Текст книги "Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)"

Автор книги: Blizzard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)

      – «Секреты защиты и нападения»? Ты уверен, что тебе это надо? – тихо спросил он.

      Рон вздрогнул и схватил его за руку.

      – Гарри! Слава Мерлину, я тебя нашел!

      Кто кого нашел, вопрос, конечно, спорный, но заострять на нем внимание Гарри не хотелось. Он только приложил палец к губам и потянул друга вглубь магазина. Учебник боевой магии прихватил с собой. Сомнительно, что в приличном магазине найдется что-то стоящее, но ведь это для Гарри, которого Крис учил необходимым стойкам и движениям с раннего детства. А для школьника такой учебник и правда может оказаться полезным. По крайней мере, какие-то приемы точно можно будет освоить.

      – Привет, Рон. Я получил твое письмо со статьей, поздравляю и соболезную. Как родители? Хоть немного отошли от смерти Джинни в Египте?

      – Да, то есть нет… – он помотал головой. – То есть, ну, мы поставили ей памятник. Красивый такой, ей бы понравилось. Только зачем все это? Мама плачет, когда думает, что мы не слышим. Или вдруг застывает на месте, не обращает ни на что внимания, а глаза пустые… Потом, конечно, встрепенется, сделает вид, что все в порядке, даже улыбнуться постарается. Но это все не то, не как раньше. Папа тоже сам не свой ходит. Комнату Джинни пока закрыли, понимаем, что надо бы вещи продать – а не можем, – торопливо, с горечью говорил он. – На маму даже смотреть больно, а она еще притворялась, что вместе с нами радуется, чтоб нас не расстраивать. Да мы все притворялись. Паршивые, честно говоря, каникулы, – усмехнулся он.

      Рон будто пытался выплеснуть все, что накопилось в душе за лето. В июне им так и не удалось поговорить нормально. Рон тусклым голосом извинился за нападение, не отрывая глаз от пола, а затем избегал Гарри. Словно чувствовал, кто на самом деле виноват в смерти сестры. Гермиона разрывалась между ними обоими, уговаривала помириться. А как помириться, если они не ссорились, если Рону надо только, чтобы его оставили в покое?

      – Ты прости, что я с тобой так, – он устало потер лоб. – Но… мне не с кем больше поговорить. Братьям сами нелегко приходится. Фред с Джорджем друг за друга цепляются, Перси из комнаты не выходит. Говорит, что готовится к ЖАБА. Маме с папой душу травить не хочется, да и…

      Он внезапно осекся, отшатнулся от Гарри.

      – Что?

      – Н-нет, ничего, – пробурчал Рон, пытаясь улыбнуться. – Гермиона бы, наверное, дала гору книг и посоветовала что-нибудь правильное и глупое. А ты умеешь просто слушать и молчать. Не говори ей ничего, ладно? И, Гарри… нам нужно поговорить. Это важно.

      – Хорошо, давай поговорим, – нахмурился он, вспомнив странную записку, полученную месяц назад. Что Рону известно? Что он собирается делать? – Только не здесь. Пойдем в кафе.

      Он развернулся и зашагал к выходу, по пути поздоровавшись с Перси и кинув в его котел «Секреты защиты и нападения» и тридцать шесть галлеонов. Рон ахнул, попытался вернуть книгу, сказать, что не может принять такой дорогой подарок, но Гарри не стал слушать никаких возражений. Раз уж Уизли заинтересовался учебой, хоть и увлечение у него несколько странное для выходца из светлой семьи, надо поощрять его интерес. Боевую магию и так уже часто путают с темной, еще несколько лет, и труды по ней тоже войдут в список запретов, а книги исчезнут с полок.

      С каждым шагом Рон нервничал все сильнее. Озирался по сторонам, словно выискивая слежку, облизывал пересохшие губы. Гарри даже палочку украдкой сжал. Вдруг это Сириус Блэк под оборотным? Правда, заманивать его в самый центр Косого переулка немного нелогично. Если, конечно, там не приготовлен портал. От мороженого он тоже отказался, как отказался и говорить что бы то ни было без заглушающих экранов. Пришлось демонстративно взмахнуть палочкой, накладывая чары.

