Текст книги "Гарри Поттер и Истинный Наследник (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Рон вздохнул.

– Еще и меч потеряли, – расстроился Шимус, – эх, будет нам от МакГонагалл на орехи…

Все трое тяжело вздохнули.

– …я-я-яли-и-и-и!.. Е-о-о-о оря-я-ядке-е-е!.. И-и-ите-е-е-е …е-етлу-у-у-у!.. – донеслось далекое эхо из дыры под потолком.

Затем в трубе зашуршало, и через несколько секунд сверху прямо на колени Рона упал многострадальный «Нимбус».

– Ну что – Рон, Шимус – вдвоем улетите? Я последним пойду.

– Ага, – сказал Шимус, – мы полетим тогда. Ну и метлу сбросим. И, Гарри, – возьми-ка это, – он протянул ему мантию отца и, в дополнение, драконью перчатку с болтающимся в ней ядовитым клыком, – на всякий случай.

– И это тоже возьми, – протянул ему остролистовую палочку Рон. – Она меня совсем не слушается, – пожаловался он удрученно, – даже «Люмос» не получается, не то что «Протего». Я пока палочкой Джинни попользуюсь, ее мне Невилл отдал.

– Ох, спасибо, – сказал Гарри, – и это… твоя палочка, ну, сломанная… Она сгорела там…

 – Да и ладно, – ответил Рон. – Зато Джинни вытащили. А мама мне теперь точно новую купит.

«Нимбус» вынес Гарри в тепло и свет уже почти родного туалета, и мальчик чуть не рухнул с метлы от истошного визга.

– Опять! Опять эти письма! Как это понимать, Гарри Джеймс Поттер?! Что такое ты сделал с моей палочкой, что это министерство снова шлет мне свои проклятые письма?! Отвечай, или я… Или я забрызгаю тебя всего!

– Эээ… Миртл. Ну… А ты дашь мне прочитать письмо? Чтобы понять, в чем все-таки дело?

– Конечно, дам! Потому что как иначе я смогу его прочитать? Ведь Миртл умерла! Миртл не может открыть конверт! И как Миртл может прочитать эти письма, если она всего лишь мертвая девочка?!

Гарри оглянулся. Рон и Шимус заглядывали в дверь из коридора, их взгляды были исполнены сочувствия. Гарри дернул головой, и обе физиономии скрылись.

Он подошел к подоконнику и вскрыл слегка подмокший конверт.

«Дорогая мисс Уоррен… – Ну, это понятно, – зафиксирован случай незаконного применения Вами чар Адского Огня…»

– Адского Огня? – ахнула Миртл. – Ты о чем думал, Гарри?! Ты…

– О мести, – Гарри маленько потряхивало, и ходить вокруг да около ему было трудновато, – я думал о мести, мисс Уоррен.

– О. Месть это хорошо! Как я мстила этой мерзкой Оливии Хорнби! А… А за кого ты мстил?

– За тебя, Миртл.

– Правда? – прошептала мертвая мисс Уоррен. – Ты… ты правда мстил за меня?!

– Угу. Ну, в смысле, не только за тебя, но и за тебя тоже. Во-первых, – быстро добавил он прежде, чем Миртл снова расплачется, – я спалил того василиска, который тебя убил. Вот этим самым Адским Огнем, про который тут написано, и именно из твоей палочки, между прочим!

– Ах, Гарри, ты такой душка! – всплеснула призрачными руками Миртл. – А во-вторых?!

– Ну и, во-вторых, подпалил задницу тому… эээ… мальчику, который вызвал этого василиска, помнишь, шипел который? К сожалению, убить его не удалось, потому что он, ну, не совсем живой, хотя и не мертвый, но…

– Ох… Ох, Гарри… Ты такой ми-илый… И… И ты ведь тоже сделал это моей палочкой? И Адским Огнем?! О, Гарри! За меня никто и никогда так не мстил. Я даже рада, что ты не умер и не поселился в моем туалете, представляешь?! – ее хвостики весело затряслись от смеха.

– Отлично представляю, мисс Уоррен!

– Но, Гарри, если ты все-таки умрешь когда-нибудь – мое предложение остается в силе, и мой туалет достаточно большой, чтобы, ну…

– Хорошо, – сказал Гарри, – но ты не обидишься, если вместо себя я отправлю сюда Тома? Ну, того самого мальчика, если, конечно, я... эээ… смогу сделать его совсем мертвым, а не как сейчас?

