Текст книги "Всё началось с поцелуя (СИ)"

Автор книги: Этранжера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 76 страниц)

– Я смотрю, вы выстрелили дуплетом. – смеясь, заметил Жак, когда оба друга появились у него в кафетерии. – Держались долго и вдруг совершенно неожиданно оба и практически одновременно разбили надежды наших прелестных коллег окольцевать вас однажды. – он присоединился к ним за столиком в конце обеденного перерыва. – Как насчёт приглашений на свадьбу? – выгнул одну бровь и смешно подёргал ею.

Омер вспомнил виденную им сцену прощания повара с Моник и, улыбаясь, ответил.

– Конечно, мы будем рады видеть в этот день тебя и Моник. Сначала мы планировали свадьбу на май, но потом решили сдвинуть срок на апрель. – он специально назвал их вместе, отслеживая реакцию мужчины. Француз, держа на лице улыбку, чуть задержался на нём взглядом, но ничего не сказал.

– Может, вы собираетесь объединить обе свадьбы? – Жак взглянул на Синана. – Это было бы интересно.

Но тот засмеялся.

– Ну, нет… Я стартую чуть раньше, моя помолвка в конце недели, у них в конце февраля. Наша свадьба в марте, а друг женится на месяц позднее.

– Понятно. – лёгкая улыбка держалась на губах француза, когда он заметил: – Вы невероятно быстро решили такие ключевые для мужчины вопросы. Помню, когда я сделал предложение своей жене, её родня приглядывалась и пытала меня разными способами не менее полугода. Вам повезло…

– Может, потому, что ты иностранец? – высказал предположение Синан. – Не все из нас приветствуют смешанные браки с европейцами. Всё-таки это другая культура, вероисповедание и прочее.

– Я так и понял. – подтвердил Жак.

– Можно личный вопрос? – спросил Омер, увидел, как улыбка сошла с лица француза, и тот внимательно и, как показалось ему, предупреждающе взглянул на него, но помедлив, согласно кивнул. – У тебя не было любимой женщины на родине? Почему ты не женился на той, которая была бы понятнее, ближе, воспитывалась бы в той же культурной среде?

Взгляд шеф-повара потяжелел, он сглотнул и коротко ответил.

– Не сложилось. – потом его губы вновь насмешливо изогнулись, и он хмыкнул: – Зато теперь вы имеете возможность наслаждаться настоящей французской кухней.

– Мне всегда казалось странным, что наш маленький кафетерий ты предпочёл работе в каком-нибудь дорогом ресторане. С твоей квалификацией и мастерством тебе не составило бы труда найти другое место. – Синан не принимал участие в разговоре, вопросы исходили от Омера.

– Мне нравится здесь. Все говорят по-французски, ну, или почти все. Я привязан к этому месту. – Жак пожал плечами и встал.

– Понимаю… К месту и к людям, которые здесь работают.

Шеф-повар чуть наклонил голову, изучая лицо заместителя Моник.

– Именно так. – серьёзно подтвердил он и вернулся на кухню.

– Что это было? – с любопытством спросил Синан. – Мне послышалась какая-то двусмысленность в ваших вопросах и ответах. Нет?

– Нет, конечно. Мне на самом деле интересно, отчего такой мастер зарывает здесь свой талант. Он же классный повар, профессионал. Ты не согласен?

– Согласен. Я тебе говорю, у него здесь другой интерес. – он понизил голос, перейдя почти на шёпот. – Этот парень точно работает под прикрытием.

– О, Аллах… Ты в детстве смотрел слишком много шпионских фильмов. – засмеялся Омер. – Пойдём, нам тоже пора возвращаться к своим обязанностям. – выходя, он взглянул на Жака и приподнял руку в прощальном жесте. Тот кивнул ему головой и иронично усмехнулся.

В тот же вечер француз пересказал Моник свой разговор с Омером.

– Он знает о нас. – заключил мужчина. – Догадался или видел вместе.

– Догадался? Вряд ли… – женщина не выглядела обеспокоенной. – А вот увидеть случайно мог, ведь Пуатье невелик. Тебя это беспокоит?

Жак вздохнул и, отойдя от дверей кабинета директора, сел на кресло рядом с её столом.

– Нет… А тебя?

– Если Омер и знает, дальше него это не пойдёт. – она через стол протянула ему руку. Он придвинулся, упираясь грудью в край стола, и приложил её к своей щеке. – Я уверена, что он ни с кем не поделится этой информацией, даже с другом. Так что наша тайна тайной и останется.

