Текст книги "Первозданная (СИ)"
Автор книги: De Ojos Verdes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Наверное, это практически канувший в лету формат отношений. Пример, сила которого въелась под кожу, стала частью моего естества. И настолько сильно, что ни в одном ухажере я не могла разглядеть то, что мне нужно. Разве сейчас такое бывает?..
Мы болтаем всего пару минут, когда дверь распахивается, заставляя меня подпрыгнуть от испуга.
– Господи! – непроизвольно возмущаюсь, глядя в довольное лицо начальника. – Здравствуйте, Арман Амаякович.
Отключаю видеозвонок и внимаю.
– Доброе утро, Сатэ. Ну, что ж, поздравляю!
– С чем? – настороженно хмурюсь.
Он театрально вздыхает, проходит и садится на рабочее место моей коллеги.
– Я прочел отчет, помимо пары технических помарок там нет ничего криминального, – при этих словах облегченно выдыхаю, – более того, у них просто шок от уровня нашей деятельности!
– Правда? – брови ползут вверх, широченная улыбка озаряет лицо. – Значит, все хорошо?
– Сатэ, они в восторге! Адонц несколько раз отметил, что ты первоклассный специалист! И что он ни разу не встречал таких толковых людей в этой сфере!
Цепенею, уголки рта моментально опускаются. Да не может быть такого!
– Вы ничего не путаете?
– Не понял?
– Уверены, что речь шла обо мне?
Арман Амаякович щурится, пристально вглядываясь в меня.
– Почему тебя это удивляет? Вы работали бок о бок в течение месяца.
Я промолчала, безразлично пожав плечами.
А у самой внутри бунт. Кровавая драка между противоречиями. Так, значит, Адонц считает меня настолько крутой? И все это время обращался со мной так, будто я тупейшее создание?
Не знаю, чего мне хочется больше… Рассмеяться от распирающей гордости, понимая, что я произвела впечатление на акулу этой сферы. На Адонца ведь молились, он самый востребованный преподаватель и эксперт по государственным закупкам – спасибо всем влюбленным в него девочкам, просветившим меня. Или же от злости за такое гнусное обращение найти его и по одному вырвать волоски пинцетом по всему телу, наблюдая за терзаниями на надменном лице!
Не думала, что могу быть такой кровожадной и чертовски злой. Поблагодарим Торгома Адонца за открытие горизонтов моего сознания!
Все же хорошо, что я больше никогда не увижу этого человека, иначе точно не сдержусь. Даже не могу представить теперь, на что именно я способна.
– Спасибо, что оповестили, Арман Амаякович, – встрепенулась под изучающим взглядом. – Я рада, что нас похвалили.
– Нет, Сатэ, – иронично качает головой, – не нас. Тебя. Адонц четко формулировал мысль – ты единственная, кому были адресованы дифирамбы. А также скрытое недовольство тем, что отдел на одном человеке.
Стало не по себе, это было слишком нереально, чтобы быть правдой. Неловкость от новости о том, что начальника обвиняли в некой дискриминации, заставляет потупить взор.
– В общем, молодец.
Это была скупая благодарность за все мои заслуги. После чего мужчина удалился, привычно оставляя зазор между косяком и дверью.
Мне не привыкать к потребительскому отношению. Я понимаю, что он человек такой, допустим, слишком сдержанный. Но все равно неприятно! Осадок остается. Считай, задницу им спасла своей ответственной работой, и уж лишней скромностью не страдаю. Можно было как-то поприличнее высказаться? Объемнее, например.
Когда же я усвою окончательно, что никто не обязан быть таким, как я сама?
В кабинет со смехом впархивают Лусине и Сирануш, мои коллеги. Обе застывают, разглядывая меня. Даже забывают поздороваться.
– Какая красота! Ты сразу накрашенная пришла! И волосы уложила!
– Ого, красавица какая! – возникает голова Гаянэ где-то сзади. – Вот всегда бы так при марафете! А то вечно без макияжа, без прически, слишком по-простому!
Я смущенно благодарю, ощущая дискомфорт от их пристальных взглядов.
– Чувствую, весело будет сегодня. Андре будет убит!