– Тома? Так это был Том? Том Реддл? Префект Слизерина?! Он недоумер, и это от него так воняло? О, отправь его сюда, Гарри. Пожалуйста, отправь его ко мне! Мерлин, какую веселую смерть я ему тут устрою! Оливия Хорнби будет счастлива, что так легко отделалась, когда узнает о том, что я сделаю с ним! Я… Я даже читала «Молот Ведьм», и даже второй том, когда была еще живая! О да, Гарри, я уже хочу его! Пожалуйста, Гарри!

– Приложу все силы, мисс Уоррен. И… пусть это будет нашим маленьким секретом? А то если они так мерзко поступили с тобой, когда ты всего-то легонько отомстила Оливии, то представляешь, что они…

– Ах, Гарри… Конечно, я все понимаю. Это же… Это же будет наша с тобой общая тайна?! – игриво шепнула она.

– Да, Миртл. И… Я надеюсь, что этих гадких писем больше не будет! – в его голове вертелась и вертелась та фраза из письма мадам Хмелкирк, которую он не успел процитировать Миртл из-за ее очередной истерики: «…в связи с произошедшим в результате противозаконного колдовства выжиганием Чар Контроля на Вашей палочке, настоятельно прошу явиться в Отдел Неправомерного Использования Магии для восстановления означенных чар…»

Ага, щазз.

Он поднял использовавшуюся в качестве валика форменную мантию – серьезного ущерба она не претерпела – прошептал на парселтанге «Закройс-с-ся», благо так и не спутавшуюся веревку близнецы смотали и бросили рядом с кабинками и ничто не загораживало проход. Посмотрел, как встает на место неработающий умывальник, и вошел в их с Гермионой секретную лабораторию. Там он сгрузил на ящики веревку, сумку Дина – мало ли что у него в ней хранится – и, на всякий случай, адресованное Миртл письмо из Министерства. Палочку мертвой девочки он сунул на законное место, под заколдованный бинт.

В коридоре кто-то закричал, послышались звуки падения двух тел. «Рон, Шимус…» – подумал Гарри и затаился.

– Где он?! – раздался снаружи грубый голос, Гарри узнал его, это был голос Маркуса Флинта.

– Нет нигде! – это был Пьюси, тоже состоящий в Дружине игрок команды Слизерина.

– В кабинках посмотри! – приказал Маркус.

Гарри присел и выставил палочку, но почти сразу же расслабился: единственным посвященным в тайну лаборатории после окаменения и Гермионы, и Пенни оставался он сам, так что… Ну да, Пьюси заглянул только в три кабинки напротив.

– Не нравится мне это, Маркус, – это был голос Хиггса, – вдруг он в этой своей Тайной Комнате? И появиться он может откуда угодно. Нападет со спины и…

– Уходим. Засядем перед дверью, в коридоре. Тогда он никуда не денется, он всего-то второкурсник, а нас шестеро. Достанем.

– Может, ну его? – неуверенно сказал Хиггс. – Не хотелось бы…

– Ты хочешь поссориться с Лордом Малфоем, Терри?

Хиггс хмыкнул. Пьюси засопел. Дверь в туалет скрипнула. Гарри прислушался. Вроде никого. Плохо. Против шестерых старшекурсников ему не выстоять. А ему позарез надо в Больничное Крыло. Хотя…

Он попытался вспомнить, что же тогда, на дуэли выкрикнул Малфой-младший. Не получалось, даже Гарри-Который-Все-Помнил не был уверен в некоторых деталях. Впрочем, кое-что могло бы помочь ему. Он тщательно припомнил колдовство, обостряющее память – в конце концов, его он видел целых три раза, и один из них он сам был под этими чарами…

– «МЕМЕНТО ОМНИУМ!» – кажется, получилось. Он закрыл глаза, прокручивая в памяти ту самую дуэль. Малфой… Волнистое движение палочкой… Черная змея…

Да. Это должно сработать.

– «СЕРПЕНСОРТИА МАКСИМА!» – в последнее мгновение перед глазами возник тот самый удав в туалете тети Петуньи, и он ничуть не удивился, открыв глаза и увидев старого знакомого, свернувшегося кольцами на ящике напротив него. Чары обострения памяти делали свое дело: он припомнил, что этот вид называется «Боа Констриктор», он видел фотографию точно такой же змеи в маггловской книжке. Вряд ли такая здоровенная рептилия удержится долго, но…

– Здравс-с-с-ствуйте, мис-с-стер конс-с-стриктор! – поздоровался он с удавом.