Коллективы обоих Французских институтов в Стамбуле и Измире, особенно его женская половина, почти остановили рабочий процесс, когда получили подтверждения о скорой смене статуса с «холостой» на «женатый» двух самых завидных холостяков. Девушки собирались группками в кабинетах и без устали перемалывали косточки двум счастливицам, которым удалось отхватить ‒ по нескромному выражению одной из приятельниц Гюпсе ‒ два самых лакомых кусочка мужской плоти. Дефне, к счастью, находилась вдали от этого ажиотажа, Омер и Синан не обращали на него никакого внимания, возможно, даже не подозревали о причине резкого всплеска женской активности, отмечая только, что коллеги, минуту назад с жаром что-то обсуждавшие, резко замолкали при их появлении.

А вот бедная Гюль приняла весь удар на себя, оказавшись в эпицентре, спрятаться её было решительно негде, разве только сказаться больной и не выходить на работу, ожидая когда спадёт эта нездоровая шумиха. Теперь консультации с сотрудниками превратились в пытки, количество посещений резко возросло, но только лишь за счёт того, что женщины по одной или парами устраивались в её кабинете и от обсуждения своих проблем немедленно переходили к вопросам, касавшимся её личной жизни. Им и в голову не могло придти, что незаметной, одинокой, незамужней матери с ребёнком удастся так удачно устроить своё будущее. Многие, удовлетворив естественное любопытство, потеряли интерес к ситуации, но небольшая группа, состоявшая из симпатизантов Гюпсе, не остановилась, продолжая расспрашивать уже не столько об её отношениях с Синаном, сколько об Омере и его избраннице. Не желая портить отношения, Гюль не раз мягко останавливала их, давая понять, что не в курсе личной жизни заместителя госпожи Селен, и с этими вопросами, если они считают их уместными, лучше обратиться напрямую к господину Ипликчи.

– Мы думаем, он ужасно обошёлся с Гюпсе. – две приятельницы бывшей любовницы Омера второй раз за неделю приходили к ней на консультацию и упрямо выливали своё раздражение из-за обострившегося несчастья их подруги.

– Насколько мне известно, их отношения были непродолжительными и имеют уже приличный срок давности. Я советовала Гюпсе перевернуть эту страницу и сосредоточиться на возможностях, которые могут пройти мимо, если всё время оглядываться назад. – мягко заметила она.

– Он обманул её. – одна из женщин нахмурилась. – Вроде, всё шло к помолвке, а он взял и всё резко оборвал.

– Разве? – удивилась Гюль.

– А вы видели ту, другую? Гюпсе сказала, что она совсем молодая, тощая и рыжая. Чем же она его привлекла?

– Может, у неё другие способности… – фыркнула её коллега. – А вы знаете, что она из очень бедной семьи?

– Ну, не настолько бедной, если та девушка учится в университете. – заметила Гюль. – Я общалась с ней, мне она показалась умной, милой, красивой… Худенькой, да. Но разве женщин любят только за пышные формы?

– А он её прямо любит? – одна из двух приятельниц пыталась, по крайней мере, быть объективной.

Женщина вспомнила всю ситуацию, развернувшуюся на её глазах в Пуатье, из рассказов Синана она знала, что Омер каким-то образом нашёл Дефне и ему удалось её вернуть.

– Думаю, любит и очень сильно. – она встала, давая понять, что сеанс окончен. – Я понимаю, что вы переживаете за подругу, но будет гораздо лучше, если вы дадите ей совет двигаться вперёд, не зацикливаясь на жизни человека, с которым её давно ничего не связывает. – женщины тоже поднялись со своих мест. – Поверьте, Гюпсе попадёт в настоящие неприятности, если не перестанет следить за событиями личной жизни ушедшего от неё мужчины и вмешиваться в них.

– Она имеет на это право, он обманул её. – упрямо повторила свои слова одна из коллег.

– Я не знаю, как ваша подруга представила свою ситуацию, но уверена, что никто никого не обманывал.