Они хихикают, припоминая нашего юриста, которой – опять же, по их утверждению – неровно ко мне дышит. Ничего такого я сама не замечала, поэтому привычно махнула на них рукой.
На самом деле, идти на мини-корпоратив желания нет, но как представлю, что меня будут терроризировать эти гарпии…
– Ты же не в этом пойдешь? – Гая окидывает придирчивым взглядом мой повседневный вид.
Поразительно, насколько они уверены в собственном безупречном вкусе, мнимо дающем им право на обсуждение и осуждение, а также озвучивание советов, которых никто не просит.
Видимо, сегодня не мой день, ибо даже Гаюша, которую я так люблю, сумела выбесить меня.
– Я принесла платье, – бурчу, отворачиваясь. – Когда буду надевать, поможете застегнуть. А сейчас мне надо работать.
И не соврав, протрудилась до самого вечера. Да так, что с удивлением заметила стрелку на часах, близившуюся к шести. Быстро закрыла все файлы, сохраняя информацию, и выключила компьютер.
Дамочки наши несколько часов назад отпросились в салон, чтобы «привести себя в порядок», я же оставалась «на посту».
Набираю Гаю по внутренней связи и прошу через пять минут зайти, чтобы помочь с нарядом. Так же, как и я, она подготовилась сама, без помощи специалистов. Эта особа, как выразилась утром, всегда при марафете. Очень красивая, женственная, любит приковывать внимание. Да, по сути, многие здешние девочки такими и были. Подать себя сразу во всей красе. Иногда жутко неестественной.
Справившись с колготками, влезаю в любимое винное платье по колено. Его юбка-карандаш выгодно подчеркивала фигуру, облегая бедра и талию. Затем обуваю классические бежевые туфли-лодочки, на ходу взбивая пышные волосы. Осталось проверить макияж.
Дверь со скрипом открывается.
– Гай, я здесь, – вещаю из глубины каморки, откуда меня не могли видеть.
Подготавливаюсь, разворачиваясь спиной и убирая пряди вперед через левое плечо, чтобы открыть доступ к молнии.
– Кажется, мы с тобой единственные сегодня работали. Можно подумать, этот вечер событие века. Все так готовятся! И кому пришло в голову идти в «Папарацци»…
Жалуюсь в ожидании, когда она застегнет платье. Не замечая сгущающейся вокруг себя хищной ауры. Наконец, собачка задвигалась вверх. Но посередине остановилась.
Обнаженной кожи коснулись горячие пальцы, мучительно медленно поползшие вниз по позвоночнику.
Мужские. Трепетные. Чувственные.
Я приоткрыла рот и бесшумно втянула в себя воздух, чтобы попросту не задохнуться от безумной реакции своего тела. Прострелило везде, где можно. Да так, что я не могла пошевелиться. Одно лишь касание, вызвавшее во мне первобытное желание обладать и еще больше – принадлежать… Уму непостижимо, откуда я знала, что это, если никогда никого к себе не подпускала.
Но. Я. Знала.
Наконец, нахожу в себе силы развернуться и встать лицом к лицу с ним. Ибо чувствую, кто это.
Адонц потерян и потрясен не меньше меня. Взгляд темный, как небо перед грозой. Грудная клетка часто поднимается и опускается. Мы утыкаемся друг в друга и сглатываем почти одновременно.
Тебя, правда, подкосило так же, да? Пробило током. Разорвало нутро.
И меня оглушает осознание.
Бывает, оказывается, такое, когда дальнейший исход твоей жизни решает ничтожная по времени и величественная по наполненности секунда. Раз. И всё. И ты висишь на волоске. Рассыпаешься прахом, развеянным по ветру. Стоя на месте, успеваешь побывать в каких-то фантастических приапических измерениях, окутывающих тебя сладостным мороком. Ты больше не ты. И это единственная доступная в данный момент истина.
Вот она, та самая точка невозврата. До боли пугающий рубеж, через который ты готова перешагнуть, затыкая голос разума. Полететь навстречу наваждению, следуя за покорившим твои сенсуальные грани мужчиной.
Рухнуло всё, что до этого было между нами. Безвозвратно.
И оба это прекрасно понимали.
