Текст книги "Первозданная (СИ)"
Автор книги: De Ojos Verdes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
И когда, забывшись, приступаю к исследованию уже ключиц, пробравшись в небольшой вырез, мой телефон начинает трещать…
Зная, что оставив звонок без ответа, навлеку больше бед, резко выхватываю смартфон из-под бумаг и выдаю севшим голосом:
– Да, Эд.
– Сатэ? – помешательство брата. – Всё нормально?
Прочищаю горло и произношу более сносно.
– Заработалась. Ты уже приехал?
– На парковке у здания напротив.
– Хорошо, я буду через пять минут.
Завершаю вызов и падаю лбом на лоб Торгома. Колотит.
Бедром чувствую показатель боевой готовности мужчины, и усмехаюсь, опустив взгляд на белые летние брюки в районе внушительной выпуклости.
– Белеет парус одинокий…в тумане моря голубом…
Больно сжимает мою талию, словно тисками. Вынуждает немного отстраниться и посмотреть на него.
Какой-то мрачный, пугающий, слишком сосредоточенный.
– Что? – вырывается непроизвольно.
– Скажи, – яростная требовательность. – Скажи, что к тебе никто не прикасался…
И с запозданием до меня доходит, что это проявление первобытной ревности.
С губ слетает нервный смешок, потому что я не могу в это поверить.
Адонц! Человек, не просто утверждающий, что свобода – это наше всё, а живущий по букве законов либеральности, вдруг предъявляет мне претензии?
Понимает ли он, что это значит?
Я готова смеяться взахлеб, растворяясь в этом счастье. Я ему далеко не безразлична…
Сдерживая явный триумф, накрываю своими его окаменевшие ладони, заставляя ослабить хватку. Знаю, что утром кожа будет украшена синяками, но разве это важно?
Не сразу, но Торгом подчиняется, теперь мне чуть легче дышать.
– Конечно же, прикасался, – трусь щекой о его щеку, слыша, как щелкнули зубы, сжатые в жестком неконтролируемом порыве.
Наверное, это очень плохо, и уж однозначно – неадекватно, но я кайфую от его реакции. Вот такое примитивное чувство.
– Еще как прикасался, – продолжаю дразнить, добираясь до губ, чтобы прошептать в них, – он же и впутал меня в этот чувственный мир, сделал женщиной…
В результате обработки информации я слышу облегченный, полный отчаяния, будто вытравленный выдох.
– Кобра! – хватает меня за плечи, не давая запечатлеть поцелуй. – Какая же ты… Сатэ! Когда я увидел положительный тест в твоих руках, будто сдох на месте. Этот мужик с цветами на улице… Вообще, все, кто бросает на тебя взгляды… Я не хочу никого видеть рядом с тобой.
Не совсем то я хотела бы от него получить…
– Я поняла, Тор. Поняла. Сама мысль, что могу обойтись без тебя, непростительна, да?
Вскакиваю, не давая ему опомниться. Нельзя требовать от человека того, чего сам неспособен дать. Я вновь разочаровалась, поняв истинную причину его поведения.
– Позволь только уточнить, это до тех пор, пока сам не наиграешься? Хочу узнать свой срок годности.
Перехватывает мое запястье у шкафчика, когда пытаюсь достать сумку, и грубо рвет на себя, отчего я не просто врезаюсь, а буквально рассыпаюсь ему на грудь, пылая негодованием.
– Не испытывай меня, душа моя. С тобой я и сам не знаю, какую черту могу перейти.
– А, по-моему, Адонц, – делаю тщетные попытки вырваться, – ты уже перешел её. Пусть ты единственный мужчина в моей жизни, но я-то далеко не эту роль играю в твоей! Чувствуешь разницу? Отпусти! Меня ждет брат! Тот самый «мужик с цветами»! И я не хочу объяснять, почему задержалась.
Оказавшись на свободе, еще раз окидываю его яростным взглядом, подмечая растерянность на мужественном лице.
– Спасибо за всё. Сегодня ты меня очень удивил. Твоя предрасположенность к методу кнута и пряника – это тяжелый контраст для обычной среднестатистической девчонки. Сначала усомниться в моей компетентности при всех, заставить принять этот вызов, дотащить эти чертовы папки, а потом принести мне пирожные! Браво! Даже не знаю, сколько ещё смогу выдержать.
