Текст книги "Первозданная (СИ)"

Автор книги: De Ojos Verdes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Восторженно прохожусь по стройной фигуре в наряде танцовщицы живота, отмечая каждый соблазнительный изгиб. Полная грудь в расшитом камнями и стразами лифе выглядит еще притягательнее, схоже украшенный пояс юбки обтягивает низ живота, от которого идут два выреза, полностью оголяющие ноги при ходьбе.

Сатэ скидывает обувь, внимательно глядя на меня. Кладет ладонь на мою влажную грудную клетку и толкает, вынуждая сделать шаг назад.

– Не помешаю? – вопрос провокационный, конечно.

Повторяет свои действия. Я зачарованно подчиняюсь, что помогает ей в считанные секунды довести нас до спальни.

Слишком увлеченный созерцанием её кожи, которая для меня не иначе как наркотик, упускаю момент, когда начинает играть восточная мелодия.

Оставляя вуаль на лице, Сатэ снимает с головы достаточно широкий шифоновый черный платок и, полностью раскрыв в руках, пропускает его между нами, создавая хрупкий параллельный барьер. Затем разворачивается ко мне спиной и делает резкий выпад назад, ударяя ягодицами по моему торсу, вынуждая упасть на постель. После чего, плавно покачиваясь, плывет по комнате, выключая свет и включая оба ночника. Помещение тут же приобретает соответствующее «оформление», и в полумраке все чувства обостряются.

Я уже до одури хочу её.

А когда девушка соблазнительно выгибается, исполняет колдовские ритуалы своим божественным телом и не прерывает напряженного зрительного контакта густо подведенными, таинственно поблескивающими изумрудами, и вовсе наполняюсь яростным желанием прекратить эту пытку.

Тем временем Сатэ медленно приближается, поочередно выставляя то одно, то второе бедро, вырисовывая какие-то восьмерки. Длинные светлые волосы и сжатый в пальцах платок живут своей жизнью, легким покрывалом разлетаясь вокруг нее, благодаря умелому управлению.

Доходит вплотную и дразнит, увиливая, не позволяя прикоснуться к себе, когда тянусь к ней. Задевает мое плечо, обжигая мимолетным касанием, требуя, чтобы я лег. Отползая к изголовью кровати, принимаю полулежачее положение, облокачиваясь спиной о деревянные доски на стене, что являлись частью декора. И наблюдаю.

Неотрывно слежу, впитывая исходящий призыв. Такой открытый и честный. Радуюсь, что постепенно эта бестия раскрепощается рядом со мной. Истинная женщина, понимающая, на что способна.

Её глаза – это нечто. В них столько адского огня…

Она – порок. Она – чистота. Она – бездна.

Разворачивается ко мне спиной и опускает голову вниз, образуя мостик. И поражает своей гибкостью, достав макушкой до самого ковра. При этом постоянно трясет грудной клеткой, приковывая внимание к красивым полушариям.

Я нахожусь у той черты, когда готов рычать. Сорваться с места и швырнуть её на постель, чтобы «отблагодарить» за столь изысканный умелый танец, и показать, как опасен результат, которого девушка добивалась. Перевозбужденный и до этого долго воздерживающийся мужчина. Которому сорвало крышу от этого представления.

Но Сатэ продолжает меня мучить. Подходит очень близко, чтобы прошептать:

– Я сейчас.

И на короткое время исчезает в коридоре, чтобы вернуться с какими-то плотными длинными кусками ткани, похожими на пояса.

С интересом жду, как же они будут использованы в действии. Девушка подкидывают их вверх, добиваясь, чтобы оба приземлились свободными концами на мой живот.

Мне нравится эта игра. Её инициатива и стремление доставить мне удовольствие.

Но когда каким-то непостижимым образом этим самым поясом одна моя кисть оказывается плотно привязанной к доске при помощи выемки между деревом и стеной, чувствую тревожные звоночки где-то внутри. Как же у нее получилось так загипнотизировать меня?

– Хочу тебя… – и это произношу далеко не я.

Она шепчет мне в губы через разделяющую нас вуаль.

Вздрагиваю от толики развратности, которой никогда не замечал в ней раньше. Это странно, но мне нравится.

