Текст книги "Гарри Поттер и Истинный Наследник (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Представляю, – сказал Гарри. – Не забыла? Меня-то от нее постоянно тошнит.

– Это потому, что ты мальчик. А я девочка. Точнее, наверное, девушка уже, ну, есть там разница.

Гарри промолчал. Сведения о том, чем девушка отличается от девочки у него были, но абстрактные и, возможно, неточные.

– И я подумала, – продолжила Гермиона, – что надо просто обратиться к книгам. Книги всегда помогали мне, всегда! И я начала читать, я даже его не слушала! И они помогли мне снова! В смысле, я тогда думала, что они мне помогли. Я полистала их немного, посмотрела на него, без очков уже. Мне он снова начал нравиться!!! Очень нравиться, даже скорее, не нравиться, а… И я решила, что это просто очки все портят. Пошла поговорить с тобой, и… и…

– Ну, я помню, что там было, – сказал Гарри. – Можешь не повторять.

Гермиону затрясло, она плакала, но как бы насухую, без слез.

– Держи, – Гарри протянул ей возвращенные Лавандой очки. – Носи теперь…

– Нет, – прохрипела Гермиона, – нет, Гарри. Я же… Я же сама отказалась от подарка. И даже в лицо тебе его бросила. И сказала, чтобы ты мне ничего не дарил и вообще забыл про девятнадцатое сентября!

– Ты не в себе была, – возразил Гарри.

– Это ничего не значит, – отрезала Гермиона. – Я не знаю, о чем вы там с мальчиками говорите, в вашей спальне, по вечерам, но… Девчонки рассказывали. Слова – они не просто так, у волшебников, а особенно у ведьм. Даже если они вот так сказаны. Я теперь просто не смогу принять ничего. Я тогда… Я тогда пожелала. В том самом смысле пожелала, в волшебном. И теперь, если приму от тебя подарок – все будет плохо. Не знаю, как, но будет.

– А это и не подарок, – возразил Гарри, – это просто... э-э-э… защитное снаряжение, вот. Считай, что я его тебе, ну, одолжил, на время.

– На какое такое время?

– На какое будет нужно. Смотри, это же у него что-то вроде комплекса, верно? Книги и улыбка. Улыбка – это ментальные чары, если серебро блокирует их так же, как и ле-ги-ли-менцию. А на книгах, я думаю, зелья были, раз уж тебя рвало этим… розовым.

– Угу, – Гермиона уткнулась лицом в его руки, – зелья. Но я про другое. Я об этом, другое которое, говорить не хочу, совсем не хочу. Там все очень стыдно и страшно. Но мне надо это сказать, понимаешь?

Гарри промолчал, лишь немного крепче прижал ее к себе.

– Потом… потом я подралась с Лавандой, на уроке. Я ее тоже ненавидела, я всех ненавидела, на кого он хоть как-то посмотрит. Я даже Реддла этого спрашивала. В смысле, его ежедневник. Ты знаешь, что он не только на арифмантику его заколдовал? Похоже он запихал туда все, что он знал и помнил. Он очень умным был.

– Я знаю, – сказал Гарри. – Я у него тоже спрашивал, почему Дамблдор попытался меня морально ударить. По поводу той самой пикси. Это же она была, а не он, пикси, в смысле, да еще и беременная. Он, Дамблдор, вызвал меня тогда и объяснил, где и почему я был неправ, – он вздохнул. – И я согласился. А когда я уходил уже, из кабинета, он и врезал. В смысле, сказал, что это была она, а не он, и что…

– Ужас какой, – сказала Гермиона и тут же быстро-быстро поправилась: – В смысле, ужас не то, что ты ее, а что он тебя вот так вот. И… ты спросил у дневника? И что он ответил?

– Что Дамблдор сам никогда никого не любил, хотя постоянно талдычил о том, какая великая сила любовь. Он всегда только манипулировал. И мне кажется, что…

– Что? – спросила Гермиона.

– Что этого Реддла, который зачаровал этот дневник, он тоже обидел как-то, так же, как и меня. И не раз. И, наверное, даже сам этого не заметил или не запомнил. А Реддл запомнил. И в дневник свой записал. Он вообще злопамятный, знаешь?