Ухожу, не закрывая за собой дверь. И так взвинчена, что забываю попрощаться на пункте охране, вызывая недоумение сотрудников. Когда на противоположной стороне небольшой площади замечаю знакомую арендованную машину, замедляю шаг, придавая себе напускного спокойствия. Не хватало еще вызвать подозрения Эдгара. Ему и так не понравился Торгом в тот день.
Уже к ночи, лежа в своей постели, позволяю себе воскресить в памяти наш разговор. Прокручиваю его снова и снова. И не понимаю, показалось ли мне, или всё же…у Адонца это не просто плотоядное влечение?..
И у нас есть шанс?..
Глава 19
«– Ты только представь, как они обрадуются, если мы не придём.
– Да, надо идти». Анекдот / Неизвестный автор
Утро следующего дня выдается весьма неспокойным. Возвратившийся Роберт с головой окунается в тот же ворох бумаг, справляется весьма быстро, после чего решительно покидает нашу комнату, надолго запершись в своем кабинете. К нему приходит Луиза, которая, видимо, после какого-то неприятного разговора пулей вылетает в коридор, едва ли не плача.
Тихо стучу и, услышав короткое «Да», вхожу к начальнику, отмечая, как напряженно сжата челюсть. Он не поднимает головы, что-то сверяя перед собой.
– Вчера Адонц сказал, что будет ждать…
– Знаю, Сатэ, – перебивает в нетерпении. – Спасибо, ты очередной раз прикрыла меня, вляпавшись в то, что тебя не касается. Я очень благодарен, правда. И теперь сам разрулю это, не переживай.
Топчусь, закусив губу в нерешительности.
– Это же вина юридического отдела, правда?
Тяжело вздыхает, подняв на меня темные глаза, в которых читается праведный гнев.
– Нет, исключительно моя.
– Потому что Луиза тогда хотела Вам насолить, чтобы был повод повздорить, и не отправила документы вовремя?
Брови его в изумлении ползут вверх. Несколько секунд смотрит на меня с примесью досадливого восхищения.
– Ты постоянно напоминаешь мне о том, что не стоит тебя недооценивать.
– Ерунда. Просто я знаю, какие между вами были отношения тогда. Сопоставить факты не так сложно, я же тоже просматривала даты электронной переписки. И вчера была так взвинчена, что перепутала числа, подумав, что вина действительно на нас. Но на самом деле… Вы всё правильно сделали. Это их упущение.
Обреченно вздыхает.
– Её упущение. Точнее, мстительная натура.
– Вы возьмете всё на себя, – делаю верный вывод.
– Да.
– А что Вам грозит?
– Не беспокойся. Максимум – лишат пары-тройки премий, припомнят в будущем при удобном случае…
– Я так понимаю, Луиза хотела во всём сознаться, но Вы не дали ей этого сделать?
Тихий смех разбавляет атмосферу кабинета. Начальник в неверии качает головой, задорно улыбаясь мне.
– Ему с тобой повезло, Адамян.
Нет надобности уточнять, кому. Благодаря истории с тестом, уже почти два месяца Роберт в курсе положения вещей. Арзуманяну ведь пришлось разъяснить всё Адонцу, мне об этом сказала Луиза, вызывая шок при мысли, что двое мужчин говорили на такую тему.
– Мне с ним тоже, – фыркаю, усмехаясь в ответ.
– Черные тучи, повисшие над нами, скоро рассеются, не думай.
– Я и не думаю. Всё усложнилось исключительно из-за отсутствия нашего доблестного шефа, – открыто улыбаюсь, – но теперь он на месте, нам нечего бояться.
– Спасибо тебе.
Ну, разве не прелесть? Куда уж моему бывшему начальнику до этого прекрасного руководителя? Под таким покровительством я готова работать хоть вечность.
– Сатэ, постой, – останавливает, когда я уже схватилась за ручку. – У меня четыре приглашения на благотворительный вечер. Мы с Луизой обязаны присутствовать, поскольку организаторы – наши соседи и близкие друзья. Это их дебют в созыве подобного мероприятия. Мне будет приятно, если ты придешь с кем-нибудь.
Боюсь уточнять, с кем именно.
Видимо, читает мои мысли, потому что нехотя произносит:
– У Тора свои приглашения. Так уж вышло, что они все между собой знакомы, много лет ведут деловое сотрудничество.