Медленно обходит кровать и проделывает то же самое со второй рукой. Достаточно умелые узлы, однако. Даже вызывает дискомфорт.

И снова исчезает на какой-то короткий промежуток времени, подпитывая моё любопытство.

Чтобы вернуться в комнату уже полностью одетой в повседневные джинсы и майку, уже без всех аксессуаров и даже с собранными волосами.

И заставить похолодеть меня от одной фразы:

– Это было легче, чем я думала…

Глава 26

«– Знаешь, как быть счастливой с мужчиной?

Не жди многого». к/с «Тайны Хейвена» (Haven)

– Скажи-ка, любовь моя, – окидываю комнату в поисках его телефона. – Куда ты собирался сейчас на ночь глядя?

Отыскиваю смартфон на тумбочке рядом с ним. Подхожу и беру в руки, затем подношу к лицу Тора, и экран моментально оживает с помощью Face ID. Отскакиваю подальше, хотя он и прикован к стене. Мало ли.

Хищно улыбаюсь, ловя его испепеляющий и полный убийственного обещания взгляд. Конечно же, Адонц все понял. Чертовски умный парень.

Посылаю воздушный поцелуй, провоцируя мужчину еще больше. Да, тихая ярость в нем плещется через край.

А не надо было меня выводить.

– О, ты смотри-ка! – восклицаю на входящий вызов. – Кто это у нас? Как вовремя! Так, отклонить. Заблокировать контакт.

Отшвыриваю гаджет к его ногам, выполнив нужные действия.

Сама же остаюсь на месте, рассматривая прекрасное поджарое тело напротив.

Господи, еле сдержалась, пока танцевала. Умирала, как хотелось к нему прикоснуться.

– Знаешь, что бесит больше всего? – усмехаюсь. – Что ты бы после меня пошел на встречу с ней! Пошел бы!

Не жду ответа, он очевиден.

Сегодня был очень тяжелый день. Сначала эта история с увольнением, затем воскресший из мертвых Мовсес, завидев которого в коридоре, я впервые в жизни испугалась настолько, что потеряла сознание. Он – моя отдельная боль. Я уже два года виню себя в его смерти. А он жив! Господи, жив!

И совершенно неуместная реакция Адонца на ситуацию. Презрение и гонор по отношению к незнакомому мужчине. Мое изумление от их словесной стычки, свидетелями которой стали посторонние…

И когда я попросила Торгома успокоиться и оставить нас с Мовсесом наедине для разговора, он ушел. Но ушел так, что я еле поборола желание броситься следом. И пошла к нему позже, тихо проскальзывая в открытую дверь. Очень кстати, оказывается. Чтобы услышать, как Адонц договаривается о встрече с Тейминэ.

У меня от злости кровь застыла в жилах. Не то, что я ему не доверяю. Это просто выше меня и всех доводов разума, любого трезвого звоночка о достоинстве и прочих доблестях, которыми я не обладаю, когда дело касается его!

– Я заеду домой, мне надо переодеться. И к десяти буду у тебя, Тей. Договорились.

После этой фразы я вышла так же тихо, как и вошла. И кипя от ярости, вернулась в наш кабинет. В течение последующего рабочего дня этот несносный мужчина ни разу не установил контакта. Ни разу не поинтересовался, как я, кто это был днем…

Сгорала от неподавляемой ничем ревности.

И совершенно неожиданно мне в голову пришел план мести…

Я буду не я, если Адонц сегодня увидится с ней. Через мой труп, однозначно. А это было не за горами, учитывая, что собиралась сделать.

Сложным был именно момент с привязыванием рук. Я помнила, что кровать простая, не к чему приковать Торгома. Но все остальное сложилось единым пазлом само по себе.

– Я говорила, что очень ревностно отношусь ко всему, что мое? – напоминаю, продвигаясь к двери под его нечеловеческим от гнева взором.

– Ты мне за это ответишь.

Его шипение льется музыкой для меня, пусть и вещает о тяжелых последствиях.

– Я знаю, – соглашаюсь с искренней улыбкой. – Но сначала тебе надо освободиться. А для этого, Адонц, как минимум – сломать доску, потому что я очень долго тренировалась, как завязать узлы намертво…

– Сучка… – глухой стон.

– Так уж и быть. Не буду озвучивать все то, что думаю о тебе.

