Текст книги "Всё началось с поцелуя (СИ)"
Автор книги: Этранжера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 76 страниц)
– У тебя опять усталый вид, хотя, в целом, выглядишь ты неплохо. – остановила взгляд на юбке с запахом. – Симпатичная юбочка, новая? Раньше ты в ней не появлялась.
– Сшила перед отъездом в Италию. – ответила девушка, огладила юбку и улыбнулась Бельгин. – Хочешь, тебе сошью такую же?
– На моей фигуре она не будет так эффектно смотреться, это во-первых, а во-вторых, я уверена, что ты себя уже под завязку завалила заказами.
Дефне вздохнула.
– Это да… И уже выбиваюсь из сроков. – когда машина тронулась, и они отъехали от дома, она повернулась к подруге. – Знаешь, ты была права, когда говорила, что бабушка попытается воздействовать на меня проблемами со здоровьем.
Девушка бросила на неё быстрый взгляд.
– Так и раньше случалось. Что послужило поводом на этот раз?
– Букет роз. – ответила Дефне.
Бельгин непонимающе нахмурилась и переспросила.
– Цветы? Каким образом? А кто тебе их прислал?
– В том-то и дело, что я не знаю. Карточку не приложили, а бабушка думает, что я скрываю имя этого мужчины, и требует от меня немедленно привести его знакомиться. С её точки зрения никто букетов просто так посылать не станет.
– В этом я с ней солидарна. – смеясь, ответила девушка. – Это точно не твой назойливый друг детства?
– Прислать такой букет роз… – задумчиво произнесла Дефне. – Нет, на такое он не способен. Он бы скорее бабушке лекарство послал, потому что считает, что через неё вернее сможет воздействовать на меня. Договорился с ней и придёт в эти выходные. – заключила она после некоторого молчания.
– Неужели ты не можешь сказать ему так, чтобы он понял, что надежды нет. – удивилась подруга. – Ты такая решительная, а разобраться с этим влюблённым никак не можешь.
– Да, миллион раз ему уже всё было сказано. – всплеснула руками девушка. – Но он, как глухой… Остался один способ: подхватить какого-нибудь паренька с улицы и представить его в качестве моего сердечного друга.
Машина притормозила на светофоре, и Бельгин повернулась к Дефне.
– А ведь я тебе намекала на это, когда призывала не пороть горячку с господином Ипликчи. Он чувствовал себя виноватым перед тобой за тот поцелуй и, думаю, согласился бы помочь тебе отвадить Селима и успокоить бабушку. Придти познакомиться и обозначить своё присутствии в твоей жизни ничего не стоит и ни к чему не обязывает. Это же не помолвка, хотя и помолвки разрывают. – машина тронулась, и она быстро договорила. – Но в тебе громко говорит знаменитое упрямство Топал, которым ты себе только жизнь усложняешь.
Дефне вздохнула и не нашлась, что возразить. Они вошли в здание Французского института в тот момент, когда рабочее совещание заканчивалось и группа выходила из конференц-зала, направляясь в соседнее помещение. Госпожа Селен шла впереди, оживленно разговаривая с импозантным мужчиной лет сорока, увидев двух девушек, нерешительно остановившихся в холле, она подозвала их, чтобы представить помощнику консула.
– Жильбер, хочу вас познакомить с двумя стажёрками, студентками последнего курса Стамбульского университета. Это тот проект, о котором вам говорил Омер.
– Конечно, я помню. – подтвердил он, разглядывая подруг. – Интересный проект и очаровательные стажёрки. – галантно добавил он и протянул руку для приветствия. – Вы говорите по-французски?
– Говорим… – почему-то одновременно ответили девушки и, взглянув друг на друга, рассмеялись.
Остальные участники совещания остановились, слушая их разговор, их неожиданное появление, милые, смущённые лица, их свежесть и молодость несколько разрядили напряжённую обстановку, сложившуюся во время обсуждения острых рабочих вопросов.