Моргаю пару раз, после чего киваю.
Значит, Адонц пойдет туда с кем-то ещё… Какая хорошая тактика – вести действия на несколько фронтов. Вчера высказывался мне, но на пиршества ходит с другими?..
Что ж.
– Вы обещаете не говорить ему, что я тоже пойду?
– Если ты этого хочешь, конечно, не скажу.
– Прекрасно. Спасибо.
Начальник выуживает из кармана кожаное портмоне, сложенное пополам, и извлекает оттуда две элегантные карточки темного цвета. Я забираю их и снова поднимаю на него глаза.
– Пусть Луиза тоже не знает, пожалуйста. Исходя из альтруистических соображений, она проболтается.
– Однозначно. Не то, что проболтается, а пойдет и заявит прямо.
Прыскаю со смеху от ворчливого тона, приправленного озорными бесенятами во взгляде Роберта. До чего ж они забавные ребята.
Убегаю, морально готовясь к предстоящему бою. И уже зная, что сегодня, скорее всего, сделаю окончательный выбор для самой себя.
* * *
Таксист демонстративно вздыхает, сетуя на затор, образованный вереницей машин, направляющихся к тому же зданию, что и мы.
Пропускаю мимо ушей несколько беззлобных, но неприятных фраз, с интересом рассматривая величественную усадьбу перед самим домом. Хотя, вряд ли это помещение жилое. Скорее, какой-то выставочный зал, музей.
У самых ворот, да и у ступеней входа модных дам, галантно протягивая им руки, встречают разодетые в исторические костюмы швейцары. Мужчины в париках с яркой неестественной улыбкой помогают слабому полу дойти до дверей, и тут же возвращаются за новой порцией разодетых в пух и прах женщин на высоких каблуках.
Признаться, меня их вид, скорее, обескуражил и рассмешил. Зачем так издеваться над людьми? Середина сентября в Армении это тот же жгучий август. И пусть сейчас почти девять вечера, но в этом районе города духота несусветная. Даже мне в наряде с открытыми плечами весьма жарко. Каково же им в этих дурацких бирюзовых костюмах с рюшками? Да еще и в постоянном движении…
– Благодарю, – сочувственно улыбаюсь молодому парню, замечая испарину на лбу.
Когда доходим до пункта назначения, я незаметно впихиваю ему в ладонь пачку бумажных салфеток. Учитывая национальную любовь к опозданиям, ему еще долго придется бегать туда-сюда, и не будет времени на такую мелочь.
Широкая улыбка служит лучшим вознаграждением.
Интересно, сколько им платят за эту клоунаду?
Заметно нервничая, переступаю через порог, чтобы попасть в какой-то нереальный мир утонченности, невычурной состоятельности и лоска. Меня на какой-то момент просто лишает дара речи убранство, раскинувшееся перед глазами. Кажется, я очутилась в сказке о Золушке…
Неспешно бреду вдоль стены, рассматривая картины, которые, скорее всего, являются оригиналом. К своему стыду, искусством никогда не увлекалась, и из мировых шедевров едва ли узнаю пару-тройку работ, чего уж говорить о современных художниках…
– Вот зараза! – слышу восклицание рядом.
Луиза хмурит брови и одновременно радостно улыбается, что весьма забавляет. Конечно же, она сразу догадалась, что факт моего пребывания был скрыт от неё намеренно. Говорю же, эта девушка далеко не глупа.
Я с долей светлой зависти окидываю её точеную фигурку в изумрудном облегающем платье. И не скажешь, что новоиспеченная Арзуманян на третьем месяце беременности.
– Ты потрясающе выглядишь, – искреннее заключение.
– Переводишь стрелки, – понимающе хмыкает. – Ты тоже. Даже слишком. Не отходи от меня ни на шаг, иначе придется предотвращать дуэли. Я не хочу, чтобы такой человек, как Тор, скончался на тридцать пятом году жизни…
– Настолько безнадежный стрелок? – подхватываю с деланым беспокойством.
– С чего ты взяла?.. Просто его расстреляют все те, кто поспешит с тобой познакомиться. А он не даст.
– Лучше расскажи мне, какая сегодня программа? Я же толком ничего не знаю.