Удовлетворенная, ухожу, так ни разу и не услышав просьбы развязать его. Я так и думала. Гордость не позволила.

Конечно, расплата будет жуткой. Этот мужчина не простит откровенного издевательства.

Но как сладка была месть! Эйфория перекрывает даже чувство страха перед ним!

Сажусь в подъехавшее такси и набираю двоюродной сестре.

– Через час буду готова, можешь заехать за мной.

Получаю подтверждение на том конце и отключаюсь, позволяя огням ночного города полностью захватить мое внимание.

Медленное осознание того, что я натворила, отзывается ознобом, пробежавшим по спине. У меня случилось помутнение рассудка – не иначе. Только сейчас потихоньку отхожу от разрушающих эмоций.

Когда я такой стала? Почему моя жизнь превратилась в замысловатый сценарий, написанный нетвердой рукой сумасшедшего любителя, из-за которого меня гоняет от одной грани к другой?..

Сдерживая крик отчаяния, стискиваю зубы. Закончу с Мариной и поеду к Тору с извинениями. Однозначно.

Что за неуравновешенная тридцатилетняя женщина вселилась в меня?

Впрочем, сейчас не до нее.

Вхожу в квартиру, бросаю сумку с вещами на пол и иду в комнату, на ходу стягивая майку. У кровати останавливаюсь и очередной раз с сомнением разглядываю разложенный на ней непривычный наряд. С обреченным вздохом облачаюсь в кожаные брюки и идентичный топ без бретелей, подразумевающий отсутствие бюстгальтера. Чувствую себя неописуемо дико, рассматривая отражение в зеркале.

Любезно предоставленный сестрой комплект сидит впритык и облегает тело второй кожей. Потому что Марина на пару размеров меньше меня, и я – пусть Адонц говорит, что хочет – никогда не была и не буду миниатюрной со своим ростом и внушительными формами. Странно видеть себя в таком порочно-соблазнительном образе. И думать о том, что должна щеголять в таком виде…

Но данное слово надо сдерживать.

Вляпалась я, конечно, согласившись на мольбы этой шантажистки. «Мне больше не к кому обратиться», «Моя дипломная работа от этого пострадает», «Никто, кроме тебя, не поймет». И еще много подобных фраз, которыми она меня «мариновала» почти месяц. И глаза эти огромные… Вот же ж…

Открываю шкаф и достаю коробку с туфлями на очень высоком каблуке, что из серии «Боже, как красиво, но я на них просто постою и припрячу». Обуваю, снова уставившись на серебристую гладь, с которой на меня весьма ошалело поглядывала вызывающего вида девица. Еще и с боевым раскрасом после импровизированного выступления.

– Охренеть просто…

Пространство наполняется мелодией входящего звонка, и я спешу ответить.

– Мы тебя ждем внизу, белый седан.

– Иду, – слегка раздраженно, уже предчувствуя нехороший исход затеи.

Лишь бы все скорее закончилось, и я смогла поехать к Тору. Надеюсь, он не станет расчленять меня с особой жестокостью.

Открываю дверь и с криком отпрыгиваю назад, лицезря Адонца собственной персоной. С вытянутой вперед рукой в сантиметре от кнопки звонка. С покрасневшими запястьями. И глубокой на вид ссадиной на щеке.

– Не понял…

Режущий тон после минутного ступора, во время которого я уже успела мысленно сдохнуть, подтверждал все догадки.

Мне конец.

– Скажи-ка, любовь моя, – копируя мою фразу и интонацию, – куда собралась на ночь глядя в таком виде? На подработку?

И наступает. Заставляет пятиться.

– Знаешь, какой единственно верный ответ? – голос звенит от леденящей душу ярости. – Что ехала ко мне заглаживать инцидент, поскольку поняла всю степень своей вины. Теперь скажи, ты направлялась ко мне, душа моя?

Сглатываю и киваю на автомате.

Криво ухмыляется, а потом и вовсе скалится по-звериному.

– Почему-то не очень убедительно…

Продолжаю синхронное движение назад. Я знаю, что скоро будет некуда. Поэтому и пытаюсь взять себя в руки.

– Я, правда, должна была поехать к тебе. Просто не сразу.

– Неужели? Дай-ка, угадаю. Сначала – на панель?