      – Гарри, я… – глубокий, судорожный вдох, костяшки сцепленных пальцев побелели от напряжения. – Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с самого начала, да? Ты, конечно, можешь разозлиться и обидеться… Да ты наверняка обидишься, я бы после такого, – он вдруг помотал головой, обрывая речь.

      – На что я должен обидеться? Неужто Снейп решил сделать своим любимчиком тебя, а не меня?

      – Снейп? Любимчиком? Ну и шуточки у тебя, Гарри.

      Так, перед ним точно Рональд Уизли. Проверку он прошел.

      – Ну, давай, рассказывай с самого начала.

      – Не перебивай меня, ладно? Просто слушай. Обещай дослушать до конца. Так вот… Летом перед первым курсом к нам пришел Дамблдор…

      Гарри удивленно подался вперед. Разговор определенно обещал быть интересным.

      – … и предложил мне стать твоим другом и помочь разобраться, что в волшебном мире к чему, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.

      «Я, между прочим, тоже неплохо помог разобраться, – вклинился Крис. – Ты чувствуешь себя одиноким? Спеть тебе песенку?»

      «Я чувствую, что мне не суждено вкусить одиночество, – торжественно отпарировал Гарри. – Пой, но только молча. И длинную. Песнь о Беовульфе вполне подойдет: если начнешь прямо сейчас, дня через два-три закончишь. Строки не пропускать, петь с выражением».

      – Я согласился, Гарри. Я думал, я правда думал, что поступаю правильно. И я говорил директору, что ты делаешь, где бываешь, что любишь. Чтобы с тобой ничего не случилось. А потом был тот случай с трехголовой собакой и философским камнем… Не знаю, зачем он был. Но Дамблдор сказал, что так надо, что я должен это сделать. И я сделал. Потому что, ну… это же Альбус Дамблдор. Он не может ошибаться.

      Рон вскинул на Гарри растерянные голубые глаза. Гарри легким кивком поощрил его стараться дальше. Послушать без сомнения интересно, вон даже Крис замолчал. Только что со всем этим делать? Какую реакцию изображать? А если не играть – если быть самим собой? Гарри внезапно поежился. Кто бы мог подумать, что за все эти годы лжи и притворства он так привыкнет к своим маскам, что обнажать душу перед кем-то станет страшно. Страшно, неуютно, даже думать о том, чтобы открыть Рону свое истинное «Я» неприятно. Как же быстро маски прирастают к коже… И, что самое важное, если снять все его маски, под ними хоть что-нибудь останется? «Мне страшно заходить за тобой в пустую комнату, я каждый раз боюсь, что в ней никого не окажется. Тебя нет, тебя не существует, есть только твоя игра». Надо же, из всех фильмов Петунии о знаменитых актрисах Англии (да-да, в глубине души тетушка все еще лелеяла грезы о карьере актрисы) ему в голову запала именно эта цитата.

      – И на втором курсе я тоже следил за тобой, да, именно следил, по-другому это не назовешь. Но тогда я думал, что помогаю тебе, что я и правда помогаю, – шептал Уизли. – А потом… Знаешь, то зелье, которое мы с Гермионой выпили, оно было не оборотным. Дамблдор сказал, что у Гермионы случайно получилось зелье Утраченных иллюзий. Гадкая штука. Повезло тебе, что ты не попробовал. Я ощущал себя последней сволочью, предателем. Хуже Малфоя, честное слово. Это было… больно. Ослепляюще, оглушающе больно.

      Гарри машинально задержал дыхание. Может, Крис тогда правильно сделал, что не позволил ему выпить зелье? Не стал калечить и без того далекую от нормы психику подопечного. Но кто бы мог подумать, что Уизли тогда так проняло. И что в таком случае можно ожидать от Грейнджер? Она ведь тоже пила зелье Утраченных иллюзий.