Не стала уверять её в обратном, решив сменить тему. Благодаря чему была одарена щедрой информацией. Семья, организовавшая сие мероприятие, очень родовита и богата. Её члены являются приверженцами всего классического, поэтому нас ждал аукцион, где будут распроданы все эти картины, продемонстрированные в зале, а также некоторые предметы старины и даже пара фамильных реликвий.
– Но самое интересное, – продолжает Луиза увлеченно, – они пошли против правил, и сначала нас ждет концерт, еда и напитки. После чего уже будут сами торги…
– Бетховен? Бах? Чайковский? Штраус?..
Девушка смеется над моей гримасой «воодушевленности».
– Нет. Комитас, Бабаджанян, Хачатрян, современные композиторы Григорян и Мансурян. И многие другие.
– О, Арно Бабаджаняна я люблю, – восклицаю искренне.
– А вырученные средства пойдут в фонд помощи семьям погибших солдат.
Эта тема, она, безусловно, самая болезненная в моей жизни. Сердце бьется в тисках тоски и сожаления, но я беру себя в руки.
– Очень великодушно…
– Ну, пойдем? Я ужасно голодна, в соседнем помещении уже накрыты наши столики. Я так поняла, ты сидишь с нами.
Послушно иду следом, останавливаясь почти на каждом шагу, поскольку, кажется, Луиза знает всех здесь находящихся.
«Соседнее помещение» – не что иное, как концертный зал среднего размера, в котором имеется внушительная сцена с белым роялем дорогостоящего вида.
С любопытством рассматриваю маленькие столики на четыре персоны, отмечая, как приятен глазу выбор цвета скатерти и иных аксессуаров. Пока моя спутница разговаривает с очередными знакомыми, пытаюсь подсчитать их количество. И когда цифра близится к сотне, бросаю это гиблое дело.
– И они все придут? – обводя взглядом пространство, спрашиваю девушку, когда та освобождается.
– Обязательно. Такое не пропускают. Это редкий, канувший в лету, формат светского общения. К тому же, – переходит на заговорщический шепот, – эту старуху все побаиваются. Попасть к ней в немилость… Практически все состоят с ними в тех или иных материальных отношениях, они ведь владеют сотнями различных бизнесов.
– Короче, – подытоживаю весело, – если бы мы находились в Англии восемнадцатого века, они были бы герцогской семьей, следующей по власти за королем…
– Ты вот шутишь, а это так и есть. Деньги играют самую главную роль. Они – показатель всего…
– Ну, тогда, я точно попала не в то место. У меня двадцатилетняя ипотека с бешеным процентом и нищенская зарплата. Питаюсь далеко не лобстерами и мясом крокодила. Меня тут же вычислят по цвету крови. Прикинь, она не голубая, а красная.
– Ненавижу тебя, Сатэ, ты слишком хороша.
Взрываюсь звонким хохотом, забывшись, где нахожусь.
Впрочем, он тут же обрывается, стоит взгляду наткнуться на входящего под руку с какой-то красавицей Адонца.
Душа рвется на части, когда узнаю в ней ту самую брюнетку. То есть, версии с сестрой, подругой, коллегой или приятельницей отметаются сразу.
Столько всего хочется высказать, проорать, затоптать ногой. Врезать ему, в конце концов. Но я равнодушно отворачиваюсь, всем своим видом запрещая Луизе какое бы то ни было комментирование.
Устраиваюсь поудобнее, открыв бутылку воды и плеснув щедрую порцию в красивый стакан. По образовавшемуся за спиной шуму я понимаю, что явились и организаторы, которым все спешат выказать почтение. Ну и пусть, мне плевать. Я их не знаю, они меня тоже. Так что, до самого начала развлекательной части буду глазеть на рояль, игнорируя сборище богатеев позади. Что с успехом и проделываю.
– Ну, здравствуй, Адамян, – Роберт с лучезарной улыбкой присаживается рядом, – еле прорвался. Но потерял Луизу на поле сражения.
– Не разочаровывайте меня, уважаемый начальник. Я думала, Вы верный соратник…
Смеется над моим подтруниванием. Завязывается непринужденный шуточный разговор, благодаря которому я расслабляюсь и привычно закидываю ногу на ногу.
– Здравствуйте, – прерывает нас мелодичный женский голос.
– Добрый вечер, – присоединяется вторящий ему басящий мужской.
Нехотя разворачиваюсь к ним и вежливо, но весьма кисло отвечаю.
