Текст книги "Янтарь и Лазурит (СИ)"
Автор книги: Чайный Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
До крыла принцесс она добралась без проблем, но у поворота в нужный коридор услышала голоса.
– Что нам делать? Принцесса опять сбежала! А вдруг с ней что-то случится?
– Евнух Квон, ты же знаешь нашу госпожу – ничего с ней не случится.
Это разговаривали встревоженные слуги Кохаку. Несмотря на успокаивающие слова Хеджин, в её интонации всё равно прозвучали нотки беспокойства.
– Как ей только удаётся пройти незаметной мимо стражников?
Кохаку выглянула из-за угла и убедилась, что в коридоре стояли только эти двое, стражников поблизости не было. Тогда она выпрямилась, немного сжала руку в локте, чтобы Рури было удобнее держаться, и уверенной походкой вышла в коридор.
– Годы практики.
– Принцесса Юнха, никогда больше не сбегайте!
Если бы не статус – она не сомневалась, – евнух Квон кинулся бы ей на шею и заобнимал до смерти. Хеджин тоже обрадовалась, но сохранила спокойствие и даже осуждающе спросила:
– Принцесса, вы почему так одеты?
Кроме соккота, на Кохаку ничего не было, она практически голой стояла перед своими слугами, а до этого в таком виде предстала перед Ю Сынвоном.
– Захотела пройтись. – Она пожала плечами, не собираясь оправдываться, и прошла в дверь своих покоев. – Спокойной ночи.
Удивлённые слуги остались снаружи. Кохаку тихо прикрыла за собой дверь, чтобы случайно не разбудить остальных принцесс громким хлопком, подошла к кровати и приподняла рукав сокчоксама. Чем дольше не пользуешься своей настоящей силой, тем желаннее она становится; от ожидания в двадцать лет лисьи способности оказались настолько приятными и родными, что вместо фонарика она в очередной раз зажгла маленький кицунэби и осветила мордочку Рури. Блеск огонька отразился в лазурных глазах, которые внимательно смотрели на Кохаку, однако продлилось это недолго. Рури быстро опустил голову и засеменил лапками по её коже, спрыгнул на мягкое одеяло и припал к нему головой.
– Продержишься в таком виде до завтра?
Ей некуда было положить человека, только если самой расположиться на полу, а спать вместе… После недавнего разговора это было бы неправильно по отношению к Рури. В крайнем случае, она сама превратится в лису и позволит Рури-человеку спать у неё на кровати.
– М.
И проблема решилась мгновенно.
Одним пальцем Кохаку погладила его по голове, отодвинула одеяло и улеглась. Скоро рассвет, но завтра предстояло отправляться в Анджу – Кохаку не собиралась откладывать поручение наложницы Ча ни на день. Поэтому заснула в то мгновение, как только голова коснулась подушки.
Когда Кохаку проснулась, одеяло сползло на пол, укрывая лишь одну её левую ногу. Быстро сориентировавшись, она пробежалась взглядом по кровати, но Рури не обнаружила. Кохаку резко села и потёрла глаза, ещё раз осмотрелась уже внимательнее: дракон свернулся калачиком, спрятал свою голову в хвост, которым накрыл свой маленький носик, и спал с краешку на длинной подушке. Она также вспомнила, что прятала фурин под одеялом, который за ночь успел скатиться на пол, где теперь и лежал. Кохаку наклонилась, подняла его и нежно погладила по трещине, которая, к счастью, больше не стала. Её взгляд бродил по нарисованным лисам, но она заставила себя оторваться и засунуть фурин под подушку.
Кохаку слезла с кровати и подошла к сундуку с одеждой, приоткрыла крышку, надеясь одеться без помощи слуг и побыстрее сбежать из дворца, как оттуда выпрыгнул каса-обакэ, о котором Кохаку из-за насыщенных событий совершенно позабыла. Красный зонтик не просто прыгал по её вещам, а оттолкнулся и бросился к ней на руки, прикрыл свой глаз и тихо пробубнил:
– Фня-фня-фня.
Кохаку давно не слышала речь этих прелестных существ и не понимала их бормотание; более взрослые и вовсе запоминали их язык и могли общаться с людьми и человекоподобными существами. Она с улыбкой погладила зонтик по бумажной части, не касаясь его ножки, – не хватало, чтобы он снова набросился и покусал её.