– Может, мы позовём наших прекрасных стажёрок на фуршет? – вопрос звучал скорее, как утверждение, и чуткое ухо госпожи Селен сразу уловило этот особый тон.
– Безусловно, мы так и планировали сделать, специально пригласив их в это время. – ловко вышла она из положения.
– Но… Мы… – растерянно начала Дефне.
– Это ваше первое задание. – Омер отделился от группы и подошёл к подругам. – Держитесь ближе ко мне. – вполголоса проговорил он и жестом пригласил собравшихся пройти в помещение, где официанты уже стояли за накрытыми столами, разливая в бокалы вино и шампанское по желанию собравшихся.
Бельгин бывала на мероприятиях такого рода с родителями, но Дефне ‒нет, она чувствовала себя ужасно скованно, не зная, что нужно делать, куда и как правильно встать. «А ведь это именно то, о чём предупреждала Мелек. Уж она-то не растерялась бы в подобной ситуации», – мелькнуло в голове.
– Пойдем, возьмем что-нибудь перекусить. – предложила Бельгин.
– А нам можно? – возразила Дефне. – Ясно же, что никто не собирался нас сюда звать, если бы не тот мужчина… А кто он, кстати?
Но Бельгин тоже не знала и просто пожала плечами.
– Он помощник французского консула, господин Жильбер Беко. – произнес голос за их спиной, улыбаясь, Омер протягивал им две тарелки с тартинками. – Перекусите, я выбрал вам самые вкусные. Шампанского хотите?
Смущенно улыбаясь, Дефне приняла тарелку и на вопрос о шампанском отрицательно помотала головой.
– За еду спасибо, а шампанское будет лишним.
– Напрасно. – заметил он. – На таких мероприятиях подают только лучшее вино. А вы, Бельгин?
– От бокала шампанского я бы не отказалась. – ответила та.
Омер отошёл к столу, пока он говорил с официантом, рослая эффектная женщина подошла к нему, коснулась его руки и, наклонясь близко к уху, что-то начала говорить. Девушки, следившие за ним глазами, заметили, как мужчина отодвинулся, сначала какое-то время молча слушал, затем коротко ответил ей что-то, глядя мимо неё на группу собравшихся людей. Его взгляд встретился с глазами Дефне, и он слегка улыбнулся, очевидно, женщина заметила, как при этом изменилось выражение его лица, и быстро обернулась, опалив девушек такой холодной яростью, что им стало не по себе.
– Это за что она нас так? – оторопела Дефне.
Бельгин молча разглядывала незнакомку, которая продолжила разговор с Омером.
– Полагаю, из-за господина Ипликчи. Похоже, между ними что-то было. – взглянула на подругу. – Но он слушает только из вежливости, даже в глаза ей не смотрит. Дефне, ты нравишься ему, он даже злиться на тебя перестал, тарелку вот с едой принёс, улыбается тебе… Ну, что ты в самом деле…
Девушка хотела возразить, что ей, на самом деле, всё равно, но вспомнила свой сон, и ощущение покоя и радости в его объятиях вдруг снова вернулось и захватило. В это момент он ещё раз взглянул в её сторону, робкая и нежная улыбка сама собою проявилась на лице Дефне, Омер встрепенулся, словно всё это время ждал именно этого знака и, не слушая больше того, что говорила ему Гюпсе, двинулся, как зачарованный, к своей рыжеволосой фее, подобно кораблю, увидевшему в бурю спасительный свет маяка.
Госпожа Селен не упустила ничего из разворачивавшейся на её глазах сцены, она давно знала о короткой связи своего заместителя с помощницей Одри и удивилась, когда ей сообщили об этом, потому что, с её точки зрения, общего у этих двоих не было ничего. Её коллега из Измира ценила Гюпсе, характеризуя её только с лучшей стороны, личная же жизнь сотрудников их не касалась, однако все знали о страстном желании этой неуравновешенной женщины создать семью, и лишь немногие, только те, кто близко общался с нею, догадывались о причинах её неудач. Оскорбленная явным невниманием к ней Омера, Гюпсе двинулась следом за ним без какой-либо определённой цели, скорее по инерции, однако разборки на личную тему вовсе не входили в планы Моник, да ещё и в присутствии консула, поэтому она сочла за благо разрядить обстановку и, опередив Омера, подошла к девушкам.