      – Но я продолжал говорить обо всем Дамблдору. Что ты круто дерешься на дуэлях, что тебе постоянно не везет на травологии, что Снейп вечно придирается. И что ты часто гуляешь по ночам. Да, я знал, слышал, как ты поднимался, брал мантию-невидимку, но притворялся, что сплю. Я не ходил за тобой, честное слово, очень хотел, но никогда не ходил. Дамблдор сказал, что ночной Хогвартс открывает куда больше тайн, чем дневной. Для некоторых он становится почти наркотиком. А еще добавил, что ты эту привычку от отца унаследовал. Ну, я и не мешал. Хотел, чтобы ты немного развлекся, а то ты ведь с книгами постоянно, совсем как Гермиона, – сбился он, снова облизал потрескавшиеся губы.

      Гарри наколдовал кубок с водой, придвинул к однокурснику. Тот осушил его в несколько глотков и продолжил:

      – Ну и Дамблдору я тогда верил. Сомневался, конечно, после того, что мне зелье показало. Но все равно верил. Спрашивал, почему он ничего не делает, ведь кто-то нападает на учеников. А он отвечал, что делает, что никто не пострадает, что летом все очнутся, и все будет хорошо. Я… Гарри, я такой дурак был, что его слушал. А он ничего не делал – вообще ничего! – Рон сорвался на захлебывающийся крик. – И Джинни умерла! Он обещал, что все будет хорошо – а Джинни убили!

      Гарри быстро бросил иллюзию непринужденно дружеского разговора. Заглушающие чары не означают, что их никто не видит. Пусть праздным зевакам достанется картинка весело улыбающегося Рона. Гарри метнулся через стол, схватил Рона за руку. При физическом контакте влиять на разум намного проще.

      Тихо-тихо-тихо. Успокойся. Расслабься. Это далеко, это все далеко. Это происходит не с тобой, смотри со стороны.

      – Я не знаю, что мне делать, – Уизли медленно обмяк в плетеном кресле, уронил голову на грудь. Так, с расслаблением Гарри явно перестарался. – Я так ему верил… так верил, а он… Он мне лгал, он всем лгал. Знаешь, Дамблдор опять заходил к нам в Нору, говорил, что ему жаль, что он соболезнует. Даже денег на похороны предлагал. А мне так хотелось заорать, что это он виноват в смерти Джинни, что ему на самом деле плевать на учеников, ему на всех плевать. Чуть не бросился на него, прямо видел, как вцеплюсь в горло, как очки на пол слетят… Только у него на плече мама плакала. Вот я и стоял, молчал. А в глазах – веришь? – ни слезинки. Только в горле ком. Они верят ему, Гарри, мама и папа все еще верят Дамблдору! Как они могут, как?! – еще один судорожный вздох. – Что мне делать, Гарри?

      Гарри подпер голову рукой и медленно расплылся в улыбке. Притворился, что нужно срочно и очень тщательно протереть очки, а то на стеклах появилось несколько пылинок. Везет же Уизли, у него в жизни все так просто. Мудрый дедушка давал распоряжения во имя наступления эры добра и света. Слушаться его было легко, правильно и приятно. Ах, уже не очень приятно и правильно? Тогда надо пойти покаяться и получить новые ценные указания во имя все тех же добра и света. Только уже не от Дамблдора, оказавшегося не таким уж и непогрешимым, а от бывшего объекта наблюдения.

      В том, что все чувства Рона подлинные, менталист не сомневался. Актер из рыжего был как из садового гнома.

      – Что делать, Рон? Теперь ты спрашиваешь у меня, что тебе делать? – продолжая улыбаться. – У меня?

      – Ты совсем не выглядишь удивленным, – смятенно пробормотал Рон. – Ты… знал? Все знал с самого начала?!

      – Зато ты выглядишь очень удивленным, – Гарри невинно пожал плечами, будто речь шла о детском розыгрыше.

      Пожалуй, слово «удивление» не могло описать состояние младшего Уизли в тот момент. Он непременно вскочил бы, опрокинув легкое плетеное кресло, но внушение Гарри, гасящее сильные эмоции, все еще действовало.

      – Я догадывался.

      – И что теперь? Я понимаю, если ты больше не захочешь со мной дружить…

      «Большому кораблю – большое плавание! Помаши рыжику ручкой».

      – … тогда почему ты со мной общался, зная…

      «Ты уже всего «Беовульфа» продекламировал?» – пришлось на всякий случай положить очки и прижать левую руку к столу. Вдруг действительно помашет? Объясняй потом Рону, что это такое было.

