Текст книги "Гарри Поттер и Истинный Наследник (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

«ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» – гласила надпись.

А внизу под ней, на спине, как живое (или уже неживое?) подтверждение необходимости срочно трепетать, и лежал Добби собственной персоной.

Наволочку домовик так и не сменил, да и чище она не стала. Один его глаз был зажмурен, а другой, совершенно неподвижный, глядел прямо на флакон, который был зажат в длинных тонких пальцах вытянутой вверх руки. Флакон был стандартный, точно такой же, как и те два, что лежали в сумке Гарри.

Гарри присел и дотронулся пальцами до предплечья домовика, там, где теоретически должен был быть пульс. Рука была твердой, словно камень. Что-то было не так. Уши. Гарри тронул похожее на лопух ухо, которое, теоретически должно было опасть, но бодро торчало почти параллельно полу. Тоже камень.

– Поттер, – послышался сдавленный хриплый голос, – ты… ты убил его? Ты правда его убил?!

Гарри повернул голову. В конце коридора стоял Малфой, а Крэбб и Гойл выглядывали из-за его спины, хотя это и казалось невозможным из-за разницы в габаритах. Увидев, что Гарри обратил на него внимание, Малфой перевел взгляд на палочку, которую мальчик так и держал в руке, а потом икнул и ринулся за угол; лишившиеся прикрытия Крэбб и Гойл рванули следом.

– Гарри… Это же… Это же не ты, правда? – в другом конце коридора стояла Гермиона. Она не убегала, наоборот – сделала несколько шагов в сторону Гарри на подгибающихся ногах.

– Гермиона, – по хриплости голос Гарри мог поспорить с голосом Малфоя, – мне… Мне нужна помощь.

– С-спрятать т-труп? – дрожащим голосом спросила девочка и сделала еще пару шагов, чуть более уверенных.

– Не-а, – ответил Гарри, – чего уж тут прятать-то. Поздно уже. Не могла бы ты утащить вот это вот к себе? Не хочу, чтобы меня еще и в варке нелегальных зелий обвинили.

Он достал из сумки бутыль с основой зелья и один из флаконов с комплексом, оставив второй внутри. Подумав, достал тот самый журнал с рецептом восстанавливающего зелья и чьими-то рукописными пометками. Гермиона взяла все это богатство; ее руки дрожали.

– А… остальное? – спросила девочка, указывая пальчиком на второй флакончик и моток трубок, выглядывающий из сумки.

– А остальное пусть тут будет. Так надо. И… ты не могла бы попросить Колина Криви как можно скорее подойти сюда? С фотоаппаратом. А то я слышал, что волшебники не имеют никакого понятия о криминалистике.

– Значит, это не ты, – с облегчением выдохнула Гермиона.

– По крайней мере, я на это надеюсь, – ответил Гарри.

Колин примчался уже через пару минут.

– Я тут рядом пробегал, а тут Гермиона… – запыхавшись, протараторил он. – Ух ты! Настоящее убийство!

– Ага, – сказал Гарри, выпустивший вперед маленького суперинтенданта МакФергюссона и разглядывающий в давным-давно подаренную ему миссис Бересфорд лупу влажные следы на полу, – не подходи близко. Видишь этот след? – он указал на мокрый отпечаток рядом с телом домовика.

– Вижу, – сказал Колин, – сфотографировать? – и, не дожидаясь подтверждения, начал щелкать камерой.

– Похоже на кроссовок, – сказал он, – но он смазанный сильно, не разобрать.

– Уж какой есть. Так. Теперь снимешь меня рядом с надписью. Готов?

– Готов, – сказал Колин, занимая позицию у противоположной стены. – Но этот снимок не в счет!

Гарри встал вплотную к надписи, там, где не было отпечатков подошв, вытянув вверх руку с палочкой: конец палочки пришелся лишь на дюйм выше самой высокой точки пламенеющих букв.

