Текст книги "Янтарь и Лазурит (СИ)"

Автор книги: Чайный Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Но он посмел напасть на принцессу! – возмутилась Хеджин и с негодованием посмотрела на свою госпожу.

– Оставь плохое в прошлом и живи моментом – посмотри, как он счастлив.

Каса-обакэ продолжал кружиться на полу, разбрызгивая почти выветрившиеся капли со своей головы.

– Что с ним теперь делать? – Сюаньму серьёзно посмотрел на нуну, догадываясь, что просто избавляться она от него не собиралась.

– Ничего, он будет жить со мной!

Какого ещё ответа он мог ожидать?

– Принцесса Юнха! – в ужасе воскликнула служанка. – Он чуть вам руку не откусил!

– Хеджин-а-а, – протянула нуна, – у него даже зубов нет, как он мог откусить мне руку? Забыли. Раз со всем разобрались, можем позвать принцессу Наюн.

Она поднялась с пола, но раненую руку прижала к груди, придерживая её второй: должно быть, всё ещё испытывала боль, но гордо не показывала виду.

– Хеджин-а, я уже не голодна, пойду пока отдыхать. – Нуна подняла каса-обакэ с пола, обнимая его за бумажную часть и не прикасаясь к бамбуковой ножке, и покинула покои.

Сюаньму тоже вышел в коридор. Больше тут делать нечего, он собирался уйти из дворца и вернуться на постоялый двор; работу он толком не выполнил, поэтому считал, что не имел права просить за неё плату. Только он развернулся, чтобы выйти из крыла принцесс, как нуна окликнула его:

– Рури, пойдём.

Со стороны она выглядела забавно: пожёванная рука с порванным рукавом прижата к груди, между ней и второй зажат каса-обакэ, чья ножка свисала вниз и покачивалась из стороны в сторону. Зонт часто моргал и быстро двигал своим золотистым глазом из стороны в сторону.

– Рури, у меня к тебе просьба, – заговорила нуна, пока они шли по коридору. – Ты должен сказать евнуху Квону, что это самое безобидное существо на свете, а то он с ума сойдёт от страха.

Сюаньму чуть не подавился.

– Ты же скажешь? – настаивала она.

– А нуна?

Он имел в виду, почему она не объяснит своим подчинённым сама, ведь в отличие от него нуна была знакома с каса-обакэ.

– По-твоему, кому он поверит больше – какой-то принцессе Сонгусыля или опытному монаху, охотящемуся за нечистью?

Почему-то Сюаньму считал, что в первую очередь её слуги должны были верить своей госпоже, а потом уже всем остальным. Но по интонации он догадался, что она имела в виду второе.

Она пнула ногой дверь в свои покои. Комната мало чем отличалась от предыдущей: такая же кровать, но вместо нежно-розового белья у нуны оно было обычного белого цвета, у стены стоял стол с украшениями, в противоположном конце ещё один низкий, заваленный книгами и развёрнутыми свитками, о сохранности которых нуна совершенно не беспокоилась. Подперев голову руками, принцесса Наюн сидела за столиком с украшениями и нервно перебирала заколки, а евнух Квон расхаживал вокруг неё из стороны в сторону.

– Принцесса Юнха! – просияв от счастья, воскликнул он и кинулся к своей госпоже, но замер на месте, как только обнаружил каса-обакэ в её руках. – Ч-что это?

– Безобидный малыш, который никому не причинит зла. – Нуна хитро улыбнулась и ткнула Сюаньму локтём в бок. – Верно, достопочтенный монах?

– Верно, – выдал он вместо привычного «М».

– Принцесса Наюн, он хороший и тебя больше не побеспокоит, не переживай, можешь возвращаться к себе.

Она приблизилась к девочке и дёрнула рукой, как будто собиралась погладить её, но обе были заняты зонтиком, а одну из них ещё и погрызли, поэтому нуна только смогла выдать ещё одну улыбку. А вот принцесса Наюн испуганно вскочила с места и отпрянула назад, к дверям – подальше от каса-обакэ.

– Спасибо, – пискнула она уже из коридора и убежала.

– Принцесса Юнха, вы опять подвергаете себя опасности! – негодовал евнух Квон и от ужаса тряс руками.