– Знаю. Он мне написал, когда я ему пожаловалась, что слабых не будут любить и уважать, что уважать можно только сильных, – Гермиона на мгновение затихла, а Гарри подумал, что где-то он уже слышал подобное. Девочка продолжила: – И поэтому мне надо стать сильной, вот. И я старалась. Я… у него, ну, у Локхарта, вроде как автограф взяла. А на самом деле это пропуск был. В библиотеку, в Запретную Секцию. Неограниченный пропуск. И он под ним подписался, представляешь?

– Представляю, – сказал Гарри. – Я думаю, он бы подписал даже железнодорожный справочник. Точнее, я знаю: он на самом деле что-то вроде справочника подписывал, но…

– Но это неважно. Я его обманула. Но я думала, что если он обратит на меня внимание, то я смогу… сделать его счастливым. То есть я это для его же собственного блага делала. И я там всяких книжек набрала… Там ужас просто. То есть это я сейчас думаю, что ужас. Приворотные зелья, наоборот – отворотные… Чары разные. И у меня получилось. Он меня снова вызвал! Правда, еще и Лаванду тоже. У нее ведь уже…

– Сиськи? – уточнил Гарри. – И попа?

– Ну да. И он на них пялился.

– Он даже на профессора Спраут пялился, не бери в голову, – сказал Гарри.

– А я не могла тогда. Не брать. Даже если… И… Мы сцепились, Невилл нас растащил… Он очень сильный, Невилл… А потом я получила отработку. И я… я прямо там… – ее снова затрясло.

– Я как будто полетела, я пола под ногами не чувствовала, вот! Я душ по часу занимала! – Гарри знал, для чего мальчики постарше используют душ. Драммонда МакЛаггена старшекурсники даже побили как-то раз, было за что. Но неужели девочки тоже?! – И в постели, по вечерам, и ночью тоже, я мечтала. Как…

Она замолчала.

– Я мечтала, как я прихожу на отработку, – теперь она говорила короткими рублеными фразами. – Как он замечает, какая я умная и ответственная. Как я люблю его!!! И… Он меня обнимает. И начинает трогать. По-всякому. А потом…

Гарри никогда еще не чувствовал себя так неловко.

– А потом все, что положено, – резко отрубила Гермиона. – В смысле, в мечтах этих было все, что положено. И я поняла, что больше не могу ждать. Я подошла к Лаванде. Я извинилась, хотя и продолжала ее ненавидеть. Я обещала, что буду делать за нее задания по Истории Магии до самого Рождества, лишь бы попасть к нему на отработку поскорее. И она согласилась. А я подумала, что она дура. Я купила зелья у старших девочек, на последние деньги. Не приворотные, а чтобы красивее быть. Я целый час готовилась. И пошла. Я на полчаса раньше пришла. И тут…

Она поерзала, устраиваясь поудобнее.

– И я увидела, как из класса вылетает эта Пенни. Вся растрепанная. И блузка расстегнута почти до пупа. Я взбесилась, а она меня даже не заметила. Я уже палочку достала, чтобы ее в спину проклясть, но вдруг услышала голоса. Там, внутри. Один голос был его, а другой… профессора Флитвика.

– Я к нему заходил, – пояснил Гарри, – к Флитвику. Ну, рассказать про свои подозрения.

– Ну да. Профессор Флитвик что-то ему выговаривал. А он… знаешь, что он ответил?

– Нет, конечно, – ответил Гарри, радуясь, что они соскочили-таки с неудобной темы, – расскажи!

– Он говорил… «Знаете, коллега»… Причем это вот «коллега» – это было так издевательски… «Когда я учился у Вас, мы всегда восхищались Вашими познаниями в… некой области зельеварения. И всегда старались брать с Вас пример. Вы же были нашим кумиром! Ваши знания и умения в общении с ведьмами всегда нас восхищали», вот!

– Ни фига ж себе, – выдохнул Гарри. – Вот и обращайся к таким… Тут вообще хоть один нормальный преподаватель есть?!

– Профессор Флитвик как раз нормальный, – успокоила его Гермиона. – Он так зло ему, ну, Локхарту, говорит: «А Вы не думаете, что Основатели не случайно наложили на Замок некие чары? Им, знаете ли, не нужны были малолетние мамочки среди студенток. Одно дело тесно общаться со взрослыми ведьмами, как делают все порядочные волшебники, а другое… И если Вы не хотите испытать чары Хельги, – ну, я думаю, это была Хельга Хаффлпафф, я про нее в Истории Хогвартса читала, – в общем, если вы не хотите испытать ее чары на себе, то поумерьте Ваш темперамент, коллега!»