– Теперь – мои отпечатки, – сказал он, указывая на то самое место, где только что стоял.

– Вроде похоже, – сказал Колин, лихорадочно работая затвором. – Хотя вроде и отличаются. Слишком нечеткие они, так и не скажешь сразу – одинаковые или нет. Но похожи. Если хочешь, я их при печати наложу и можно будет сравнить. Эээ… Так ты что – сам себя пытаешься... эээ… уличить?

– Надеюсь, что нет, – повторил Гарри то, что сказал несколько минут назад Гермионе. – Очень надеюсь, что нет.

За углом послышался звук многочисленных шагов и встревоженные голоса.

====== На Условную Свободу С Условно Чистой Совестью ======

Гарри назвал Полной Даме пароль и скользнул внутрь. Разговоры в гостиной сразу стихли, несколько человек попятились от него в сторону лестниц. Весь их не-самый-уединенный-но-достаточно-комфортный-угол-без-портретов смотрел на него полудюжиной белых лиц. Ну да, и еще одно лицо – лицо Дина Томаса, как правило, было темным, но это в обычные дни. Сейчас оно было серым.

– ИК?! – всхлипнула зажатая на диванчике между Джинни и Лавандой зареванная Гермиона.

– Во-первых, Добби, домовик этот, жив, просто окаменел, – ответил на ее вопрос Гарри. – Во-вторых, профессор Дамблдор сказал, что как только созреют эти самые мандрагоры, которые мы растим по вторникам, из них приготовят зелье, которое снимет окаменение. Кстати, Невилл, – спросил он Вечного Дежурного по Гербологии, – ты не можешь сходить завтра к профессору Спраут и спросить, не увеличила ли она количество посаженных ей мандрагор именно в этом году?

Невилл был самым бледным из всех, за исключением, пожалуй, Шимуса.

– Я и так тебе с-скажу, – ответил он немного дрожащим голосом и в который раз поправил манжеты форменной рубашки. – Мы с Ш-шимусом всю п-прошлую в-весну туда бегали, в т-теплицы. И ящиков с н-ними было п-примерно столько же, сколько и с-сейчас.

– Значит, это не очередной Запретный Коридор, – вздохнул Гарри. – Плохо.

Те, кто знал, при чем здесь Запретный Коридор, кивнули. Тем, кто не знал, скоро объяснят.

– У меня проверили палочку, – объяснил Гарри, – потом директор начал меня расспрашивать. Он мне смотрел в глаза, но в голову вроде не лез. А вот профессор Снейп как раз лез. Не очень вежливо, но вроде ничего такого не нашел. Директор, профессор МакГонагалл и профессор Снейп пришли к выводу, что это не я.

– И тебя отпустили? – недоверчиво спросил Рон. – Я думал, что Снейп…

– Снейп, конечно, пытался. Но там смешно было, – ответил Гарри, – ему Драко Малфой помешал. Он тоже там был, как свидетель и вроде бы как пострадавшая сторона, начал орать, что я специально убил Добби, чтобы выиграть пари.

– А ты что?

– А я спросил, как же я смогу получить выигрыш, если он не сможет подарить одежду домовику, потому что он, ну, домовик, мертвый: спорили-то мы именно на это! А тогда мы еще не знали, что он всего-то окаменел, вот. Прикиньте, даже Снейп чуть не улыбнулся. Но пересилил себя и снял десять баллов за смешивание алхимических комплексов в неположенном месте – в этом пришлось признаться. Еще и отработку назначил.

Гермиона облегченно всхлипнула.

– У этого Добби, – продолжил Гарри, когда все закончили переглядываться, – во флаконе была чистая вытяжка из рога единорога. Которую он, кстати, спер из шкафа в кабинете Снейпа.

– Да, – подтвердила мисс Грейнджер, – когда я п-проводила и-инвентаризацию, у него там б-было одиннадцать таких же ф-флаконов.