– Не беспокойся за меня, лучше проводи принцессу Наюн, пока она не разбилась по дороге.

Нуна показала язык, а каса-обакэ повторил за ней и тоже вытянул свой длинный. Евнуху ненужно было повторять – он судорожно сглотнул и вышел за дверь. Теперь они остались наедине с Сюаньму, однако на этот раз нуна нарушила тишину сразу после того, как перестали звучать шаги в коридоре.

– Рури, что ты думаешь об аккымах?

Его удивляло, насколько резко менялось её настроение: то она шутила, то грустила, а сейчас взяла и перешла на серьёзную тему.

– Из-за них я задержался в Сонгусыле.

Отчасти это было правдой: Сюаньму опасался, что подобные Нань Шичжуну оружия-убийцы скитались по миру и убивали невинных людей. Хотя в первую очередь на него повлияло его драконье происхождение и в частности сама нуна, но об этом он решил умолчать.

Нуна озадаченно смотрела на него и покусывала нижнюю губу. Каса-обакэ пытался подражать ей, но обладал только беззубым ртом и языком, поэтому просто давил последним.

– Значит, ты пока останешься? – Взгляд янтарных глаз как будто смотрел сквозь него и добирался до его души. Нуна прокашлялась. – Как думаешь, много таких аккымов? Не надо ли переловить их и помочь им уйти с миром?

– Нуна говорила с генералом Ю?

Сюаньму не сомневался, что этот человек был лучше осведомлён в делах аккымов, чем они вместе взятые. Вместо ответа нуна фыркнула.

«Что он тебе показал в ту ночь?» – хотел спросить монах, но не стал этого делать.

Каса-обакэ задёргался в её руках, издавая невнятные звуки, среди которых Сюаньму слышал только «фня», «дза», «ся» и подобные.

«Он так общается?»

Монах был способен лишь на мысленные вопросы, которые не решался озвучить. Увы, нуна их не слышала, поэтому не могла ответить и просто продолжила тему аккымов:

– Я несколько дней искала в библиотеке… – Пока она говорила, каса-обакэ начал вести себя агрессивнее: раскачивался из стороны в сторону и пытался вырваться. Нуна бережно поставила его на пол, а зонтик поскакал вперёд и запрыгнул на стол с украшениями, на которых принцесса Наюн оставила неубранные заколки.

Каса-обакэ подвинул одну из них своей бамбуковой ножкой и сильно наклонился, едва не упав всем весом на этот самый стол, но лишь пошатнулся и удержался. Его глаз внимательно разглядывал золотистую заколку, на одном из концов которой был вырезан цветок с множеством тонких лепестков.

– Тебе пинё* понравилась? – Нуна приблизилась к нему с улыбкой, ступая тихо, чтобы не спугнуть его.

* Пинё (кор. 비녀) – традиционная корейская заколка-шпилька.

– Нё… нё! – радостно воскликнул каса-обакэ и со стуком запрыгал по столу.

Продолжая наблюдать за своим новым питомцем, она вновь обратилась к Сюаньму:

– Я искала информацию об аккымах в королевской библиотеке, но ничего не смогла найти, даже о Хунсюе почти никаких упоминаний и тем более о Чигусе…

Монах внимательно слушал её, но ничего не отвечал.

– Правда, я не была в запретной части… – невозмутимо продолжала нуна. – Не хочешь со мной туда пробраться?

Сюаньму чуть не подавился слюной.

Она не добралась до запретной части библиотеки самостоятельно и теперь предлагала вторгнуться туда вдвоём? В, наверное, охраняемое место? Сюаньму не любил нарушать правила. Он привык всегда и во всём слушаться шифу, и не хотел подводить его, оскорблять его память, пусть того уже и не было в живых.

– Нуна… – Он не знал, как объяснить свою позицию.

– Я не заставляю, если не хочешь.

Ну почему эти слова так грустно прозвучали? Сюаньму не хотел ей отказывать.

К величайшему удивлению, его спас каса-обакэ, продолжавший скакать на столе и нечаянно – а может, и специально, – приземлившийся на другую заколку в форме цветка, украшенную драгоценными камнями. Она раскололась и рассыпалась, лепестки раскрошились.