– Спас-с-с-сибо, что вытащ-щ-щ-щил, зс-с-смееус-с-ст! – если бы констриктор мог улыбаться, он улыбнулся бы. – Мерс-с-ские матрос-с-сы меня всеш-ш-ш-ше ис-с-с-словили! А до Брас-с-с-силии осталос-с-сь плыть вс-с-с-сего с-с-с-сутки!

– Нуш-ш-ш-шна помощ-щ-щь! – быстро сказал змеюке Гарри. – С-с-с-срочно. Надо ис-с-спугать шес-с-стерых с-с-слизеринцс-с-с-сев, там, с-с-с-снаружи.

– Хорош-ш-ш-шо. С-с-сделаеш-ш-шь меня пос-с-страш-ш-ш-шнее? – спросил констриктор.

– Конеш—ш-ш-ш-но. «ЭНГОРГИО!» – повторил он заклинание, которым увеличивала осколок очков Гермиона. Удав потолстел и удлинился, теперь он был не меньше восьми дюймов в толщину и с трудом умещался в лаборатории. До покойного василиска он, конечно, не дотягивал, но… вряд ли тому, кто увидит эту змеюку сейчас, придет в голову наколдовать на него элементарное «Фините»…

– То-то матрос-с-сы удивятс-с-с-ся, когда я вернус-с-с-ь! – довольно прошипел удав.

– Только убивать не с-с-с-стоит, – предостерег его Гарри, – и матрос-с-сов тоже. Ис-с-спугай и вс-с-с-се!

– Хорош-ш-шо, – с некоторым разочарованием прошипел констриктор, – я пополс-с-с-с!

Удав выскользнул за дверь кабинки, огляделся, никого не увидев. Гарри проследовал за ним.

– Они с-с-с-снаруш-ш-ши, – подсказал он рептилии, – с двух с-с-с-сторон! Ос-с-с-сторош-ш-шнее там!

Удав подполз к двери и рывком выхлестнуся в коридор. Раздались крики, несколько лучей скрестились над чешуйчатой спиной – засада ждала кого-то повыше ростом. Крики сменились воплями, затем раздался звук удирающих ног.

Гарри вышел в коридор. Рон и Шимус так и лежали без движения, а чуть поодаль валялся так же оглушенный Пьюси – наверное, ему в панике прилетело от своих же. Пахло мочой и, пожалуй, жидким поносом. Гарри попытался привести оглушенных в сознание «Энервейтом», но, видимо, «Ступефаи» от старшекурсников были помощнее, чем его собственный, примененный на Люциуса Малфоя, и из этой затеи ничего не вышло. Гарри решил, что придется оставить всех троих здесь.

– Это с-с-свои, – показал Гарри на Рона, Шимуса и, после недолгого раздумья, на Пьюси, – пос-с-с-сторожи их, пока можеш-ш-ь! А ес-с-сли тебя не выброс-с-сит обратно – полс-с-си к хиш-ш-шине с-с-снаружи, у лес-с-са, Хагрид вернетс-с-ся – реш-ш-шим, как тебя в твою Брас-с-силию пос-с-слать!

Удав кивнул и свернулся кольцами рядом с невезучей троицей, в задумчивости подперев голову кончиком хвоста.

Флинт ждал его за углом. Один. Все-таки он был храбрым парнем. Но глупым: благоприобретенное только что заикание не способствовало быстроте заклинаний, так что обезоружить его труда не составило.

– Не с-с-стоит, Маркус-с-с, – прошипел Гарри и поправился, перейдя на английский: – Не стоит этого делать, ага?

– З-з-змея, – прозаикался слизеринец. – З-здо-до-доровенная з-зм-змея – это т-ты? Т-ты и п-правда Н-наследник?

– Не-а, не я, – сказал Гарри, запуская палочку Флинта как можно дальше назад по коридору. – Наследник был, но сгорел. Эээ… опять сгорел в смысле, ну, как и в прошлом году, помнишь же слухи? А змея вам… ну, считай, что почудилась. Она скоро исчезнет, правда-правда. И… не надо на наших больше нападать, ну вот серьезно не с-с-стоит.

Он миновал вжавшегося в стену Флинта. Тот, если бы захотел, мог бы прыгнуть на него и заломать физически, чисто за счет вдвое большего веса, но почему-то не решился, хотя Гарри и приготовился уворачиваться.