– А смысл? – спросил Шимус.

– Ну, если бы он подменил один из моих флаконов этим, с чистой вытяжкой… Он же не знал, что у меня сумка зачарована так, что только я сам могу ее открыть… Тогда, если бы я вместо комплекса чистую вытяжку влил бы, при первом же помешивании грохнуло бы так, что мадам Помфри, пожалуй, и не справилась бы с последствиями-то. Пришлось бы везти меня в больницу, в Мунго, а это значит скандал и все такое. И Драко выиграл бы.

– А теперь он проиграл?

– Он пока вертится, как уж на сковородке. То есть та самая одна попытка-то подставить меня была, это-то он вынужден был признать. Но он говорит, что это все-таки я его домовика окаменил, и что он докажет это. И тогда меня все-таки выгонят, так что он получит мою метлу.

– Но… они выяснили, кто окаменил этого Добби? – взволнованно спросила Джинни.

– И как? – дополнила вопрос Гермиона.

– Ну насчет «как» – Дамблдор говорил что-то про очень сильное окаменяющее заклятие. Но, по-моему, он и сам в это не верил. А насчет «кто»…

Гарри замолчал.

– Нет, я знал, что у волшебников все плохо с криминалистикой, – сказал он, наконец. – Они уже так привыкли полагаться на магию, что включить обычную логику даже не пытаются. Снейп говорил про какой-то «хроноворот», МакКошка ответила, что типа не успеют, его в каком-то тайном отделе просить надо.

– В Отделе Тайн, – поправил его Рон, – это в Министерстве, на самом нижнем этаже. Туда один пропуск получать пару дней занимает, отец жаловался.

– Угу. А Дамблдор плакался, что портреты не желают висеть рядом с туалетами…

– Кстати, это интересно, брат мой! – сказал подошедший Фред.

– По-моему, наша с тобой мечта, брат мой… – поддержал его Джордж.

– …СТАНОВИТСЯ БЛИЖЕ!

– Короче, – продолжил Гарри, – мозги включать они отказались. А когда я предложил позвать Колина с его камерой и подумать логически, они меня просто выгнали. Вместе с Драко. И продолжили обсуждать всякие волшебные средства.

– «Волшебники не в ладах с логикой. Ведь магия есть желание. А сильные желания очень часто противоречат логике», – процитировала саму себя Гермиона.

– А зачем тебе Колин и его аппарат? – заинтересованно спросила Лаванда. – Кстати, эти снимки, которые он сделал, в маггловском стиле, очень милые! Я даже попросила его распечатать себе еще один, который самый красивый получился.

– Ну, там, на снимках, можно внимательно рассмотреть разные детали, – пояснил Гарри. – К примеру, следы от обуви. Тот, кто писал эту надпись – и, скорее всего, он же и окаменил Добби, – был в кроссовках. Вроде моих.

Все опустили глаза и начали разглядывать ноги собравшихся. Лаванда, Гермиона и Джинни были в мягких домашних тапочках, которые, расположившись в ряд, выглядели очень мило. Гарри, Дин и Шимус были в кроссовках, а Невилл и все три брата Уизли – в форменных ботинках.

– Подошва у него была похожа на мою, – пояснил Гарри, – судя по отпечатку.

Дин задрал ногу, пытаясь рассмотреть собственную подошву.

– На твои кроссовки можно даже не смотреть, Дин, – заметил Гарри.

– Это почему это? – обиделся мулат.

– Потому что ты выше меня на полголовы. А я встал рядом с надписью, поднял палочку… И как раз достал до верхнего края букв. Их магией написали, буквы-то. Дамблдор так сказал. То-то Филч их никак отскрести не может. Ну вот, и получается, что если бы тот, кто писал, был сильно выше – я не смог бы достать до края надписи. Там верхние края букв неровно получились, то есть руку он задирал по максимуму, – пояснил Гарри. – Так что, если бы это писал ты, надпись была бы дюйма на три-четыре выше.