– Вня… вня… – пробубнил каса-обакэ, как единственный глаз наполнился слезами, что потекли по его бумажной голове и закапали на стол.

– Малыш, не расстраивайся, ты же не специально, – успокаивающе проговорила нуна и погладила зонтик. – Никто тебя не обвиняет.

Сюаньму поражало, с каким беспокойством и заботой нуна отнеслась к этому существу.

– Рури тоже тебя не обвиняет, правда, Рури?

Монах закашлялся, не понимая, причём тут вообще он.

– М.

– Рури, каса-обакэ нужно имя, как назовём нашего малыша?

Он не успел прийти в себя, как чуть не подавился, но в этот момент в дверь постучались, а из коридора раздался голос Хеджин:

– Прибыла наложница Ча!

Нуна замерла на месте, в её глазах промелькнул неподдельный страх, она понизила голос и процедила сквозь зубы:

– Быстро прячься.

Она схватила каса-обакэ на руки, открыла сундук с разноцветной одеждой и запихнула его туда, бесшумно прикрыв крышку, чтобы никто не услышал. Повысив голос, она крикнула:

– Сейчас, приведу себя в порядок! – Она резко обернулась к Сюаньму, в ужасе осознавая, что монаха ей прятать некуда. – Рури, ты можешь превратиться в дракона и уменьшиться?

В её голосе звучала искренняя надежда, цепляющая до глубины души, Сюаньму просто не мог подвести её. Но в тот раз он превратился неосознанно, когда нуне угрожала смертельная опасность. Нервничая, он закрыл глаза и почувствовал потоки ци внутри организма, но сейчас они только мешали: надо было отыскать совершенно другую энергию, его истоки, а он не мог их нащупать.

– Лезь в окно тогда, – прошептала нуна дрожащим голосом.

До сего момента Сюаньму не видел её испуганной, а появление наложницы Ча вогнало её в страх, заставило не просто занервничать, а запаниковать. С другой стороны, что такого было в том, что монах оказался во дворце? Можно было просто показать каса-обакэ и рассказать о его поимке, забрать зонтик и уйти, в конце концов, но нуна не планировала ничего из этого делать, она хотела всех спрятать.

Она открыла окно, судорожно махала руками и трясла головой, подталкивая его. Сюаньму шагнул в её сторону, как тепло разлилось по его телу, прошлось по всем то ли венам, то ли духовным меридианам – всё случилось так быстро, что он не смог определить. Мир вдруг пронёсся перед глазами, одежда соскользнула на пол, а Сюаньму подлетел к окну, обернулся и поймал на себе удивлённый и даже завороженный взгляд нуны. Она замерла, рассматривая его, как рванула к его вещам, схватила их и запихнула в сундук к каса-обакэ. Ткань развернулась, и фурин в форме лисы покатился в сторону с лёгким постукиванием, ударился об стену и там остался. Несмотря на хороший слух нуны, она как будто не заметила и даже не посмотрела в его сторону, пока прятала одежду.

– Принцесса Юнха! – послышался голос Хеджин из коридора, дверь скрипнула и начала открываться.

– Уменьшайся, – испуганно шепнула нуна и бросилась в его сторону.

Сюаньму двинулся ей навстречу, и начал сжиматься в размерах; она раскрыла свои руки и поймала его. Маленький дракон обвил её запястье, словно браслет, и застыл под узким золотистым рукавом, как в комнату вошла женщина с гордо поднятой головой и высокой причёской – нуна рассказывала про подобные: оёмори или что-то в этом духе.

Нуна незамедлительно подошла к ней, сложила перед собой руки и поклонилась, да так дёрнула Сюаньму, что пришлось покрепче обхватить её лапками и хвостом, чтобы не свалиться.

– Матушка.

Глава 10

Под покровом темноты Янтарь пробирается в библиотеку

Кохаку так сильно перенервничала, стараясь скрыть все улики и взять себя в руки, собраться с мыслями, что слишком сильно впилась пальцами в кожу на ладонях и оцарапала её. Она почувствовала, как едва не соскользнувший с её запястья Рури ухватился крепче, и сама поймала его второй рукой и подняла повыше.