      – … прости меня. Прости, пожалуйста. Я очень хочу быть твоим другом, настоящим другом.

      Пропустив большую часть покаянной речи, Гарри поступил как маститый профессор. То есть принялся философствовать на далекие от разговора темы:

      – Деление на свет и тьму, черное и белое очень условно. В природе вообще не существует чисто-белого или абсолютно черного цветов… – осекся, поймав взгляд Рона.

      Только теперь Гарри заметил, какие у однокурсника усталые, покрасневшие глаза. Будто все лето читал. Невероятная догадка пронзила мозг. Уизли и правда читал. По меньшей мере, книги по защите, свои и те, что нашел у Перси и близнецов. Интерес к учебнику по дуэльным приемам не был сиюминутным желанием поискать картинки.

      – Зачем ты ко мне пришел? На что надеялся? Рон, я не стану говорить, как тебе дальше жить и что делать. Ты наконец-то начал думать сам, это не может не радовать. Я не собираюсь заменять тебе Дамблдора. Живи. Поступай, как считаешь нужным. Только помни: всякое действие влечет за собой последствия. Встретимся в Хогвартсе, Рон.

      И Гарри встал из-за стола, едва не оставив в кафе смешные круглые очки, чудно сочетавшиеся с необычайно серьезным взглядом из-под вихрастой челки.

      – Гарри, стой! Сириус Блэк…

      – Знаю, – бросил он.

      Крис в последний момент успел подхватить очки за дужку и вернуть на положенное место.

      * * *

      Хедвиг недовольно ухала, поводила крыльями, когда сундук что-либо задевал, или Гарри приходилось резко останавливаться, чтобы не оказаться сбитым старшекурсниками. Естественно, привязанная к школьному сундуку клетка постоянно тряслась, что очень не нравилось сове, только пару часов назад вернувшейся с охоты и желающей выспаться. Гарри и самому хотелось найти отдельное купе и привести мысли в порядок. Он все еще не мог решить, что делать с Уизли и его внезапными откровениями. Думать, завернувшись в невесомое волшебное одеяло и слушая редкое поскрипывание вывесок, качавшихся от ветра, у него не получилось. В голову постоянно лезли какие-то бредовые фантазии о становлении Рональда Уизли его, Гарри, шпионом. Рон следит за Дамблдором и докладывает обо всем Гарри Поттеру – такое разве что во сне можно увидеть. Шпион из рыжего, как гоблин среди вейл. И не захочешь, а заметишь.

      Кроме того, неизвестно, позволит ли ему Дамблдор выйти из игры. О директоре вообще сложно сказать что-то наверняка. Вдруг вспомнит Джинни и решит, что Рон уже достаточно пережил, не надо на него давить. Тогда беседовать с Дамблдором будет Гермиона. Скорее всего. Ее роли в происходящем Гарри пока что не понимал. Да, она часто пропадает по вечерам, но пропадает наверняка в библиотеке. Да, она интересуется каждой случившейся со знаменитым однокурсником мелочью, порой достает советами, но все это можно списать на своеобразное проявление заботы. Не хочется подозревать всех и каждого, так и параноиком стать недолго.

      А еще директор может заглянуть в разум Уизли и прочитать их разговор. При этой мысли сердце Гарри тревожно ускоряло ритм. Дурак! Надо было сразу стереть ему память, а не играться в благородство и всепрощение. А теперь хоть к ментальному поединку с Дамблдором готовься. Он недостаточно искусен, чтобы победить, но достаточно силен, чтобы безвозвратно искалечить собственный разум. Еще неизвестно, что лучше: стать вечным пациентом Мунго или послушной марионеткой с потухшими глазами.

      Скоро стало ясно, что роскошь в виде отдельного купе ему не светит. Надвигающиеся перспективы казались все мрачнее и мрачнее. То ли сказывалось начинающееся взросление с традиционными резкими перепадами настроения и повышенной конфликтностью, то ли крестраж зашевелился. Но нет, химера свернулась в клубок и признаков беспокойства не проявляла. Искать знакомых не хотелось, и без того едва удалось проскользнуть мимо высматривавшей кого-то (Гарри даже догадывался, кого именно) Грейнджер, набросив на лицо паутину наваждения. Идти к незнакомым – всю дорогу придется увиливать от вопросов о Темном Лорде.