– А Локхарт что?

– Он сказал, что чары, а равно законы и обычаи, защищают только несовершеннолетних студенток. А совершеннолетние считаются уже достаточно самостоятельными. И что он, как и сам Флитвик, тоже не заинтересован в скандалах и разбирательствах. «Не так ли, коллега?!» – язвительно процитировала она и продолжила: – И тут Флитвик начал говорить… Ты знаешь, я не думала, что можно пищать так угрожающе, – она нервно хихикнула. – Я даже в нишу спряталась.

– Понимаю тебя, – сказал Гарри. – Я бы тоже смылся куда подальше. Злой Флитвик – это не для слабых нервов.

– Я ведь там снова мечтать начала, в нише, – безжалостно сказала Гермиона. – А потом, когда профессор Флитвик ушел… Меня чуть не зашибло, такая сердитая магия от него шла… Потом я выбралась из ниши и постучалась в дверь. И сказала, что я прибыла на отработку. И… И…

– И что?

– Он на меня посмотрел, раздосадовано так, у меня аж сердце в пятки упало. И посадил свои письма к поклонницам подписывать. Я их два часа подписывала, у меня рука затекла даже. И я каждую из них, из этих поклонниц, ненавидела! Каждую! А он все ходил за спиной и что-то бормотал. А на меня опять ноль внимания. Ни чары, ни косметика – ничего не помогало!

– Ну и здорово.

– Это я сейчас так думаю, – пробурчала Гермиона, – а тогда… Тогда я… Ладно, хватит о… физиологии, хорошо?

– Хорошо, – сказал он, – но ведь этим все не кончилось?

– Нет, конечно, – возмущенно фыркнула Гермиона. – Иначе я до сих пор пускала бы слюни и… В общем, слюни пускала бы. А потом, – продолжила она, – ему, наверное, просто надоело ходить туда-сюда. Он мне руку на плечо положил, я аж растаяла вся…

– Как свечка, – поддел ее Гарри.

– Именно. Но ничего смешного в этом нет. Точнее, не было. Мне стало очень хорошо, вот в чем ужас-то. Но и он мне говорит: «Полагаю, вам пора отдохнуть, мисс Грейнджер! Не желаете ли чаю?»

– И ты…

– Конечно же, я желала, и еще как! Я даже подумала, как было бы хорошо, если бы это был не простой чай!

– Почему? – ошарашенно спросил Гарри. – Ведь там… там же могли быть…

– Ну… понимаешь… Меня же воспитывали как хорошую девочку. Высокие чувства, романтика, все вот это… Ну и где-то там внутри меня что-то все же протестовало. А если бы я приняла зелье… есть такие, они ну… В общем, они снимают все возражения против… Я же говорю, ужас! – она уткнулась лицом в коленки, а подбородком – в руки Гарри.

Гарри сжал зубы. Да, Снейп действительно подождет.

– Ну вот… Он налил чай. И вроде как обычный, безо всяких… Хотя… В общем, он усадил меня за столик, а я такая дура, глазами хлопаю, улыбаюсь… А он начал меня хвалить. Как я ловко с пикси управилась. Как будто все мечты сами исполнились, еще немного – и я сама блузку начала бы расстегивать. Ну, сказала бы, что жарко. А он… Он вдруг спросил, хорошо ли я знаю Гарри Поттера. Тебя в смысле.

– А ты что ответила?

– Я ответила, что хорошо. И тогда он… тогда он спросил. Почему ты такой жестокий. В смысле, почему ты того… ту… Короче почему ты так решительно разнес пикси. Я сказала, что у тебя было трудное детство и… И когда я уже почти сказала про… Про учителя, адвоката и полицейского… меня начало рвать. И да. Его мантия пострадала.

– Ну хоть что-то хорошее.

– И письма его я тоже заблевала, – с удовлетворением сказала Гермиона. – Не все, но весьма значительную часть!

– Это была воистину страшная месть! – сказал Гарри.

– Хорошо тебе шутить, – обиделась Гермиона. – Хотя чего это я… Ясно же, что тебе тоже плохо.

– Было плохо, – поправил ее Гарри, – а сейчас я очень рад, что ты…

– Нет. Не я. Это снова ты, – Гермиона вывернулась из его рук и повернулась лицом к нему. Сейчас она стояла на коленях, ее глаза еле заметно мерцали во тьме. – Ты опять меня спас. И снова на Хэллоуин. Если бы не та клятва…

– Можно подумать, что клятву эту я за тебя давал, – возразил ей Гарри. Теперь он держал ее за руки. – Сама ты себя спасла. Сама.

