Текст книги "Первозданная (СИ)"

Автор книги: De Ojos Verdes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Господи! И что мне теперь делать?!

– Сат? – брат приближается, почесывая лоб.

– Иди к Арминэ, Эд.

Не хочу об этом говорить. И настроение улетучилось.

Домой. Замуроваться и размышлять.

– Мам, – зову, подойдя к ее столу, – я возвращаюсь.

– Как?

– Ну, мне же утром на работу, а сваты вас уговорили остаться у них с ночевкой. Чем раньше уеду – тем лучше.

Она смотрит на изящные часики на своем запястье и согласно кивает.

– Да, пока доедешь, уже будет полночь… Но кто тебя отвезет?..

– Такси, мама!

Забывают, что мы не в Москве. Пытается ещё что-то возразить, но я отмахиваюсь. Меня начинают уговаривать сидящий за столом гости, в том числе – хозяева дачи, уверяющие, что места много, а утром кто-нибудь сможет отвезти в город.

– Можешь поехать со мной. Я тоже собиралась уезжать, мой водитель ждет.

Поднимаю голову очень медленно. Сантиметр за сантиметром. И окидываю снисходительным взглядом зеленоглазую ведьму. Хорошая попытка. Думает, я не стану при всех отказывать, чтобы не вызвать пересудов? Плохо Вы меня знаете, Элеонора Эдуардовна. Да оно и понятно – откуда-то? Мы с Вами видимся второй раз в жизни…

– Мне в другую сторону. Не утруждайтесь.

Открываю приложение, игнорируя десятки сообщений и пропущенных вызовов, оповещения о которых светятся на экране. Мне не до того было… Заказать такси оказалось весьма затруднительно. В такое позднее время, да еще и в воскресенье сложно вызвать машину в столицу.

– Не упрямься. Поехали вместе, – подходит со спины настойчивая женщина спустя двадцать минут.

– Я лучше пешком, чем с Вами, – даже не стала смотреть на неё.

– Породистая, – хмыкает. – Самая породистая из моих внуков. И первая.

Раздраженно сворачиваю вкладку, бесясь из-за возникшей затяжной проблемы.

– Можете благополучно скинуть меня с вершины этого рейтинга. Не впечатлило.

Наконец, судьба сжалилась надо мной – мой заказ приняли. Я стала спешно прощаться со всеми, желая покинуть мероприятие, которое продлится еще очень долго – может, даже до утра. С одной стороны, как-то дрянно чувствую себя, ведь реально сбегаю. С другой же – а как иначе, если всё веселье погасло махом? Смысл сидеть и своей кислой задумчивой миной всех пугать?

Как отрезало, честное слово. Будем считать, своё я отгуляла, пару часов не покидая небольшую площадку с танцующими. А работа – прекрасный предлог. В иной раз я бы отплясывала до утра, но не в этой ситуации. Не могу поверить, что папа и брат меня так подставили…

Автомобиль чуть быстрее положенного колесил по дороге, рассекая ночную тьму. Водитель то и дело бросал взгляд назад, хмурясь. Кажется, его так же, как и меня, раздражал факт преследования. Вот же ж неугомонная бабка! Всё равно нашла способ сделать по-своему!

– Странный какой-то, – бурчит коренастый лысенький дядя, – никак не объезжает, будто подсел на хвост.

– Это…кажется, по мою душу. Не обращайте внимания.

Легко сказать! Саму-то колотит. Тридцать лет жила себе без неё, а тут встретились – и на тебе, приступ гиперопеки для внучки-переростка…

Что за нестандартная полоса в моей жизни? Вроде, всё шло своим чередом, и опять в один день столько потрясений. Неужели нельзя бить меня головой об стенку порционно?..

Ответ пришел сам собой, когда, повинуясь порыву, я изменила адрес конечного пункта и добралась до квартиры Торгома.

– Сатэ? – его удивленный возглас, когда дверь передо мной открылась.

А я просто кинулась ему в объятия и выдохнула.

Как хорошо. Никого больше не хочу.

Он крепко сжал мои плечи, считывая взрывоопасное состояние. Мы так простояли около минуты, просто наслаждаясь друг другом, забыв обо всем остальном.

Пока нас не прервал ненавистный мне голос:

– Тор?..

