Текст книги "Янтарь и Лазурит (СИ)"

Автор книги: Чайный Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

«Я заметил».

– Но она тоже может совершать ошибки и бояться.

«Я хочу уберечь её от ошибок… Помочь найти верный путь. Спрятать от всех страхов, ужасов и печалей этого мира, укутать тёплым одеялом и унести далеко, как можно дальше от всех чудовищ и опасностей».

– Однако моя госпожа никогда не сдаётся.

«Нуна сильная и свободная, никто не отберёт у неё это».

– Когда она терпит неудачу, она плачет, бросается вещами, некоторые даже ломает, но собирается с силами и всё равно находит выход.

От его слов по спине Сюаньму пробежались мурашки, а грудь налилась теплом.

«Она… невероятная».

– При… госпожа часто сбегает, – евнух Квон вздохнул с сожалением. – Я не уверен, что всегда смогу быть рядом. Ни я, ни Хеджин. – Сюаньму почувствовал его взгляд на себе и приоткрыл глаза. – Что бы вас ни связывало… – он сделал небольшую паузу и мягко улыбнулся. – А я вижу, как госпожа к вам относится…

Сюаньму повернул к нему голову.

«Как?»

– Уважаемый монах Шуаньму, прошу, защитите мою хрупкую госпожу.

«Я… буду рядом с ней и защищу мою нуну».

– М.

– Спасибо.

На этом закончился их странный диалог, где говорил исключительно евнух Квон, а Сюаньму лишь под конец издал «М». Выросший вдали от простых людей, монах их не понимал, чувства и эмоции оставались для него загадками. Евнух, продолжающий растирать свои плечи и ёрзающий на холодном камне, оказался добрым и заботливым человеком. Нуну окружали хорошие друзья и близкие, и в их числе каким-то образом оказался Сюаньму: нуна заметила его в толпе, узнала и не отпустила.

Среди дальних ящиков послышалось шуршание и как будто очень тихое бормотание.

– Что это? – испуганно зашептал евнух Квон и вздрогнул, косясь в сторону шума.

Сюаньму мгновенно извлёк из одежды бумажный талисман, коснулся его чётками и зажёг. Он прошёл несколько шагов, ступая бесшумно, как евнух подскочил следом и засеменил за ним.

Голубоватый свет попадал на траву и вскоре достал до ящиков. Сверху Сюаньму не заметил ничего необычного – все верхние оказались закрытыми, поэтому он наклонился и осмотрел товар по сторонам, присел на корточки и заглянул вглубь, но так ничего и не заметил.

– Монах Шуаньму, снова нечисть бесчинствует? – услышал он испуганный шёпот евнуха Квона.

«Возможно, просто ветер?»

Сюаньму пожал плечами, погасил талисман и вернулся на камень, однако на этот раз медитировать не пытался, а внимательно поглядывал в сторону ящиков. Трусливый евнух не отставал от него ни на шаг, поэтому тоже расположился рядом, но постоянно вздрагивал и вертел головой, готовый в любой момент спрятаться за спиной более опытного охотника за нечистью.

Больше за ночь ничего не случилось. Один из торговцев проснулся под конец часа быка* и предложил сменить Сюаньму, но тот вежливо отказался, сообщив, что проспал весь день пути и спокойно посидит до утра. Тяжёлая голова евнуха Квона, давно успокоившегося и задремавшего, лежала на его плече. Сюаньму не хотел нарушать сон человека, поэтому не стал сдвигаться, а ровно сидел, почти не шевелился, а с торговцем говорил шёпотом.

* Час быка – время с 01:00 до 03:00.

Так прошло четыре дня. В светлое время Сюаньму дремал на повозке, а ночью бодрствовал и следил за спящими и товаром. Они вставали на рассвете и отправлялись в путь, пару раз в день делали привал, а с наступлением темноты отдыхали. Больше ничего странного не происходило, никто не шумел и не скрёбся в ящиках, поэтому Сюаньму решил, что в первый раз просто ветер неудачно пошумел.

Евнух Квон приходил к нему по вечерам и поначалу сидел рядом и помогал следить, но довольно быстро засыпал. От верховой езды нуна уставала и довольно быстро валилась с ног, но на вторую ночь она заметила, как Сюаньму и евнух Квон сидели на возвышении в слабом голубоватом свечении талисмана, тогда она перенесла к ним их с Хеджин одеяло и там и заснула. На третью же ночь к ним также переместились молодая госпожа Ли со служанкой Цянцян, попыталась сдвинуть нуну и улечься у ног Сюаньму.