– Нуна.
Они с каса-обакэ разбудили Рури. Он лежал в полукалачике, но высунул мордочку из хвостика и внимательно смотрел в их сторону сонными лазурными глазами. Из-за маленького размера его голос звучал тоньше обычного, отчего Кохаку только и делала, что умилялась.
– Рури, – также немногословно ответила она.
Он недовольно опустил голову, несколько раз быстро моргнул и дёрнул носиком. В драконьем теле его эмоции проявлялись намного ярче, чем в человеческом; вернее – они вообще появились! Наверное, в теле монаха Рури прекрасно себя контролировал и не показывал, грустно ему или радостно, а драконье оказалось непривычным. Кохаку не смогла сдержать улыбку.
– Я сейчас быстренько соберусь. – По-прежнему одетая в один соккот, с зонтиком на руках она повернулась к сундуку. – Малыш, ты справишься тут без нас? Рури, нам надо придумать имя каса-обакэ.
Кохаку поставила зонтик на край сундука, со дна выудила простое коричневое чогори и чхиму – таких не должно было быть в гардеробе принцессы, как и порванной и испачканной одежды, которую Джинхён отдал ей три недели назад. Но Кохаку испортила её в тот день, когда хотела похоронить растерзанную жертву аккыма, поэтому не смогла вернуть, только заплатила, а Хеджин принесла для неё простую женскую одежду в невзрачных коричневых цветах, которую она и решила надеть, и также достала нелюбимый джанот – слишком неудобно его носить, постоянно слетал. Но уже холодало, а от ветра по вечерам у неё все волосы стояли дыбом, поэтому решила прихватить с собой, а заодно и одежду Рури, что свалилась с него после превращения в дракона. Кохаку свернула её в узел и закинула за спину, подошла к кровати, нащупала стеклянный фурин и сунула под слой светло-коричневого чогори на груди. Переплетать косу после сна она не горела желанием, да и не умела, поэтому решила оставить причёску немного растрёпанной, только пальцами распутала колтуны и сунула сами волосы за шиворот, чтобы не мешались.
В человеческих телах вдвоём им будет сложнее сбежать из дворца, зато одного дракончика Кохаку с лёгкостью вытащит, а оденется он уже за забором. Руководствуясь этим, она подхватила Рури, посадила его себе на шею и вылезла в окно.
Солнце уже давно встало, но ни Хеджин, ни евнух Квон не спешили стучаться: раз принцесса гуляла ночью, то будет спать допоздна.
Кохаку прокралась вдоль стены, прижимаясь к ней и прячась под окнами. Как только дошла до колючего куста барбариса, то скрылась за ним, опустилась на корточки и, оставаясь незамеченной, проползла по саду мимо беседки с журчащим ручейком. Холодное тельце Рури прижималось к торчащей оголённой шее Кохаку, прикрытой её тёмными волосами, но на этот раз он крепко цеплялся лапками за одежду и не сползал. Кохаку подкралась к высокой стене-забору, ограждающей дворец от остального мира, как за спиной раздалось покашливание.
– Принцесса Юнха, куда-то собралась?
Её глаза в ужасе расширились, а взгляд забегал из стороны в сторону. Она медленно обернулась, одной рукой пряча Рури под одежду, приняла невозмутимый вид и улыбнулась. Перед ней стоял мужчина в ярких золотистых одеждах, чем напоминал выглянувшее утром солнце. Его волосы были убраны в высокий пучок с небольшой короной сантугван* и торчавшей из неё золотой заколкой, украшенной драгоценными камнями.
* Сантугван (кор. 상투관) – корона, которую носили поверх пучка в причёске санту.
– Ван Тэ*, какая неожиданная встреча…
* Ван (кор. 왕) – титул правителя, обращение к принцу.
С её губ сорвался нервный смешок. Откуда ей было знать, что в этот самый момент наследный принц прогуливался по саду?! Сколько Кохаку ни сбегала из дворца за последние двадцать лет – ни разу его тут не видела.
Сложив руки за спину, он смотрел на неё с высоко поднятой головой и довольной улыбкой.
– Что это у тебя на шее?