Сначала я застыла, не поверив своим ушам. А затем порывисто вскинула голову и посмотрела в глаза Адонцу.

И ничего там не увидела.

Ничего.

Нет, порционно со мной не получается… Только разом. Добивать. Ломать. И разрушать.

Глава 29

«…поверишь ли ты, что когда мне будет нечем согреться, я все равно не уйду паломником к другому костру?..» Неизвестный автор

– Сат?..

Голос Адонца звучит тихо, но предостерегающе.

Я отстраняюсь и смотрю в бесстыжие глаза его бывшей любовницы. Знаю, что между ними не было близости. Чувствую.

Но меня всё равно разъедает кислота, бегущая по венам. Мне охренительно тошно. Это очень тяжелое неподъемное ощущение.

– Какой приятный сюрприз, – улыбается Тейминэ. – Неожиданный, правда…

Оглядываю идеальную фигуру в облегающем атласном платье бордового цвета, что сейчас очень модны, хотя и одета та не по сезону. Оно похоже на пеньюар. И девушка выглядит в нем чертовски соблазнительно. Особенно с бокалом вина в руках – гармонично и в тон одеяния. Со скатившейся на предплечье бретелькой. Хитрым прищуром.

Кажется, на ней даже нижнего белья нет…

Скидываю туфли, не прерывая осмотра. Коридор наполняется ощутимым запахом надвигающейся грозы.

– Мы гостей не ждали…

Ах, ты ж…сучка…

«Мы»!

Приближаюсь к ней и цепляю указательным пальцем тонкий кусок ткани, аккуратно возвращая его на законное место.

– Меня здесь всегда ждут. А ты – брысь отсюда.

На секунду перепонки будоражит какой-то создавшийся нереальный вакуум, так ошарашены присутствующие.

– Чего?! – истерический вопль. – Тор, что она себе позволяет?!

Лицо кривится в приступе гнева, накаченные – вижу теперь вблизи – губы сжимаются, грозясь лопнуть от напора. Красавица делает шаг ко мне, пытаясь отстоять территорию.

– Прекратите, пожалуйста, – раздраженный мужской голос.

– Я еще ничего не начинала! Этой выскочке надо указать её место. Думаешь, пару раз с ним переспала, уже и хозяйничать можешь?

– Пару раз? – усмехаюсь, горя, словно в кипящем котле. – У тебя так и было? Обида душит?

Багровеет, покрываясь пятнами. А где же выдержка и достоинство великосветских девиц?..

– Знаешь, что в комплектацию любого человека входит режим «без звука»? Не пробовала в действии? Очень полезная штука. Активируй и проваливай.

Поднимает темные глаза на Торгома, стоящего за моей спиной, в поисках поддержки. Но, видимо, не получив оную, яростно шипит и с грохотом опускает бокал на деревянный комод.

Разворачиваюсь, наблюдая, как ретируется уязвленная стерва. Будем считать, я отомстила и за Луизу в том числе.

– Тея, мы уже всё обсудили… Тебе лучше уйти.

– Да пошел ты! – крик раненного зверя.

А потом ее прямая спина исчезает за дверью квартиры.

Щелкает замок.

И мы остаемся стоять друг напротив друга.

Да, Адонц не стал препятствовать моей выходке. Но это же не значит, что он согласен с таким исходом…

Я вдруг опускаю руки и прикрываю веки.

Кажется, я так больше не могу.

– Мой отец сегодня дал согласие на ухаживания другого мужчины, – произношу бесцветным голосом и отворачиваюсь, обнимая себя за плечи. – Мне об этом даже думать противно. Понимаешь?

Не озвучиваю имя, предполагая, какую реакцию это вызовет. Я не знаю, зачем это говорю, и на что надеюсь. Но спину обдает холодом, потому что ответом мне служит гнетущая тишина.

– Тебе не кажется, что ситуация весьма абсурдна? Я ведь пыталась объяснить, что не хочу, но видимых причин для отказа папа не увидел. И о тебе, Тор, – стискиваю зубы, ежась, – о тебе я ведь тоже сказать ничего ему не могу!

Не пониманию, почему он молчит? Мне так плохо, я нуждаюсь в его объятиях.

– И когда я, вся потерянная, мчусь к тебе после недельного перерыва, чтобы хоть как-то урезонить это отчаяние, кого я здесь застаю?