Больше никто не потревожил Гарри до самого Больничного Крыла. Он постучался в дверь, и дверь, как ни странно, открылась. Школьная медиковедьма стояла ярдах в пяти от нее, скрестив руки, в свободной стойке, и Гарри мог бы поклясться, что палочка зажата у нее в ладони. Пожалуй, с ней он никак не справится. Да и не надо это.

– Эээ… Мадам Помфри, – сказал он, – там, рядом с туалетом этим, на втором этаже который, еще трое лежат, но они просто заступефаенные. Рон, Шимус и слизеринец один, Пьюси. Его свои же, случайно… Я их дотащить не мог, но… Как бы их?..

Поппи тяжело вздохнула.

– Этот день когда-нибудь кончится?! – спросила она в пространство.

– На самом деле, он уже кончился, мадам, – сказал Гарри. – Наследника-то мы остановили, в смысле, опять остановили, а василиска пришлось сжечь. Мы случайно, – добавил он. – То есть убили-то мы его нарочно, ну, он же напал на нас, а сожгли нечаянно уже, потом.

– Я боюсь, в следующий раз Вы нечаянно разнесете замок, мистер Поттер, – вздохнула ведьма. – По-хорошему, надо бы снова обследовать Вас, но благодаря всей этой истории свободных коек не осталось. А отдельная палата занята… Вы знаете, кем она занята.

– Так что с этими троими? – спросил Гарри. – Их бы забрать оттуда. А то как бы не случилось чего. Я там попросил удава их покараулить, но…

– Хм. Как я поняла, заклинания «Энервейт» Вы не знаете? – спросила Поппи.

– Теоретически знаю, а практически… практически сил не хватило. Можно я сбегаю и еще раз попробую?

– Я Вам сбегаю, – рассердилась медиковедьма, – и я Вам так попробую – до самых экзаменов сидеть не сможете. Вот что, – подумав, сказала она, – оставайтесь здесь, и за дверь – ни шагу. Поняли, мистер Поттер?

– Ага, – пробормотал Гарри уже в спину выходящей в коридор с палочкой наготове мадам Помфри, – не очень-то и хотелось, в общем-то…

Он прошел в палату. Джинни – все еще бледная, с закрытыми глазами, но дыхание есть… Дин Томас с победно задранной вверх рукой. Колин, словно все еще держащий в руках камеру… Пенни с тюбиком помады у закаменевших губ… Джастин с испугом на лице… Гермиона…

Она сжимала палочку в окаменевших пальцах так крепко, что даже мадам Помфри не смогла или не решилась вытащить ее. Левая рука, на отлете – видимо, отставленная для равновесия, напомнила Гарри балерину, которую он как-то видел по телевизору из-за плеча тети Петуньи. Вытянутый тоже по-балетному, почти в прямую линию с лодыжкой, подъем маленькой ступни говорил о том, что взгляд Короля Змей настиг ее в тот момент, когда она крутилась на одной ноге, уворачиваясь от проклятий Драко и Крэбба, которые сейчас лежали чуть дальше, в одном ряду с Добби. И если на лицах обоих пораженных тем же самым взглядом слизеринцев застыл ужас, то улыбка на лице Гермионы была торжествующей.

– Я все сделал, Гермиона, – Гарри опустился на колени и уткнулся лбом в покрывавшую окаменевшее тело девушки простыню. – Я все сделал как надо. Как ты говорила. И мы сорвали сделку, знаешь? Ты такая умная… ты все как по нотам рассчитала. И Тома я снова сжег, представляешь? И василиска. Это и вправду был василиск, как ты и думала.

Гермиона, разумеется, не ответила. Гарри уставился на отметины от когтей феникса в изголовье – ну да, именно на этой кровати они и говорили той самой ночью чуть меньше года назад…

– Я никогда бы не справился без тебя. Ну, просто я больше попным мозгом думаю, чем головным, ты права. А так чтобы логикой, просчитать этого Драко… И Малфоя, ну, старший который… На что-то попроще – да, я бы их развел, да и разводил, было дело. Знаешь, я даже Тома развел на поговорить, пока близнецы подбирались к Джинни. Но вот чтобы тот, кто надо, пришел куда надо и когда надо… Ты самая умная, я это точно знаю. И… Я больше никого не встречал, кто так вот храбро пошел бы, зная, что… – он всхлипнул. – Ведь насчет очков мы только догадывались! И… Это все снова ты.