– Просто ящерица, – быстро нашлась с ответом Кохаку. – Хотела выпустить её на свободу, пока она не перепугала всех принцесс во дворце.
– Получается, ты не собиралась сбегать?
– Что вы, ван Тэ, всего лишь прогуляться!
– Тогда где твои слуги?
Наследный принц ван Тэ был одним из добрейших людей во всём дворце. Кохаку не сомневалась, что он никому не сдаст её – может, поругает, но всё равно защитит; тем не менее, она не хотела подводить его. За годы жизни во дворце Кохаку привязалась ко многим живущим здесь, в том числе к ван Тэ и генералу Ю, которые вели себя похоже и часто по-доброму издевались над ней. При первом взгляде на её невзрачную одежду он сразу должен был догадаться, что она хотела сбежать.
– Слуги? – переспросила Кохаку. – Должны быть где-то неподалёку. Хеджин-а!
Когда она произнесла имя служанки, то ни на что не надеялась, как вдруг та показалась из-за того самого куста барбариса.
– Принцесса Юнха, – она поклонилась и поприветствовала свою госпожу, за её спиной также показался евнух Квон, державший перед собой руки в рукавах.
– В таком случае желаю хорошей прогулки. – Ван Тэ улыбнулся и с любопытством всмотрелся в узел за спиной Кохаку, где она держала одежду Рури, однако никак не прокомментировал и неторопливой походкой пошёл по тропинке.
Кохаку молча развернулась и на этот раз двинулась в сторону настоящих ворот из дворца, а не стала перелезать через стену. Не издавая ни звука, Хеджин и евнух Квон последовали за ней.
Поскольку принцесса не была наказана и никто не удерживал её во дворце, стража расступилась и пропустила всех троих.
– Мне нужно, чтобы вы подождали меня здесь, – потребовала Кохаку, как только они отошли на достаточное расстояние.
– Принцесса Юнха, вы клянётесь, что не сбежите? – захныкал евнух Квон, слишком привыкший к её выходкам.
– Сейчас вернусь, ждите, – она хитро улыбнулась и скрылась за ближайшим домом, где поставила узел с одеждой на землю, посадила на него Рури и отвернулась.
– Можешь превращаться.
Почти сразу она услышала шуршание за спиной, обняла себя за плечи, борясь с желанием обернуться и подглядеть. Но не успела решиться, как Рури уже сказал:
– Нуна.
Он оделся невероятно быстро и предстал перед ней в уже привычном тёмно-синем халате, только его распущенные волосы были немного растрёпанными и спутанными. Кохаку закусила губу, мысленно представила, как бы она подошла, запустила в них свои пальцы и помогла распрямить; но в реальности осталась стоять на месте и с улыбкой крикнула намеренно громко:
– Монах Шуаньму, какая неожиданная встреча!
Только что она говорила эти слова ван Тэ, но не придумала ничего лучше, чтобы объяснить слугам появление Рури. Она не сомневалась, что Хеджин поймёт её – та всегда понимала; и не ошиблась: оба зашли за домик и приблизились к своей госпоже.
Кохаку набрала в рот побольше воздуха, собираясь с мыслями, и выдала на одном дыхании:
– Мне нужно незаметно уехать в Анджу, можете остаться здесь или отправиться со мной.
– В Анджу?! – в ужасе переспросил евнух Квон и так запрокинул голову, что его шапка чуть не сползла.
– Тише!
Хеджин оказалась более здравомыслящей, быстро оценила ситуацию и выдвинула предложение:
– Проще всего отправиться туда с торговцами.
– Тогда узнаем в гавани, не отправляется ли туда какой-нибудь караван, – решила Кохаку и уже собралась двинуться в путь, как перевела взгляд на Рури, которого тоже не успела ввести в курс дела. – Монах Шуаньму, ты с нами?
– М.
Тяжеленный камень свалился с души. Кохаку не подозревала, насколько сильно переживала, что друг её детства, которого она давно считала покойным и который так внезапно появился, в один день мог покинуть Сонгусыль и уехать в свой Цзяожи. Даже если рано или поздно это случится, теперь ему придётся задержаться ещё на несколько недель, а может, и месяцев.