– Может быть, – вздохнула Гермиона, – но все равно это связано именно с тобой.

– Ну, так уж получилось, – сказал Гарри, – но что теперь?

– Теперь надо подумать, – сказала Гермиона. – Книжки… Книжки я, наверное, сожгу. Никому не хочу их отдавать.

– Рону отдай «Мясорубку» и «Оборотней». Я его экземпляры профессору Флитвику отнес, на изучение. Он, наверное, потому и пришел, Флитвик-то. А на Рона они не подействуют, они же только на женщин так… А остальные и правда лучше сжечь. Сходи к Хагриду, у него камин здоровый. Все равно, готов спорить, ты их наизусть выучила и сможешь сдать этот дурацкий тест прямо по памяти.

– Я надеюсь, Гарри Джеймс Поттер, что и в… прочих вопросах ты будешь действовать так же логично и рассудительно, – строго посмотрела на него Гермиона, – потому что мне бы не хотелось носить тебе передачи в Азкабан.

– А я надеюсь, что ты будешь носить очки. Тем более, что даже Лаванда утверждает, что они очень тебе идут.

– Договорились, – сказала она, – ты не делаешь ничего непродуманного, а я ношу твои – заметь, твои! – очки. И кстати… Как ты меня нашел? Ты же не знал, что мы поменялись?

– Лаванда сказала, – пожал плечами Гарри. – Она заволновалась, что с тобой может что-то случиться. Она видела, что ты… Что ты читаешь книжки раз в пять больше, чем она или другие девчонки, – вывернулся он из неудобной ситуации, – ну и… Короче, мы пошли с ней к кабинету, она туда заглянула, кстати, в этих же очках, чтобы не попасть под улыбку. Ну и мы поняли, что там тебя нет, а дальше все было ясно. И где тебя искать – тоже.

– Пожалуй, я должна делать ей Историю Магии не до каникул, а до конца года, – пробормотала мисс Грейнджер, – и надо что-нибудь подарить ей на Рождество.

– Подари ей пачку маггловских модных журналов, – предложил Гарри, – наверняка у вас дома есть. А то эти ведьмы из волшебных семей жуть какие старомодные.

Взгляд мисс Грейнджер был… странным.

– Наверное, я так и сделаю, – сказала она.

Гермиона снова пристроилась в объятиях Гарри, прижавшись спиной к его груди.

– Пенни, – внезапно сказала она.

– Что Пенни? – удивленно спросил Гарри.

– Когда у нее День Рождения?

– Семнадцатого января, – ответил Гарри.

– Смотри-ка, ты и это, оказывается, знаешь, – Гарри дернулся, ему не хотелось рассказывать про ориентировки Бутройда, ведь в одной из них были данные и по самой Гермионе, но та продолжила: – Значит, нам надо успеть составить наш план до конца Рождественских Каникул.

– Э-э-э?!

– Дубина, – вздохнула мисс Грейнджер. – Замок, точнее колдовство Хельги Хаффлпафф, защищает только несовершеннолетних волшебниц, так?

– Ну.

– Вот тебе и «ну». Твоя Пенни сейчас на каком курсе?

– На шестом. И вовсе она не моя. Она с Перси Уизли гуляет… Гуляла.

– А ты на нее смотришь, вот. И знаешь, когда у нее День Рождения. Значит, она хоть немножечко, но твоя. И если она на шестом, то…

– То с семнадцатого января…

– …С семнадцатого января, когда она станет совершеннолетней, он, ну-ты-понял-кто, сможет сделать с ней все, что захочет. И… она читает если и меньше меня, то совсем ненамного. И она вообще шальная, может, такая же, как я… была… А может быть, и больше.

– А что ты за нее так вписываешься? – удивился Гарри. – Ты ж ее ненавидишь?

– Ненавидела, – вздохнула Гермиона, – когда не в себе была. А теперь мы, получается, сестры по несчастью.

– Логично, – согласился Гарри. – Наверное, я поговорю с Флитвиком. И с Перси тоже.