– Надеюсь, вы сможете уделить нам несколько минут? – лучезарно улыбаясь, спросила она и потянула Дефне за руку, отметив краем глаза, что Омер остановился за её спиной. – Омер, – она обернулась к мужчине, – мои коллеги хотели бы задать несколько вопросов нашим стажёркам, а вас, кстати, искал Синан по очень неотложному делу.
Гюпсе молча встала рядом с мужчиной, госпожа Селен, по-прежнему держала любезную улыбку на лице.
– Дорогая моя, праздничные дни только начинаются. Я уверена, вы найдете время задать господину Ипликчи интересующие вас вопросы. Полагаю, сейчас вы неудачно выбрали время и место. – и, подталкивая девушек, она двинулась к группе ничего не подозревающих делегаций из Анкары и Измира.
Синан с усмешкой наблюдал за этим ловким разводом противоборствующих сторон, восхитившись, в очередной раз, прямо-таки «придворной» ловкостью Моник Селен. Встретившись глазами с Омером, он сделал ему знак, и мужчина отправился к нему, Гюпсе, поколебавшись, вернулась на прежнее место.
– Развлекаешься? – сочувственно спросил Синан, он знал о короткой связи своего друга с помощницей Одри.
Омер мрачно взглянул на мужчину и ничего не ответил.
– Полагаю, ты сделал ошибку, показав ей, насколько тебя привлекает та студентка. – продолжил друг. – Ты же знаешь, уязвлённая, отвергнутая женщина бывает непредсказуема.
– Она утомила меня. – раздражённо проговорил Омер. – Не понимает ни по-плохому, ни по-хорошему, и любое наше общение начинается с одной и той же темы. – ему вдруг вспомнился разговор с Дефне, в котором та пожаловалась на настойчивость бабушки и своего друга детства Селима. Он усмехнулся и отыскал глазами свою рыжеволосую фею, подруги разговаривали с помощником консула. «Идея интересная… Но что скажет она?» – думал он, не сводя с неё взгляда.
– Что смешного? – уточнил Синан. – Скажи, повеселимся вместе.
– Да, нет… Просто одна мысль в голову пришла. – ответил он.
Глава 10. Новые знакомства Дефне
Скованная вначале Дефне понемногу расслабилась, почти все говорили на французском языке, и они с Бельгин очень естественно влились в эту языковую среду. Она видела, что Омер направлялся к ним, однако госпожа Селен опередила его, уведя обеих к своим коллегам из Измира и Анкары. Все были очень любезны с ними, даже помощник консула уделил девушкам внимание, расспрашивая об учёбе, планах на будущее, он интересовался также связями их университета с подобными заведениями во Франции. Но Дефне мало что могла рассказать, она знала, что городом-побратимом Стамбула был Страсбург, и связи с университетом этого города существовали, однако студенткам из их группы никто не предлагал поехать туда на обучение или просто стажировку, хотя некоторые учащиеся других факультетов, у которых французский язык не являлся профильным, там обучались.
– Удивительно. – живо отреагировал мужчина и многозначительно посмотрел на госпожу Селен. – Моник сказала, что вы и ваша подруга лучшие на курсе, а именно таких студентов университет рекомендует к поездке. Или я ошибаюсь? – и он взглянул на молчаливо стоявшую рядом Бельгин.
Отвечая на его взгляд, та пожала плечами.
– Мы не знаем, никогда не интересовались этим вопросом. Мне известно только, что существуют квоты, каждый год университет Страсбурга приглашает определенное количество студентов, а по каким параметрам их отбирают, сказать не могу. Возможно, там отдают предпочтение другим дисциплинам, точным или естественным наукам, как наиболее перспективным, способным двинуть прогресс вперед. А язык… Ну, что он может дать? Мы его любим, с удовольствием изучаем и раскрываем для себя вашу культуру. – она помолчала и улыбнулась. – Только вряд ли это облегчит будущее человечества. Но это лишь мои предположения, я могу и ошибаться.