– Ложитесь с разных сторон… – не выдержав ругани, предложил он в итоге.

Они зафыркали, отвернулись друг от друга и начали спорить, кто будет со спины Сюаньму лежать, а кто – у него на глазах. В итоге он развернулся и сел боком, но тогда они умудрились разругаться, кто окажется по правую от него сторону, а кто – по левую.

– Как-нибудь уже лягте! – Сюаньму устал и хотел просто посидеть в тишине.

Он снова сел ровно. Нуна оказалась в одной постели с молодой госпожой Ли, а служанки всё-таки улеглись вместе за его спиной.

На четвёртое утро солнце заволокли тёмные тучи. Заспанные торговцы поднялись и начали собираться, как полил дождь. Чтобы товар не намок, над ним соорудили навес из ткани, однако та всё равно оказалось промокаемой. Поначалу капли дождя барабанили по её поверхности, но вскоре начали протекать и стучать по ящикам.

Поблизости не было деревень: одни леса, холмы и горы. Прятаться под деревьями тоже плохой вариант, всё равно промокнут.

– В нескольких часах езды отсюда должен быть постоялый двор под горой. – Старший торговец указал в сторону высокой горы. – Подождём немного в лесу, может, утихнет, а затем двинемся в путь.

Они перекусили холодной мокрой едой – даже костёр не развести, а дождь всё не заканчивался, но к счастью, сильнее тоже не шёл. Зонтов с собой ни у кого не оказалось, пользовались бумажными покрывалами из подобного материала. У нуны была с собой накидка, которую она ранее натягивала на голову, но она просто бросила её на ящики – та постоянно сползала и падала на землю.

– Давайте выдвигаться, – со вздохом решил старший торговец и забрался на козлы одной из повозок.

Нуна приблизилась к Сюаньму, поднялась на носочки и шепнула:

– Вот бы дракон разогнал тучи.

Никто из окружающих их не услышал, а монах сглотнул. Он сумел воспользоваться драконьими силами лишь раз – в момент опасности, а сейчас не понимал, как их призвать, совсем не чувствовал их. И даже если он бы был способен на это, не превращаться же в дракона на глазах людей.

Однако нуна не злилась, а хитро улыбалась, глядя на него своими янтарными глазами.

– Жаль зонтов с собой не взяли, – также добавила она, отвернулась от Сюаньму и с лёгкостью взобралась на коричневого жеребца.

Почему-то от её слов монах почуял неладное, но никак не среагировал, а сам расположился на краю промокшей повозки, где уже сидели Хеджин и евнух Квон. Тонкий доупэн остался где-то в сундуке нуны – она забрала лишь основную одежду, поэтому он мёрз в собственных вещах, пришлось довольствоваться предложенным Хеджин бумажным тонким покрывалом, которым они накрылись с головой и придерживали руками, используя как навес. Дождь настойчиво барабанил, но хотя бы своеобразный навес укрывал их от бушующего ветра.

Сюаньму услышал приближающийся топот копыт по хлопающей земле, за которым последовал смех нуны.

– Точно стоило взять зонты, – хихикнула она, а монах выглянул на неё из-под навеса.

Только она это проговорила, как ткань, которую по краям держали Сюаньму и Хеджин, провисла под какой-то тяжестью, словно сверху закинули камень. Страх промелькнул в глазах последней, но служанка не закричала, а наклонилась и осторожно выглянула. Сюаньму сделал то же самое, и взгляд его зацепился за узкую красную макушку каса-обакэ, которого они оставили в сундуке дворца в Сонбаке. Неужели это существо следовало за ними все четыре дня? И каким образом ему удалось оставаться незамеченным? Нуна говорила, что они могут прятаться в деревьях и бумаге – видимо, ещё и перемещаться…

Сюаньму снял с головы покрывало и посмотрел на скакавшую рядом нуну: добрая улыбка сияла на её лице, а янтарные глаза светились радостью, словно две звёздочки, пробившиеся на небе сквозь густые облака в тёмной ночи. Она не выглядела ни на йоту удивлённой, за что поймала осуждающий взгляд от собственной служанки. Евнух Квон вздрогнул, но, уже знакомый с каса-обакэ, заставил себя успокоиться – даже рот прикрыл руками, чтобы не закричать.