– С Флитвиком ты уже говорил, – возразила Гермиона, – и что? Нет, он, конечно, помог, но… Но я бы на него не рассчитывала. Такое впечатление, что Локхарт его шантажировал, знаешь? А Перси… Ты серьезно думаешь, что Перси Префект Уизли рискнет своим значком и пойдет на конфликт с профессором?!

– Я бы рискнул, – сказал Гарри.

– Вот поэтому я и думаю, что мне с тобой повезло, – прижалась щекой к его руке Гермиона, – хотя и Пенни тоже, немного.

– Вот это точно шантаж, – буркнул Гарри, – с твоей стороны. Но ты права. Буду думать. Как считаешь, – спросил он, – если там, в книгах, зелье… Нейтрализатор поможет? Тот самый, которым ты поила меня в прошлом году, в поезде?

– Там какой-то нестандарт, – задумчиво сказала девочка, – иначе это зелье уже давно обнаружили бы. Но возможно… Не знаю. Думать надо. Хорошо, что время еще есть.

– Ага, – сказал Гарри. – И со своим зельем, из журнала того, я тоже вроде успеваю, до тех же каникул. Ну что, пойдем? Надо поспать, хотя бы немного.

– Давай здесь поспим, – жалобно попросила девочка. – Я… Я просто боюсь возвращаться в спальню сейчас. Еще спрашивать начнут…

– А утром не начнут, что ли?

– Утром, если спросят, я скажу, что мы с тобой были. Это лучше, чем…

– Спасибо, – с улыбкой сказал Гарри. – Тем более, что я маленький… и мелкий. И я тебя не скомпрометирую.

– Главное, мантию не сбросить ночью, – сказала Гермиона, укладываясь на подушки, с краю, – а то и правда застукают. И скомпрометируют еще на пару недель отработок. Эээ… Ты же не брыкаешься, как я помню?

– Вроде нет, – сказал Гарри. – Но тебе виднее. Я ж дрых тогда. А ты раньше меня проснулась и сбежала. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Гарри, – сказала девочка. И отрубилась.

====== Бладжер Для Ловца ======

Седьмого ноября Гермиона одолжила Лаванде Браун свои очки (точнее, очки, которые ей выдал Гарри), специально на отработку. В шесть вечера они встретили Лаванду на выходе из кабинета ЗОТИ.

– Ну что? – спросила Гермиона.

– Все хорошо, – ответила блондинка. – Он настоящий джентльмен. Всего один раз за плечи обнял. Ну и по ноге погладил. Но всего один раз.

– СКОТИНА! – хором сказали Гермиона и Гарри.

– Ну, я же сама не возражала, – пожала плечами Лаванда.

– Как?! – охнула Гермиона.

– Ну, мне же интересно было, – возмутилась Лаванда, – как это бывает. И я знала, что сверх того он ничего не сделает.

– Почему? Почему ты так уверена? – нервно спросила Гермиона.

– Во-первых, он трусишка, – сказала Лаванда, – это же видно! Он, когда мою ногу погладил, потом на пять футов отскочил, – она хихикнула. – А во-вторых, если бы я рассказала об этом маме, она бы… есть такое заклинание, – пояснила она, – его только женщины знают. Ты знаешь, Гарри, почему маггловские мужчины всегда сжигали ведьму, ну, после-того-как?

– Н-нет, – уши Гарри покраснели.

– Потому что это заклинание… Оно чисто наше, женское… Оно очень неприятное. И безумно старое. И в книжках его тоже не найдешь. Я тебе потом про него расскажу, – шепнула она на ушко Гермионе. – Ведь девушки должны помогать друг другу!

Гермиона кивнула.

– Если с ведьмой сделают что-то, ну, против ее воли… То она может потом сказать это заклинание на того, кто это-самое. И после этого он тоже будет писять сидя, вот. А за несовершеннолетних ведьмочек это могут сделать мамы или другие близкие родственницы. Но без этого-самого, не обязательно, ну, туда, там по-всякому считается… оно не сработает, или сработает так, что плохо будет ведьме.

– Хм, – сказал Гарри, – а если ведьма – или ведьмочка – забудет про это-самое? Я знаю, что Локхарт совершенно точно умеет стирать память.

– Тогда он все равно будет писять сидя, но уже в Азкабане, – безмятежно произнесла Лаванда. – Если, конечно, его не убьют сразу, только уже не мама, а папа или братья. И их оправдают. Согласно традициям. Понимаешь, даже если память нельзя восстановить, можно обнаружить, что ее стирали. А мамы всегда говорят с дочками после того, как они возвращаются из школы. И если обнаружат что-то странное – всегда обращаются в Мунго, в больницу. А там даже если и не вернут память, то все равно много до чего докопаются. Так что это очень опасно – и приставать против воли, и память тереть. А он трусишка. Но очень милый трусишка. Пока не улыбается.