Перехватываю взгляд Адонца, направленный на моё частично оголенное бедро в вырезе платья, открытое взору посторонних благодаря перекинутому правому колену. Небольшой участок кожи венчает подвязка с золотистыми тонкими цепями и извивающейся змеёй. Её черный обод, на котором и держатся эти украшения, скрыт под тканью, поэтому бижутерия кажется невесомой и смотрится не только пикантно, но и весьма изящно.
Да. Моя маленькая слабость, купленная онлайн по совершенно случайной ссылке почти два года назад, когда он стал называть меня коброй.
Вспыхиваю, замечая, как темнеют его глаза из-за расширяющихся зрачков. Совсем не по-доброму.
– Тейминэ. Сатэ, – тут же справившись с собой, холодно представляет нас друг другу.
– Как ты, Тея? Давно не виделись.
Кажется, Арзуманян искренне рад встрече. Что меня почему-то раздражает.
– Спасибо, Роб, в порядке. Как сам? Ты у нас теперь образцовый семьянин!
– Это точно. Привет всем, – Луиза появляется вовремя.
По нерадушному тону понимаю, что она не жалует эту жгучую мадам. И облегченно вздыхаю, потому что не пережила бы ещё одного радостного возгласа в её адрес.
Да, Боже, ревность меня душит. Злобно. С особым акцентом на горло, перехватываемое невидимыми цепкими клешнями.
– А тебя поздравляю со скорым материнством, – приторно, с безупречной улыбкой, напоминающей сияющий унитаз своей искусственной белизной.
Выражение лица Луизы ничего хорошего не предвещает.
Она аккуратно опускается на стул, демонстрируя всю надменность и высокомерие, за которые я её сначала и невзлюбила, а теперь готова была аплодировать стоя.
– Очень-очень скорое. Здорово, правда, что фигура никак не меняется? Хорошо, когда природа так щедра. А ты еще сидишь на своих диетах и ходишь по всем этим фитнес-центрам?
Тейминэ ядовито улыбается, а из её глаз будто сочится токсин ботулизма[3].
– Ну не ко всем же она так благосклонна, милая. Хотя, вспоминая тебя с прежним носом, признаю, что уж лучше останусь без таких подарков судьбы… До новых встреч.
– Сука. Бл*дская рожа твоя тупая… Так бы и врезала, тварь, – высказывается, не церемонясь, Луиза, когда парочка отходит на приличное расстояние.
Мне хочется закивать болванчиком и подписаться под каждым словом.
– Прекрати, – осаждает её Роберт крайне укоризненно.
– Не затыкай мне рот, ладно? «Как ты, Тея? Давно не виделись», – передразнивает мужа, метая молнии.
Я подношу ладонь ко рту, силясь сдержать неуместный смешок – настолько схоже она спародировала интонацию Арзуманяна.
– Я должен был плюнуть в неё? Так ты была бы удовлетворена? – язвит он на выпад.
– В таком случае я хотя бы знала, что мой благоверный – верблюд, а не кобель. Не так обидно.
После этих слов мужчина просто встал и вышел. Я не на шутку забеспокоилась.
– Так-то, – совершенно неожиданно улыбнулась Луиза.
– Иногда мне жаль, что Сергей Гарегинович тебя не порол в своё время, – вырывается изумленно.
– Кто бы говорил. Как будто на тебя руку поднимали. Вон, какая языкастая вымахала.
И то верно, конечно. Но…
– Твою мать, – опять ругается. – Значит, сарафанное радио работает без перебоев. Тема моего брака по залету очень популярна.
– А чему ты удивляешься? Весомая часть гостей на свадьбе тебе далеко не друзья. Это и ежу понятно. Обмыть косточки человеку, который тебя бесит, – это же святое для них. Я так поняла, вы все здесь знакомы через вторые, третьи руки. Для тебя разве значимо их мнение?
Девушка махнула ладошкой на мою проповедь и медленно кивнула.
– Ты права, Сат. Понимаешь, дело здесь не в сплетнях. А именно в этой…этой Тее, – выплёвывая имя, – я её не переношу.
– Что она тебе сделала?
– Лично мне – ничего. Просто сорт у неё такой. Рождена, чтобы вызывать неприязнь людскую.
– А мужа ты зачем задела? – недоумеваю искренне.
– Чтобы не расслаблялся. Тонус – вещь очень нужная, полезная. Ты за него не переживай, Роб сейчас вернется. В семье должен быть один псих. И он сейчас сидит перед тобой.