С противоположной стороны повозки верхом ехала молодая госпожа Ли, также укрывшись тёплой накидкой, чтобы не замёрзнуть и не заболеть под дождём. Заметив оживление, она обернулась в сторону Сюаньму и разжала пальцы. Поводья выскользнули, молодая госпожа Ли зажала рот руками, после чего её пронзительный крик разнёсся на несколько ли. Лошадь под ней заржала и рванула вперёд.

– Дева Ли! – испуганно закричала Цянцян.

– Молодая госпожа! – Двое торговцев на лошадях немедленно бросились за ней, пока лошадь не скинула наездницу.

Только Сюаньму, отвернувшись от них, приподнялся и собрался поймать каса-обакэ, как нуна вытянула одну руку, и красный зонтик целиком показался из-за ткани и бросился в её объятия, приговаривая:

– Ф-фня? Аи… Фья?

Сюаньму даже показалось, что тот не просто бессмысленные звуки издавал, а то ли хныкал, то ли на что-то жаловался. Даже если нуна не понимала его, она всё равно погладила зонтик по бумажной поверхности и ответила ему:

– Всё-всё, малыш, не бойся, страшная аджумма* больше не напугает тебя.

* Аджумма (кор. 아줌마) – обращение к женщине, гораздо старшей говорящего; Кохаку оскорбляет деву Ли.

– Моя госпожа, – Хеджин смерила её очередным осуждающим взглядом, – вы ведь знали, что оно следует за нами?

– Я?! – переспросила нуна с максимально удивлённой интонацией. – Конечно, нет!

Сюаньму вздохнул, но вслух ничего не сказал.

Вскоре торговцы вернулись с молодой госпожой Ли. Она держалась за спину одного из мужчин и ехала на его лошади, а её перепуганного коня вели рядом за поводья. Её пересадили на вторую повозку, чтобы она успокоилась и отошла от шока, Цянцян тут же накрыла свою госпожу промокшим покрывалом и принялась растирать плечи. Сюаньму, Хеджин и евнух Квон отказались от предложения ехать верхом, поэтому коню девы Ли временно пришлось скакать без всадника.

Сюаньму был удивлён, что молодая госпожа не требовала избавиться от каса-обакэ. Пусть она сильно перепугалась, но ничего не сказала, а специально села к ним спиной и какое-то время продолжала молчать.

– Рури! – негромко позвала нуна. – Мы так и не назвали нашего каса-обакэ.

Видимо, она ждала имени от него.

– Я не удивлена, что ты назвал мышонка Джиком.

– Я назвал его Чжи – в Цзяожи так мыши пищат.

– В Сонгусыле они пищат ччик-ччик, ха-ха-ха! А дождик в Чигусе капает шито-шито!

В воспоминаниях нуна радостно смеялась.

– С каким звуком идёт этот дождь? – Сюаньму указал замёрзшей мокрой рукой в небо.

– Дзадза?* – она растягивала оба слога. Звучало больше как «дза-а-дза-а».

* Звук сильно льющего дождя (яп. ざーざー).

– Значит, Дзадза.

– Это имя?

– М.

Лицо нуны просияло от радости, а янтарные глаза вновь засверкали.

– Малыш, отныне тебя зовут Дзадза!

– Фзафза?

Каса-обакэ попытался повторить за ней, его большой жёлтый глаз даже завертелся от приложенных усилий.

– Почти! Дзадза.

– Фзафза.

– Не-ет, Дзадза.

Зонтик высунул свой длинный язык и свернул его, как складывают одеяло после сна, но больше ничего не произнёс.

– Ладно, Дзадза, ты всё равно большой молодец. – Нуна прижала его к своей груди и крепко обняла, затем усадила перед собой на лошадь.

Некоторое время Сюаньму наблюдал за ними, пока всё-таки не решился спросить:

– Дзадза не может укрыть тебя от дождя?

Нуна поджала губы и задумчиво посмотрела на зонтик в её руках, а Сюаньму, хоть и привыкший к плохой погоде, подтянул к себе покрывало и накинул на плечи, пытаясь хоть как-то согреться.