Навстречу им, с цокотом каблуков по камням пола, пробежала Пенни Клируотер: префект Рэйвенкло торопилась на отработку.

– Я тоже хочу такие шпильки, когда вырасту, – вздохнула Лаванда, – это же маггловские? А Пенни жаль.

– Почему? – Гермиона выглядела обеспокоенной. – Потому что она этого заклинания не знает?

– Заклинание бы ей не помогло, – объяснила Лаванда. – Она ведь сама хочет, пусть даже и из-за… всякого. А жаль именно потому, что она сама, ну, не против… А там профессор Флитвик сидит, – она хихикнула. – Он через камин пришел, за минуту до окончания моей отработки. И, судя по всему, намерен провести, как он сказал, «с коллегой», всю отработку Пенни. Так что ей ничего не светит. Ну разве что милашка Гилли на нее как следует посмотрит. В одежде посмотрит, – на всякий случай уточнила она.

В день первого матча по квиддичу – Гриффиндора со Слизерином – небо заволокло тучами и, казалось, вот-вот разразится гроза. Шимус, Дин и Невилл подошли к раздевалке пожелать Гарри удачи.

– Хагрид нас всех завтра к себе зовет, – сказал Невилл.

– Мы там с парнями вчера и сегодня его старый самогонный аппарат переделывали, – объяснил Дин Томас, – под этот самый гной, что Невилл подогнал. Джинни помогала еще, она у тебя здорово научилась всяким хитростям. С трубками этими. Несколько дней возились.

– А Хагрид не возражает?

– Нет, конечно, у него же тоже мотоцикл есть. И кстати. Мы канистру подвесили на краю леса, с Роном вместе сбегали.

– И что?

– «Фордик» вокруг нее не меньше часа крутился. Ночью, правда. Там все следами покрыто, от шин. А добраться до бензина не мог: у него же рук нет, совсем!

– Ну так это здорово. Значит, надо в выходные рядом с ней посидеть, если он проголодался – то разрешит ему залить. Только осторожно надо, постепенно, чтобы не испугать. И пусть лучше это Рон будет, к Рону он привык больше всех.

– Ага, Хагрид так же говорит. Ладно, Гарри, там вас уже зовут. Удачи!

Гарри вернулся к игрокам.

– Команда! – пафосно сказал Оливер Вуд. – Сегодня мы должны показать, что в квиддич играют не метлы, а игроки. Да, они быстрее, но мы тренировались больше, в любую погоду…

– Мне кажется, я до сих пор мокрый, – пробурчал Джордж.

– …У нас лучший ловец за всю историю…

– Мы будем рядом, Гарри, – положил мальчику руку на плечо Фред.

– И наши охотницы – лучшие в Хогвартсе, а может быть, и во всей Британии! – Анжелина, Алисия и Кэти хором хихикнули и улыбнулись.

Стадион встретил их ревом (со стороны трибун Гриффиндора) и свистом (со стороны слизеринцев), Рэйвенкло и Хаффлпафф просто одобрительно пошумели обеим командам. Гарри пригляделся: «Нимбусы-2001» были только у Хиггса и звена охотников. Вратарь Блетчли и загонщики летали на старых метлах. Видимо, диверсия Фреда и Джорджа, хоть и не достигла цели полностью, возымела какое-то действие.

Вуд и Флинт встретились в центре поля и не меньше минуты жали друг другу руки, пытаясь передавить пальцы соперника.

– По свистку! – крикнула мадам Хуч. – Три, два, один!

Четырнадцать человек взмыли в воздух; игра началась.

Гарри с трудом увернулся от летящего в него бладжера и заметил, как Драко Малфой вскочил на самый верх трибуны и поднес палочку к горлу:

– Эй, шрамоголовый, тебе конец! – закричал он так громко, что перебил весь шум от трибун.

Гарри не ответил: его снова атаковал бладжер, вроде бы тот же самый, – и пришлось резко уходить вверх, помогая себе «этим» на полную катушку.

Мяч устремился за ним, его перехватил Джордж, сильным ударом биты на пролете отправив его в сторону Пьюси, но бладжер круто сломал траекторию и снова устремился вслед за Гарри.