Наложница Ча являлась единственным человеком во всём Сонгусыле, к кому Кохаку питала неподдельное уважение – она бы умерла от стыда, если бы подвела или разочаровала эту женщину, которая приютила её в другой стране и вырастила как родную дочь.

– Матушка.

Как только наложница Ча увидела Кохаку, её строгое лицо просветлело, а взгляд подобрел.

– Дитя моё.

Её чогори, как и всегда, имел яркий ослепляющий цвет – на этот раз малиновый, так как наложница Ча любила выделяться. На ткани были вышиты цветы миндаля, к которым её служанки подобрали пинё в виде веточки с такими же цветами, помимо неё в волосы были вплетены и другие украшения; Кохаку поражалась, откуда у наложницы Ча находились силы держать голову с такой причёской, она сама бы уже давно свалилась от усталости. На фоне остальных дворцовых женщин наложница Ча по сей день считалась одной из самых красивых и пользовалась интересом короля, лишь королеву ей не удавалось затмить, но она и не стремилась к этому.

– Что-то случилось, матушка?

– Мать не может зайти проведать собственную дочь? – она произнесла это с добродушной интонацией и мило улыбнулась, одновременно с этим приставила к губам указательный палец и сделала знак «тихо». – До меня дошли слухи, что последнее время ты себя нехорошо вела, сбегала из дворца, влезала в неприятности.

На пороге, опустив головы в поклоне, стояли Хеджин и две служанки наложницы Ча, где-то в коридоре также торчала голова евнуха Квона. Однако наложницу Ча это не устраивало: она махнула рукой, и все слуги незамедлительно попятились и покинули покои, прикрыв за собой дверь.

– Матушка, это недоразумение, – попыталась оправдаться Кохаку, чувствуя, как Рури крепче хватался за неё своими лапками. Должно быть, непривыкший к телу дракона, он не мог удержаться на её руке и скользил по коже.

– Я не ругать пришла тебя, дитя моё. – Наложница Ча погладила её по плечу, как зацепилась взглядом за порванный каса-обакэ рукав. – Что с твоей одеждой? Ты цела?

– Пустяки, матушка, зацепилась и ещё не успела переодеться.

Она дёрнула второй рукой, чтобы прикрыть порванный чогори, как Рури задёргал лапами и чуть не упал, но успел хвостом зацепиться за большой палец на руке Кохаку. Сделав виноватый вид, она спрятала обе руки за спину, подхватила Рури и подняла его выше, на уровень локтя.

Наложница Ча слегка изогнула брови и посмотрела на Кохаку с многозначительной улыбкой, но вместо дальнейших расспросов перешла к другой теме, спрятав руку в рукав малинового чогори:

– Что ты думаешь о генерале Ю?

– Он… – Кохаку совершенно не ожидала подобного вопроса, как краем своего зоркого глаза заметила, что между пальцами наложница Ча зажимала совсем маленький сложенный лист. – Неплохой человек, хорошо выполняют свою работу, наверное. Эта принцесса не разбирается в делах Сонгусыля.

Пока она болтала, наложница Ча обхватила её руку своими, нежно погладила по тыльной стороне ладони.

– Он только вернулся из Хунсюя, но уже ходят слухи, что вы успели с ним поругаться.

– Это просто слухи, матушка, – поспешила успокоить её Кохаку, как записка оказалась в её руке.

В ночь полнолуния она сблизилась не только с Рури, но и с Ю Сынвоном, даже узнала кое-что неожиданное: он открыл ей такую правду, которую она совершенно не ожидала услышать, а вернее – увидеть. Однако после этого выходить за него замуж не собиралась, но готова была объединиться в другой союз. Она не знала его планов, но чувствовала, что с его помощью они могли бы поднять Чигусу из пепла и вернуть ей былое величие, но для начала Кохаку собиралась подробнее узнать об аккымах.

– С ним лучше быть аккуратнее, – наложница Ча наклонилась к её уху и прошептала, – генерал Ю опасный человек.

Опасный? Вот с этим Кохаку бы не согласилась: Ю Сынвон почти всегда был рядом с ней, кроме последних двух лет, она познакомилась с ним почти сразу, как началась её жизнь в Сонгусыле – он защищал её и во всём помогал, играл с ней и развлекал её. Неужели он и тогда знал, что Кохаку не являлась настоящей принцессой Сонгусыля, а была уроженцем Чигусы?