Слушая её, помощник консула улыбался и молча кивал головой.
– Во Франции много университетов, принимающих иностранных студентов на стажировку и обучение. – он вновь взглянул на госпожу Селен. – Но как бы то ни было, вы прекрасно говорите по-французски. А какими языками вы ещё владеете? – обратился он к Дефне.
– Учим итальянский. Но времени на него отводится немного, поэтому в этом году прошли дополнительное обучение в языковой школы «Дилит». Может знаете?
Вопрос прозвучал наивно, мужчина улыбнулся и отрицательно качнул головой, задав встречный вопрос.
– Поездку вам оплачивал университет?
– Нет, конечно. – Дефне тоже улыбнулась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. – Это наша инициатива и наши деньги.
Моник решила, что для первого знакомства вопросов и ответов прозвучало достаточно, осторожно взяв гостя под руку, она шепнула ему что-то и, кивнув девушкам, они вдвоем отошли и присели за столик с бокалами в руках. Бельгин и Дефне переглянулись, не понимая, что им делать дальше, и в чём смысл их нахождения здесь. Гюпсе, не выпускавшая девушек из виду, двинулась к ним, но Омер, увидевший её маневр, опередил женщину, Синан присоединился к другу, желая составить компанию и познакомиться с девушками поближе.
– Так это и есть наши будущие сотрудницы? Ну, или, по крайней мере, одна из них. – улыбаясь и без стеснения разглядывая, спросил он. – Разрешите представиться, Синан Каракая ‒ друг нашего знаменитого Омера Ипликчи. А как вас зовут прекрасные незнакомки?
Девушки назвали свои имена и рассмеялись, улыбчивый, доброжелательный Синан, действительно, излучал позитивную энергию и одним своим видом внушал хорошее настроение.
– Вы назвали своего друга знаменитым? Почему? – не выдержала Дефне.
Омер бросил на Синана предупреждающий взгляд, тот усмехнулся и, положив руку на сердце, произнес.
– Несмотря на грозное предупреждение господина Ипликчи, открою страшную тайну. – понизил голос до шепота. – Мой давний друг знаменит множеством своих поразительных способностей и оглушительным успехом у наших сотрудниц. Но… – тут же поправился он. – Не замечен в злоупотреблении ни тем, ни другим. – и весело рассмеялся.
– Вы так хорошо знаете господина Ипликчи? – с любопытством спросила Бельгин, слегка подтолкнув локтем подругу.
– Ещё бы мне его не знать! Мы вместе учились в Италии и дружим уже… – мужчина поднял глаза вверх, – уже… боюсь даже произнести эту цифру, чтобы не шокировать вас своим возрастом. А почему вы стоите без бокалов? Здесь так не принято. – вдруг сменил он тему разговора. – Настойчиво предлагаю вам попробовать шампанское, оно превосходно. Одна из лучших французских марок «Моэт и Шандон», слышали когда-нибудь? – и когда девушки ответили отрицательно, его лицо изобразило искренне огорчение. – Ну, как же так, ханым, а ещё французской культурой интересуетесь… Ну-у-у, этот торговый дом более двухсот лет производит восхитительные напитки, которые подавали в незапамятные времена на обеденные столы французских и английских королей. – Синан сделал знак официанту, показав на бутылку шампанского. – Вот, рекомендую, хотя бы пригубите, «Моэт и Шандон Империал», брют.
Девушки понюхали искристый напиток.
– Брют? – переспросила Дефне. – По-французски это ведь «сырой, грубый», разве нет?
– Да, такое слово есть, но к этому благородному напитку оно не применимо. В сорте шампанского брют находится минимальный процент содержания сахара, это означает очень сухое вино. – вступил в разговор Омер. – Если не хотите, можете не пробовать. – он бросил укоризненный взгляд на друга. – Культура винопития во Франции ‒ это целое искусство, уверен, вам представится возможность посетить эту страну и познакомиться с её традициями. – наблюдая, как Дефне поднесла бокал к губам, предупредил. – Не делайте больших глотков, пейте понемногу, почувствуйте вкус на деснах и языке.