У меня вырывается нервный смешок. Он попал в яблочко, сам того не подозревая.

Итак, я уперлась в стену, испытывая первобытный ужас.

Благо, Адонц остановился в паре метров, не повторяя дешевых сценариев, вертевшихся в моей голове. Там он уже прижимал меня весом своей туши к холодной поверхности, грубо требуя объяснений.

Но мой любимый мужчина превзошел все ожидания.

Сначала я выслушала поток приглушенных отборных матов, с которыми – увы – невозможно не согласиться. Потом почувствовала себя товаром на витрине, который разглядывают с особой скрупулезностью. Завершением стал режущий слух до чертиков неприличный вопрос:

– Знаешь, что такое болезненный «стояк»?

Меня передернуло. Я не неженка, просто непривычно слышать это в свой адрес.

– Вижу, понимаешь, о чем речь. Так вот, это состояние сейчас преследует меня наряду с желанием прикончить тебя. Пока не решил, что перевешивает. Еще и ты в образе заправской путанки. Очень символично.

Совершенно неожиданно заливается каким-то странным смехом, потерянно проведя пятерней по волосам. А я начинаю подрагивать от напряжения, как кролик, которому перед смертью дал надышаться удав.

– Потрясающе! Я просто не могу поверить в происходящее. Всё, что связано с тобой, – это нечто, бл*дь, из ряда вон выходящее. Как ты дожила, вообще, до такого возраста целой и невредимой?

– Молитвами? – выдаю тихое предположение, легонько пожав плечами, чем провоцирую еще больше.

– Да, по ходу, молишься ты усердно. Чего не скажешь о работе мозга. Чем думала, когда такое вытворяла? – фыркает раздраженно. – Хотя. Не отвечай. Сейчас я в таком неадеквате, что всё равно ничего не смогу воспринять…

– Блин! Сат, ну куда ты делась!

Я так и застонала в голос, услышав возмущенный возглас Марины.

Та остановилась на пороге гостиной и вмиг онемела, увидев Адонца.

Торгом тоже с интересом изучал худощавую фигуру сестры в джинсах и какой-то длинной кофте. Переводил взгляд с меня на неё, видимо, не понимая, как сопоставить наш внешний вид, если обе собрались в одно и то же место…

Я не знала, как реагировать на сложившуюся ситуацию. И тут же в сердцах припомнила автора-любителя, который сегодня в ударе! А страдаю я.

– Здрасьте… – выдохнуло горе луковое, будто до этого и не дышало.

Адонц вскинул бровь и красноречиво хмыкнул.

– Мы…нам надо… Я, может, помешала? – и указала на дверь. – Зайти позже?

Вот коза! Предательница! Крыса на тонущем корабле!

– Нет, ну что Вы. Это я, кажется, помешал. Кстати, чему именно помешал-то? Куда нацелились?

Грозно скрестив руки на груди, приковал испуганные глаза Марины к себе, словно гипнотизируя и требуя отчет.

Я знала, что эта точно расколется. Но вмешиваться – себе же хуже.

– На Церетели…

Я разразилась диким хохотом, поражаясь тупости сестры. Взять и ляпнуть такое сходу! Мать вашу! Сказать мужчине, что в двенадцатом часу ночи мы едем на улицу, где стоят проститутки, – это в репертуаре Марины, конечно! Особенно, когда этот самый мужчина пару минут назад предположил, что я примерно в такое место и собиралась.

Думаю, очередной раз за сегодняшний день Адонц пережил шок. Его рот непроизвольно раскрылся, он, было, что-то хотел произнести, но резко захлопнул. Ошеломленно повернулся ко мне и вновь прошелся по кожаному одеянию, постепенно сатанея.

– Ты ей кто, вообще? – довел бедную девушку свирепым тоном до неестественного цвета лица.

– С-сестра…

– Так это у вас семейное? То есть, никаких шансов на просветление?..

– Ну, хватит, – пришла я в себя, обрубая затянувшуюся трагикомедию. – Я сейчас всё объясню.

– Неужели? Где-то я такое слышал.