– Между нами всё замечательно, матушка.

– И славно. – Она вытянула руку и потрепала Кохаку по щеке. – Пойду я, дитя моё.

Наложница Ча слегка кивнула головой, а вот принцесса поклонилась чуть ниже.

Служанки прекрасно расслышали последние слова, немедленно приоткрыли дверь и с вежливо опущенной головой отошли с дороги, их госпожа вышла из покоев принцессы и двинулась по коридору, в то время как Хеджин и евнух Квон молча заглянули к Кохаку.

Она чувствовала, как Рури держался за её предплечье и не двигался, зато его вес она прекрасно ощущала, в отличие от Джика, который как будто был легче соловьиного пёрышка. Даже насекомое было проще заметить, чем этого загадочного мышонка. Кохаку не видела его последнюю неделю и не представляла, куда он подевался.

– Хеджин-а, принеси мне свечу.

Во дворце, как и во всём Сонгусыле, она боялась зажигать собственные кицунэби, тем более в чужом присутствии.

Служанка поклонилась и вышла, а евнух Квон молча остался стоять возле дверей. Лишь после возвращения Хеджин Кохаку наконец-то развернула маленькую записку и пробежалась по ней взглядом.

«Разыщи даму Пён в Анджу».

Не тратя ни мгновения на размышления и даже не дав Рури взглянуть, она поднесла бумагу к пламени и подожгла конец. Лист загорелся и почернел, Кохаку бросила остатки в чашу с воском, чтобы не обжечься, но проследила, чтобы от записки остался лишь пепел. У стен есть не только уши, но и глаза.

Теперь, когда улик не осталось, можно было и подумать.

Её друзья Джинхён и Джинги происходили родом из Анджу. Как можно предположить из названия*, это был спокойный город, в котором не происходило ничего необычного. Никакие вести о странностях до Сонбака не доходили. Имя Пён не показалось знакомым, Кохаку, обладавшая хорошей памятью, не слышала его раньше, а если и попадалось где-то, то очень давно.

* Анджу (кор. 안주 (安州)) – спокойный округ.

Чего хотела от неё наложница Ча? Чтобы она сама отправилась в город Анджу? Но в тайне ли ей надо выдвигаться или в качестве принцессы, а также насколько быстро и кого с собой взять – все эти мысли крутились в голове, но и аккымы не давали ей спокойствия.

Кохаку решила для начала всё-таки проверить запретную часть библиотеки, а уже затем решать, что делать дальше – в крайнем случае, она завтра же отправится в Анджу.

Поскольку Рури сейчас сидел у неё на руке под плотным рукавом чогори, а каса-обакэ мог спокойно перемещаться через деревянные и бумажные поверхности, то поводов для сиюминутного беспокойства не осталось.

– Я собираюсь ложиться спать, – обратилась Кохаку к своим слугам.

– Принцесса Юнха, вы не голодны? – как всегда, встревоженно поинтересовался евнух Квон.

– Нет.

– Тогда я принесу таз для умывания. – Хеджин вышла из комнаты.

– А я всё-таки схожу за чаем и лёгкими закусками, – добавил евнух и поспешил покинуть покои госпожи.

Как только оба вышли, Рури зашевелился на её руке, но Кохаку зашептала:

– Побудь в этой форме ещё немного, пожалуйста.

Так было проще всего проникнуть в библиотеку и не привлечь к себе внимание: она просто протащит Рури-дракончика у себя на руке, а сама уж как-нибудь постарается прокрасться незамеченной. Рури замялся под слоями её одежды, но в итоге только сильнее обхватил её запястье и ничего не сказал. Чтобы слуги не заметили нарушителя, Кохаку пересадила его на кровать и спрятала под подушку, а колокольчик фурин сунула под одеяло и погладила, не желая с ним расставаться.

Хеджин вернулась первой, но евнух Квон примчался сразу за ней и настоял, чтобы принцесса съела несколько манду* и запила их травяным чаем; конечно, на закуски это не походило, но слуги так распереживались, что Кохаку голодала, поэтому пришлось поужинать. Никто из них не поинтересовался, куда делся монах, и она сама не планировала ничего рассказывать. Затем она умылась, слуги пожелали ей спокойной ночи, Хеджин также помогла переодеться, а затем оба покинули покои принцессы.