Сделав несколько глотков и облизав увлажнившиеся губы, Дефне растерянно посмотрела на Омера.
– Ой, колется…
Он глубоко вздохнул, даже для его самообладания это было слишком, взгляд мужчины сфокусировался на прелестном ротике Дефне, чуть прикрыв глаза, мужчина напряженно смотрел на неё, вспоминая вкус единственного поцелуя. Если бы он мог взять эту рыжеволосую девушку за руку, увести её ото всех в укромное место и, прижав к себе, ощутить хрупкое девичье тело и вобрать вкус её розовых, нежных губ…
Синан кашлянул и наступил ему на ногу.
– О-о-о, прости, наверное, шампанское ударило в голову. – развернувшись в пол-оборота, произнес: – Перестань фантазировать, твои эмоции слишком очевидны.
И в самом деле, между молодым мужчиной и худенькой девушкой витало нечто, какие-то токи, которые Бельгин заметила ещё в самолёте, словно звенящая, но невидимая цепь соединяла их, заставляя улыбаться одних и вызывая ревность у других.
– Господин Ипликчи, можно вас? – раздался женский голос, Омер перевёл невидящий взгляд на Гюпсе и нахмурился. – Мне показалось, что тема, которую мы обсуждали, осталась нераскрытой. – и она метнула неприязненный взгляд на подруг.
– Гюпсе, а вы всё хорошеете… – вступил в разговор Синан. – Я, кстати, хотел обсудить с вами вопрос текучести кадров. Не знаю, как у вас с этим обстоят дела, но у нас это проблема. – он подхватил женщину за локоток и, слегка подталкивая, оттеснил от девушек, а идущей навстречу Моник, заметил: – Госпожа Селен, я решил расспросить незаменимую помощницу Одри насчет умения подбирать кадры.
– Действительно, нам есть чему у вас поучиться. – без улыбки глядя в лицо женщины, ответила директор.
– Ну что вы, моих заслуг в этом нет никаких. Вы бы лучше обратили своё внимание на Гюль. – она показала на молодую женщину, скромно сидевшую за столом в одиночестве. – Это она занимается кадрами, вернее беседует с претендентами.
– Почему я её не знаю? Никогда не видел раньше. – удивился Синан.
– Наша девушка очень застенчива, но специалист отменный с дипломом психолога. – с иронией ответила Гюпсе. – Так что напрасно вы меня увели, конечно, если не преследовали при этом другие цели.
Мужчина широко улыбнулся.
– Я всегда не прочь провести несколько минут в приятном женском обществе. К тому же вы поделились со мной ценной информацией о вашем сотруднике. Нам следует взять это на заметку, как думаете, госпожа Селен? – обратился он к Моник.
– Согласна. – она обвела взглядом общавшихся людей. – Возможно, будет неплохо, если вы с ней побеседуете, например, за сегодняшним ужином. Думаю, нам пора, столик заказан на восемь вечера. – госпожа Селен повернулась к девушкам и взглянула на Омера. – Что же, господин Ипликчи, полагаю, мы отпустим наших стажёрок домой, а нас ждёт работа. Приятного вам вечера, девушки.
Гости стали покидать здание и рассаживаться по машинам, Дефне и Бельгин вышли следом за ними, они видели, как в машину Омера сели три женщины, в том числе и та, что не спускала с них глаз в течение вечера. Он стоял, придерживая дверцу с водительской стороны, и смотрел на Дефне, словно чего-то ждал от неё, девушка поёжилась и несмело согнула руку в локте в почти незаметном приветственном жесте, но мужчина увидел его, улыбнулся и кивнул на прощание.
Машина Бельгин выехала со стоянки Французского института последней, подруги какое-то время молчали, впечатлений накопилось так много, что требовалось время для их осмысления.