Торгом, правда, был на грани срыва. И я понимаю, почему Марина впала в такой стресс. Черная футболка с треугольным вырезом, скорее, выставляла напоказ все эти мускулы, которые сейчас были в боевой готовности. Венки, которыми была испещрена кожа, вздулись. Взгляд – кусок металла, от которого доносится скрежет. Хрясь-хрясь. Тон – убийственный. И вся поза – угрожающая, опасная. Если мне не по себе, что ж тогда говорить об изнеженной сестре?

– Марина. Торгом, – решила не вдаваться в подробности разбора личностей. – У нее дипломная работа на тему «Проституция: уголовно-правовой и криминалистический аспект». Ей пришло в голову, что для практической части обязательно всё надо увидеть воочию. Прощупать, исследовать на месте.

– Прощупать… – повторил Тор в ступоре. – Какое похвальное рвение… Конечно, вас там обязательно прощупают…

– Мы едем с её молодым человеком, всё под контролем.

Пытаюсь казаться серьезной и продемонстрировать своим напускным спокойствием, что ничего изрядного в этом нет. Но, как только произнесла всё вслух, сама пришла в ужас.

В конец охреневший от происходящего Адонц уставился на меня, как на умалишенную.

– Как вы себе это представляете, мне интересно? Ты в роли проститутки, а она?

– Они будут в машине, наблюдать и слушать через входящий вызов на громкой связи. Записывать разговор. Делать видео.

– Зачем? – взревел он, заставив обеих подпрыгнуть.

Я посмотрела на Марину. Ну, давай, твой выход, детка.

– Для дипломной… Обращение с такими девушками – это важный аспект… – проблеяла та. – Некоторые преступления с этого места и начинаются…

Совершенно не убедительно. Даже для меня. А Торгом – юрист! Теперь я еще больше не могу поверить в то, что согласилась.

– Какая прелесть, – звучит его голос обманчиво ласково, – дурдом по вам плачет. Еще и по твоему парню.

Вот тут-то будущий специалист и оскорбился. В её глазах вспыхнуло негодование, которое следом отразилось и в жестах. Марина вскинула ладонь тыльной стороной вперед и абсолютно твердо, словно не она только что была в шаге от обморока, отчеканила:

– Характер социального эксперимента Вас не касается. Все детали обговорены с научным руководителем, который ничего критического не заметил. В случае непредвиденных обстоятельств, я могу связаться с нужными людьми. Но до этого не дойдет. Мой жених, – сделала она акцент на этом моменте, – мастер спорта по боксу! И нам пора! Я Вас даже не знаю! Еще стою тут отчитываюсь…

– Ты реально пойдешь? – Торгом отмахнулся от неё, обратившись ко мне.

Испытующе. Предостерегающе.

– Я обещала.

Сказала, как отрезала. И вместе с сестрой пошла к выходу. Дождалась, пока потрясенный Адонц выйдет следом. Закрыла дверь и спустилась по лестнице, не желая ехать с ним в лифте. Так же молча села в машину, поздоровалась с Паруйром, напряженно вглядывающимся в лицо Марины. Он тоже, кстати, был не в восторге от идеи. Просто его пассия сумасшедшая! Как говорится, взяли, что было.

Абсурдность ситуации признавала и я. Но, опять же, слово надо держать!

– Этот мужик едет за нами, – спустя время оповестил парень, – часто поглядывая в зеркало заднего вида.

– Пусть едет, не обращай внимания, – отвечаю отрешенно.

Я и так знаю, что Тор где-то поблизости, каждая клеточка моего тела вибрирует, не позволяя расслабиться.

– Сат, а кто это? – немного обиженно интересуется Марина, повернувшись ко мне с переднего пассажирского кресла.

Какое-то время просто смотрю ей в глаза, не понимая, что именно могу ответить. Я так расстроена и напряжена, что силы разом иссякли. Ощущение, что из меня хорошим таким ударом выбили весь дух.

– Понятно, – еще обиженнее мямлит сестра. – Ты помнишь, что и как надо делать?

Вздыхаю и отворачиваюсь к окну, подперев щеку.

– Помню.

У нас было два варианта сценария – плохой и хороший. Всё детально обговорено, все алгоритмы расписаны.

Даже рада, что Адонц рядом, это вселяет чуть больше уверенности в положительном исходе. Но стоит подумать, какой разговор нас ждет потом… Бр-р-р…

У дороги стоят девушки разных возрастов и типов внешности. Когда вижу, что одеты они обыденно и выглядят в большинстве своем любительницами беспробудно баловать себя крепкими напитками, бросаю в Марину испепеляющий взгляд и не могу удержаться от реплики:

– По ходу, я здесь единственная отчаянная проститутка!