Медленно разворачиваюсь, чтобы нырнуть в стальную глубину. Когда Адонц злится, его глаза приобретают больше серого оттенка. Опускаю взгляд на поджатые губы и дальше скольжу по вздувшимся венам.

– Кого ты застаешь, душа моя?.. – щурится, приближаясь. – Девушку, с которой ты мне так и не дала объясниться и поставить точку в прошлых отношениях? Напомнить обстоятельства?

Разговор утекает не в то русло. Я, возможно, должна быть мудрее и согласиться, но мужской тон меня задевает, срывая тормоза.

– Для этого обязательно устраивать романтический вечер у себя дома? Этого требует неписаный закон расставания с любовницей? И если бы я приехала позже, может, она уже лежала бы раздетой? Это тоже в порядке вещей?..

Торгом в ярости останавливается в шаге от меня и сверлит взбешенным взглядом:

– Что ты несешь, Сатэ?

– Очевидное.

– Неужели? Неуместный приступ ревности и попытка выставить меня кобелем – это и есть твое видение?

– А что видишь ты, Адонц? – шиплю, сократив расстояние, находясь в миллиметрах от него.

Неожиданно хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Наши тела соприкасаются, и этот запрещенный прием значительно ослабевает мою агрессию. И Тор умело пользуется этим…

– Вижу влюбленную кобру, – губы опаляет безбожно горячее приятное дыхание, пуская табуны мурашек по коже. – Отрицающую надобность цивилизованного расставания… А как же утверждение «не боюсь измен, потому что в состоянии быть и хорошей любовницей в том числе»?

Задыхаюсь от возмущения, когда меня, словно нашкодившего котенка, окунают в мои же слова. Попытка вырваться приводит лишь к еще более тесному контакту, мощным разрядом бьющему по обоим.

Мы на взводе. Между нами слишком много запятых и троеточий. И меня это не устраивает.

– А кто сказал, что я боялась измены? – таю, когда мужские руки добираются до моей шеи. – И уж точно эта твоя…

– Моя?.. – грозный рык у уха.

– …эта стерва, – во рту внезапно стало нестерпимо сухо, – сюда не расставаться пришла…

– М-м?.. Ты так думаешь?

Кажется, меня уже никто не слушает. Да и самой слишком трудно говорить. Оба начинаем тяжело дышать, а крупные ладони пускаются в путешествие по бедрам. Острота на пике, и барьер в виде плотной ткани платья нам нипочем.

– Начинаю ненавидеть этот голод по тебе, – шепчу гневно.

В его взгляде вспыхивает насмешка и какое-то удовлетворение, что раздражает меня еще сильнее. Самодовольный нахал…

– Не можешь сосредоточиться на своей тираде? – издевается.

Фыркаю и успеваю увернуться от поцелуя, когда Адонц тянется ко мне.

– Да, я тоже очень скучал. Безумно. Как одержимый скучал. Веришь?

Подхватывает за ягодицы, заставляя оплести его талию, а руками цепляться за мужские плечи, и несет по коридору по направлению к спальне. Глаза в глаза. На испепеляющих и затмевающих все остальное эмоциях. Одержимые неугасающей страстью.

Меня одолевают противоречивые чувства. Я хочу поговорить, но его-то я хочу больше! Неимоверно в разы больше…

– Стена?.. – замечаю, что одной из досок так и не достает в общей композиции.

– Не напоминай, – предупреждает, бросая меня на постель и стягивая с себя майку. – Останется так, чтобы я не забывал – с тобой нельзя терять бдительность.

Рывком подается вперед и резко тянет меня вниз, схватив за щиколотки. Платье задирается, и Тор, подцепив подол, помогает снять его через голову ввиду отсутствия молний. Закусываю губу, ощущая в каждом движении Адонца какое-то звериное нетерпение. Одежда летит на пол, а я остаюсь в полусидящем положении, опираясь локтями о матрас, и мое лицо где-то на уровне его ширинки.

Пару секунд буквально таращусь на нее, никак не привыкнув к мгновенной реакции мужчины на нашу близость, а затем перевожу взгляд выше, чтобы поймать очередную насмешку в глазах, вечный вызов.

И почему это до сих пор задевает?