Она проводила их и закрыла дверь на ключ, ей нужно было побыть одной, события её личной жизни развивались настолько стремительно, что Гюль с трудом верила в их реальность. Последние три недели оба выходных дня она провела в доме будущего мужа, один из них вместе с родителями, приезжавшими познакомиться с роднёй Синана. Теперь, когда ей предстояло поселиться вместе с ним, она придирчивее осмотрела дом, и он ей понравился ещё больше, чем при первом визите; средних размеров кухня, соединённая со столовой, просторная гостиная и комната, которая могла бы быть гостевой, находились на первом этаже. Спальня Синана, ставшая их общей и ещё две свободных комнаты, едва заполненных мебелью, одну из которых решили отдать Левенту, размещались на втором. Если их семья начнёт расти, дом можно будет поменять, но пока его вполне хватало, чтобы счастливо зажить здесь втроём. Её сын был в полном восторге и от дома, и от небольшого сада, выбрав себе комнату, он в упоении носился с первого этажа на второй с такой скоростью, что женщина стала опасаться, как бы он не разбился или не сломал себе что-нибудь. Родители, приехавшие из Измира вместе с ней, вели се6я сдержанно, но место, в котором предстояло жить их дочери и внуку, им понравилось, район казался тихим, с большим количеством зелени, к тому же территория вокруг дома была огорожена, и мальчик мог спокойно играть во дворе, где их будущий зять планировал поставить небольшой детский городок. Знакомство с родителями Синана хотя и не отличалось особой сердечностью ‒ ведь для будущих родственников с обеих сторон желание детей связать себя узами брака оказалось неожиданным ‒ но прошло вполне благополучно, они обменялись подарками и обсудили приготовление к помолвке и бракосочетанию, запланированному на следующий месяц. Родители жениха приняли выбор сына и тепло приветствовали будущую невестку и её малыша.

Ни одна из семей не настаивала на соблюдении традиций, молодые всё решили сами и просто поставили родных перед фактом, поэтому и смотрины, и договор о свадьбе заменили предварительным знакомством, состоявшимся в доме жениха в Стамбуле. Приглашения на обручение также не рассылали, решив обойтись кругом ближайших родственников, на помолвку в дом родителей невесты приехали отец и мать Синана, и его тётя и дядя с супругами, а со стороны Гюль, кроме родителей присутствовали родственники со стороны отца. Для подготовки к такому событию наняли помощниц, которые что-то неустанно мыли и тёрли, так что через два дня всё сияло, на кухне готовились разнообразные, традиционные сладости для гостей. Головной болью для невесты стал выбор подарка для жениха, с которым она никак не могла определиться, вконец измучившись, купила золотые запонки с небольшим обсидианом в центре.

Синан и его родня приехали в Измир накануне и разместились в гостинице. Когда внушительный кортеж дорогих машин остановился у дома невесты, там уже собралась небольшая группа соседей и просто зевак, обсуждавших на все лады везение учительской дочки. Отец невесты, как старший по возрасту, одел будущим супругам кольца с пожеланием благополучия и взаимопонимания, молодые обменялись подарками, Синан одел на шею покрасневшей от волнения Гюль изумительное по красоте золотое колье с россыпью драгоценных камней, конечно, он знал, что его женщина почти не носила ювелирных украшений, но всё-таки это был особый случай и такой щедрый подарок выглядел уместным. Они получили благословение от каждого из присутствующих, при этом родственники крепили на платье невесты довольно крупные денежные купюры. Левент спокойно сидел рядом с дедом, доступными для его возраста словами, ему заранее объяснили суть происходившего, и малыш, казалось, вполне осознавал важность момента, следя за родителями серьёзными глазами, потом он, конечно, расслабился и повсюду следовал за отцом, пока Гюль и женщины разливали чай и кофе и выносили на стол угощения. Будущие родственники не заметили, как за разговорами и обсуждениями планов на ближайшее будущее пролетели часы, пришло время возвращаться в Стамбул, куда через месяц на свадьбу планировала приехать родня невесты. Дату утвердили, помещение выбрали, приглашения разослали, гостиницу для гостей забронировали, Синану оставалось только внести поправки в сценарий торжества, который в общих чертах уже был согласован с Гюль.

После ужасного сна и встречи с графиней, Дефне какое-то время страшилась засыпать, боясь вновь попасть в ловушку, устроенную тенью. Она не понимала причины такого внимания к себе, её кулон тяжелел несколько раз в течение месяца, предупреждая о приближении этого существа, появлявшегося в разное время суток и в разных местах, чаще всего в помещениях дома, но иногда и вне его. Девушка игнорировала его, однако в глубине души начала опасаться, что без посторонней помощи ей не удастся разорвать этот тягостный контакт, так неосмотрительно установленный ею. Разумеется, она никому не рассказывала о происходящем, даже жениху, кроме него, возможно, Бельгин могла бы спокойно воспринять новость об её способностях контактировать с неупокоенными душами, но Дефне боялась, что если близкие будут владеть такой информацией, это повлечёт и для них негативные последствия. А вдруг эта странная тень сможет каким-то образом увлечь их в иллюзии?