– Знаешь, Рури, может каса-обакэ и выглядят как зонты, но они живые… – произнесла нуна, поглаживая Дзадза указательным пальцем той руки, на которой он сидел, так как вторая была занята поводьями. – И я не задумывалась как-то, – заключила она, как вдруг каса-обакэ, издав привычное «фня-фня», запрыгнул на её плечо и раскрылся.

Дождь забарабанил по его красной бумажной поверхности, и в этом звуке Сюаньму пытался расслышать «дза-а-дза-а», струйки потекли во все стороны. Жёлтый глаз, устремлённый в сторону Сюаньму, закрывался, когда капля попадала в самый центр, и вновь вертелся, осматриваясь по сторонам. На этот раз каса-обакэ раскрылся не разъярённым, а, как обычный зонт, укрыл нуну своим телом.

– Спасибо, Дзадза, – с теплотой в голосе поблагодарила она.

Какое-то время Сюаньму поглядывал в её сторону, но вскоре уселся поудобнее – вернее, съёжился, пытаясь согреться: втянул голову в плечи, нащупал колокольчик в мешочке и, успокоившись, опустил руки и спрятал их в ледяные рукава.

Время клонилось к вечеру, а дождь всё не прекращался. Уставшие, промокшие, замёрзшие путники наконец-то подъехали к горе и у подножия сквозь пелену дождя и серый туман разглядели очертания постоялого двора, подогнали лошадей и устремились к спасительному укрытию. Приблизившись, они лучше рассмотрели небольшое двухэтажное здание, внутри горел свет, который создавал уют и манил к себе, но весь двор оставался тёмным и заполненным глубокими лужами, что тянулись за караваном по всей дороге. Один из торговцев спешился и зашёл внутрь, пока остальные продолжали мокнуть под дождём.

– Четыре свободные комнаты, – крикнул он с порога и позвал остальных.

Сюаньму спрыгнул с повозки и по привычке собирался помочь Хеджин спуститься, но та с лёгкостью спрыгнула сама, приземлившись мимо лужи, а вот евнух Квон соскользнул и чуть не упал лицом в грязь, но Сюаньму успел схватить его за локоть и удержать. Евнух несколько раз кивнул ему с благодарностью, однако стоявшая в луже нога поехала дальше, поэтому монаху вновь пришлось ловить его.

Их было восемнадцать человек: двенадцать торговцев, Сюаньму, нуна, молодая госпожа Ли, евнух Квон и также служанки Хеджин и Цянцян. Если четырёх девушек попытаться уложить вместе… Но нуна являлась принцессой Сонгусыля – согласится ли она делить покои с кем-то ещё? Даже если да, то им как-то по четверо-пятеро придётся занять оставшиеся три комнаты. Но если это место окажется таким же, как постоялый двор Морской Ветер в Сонбаке, то уместиться им всем вместе будет сложно.

Нуна с каса-обакэ, расположившимся у неё на плече и по-прежнему укрывающим её от дождя, не спешила слезать с лошади, а поглядывала в сторону Сюаньму, когда он помогал евнуху Квону удержаться на ногах. Молодая госпожа Ли и остальные торговцы успели скрыться внутри помещения, слуга или помощник хозяина вышел, чтобы отвести промокших и уставших лошадей в конюшни и накормить их, но нуна намеренно отвернулась от него. Сюаньму приблизился к ней, и их взгляды пересеклись.

– Помочь? – В его голосе прозвучала неуверенность: нуна была слишком храброй и независимой по своей натуре – вряд ли она нуждалась в помощи монаха.

Она поджала губы, продолжая смотреть в его глаза.

Тогда Сюаньму вытянул руку, чтобы всё же помочь ей спуститься. Нуна посадила каса-обакэ рядом с собой на лошадь, сама наклонилась, положила руки на плечи монаха и соскользнула. Он не ожидал, что она спрыгнет не на землю, а повиснет у него на шее. Сюаньму поймал её за талию, застыл на месте и сглотнул, как только их взгляды вновь пересеклись.

– Фня-фня? – прокомментировал их действия каса-обакэ с вопросительной интонацией. А может, он и просто произнёс что-то невнятное, но почему-то монаху на миг показалось, что промокший красный зонтик осуждал их.