* Манду (кор. 만두) – блюдо корейской кухни, напоминающее пельмени и вареники.

– Рури, ты живой? – шепнула Кохаку.

– Нуна, что хотела наложница Ча?

Она не сомневалась, что Рури хотел узнать о содержимом записки, но, как и её «матушка» до этого, приложила палец к губам и сделала жест «тихо».

– У стен есть уши.

Кохаку обязательно расскажет потом – более того, возьмёт его с собой. Но не во дворце. Осталось решить, стоило ли сообщить об этом Ю Сынвону и позвать в Анджу за компанию или лучше отправиться туда в тайне, раз сама наложница Ча относилась к генералу с подозрением.

Прождав немного, Кохаку поднялась с кровати и сунула руку под подушку. Её пальцы коснулись прохладной чешуйчатой кожи Рури, она осторожно посадила его себе на ладонь и подтолкнула под тонкий рукав, подкралась на цыпочках к двери и выглянула в коридор, где оказалась в полной темноте: виднелись лишь отдельные очертания стен и расставленных ваз и статуй. Раз даже ей проблемно будет завидеть кого-либо, то и её не должны заметить. Сквозь ткань соккота она погладила Рури, который всё это время спокойно и молча сидел, не жалуясь, лишь иногда немного двигался и хватался покрепче, когда соскальзывал.

– Живой там? – прошептала она почти беззвучно, но дракончик услышал её. Его маленький влажный язычок лизнул её кожу вместо ответа.

Кохаку улыбнулась, продолжая бесшумно передвигаться по коридору. Она не будет смущать Рури разговорами о поцелуе, пугать его и портить их отношения: если он хочет остаться друзьями и сделать вид, что в ночь полнолуния ничего не произошло, – так тому и быть, Кохаку во всём поддержит его. Тем не менее, подарки было получать приятно – в особенности, когда они являлись символами их родной Чигусы, пусть и вручил он этот фурин не лично в руки.

Библиотека находилась в северном крыле, часть её была на первом этаже, а остальная, где хранились более ценные трактаты, – в каменном подвале. Запретная часть, естественно, располагалась в самой дальней части.

Кохаку успела проглядеть всё наверху и также заглядывала в подвал, но дальше её не пустили.

Вход в каждое крыло во дворце охраняли стражники, везде стоял хотя бы один, однако если некоторые тщательно выполняли свою работу, то другие дремали. Прячась за вазами, Кохаку бесшумно кралась по тёмным коридорам, пока не оказалась в знакомой библиотеке. Не теряя времени, она спустилась по лестнице в подвал, где притаилась за шкафами.

Запретную часть не отделяла никакая дверь, только цепи свидетельствовали о том, что там хранилось что-то важное. Возле них, прижавшись спиной к стене и сложив руки на груди, стоял мужчина. Кохаку замерла на месте и прищурилась, стараясь разглядеть его, как до неё донеслось тихое похрапывание: стражник дремал стоя.

Цепи тянулись от самого низа, практически доставая до пола, поэтому Кохаку подумала, что проще перепрыгнуть. Не превращаясь в лису, она напряглась и бесшумно оторвалась от земли, перелетела над цепями, словно перепрыгивающий обрыв дикий зверь, и на той стороне приземлилась сначала на руки, а затем медленно опустилась ноги, чтобы не издать ни звука. Когда она выпрямлялась, Рури всё-таки соскользнул и полетел на пол. Глаза Кохаку расширились, а сердце ушло в пятки, она дёрнулась и выпрямила руку, пытаясь ухватить маленького дракона, но тот стремительно летел вниз, виляя между цепями. Прямо над полом Кохаку успела ухватить его за хвост, пока он не ударился носом, и застыла на одной ноге: одно неверное движение – и она заденет цепи и разбудит стражника. Медленно-медленно, она потянула Рури наверх, напряжённое драконье тело вихлялось из стороны в сторону – бедняга напрягся, зажмурился и старался не шевелиться. Как только он оказался над цепями, Кохаку наконец-то встала на обе ноги и тихо выдохнула от облегчения. Стражник продолжал похрапывать, а она, держа Рури на ладони, дальше пошла на цыпочках в глубину.