Неотступное желание влюблённых наслаждаться обществом друг друга пришло в относительное равновесие после «жаркой» недели, и хотя они виделись почти каждый день, время, проводимое вместе, теперь не обязательно заканчивалось в доме у Омера. Набережные или парки Стамбула, любимые кафе вполне подходили для прогулок и общения, по выходным дням они ходили в кино, на выставки, были на концерте классической европейской музыки в концертном зале Джемаля Решит Рея и на спектакле на одной из сцен Муниципального театра. Но случались дни, когда касание рук рождало внезапный огонь во взгляде и отменяло все запланированные мероприятия, по телу проходила сладкая, тянущая дрожь, которая завязывала в узел внутренности, и только одно желание владело обоими: уединиться, оставив внешний мир за порогом дома, освободиться от одежды и прижаться друг к другу, ощущая обнажённой кожей тело любимого человека. Иногда это желание горело в обоих так ярко, что даже часы, проведённые в страстных ласках, не могли его погасить. Они достигли той стадии близости, что не стесняясь, могли обсуждать почти любые аспекты их сексуальных отношений, и это восхищало Омера, потому что такой откровенности он ни с кем прежде не разделял.

– Не представляю, как раньше я мог жить без тебя. – мужчина повернулся на бок и нежно пробежался кончиками пальцев по позвоночнику лежавшей на животе Дефне. Её тело было ещё влажным от пота. – Может, ты останешься сегодня на ночь?

Она вздохнула, чуть шевельнулась и приглушённо ответила:

– Не могу… Ты же знаешь…

– Но это отдаёт лицемерием. – он тоже вздохнул и откинулся на подушку. – Все же знают, чем мы занимаемся. Я засыпаю с мыслями о тебе и с ними же просыпаюсь. Я хочу тебя так сильно, что никакой душ и физические нагрузки не помогают. – улыбнулся и, потянувшись, развернул её к себе. – Что ты со мной сделала? Приворожила? Отвечайте, графиня… – и шутя, потряс её за плечо.

С раскинувшейся по подушке растрёпанной рыжей гривой, с блестящими глазами и манящей улыбкой она просто источала негу и сладострастие.

– Ммм… – припухшие губы изогнулись в чувственной улыбке. – Может я такая, какой ты меня сделал? Мне казалось, ты должен быть доволен результатом.

Омер привстал, обнажённое тело Дефне белело перед ним в спускающихся сумерках: красивая шея, тонкие ключицы, соблазнительная грудь с розовыми сосками, которые тут же затвердели под его взглядом, нежный животик, завитки тёмно-рыжих волос между бёдер и стройные ноги, всё это принадлежало ему… С чувством удовлетворённого собственника он накрыл ладонью её промежность.

– Нет… Ты такая сама по себе, моя жемчужина… И ты сводишь меня с ума. – его палец заскользил по её сокровенным местам и, остановившись, замер на точке удовольствия.

Тело девушки тут же откликнулось, спина прогнулась, бёдра слегка двинулись, давая ему более свободный доступ. Мужчина смотрел на неё с лёгкой улыбкой и разгорающимся пламенем в глазах, его ноздри раздувались, впитывая запах женского возбуждения, он по-прежнему держал палец на средоточии её удовольствия и слышал, как учащается дыхание.

– Да… – прошептала она и двинулась всем телом, побуждая его продолжать. – чуть приподнялась и, уцепившись за шею, потянула его к себе.

Он раздвинул её ноги и сел на колени между ними.

– Если бы ты только могла себя видеть… – прошептал Омер, сжал её грудь свободной рукой, нагнулся и зажал губами сосок, подсасывая и втягивая его в рот, а другая рука в промежности продолжала своё медленное движение.

Дефне ухватилась за волосы, притягивая ближе его лицо, чуть приподнялась и припала губами ко рту, раздвигая своим язычком мягкие губы и слегка покусывая их. Он издал низкий звук, повернул хрупкое тело на бок, и, ворвавшись в её мягкую влажность, застонал от интенсивности ощущения. Удовольствие от слияние тел, сплетения рук и ног оказалось на этот раз настолько мощным, что финальный аккорд отправил обоих в нокаут, глубокий сон, из которого их вырвал настойчивый звонок в дверь.