      Когда Гарри был близок к тому, чтобы запереться в тамбуре, сесть на сундук и излить Хедвиг душу, чья-то цепкая рука ухватила его за мантию и втащила в открытую дверь.

      – Привет. Как лето?

      Алиса почесывала развалившегося на сиденье кота. Кошмар, казалось, стал еще толще и пушистее. Он лениво скосил на гостя желтые глаза и благосклонно позволил сесть рядом. Напротив сидела, подобрав под себя ноги, незнакомая девочка. Пейзаж за окном интересовал ее больше, чем какой-то там Гарри Поттер.

      «О, девушки! Блондинки и сразу две! – настроение Криса резко улучшилось. – Пересядь к той, она симпатичнее».

      «Первый курс», – определил Гарри.

      Такое вот завуалированное «нет». Миниатюрной девочке с нездешним взглядом и мечтательной улыбкой нельзя было дать больше одиннадцати.

      – Да ничего, скучно только. Слушай, чем ты его кормишь? – он кивнул на кота.

      – Я кормлю?! Я его, если хочешь знать, спасаю от раннего инфаркта или что еще там ожирение вызывает. Это брат мой младший его постоянно пичкает.

      – Не бойся, он не может умереть от переедания, – вдруг зазвучал тихий, но удивительно чистый и мелодичный голос. – Он ведь наргл.

      – Кто-кто? – Гарри с сомнением оглядел Кошмара.

      Вроде кот как кот. Может, с примесью крови книззлов, они крупнее обычных кошек.

      – Ты хотела сказать, что он потомок книззлов, Луна? – засмеялась Алиса. – Да нет, он просто старый лентяй, только и всего. Мне его на День рождения подарили. Я первым делом бросила его в воду, а когда этот комок меха не стал вылезать, а спокойно продолжил смотреть свои кошачьи сны, сказала: «Мама, поздравляю, тебе продали дохлого кота». Кстати, Гарри, знакомься: это Луна Лавгуд с Когтеврана…

      «Ага, все-таки не первый курс, раз уже распределена!»

      – … очень своеобразная личность, абсолютно не зависящая от чужого мнения. Луна, это Гарри Поттер. Секретов в его лохматой голове гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

      Секретов? О чем это она? Внешне Гарри был совершенно спокоен, вежливая улыбка ни на миг не померкла. Хоть чему-то удалось научиться у Локонса. О Крисе Алиса знать не может – откуда бы?

      – Кто бы говорил о секретах, – он подарил слизеринке одну из самых милых своих улыбок.

      Алиса не замедлила ответить тем же. Подняла бровь, мол, хочешь что-то узнать – спрашивай. Игра в «кто кого переглядит и при этом сохранит невинный вид» продолжалась еще с полминуты.

      «Вот напишет Скитер еще пару статеек, и можно будет хоть бабочек на уроке у Снейпа ловить. Никто и внимания не обратит».

      «В том, чтобы быть живой легендой, несомненно, есть свои плюсы. Просто ими надо уметь воспользоваться. Как Дамблдор, например», – согласился Гарри.

      – Приятно познакомится, Луна, – обычная дань вежливости. Он и без того уже слишком долго игнорировал ее.

      – Не все кошки на самом деле кошки, и не все совы на самом деле совы, – отстраненно проговорила Луна.

      На Гарри она так и не взглянула. Большие серо-голубые глаза отмечали верхушки проносящихся за окном елей.

      – М-м-м, а моя Хедвиг – настоящая сова? – в шутку спросил Гарри.

      Как ни странно, но этот вопрос вызвал у когтевранки куда больший интерес, чем личность победителя Темного Лорда. Она с полминуты рассматривала Хедвиг, которая уже успела спрятать голову под крыло, а потом заметила:

      – Она похожа на настоящую. Если хочешь, я достану специальные очки и скажу точнее.