Как только она завернула за угол, то не смогла удержаться и после недолгих раздумий всё-таки зажгла одинокий кицунэби. Маленький рыжеватый огонёк парил в воздухе возле хозяйки, лаская её кожу своим теплом и слабым свечением, едва касаясь старинных свитков, но этого было достаточно. Незачем привлекать к себе внимание.

Чем дальше она продвигалась, тем стариннее становились свитки – ветхие, потрёпанные, они были аккуратно сложены на полках. Для каких-то даже соорудили своеобразную решётку, напоминающую тюрьму, только не для людей, а для учёных трудов. Кохаку не видела ничего подобного: она никогда раньше не бывала в запретной части, а наверху никто не пытался запереть несчастные свитки. Она вытянула свободную руку и попробовала потянуть решётку на себя, но та не поддалась, зато спокойно сидящий Рури зашевелился, обволок её пальцы, словно змея, и с лёгкостью скользнул между прутьями.

– Нуна, что искать? – шёпотом поинтересовался он.

– Любое упоминание аккымов, Хунсюя и… Чигусы, – она не сдержалась и всё-таки назвала их родину, хотя аккымы сейчас были куда важнее. – Смотри за решётками, я проверю остальное.

Она оставила рядом с ним кицунэби, но внутрь не пустила, чтобы случайно не поджёг старинные труды. Тот летал рядом с Рури с внешней стороны решётки, а для себя Кохаку зажгла второй и пошла вдоль шкафов. Осторожно она раскрывала свитки, старалась не шуршать и не порвать старинную бумагу, пробегалась взглядом и выискивала три слова – аккым, Хунсюй и Чигуса, но на глаза не попадалось ничего.

Встречались одни философские размышления: насколько важна семья и почему необходимо почитать старших, также тексты про природу. Кохаку не понимала, зачем это всё строго охранялось, что сюда даже никого не пускали. Лишь в одном свитке в дальнем углу она хотя бы вычитала про морскую нечисть: душа утопленника зазывала к себе заблудившихся путников и тянула их на дно, пока его не поймали, но аккымами по-прежнему не пахло. Может, хотя бы Рури повезло больше.

По ощущениям Кохаку, они провели здесь всю ночь и скоро должно было светать, поэтому она вернулась к шкафам с решётками. По светящемуся кицунэби сразу определила местоположение Рури, наклонилась к пыльным прутьям и шепнула:

– Нашёл что-нибудь?

Дракон посмотрел на неё и покачал головой, взгляд его наполнился сожалением.

Вдалеке что-то упало с громким «дзинь». Кохаку напряглась и застыла на месте, холодок пробежался по спине, оба кицунэби мгновенно погасли. Комната погрузилась в кромешную тьму без окон, а единственный выход – миновать проснувшегося стражника. Вновь послышался скрежет металла: должно быть, стражник во сне толкнул оружие и уронил, а теперь проснулся от грохота.

Не двигаясь с места, Кохаку вытянула руку к решётке и подставила Рури ладонь, чтобы он смог залезть на неё. Одними губами она сказала «лезь», но он не видел её в темноте.

«Не подходи сюда, не подходи сюда», – только и вертелось в голове Кохаку, однако произошло нечто худшее – послышались шаги второго человека. Кто-то спускался сверху.

– Что-то случилось?

– Прошу прощения, генерал Ю, я случайно задел копьё.

Кохаку сглотнула. Как только Рури всё-таки заполз на её руку, вместе с ним она прокралась в самый дальний угол и затаилась. Не хватало ещё попасться на глаза генералу Ю.

– Спал на посту?

– Прошу простить этого недотёпу, генерал Ю, такого больше не повторится! – голос стражника прозвучал уже энергичнее.

– Никого здесь не было?

– Никак нет, генерал.

Кохаку подняла Рури, чуть отодвинула ткань сокчоксам* и спрятала дракона под одеждой. От осознания, что он оказался у неё на груди, она вспыхнула, к щекам прилил неуместный сейчас жар. В отличие от верхнего чогори, ткани сокчоксам не заходили друг на друга и всего лишь застёгивались на пуговку, поэтому на этот раз Рури сидел не между слоями, а на её горячей коже.