Нуна грызла свои губы, продолжая смотреть Сюаньму в глаза. Он вновь сглотнул и медленно опустил её на землю, быстро убрал руки, спрятал их за спиной и поспешил зайти на постоялый двор. Он тупо пялился себе под ноги, вспоминая поцелуй в ночь полнолуния, как вдруг его окликнул знакомый мужской голос:

– Монах Шуаньму, не ожидал тебя встретить в Ханыльсане.

За эти четыре дня все новые знакомые решили собраться в одном месте.

Глава 12

Янтарь поднимается в гору

Неведомая сила тянула Кохаку к Рури. Беззвёздное вечернее небо своей темнотой скрывало её смущение и покрасневшие щёки, по лицу текли капли дождя – такие же холодные, как и её замёрзшая кожа. Оставив её одну, Рури ускользнул на постоялый двор, хлюпая промокшей войлочной обувью по грязи. Кохаку улыбнулась и повернулась к каса-обакэ, дожидающемуся её верхом на лошади; она вытянула руки, и Дзадза с радостным «фня» прыгнул в её объятия, планируя в воздухе, но придавливаемый тяжестью дождя, который настойчиво продолжал барабанить.

В руках Кохаку зонтик сложился и ещё больше забрызгал её с ног до головы, но она только рассмеялась.

– Пойдём греться, Дзадза.

Её совершенно не смущало, что на постоялый двор она вошла с существом, от которого хозяин испытал дикий ужас. Страх застыл в его глазах, мужчина в возрасте, стоявший за прилавком и общающийся с постояльцами, отступил назад и вжался спиной в стену.

– Ч-что это за чудовище? Уберите его!

Торговцы из Цзяожи как-то слишком спокойно отреагировали на появление каса-обакэ, лишь молодая госпожа Ли запаниковала. Возможно, из-за близости с Хунсюем по территории Цзяожи бродило большее количество нечисти, чем по Сонгусылю, поэтому тамошние уроженцы уже привыкли – в особенности торговцы, которые много ездили по городам и странам, а не сидели у себя в резиденции за множеством дверей и замков. Кохаку покрепче прижала каса-обакэ к себе.

– Никакое он не чудовище, – фыркнула она, но постаралась отнестись к хозяину постоялого двора с пониманием. – Он безобидный, не бойтесь.

– Ханыльсан* – не место для нечисти!

* Ханыльсан (кор. 하늘산) – дословно «Небесная гора».

Вдруг где-то сбоку раздался голос. Кохаку даже подумать не могла, что услышит его по дороге в Анджу.

– Не ожидал вас здесь увидеть, прин…

Не успел он договорить предложение, как её глаза расширились от ужаса, она напряглась, сорвалась с места и со всей силы помчалась к нему. Всего в нескольких джа от неё рядом с Рури стоял Ю Сынвон и улыбался, как она, вмиг оказавшись перед ним, уже накрыла его губы своей ладонью. Их взгляды пересеклись, после чего он закашлялся и поправился, как только она убрала руку:

– Кон, дева Кон.*

* В корейском принцесса звучит как «конджу» (кор. 공주), поэтому генерал Ю называет её девой Кон (кор. 공(孔)), т. к. уже произнёс первый слог.

Кохаку изогнула брови, одна даже дёрнулась несколько раз, и зажмурилась. Выкрутился он – ничего больше не скажешь.

– А вы какими судьбами, генерал Ю?

– Так её зовут Кон, – послышался голос молодой госпожи Ли со стороны. За четыре дня пути ни Рури, ни слуги Кохаку ни разу не обратились к ней по имени, называли лишь «нуна» и «госпожа», поэтому никто из каравана не знал её имени.

Она переживала, что до короля быстро дойдут слухи об её исчезновении и что он отправит поисковый отряд, чего она не просто не желала, а не могла допустить. Наложница Ча всегда заботилась о ней, растила и воспитывала как родного ребёнка; если она сказала повидаться с дамой Пён, Кохаку должна исполнить её волю – из всех людей не только во дворце, но и во всём Сонгусыле, ей она доверяла больше всех. Более того, наложница Ча была единственной, кто знал секрет «своей дочери».

– По делам. – Лицо Ю Сынвона просияло довольной и загадочной улыбкой.

Кохаку посильнее прижала к себе Дзадза так, что его жёлтый глаз практически уткнулся в её мокрую грудь, но зонтик заспорил, зашевелил бамбуковой ножкой и забормотал что-то невнятное, пока не развернулся, чтобы видеть генерала.