      – Нет, спасибо. Я тебе верю. Наверное, иногда совы – это просто совы, а коты – всего лишь коты.

      – И такое бывает, – иронии она словно и не заметила.

      «Хогвартс-Экспресс» плавно покачивался, держал курс на север. Погода за окном помрачнела, небо заложило тучами. Все реже появлялись поля и фермы. Луна отстраненно улыбалась, следя за темнеющими облаками. Алиса загадочно молчала, гладила Кошмара. Даже кот, щуря круглые желтые глаза, всем своим видом говорил «да, я самый что ни на есть наргл, и что с того?». Судя по всему, никто не нуждался в том, чтобы его развлекали разговором или внимательно слушали. Это радовало. О чем говорить с двумя девушками, Гарри представлял себе очень смутно. Разговоры о редких заклинаниях и прочитанных за лето книгах о щитовых чарах или стихийной магии им вряд ли понравятся. Но не рассказывать же, как он все лето подстригал кусты и готовил Дурслям обеды. Да и девушки одна другой чуднее. Вот что с ними делать?

      После полудня зарядил дождь, за окном проплывали расплывчатые очертания холмов. Они казались серо—сизыми и сливались с небом где-то далеко на горизонте. Луна самозабвенно выводила на стекле круги и спирали.

      В коридоре послышались шаги, дверь резко распахнулась.

      – Малфой? – Гарри повернул голову. – Меня ищешь?

      Дверь с силой захлопнулась. Судя по быстро удаляющемуся топоту, слизеринская троица заметно ускорила шаг.

      – Нет, не меня, – с непонятной тоской в голосе прокомментировал он.

      Алиса скривила губы, фыркнула, а затем не удержалась и засмеялась. Похоже, рассмешить ее было далеко не самым сложным делом.

      – Не знаю, что там у вас произошло, но последний месяц Малфой рассказывал сказки о Поттере – черном маге, который темными безлунными ночами ходит по школе с каким-то там ножом и приносит в жертву чистокровных.

      Отлично, тема для разговора нашлась. Когда нет иных точек соприкосновения, что еще обсуждать троим подросткам, как не школу?

      – Надо же, какой сюрприз, – Гарри ухмыльнулся. – А в нашей гостиной примерно то же самое рассказывают о Снейпе. Только ему, вампиру, даже нож не нужен.

      Дождь постепенно усилился, окна закрыл густой туман. Стемнело. Над багажными полками загорелись лампы. Стук колес смешивался с латынью и обрывками рецептов. Луна обхватила колени руками, светлые глаза мерцали. В обсуждение свойств зелий и ингредиентов она не вслушивалась.

      Поезд замедлил ход, снизу послышался густой металлический скрежет, ненадолго перекрывший свист ветра. Экспресс резко дернулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. На колени Гарри свалилась клетка с совой, Хедвиг пронзительно вскрикнула.

      – Ой! – он потер ушибленное колено и потянулся к упавшей на бок клетке. – Тише, Хедвиг, успокойся!

      Сова отчаянно клекотала, билась о прутья, выворачивая крылья. Будто могла взлететь вместе с клеткой, если б та была чуть просторнее. Лампы мигнули и погасли, все погрузилось в кромешную тьму. Хедвиг на мгновение замолчала, послышался прерывистый вздох – Луны? Алисы? – из коридора донеслись встревоженные голоса. Гарри наощупь открыл дверцу, чтобы птица не переломала маховые перья. По щеке хлопнуло жесткое крыло, очки слетели на пол. Гарри машинально шагнул назад, прикрывая лицо. Под ногой что-то хрустнуло.

      «Гхыр! Стекла!»

      – Accio очки!

      Глаза немного привыкли к темноте, квадрат окна выделялся размытым пятном. Гарри не видел, что именно сломалось, но очень надеялся, что стекла Лессера целы. Обычным репаро их не починить, а новые обойдутся в круглую сумму.

      – Гарри, осторожно! – голос Алисы срывался, звенел от напряжения. – Lumos! – ничего не произошло. – Черт, Lumos! Lumos!

      Ее отчаянные попытки наколдовать хотя бы немного света прервало тихое заклинание Луны:

      – Lumos!