Вскидываю ногу и с неким раздражением легонько толкаю Торгома в торс, вызвав раскатистый смех. Молниеносно берет в плен лодыжку и снова тянет на себя, а затем внезапно наклоняется и…кусает меня за бедро.

– Ай!

– Думала, твоя выходка останется безнаказанной?

Отпускает и опускается на постель, придерживая корпус, чтобы не придавить.

Вздернув подбородок, упираю ладони в его плечи, пытаясь оттолкнуть.

– Какая именно?..

– Правильная постановка вопроса. Ведь у тебя их так много… Да, душа моя?

Все же удается выбраться, и я перекатываюсь к краю, собираясь вскочить.

– Опять провоцируешь, кобра? Почему ты не перестаешь бороться?

Мужские руки препятствуют моему побегу, оттаскивая обратно за талию. Я ощутимо врезаюсь в него спиной и замираю. Не шевелюсь. Даже перестаю дышать.

Катастрофически.

Прикосновение его разгоряченной кожи к моей прохладной вызывает ошеломительный контраст. Меня бросает в жар, и я рада, что он сейчас не видит моего лица. На нем написана полная капитуляция. А ведь я действительно хотела поговорить…

В таком положении срывает с меня белье, заставляя трепетать от накатившего возбуждения. И я начинаю ловить ртом воздух, надрывно вентилируя легкие, которые, к слову, будто готово разорвать…

Импульсы пробегают по телу, кровь по ощущениям сменяется раскаленной лавой, сжигающей сосуды.

Мне с ним всегда запредельно.

Но сегодня чувства приобретают привкус…горечи.

Ревность, гнев, любовь, ненависть, тоска – все смешалось.

Но главное – обида…

– Потому что, – шепчу, выгибаясь, когда его руки привычно опускаются к низу моего живота, – не могу смириться…

Адонц вновь занимает место победителя – возвышается надо мной, опрокинув на покрывало. Я по затуманенному взгляду понимаю, что он меня больше не слышит. Его губы исследуют мою грудь, оставляя огненные дорожки. А когда смыкаются на гордо торчащих вершинках, не получается удержать всхлипывание. Эти эмоциональные качели меня подкосили, все теперь воспринимается острее.

– …не могу смириться с тем, что ты не мой… – выдыхаю, судорожно вцепившись пальцами в густые волосы, которые попеременно то глажу, то тяну от корней.

Мужчина не отвечает, продолжая мучить меня всевозможными ласками. Я млею, таю, горю в умелых руках. И, наверное, где-то на подсознательном уровне вновь ненавижу себя за эту слабость.

На мгновение Тор прерывается, успев несколько раз довести меня до исступления. Приподнимается, и я слышу, как звякает бляха ремня. Непроизвольно подаюсь и хватаюсь за его ладони, стягивающие последний барьер. Зачем? Остановить? Поторопить?.. Сама не знаю. И когда внутренней стороны бедра касается его горячая плоть, меня охватывает дрожь предвкушения…

Но что-то меняется в тот самый миг, когда до ушей доходит звук разрываемой шершавой упаковки.

У меня внутри все отмирает, сознание вмиг трезвеет, а я вся напрягаюсь.

Картинки сменяют одна другую со скоростью, равной падению в бездну.

Я внезапно вспоминаю, как он использовал презервативы впервые из нежелания травить меня таблетками, и как тогда это отозвалось во мне – горько, с досадой.

Все должно быть не так…

Торгом входит довольно резко, я порывисто вздыхаю.

Позволяю брать себя, сама прохожусь по мощным плечам, провожу кончиками пальцев по рельефной спине, затем берусь за крепкие бока, поддаваясь напору каждого сильного толчка.

Не могу смотреть ему в глаза. Прикрываю веки и будто цепляюсь за губы Торгома, вкладывая в этот порыв всю свою любовь.

Не соображаю, сколько длится наше сумасшествие, но кажется, что вечность.

– Этого больше не будет, – произношу очень тихо, когда Адонц, наконец, укладывается рядом, тяжело дыша, и нежно притягивает к себе.

Я снова окутана им и прижата спиной к крепкой груди. В которой нещадно бьется сердце – к сожалению, не обо мне.

Все это время, пока мы были вместе, что-то неумолимо натягивалось где-то внутри, разрасталось, причиняя боль, и сегодня это что-то лопнуло, оглушив осознанием простой истины: я обманывала себя, давая эту надежду – я не выдержу таких отношений.