– Каким же делам? И как давно вы покинули Сонбак?

– Сразу за вами, дева Кон, – насмешливо ответил Ю Сынвон, в его золотистых глазах, напоминающих на её голодный желудок медовое печенье, блестели озорные огоньки. Кохаку недоумённо изогнула брови: получается, он знал, что она сбежала из Сонбака, и последовал за ними? Но как он тогда умудрился обогнать их?

Она ужасно хотела переспросить и разобраться в смысле, вложенном в слова «сразу за вами», но заставила себя сдержаться.

– Вот как, – просто проговорила Кохаку и прикусила нижнюю губу. Неужели Ю Сынвон следил за ней? Но они вроде помирились и решили доверять друг другу после разговора в заброшенном храме…

На шее из-под его чёрного чогори вдруг выглянула мышиная голова: Джик выполз из ткани и оказался у генерала на плече. Кохаку непонимающе смотрела на обоих: во-первых, теперь она догадывалась, что эти дни Джик пропадал в компании Ю Сынвона, а во-вторых, они сговорились и что-то замыслили?! Она могла лишь гадать – оба ничего не собирались объяснять и только невозмутимо смотрели на неё.

– Слышал, вам не хватает комнат, – генерал хитро перевёл тему. – Дева Кон, не согласитесь ли вы разделить со мной покои?

Кохаку заметила, что Рури напрягся и отошёл на несколько шагов в сторону, а она сама скрестила руки на груди и изогнула брови.

– Вы серьёзно, генерал Ю, хотите разделить покои с чистой и невинной девушкой до брака?

– Оя-оя, дева Кон, – он вновь сделал слишком сильный акцент на обращении, – теперь мы заговорили о браке?

– Госпожа. – Хеджин незаметно подкралась со спины с вежливо опущенной головой.

– Что-то случилось?

– Пойдёмте.

Служанка и госпожа прекрасно понимали друг друга и доверяли, Хеджин не попросила бы без повода уйти с ней – а может, она посчитала, что разговор с Ю Сынвоном ни к чему не приведёт, поэтому просто решила увести её, пока та не наделала глупостей и при своём вспыльчивом характере не разрушила постоялый двор. Кохаку посмотрела на генерала Ю и мышонка Джика прищурившимися глазами, как бы намекая, что следила за ними, и также перевела взгляд на Рури, который успел отойти к стене, затем повернулась, чуть подкинула сползающий зонтик и последовала за служанкой.

Они зашли за прилавок и прошлись по коридору с комнатами, где остановились у последней двери. Хеджин отворила её и пропустила Кохаку перед собой. Внутри находилась невысокая деревянная бочка, из которой исходил пар, на скамье поблизости лежали полотенца, а также простой сухой светло-коричневый ханбок.

– Вам надо согреться, госпожа.

Каса-обакэ каким-то образом чувствовали воду и тянулись к ней. Хотя Кохаку не помнила их купающимися на горных горячих источниках Чигусы, но вокруг на камнях они часто скакали и просто отдыхали. Дзадза, в свою очередь, со всей силы закачался в руках нуны и выскользнул из них, с постукиванием запрыгал в сторону бочки. Напрягся, оторвался от земли и в следующее мгновение уже оказался на бортике, где буквально сложился пополам и свесил свою красную макушку вниз.

– Не утони, – рассмеялась Кохаку и услышала, как служанка закрыла дверь в комнату.

Как было бы удобно превратиться в лису и сбросить с себя всю одежду, а не снимать каждую её часть, прилипшую к коже после дождя. Но увы, Хеджин не знала о происхождении своей госпожи, как и не хотелось бы, чтобы кто-то случайно заглянул сюда и обнаружил лису. Кохаку лениво стянула с себя промокшие чогори и чхиму, оставшись в одном соккоте, но и его она также оставила на деревянной скамье, бережно положив треснувший фурин на самом верху, а сама переступила бочку чуть выше её колен. Как только Кохаку подняла ногу и притронулась к воде, её писк пронёсся по всему Ханыльсану. Она отскочила на холодный пол, забрызгав его каплями, и едва не скинула Дзадза – зонтик резко выпрямился, пошатываясь на узком бортике, и несколько раз быстро моргнул.