      Огонек выхватил отстраненное лицо и тонкие пальцы девушки, осветил стоящую в дверном проеме фигуру. Стоило Гарри взглянуть на пришельца, как все изменилось.

      Холодно. Мерлин, как же холодно! Из глубины души тянет сосущей пустотой, дергает, пульсирует. Так странно, страшно и завораживающе. Но здесь – здесь тепло. Три густых, вкусных сгустка живой, искрящейся энергии. Ближайший – яркая, насыщенная зелень изумрудов, темные языки пламени, прохладный запах горных озер. Пригоршня снега, чертящая затейливые узоры на темном мраморе. И бьющая через край магия, обжигающе-горячая и вместе с тем струящаяся ледяной изморозью. Такая яркая, что остальные источники не нужны и не имеют значения.

      Желание согреться, слиться кружит пьянящим водоворотом. Скольжение – искорки чужой сути притягиваются к плащу и медленно гаснут. Становится чуть теплее. Тепло. Тепло! Не остановиться, не отвернуться, не уйти. Предвкушение… Темный огонь чуть подается вперед. Поцелуй. Тепло чужих губ. Снег и магия. Смутное разочарование – и болезненный удар колючего света. Ощущения сжимаются в тугой комок, путаются так опасно и неправильно, что стирается граница между я и не-я.

      Затем на голову обрушился внезапный удар, сознание Гарри на мгновение прояснилось. Ровно на мгновение до следующего удара.

      * * *

      Что-то теплое и шершавое ласково коснулось щеки.

      – Гарри, очнись. Пожалуйста, очнись, – послышался чуть хрипловатый голос.

      Гарри с трудом удалось разлепить веки. Перед глазами все плыло, никак не удавалось сфокусировать взгляд и понять, где он находится. Льющийся с потолка свет обливал склонившиеся над ним фигуры, сглаживал очертания, не давал ничего рассмотреть. Как будто Гарри и вправду давно уже не мог обходиться без очков. Он собирался спросить, откуда незнакомец знает его имя, но вовремя понял, что вопрос дурацкий. Кто не узнает Гарри Поттера, оказавшись с ним лицом к лицу? Судя по покачиванию и редким подрагиваниям сиденья при ускорении, а также по ритмичному лязгу колес, поезд все еще мчался в Хогвартс. Сейчас он, наверное, пересекал вересковые пустоши Шотландии.

      «Крис? Ты где?»

      – Что случилось?

      Голос звучал тихо, но разборчиво. Легкую слабость в расчет можно было бы не принимать, но вставать, пожалуй, пока не стоит. Иначе голова закружится.

      – Все прошло. Ты в безопасности, Гарри. Помнишь, что произошло? – тот же незнакомый мужской голос.

      – Нет.

      Да. Он помнил все. И это были самые странные его воспоминания. Яркие, четкие, но малопонятные. Словно сон, события которого кажутся логичными лишь до первых лучей солнца.

      «Как ты?» – наконец отозвался Крис. С ним, кажется, все было нормально.

      «В порядке».

      – Я профессор Ремус Люпин. Приятно познакомиться, Гарри. Съешь пока вот это.

      В ладонь Гарри опустилось что-то маленькое, мягкое. Кажется, после встречи с дементорами – а Гарри почти не сомневался, что встретился именно с дементором, – полагалось угощаться шоколадом. Он откусил немного от подтаявшей плитки. Действительно помогло: сладость обволокла гортань приятным теплом.

      – Я шел по коридору, успокаивал студентов, проверял, все ли дементоры покинули поезд. И увидел вспышку света, которая буквально вытолкнула существо из купе. Было похоже на Патронуса, но самого Патронуса я не разглядел. Твои попутчицы говорят, что ничего такого не было. Только самый обычный люмос. Но чары света никогда не прогнали бы…

      Гарри закрыл глаза на минуту, проморгался. Зрение прояснилось. Люпин оказался бледным, невзрачно-серым человеком в поношенной мантии. Потертые рукава лоснились, когда профессор водил над Гарри палочкой.

      «Ты создал Патронуса?»

      «Да. Когда смог выбраться».