Ну, как не засмеяться? Что за экстраординарная личность! Боже мой!
Впрочем, она зрит в корень.
Через пять минут, когда звучит приятная мелодия, оповещающая всех о скором начале, Арзуманян возвращается и невозмутимо устраивается на своем месте.
Я перевожу взгляд с мужа на жену. С жены на мужа. Кажется, всё действительно в норме. И это для них обыденная перепалка. Так сказать, разминка.
Свет приглушают, на сцену выходит импозантный ведущий преклонного возраста, похожий на Кобзона, только с седыми волосами, и объявляет первого пианиста с известной композицией. Следом идут другие. Скрипачи, флейтисты, даже дудукисты[4].
Плавно протекает первый час, во время которого мы не только слушаем музыку, но и наслаждаемся вкусными закусками, подаваемыми вышколенными официантами. Я получаю удовольствие от общения четы Арзуманян, поэтому часто смеюсь.
Пусть внутри всё и сворачивается болезненным узлом от осознания, что в паре метров сидит Тор со своей… В общем, с Тейминэ. Но я горжусь собой, потому что ни разу не посмотрела в его сторону. Зато он, уверена, уже расщепил меня, настолько я горю, чувствуя характерное покалывание.
– Потанцуете со мной? – у нашего стола вырисовывается незнакомец, который, судя по всему, обращается ко мне.
Растерянно смотрю на него. Вообще-то, никто не танцевал.
– Мы поддержим, – оживленно вскрикивает Луиза. – Пошли, Роб.
Мне не остается ничего другого. Я принимаю выставленную руку и вместе со всеми иду к сцене, у которой имеется небольшая свободная площадка. Не вальсировать же возле стола… И пусть нас видят все гости. Что естественно, как говорится, то не безобразно.
Играют «Ноктюрн» Бабаджаняна. Причем, настолько виртуозно, что мысленно я начинаю подпевать словам созданной на её основе песни «Вешняя моя». И стараюсь не думать о смысле, о том, что звучит она молитвой. Прощанием с большой любовью.
Только не сейчас, пожалуйста. Не надо бить лежачего.
Чтобы не разрыдаться, с особым энтузиазмом поддерживаю разговор со своим партнером. Располагающий к себе молодой человек по имени Мгер. Рисковый, далекий от комплексов. Как бы еще подписался на такую авантюру – затеять танцы на аукционе среди таких снобов, пожирающих нас взглядами. Ведь никто больше не присоединился. Две пары на весь пятисотенный бомонд. Жесть, одним словом.
Венцом становится галантный поцелуй в руку, когда он усаживает меня на место по окончании маленького представления.
– Спасибо, было приятно, – светится весь. – Я знал, что мне не откажете только Вы.
Когда Мгер ушел, я уставилась на Луизу, ожидая пояснений.
– Наверное, он вычислил, что у тебя единственной здесь кровь красная.
Роберт ошалело смотрит на нас, заходящихся со смеху. И обреченно качает головой. Да, наш столик сегодня произвёл фурор.
Загадочный поступок не менее загадочного парня списываю на рок, ибо со мной всегда происходят непонятные вещи.
– Сходишь со мной в дамскую комнату?
Киваю и сопровождаю Луизу в туалет, тактично ожидая в фойе.
Что-то мне подсказывает, появившаяся в поле зрения жгучая брюнетка не справить нужду шла с таким воинственным видом.
Тейминэ останавливается напротив и нагло обсматривает меня с ног до головы. Скрещиваю руки и ухмыляюсь в ожидании «чуда».
– И что в тебе особенного?
Верю, что искренне не понимает этого. Куда мне до неё? Я в своём простом черном платье без плеч, всего лишь с целомудренным вырезом на бедре, которой на свободно разлетающейся ткани невозможно увидеть при ходьбе. С повседневным незатейливым макияжем и самостоятельной укладкой. Без желания и средств посещать спа, косметологов и иных вершителей красоты.
Да я никакая по сравнению с ней.
Передо мной стоит богиня. В данном случае – Немезида.
У неё на голове волосок к волоску. Блестящая черная гладь. Вечерний макияж. Профессиональный, цепляющий. Наряд – сплошной шедевр, являющий миру аппетитные формы. Уж свои или нет – не суть. Она вся – ходячий секс. Недоступная. Стервозная. Каких мужчины любят. И явно не особо стремящаяся к браку и детям. Ей просто нужен соответствующий спутник.