Воодушевлённая, она радостно подняла голову, улыбнулась и уверенной походкой отправилась в сторону гавани, но за локоть её вдруг схватила настойчивая служанка. Кохаку обернулась и непонимающе посмотрела на Хеджин: губами та держала ленту и сверлила госпожу недовольным взглядом, отчего заставила её виновато рассмеяться. Не говоря ни слова, Хеджин вытащила волосы Кохаку из-за шиворота и в мгновение ока наспех заплела косу, связала лентой и лишь после этого кивнула и позволила отправиться в путь.
Глава 11
Лазурит в череде неожиданных встреч
От только прибывших кораблей стоял сильный гул, режущий уши. Сюаньму понимал, что гавань в таком крупном городе, как Сонбак, – одно из худших мест на свете. Помимо шума, от которого вскоре разболелась голова, здесь также толпы людей метались туда-сюда, все куда-то спешили. Если однажды он всё-таки решит вернуться в Цзяожи, ему вновь придётся оказаться здесь, а может, он просто отправится более длинным путём по суши, но нуна и её слуги решили, что добираться до Анджу будет проще с торговцами. Зачем понадобилось туда – она не сказала, но, видимо, об этом говорилось в записке её матери.
Он молча держался за нуной, пока она высматривала людей, подходила к ним и общалась, как вдруг его окликнул женский голос:
– Монах Сюаньму!
Впервые за месяц его пребывания в Сонгусыле имя Сюаньму не исказили. Он обернулся и увидел деву в одежде простых жителей Цзяожи, чьё лицо показалось на удивление знакомым, но он всё не мог вспомнить, где видел её раньше.
– Монах Сюаньму, я тебя сразу узнала! – Она подошла к нему и схватила за руку, но сразу же отпустила. – Дева Ли, дева Ли!
И имя звучало знакомо.
Сюаньму поймал на себе сердитый взгляд нуны, которым она пыталась прожечь в нём дыру. Холодок пробежался по спине, и монаху стало не по себе, словно он совершил какую-то ошибку, но даже не догадывался какую.
– Монах Сюаньму! – радостно воскликнула вторая, богато одетая и с множеством украшений в волосах, которые внизу были распущены, а наверху затянуты и скреплены заколкой. И тоже выглядела знакомой.
Он слегка нахмурился, роясь в своей памяти и гадая, где же видел их. Перед отплытием в Сонгусыль он поймал каппу в доме семьи Ли, тогда они предоставили ему место на корабле. Одна из этих девушек и являлась молодой госпожой Ли, в комнате которой и скрывался каппа, а вторая, видимо, была её служанкой, но имя совсем вылетело из головы Сюаньму. Почти месяц прошёл уже, а такие мелочи долго не задерживались в его памяти.
– О, вы знакомы! – Он обернулся и увидел, как нуна насильно натянула на себя улыбку и постаралась выглядеть милой и доброжелательной. – Тоже к нам из Цзяожи пожаловали?
Молодая госпожа Ли смирила её снисходительным взглядом и приподняла подбородок:
– Верно, а ты служанка монаха Сюаньму?
Щёки нуны вмиг покраснели, а губы превратились в тонкую полоску. Казалось, она сейчас вспыхнет и взорвётся от ярости, но она быстро восстановила дыхание и снова заставила себя улыбнуться, зато её собственная служанка, а вместе с ней и евнух чуть не испепелили девушку взглядом.
– Нет, я его подруга, а вы кем ему приходитесь?
Молодая госпожа Ли перевела взгляд на свою служанку, та решительно выступила вперёд и заговорила:
– Уважаемый монах Сюаньму спас барышню Ли от ужасного существа.
– И зачем же дева Ли пожаловала в Сонгусыль?
На щеках богато одетой девушки появился румянец, она смущённо потупила взор и уставилась на свои ноги, косясь в сторону Сюаньму.
– Господин Ли привёз товар из Даогу и теперь распоряжается, чтобы его развезли по городам Сонгусыля. Дева Ли единственная наследница дома Ли, поэтому моя госпожа помогает своему отцу.
– Что же, всего хорошего, а нам надо идти, – заявила нуна, прикрыла глаза и схватила Сюаньму за руку, да так сильно, что едва не оцарапала его кожу сквозь толстый слой шэньи. Однако монах не сдвинулся с места.