– А мы не подкачали с нашим знанием французского. – заметила, наконец, Бельгин. – Говорили не хуже других, правда, до господина Ипликчи нам далеко.
– Да, таких людей, как он, я ещё не встречала. – вдруг призналась Дефне.
Подруга ошарашенно взглянула на неё.
– О, Аллах, хорошо, что светофор нас остановил, а то я бы руль выпустила от изумления. Мне не послышалось? Ты это точно о нём сказала?
Не оборачиваясь к ней, девушка ответила.
– Ну, я же не совсем дура, думаешь, я не вижу, что он из себя представляет? – она тряхнула головой и улыбнулась. – Конечно, если только в нем нет жутких изъянов, которые он так удачно маскирует.
– Ты шутишь… Это обнадёживает, по крайней мере, не твердишь, как заведённая, что ты ему не пара. Он опекает тебя, неужели ты не видишь? И уже не сердится… Не ломай того, что есть между вами, дай этому чувству шанс.
– Между нами ничего нет. – вздохнув, упрямо повторила Дефне.
– Угу… – парировала подруга. – Сегодня многие этому были свидетелями. – она ожидала возмущённой реплики, но её не последовало, девушка молчала, глядя в окно автомобиля, и казалась задумчивой и, словно бы, ушедшей глубоко в себя.
Остаток вечера она была рассеянной, бабушка с подозрением косилась на внучку, но замечаний не делала. Сославшись на головную боль, внучка рано поднялась в свою комнату, на столе ждало смётанное платье, но настроения работать не было никакого, она прилегла, не выпуская телефон из рук и заново переживая всё произошедшее, ведь такой «выход в свет» стал для неё дебютом. Вздрогнула от звука сигнала сотового, быстро открыла новое сообщение, прочитала: «Спокойной ночи и до завтра», радость от короткой фразы, как волна, накрыла её с головой, Дефне быстро напечатала ответ: «Спасибо и вам того же. До завтра», тихо засмеялась, повернулась на бок и заснула с телефоном в руке и счастливой улыбкой на губах.
За ужином в ресторане много говорили, больше на отвлечённые темы, деловые вопросы французы предпочитали обсуждать в других ситуациях, но только не во время приёма пищи, если, конечно, речь не шла о деловом обеде. Омер прекрасно знал, насколько трепетно эта нация относится к тому, что связано с кухней, ведь традиции приготовления еды и неспешных двухчасовых обедов и ужинов были ещё живы, несмотря на всё ускоряющийся ритм жизни. Это особенно ощущалось в провинции, часы обеда и ужина там строго соблюдались, а если вы приходили не ко времени, то «блюдо дня» вам могли и не подать. Для коренных французов насыщение желудка считалось священным актом, непременно сопровождавшимся бокалом хорошего столового вина и приятной компанией. Не случайно в этой стране шеф-повара ценились также, как известные кутюрье, и на их открытые уроки, на мастер-классы по приготовлению фирменных блюд записывались за несколько месяцев вперед.
Но французы, присутствовавшие на ужине, уже довольно давно жили в Турции и ценили гастрономические особенности этой страны, поэтому все с удовольствием дегустировали блюда национальной кухни. Моник рассадила гостей строго по этикету в соответствии с занимаемой должностью, не забыв при этом о личных симпатиях и учтя интересы рабочих моментов. Эта женщина была талантлива во многом, а как руководитель такой организации ‒ просто незаменима, изящно используя политику кнута и пряника, она умела добиться от подчиненных наилучшего результата в работе и полной самоотдачи при исполнении должностных обязанностей. При этом, госпожа Селен никогда не повышала голос, но, когда она была недовольна кем-либо из своих сотрудников, провинившийся заранее трепетал в ожидании вежливой выволочки. Тогда от тона и взгляда директора веяло просто арктическим холодом, она выбирала в обращении такие слова и эпитеты, что недобросовестный работник чувствовал себя высеченным и это расстраивало его намного больше, чем даже урезание процента премиальных. Однако, справедливости ради, стоило сказать, что Моник предпочитала вести подобные разговоры с глазу на глаз, щадя гордость провинившегося, но, время от времени, практиковала и коллективные «разносы», всё зависело от сложности созданной нерадивым работником ситуации и её последствий.