– Так это, – протягиваю насмешливо, – я сплошной кекс особенностей.
– Поразительно, – кривится брезгливо. – Без рода и племени. Какая-то выскочка и даже не в его вкусе…
– Ну почему же? Я из племени короваи[5]. Есть одна фишка у нас, людей любим, – делаю паузу, – есть. Можно и без предварительной обработки.
Информация, видимо, не особо её впечатляет.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это продлится недолго? Быстро надоешь.
– Ну, куда мне до тебя, такой понятливой, улучившей момент, чтобы сообщить об этом лично. Всех так любезно оповещаешь? Или страх заставил подсуетиться? Опасность почуяла?
Искусственный желчный хохот рассекает воздух и бьет по барабанным перепонкам. После целой вереницы классической музыки это звучит мерзко.
– Не хватало ещё тягаться с деревенщиной.
– Оу, – появляется Луиза, – если столица России для тебя деревня, то боюсь предположить, из какой дыры вытащили тебя. Свали в закат, а? Ну, надоела уже. Может, какой-нибудь несчастный согласится всё же, чтобы ты прибрала его к рукам. А то столько лет вертишься у Тора под ногами, а толку никакого.
– Так ведь дура, не следую твоему примеру, милая, – делает шаг вперед по направлению к ней. – Не додумалась залететь.
Я надеялась, Луиза её убьет. И будет скандал. Опять по моей вине. Признаться, эта перспектива не пугала, я даже помогла бы спрятать тело. А лучше – оставить на съедение стервятникам. Её сородичам.
Меня так потрясло поведение этой девушки, что я жаждала крови. Раньше думала, что такие сцены бывают только в фильмах или книгах. Забываю, что и те, и те списаны с жизни. Как можно опускаться до такого уровня?..
– Правильно говоришь, Теюшка, не додумалась. А всё почему? Мозг нужен для этого. Не хочу обижать тебя, правда, но ты и так не блистала, а тут ещё ботокс, филлеры, силикон, вечное голодание на диетах. Просто никаких шансов на просветление.
Боже, какая прелесть. Запишите меня к Луизе на курсы.
Думаю, они еще долго соревновались бы в красноречии, но баттл испортил Роберт, обеспокоенно взирающий на нас. Стоило ему приблизиться – все умолкли.
– Всё в порядке?
– Да. Пойдём. Сат? – вопросительно смотрит на меня.
– Мне надо позвонить. Я сейчас вернусь.
– Тейминэ? – с нажимом приглашает Луиза.
Та нехотя проходит вперед, и они вместе возвращаются в зал.
Я набираю Эдгара, и интересуюсь, как проходит их поездка. Они с Армине и семьей её сестры отправились в живописный Дилижан, и у меня не было времени нормально поговорить с ним.
В какой-то момент замечаю движение рядом. И оборачиваюсь, не прерывая звонка. И, перестав дышать, наблюдаю, как Тейминэ и Торгом выходят, направившись к одной из машин у ворот.
– Я перезвоню тебе утром, Эдгар, извини, неудобно говорить. Пока…
Отнимаю от уха и с силой сжимаю ни в чем неповинный телефон, как только брюнетка притягивает мужчину к себе за талию, проявляя инициативу. И целует! Чтоб её!
Резко вдыхаю, едва ли не задохнувшись от большого потока кислорода. И выдыхаю. Отчаянно, рвано. Прогибаюсь телом, вся пронизанная остротой этой убийственной ревности. И продолжаю себя мучить, наблюдая, как они лобызаются…
– Не каждый членоносец есть мужчина, детка, – врывается в мои внутренние стенания чужой женский голос. – Но Торгом действительно настоящий мужчина. Не упусти его.
– Что? – разворачиваюсь в откровенном изумлении.
Чтобы встретиться с той, что была моей копией лет на сорок старше.
Снова дыхание спирает. Узнаю её сразу.
Чувствую прилив лютой ненависти.
И внезапно понимаю, какую «старуху» все побаиваются.