– Горячо! – пожаловалась Кохаку и вздрогнула, обхватила себя руками, прикрывая обнажённую грудь и стоя боком к служанке.

– Госпожа! – В отличие от Ю Сынвона Хеджин не пыталась поддеть её или посмеяться над ней, а просто не называла по имени, чтобы никто не узнал, что она являлась сбежавшей из дворца принцессой. – Вам надо согреться, госпожа, пока не простыли.

Продолжая прикрываться руками, Кохаку обернулась.

– Хеджин-а, но ведь и ты замёрзла под ливнем! Тебе тоже не помешает погреться в горячей водичке.

– Только после моей госпожи, – упрямо заявила она, подошла к невысокому шкафчику с множеством ящиков, выдвинула один из них и взяла оттуда коробочку, которую поднесла к бочке, но на бортик не поставила – слишком узкий. Внутри лежало мыло, а также пузырьки с различными маслами и мешочки с засушенными травами.

Кохаку вздохнула, вновь подняла ногу и, зажмурившись, поднесла большой палец к воде, медленно-медленно коснулась поверхности и резко отдёрнула, но на этот раз Дзадза стоял настороже и готовился, что мог свалиться. Вода чуть подостыла! Успокоившись, Кохаку уже спокойнее опустила целую стопу, переступила через бочку и обеими ногами погрузилась в горячеватую жидкость, присела на корточки. По телу пробежались мурашки, а Кохаку обняла свои колени, стараясь привыкнуть к температуре. Теперь уже Хеджин подошла совсем близко и поднесла коробочку к носу своей госпожи – та взяла лишь мыло, не желая сейчас как следует отмываться. Она натиралась и поглядывала на Дзадза, который тоже с интересом смотрел в обратную, пока не оттолкнулся от бортика и не прыгнул на её колено, качнулся, но в воду не упал, а устоял на месте.

Промокшая коса растрепалась и совсем не слушалась: пока Кохаку пыталась намылить спину, то дёргала головой, и волосы всё стирали.

– Позвольте мне, – предложила Хеджин и мигом вытащила ленту из волос своей госпожи, которую сама же и завязывала. Кохаку не успела помыться, как служанка распутала все колтуны и расплела непослушную косу.

Раздался стук в дверь. Моментально среагировав, Кохаку приподняла голову и крикнула:

– Здесь место только на одного!

– Дева Кон, надо поговорить, – услышала она насмешливый голос Ю Сынвона, за которым последовал скрип двери.

Хеджин мгновенно убрала пальцы из волос Кохаку и помчалась к двери, налегла на неё своим телом и захлопнула, не позволив генералу даже заглянуть.

– Сюда нельзя, – строго произнесла служанка.

– Подождите, если место только на одного, то почему вас там двое?

– Не ваше дело, генерал Ю! – хихикнула Кохаку, как Дзадза поскользнулся на её ноге и чуть совсем не скатился в воду, но ловкие руки вовремя поймали его.

– Чем вы там занимаетесь? – настаивал Ю Сынвон с явным любопытством в голосе.

– Абсолютно ничем, генерал Ю!

– А поподробнее? – он не собирался сдаваться.

– Очень подробным ничем, генерал Ю!

Хеджин так и не позволила войти ему внутрь, а Кохаку успела вымыться и заодно немного намылила каса-обакэ. Дзадза с интересом наблюдал за плавающими в воде пузырьками, пока не обнаружил, что и сам пенился.

– Фня… Мыф-фня?

Любопытство маленького зонтика умиляло и Кохаку, и даже её служанку – простого человека, на которого подобные существа раньше нагоняли страх.

– Хеджин-а, тебя больше не пугает Дзадза?

Служанка приподняла брови и многозначительно посмотрела на свою госпожу.

– После того, как вы в детстве принесли ведро большущих насекомых и выпустили их во дворце, я уже спокойнее ко всему отношусь, – пояснила она свою позицию. – Однако я опасаюсь, что он снова набросится на вас, если не съест целиком.

– Поэтому ты не оставила меня одну?

– Госпожа, вы бы даже мыло не нашли, – служанка хитро улыбнулась.

– Хеджин-а, я не настолько беспомощная! – шутливо возмутилась Кохаку и хлопнула рукой по воде.