Паруйр останавливается в паре метров от места «сходки», и я выхожу, заметив, что машина Адонца тормознула с противоположной стороны. Марина звонит мне, я принимаю вызов и кладу телефон в карман микрофоном вверх, надеясь, что она не забудет отключить свой – не спугнуть бы «клиентов» случайным громким звуком из ниоткуда.

Уже не по себе только от того, как жрицы любви пожирают меня дикими взорами. Господи, надеюсь, здесь не будет «Это моя территория, пошла вон», как в фильмах. Во избежание инцидентов становлюсь чуть подальше. И скрещиваю руки на груди, мол, я есть само спокойствие.

Черта с два! Колотит от мысли, как грязно это всё.

– Когда устроишься на работу, первая зарплата пойдет на возмещение моего морального ущерба! – бубню раздраженно, зная, что на том конце меня прекрасно слышат.

Все мысли разом улетучиваются, а под ложечкой начинает неприятно сосать от чувства тревоги, когда появляется первый автомобиль.

Господи, лишь бы не ко мне…

Нелепо, конечно, я ведь, наоборот, за этим и встала сюда. Но мне вдруг становится страшно.

К счастью, подъехавший ограничивается девушкой, что стоит второй по счету. Когда после короткого разговора та садится, и они исчезает во тьме, я вздыхаю с облегчением. Спустя время то же самое происходит с той, что стоит ближе ко мне.

Я немного расслабилась, подумав, авось…

И тут слишком быстро проехавший внедорожник резко тормозит чуть ниже меня и начинает сдавать назад, будто передумав. Когда, поравнявшись со мной, корпус останавливается, непроизвольно смотрю вдаль, ища поддержки в лице Торгома. Но мне его совсем не видно.

Затемненное стекло опускается.

Не дышу.

– Свежая?.. – скорее, утверждение.

На меня смотрит дядька, который, годится в отцы, и от этого факта передергивает. Не знаю, на что я рассчитывала, но мне противно.

– Какой расклад?

Сглотнув, отвечаю, как обговаривали с Мариной.

– Дороже стóишь, еще не так потаскана.

Я так понимаю, это можно воспринять в качестве комплимента?

– Что умеешь?

Вопрос вгоняет в ступор. И когда мужчина снисходительно перечисляет разновидности разврата, я точно краснею. Потому что, внимательно посмотрев мне в глаза, он вдруг качает головой и…уезжает. Кажется, я показалась ему скучной. Впервые этот факт меня неимоверно радует!

В течение последующих десяти минут я наблюдаю, как кого-то забирают, а кто-то возвращается обратно. Количество девочек сохраняется. И некоторые даже общаются между собой.

С включенными на всю громкость динамиками на обочину съезжает низкая спортивная машина. Она медленно колесит вдоль колонны тел, и мужские голоса, не стесняясь в выражениях, обсуждают каждое. Естественно, я не остаюсь обделенной. На этот раз тупо злюсь от поведения мажоров, которые похабно проходятся по мне. Их трое, и всем не больше двадцати.

– Сколько берешь?

Стиснув зубы, озвучиваю сумму.

– Если на всю ночь, скидки полагаются? – смешок.

– Я так не работаю. Максимум на час. И один человек, – как учила сестра.

Противный хохот просто оглушает.

Самый развязный покидает салон и обходит меня, хмыкая.

– Не гони, здесь места на двоих хватит, – указывая на мои ягодицы.

И неожиданно бьет по ним так, что я подпрыгиваю.

Его дружки вновь смеются, а я сжимаю кулаки, чтобы не одарить подонка звонкой пощечиной, что было бы неуместно, учитывая, кем сейчас являюсь в их глазах.

– Двойной тариф. И ты обслуживаешь нас троих всю ночь.

Он сказал это беспрекословным тоном и открыл заднюю дверь, указывая на сидение. Был уверен, что я не откажусь.

– Нет! – выплюнула ему в лицо.

Совсем молоденькие черты исказила кривая злая ухмылка.