Мое сердце бьется о нем отныне и навсегда, что доказали прошедшие два года.

Его сердце бьется не обо мне. Не билось. Не будет.

– Чего? – целует меня в висок и зарывается носом в волосы.

Смотрю перед собой, не реагируя.

Спустя какое-то время слышу настороженное:

– Сат?

– Я так не могу, Тор.

Словно в трансе, высвобождаюсь и поднимаю свою одежду, облачаясь в нее на автомате. Тишина бьет по нервам, добивая.

Поворачиваюсь к нему и ловлю ледяной взгляд, полный раздражения, недовольства и предостережения. Будто молит – не делай глупости.

– Закономерно, что одной моей любви на двоих не хватит. Я переоценила себя – такой формат не вывезу… И чем дольше мы будем вместе, тем больнее мне будет в будущем, когда ты уйдешь. Лучше сейчас, пока я еще в состоянии собрать крупицы своего достоинства.

– Почему вдруг?

– Потому что ты не мой! – кричу, озлобленно уставившись на него. – Я попыталась с этим смириться. Но меня хватило лишь на пару месяцев. Да, черт возьми, ты был прав!

Стальная дымка его глаз режет своим холодом, в них читается непринятие. Поза хищника – каждая мышца напряжена, словно в готовности напасть.

Если бы он опроверг хоть одно мое заявление!.. Боже, если бы!

– Но это изначально было неизбежно, – осекаюсь, будто споткнувшись о собственные мысли, – если бы я не попробовала, не простила бы себя потом. А так я хотя бы знаю, что мы попытались. Честно попытались.

– А, может, это связано с нарисовавшимся женихом? – жестко, будто хлеща словами. – М-м? Мне почему-то кажется, что я его даже знаю…

Теряю дар речи, с приоткрытым ртом уставившись в искаженное яростью лицо Адонца.

– Как ты говорила? Есть только отношения, ведущие к браку? А он это и предлагает?

Вскакивает и подходит ко мне, оставаясь совершенно нагим. Склоняет голову и заглядывает в глаза, требуя ответа.

– Ты специально выводишь меня на эмоции, Сатэ? Хочешь каких-то шагов, поступков?..

– Что? – горечь затапливает все естество. – Ты действительно думаешь, что я этим пытаюсь вызвать ревность?..

– А чего, мать твою, ты добиваешься, рассказывая про другого мужика?!

Сглатываю и стискиваю зубы, лихорадочно дыша.

– Лишь поднимаю твою самооценку, признавая, что ты был прав, – шиплю, приблизившись вплотную и обостряя наш визуальный контакт. – Правда в том, что мы с тобой безбожно похожи – нам обоим нужна свобода. Но моя свобода начинается там, где ты, а вот твоя – там, где меня нет. И я так не могу! Не могу, Тор! Быть рядом с тобой, зная эти простые циничные истины!

– А рядом с ним сможешь? – идиотский вопрос.

И мне срывает тормоза от очередной обиды, от его слепоты и нежелания вникнуть в сказанное…

Резко отталкиваю Адонца и ору, закрыв лицо, чтобы выплеснуть неуемную тоску. Но не помогает. Встряхиваю головой в бьющей потребности скинуть гнет разрушающих меня эмоций. Наивная! Разве поможет?..

Спустя пару секунд обращаю к нему свой безжизненный взгляд.

– Может, и смогу! Может! – наглая ложь. – Может, он не будет предлагать мне спать с ним без предохранения с дальнейшим «мы примем меры»? Не станет впихивать в меня противозачаточные? Может, он захочет детей именно от меня?! Может, не станет целовать других при мне, незадолго до этого уверяя, что лишь мои губы пьет как сладость?! Может, он действительно любит меня? И ему нужен не просто секс без обязательств? Может, он не поставит рамки, заставив поверить, что все скоротечно?!

– Разве не ты этого хотела, Сатэ? – хватает за плечи и трясет в гневе. – Не ты утверждала, что я тебя не сломаю? Что принимаешь мои условия?

– Да! Ты сказал, пока нам обоим это нужно, мы будем друг у друга единственными! – вновь вырываюсь из его хватки. – Мне больше не нужно, ясно?! Именно для того, чтобы не сломаться! Как ты не понимаешь?!