Глава 6
«Цель охотника состоит в том, чтобы перестать самому быть жертвой». Дон Хуан
Бесконечно злюсь, вперившись взглядом в экран, на котором пестрит имя звонящего абонента. Терпеть не могу дилетантов, а мой новый сотрудник, кажется, именно им и оказался.
– Да! – рявкаю раздраженно.
– Торгом Ашотович, извините… – запинается, нервничая. – Несколько человек из завтрашней группы звонили с вопросом о переносе времени занятия…
– Корюн, – перебиваю, нетерпеливо постукивая по столу, – ты договор на оказание услуг читал?
– Да… – неуверенный ответ.
– Не читал ты ни черта! Иначе бы запомнил, что дата, время и место занятий неизменны! Детский сад, что ли? Для этого мы и работаем по стопроцентной предоплате, чтобы любители соскочить не приносили нам убытки.
Парень что-то блеет в ответ, вынуждая меня грубо закончить разговор. Нельзя, ну нельзя нанимать никого по блату! Зачем только уступил маме, мол, ну хороший парень, сын кого-то там… Устал объяснять, что вакансии «хороший парень» в штате не числится! И вот результат. Типичный представитель золотой молодежи, своих мозгов и инициативы – ноль. Чуть сложнее задача попадется – сбой системы. Ему нужно задавать только один алгоритм действий, иначе всё пойдет не так. Жаль, что Лиля ушла в декрет. Точнее, я за неё, естественно, рад, пусть демографический кризис – а уж особенно после войны – сойдет на нет. Но девчонка толковая была, всё с ней по маслу было, ответственная, смышленая. А этот дегенерат уже месяц ни одного поручения нормально выполнить не может. Это еще при том, что стажировался у моей бывшей помощницы примерно три недели!
Выдыхаю, пытаясь успокоиться. Слишком часто стал срываться.
И словно по закону подлости после короткого стука в дверь в комнате появляется единственная и неповторимая причина моего неадекватного поведения.
Глупая мышца в груди предательски сокращается в два раза быстрее, пока я с жадностью углубляюсь в невероятную зелень заплаканных глаз. На бледном лице застыла легкая извиняющаяся улыбка:
– Ваш пиджак.
Ваш. Ваш, сука, пиджак. А десять минут назад было «Тор, они озверели».
– Хорошо, что умылась. Невозможно было смотреть. Постарайся больше не соваться вниз в таких случаях.
Сатэ застывает, хмурясь.
Вздергиваю бровь, мол, чего встала, поторапливайся.
– Можно подумать, я просила Вас меня спасать… – изрекает, вешая на спинку стула злополучный пиджак. – Не надо мнить себя героем…
– Почему ты такая сука? – вырывается непроизвольно.
Я не должен был этого говорить. Но её деланое безразличие прошлось кипятком по нутру. Она же только-только беззащитной птицей трепыхалась в моих объятиях!
Девушка резко вскидывает голову, сузив глаза и поджимая губы.
– Наверное, – заговаривает медленно, чуть склонившись набок, будто анализируя, – по той же причине, по которой ты такой мудак.
Прикрываю на секунду веки. И так же внезапно распахиваю, грозясь уничтожить её своей яростью.
– Избавь меня от своего присутствия. Живо.
Глаза напротив гневно сверкают. Ощущение, что держится из последних сил, чтобы не заговорить. Сатэ такая. Она просто не может не оставить за собой последнее слово.
– Как скажете, – приседает в шутливом реверансе. – Благодарю за аудиенцию.
И изящно выплывает.
Выдыхаю с шумом.
Жуть, как хочется догнать и вернуть. Убить, растерзать, распять.
Господи.
Когда два месяца назад в пустынном коридоре я вдруг услышал звонкий смех, мне показалось, сознание окончательно помутилось. Я сошел с ума, и галлюцинации – первый признак необратимого процесса. Ноги сами бросились к очагу веселья.
Но сердце разочарованно пропустило удар, поскольку стоявшая ко мне спиной девушка была не той, кого я искал в каждой. Слишком хорошо помнил все её изгибы. И они не соответствовали тем, что красовались передо мной в тот миг.