Парень отправился к ближайшей девушке под удивленные возгласы товарищей, перекинулся с ней несколькими словами, и та пошла следом за ним, устроившись в машине.

– Твоя подружка согласилась тебе помочь. Садись.

– Я сказала, нет.

Отхожу на шаг и презрительно щурюсь.

Видимо, это его оскорбляет, потому что мажор делает резкий выпад и хватает меня за руку, буквально швыряя к капоту. Теряю равновесие, не удержавшись на высоте каблуков, и оседаю у колеса. И это меня так бесит, что тут же вскакиваю, замахнувшись. Но не успеваю воплотить задуманное.

Появившийся Адонц, словно тряпичную куклу, хватает того за шкирку и отбрасывает в сторону. И подходит ко мне, обеспокоенно ощупывая лицо и плечи. Он меня потом убьет, конечно. Но сейчас я чувствую трепет от этой защиты.

– Эй! Мы уже договорились… – опомнился пострадавший.

– Не надо, – кладу ладонь на запястье Торгома, когда он дергается, – это еще ребенок. Глупый и пижонистый.

Обдает меня холодом ледяных глаз. Осуждающе. Желваки ходят ходуном, дыхание обжигает, демонстрируя всю степень ярости.

– А я уже ее снял! – рычит в ответ Адонц, не гладя на парнишку.

И уводит меня ошалевшую.

– На сколько? – не унимается тот.

– По ходу, навсегда!..

* * *

– Стриптиз в программу входит? – Тор останавливается у двери в ванную, пропуская меня вперед. – Или по отдельной плате?

Первые слова после долгого напряженного молчания всю дорогу до моей квартиры. Я даже почти заснула, устав от насыщенности прошедшего дня. С Мариной разговор был короткий – он просто кивнул им с Паруйром, пожелав спокойной ночи. И усадил к себе, пылая явственным бешенством.

В принципе, к этому моменту почти ничего не изменилось. Ярость и сейчас искажала его черты и читалась в позе, просто у меня не было сил на нее отвечать. Тем не менее, я уставилась ему в глаза и сняла одежду в несколько движений. Около минуты стояла перед ним обнаженной, но потом не выдержала этого испытующего взгляда, пожирающего мое нутро различными оттенками эмоций – от вожделения до настойчивой потребности расчленить.

Да, это неприятно. Но я заслужила.

– И что мне с тобой делать, бедовая ты моя? – выдает с хрипотцой.

– Понять и простить? – паясничаю вновь.

Красноречиво выгибает густую бровь. Затем отталкивается от косяка и тянется к крану, регулируя температуру и напор воды.

– Еще одна твоя маниакальная потребность – помыть меня, – слежу за его действиями, будто под гипнозом.

Мне всё в нем нравится. Каждое движение, пропитанное грациозностью хищника. Решительность, мужественность, даже доля опасности.

А когда, поддев майку со спины, срывает с себя футболку, и вовсе затаиваю дыхание. Так же быстро справляется с джинсами, ступив в душевую кабинку. Разворачивается и подает мне руку. Медленно принимаю ее, чтобы в следующий миг ощутить тесноту окружающего нас светлого пространства.

Устало вздохнув, внезапно кладу голову на его грудную клетку и окольцовываю мужскую талию. Больше ничего не хочу.

– Ты красивый, Тор.

Не знаю, зачем это говорю. Разве мужчинам делают комплименты такого рода?

Чувствую, как мышцы Адонца застывают. А потом он касается моей макушки мимолетным поцелуем.

– День был тяжелый, – шепчет, – но ночь тоже будет полна откровений.

И начинает намыливать мои волосы.

Отстраняюсь и удивленно таращусь во все глаза. Пока стекающая пена не попадает на слизистую, вынуждая зажмуриться. Широкая ладонь размазывает ее и по моему лицу, отмывая боевой раскрас.

Немею от интимности момента. Просто позволяю делать всё, что считает нужным, а потом укутать меня в полотенце, предварительно отжав волосы, и отнести в постель.

И я так благодарна ему за понимание и заботу. За то, что сдерживает свой праведный гнев, видя мое потухшее состояние.

– Ты разломил доску? – спрашиваю тихо, прикоснувшись к его рассеченной щеке.

– Желание поскорее добраться до тебя было очень велико.