– Что происходит? – крикнул Фред. – Бладжеры должны выбивать как можно больше игроков, а не гоняться за кем-то одним! – и он снова отбил теперь уже точно тот же самый бладжер, который снова не долетел до Флинта, остановившись и устремившись вслед за Гарри.

– Так, парни, оставили меня! – закричал Гарри. – Прикрывайте девчонок, я знаю, что делать!

– Пятьдесят – ноль! – кричал из кабинки комментатора Ли Джордан. – Слизерин уходит в отрыв!

«Метлы и бладжер, – колотилась в голове Гарри мысль, – метлы и бладжер!»

Возможно, слизеринцы раскрыли каверзу и сделали свой ход? Значит, протестовать бесполезно!

Он прибавил скорость и с разгону ввалился в самую гущу схватки. Бладжер летел вслед за ним, и Гарри, пользуясь азартом, злостью и, чего уж греха таить, испугом, дернул себя «этим» в сторону перед самым носом Флинта.

– Маркусу Флинту снова не повезло! – закричал Джордан. – Не часто встречаешься с бладжером лицом к лицу, точнее прямо в лицо! Пятьдесят – десять, воспользовавшись тем, что капитан соперников выбит из игры, великолепная Анжелина Джонсон сокращает разрыв!

– Гарри, – крикнул ему Вуд, когда мальчик пролетал рядом со своим воротами, – тайм-аут?

– Нет! – крикнул он, сделав бочку вокруг рукоятки метлы; настойчиво гнавшийся за ним бладжер пролетел вперед и, не успев затормозить, стукнул по локтю Грэхэма Монтегю, уже приготовившегося атаковать кольца Гриффиндора.

– Что происходит?! – кричал Ли Джордан. – Один из бладжеров явно преследует ловца Гриффиндора! Впрочем, Гарри Поттеру не привыкать к странностям, вспомните прошлый год!

Гарри обернулся: бладжер, только что сорвавший атаку Монтегю, следовал за ним, как привязанный, с диким свистом и вроде как шипением или шкворчанием. «Как бекон на сковородке у Дурслей», – подумал он.

– Тебе конец, шрамоголовый! – продолжал все так же слишком громко орать Малфой.

Снитч все еще не появлялся, и Гарри на максимальной скорости прошел через ряды охотников Слизерина еще разок. На этот раз применить «это» получилось еще легче – он отпрянул вниз и в сторону прямо перед Пьюси. Тот, наученный опытом товарищей по команде, дернулся вверх, и все еще преследовавший Гарри бладжер ударил не в него, а прямо в прутья его метлы.

– Тайм-аут! – закричала мадам Хуч. – Команда Слизерина взяла тайм-аут!

– Флинт оглушен, у Монтегю проблемы с локтем, а Пьюси потерял половину прутьев. Счет пятьдесят – тридцать, молодец, Гарри! – сказал Вуд. – Никогда бы не подумал…

– Что делаем с этим чокнутым бладжером? – спросил Фред. – Он носится за Гарри, как приклеенный!

– Ничего, – сказал Гарри, – если тебе роют яму…

– Сделай из нее колодец! – подхватил идею Джордж. – Считаем, что у нас три загонщика!

– Ты только снитч не упусти, – обеспокоилась Алисия, – а мы уж… Если против нас всего один бладжер, а против них три, считая тот, который ты на них натравливаешь, ну и самого тебя, им никакие метлы не помогут!

Спустя десять минут после возобновления игры счет уже был равным. Тройка охотников Слизерина была полностью дезорганизована: Монтегю прилетело еще раз, по другой руке, метла Пьюси дрожала и развивала только половинную скорость, а Флинт, видимо, страдавший от последствий удара по лицу, впилился в землю и теперь мотал головой, с трудом держась в десяти футах от намокшего газона. Гарри один раз тоже досталось, преследовавший его бладжер все-таки догнал его, но угодил в затылок по касательной, так что головной мозг был в порядке. А по попе ему пока не прилетало. Значительно больше проблем доставляли очки, точнее, капли дождя на них.

– Шестьдесят-пятьдесят! – кричал Ли Джордан. – Кэти Белл выводит Гриффиндор вперед! Снитч! Ловцы заметили снитч! Какая игра!