Нуна искала торговцев, отправляющихся в Анджу, поэтому на всякий случай он решил узнать:
– В какие города вы направляетесь?
– Цянцян? – Молодая госпожа Ли в надежде обернулась к своей служанке, но та виновато опустила голову и развела руки в стороны. Цянцян – вот как её звали.
Нуна ещё сильнее впилась ногтями в его руку – удивительно, что ткань не порвалась. Обычно молчаливый Сюаньму нахмурился и заставил себя задать последний вопрос:
– В Анчжу?
Точь-в-точь повторить звук за нуной было тяжело, но он приложил все усилия, чтобы звучало похоже.
– К сожалению, я не знаю местных названий, – она улыбнулась и обратилась к служанке. – Цянцян, узнай у батюшки.
Цянцян поклонилась и направилась к толпе мужчин, спускавших тяжёлые ящики и бочки с корабля и переносивших их на специально расстеленные покрывала. Рядом стояли лошади, которых ещё не успели нагрузить.
– Зачем тебе в Анчжу?
Молодая госпожа Ли подошла слишком близко, почти прикоснувшись к нему плечом, в то время как нуна впивалась в него только сильнее и пыталась оттащить назад. Сюаньму взглянул на последнюю, поддался ей и немного отошёл – лишь после этого она ослабила хватку, но продолжала сверлить молодую госпожу Ли сердитым взглядом.
Он и сам не знал, для чего они направлялись в Анджу – нуна так и не рассказала.
– Госпожа, не суйте свой нос в чужие дела.
Хотя нуна и была принцессой Сонгусыля, к молодой госпоже Ли она почему-то обращалась на «вы», в то время как та фамильярничала с ней. Сюаньму только сейчас обратил внимание на наряд нуны – простой и коричневый, а не солнечно-жёлтый; и теперь осознал, что она притворялась обычной девушкой, простолюдинкой.
– Молодая госпожа! – издалека донёсся радостный голос Цянцян. – Часть товара повезут в Анчжу!
Служанка мчалась к остальным. Её слова обрадовали молодую госпожу Ли, но почему-то ещё сильнее разозлили нуну – Сюаньму не понимал, что происходило с последней. Она же собиралась отправиться в Анджу вместе с торговцами, или он не так её понял?
– Сейчас я всё улажу, – решительно заявила молодая госпожа Ли. – Монах Сюаньму, ты поедешь с нами?
Он бросил взгляд на нуну, надеясь, что она ответит сама. Однако нуна только перестала пытаться разорвать его плоть, но молча продолжала сжимать локоть и сердито смотреть в сторону молодой госпожи Ли.
– М, – выдал он и слегка прикусил нижнюю губу, не понимая, как себя вести.
Молодая госпожа Ли и её служанка на время покинули их. Издалека Сюаньму видел, как первая махала руками и что-то кричала взрослому мужчине – должно быть, её отцу. Но из-за сильного гула в гавани сложно было разобрать, о чём они говорили, да не то чтобы он и пытался. Вскоре Цянцян вновь бежала к ним сообщить вести, как вдруг за их спинами раздался мужской голос:
– Нуним, ты что тут делаешь?
Обернувшись, они увидели друга нуны Джинхёна с аккуратно убранными в пучок волосами и повязкой на лбу, на щеке у него осталось пятно от чернил, которое он либо не заметил, либо не сумел оттереть. Несмотря на свой в целом опрятный вид, он казался уставшим и вспотевшим, вдобавок, в руках держал два больших деревянных ящика.
От звука его голоса лицо нуны просияло, взгляд потеплел, а на лице наконец-то появилась неподдельная улыбка.
– Джинхён-а! Ищем компанию в Анджу.
– В Анджу? – переспросил он и отступил на шаг назад, едва не выронив свои два ящика. – Зачем вам туда?
Он прошёлся взглядом по всем присутствовавшим, задержался на незнакомой ему Цянцян и вновь вернулся к нуне.
– Ну-у… – задумчиво протянула она и виновато прикрыла глаза. – Пока не могу рассказать, прости. Но можешь поехать с нами, если хочешь!
Она так уверенно и без раздумий предложила ему отправиться с ними и в то же время настолько решительно настроилась против посторонних, что Сюаньму стоял в стороне и непонимающе смотрел на эту загадочную деву. Принцесса Сонгусыля, лиса с волшебными силами – что ещё она скрывала?