Хмыкаю и устраиваюсь поудобнее, склонив голову ему на плечо. Нас действительно ждет долгий разговор. Сегодня только это.

– Как узнала, что у меня вечером встреча? – момент истины.

Оба смотрим в темноту ночи через окно.

– Услышала, когда пришла к тебе. Переклинило…

– До такой степени? – очень тяжелый раздраженный вздох. – Сат, нам с ней надо было просто поговорить. Поставить точку.

Молчу, переваривая сказанное. И вдыхаю его запах.

– Не столько сам инцидент, сколько твое недоверие – вот что меня бесит. Я же дал тебе слово.

– Это сложно, Тор, – качаю головой. – Я научусь, наверное. Научусь реагировать не так остро. Потому что совсем не реагировать тоже не смогу. И дело не в моем доверии. Оно у тебя есть.

– И в чём тогда дело? – спрашивает уже чуть мягче, и нежно касается моего виска.

– В страхе потери, думаю. Я же никогда не любила. Для меня это ново, а инструкций не прилагается.

Что он мог ответить? И сам все прекрасно осознает. Верно подметил как-то, со мной очень сложно. Из крайности в крайность, не могу относиться к этому с легкостью и обыденностью, мол, так и должно быть. Нет. Мой мужчина. И чужая женщина. Как быть спокойной?

– Это, конечно, было оригинально, – хмыкает, и я понимаю, что тема почти замята. – Такой зажигательный концерт, но плачевный конец.

Хихикаю, переместившись ему на колени в поисках теплых объятий. И незамедлительно получаю их, плавясь от наслаждения.

– Вот зачем ты меня всё время драконишь, м-м? Я же не железный. Мне хотелось свернуть тебе шею. Особенно после Церетели. У вас вся семья такая? Расскажешь мне о них?

И я рассказала. О родителях, которых боготворю, которым старалась всегда соответствовать. О брате, который женится скоро. О младшей сестре Диане, которая давно замужем и имеет дочку. О дедушке и доме в Сагмосаване, где и была всё время своего отсутствия. Пришлось раскрыть и ситуацию на благотворительном вечере. Да, эта женщина действительно моя бабушка. Но всего лишь биологически. В свое время они отказались от мамы, потому что та выбрала в мужья моего безродного и нищего отца. Банальная вещь. И за эти годы никто из них не проявил инициативу в восстановлении связи.

Самый сложный период – онкология мамы. Нам просто повезло, что, будучи врачами, родители вовремя поняли и спохватились. Болезнь переходила уже в третью стадию. Но ее удалось спасти! Тяжелая реабилитация, плачевное состояние после химиотерапии – мы все это пережили. Стойкость папы, который перенес боль скоропостижной смерти своей матери от аналогичного недуга. Он так отчаянно боролся за свою жену, что все вокруг аплодировали стоя. Мои самые-самые…

Ну, собственно, и мой переезд, обусловленный сумасшедшей любовью к родине. Наша с братом размолвка. Учеба, работа, становление меня как полноценной личности.

Я всё говорила и говорила, обнажая душу, объясняя, что именно ломая эти стереотипы в себе, смогла принять и любовь Мари, и отношения Гаи. Я не хотела лезть в чужое грязное белье, и между мной и ими остались теплые отношения. Но именно из-за этих «сложностей перевода» и произошел следующий шаг – я отдалась ему и сбежала.

– Я думала, мы больше никогда не увидимся. А если и так, то ты меня давно забыл. Одна из многих…

Торгом довольно печально рассмеялся и укусил мочку моего уха, вызывая дрожь в теле. Но вместе с тем, у меня все же было ощущение, что осадок никуда не денется. Эта история обоих потрепала.

– Есть полотно мироздания. И ты на нем, первозданная. Ты не можешь быть одной из многих, Сат. Ты уникальна.

Только вот, ты все равно меня не любишь, подумала с грустью.

И чтобы не удариться в меланхолию, потребовала ответного рассказа о его семье. Об отце кое-что знала из прошлого общения. Торгом объяснил, что тот решил отойти от работы, что и стало причиной его собственного увольнения из Министерства. Теперь их детище полностью на нем. Я не упустила момент вставить пару комментариев о том, что надо было мне рассказать раньше, за что получила шлепок по причинному месту.