Когда она вымылась и согрелась, Хеджин помогла ей одеться и также завернула волосы, как следует вытерла их, но те всё равно остались влажными, капельки стекали по спине и мочили чистый чогори, поэтому служанка накинула своей госпоже полотенце на плечи. Пока Хеджин осталась убираться, Кохаку также вытерла Дзадза, взяла его на руки и вышла в коридор. Она вернулась к прилавку в надежде кого-нибудь встретить и чтобы узнать, как поделили комнаты, и столкнулась с Рури – тот стоял, прислонившись спиной к стене и опустив голову, на повороте коридора, из-за чего Кохаку чуть не врезалась в него.

– Нуна, – просто произнёс он.

– Ты ждал меня?

– М.

Он кивнул головой, и их взгляды пересеклись. Однако лазурные глаза недолго разглядывали её, а задержались на влажных волосах, после чего Рури собирался смущённо отвернуться, как вдруг Дзадза посчитал необходимым сообщить о своём присутствии, покачался и пробормотал:

– Фня-фня.

– Что-то хотел? – уточнила Кохаку, раз Рури не спешил продолжать разговор. Даже смотреть в глаза не решался.

– Генерал Ю… – он замялся и сглотнул, но всё равно поднял голову и взглянул на неё. – Предложил разделить с ним комнату, мне и твоему слуге.

– Какой щедрый, – фыркнула Кохаку. – Разве тут так мало комнат? Кто их позанимал?

– Слышал про даму с вуалью, но не видел.

Лазурные глаза внимательно вглядывались в лицо Кохаку, теперь заставляя её смущённо отвести взгляд в сторону, а к щекам прилил лёгкий жар. Одной рукой она подтянула спадающее со спины полотенце и вновь обняла Дзадза.

– Получается, нам с Хеджин придётся тесниться с девой Ли, – протяжённо вздохнула она, но расстраиваться не спешила. Всё равно это только на одну ночь, а завтра им предстояло пересечь горную цепь, за которой и находился крупный город Анджу.

Горы тянулись в ширину и пересекали чуть ли не всю страну, поэтому обогнуть их было практически невозможно. Но пройти через невысокие по давно протоптанным тропинкам не должно представлять сложности.

– Где её комната? – поинтересовалась Кохаку, не дождавшись от Рури никакой реакции.

– Я провожу.

Они вернулись к прилавку и подошли к деревянной лестнице, которая вела на второй этаж. Наверху они сразу оказались в коридоре, освещённом парой зажжённых фонарей. Оказалось, всего здесь было восемь комнат, и каждую из них кто-то успел занять.

Рури прошёл мимо нескольких дверей и, наконец, остановился у предпоследней.

– Сюда.

– Спасибо, Рури, доброй ночи, – с улыбкой пожелала Кохаку, на что её друг кивнул и зашёл в соседнюю напротив.

В проходе она заметила Ю Сынвона и евнуха Квона, последнему помахала и вдруг зевнула. Верховая езда утомляла. Только Кохаку собралась приотворить дверь, как до неё донеслись слова молодой госпожи Ли:

– И что они нашли в этой Кон? – говорила она с возмущённой интонацией. – И монах, и генерал глаз отвести не могли от этой девицы!

– Верно-верно, госпожа! – поддакивала ей служанка. – Пусть одного заберёт себе, а второго – нам.

Послышался стук – должно быть, эта Ли хлопнула рукой по полу и айкнула от боли.

– Ну уж нет! Обоих нам!

Может, сразу себе? У Кохаку складывалось плохое мнение об этой молодой госпоже.

Врываться к Рури и Ю Сынвону не хотелось – и не оставлять же Хеджин одну? – поэтому ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и всё-таки зайти в комнату.

– А! – пискнула молодая госпожа Ли, издалека завидев каса-обакэ с высунутым языком. – Он… останется здесь?

Она испуганно смотрела на Дзадза, пока её служанка молчала и не решалась подать ни звука.

– Не выгонять же его под ливень.

– Разве он не зонт?

– Дева Ли, а вы все зонты храните на улице?

Некоторое время она держала рот открытым, но не сумела подобрать нужные слова, затем и вовсе накрылась одеялом и отвернулась в сторону.

Кохаку расположилась на свободной постели, продолжая обнимать Дзадза. Она не убрала мокрое полотенце со спины, а накрылась одеялом и заснула вместе с ним, так и не услышав, когда вернулась её служанка Хеджин.