Джинхён одновременно улыбался и хмурился.
– Не горю желанием пересекаться с родными, – в итоге произнёс он.
Нуна опустила взгляд, уголки её губ слегка дёрнулись, но она быстро собралась с мыслями и ответила:
– Если передумаешь, тебе всегда рады.
– Уважаемый монах, если вы собираетесь в Анчжу, – наконец, смогла вмешаться Цянцян и никого не перебить, – то торговцы с девой Ли собираются выдвигаться. Если пожелаете, для вас всегда найдётся место.
– Я не один, – холодно уточнил Сюаньму, не спеша соглашаться.
– Для вас и ваших друзей, – поправила себя Цянцян.
Он бросил взгляд на нуну – не ему принимать это решение.
– Хорошо, мы примем предложение.
Цянцян вежливо поклонилась:
– Прошу. – Она указала в сторону каравана людей с уже нагруженными лошадьми.
– До встречи, Джинхён-а. – Нуна легонько ударила своего друга кулаком по руке, что тот чуть не выронил свои ящики, но только улыбнулся ей.
Она первой прошла мимо Цянцян, схватив Сюаньму за руку и отпустив только через несколько шагов, служанка Хеджин и евнух Квон молча последовали за ними, а Цянцян двинулась последней.
Торговцев оказалось человек двенадцать, у них имелись две нагруженные повозки, на которых сидели по два человека и следили, чтобы ничего не вывалилось, а остальные ехали на также завешанных тяжёлыми сумками лошадях. Сюаньму не знал, какого размера обычно бывали караваны, но этот не выглядел большим. Дева Ли уже сидела верхом, мужчина подвёл её лошадь за поводья ближе к только прибывшим, и она заговорила:
– Монах Сюаньму, вот лошадь. – Другой мужчина привёл тёмно-коричневого жеребца. – Твои друзья могут расположиться на повозках.
Покойный шифу никогда не учил своих подопечных ездить верхом; более того, по его твёрдым убеждениям, лучше всего передвигаться пешком – ходьба закаляет тело и дух. Если бы Сюаньму путешествовал в одиночестве, он бы добирался до Анджу на собственных ногах; даже из Цзяожи в Сонгусыль он мог бы дойти без лошадей, пусть путь и занял бы несколько месяцев, но на кону стояли жизнь невинных людей, а семья Ли тогда предложила отправиться с ними на их корабле. Вместо того чтобы залезть на лошадь, он обернулся к нуне и поинтересовался:
– Поедешь?
Она смирила его очередным недовольным взглядом.
– Это твоя лошадь, а мы на повозке потеснимся.
Определённо злилась…
– Нуна. – Лазурные глаза пересеклись с сердитыми янтарными, Сюаньму вытянул руку. – Прошу.
– Монах Сюаньму! – расстроенно позвала молодая госпожа Ли. Нуна посмотрела на неё, хитро улыбнулась и приняла помощь монаха, схватилась за его руку и взобралась на лошадь.
Она взяла поводья, легонько дёрнула ими, и тёмно-коричневый конь сделал несколько шагов. Нуна дёрнула ещё раз – тот повернулся и прошёлся вперёд.
– Едем?
Сюаньму собирался помочь служанке нуны Хеджин залезть в повозку, но та справилась сама и уверенно расположилась между чанами с товаром, а вот евнух Квон оступился и чуть не свалился. Сюаньму поймал его со спины и придержал, пока тот тоже, извиняясь и благодаря, не уселся с краю. Тогда и сам монах залез следом и опустился напротив, поглядывая в сторону нуны. Так они двинулись в путь.
Нуна вскоре подъехала к повозке, как вдруг Хеджин поднялась со своего места и пересела поближе к Сюаньму, негромко переговариваясь с нуной; в это же время молодая госпожа Ли что-то фыркнула и подъехала с другой стороны, ближе к евнуху Квону, она прокашлялась и повысила голос:
– Уважаемый монах, как жизнь в Сонгусыле?