И я собирался уйти с чистой совестью, потерпев поражение и на сей раз.
А потом она повернулась.
Мне показалось, я умер. И вспыхнуло, как тогда…
Памятный день, когда я возвращался домой после работы, с досадой вспомнив о том, что свой ежедневник забыл в ящике стола каморки, в которой накануне заканчивал отчет, прощаясь с очередным «испытуемым». Пока сворачивал и выезжал на дорогу, ведущую к организации, вновь раздумывал об этой странной неприязни к языкастой Сатэ.
«Национальный центр по контролю и профилактике заболеваний» при Министерстве здравоохранения был первым в перечне организаций, которые предстояло проверить на предмет нарушения процедуры закупок в связи с пандемией. Слишком много примитивных ошибок наделали многие медицинские учреждения, которые подозревались в расхищении казенных средств.
Я шел туда без всякого энтузиазма, мысленно представляя уровень специалистов. Никак не понимаю, как большинство умудряется получить лицензию, сдавая сложный экзамен, если на практике самых простых вещей в этой сфере не осознают.
Но как же я был удивлен, когда встретил редкий экземпляр. Сначала подумал, может, ей кто-то помогал. А потом я просто пообщался с ней по нескольким темам, задавая такие каверзные вопросы, ответы на которые могли дать только знающие толк люди. Она блестяще с ними справилась, заставляя меня впадать в ступор от глубины своих возможностей. И действительно поразило, что отдел на ней. Не терплю подобной дискриминации. И пусть эта девчонка мне не нравилась, но я не мо не признать, насколько она способна. И заслуживает большего, чем это вшивое государственное учреждение, где большинство просто просиживают штаны, пока единицы пашут.
Только вот, это всё меркло рядом с её характером.
Помню, как мы схлестнулись в яром противостоянии, когда я указал на неправильное оформление протокола. Чертовка таки доказала свою правоту чуть ли не с пеной у рта. Ей было важно быть безупречной, о чем свидетельствовала и манера её работы. Поразительная чистота во всем. Буква к букве. Всё по правилам. Аж глаз радуется. И если бы не отвратительная злобность девушки, я не поскупился бы на похвалы. Но как только она открывала рот – желание поощрять испарялось со скоростью света.
Чего только стоила наша первая встреча. Сканирующий скучающий взгляд, прошедшийся по мне, и вспыхнувший в глубине глаз демонический огонь, когда я временно отослал её. Глаза, к слову, были потрясающими. Зеленые с темными вкраплениями вокруг зрачка. Необычный редкий цвет. Насыщенный, приятный. Да еще и в обрамлении длинных ресниц, которые доходили до бровей. На этом, пожалуй, всё занимательное заканчивалось. Сатэ была самой обычной девушкой, на которую на улице я ни за что не обратил бы внимания.
Ну, не нравились мне такие женщины. Никакой женственности, ходят в одежде оверсайз, обувь удобная, вызывающая отвращение при тщательном осмотре. И не поймешь – есть фигура, или нет? И габаритность зашкаливает. Принципиально не знакомился с девочками в балетках и кроссовках ни в ранней молодости, ни позже, потому что всегда ценил ухоженных и аккуратных представительниц слабого пола в утонченных сексуальных туфлях. А уже позже меня и окружали только такие. Не было надобности искать. Как говорится, они сами приходили, невиноватый я.
Да, я слукавлю, если не скажу, что иногда наши перепалки доставляли мне изощренное удовольствие. Все же, схлестнуться с эрудированным человеком, получая достойный отпор – редкость. Но скучать по ней я точно не стал бы, слишком уж Сатэ была дикой. И не нравилось мне, что я часто терял с ней терпение. Это не в моем духе. Такой непробиваемой девушки я еще на своем пути не встречал. Чтоб вот так яро демонстрировать свою неприязнь, граничащую с ненавистью – это нонсенс. Полнейшее отсутствие намека на женственность, шарм и слабость. А ведь женщина должна быть слабой, чтобы её хотелось защищать, лелеять и оберегать. Эту я хотел исключительно задушить.
Ровно до того момента, как увидел её в расстегнутом платье.