Моник Селен родилась, училась и жила в Париже, в довольно состоятельной семье, их просторная четырёхкомнатная квартира находилась в одном из самых дорогих, седьмом округе столицы, недалеко от Марсова поля. Старый дом, являлся по совместительству историческим памятником, поэтому проведение каких-либо перестроек или ремонтных работ требовало множества согласований и иногда оказывалось просто невозможным, и её престарелые родители так и доживали свой век в квартире с чудесной лепниной и потолочными росписями, но с древними ставнями и периодически протекающими трубами. Она закончила факультет права в Сорбонне и, проработав несколько лет в суде, занималась частной адвокатской практикой. Ещё будучи студенткой, на одной из шумных молодежных вечеринок Моник познакомилась с Гийомом, студентом ‒ медиком университета имени Рене Декарта. Обаятельный, общительный парень привлек её внимание, они стали встречаться, и когда через полгода близких отношений он предложил жить вместе, она согласилась переехать к нему в маленькую квартирку-студию в недорогом и демократичном тринадцатом округе Парижа. В небольшой комнате почти под самой крышей хватало места только для самой необходимой мебели, над газовой плитой вытяжки не было, и в те редкие дни, когда Моник готовила, все запахи моментально распространялись по их скромному жилищу. Летняя духота от нагревшейся за день крыши заставляла молодых изнывать от жары, но как часто они вспоминали о ней добрым словом в дождливые и холодные зимние месяцы, когда, экономя на обогреве, им приходилось тепло одеваться даже в постель. Впрочем, любовь и молодость не обращает внимание на такие пустяки, влюблённые наслаждались друг другом, счастьем засыпать и просыпаться в одной кровати, независимостью от родителей и неплохими перспективами будущего. Гийом специализировался в зубной хирургии и планировал, поработав какое-то время ассистентом и набравшись опыта, сдать экзамен на подтверждение квалификации, который давал ему право открыть свой собственный кабинет.
Они прожили в свободном браке шесть лет, и только после рождения сына Даниэля молодые родители отправились в мэрию и узаконили свои отношения, категорически отказавшись венчаться, хотя мать невесты очень настаивала на этом. Когда сыну исполнилось шестнадцать, супруги уже имели устоявшийся быт, хорошую квартиру в восьмом округе Парижа, прочный доход и круглый счёт в банке, позволявший жить вполне безбедно. Моник всё ещё работала в суде, получив должность помощника прокурора, а Гийом успешно занимался частной практикой, значительно расширив свой кабинет и наработав солидную клиентскую базу.
И тут всё начало стремительно меняться, муж получил предложение принять участие в широко известном проекте «Врачи без границ». Эта организация была создана в Париже в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году врачами, которые прежде работали в качестве волонтеров Международного Красного Креста во время гражданской войны в Нигерии. В основе её работы лежало убеждение, что право на медицинскую помощь имеет любой человек, в независимости от его расовой принадлежности, пола, религиозных убеждений и политических взглядов, и что эта необходимость превыше государственных границ. Гийому предложили отправиться в Мали, западноафриканское государство, где пострадавшим в результате насилия беженцам и перемещённым лицам требовалось оказание срочной медицинской помощи.
– Но, дорогой, ты же зубной хирург, удаляешь зубы, что ты собираешься делать там в условиях палаточных городков? – растерянно спросила Моник, когда муж сообщил ей о поступившем предложении. – Разве это та первая неотложная помощь, в которой нуждаются несчастные, бегущие от войны люди?
– Почему нет? – он пожал плечами. – Полагаю, что в условиях полной антисанитарии, все болезни обостряются. Просто, не имея возможности вовремя получить помощь, люди вынуждены терпеть.
– Тебе пообещали там соответствующее оборудование? – недоверчиво уточнила жена.