Он погладил окаменевшее плечо девушки, но, устыдившись чего-то, отдернул руку.

– Снейп… Профессор Снейп, – поправил он себя, не в силах оторваться даже для того, чтобы вытереть набежавшие слезы, – сварит зелье. Ведь мандрагоры никто не продаст. Скоро вас оживят, всех вас. Даже если школу эвакуируют – мадам Помфри и профессор Спраут не дадут им… бросить вас. Но… я не знаю, что бы я сделал, если бы ты умерла. Наверное, я бы остался там, внизу, чтобы… Ну, ты понимаешь…

Гарри не знал, осмелится ли он сказать ей это в лицо тогда, когда она снова оживет. Ведь сейчас ее барабанные перепонки тоже окаменели, и вряд ли она могла слышать его исповедь.

– Рон, близнецы, да вообще все Уизли, Невилл, Дин… Даже Пенни… Я их всех люблю, и… мне бы тяжело было потерять кого-то из них. Но ты… Тебя я просто не могу потерять. Вот.

В коридоре послышались голоса, и Гарри вскочил, сжав рукоять палочки. Он полагал, что это вернулась мадам Помфри, но первым в Больничное Крыло вступил Дамблдор. Феникс на его плече чуть подрос.

– Здравствуй, Гарри, – поздоровался прямо с порога директор, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально, профессор, – ответил мальчик, – на этот раз нормально.

Он снял очки и вытер глаза рукавом мантии.

– Увы, Амелия, – обернулся Повелитель Памяти к мадам Боунс, вошедшей следом за ним. – Мне очень жаль, но как директор школы я не могу позволить тебе допрашивать учеников, по крайней мере пока не разберусь со всем этим сам. Дела Школы – это дела Школы, и Хартия тысяча семьсот восьмого года говорит об этом совершенно определенно, не говоря уже об Уставе Основателей.

– Ой, а Вы снова директор? – радостно воскликнул Наивный Гарри, пока Не Столь Наивный Гарри ловил взгляд мадам Боунс и слегка смеживал веки, подтверждая желание поговорить как-нибудь попозже. – Здорово как! Но как же… Они же Вас отстранили?

– Да, это было, – с этими словами Дамблдор повернулся к Гарри и благостно кивнул, – но, немного подумав и получив некую… новую информацию, одиннадцать из двенадцати членов Попечительского Совета поняли, что несколько… погорячились. Более того, – продолжил он, – некоторые из них утверждали, что были слегка… запуганы, когда принимали то самое не слишком взвешенное решение. Не так ли, Люциус?

Малфой, вошедший в Больничное Крыло вслед за Боунс и Помфри, не реагировал, его взгляд замер на искаженном ужасом лице сына.

– Люциус, – повторил ласково Дамблдор, – не стоит так уж переживать. Ведь никто не умер, несмотря на старания… некоторых персон. И поскольку ты проявил, хм, мудрость и отменил эту сделку по продаже мандрагор – изрядно, к слову, потеряв на этом… Я имею в виду – изрядно даже для тебя… Твой сын – как и все другие ученики – скоро, относительно скоро, будет в полном порядке. Не так ли?

Малфой заторможенно кивнул, не отрывая взгляда от окаменевшего Драко.

– А сейчас… О, разумеется, ты сможешь остаться здесь, с сыном, на какое-то время, естественно, под присмотром Поппи… Но, полагаю, прямо сейчас тебе лучше удалиться. Вскоре сюда прибудут Молли и Артур Уизли, и… я бы не стал недооценивать ни Артура, ни – особенно! – Молли. Она… может весьма неприятно удивить не только тебя, знаешь ли.

Малфой выглядел подавленным. Змеиная голова, снова увенчавшая его трость, смотрела на Гарри с опаской. Дамблдор продолжил:

– И я все равно хотел бы обсудить с тобой некоторые детали. И, надеюсь, ты не против присутствия на этой встрече мистера Поттера? Мне кажется, ему есть что рассказать нам. Нам обоим.

Малфой кивнул снова. Ему было не до возражений.

====== Тройной Слизеринский Покер ======

К удивлению Гарри, они пошли не наверх, в кабинет Дамблдора, а в подземелья, где устроил свой кабинет бывший Временный Директор. Впрочем, загадка разрешилась практически сразу: Дамблдор уверенным шагом прошествовал к полускрытому массивным столом высокому стулу, на котором раньше сидел Малфой, и уселся на него, отрезая блондина от расставленных на полках книг – тех самых, которые не успел свалить в свою сумку Гарри. Директор повел палочкой – и две просверленные Гарри дыры исчезли, к огорчению Любопытного Гарри, уже начавшего прикидывать, а является ли штаноненавистником сам Повелитель Памяти.