* Сокчоксам (кор. 속적삼) – короткая кофта, используется в качестве нижнего белья, защищает верхнюю одежду от грязи и пота.

Похоже, он тоже смутился и осторожно передвинул своими маленькими лапками к её руке, где медленно сполз до локтя и замер, пока Кохаку зажимала рот и нос рукой и старалась не засмеяться от щекотных прикосновений.

Звук шагов приближался, и Кохаку уже не дышала. В коридоре показался силуэт Ю Сынвона, пока она зажималась в углу, надеясь остаться незаметной. Он обернулся и решительно заявил:

– Я осмотрюсь.

К счастью, стражник остался на посту, а вот генерал прошёлся вдоль полок со старинными свитками и задержался у одного из шкафов. Глаза Кохаку уже привыкли к темноте, поэтому она видела, куда он направлялся, и надеялась, что он только спустился из освещённой комнаты и ничего тут не замечал. Генерал дошёл до конца коридора, развернулся и сделал шаг обратно. В душе Кохаку уже ликовала и еле сдержалась, чтобы не выдохнуть с шумом от облегчения, как вдруг с губ генерала сорвалось:

– Ни одной сбежавшей принцессы.

Он произнёс это достаточно тихо, чтобы расслышали лишь Кохаку и Рури.

– Что вы говорите, генерал? – послышался голос стражника.

– Ничего, размышления вслух, – насмешливо ответил Ю Сынвон, его золотистые глаза смотрели прямо на Кохаку. Неторопливой походкой он миновал шкафы и скрылся за поворотом, откуда донеслись его слова: – Принеси мне воды.

– Сию минуту, генерал.

Кохаку услышала, как стражник быстро затопал и поднялся по лестнице – Ю Сынвон помогал ей. На всякий случай она решила издавать как можно меньше шума, поэтому на цыпочках прокралась через подвал со свитками и заглянула за угол: стражник ушёл за водой, поэтому проход никто не охранял. Кохаку бесшумно прошла через подвал и шустро взобралась по ступенькам. Ближе к верху, она замедлилась и осмотрелась по сторонам, но так никого и не заметила. Она переступила последнюю и уже собралась прошмыгнуть через верхнюю библиотеку, в которой горел один-единственный фонарь, как сильная рука легла на плечо. Кохаку могла догадаться, что генерал ждал её, но от неожиданного прикосновения всё равно вздрогнула и почувствовала, как Рури соскользнул с её локтя. Ловким движением она поймала его и, как ни в чём не бывало, обняла руки, прикрыла глаза и обернулась с нервным смешком.

– Не спится, принцесса Юнха? – В голосе Ю Сынвона слышались насмешливые нотки.

– Какая неожиданная встреча, генерал Ю. – Кохаку мило улыбнулась, ничуть не смущённая своим внешним видом. Зато генерала знатно удивила.

Даже в полумраке она заметила, как его глаза расширились, а взгляд оценивающе прошёлся от головы до ног, Ю Сынвон не удержался и с глупой усмешкой прикрыл глаза.

– Оя, принцесса Юнха, вы бы оделись.

– Обязательно, генерал Ю, я могу идти? А то вам сейчас воду принесут, неудобно выйдет.

– Не заблудитесь?

Он по-доброму смотрел и смеялся, поэтому Кохаку не могла злиться на его поддёвки, а вместо этого развернулась, махнула свободной рукой и тихо подкралась к выходу из библиотеки, пока Рури крепко обвивал её вторую кисть. Стражник оставил дверь приоткрытой, поэтому Кохаку осторожно выглянула и осмотрелась, но никого не увидела. Звуки шагов тоже бы донеслись до её острого слуха, но сейчас она слышала лишь тишину, поэтому находилась в безопасности.

Она возвращалась тем же путём, что и пришла сюда: кралась во тьме и бесшумно пробиралась мимо отдельных стражников, стоявших на посту у входа в каждое крыло и отдельные важные части дворца наподобие покоев короля.

Фонари остались незажжёнными лишь в отдельных местах, поэтому она спокойно пробиралась в темноте, ориентируюсь по одним силуэтам мебели.