В груди появилась сжимающая тяжесть – несильное, но всё равно неприятное чувство. Он ощущал, насколько сильно не хотел сейчас с кем-либо общаться. За дни, проведённые в компании нуны, он уже и позабыл, что в обычное время предпочитал уединение и тишину; а с нуной, даже если она злилась, обижалась, вела себя странно, – всё равно было так приятно находиться рядом, что он перестал замечать неудобства. Но Сюаньму не мог просто молчать, тем более, это молодая госпожа Ли предложила им место в караване, поэтому заставил себя ответить:
– Неплохо.
За спиной послышался негромкий смешок нуны.
– Где ты остановился? Чем тут занимаешься? Ловишь нечисть? Здешняя нечисть страшнее, чем в Цзяожи?
Если бы отсутствовала необходимость добраться до Анджу, он бы сейчас спрыгнул с повозки и спрятался за близрастущими деревьями, а оттуда – сбежал бы в противоположную сторону, залез в пещеру поглубже и не высовывал нос. Со своей плохой памятью он ещё и позабыл первые вопросы в тот миг, когда молодая госпожа Ли озвучила их, поэтому в итоге лишь пожал плечами, чтобы хоть как-то среагировать.
– Когда в Цзяожи собираешься вернуться? Какие дела остались в Сонгусыле? Для чего понадобилось в Анчжу?
Месяц назад Сюаньму считал нуну болтливой, а сейчас мечтал о том, чтобы повозка провалилась сквозь землю – только бы не слышать этот трёп.
Он почти не помнил молодую госпожу Ли, когда они познакомились в Цзяожи. Вернее, её образ и вовсе не запечатлелся в его памяти: та была девой из знатной семьи, где он поймал каппу и отец которой предоставил ему место на корабле. А как она себя вела и что говорила, вылетело из головы совсем. Куда важнее было помнить всю нечисть и методы борьбы с ней, эти знания Сюаньму часто повторял и проговаривал про себя, а всё остальное незначительное забывал.
– М, – выдал он, надеясь, что хотя бы на один из вопросов можно было дать утвердительный ответ.
Со спины снова послышался смешок, а краем глаза Сюаньму заметил, что плечи Хеджин тоже вздымались и опускались, но хотя бы она смеялась без звука.
Он спрятал руки в рукава и опустил голову, прикрыл глаза – решил притвориться, что задремал. Ветер дул в лицо и – поскольку Сюаньму сидел боком – морозил левую щёку. Поначалу дорога была ровной и широкой, никакого дискомфорта, только немного покачивало, но чем дальше они отъезжали от Сонбака, тем больше кочек появлялось, поэтому вскоре его начало укачивать и подташнивать – даже на корабле такой проблемы не было, хотя он слышал истории о морской болезни. Сонгусыль оказался гористым королевством. Если столица располагалась у моря на равнине, то чем дальше они отъезжали, тем больше холмов возникало на их пути; вскоре дорога начала петлять вокруг невысоких гор.
Сюаньму ни с кем не общался и не вслушивался в разговоры сидящих рядом, а дремал большую часть времени. В один момент он сунул руку в шэньи, нащупал небольшой мешочек и запустил в него пальцы – колокольчик фурин в форме головы лисы, который он сделал для нуны и который прошлой ночью выпал из его одежды, находился при нём. Пока нуна спала, Сюаньму в драконьем теле слез с её кровати, отыскал фурин в углу, подобрал его хвостом и едва не разбудил принцессу мелодичным звоном, но всё-таки смог перетащить к сундуку. Проблемно оказалось открыть крышку, однако на помощь к нему пришёл каса-обакэ и помог забраться внутрь. Маленький дракон, плотно обмотав фурин своим длинным тонким хвостом, подлетел и нырнул в одежду, где отыскал собственный шэньи и заодно мешок с парой оставшихся монет, куда и спрятал колокольчик. Убедившись, что тот в целости и сохранности, он вернулся к нуне на подушку, свернулся калачиком и заснул на краю. Он не представлял, как преподносить кому-либо подарки, но решил сделать это однажды и порадовать нуну.
Сюаньму не заметил, когда опустилось солнце и стемнело. Он не сомневался, что караван успел проехать несколько десятков ли, но сам продремал большую часть пути уже без притворств и проснулся только после того, как повозка резко затормозила, а торговцы решили сделать привал. Тем более, передвигаться ночью опасно: в темноте и так почти ничего не видно, а также могли напасть разбойники.