Дамблдор тем временем как-то весело или даже ехидно осмотрел книжные полки.

– Какие интересные раритеты можно случайно обнаружить в подземельях, – прищурившись, произнес он, – один другого темнее! Пожалуй, таким томам не место даже в Запретной Секции, и хорошо, что наша дорогая Амелия слишком занята, чтобы внимательно их изучить. Надеюсь, это не твои книги, Люциус?

Малфой изобразил вид оскорбленного воплощения невинности.

– Как ты мог подумать, Альбус! Малфои свято чтут законы и уж, разумеется, не стали бы держать в доме такую гадость!

– Я очень рад, что не ошибся в твоих высоких моральных качествах и, тем более, в твоем уме, Люциус. Не расстраивайся, я разберусь с ними, они больше никому не навредят.

Гарри подумал, что он, пожалуй, не станет изучать сваленные в их лаборатории тома, прежде чем убедится, что это хотя бы относительно безопасно. И уж разумеется, он удержит от этого мисс Грейнджер, хотя это будет потруднее, чем справиться с василиском, тем более что к Гермионе, скорее всего, присоединится и Пенни.

– Присаживайтесь, Лорд Малфой, мистер Поттер, – от улыбки Снова-Директора так и веяло радушием, когда он широким жестом указал на два стула для посетителей. Гарри понял, что таким образом Дамблдор еще и обозначил себя кем-то вроде судьи или арбитра. А значит, словесная дуэль с Малфоем предстоит именно ему. Ну, в конце концов, «что значит слуга по сравнению с господином», – вспомнил он слова Квиррелла в прошлом году.

Гарри сел и вдруг обнаружил, что его бедро, оказывается, адски болит. «Адреналин кончился», – подумал он.

– Что с тобой, мой мальчик?! – обеспокоился Дамблдор, но со своей стратегической позиции не сдвинулся ни на дюйм.

– Из двустволки зацепило, – поморщился Гарри, разглядывая кровавый потек на джинсовой ткани на правом бедре. – Мы василиска доослепляли, у него еще один глаз целый был, а я как раз через него перепрыгнул, только-только… – не то чтобы он хотел похвастаться, но Малфоя надо было поставить на место.

Дамблдор склонился прямо через стол и махнул палочкой. Маленький, в одну двенадцатую дюйма, свинцовый шарик вырвался из раны (ногу при этом пронзила острая боль) и лег на стол. Дамблдор взмахнул палочкой еще раз, и нога перестала болеть, да и кровь больше не текла.

– Признаться, маггловские пули раньше казались мне несколько крупнее, – сказал Дамблдор, рассматривая зацепившую Гарри дробинку. Третий взмах палочкой – и дробинка, и джинсы очистились от крови.

Гарри пожал плечами. Он совершенно не собирался просвещать Дамблдора, а тем более Малфоя, по поводу разницы между пулей и дробью, да и по поводу огнестрельного оружия вообще. Но что-то сказать было необходимо.

– Много ли глазу надо? – риторически спросил Гарри. – Там, у змей, вроде как пленочное веко должно быть, это Гермиона говорила. Но оно, наверное, не такое прочное, как шкура, и защищает плохо. А может быть, ему, чтобы посмотреть, ну, Взглядом посмотреть, это веко надо было обязательно поднять. В общем, у нас получилось, и мы его совсем ослепили. Только Дин окаменел. Нас же все-таки семеро было, – ответил он на недоуменные взгляды обоих волшебников, – а их-то только двое – Василиск и Том. Кстати, а Том и правда не любит, когда его так называют, сразу начинает кидаться всякой болючей гадостью. Он у Джинни палочку отобрал, ну и… И еще он бомб очень боится, маггловских. И не зря боится, в общем. Шимус его, ну, василиска, а не Тома, бомбой-то и взорвал. А потом он сгорел, василиск. И Том тоже, вместе с дневником его этим. Вообще сгорел, даже пепла не осталось. Это вроде как Адский Огонь был, – сделал он страшные глаза. – Рон так переживал, что тушу на зелья пустить нельзя, там же такая куча денег!