– А я? Я подхожу? – азартно спросил Шимус, задирая ногу так, чтобы была видна подошва его кроссовка. – Мы же с тобой одного роста!

– У тебя рисунок подошвы другой, – сказал Гарри, – кстати, у Дина тоже.

– И что это все значит? – заинтересованно спросил Фред.

– Ну, судя по высоте букв, это или первокурсник, или кто-то из второкурсников, из особо мелких, вроде меня или, скажем, Шимуса. Это всего пятьдесят человек на всю школу. Ну, и еще можно добавить профессора Флитвика, – задумчиво добавил он. – Хотя нет, он слишком низенький, не дотянулся бы. И сам Добби тоже – в случае, если он написал, а его потом окаменили.

Собравшиеся переглянулись. Половина из них – сам Гарри, Шимус, Гермиона, Джинни и, пожалуй, Лаванда – были примерно одного роста. А вот Рон, Дин и Невилл, не говоря уже о близнецах, выросли явно повыше Гарри.

– Вот пока и все догадки, – продолжил Детектив Поттер. – Но и то – сразу можно отсеять всех чистокровных. И Добби с профессором Флитвиком, кстати, тоже. Особенно Добби. А тот же Малфой, хоть и тоже мелкий, маггловскую обувь наденет только под страхом смерти, например. То есть это либо магглорожденный, либо полукровка. Таких на весь Хогвартс человек двадцать-двадцать пять. Проверить у них обувь – дело пары часов. Ну и надо просто посмотреть, кто мог быть там, когда оставлена эта надпись. И уже им в мозги лезть. Но им, Дамблдору и прочим, это даже в голову не пришло, хотя я и пытался предложить, что да как. Они просто не умеют так размышлять.

– С таким подходом как у волшебников, – задумчиво сказала Гермиона, – гораздо проще дождаться, когда созреют мандрагоры, раскаменить Добби и спросить его самого, что произошло.

– К тому же эти твои следы, например, можно трансфигурировать, – проворчал Рон, недовольный пренебрежением волшебными методами следствия.

– Можно. Но, как говорил начальник полиции в нашем городке, преступники на самом деле редко додумываются до того, чтобы замести следы, как в детективах, – пояснил Гарри, – они просто не думают об этом, чаще всего.

Дин, офигевающий от общения Гарри с полицией еще с лета, уважительно покивал, соглашаясь.

Было уже поздно, Рон начал зевать первым. Вскоре ушла в девчоночьи спальни Лаванда, утащив на буксире Джинни. Еще минут через пять Гарри и Гермиона остались одни. Гермиона смотрела на носки своих тапочек.

– Гарри, – сказала она, – помнишь, в шахматном зале, когда, ну… мы через загадки пробирались… Я тогда надела твои кроссовки. Помнишь?

– Ага, – сказал мальчик, – и они тебе вроде бы как раз были.

– Я себе летом такие же купила, – сказала Гермиона, – точно такие же, один в один. И… я такого же роста, как и ты. А еще… Помнишь про абстинентный синдром?

– Это когда зелья прекращаешь принимать?

– Да. Мадам Помфри мне, конечно, помогла, но… Иногда я себя еще очень странно чувствую. Словно бы во сне. Теперь уже реже, но…

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что я такого же роста, как и ты, подошва моих кроссовок точно такая же, как и у тебя, и… я не помню, как я оказалась в этом коридоре. Я очнулась и сразу увидела тебя. Вот.

– Ну нифига ж себе. А теперь самое смешное: я такого же роста, как и… я, мои кроссовки – это, собственно, мои кроссовки и есть, и… я потерял сознание где-то на полчаса, прямо перед тем, как… обнаружил Добби. Такие вот дела.

– Но… директор Дамблдор и профессор Снейп ведь не нашли ничего, ни в твоей палочке, ни в твоей голове, правда?