– Раз так, – зловещий вердикт, – желаю всех благ и счастья рядом с тем, кто даст все то, чего не дал я, и чего ты, безусловно, заслуживаешь. Не смею задерживать, являясь препятствием на пути к полноценным отношениям.

Лучше бы он меня ударил.

Но я и так дернулась, будто от увесистой пощечины.

Самая тяжелая ноша – это боль разочарования, ведь тебе некого винить, кроме себя.

Я все равно надеялась, я ждала какого-то признания.

И вдруг осознаю, насколько сильно хотела, чтобы Торгом меня остановил и опроверг все эти высказывания.

Внутри создается вакуум – такая необъятная пустота, от которой уныло опускаются руки.

– Спасибо, – произношу ровно, глядя в любимые глаза. – Прости, что не послушала тебя изначально, ты же предупреждал, чтобы я не лелеяла никаких надежд. А я – дура, Тор. Дура.

Горло душит сменяющими друг друга спазмами – то сильнее, то слабее.

Я не заплачу, знаю. Больше нет. Не при нем.

Мы стоим и сверлим друг друга так люто, будто и не было между нами минут нежности и страсти.

С этого момента – чужие. Окончательно.

Не выдерживаю первой. Отворачиваюсь и покидаю комнату, направляясь к выходу.

Здесь я стала женщиной в руках потрясающего мужчины. Я знала, какой он, и принимала его таким.

Здесь мне открылся мир чувственности, познание которого стоило всего, что я пережила.

Здесь я окончательно убедилась в том, что любовь для меня – раз и навсегда. Не как у него…

Действительно дура. Подсознание всегда жило надеждой на иной исход.

Я ведь до последнего ждала, что Адонц пойдет за мной и остановит.

Но беда в том, что он даже не шелохнулся, когда я уходила из его жизни.

Глава 30

«В жизни можно распланировать все, кроме чувств. Чувства – самое непредсказуемое, а потому опасное явление». Е. Лагутина «Солнце ближе»

– Тупишь по-страшному, но не так, как раньше. Давай, за прогресс?..

Звон бьющихся друг о друга шотов отзывается эхом в голове. Я понимаю, что мне больше не надо, усталость взяла свое – сегодня повязало всего после третьей стопки, а это даже стыдно.

Вардан продолжает подшучивать над Мишей, а Сармен ухмыляется их шалости, насмешливо приподняв уголки рта. Оглядываю компашку и внезапно думаю о том, что я так и не рассказал им о Сатэ. Мы успели сойтись и расстаться, эта история длилась два года, а друзьям о ней так и не поведал…

Почему, бл*дь?

Они же были в курсе всех моих похождений, а я – их. Что же изменилось с приходом этой девушки?..

Уже уходом, пардон.

Потираю лоб, широко зевая.

Да, что-то я совсем расклеился.

Мимо прошла фигуристая официантка, и я привычно уставился на Мишу, ожидая предсказуемой реакции – свиста, похабного взгляда или порочной реплики.

Секунда, вторая, третья…

– Что изменилось? – привлекаю его внимание непроизвольно вылетевшим вопросом. – Что в тебе изменилось?

Все трое озадаченно нахмурились. Пришлось объяснить:

– Ты за последний час не посмотрел ни на кого из девушек…

Мне показалось, или друг смущен?

– Сегодня они какие-то стремные… – бурчит, наливая всем водку.

Сармен и Вардан обмениваются понимающими взглядами, и последний выдает:

– А самая красивая у тебя дома, да? Понял это только сейчас?

Бутылка с грохотом опускается на столик, взбешенный Миша поворачивается к нему и шипит:

– С каких пор моя жена для тебя стала красивой?..

– Ты, что, больной? Не для меня, а для тебя, идиот!

– Остыньте, – вмешивается Вардан. – У тебя необоснованный приступ ревности, Михаил. Человек просто намекает, что теперь ты смотришь только на нее.

– Что за бред! – нервно ведет плечами в ответ.

– А что в этом такого? Почему бы не признать?

Медленно и бесповоротно охреневаю от происходящего, следя за разговором. Миша и…любовь? Эта бесчувственная скотина разве способна на такое? Да он чуть ли не в первую брачную ночь после исполнения супружеских обязанностей пошел налево…

Нет, я, конечно, подмечал, что после рождения сына он немного осел эмоционально, нет безумных выходок, но…

– Нечего признавать! – огрызается.