Пытаюсь припомнить случаи, когда меня накрывало такой же неудержимой волной похоти всего лишь от одного взгляда на обнаженную женскую кожу. Не на грудь, не на бедра, не на призыв в поведении! Ни на что другое! На непримечательный оголенный участок тела! Пусть и цвета наичистейшего благородного фарфора без единого недостатка в виде родинок, шрамов или других повреждений.
Я ведь стоял в растерянности очень долго, жадно впиваясь в линию позвоночника. А потом выпал из времени и пространства, следя за тем, как пальцы, которые в эту минуту будто были не моими, повинуясь неведомой силе, тянутся к пышущей завораживающим светом коже.
Эффект был, сука, просто убийственный.
Как столько всего может уместиться в одно лишь прикосновение? Как, черт возьми! Чтоб одновременно и в холод, и в жар. Как благословение и как проклятие. Как жизнь и как сама смерть. За секунду испытать целый спектр эмоций, о существовании которых в природе никогда и не подозревал!
Если бы она не заговорила и сама бы не развернулась ко мне, я лично ни за что не вышел бы из этого транса. Так и стоял бы, приросший к полу, вбитый туда на веки вечные – плевать, лишь бы не прерывался это наш космический контакт.
А потом как голодный мальчишка окидывая девичью фигуру, отмечая нереально тонкую талию по сравнению с соблазнительными покатыми бедрами, которым практически вторила и гордо выпяченная грудь.
Это было невозможно!
Как эта бестия умудрялась столько времени настолько тщательно конспирироваться, чтобы мне даже ни разу в голову не пришло, как она красива? Я ведь не смотрел на нее глазами мужчины, заинтересованного в женщине. Сатэ была для меня сродни дикой кошке, которую – чего греха таить – было приятно иногда подразнить и понаблюдать за выпущенными острыми коготками.
А в тот роковой момент девушка казалась богиней.
Мне хотелось сию же минуту совместить собственнический поцелуй на нереально розовых губах, приправленных тонким слоем блеска, и удушливый захват с целью превратить ее в пыль.
Я был неимоверно потрясен тем, сколько всего хотел с ней сделать!
Человек, в подростковом возрасте умевший сдерживать себя даже во время диких первых экстазов, вдруг теряет контроль в присутствии обыкновенной девчушки, одетой в весьма невинный наряд. Да разве самые опытные желанные дивы вызывали во мне подобную бурю?
Вызывали всё, что угодно, но не такую первозданную потребность моментального обладания. С другими меня заводила игра взглядов, наступление, сопротивление, штурм, падение крепости. Роль победителя.
А с ней я как чертов маньяк хотел содрать идеально сидящее на фигуре тряпье и убедиться, что она везде такая – белоснежная, светящаяся, гладкая, без изъянов, словно tabula rasa, где я могу даже имя написать своё на этой сведшей меня с ума бархатистой поверхности.
Я знал, что это точка. И так и будет…
Стискиваю зубы и выдыхаю через них, пытаясь усмирить свой гнев.
Как же я хочу догнать её, приволочь обратно и наказывать, наказывать, наказывать. За то, что вывернула душу наизнанку и исчезла, оставив меня мучиться.
Год.
Я прожил в ненависти к себе именно такой отрезок времени.
А когда Сатэ предстала передо мной такая…совершенная, понял, что её всё же ненавижу больше.
Она так изменилась!..
Раньше я смотрел на неё и не понимал, чем эта девушка так зацепила мой пресыщенный идеальными телами взор. Бесспорно, глаза у неё необыкновенные, взгляд слишком глубокий, вмещающий в себя какую-то энигму, хранительницей которой она и стала, явившись в этот мир будто только с этой целью. Я сканировал каждую черту этого сосредоточенного лица. Разве мало таких? Гладкая кожа, небольшие розовые губы, припухлые, естественные. Линии хоть и благородные, но мягкие. Не те, что врезаются в память своими совершенными переходами, манящей резкостью. Среднестатистическая армянская девушка, коих не счесть.
Тем не менее, я всё же воспринимал Сатэ незаконченной картиной. Которой не хватало пары незначительных штрихов, чтобы стать шедевром. Её темперамент, эрудиция, живость, искрометный юмор – яркие краски, которыми только и создавать, что лучшее из творений.