Снитч порхал около трибун Слизерина. Метла Хиггса была быстрее, а в горизонтальном полете Гарри не мог использовать «это». «Мог! – заорал попный мозг. – В смысле, можешь! Ты же уже делал это, когда уворачивался!»

– Бладжер, Гарри! – это кричала Алисия, но обернуться Гарри не мог. Сзади, как и на протяжении всего матча, свистело и шкворчало, все громче и громче, все ближе и ближе, и Гарри испугался – качественно, из всех сил. «Это» сработало: он рывком обошел Хиггса и взмыл вверх, сжимая в руке золотой мячик.

– А-а-а-а-а! – бладжер, как и несколько раз до этого, не успел среагировать на резкий маневр, и теперь он летел прямо в сторону слизеринских трибун. Он уже тормозил, пытаясь снова развернуться на Гарри, но Малфой, стоявший с палочкой у горла на самом верху трибуны, пошатнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

Гарри сунул снитч в рот («Не в первый раз!» – прокомментировал Ехидный Гарри), замкнул мертвую петлю и ринулся вперед. Он разминулся с черным ядром, снова дернувшись в сторону, и успел поймать уже падающего за трибуны блондинчика за шиворот мантии и потянуть вверх, замедляя падение, когда чертов бладжер еще раз развернулся и, пролетев сквозь мешанину поддерживающих трибуну дубовых балок, все-таки достал его.

– …И Гриффиндор побеждает со счетом двести двадцать – пятьдесят! Какая игра! Какая замечательная игра! – доносился до Гарри крик Джордана. – Но подождите, надо разобраться, что все-таки случилось с ловцом Гриффиндора и одним из болельщиков!

Гарри попытался приподняться, но боль в правой руке оказалась такой сильной, что он отрубился. Ненадолго: дождь лил в лицо, и он разлепил глаза, увидев, как кто-то склонился над ним, одарив ослепительной улыбкой.

– Это вы? Уйдите, пожалуйста, – прошептал Гарри, точнее, ему показалось, что прошептал: рот был чем-то заполнен.

– Герой этого великолепного матча явно не в себе! – пафосно заявил Локхарт, окинув орлиным взором собравшихся вокруг немногочисленных зрителей. – Какая адская боль из-за сломанной ударом бладжера руки! Но не волнуйтесь! Я сейчас его вылечу!

– Не надо! – хотел воспротивиться Гарри, но из-за снитча во рту («Да, – вспомнил он, – это был снитч…») он смог издать лишь невнятное мычание.

Щелкнула камера.

– Зачем снимать меня в таком виде, Колин? – запротестовал Гарри, выплюнув, наконец, чертов снитч.

– На квиддиче можно, ты сам говорил, – деловито возразил террорист-фотограф, и Гарри не нашел, что ответить.

– Разойдитесь все! – крикнул Локхарт. – Не беспокойся, мальчик, сейчас я произнесу заклинание. Мне не впервой лечить такие страшные раны!

– Не надо! – наконец-то смог крикнуть Гарри. Краем глаза он увидел, как подбежавшая к их небольшой группе Лаванда Браун хватает за руку Гермиону, уже нацелившую палочку в спину профессора.

– «БРАХИАМ ЭМЕНДО!» – торжественно продекламировал Локхарт, не обращая внимания ни на протесты Гарри, ни на прямую и непосредственную угрозу жизни. – Ну вот! И совсем не болит, правда? Ну, я пошел, я надеюсь, ты можешь дойти до Больничного Крыла сам? А я пока отведу туда мистера Малфоя, у него явный ушиб!

Судя по стонам, у Малфоя был не ушиб, а что-то посерьезнее, но Гарри было не до страданий бледной моли.

– Почему ты меня остановила? – закричала Гермиона, когда Лаванда отменила наложенное на неё связывание и чары немоты.

– Потому что Гарри было бы неудобно носить тебе передачи в Азкабан такой вот рукой, – ответила Лаванда. – Прости, пожалуйста, но совершать убийство в присутствии фотографа – не очень хорошая идея!

Колин нахмурился. Пожалуй, он был не вполне согласен с блондинкой.

Гарри посмотрел на руку. Она не болела, да он ее вообще не чувствовал. Из рукава выглядывало что-то вроде полунадутой резиновой перчатки.

– Ну хоть и правда не болит, – пробормотал он. – Похоже, он просто удалил из руки все кости, то есть болеть просто нечему. Интересно, мадам Помфри сможет восстановить их, или мне теперь всегда придется колдовать левой?