Глаза обоих волшебников были… немножко круглыми и, как показалась Гарри, слегка разочарованными.

– Что ж, мистер Поттер, – наконец продолжил Малфой, – это было… интересно. И… я надеюсь, Вы не слишком преувеличили? Возможно, Вы… переутомились, и… Вы не страдали галлюцинациями? Может быть, кошмары?

– Не-а, не преувеличил, ну ни капельки! – сказал Гарри. Вот кошмарами он действительно страдал, и было довольно несправедливо, что страдал ими он в одиночестве. Это надо было исправлять.

Он открыл сумку, надел перчатку из драконьей кожи, немного повозился в сумке и плюхнул на стол приблизительно двенадцатидюймовый клык. Древесина стола там, где клык коснулся ее острием, начала обугливаться.

– Вот, – сказал он, – этот зуб у василиска взрывом выбило. Мы хотели им дневник ткнуть, яд василиска – он же очень сильный, сами видите. Гермиона прочитала, что он любой артефакт уничтожит, если дырку им проковырять. Но дневник и так сгорел, а Том вместе с ним. Эээ… это же наш трофей, правда? Ну там же есть эти… обычаи и установления?

– Я полагаю, Люциус, – усмехнулся в бороду Дамблдор, – мы получили весьма… весомое доказательство. А теперь будет лучше, если мистер Поттер... эээ… уберет этот… трофей со стола. В соответствии с обычаями и установлениями. А то, если кто-то из нас… поранится, будет… не очень просто исцелить подобную рану.

Гарри снова засунул клык в старую перчатку и убрал ее в сумку. Ему показалось, что с облегчением вздохнул не только Малфой, но и сам Дамблдор. Только феникс Дамблдора смотрел на клык с каким-то (похоже, исследовательским) интересом.

– Ну что ж, – оторвал глаза от дымящегося пятна директор, – теперь, когда мы оценили... э-э-э… масштаб проблемы, пожалуй, следовало бы вернуться к ее истокам?

Гарри вздохнул и начал свой рассказ.

– Вы ничего не докажете, мистер Поттер. Ваше слово против моего – и, полагаю, реальность такова, что весомость наших слов несколько… различается.

Гарри посмотрел на Дамблдора. Тот оглаживал свою длинную седую бороду. Бубенчиков в ней, слава Богу, не было.

– Боюсь, что так, Гарри, – произнес Великий Волшебник. – К сожалению, слова Лорда Малфоя, подкрепленные некоторыми… аргументами, действительно будут восприняты чистокровными волшебниками, составляющими в Визенгамоте большинство, более… благосклонно, чем твои. Разве что ты сможешь предъявить что-либо кроме воспоминаний…

– О, я и не собираюсь ничего предъявлять, сэр, – решительно замотал головой Гарри. – Я всего-то хотел спросить кое о чем. Можно?

Дамблдор кивнул.

– Кто такой... эээ… Герпес? Там, внизу, Том называл его имя, говорил, что этот самый Герпес был прав, потому что у него получилось, и что, судя по рассказам… Ну, о том, что он узнал, когда в него писали… он этого самого Герпеса превзошел.

– Вот как, Люциус? – голос Дамблдора был благостен, но глаза сверкнули холодной сталью. – То есть, отдавая одиннадцатилетней девочке этот… предмет, ты уже знал, что это… то, что когда-то создал Герпий Мерзкий? Не думал, что…

– Нет, – тонко улыбнулся Малфой, – не знал. И вы не сможете доказать обратное. К счастью, Лорд снова не с нами, но даже если бы он мог свидетельствовать в суде, вряд ли его слова, слова действительно темного волшебника, были бы приняты во внимание. Я мог бы, разумеется… выдать семье девочки, скажем так, стипендию, поскольку инцидент произошел, когда должность директора замещал я… Скажем… Пятьсот галлеонов?

– Минимум тысяча, Люциус.

– Семьсот. И это мое последнее слово.

Дамблдор промолчал.

– И еще один вопрос, – прервал молчание Гарри. – Я тут написал письмо мадам Лонгботтом. Ну, бабушке Невилла. Она же тоже чистокровная и всех-всех знает, да?

Малфой нехотя кивнул. Глаза Дамблдора блеснули из-под очков.