И сейчас эта кобра им стала.
Долбаным потрясающим шедевром, от которого сил не было оторвать взгляд.
Нашёлся, что ли, Пикассо?..
Она повернулась ко мне в этом коридоре и перевернула всё вверх дном.
И я бросился к ней, чтобы убедиться… Это та же Сатэ?
Постройнела. Черты преобразились, став резче, больше выделялись глаза, розовые губы. Но теперь еще и скулы, линии подбородка. Сатэ покрасилась в русый цвет, который разбавляли многочисленные высветленные пряди, и это невероятно шло ей. Волосы были уложены, на лице – нежный макияж, а вопиюще красивые «песочные часы» облачены в строгую облегающую юбку и легкий кремовый джемпер. И туфли… Ровные ножки в уточненной обуви на высоком каблуке.
Чистый секс.
Она. Просто. Адски. Прекрасна.
И каково теперь видеть её и не иметь возможности прикоснуться?..
Чертовски х*рово.
Так, что мышцы сводит от боли, когда Сатэ появляется в поле зрения.
Я стараюсь свести к минимуму эти столкновения. Но когда мы всё же пересекаемся… Так и хочется вцепиться в эти точеные плечи и растрясти, выуживая ответ, какого хрена она так поступила?..
Зачем дала познать себя, чтобы потом себя же и лишить…
Но я не стану оспаривать её выбор.
Глава 7
«Как может что-то такое грандиозное случиться в один миг?». Дженнифер Нивен «С чистого листа»
– Тебе не кажется, что наш шеф последние несколько недель…подозрительно счастливый? – доверительным шепотом интересуется Лиля.
Мы шагаем после работы по сердцу города – центральной улице Х. Абовяна, поедая знаменитое джелато. Минуем здание кинотеатра «Москва» на площади Шарля Азнавура.
Я так люблю лето в Ереване. Жгучее, яркое, настоящее. И никуда не хочется выезжать. Наслаждаюсь даже зноем. Но в этом году погода действительно прохладнее, поэтому конец июня пусть и жаркий, но не удушливый.
Откусываю любимое шоколадное мороженое, я его по-другому есть не умею. Наслаждаюсь выраженным вкусом какао и жмурюсь от удовольствия, будто мне тринадцать, а не все тридцать в скором будущем.
– Да, Роберт явно очень счастлив, – кивая и улыбаясь своим догадкам.
Луиза-то тоже в последнее время уделяет мне слишком мало внимания. Меньше надменных взглядов, колкостей, шпилек. Уверена, об их связи догадываются немногие. Потому что стервой девушку считают именно по призванию, а не потому, что она такой может быть от болезненной любви к Арзуманяну.
Очень рада за них. Как человек, живший в этой шкуре, я знаю, что такое страдание.
– Думаешь, у него кто-то появился?
Я лукаво усмехаюсь, искренне поражаясь тому, что такая романтичная натура как Лиля не заметила искрящей страсти между этими двумя.
– Бесспорно, Лиль.
Останавливаемся у урны, чтобы выбросить салфетки. Визг тормозов неприятно режет слух, привлекая внимание.
– Конченые, – осуждающе качается головой подруга.
– Да, ладно. Молодые. Что с них взять?
– Сыновья богатых папочек, вечно тусующиеся в этих клубах. Насмотрелась до тошноты в своё время.
Продолжаем путь, и Лиля берет меня за руку, показывая на темное здание через дорогу.
– Раньше это было одно из самых крутых мест. Была там?
Я смотрю на кричащую вывеску «Папарацци», и меня пробивает на истерический смех.
– Была… – выдыхаю под недоуменный от моей реакции взгляд девушки.
Еще как была…
Опять же воспоминания картинками проносятся перед глазами. Будто это было вчера, а не больше года назад…
«Музыка гремела вовсю, мрак с дикой частотой освещала неестественно яркая фиолетовая цветомузыка. Слишком активные молодые тела разбрасывались своими конечностями с завидной легкостью – вправо, влево, вверх и снова по кругу. И все были в миллиметрах друг от друга.