      – Я даже не знаю, что такое Патронус, профессор. Ничего необычного не видел… кроме дементора, конечно. Но я не очень хорошо помню…

      – Он вошел в купе, и ты вдруг замер, а потом шагнул к нему, потянулся, как будто хотел обнять, – вмешалась Алиса. – Луна в последний момент успела схватить тебя за плечи и развернуть к себе.

      «И ты ее поцеловал».

      «Что? Ее?!»

      «Ее, ее. Я бы на твоем месте так не возмущался. Девочка ничего, когда молчит, конечно. Она тебе жизнь спасла. Ну, по крайней мере, рассудок».

      Гарри не возмущался, вовсе нет. Ну, почти. В принципе он не имел ничего против того, чтобы поцеловать девушку. Только это должно было произойти осознанно. То есть не с первой попавшейся под руку девчонкой со странными фантазиями и уж точно не в присутствии чудовища.

      «Вот что тебе стоило наколдовать Патронуса чуть раньше, а?» – вздохнул он.

      «Если бы ты меня не выбросил…»

      «Что-что? – перебил Гарри. – Что я сделал?»

      «Как увидел, кто в гости пришел, сперва отключился сам, а потом швырнул меня в подсознание. Я понимаю, что неосознанно, но ведь чуть не утопил! Хорошо хоть, я дорогу наверх знаю. Как выбрался, прогнал ту тварь. А вот от кого мы по голове получили, я, кажется, догадываюсь…»

      – И что потом? – затылок чуть саднил, но, не напомни Крис о полученном ударе, Гарри бы и внимания на это не обратил.

      – Прости, я так испугалась… Не знала, что сделать, чтобы ты не ушел туда с этим. Пришлось стукнуть тебя клеткой, – продолжила Алиса.

      Светлые волосы были наспех собраны в длинный хвост, топорщились на макушке. Клетка с Хедвиг стояла на столе, сова таращила на хозяина невинные желтые глаза, словно ничего на самом деле и не было. Луны в купе не оказалось. Возможно, ушла к своим. Почему-то Гарри это не понравилось. Она же не ходит по поезду и не рассказывает хихикающим подругам, как целовалась с ним, нет? Лучше бы ей этого не делать.

      – Ничего. Голова совсем не болит. Спасибо тебе.

      Спрашивать о Луне он не стал. Не хватало еще, чтобы кто-то подумал, будто она ему интересна.

      – Вам удивительно повезло, – Люпин развернул еще плитку шоколада, разделил ее между Гарри и Алисой. – Даже не знаю, что заставило дементора уйти. Таким чарам учат только на седьмом курсе. С вами точно никого больше не было?

      – Никого, – солгал Гарри.

      Жаль, что не удалось увидеть Патронус Криса. Может, попросить его устроить показательное выступление в Тайной комнате? И самому неплохо бы поучиться справляться с дементорами, вдруг в следующий раз снова захочется поцеловать кого-нибудь, а альтернативы рядом не окажется. Вот только почему Алиса притворяется, что не видела Патронуса? Неужто не заметила светящееся серебристо-белое животное в тесном полутемном купе? Бред. Все она видела, не могла не увидеть. Скорее всего, собирается использовать эту информацию в своих целях. Очень по-слизерински. И очень глупо. Ничто не мешает подправить ее воспоминания, если возникнет такая необходимость. Но что если Луна ушла, чтобы поместить воспоминания в Омут памяти? Тогда дело может оказаться немного сложней. Во-первых, если они и правда работают в паре, это сведет его с ума. Алиса Трикс плюс Луна Лавгуд. Безумие дикое и колдовское плюс сумасшествие милое и на первый взгляд безобидное, брр… Во-вторых, он уже сошел с ума, раз подозревает всех и каждого в заговоре против своей драгоценной персоны.

      – Твои очки, Гарри… – Алиса прервала его размышления, протянув ему очки.

      Гарри едва не зашипел. Ну разумеется, разве могло все окончиться благополучно? Оба стекла покрылись мелкой паутиной трещин, одна из дужек отлетела. Гарри торопливо сунул очки в карман, пока Люпину не пришло в голову починить их. Репаро на стекла Лессера не подействует, что, несомненно, удивит мага.