Тело неприятно ныло от неудобной позы, в которой он провёл весь день, но уставшим он себя не ощущал.
– Я постою на страже, – предложил Сюаньму, пока торговцы определяли очерёдность караула.
Молодая госпожа Ли сонно посмотрела на него, но сделала интонацию удивлённой:
– Монах Сюаньму, тебе надо отдохнуть!
– Ещё успею.
– Я поделюсь с тобой запасными одеялами! – радостно воскликнула она и потёрла слипающийся глаз. За её спиной стояла служанка Цянцян со свёрнутым бельём, прижатым к груди.
Сюаньму взглянул на спрыгнувшую с лошади нуну, стоявшую в стороне в окружении слуг: она тоже устала и, не стесняясь, вовсю зевала и потягивалась. Не хотелось, чтобы ей пришлось спать на холодной и грязной земле.
– Отдай их нуне.
Цянцян, продолжая обнимать одеяла, смотрела на свою госпожу исподлобья и ничего не говорила, дожидалась указаний.
– Это её имя? – поинтересовалась молодая госпожа Ли. – Нуна – её так зовут?
– Не знаю.
Сюаньму только слышал, что её так называли друзья – «нуна», «нуним», но не догадывался, чем являлось это слово – именем, прозвищем или чем-то ещё. Может, просто обращение к другу или кому-то знатному.
– Монах Сюаньму, кем всё-таки эта дева приходится тебе?
Любопытные взгляды молодой госпожи Ли и Цянцян внимательно следили за его лицом, а он повернул голову и посмотрел в сторону нуны.
«Не знаю».
С его губ не сорвалось ни звука. Он молча отошёл к остальным торговцам, договорился с ними и затем расположился на камнях, пока все путники готовились ко сну. Издалека он поглядывал в сторону нуны: Цянцян всё-таки отдала им одеяло, и теперь нуна завернулась в него вместе со своей служанкой и расположилась на покрывале, постеленном на траве. Холодный ветер завывал вокруг холма, с хрустом ломал тонкие ветви деревьев и пытался сдуть разложенные вещи, но торговцы как следует всё прижали собранными камнями.
Сюаньму сел в позу лотоса, положил руки тыльной стороной ладони на колени и собирался помедитировать, но вместо этого периодически открывал глаза и смотрел на нуну. Как только он осознавал, что делал, то резко отворачивался и опускал голову, словно совершал нечто непристойное и пытался скрыть следы. Одновременно с этим он гадал, кем же всё-таки она приходилась ему – другом? Сестрой? Просто нуной, такой родной и хорошей, что он даже не горел желанием возвращаться в дом, в котором провёл последние двадцать лет своей жизни?
– Монах Шуаньму.
Потеряв бдительность, он вздрогнул и резко обернулся – мужской голос застал его врасплох. Евнух Квон приблизился и опустился рядом на камень, потирая плечи от холода и дуя на ладони, стараясь согреть их.
– Не знаете, зачем при… – евнух Квон закашлялся, едва не назвав нуну принцессой, но быстро поправился. – Не знаете, зачем понадобилось в Анджу? Всё-таки не близкий город.
– Нет, – тихо ответил Сюаньму, боясь разбудить отдыхающих.
Некоторое время они сидели молча: монах всё-таки выкинул мысли из головы и вслушался в окружающий мир – ветер завывал, раздувал траву и хрустел старыми ветвями, которые срывал и ронял на землю, насекомые стрекотали в далёких кустах, поблизости жужжала отдельно прилетевшая муха. Евнух Квон же ёрзал на камне и растирал руки, продолжал дуть на них и негромко жаловаться на холод, но в тишине он сидеть не смог и вскоре обратился к Сюаньму:
– Монах Шуаньму, что вас связывает с при… кхм, с моей госпожой?
Он пожал плечами, не зная ответа на этот вопрос. Вернее, он уже понимал и верил, что их связывало общее прошлое, о котором он ничего не помнил.
– Тогда что вы думаете о ней?
«Она сокровище, которое я хочу защищать».
– Может, она и хочет казаться храброй и необдуманно себя ведёт, лезет в драки… – продолжал настаивать евнух Квон.