Смотрю на них и думаю, ну как такое может нравиться? Как? Не выношу, когда нарушают мое личное пространство, тем более, если это посторонние. Не смогу двигаться, соприкасаясь с чужими… Хоть и люблю танцевать.
Идея прийти в один из самых популярных клубов в столице, находящийся в центре города, неудивительным образом взбудоражила умы молодежи нашей обители. Они весьма оперативно занялись вербовкой тех, кому до тридцати пяти, чтобы повеселиться. К несчастью, я не разделяла этого энтузиазма. Но отказать не могла. Не то, чтобы роль белой вороны меня смущала, но Гаянэ, сетующая, что я и так с ними никуда не хожу, не оставила бы в покое.
– Чего не танцуешь? – рядом присаживается тяжело дышащий Андрэ, наклоняющийся к моему уху.
Меня передергивает, потому что он непозволительно близко, в каких-то жалких двух сантиметрах от кожи шеи. Я немного отстраняюсь и внезапно впиваюсь в него взглядом. Он такой красивый, даже идеальный. Внешность у него восточная, брутальная. Боксом занимается, веселый, общительный. И, кажется, все же правы девочки, нравлюсь ему. Замечаю это только сейчас.
Но никакой ответной реакции. Молчит всё во мне. Даже самой простой эмоции не вызывает.
– Не хочу, – отрезаю, отворачиваясь, боковым зрением замечая, как смотрит на нас Джулия, его коллега.
А вот ее отношение к нему я давно подметила. И сейчас отчетливо понимаю, что это единственная причина, по которой она всегда холодна со мной – его интерес ко мне. Девчонка видная, но ужасно стервозная на вид. Вот гляжу на нее – и ничего, кроме как «деревенщина», сказать не могу. Есть же такие идиотки, которые готовы ссориться и драться за мужиков, будто от этого зависит вся их жизнь. Она одна из них, уж явно. Везде есть подобные. Что в Москве, что здесь. Полно.
– Без настроения? – парень вновь наклоняется ко мне, чтобы перекричать музыку.
Вижу шушукающихся и хихикающих Гаю, Лусине и Сирануш, которые неотрывно следят за нами, и от этого съеживаюсь, мысленно застонав. Теперь их издевки будут еще хлеще.
– Некомфортно мне тут. Не мое место.
Андрэ понимающе кивает и отстраняется.
Наконец-то! Теперь мне и дышать легче.
А когда он возвращается на танцпол, я ликую вовсю. Расслабившись, наблюдаю за всем коллективом, дрыгающимся, как в агонии. На диванчике осталась я одна. Все же выйти из амплуа белой вороны не вышло.
Попутно ловлю на себе заинтересованные масляные взгляды незнакомых мужчин, что заставляет неприятно морщиться. Ну, конечно! Где еще стать центром Вселенной, если не в ночном клубе среди пьяных мужиков, которым тестостерон ударил в голову?..
Смотрю на экран телефона, прикидывая, через какое время будет прилично ретироваться, чтобы ребята не обиделись. Мы всего час здесь, а меня уже конкретно штормит от этой атмосферы, рябит в глазах, голова потяжелела. Кажется, я слишком стара для таких развлечений в свои недавно исполнившиеся двадцать восемь. И всегда была стара.
Запыхавшиеся девочки плюхаются рядом, задевая меня локтями с обеих сторон:
– Монашка!
– Жаль, в Армении нет женских монастырей, – орет Лусине. – Самолично запихнула бы туда!
– А я отвезла бы ее в мужской, – хохочет Сирануш, – пинком под зад.
– Богохульницы! – притворно возмущаюсь, покачивая головой.
– Да ну вас, девочки! – встает на мою защиту Гая. – Как можно!..
Они фыркают и ойкают.
– …нашу Сат в музей надо. Она у нас редкий экземпляр целомудренной девушки, – добавляет чертовка, вызывая смех коллег.
К нам присоединяются остальные изрядно уставшие ребята. Многие из них накидываются на прохладительные напитки и закуски. Завязывается оживленный разговор, который прерывается визгом Гаянэ:
– Торгом?!
Прослеживаю за её взглядом и действительно натыкаюсь на Адонца, стоящего в дверях вместе с двумя парнями.