– Я так и понял, – ехидничает Сармен.

– Короче, – приподнимаюсь, вытаскивая бумажник, – пошли на хрен со своими сеансами психоанализа. А я устал и иду высыпаться.

Оставляю пару крупных купюр и под возмущение и уговоры покидаю полюбившееся нам всем заведение, в котором мы бываем несколько раз в месяц. Завтра много дел, а я последние недели две не очень лажу с добротным сном.

Решаю пройтись пешком, чтобы размяться и наверняка заснуть. Пронизывающий ноябрьский ветер холодит кожу, похлестывая по раскрытым лацканам. Задумчиво преодолеваю два квартала, расположив руки в карманах брюк. Окидываю мимолетным взглядом прохожих.

Как будто кого-то ищу.

Остаток пути приказываю себе смотреть исключительно прямо и под ноги, пресекая насмешливые попытки своего предательского подсознания.

Когда приняв душ, оказываюсь в прохладной постели, меня посещает только одна мысль: как же я все же ее ненавижу…

* * *

– Дай сюда, мать твою! – вырываю шнур у оторопевшего Корюна и подключаю проектор самостоятельно. – Я тебя уволю, честное слово!

Это невыносимо! Почему этот придурок до сих пор работает у меня?

Помещение постепенно наполняется участниками семинара. И чтобы не спугнуть их, пытаюсь как-то взять себя в руки. Кажется, я превзошел собственные ожидания по степени агрессивности. Убивать и крушить – вот чего я хочу. Даже работа, всегда вызывавшая энтузиазм, никак меня не отвлекает на данный момент.

Глянув на циферблат, с досадой подмечаю, что впереди целый день, а я уже с самого утра мечтаю нажраться в стельку, чтобы отключить мозг хотя бы на каких-то пару часов.

Перестаю узнавать себя. Абсолютно. На протяжении последних недель взявшийся из ниоткуда дикарь стремительно вытесняет изнутри уравновешенного человека, коим я, как думал, всегда был.

– Я принес список, – блеет недоразумение рядом со мной.

Выхватываю лист и кладу на стол, смотрю в лицо парню, вздернув бровь и указывая на дверь. Если открою рот – не сдержусь и действительно уволю. Тот ретируется, и я, вздохнув, решительно встаю и иду к окну, наблюдая, как первые в этом году снежинки лениво кружатся в воздухе, а потом оседают на асфальт, крыши машин и магазинов, чтобы через мгновение кануть в лету, превратившись в воду.

Опять уплываю куда-то мыслями. Не замечаю, сколько времени проходит. Но когда оборачиваюсь, с удивлением подмечаю, что людей заметно прибавилось, и практически все места заняты.

В тот самый момент, когда делаю шаг по направлению к рабочему месту, в аудиторию входит…она.

Бл*дь…

Это, что, галлюцинации?

Окончательно слетел с катушек?

Но, нет…

Девушка из плоти и крови в сопровождении нескольких коллег, которых узнаю сразу, проходит дальше и размещается в самом дальнем углу.

Цепенею, понимая, что специально не смотрит на меня.

Что это, Сатэ? Очередная провокация?..

Злость, так тщательно подавляемая с момента нашего расставания, сейчас просыпается во мне с новой неведомой силой.

Без стеснения припечатываю её изучающим взглядом, пока Сатэ говорит с пришедшими парнями, и ловлю завуалированную реакцию. Может, она и считает себя сильной и стойкой, только вот, я прекрасно вижу, как ведет плечами, чувствуя мою агрессию на расстоянии.

А я в ярости.

На то множество причин. Но триггер – ее рвение делать вид, что меня в помещении нет.

Хотя, собственно, может, это и правильно?

– Давайте начнем. Кажется, все в сборе. Здравствуйте…

Отключаю эмоции и включаю мозг. Благо, сейчас работа действует на меня благотворно, слишком много ответственности. Уже спустя десять минут, войдя в привычный ритм, налаживаю контакт с присутствующими и веду стандартные курсы переподготовки. Это для них сие мероприятие проходит пару раз за несколько лет. Для меня – каждую неделю новая группа, помимо основных обязанностей.

О Сатэ не забываю, но и желание растерзать никуда не девается. Всего лишь притупляется. На время. Короткое.