Омер натянул джинсы, одевая на ходу футболку, сбежал вниз босыми ногами, открыл дверь, и Нериман вихрем влетела в дом, ни слова не говоря, обежала все комнаты первого этажа и намеревалась уже подняться наверх, когда племянник перегородил ей дорогу.

– Добрый вечер, тётя, ты что-то ищешь? – сухо спросил он.

– Мужа. – коротко ответила она и сделала попытку пройти мимо него.

Придержав женщину за локоть, мужчина вернул её в гостиную и посадил на диван, сам же остался стоять неподалёку, планируя перехватить, если она сделает новую попытку подняться наверх.

– Неджми здесь? Ты не один? – быстро спросила Нериман.

– Дяди здесь нет, и да, я не один.

Её веки казались красными и припухшими, тётя поднесла к глазам платок и разрыдалась, потом, промокая глаза и всхлипывая, выдавила:

– Он ушёл из дома… Наговорил мне гадостей и ушёл… Даже не попрощался, не сказал, где будет жить. Как, ну как, мог он так поступить со мной? – беспокойно теребя мятый платок, причитала Нериман, не глядя на племянника, похоже, она разговаривала больше сама с собой. – Я звонила ему много раз, но он ответил только на первый звонок, подтвердил, что не вернётся и ему нужно пожить одному. А потом вообще отключил телефон. – она закрыла лицо руками и вновь бурно зарыдала. – Что я стану делать одна?

Как большинство мужчин, Омер плохо переносил женские слёзы, он принёс для неё с кухни стакан воды, следя одним глазом, чтобы неожиданная посетительница не прошмыгнула наверх. Сделав пару глотков, женщина поставила стакан на столик и взглянула на него.

– А всё из-за вашего обеда, из-за вас твой дед рассердился на меня, хотя я действовала из лучших побуждений.

Он понял, что тётя готова сесть на свой любимый конёк, и, подняв руку, решительно пресёк её обвинения.

– Извини, но ты сама виновата. Твой глупый, неприемлемый снобизм просто всех утомил. Совершенно напрасно ты считаешь себя лучше тех, кто не имеет чести принадлежать к кругу твоих знакомых. И я, и дядя тебе об этом говорили много раз.

– Не надо было нам туда идти. – Нериман уже не плакала, а, хмурясь, зло смотрела на него. – Все беды оттуда, твоя девица…

– Ни слова больше. – Омер произнёс это таким тоном, что слова застряли у неё в горле. – Ваши разногласия начались гораздо раньше, и причина тебе хорошо известна, что бы ты теперь там ни говорила.

– Он связывался с тобой? Ты знаешь, где и с кем он сейчас находится? – спрашивая, она в нетерпении протянула к нему руки.

– Мы говорили с ним о дне помолвки, больше ни о чём. – кратко ответил племянник.

Нериман вскочила с дивана и умоляюще сложила перед собой руки.

– Позвони ему, позвони ему сейчас. Узнай, когда он вернётся домой.

– Ну, нет… – племянник покачал головой. – Это между вами двумя… Я не собираюсь вмешиваться и выступать посредником. – бросив взгляд наверх и увидев стоявшую перед лестницей уже одетую Дефне, направился к дверям, подталкивая гостью в сторону выхода. – Извини, тётя, я не могу больше уделять тебе время, у меня есть свои дела.

Её быстрый взгляд обследовал лестницу, губы сжались в тонкую линию, было видно, что женщина едва сдерживает себя, чтобы не отпустить соответствующий комментарий, но в этот раз здравый смысл победил, кивнув головой, она вышла из дома.

– Неприятности, которым я была причиной? – не спеша спускаясь вниз, тихо уточнила Дефне.

– Размолвка в семье, где уже давно назревал конфликт. – возразил Омер, привлёк девушку к себе, положив подбородок на рыжую макушку. – Нериман сама виновата, она упорно провоцировала тебя, хотя её просили не делать этого. Полагаю, дяде просто надоело… Знаешь, как говорят, последняя капля…

В дверь опять позвонили, он закатил глаза и, резко распахнув, с досадой проговорил:

– Тётя, ну сколько…

Фраза осталась висеть в воздухе, воспользовавшись его замешательством, Гюпсе проскользнула вовнутрь.