– Насчет оборудования ничего не сказали, но сообщили, что у них есть небольшая стационарная клиника с зубоврачебным кабинетом в Дуэнце. – осторожно ответил он.
– А если удаление зуба не требуется, если это просто кариес, который следует залечить? У тебя же нет разрешения на этот вид деятельности. – она надеялась найти брешь в его планах.
Гийом снисходительно улыбнулся.
– Дорогая моя, в тех условиях никто не станет спрашивать мои разрешения и сертификаты, практику лечения зубов я имею, поставить пломбу смогу, а большего от меня и не требуется. К тому же перед поездкой я пройду инструктаж и курсы общей медицинской подготовки, чтобы освежить знания, хранящиеся в моей пассивной памяти. – он оживлялся по мере того, как описывал разворачивающиеся перед ним перспективы.
Моник поняла, что муж уже принял решение задолго до того, как поставил её в известность, так что какие бы доводы она ни привела, значения они не имеют.
– А что станет с твоим кабинетом здесь? Ты бросаешь клиентуру, с таким трудом наработанную?
– Вовсе нет, на время отсутствия я сдаю кабинет моему коллеге, и клиенты плавно переходят на его обслуживание. Мы заключили соответствующий договор, и он станет производить ежемесячные отчисления в фиксированной сумме за пользование помещением и амортизацию оборудования. – муж обнял её, пытаясь смягчить напряженную реакцию женщины. – Моник, милая, пойми, для меня это шанс принести пользу нуждающимся людям и попробовать себя в новом месте в иных обстоятельствах. А то, честно говоря, на своём тихом месте я уже начал заплывать жирком.
Она хорошо знала его и умела читать между строк, её милый Гийом многое не договаривал. Моник давно заметила, что он тяжело переживает кризис среднего возраста, спокойное течение обустроенной, комфортной жизни, семейные ценности, супружеские обязанности, даже роль отца теряли для него остроту и значимость, всё стало обыденным и воспринималось, как само собой разумеющееся, раз и навсегда данное и где-то уже поднадоевшее. Ему хотелось смены впечатлений, острых ощущений, новых лиц и эмоций… И в этот момент она осознала, что их отношения себя исчерпали, и брак катится в пропасть, даже если он вернется через год, как обещал, ничего уже не будет прежним. Так и случилось, только вернулся он через три года и не один, а с темнокожей женщиной и их маленьким ребенком. Хотя Моник и была готова к такому повороту дела, развод и делёж имущества, длившиеся почти три года, пережила очень тяжело.
Сын, ставший студентом и снимавший квартиру поближе к университету, почти не общался с отцом, поддерживая мать в это непростое для них обоих время, стало очевидно, что её жизнь также нуждалась в переменах, и женщина поменяла частную адвокатскую практику в Париже на незнакомый и чуждый ей по духу и традициям Стамбул, согласившись занять должность директора Французского института, хотя представления не имела о роде его занятий. После обстоятельной беседы, её кандидатуру утвердили в посольстве, Моник хватило месяца, чтобы вникнуть в суть дела и, приняв пост у прежнего директора, она начала работать, оценив со временем и эту экзотическую страну, и это шумный восточный город, и этот малопонятный ей менталитет людей, воспитанных в другой культуре и иных традициях.
Раз в квартал она летала домой на несколько дней навестить стареньких родителей и сына и, хотя работала в Стамбуле уже четыре года, оставлять институт и возвращаться во Францию не собиралась. Моник знала, что получив развод, Гийом так и не женился на своей малийской женщине, признав, тем не менее, себя отцом чернокожей девочки, поначалу они жили вместе, но спустя какое-то время мужчина переехал, продолжая навещать их время от времени и обеспечивая всем необходимым для достойной жизни. Он попытался было восстановить отношения с бывшей женой, но она решительно отказалась вернуться, подчеркнув, что их ничего больше не связывает, кроме единственного сына. Как сложилась его дальнейшая жизнь, женщина не интересовалась и всегда пресекала любые попытки знакомых или друзей сообщать о нём какие-либо новости.