Дыхание перехватывает так реалистично, что в груди становится очень больно. Они делают шаги к нам, а я практически задыхаюсь от внезапно заскакавшего галопом сердца, из-за которого в ушах стоит рёв. Хочется закрыть их руками или встряхнуть головой. Но я опять не могу пошевелиться! Господи! Потому как знаю, что сюда этот мужчина пришел по мою грешную душу! Я же два часа назад сбежала, испугавшись этого прикосновения…
В темной свободной рубашке и брюках в тон под эту безумную цветомузыку Адонц неумолимо приближался, напоминая мне настоящего дьявола. Это было не столь пугающе, сколь завораживающе.
Вот я и заворожилась…
И ведь глаза его ледяные так и сверлили меня, словно пригвоздив к месту. Оставалось только надеяться, что эту игру между нами никто не заметил.
– Привет, ребята! Отдыхаете? – дружелюбно интересуется.
Все, кто его знал, коих было большинство, поздоровались, и каждый посчитал своим долгом пригласить их за наш скромный стол. За которым, между прочим, и так было слишком тесно, потому что в «Папарацци» не предусмотрено трапезничать табунами. А нас, на минуточку, самих больше двадцати человек.
– Это мои друзья Миша и Сармен. Спасибо за приглашение, но они уже заказали нам место. В процессе обязательно поболтаем.
Я вздохнула с облегчением. И длилось оно ровно четыре с половиной секунды, пока три внушительные фигуры не плюхнулись на диван прямо за моей спиной, аккурат так приставленный к нашему собственному впритык! И когда, присаживаясь, мужская ладонь «случайно» прошлась по напряженному плечу, пробасив «Извини», я позорно потонула в волнах дичайшего ужаса!
Этот гад даже не скрывал своих злодейских намерений!
– Вы так и не поладили? – шепотом спрашивает Гая.
Несколько дней у нас из-за работы не было времени поговорить, поэтому ее любопытство было весьма уместным.
– Угу, – утробно мычу, нутром ожидая какой-нибудь пакости от сидящего сзади человека.
– Господи, Сатэ! – грозно возмущается подруга. – Да что это с тобой?!
– Да, – совсем не в тему подхватывает Андрэ, перекрикивая музыку. – Просидела весь вечер, не танцуешь. Ты, вообще, в клубах была когда-нибудь? Знаешь, что здесь принято расслабляться, а не напрягаться?
Шутка зашла на ура. Я красноречиво посмотрела на этого умника, практически прикусив язык, чтобы не сказать: «Давай-ка, ты займешься своей Джулькой? Она-то на все готовая. Сидит рядом слюни пускает».
Но вызов был брошен, заставляя меня расправить плечи и весьма громко заявить:
– Была. Здесь, кстати, тоже. Это был второй поход в такое заведение. И последний. А хотите, просвещу, как я сюда попала?
Все заинтригованно закивали.
– Во время учебы несколько лет назад я как отличница прошла собеседование в летнюю школу при университете, это что-то типа программы по обмену на несколько недель среди шести-семи стран. Там в конце из барабанчика вытягиваешь лист, на котором написано, куда ты поедешь. Мне выпала Венгрия. А я из-за срока заграна – это долгая история – не могла полететь, я же гражданка России, менять долго. И поэтому осталась здесь. В общем, на территории Армении с другими здешними и иностранными студентами мы провели две недели в различных прекрасных местах. И в эту программу входило несколько походов в клубы. Вам бы всем понравилось!
– Но тебе не понравилось? – закономерный вопрос от того же Андрэ.
– Ну, что ты, – ехидно улыбаюсь, – я была в восторге, когда в туалете «Папарацци» наш, так сказать, организатор-вожатый лобызал одну девочку из Белоруссии. А его друг – из Румынии. Это же так мило! Идеально для налаживания межгосударственных контактов! Самое прямое налаживание!
Присутствующие прыснули, хотя мне было не до смеха. Я до сих пор содрогалась от омерзения, вспоминая эти сцены. Поразительно, но с такой грязной стороной жизни я познакомилась именно здесь, где меньше всего ожидала встретить.