И к кому на мероприятие я попала ненароком, желая этой встречи меньше всего на свете…
Глава 20
«Моя самая главная победа стала для меня самым разгромным поражением». Неизвестный автор
– Вам-то лучше знать, правда? Кто настоящий мужчина, а кто – недостойный слизняк… – огрызаюсь, не веря своим ушам и глазам. – За тридцать с лишним лет только улучшили навыки распознания, уверена.
Смотрит внимательно. Не спешит ответить. А я делаю попытку нормализовать работу легких. Иначе умру сейчас он перенапряжения.
– Хорошо, что ты выросла такой гордячкой. Наша…
– Черта с два! – перебиваю неистово. – Нечему радоваться! Никакая я не ваша. И к такой злобной женщине отношения не имею.
Надменно усмехается.
– Твоё рьяное отрицание ничего не изменит, Сатэ. Более того, ты на меня слишком похожа…
– Я похожа на свою мать, не заблуждайтесь.
– А та похожа на свою. Не находишь, что всё логично?
– Не нахожу, Элеонора Эдуардовна, – произношу с отвращением, – ни капли.
– А я рада тебя видеть, детка.
Хватаюсь руками за голову и истерично смеюсь, поражаясь этому лицемерию. Меня прорывает. Может, это состояние аффекта после романтических сцен с Торгомом. А, может, во мне слишком долго копился этот разрушающий яд… Я выплескиваю весь груз обид, горечи и непонимания, скопившихся за столько лет.
– А я была бы рада Вас видеть примерно лет пятнадцать назад, когда, закрываясь в ванной, тайком плакала, умирая от страха навсегда потерять больную раком мать! Потому что некому было меня утешить! Тогда, знаете ли, шанс у Вас еще мог быть! Но, о чем это я? Вы же вычеркнули её из своей жизни, посчитав моего отца недостойной «партией», отбрасывающей тень на громкую фамилию! Боже мой, да Вы хуже, чем я представляла. После стольких лет сметь сказать мне, что я ваша кровь?
Замолкаю на пару секунд, чувствуя жжение в груди от нехватки кислорода.
– И что ужаснее всего, мама ведь настояла, чтобы её первую внучку назвали в Вашу честь! Я долго не могла прийти в себя от этой новости. И до сих пор против, чтобы моя прелестная девочка носила такое недостойное имя…
– Сатэ, – моё плечо ощутимо сжимают. – Остановись…
Вздрагиваю от неожиданности и гневно взираю на посмевшего притронуться ко мне Адонца, не ожидая его увидеть здесь и сейчас.
– Как вовремя! – шиплю язвительно. – Что такое? Забыли на столе ключи, сумочку, что-то еще? Так проходи молча и не лезь. Тебя там ждут, поторопись.
Предостерегающе сузив глаза, Торгом давит сильнее, пытаясь привести меня в чувство.
Сбрасываю его ладонь и почти кричу, срываясь:
– Ненавижу ваше гнилое видение мира. Моральную нищету. Цинизм, граничащий с горделивой вседозволенностью. Я счастлива, что не росла среди таких, как вы оба. Лицемеры… Не знаете, чего хотите. Мечетесь от одного к другому, причиняете боль и страдания окружающим, лишь бы самим было хорошо… Потому что носите в себе какие-то идиотские неписаные законы…
– Сатэ… – рычит мужчина.
– Пошёл к черту! К ней! К кому угодно! Не трогай меня!
Наша борьба взглядов завершается его внезапным уходом. Только, как ни странно, не на улицу к той, что обслюнявила его минутами ранее, а куда-то вглубь коридора, где находятся уборные.
Совершенно забываю о том, что нахожусь в полумраке не одна. И издаю тихий вымученный стон. Я в шоке от себя самой.
– Ты его задела. Нельзя так с мужчинами.
– Боже, замолчите! Отстанете Вы от меня, в конце концов?! – воплю в ужасе.
Заметно побледневшая женщина после этой реплики молча возвращается в зал. Не испытываю ни грамма сожаления. Наоборот, останься она ещё – непременно высказала бы чего похуже. Многолетние раны настолько глубоки, что их не излечить. Признаю, что это детские травмы, с которыми стоит поработать, чтобы отпустило хотя бы немного. Соответствующие услуги оказывают сплошь и рядом. Но зачем? Пока эта дьяволица не попала в поле зрения, всё было замечательно. Главное, чтобы ей на старости лет не взбрело в голову наладить связь. Мама-то точно простит. А я не смогу. Вспоминая её слезы, боль и тоску… Нет.