Продолжает делать вид, причем весьма упорно, что я – пустой звук. Естественно, такое положение вещей меня не просто оскорбляет, а изрядно выводит из себя. К своему стыду, повинуясь повадкам застрявшей где-то далеко внутри советской учительницы с пучком на голове, продолжаю громко вести лекцию и медленно подходить к ее столу, будто хождение в процессе беседы – это норма для меня. Сам же, словно ехидная неудовлетворенная бабулька, пытаюсь подловить непутевую ученицу на том, что та витает в облаках…

И прихожу в ступор, когда вижу изящное запястье, аккуратным почерком фиксирующее суть мною вышесказанного в выданном блокноте.

Да уж, подловил, называется.

Но разве я могу так легко сдаться?..

– Думаете, Вам пригодятся эти конспекты? Я же предупредил, что материалы потом будут выданы. Лучше внимательно слушать.

Она даже не шелохнулась, лишь приостановила движение руки.

Я пялился на нее все это время, а эта чертовка даже не приподняла головы ради приличия. Вопиющее неуважение и открытая дерзость.

– Мне просто скучно, простите. Я уже изучила последние изменения… Поэтому и занимаю себя хотя бы письмом.

Скучно ей, видите ли. А голос такой…больше не мой. Я, вообще, адекватный? В каком смысле, не мой голос? Что за тупая постановка мысли.

Да потому что звучит Сатэ как-то по-чужому, отстраненно. И такого раньше точно не было…

При этом полна энергии и выглядит потрясающе. А осознание того, что она высыпается, в отличие от меня, добивает выдержку. То есть, разрыв переносится ею легче?..

– Раз изучали, может, напомните новый срок периода ожидания?

– Десять дней, – отвечает тут же.

– Каких?

– Календарных.

– Точно не рабочих?

– Точно, господин Адонц.

Киваю и возвращаюсь к презентации.

Ничего не могу с этим поделать – одновременно восхищаюсь и хочу придушить. Это же ненормально, да?

И чего пристал к девушке? Сидит же спокойно, не мешает, моего внимания старается не привлекать.

Но, оказывается, я, жуть, как хочу, чтобы она пыталась это самое внимание привлечь.

И я бы привлекся.

С досадой делаю сокрушенный выдох и понимаю, что так нельзя. И именно благодаря этой мысли последующие полтора часа оставляю Сатэ в покое. Мне трудно совладать с собственными противоречивыми ощущениями, но я признаю, что дразнить ее – это уже уровень ниже плинтуса. Что совсем не моя планка.

В конце концов, дядька, которому без пяти сорок, должен с уважением принять тот факт, что его больше не хотят.

Наверное.

Первый день семинара подошел к концу, и надо сказать, без особых происшествий. Все же мы смогли не ударить в грязь лицом, пачкая то, что между нами было, бессмысленными перепалками. Но за это, скорее, спасибо именно Сатэ…

– Я хочу кое-что прояснить.

Вскидываю голову настолько резко, что слышен хруст позвонков, на которые свалилась внезапная нагрузка. А все потому, что никак не ожидал услышать этот голос. Мне казалось, все давно ушли.

– Слушаю, – жестом приглашаю сесть на стул за ближайшим столом напротив.

Снова выбешивает меня отрицательным покачиванием, на что пожимаю плечами и жду.

Сатэ раскрывает маленькую сумочку и достает оттуда какой-то темный конверт. Протягивает мне, и я замечаю, как на мгновение вздрогнула ее рука.

– Мне это ни к чему, господин Адонц.

Выхватываю злополучный прямоугольник и раскрываю. Когда смысл текста доходит до мозга, застываю в недоумении, затем со злостью заглядываю ей в глаза:

– Это шутка такая?

Мне кажется, или на секунду в ее взгляде мелькает облегчение?..

– Это уже поинтересуйтесь у своей невесты…

И направляется к выходу.

Черта с два я тебе дам так уйти!

Вскакиваю и догоняю ее почти у двери, преградив путь к побегу.

Девушка вздыхает раздраженно и сверлит недовольным взором, мол, что тебе еще надо? Отчетливо вспоминаю моменты, когда после вот такого проявления эмоций называла меня мудаком, и ловлю себя на том, что даже скучаю по этим дням.