– Ну… Она написала, – продолжил Гарри, – что не знает такой волшебной фамилии – Реддл. То есть…

– То есть мистер Том Орвол Реддл, более известный, как, – тут Дамблдор повторил тот самый трюк с буквами, – Лорд Волдеморт, – буквы погасли, – не является чистокровным волшебником. И более того – я могу лично подтвердить это, ведь я сам забрал его из маггловского приюта.

– А он и сам это говорил, – заметил Гарри, – профессору Диппету, ну, старому директору, так что можно его портрет спросить. Он и мне рассказывал, Том, а не Диппет, конечно. А еще этот Том маггловских бомб очень боялся, помните, я рассказывал, как он упал? Ну и мне он тоже писал, что жил довольно плохо, у магглов-то. Так что он действительно не чистокровный.

– Это… имеет значение? – Люциус все еще говорил аристократически-скучающим тоном, но его глаза под полуопущенными веками уже не были столь неподвижны.

– Для меня – нет, Лорд Малфой, сэр, – вежливо ответил Гарри, – но ведь если он не чистокровный – он ведь может и не знать всех этих обычаев? Ну, что свидетельства детей неважны. Или там портретов… Вдруг он не будет столь... эээ… привержен традициям? Ну вот представьте – если, скажем, он отдал кому-то вещь, в которой он спрятал себя. И эта вещь такая редкая, что только этот Мерзкий Герпес…

– Герпий, – поправил его Дамблдор, – Герпий Мерзкий. И, надо сказать, его второе имя и современники, и потомки считали полностью заслуженным…

– Ну, в общем, если только этот Герпий создал такую – она же, наверное, очень важная, ценная и дорогая?

Пальцы Малфоя на рукоятке вставленной в трость волшебной палочки побелели.

– А если Том снова вернется, ну, из другого дневника, например, или как в прошлом году с профессором Квирреллом… и узнает, что эта вещь вся, ну, сгорела… Из-за того, что ее Джинни отдали? Он ведь может очень сильно рассердиться, да? Ну совсем-совсем? Если бы он был чистокровным, то он, наверное, был бы, как этот… Визенгамот, и не стал бы Лорду Малфою чего-то плохого делать просто так, правда? Но ведь раз он не чистокровный, он может и не соблюдать традиций, а просто так рассердиться, без доказательств!

Малфой молчал.

– А вот еще что, – сказал Гарри, – Вы же там про сопляка говорили… Я понимаю, что доказательств нет. Ну, а если он даже без доказательств узнает, что его специально хотели оживить мальчиком? Ну да, большим мальчиком, но все-таки ребенком. Который будет прислушиваться к старшим. Например, к Вам, Лорд Малфой, сэр. Ну... эээ… Может быть, будет прислушиваться. А может и нет. Оно же по-всякому может быть, правда?

Оба взрослых за столом кивнули. Дамблдор – с виду благодушно, хотя и слегка обеспокоенно, а Малфой – с не такой уж и легкой тенью затравленности.

– И тогда, если бы он возродился сопляком, как Вы сказали… Тогда вся его память после шестнадцати лет, сколько ему было – она же пропала бы, правда? Если бы он возродился мальчиком?

Дамблдор задумался.

– Этот вопрос, про потерю памяти, недостаточно исследован, в связи с тем, что этот вид волшебства, скажем так, не очень распространен, по совершенно объективным причинам, но… Это вполне возможно.

– Ну вот. А одна пожилая леди, Вы ее знаете, сэр, – кивнул он Дамблдору, и тот напрягся. – Она как-то после одного Хэллоуина сказала мне, что ее память ей очень-очень дорога, потому что она сама, ну, в смысле, ее личность, или там душа, и есть ее собственная память. Это…. Это, наверное, слишком сложно?

– Ну почему же, Гарри, – Дамблдора, похоже, прошиб легкий пот, но его голос был спокоен, – я вполне согласен с этой… леди.

– Тогда… не забывайте об этом, сэр, хорошо? И… А что, если Том тоже так думает? И если считает, что его память и есть он, и вдруг обидится? Что его хотели, ну, памяти лишить? Ну, то есть убить его, совсем убить, хотя и частично? Я бы вот обиделся, за память, но я ведь тоже не чистокровный же! Я… непонятно говорю? – обеспокоенно спросил Гарри.

– Почему непонятно? Вполне понятно. Правда, Люциус?

Малфой сидел неподвижно. Его тонкие пальцы сжали змеиную голову на рукоятке палочки-трости. Голова опасливо косилась на Гарри изумрудным глазом.

– Ну вот, и он тоже вполне может обидеться. И рассердиться.