– …Или не сказали, что нашли что-то. К тому же профессор Снейп… Он в моей голове так хамил, что я от него закрылся, не вжесткую, а хитро так. Так что он мог и пропустить что-то. Даже наверняка пропустил, я довольно много от него спрятал. Про те бутылки, что я тебе отдал, например. И про журнал с рецептом. И главное – у меня действительно был мотив окаменить Добби. В отличие от тебя. Правда, я не понимаю, нафига мне было бы писать эту надпись.

– Мне она тоже кажется странной, – сказала Гермиона. – И опасной.

– Это точно, – кивнул Гарри. – Ладно, пошли спать. Сегодня мы уже ничего не надумаем.

– Гарри, – обратилась к мальчику Гермиона, когда он утром сбежал по лестнице в Общую Гостиную: надо было возобновить тренировки, – у тебя же есть «История Хогвартса»?

– Только не говори, что ее у тебя нет, – ответил Гарри.

– Есть. Но дома. Она у меня в чемодан не влезла, из-за книг Этого.

– Тогда бери. Можешь прямо сейчас подняться и взять в чемодане, парни дрыхнут еще. А зачем тебе?

– Понимаешь… Я помню, что там есть легенда об этой Тайной Комнате, из надписи. О ней уже весь замок болтает, со вчерашнего вечера еще. Я тут успела сбегать в библиотеку, но там уже очередь, и мадам Пинс говорит, что на всех не хватит.

– Здорово, – восхитился Гарри, – об этом я и не подумал. Расскажешь потом? И стой. Вот еще что. Ты мне не поможешь еще в одном деле?

– Помогу, конечно, – сказала девочка. – Что тебе еще спрятать?

– Не спрятать, а, скорее, наоборот.

Он подтянул рукава спортивного джемпера к локтям и продемонстрировал Гермионе оба предплечья.

– Видишь между ними разницу? Между руками?

– Ну… на левой у тебя часы, – недоуменно сказала мисс Грейнджер. – Ну и… Одна правая, а другая левая, ты об этом?

– А если потрогать?

– Что за шутки, Гарри Джеймс Поттер? – нахмурила брови девочка, но все-таки провела ладошкой сначала по левому предплечью Гарри, а затем и по правому. – Дурацкие фокусы!

– Вовсе даже не дурацкие! – возмутился он, на мгновение свел руки, и в его правом кулаке, откуда ни возьмись, появилась девчачьего вида волшебная палочка.

– Оп! – сказал он. – И снова оп! – палочка снова скрылась где-то в районе левого запястья.

Гермиона распахнула глаза, снова ощупала его левое предплечье, а потом чуть ли не уткнулась в его руку носом.

– Что это? – спросила она. – Нет, я помню, что ты носил запасную палочку именно здесь, на левой руке, под бинтом, но…

– Но сейчас бинт невидим. И неощутим. Для всех, кроме меня самого.

– И даже необоняем, – подхватила Гермиона, – тебе… тебе его заколдовали?

– Да. И… Вот тут-то мне нужна твоя помощь. Ты помнишь заклинание, которым профессор МакГонагалл проверяла палочки после того тролля?

– Да, Гарри. «Приори Инкантатем». Я потом нашла его в книге. Оно довольно сложное, но я его запомнила.

– Тогда… ты не могла бы проверить вот ее? – палочка Миртл снова оказалась у него в руке, Гарри протянул ее девочке. – Понимаешь… Когда Дамблдор и прочие меня допрашивали, они тоже не смогли ее найти. Просто у бинта этого слишком богатая история, – непонятно пояснил он.

– Хорошо, – сказала Гермиона, доставая собственную палочку:

– «ПРИОРИ ИНКАНТАТЕМ!» – «Протего», «Протего», «Протего»… Ты уже колдуешь щиты, Гарри?

– Я это заклинание у бабушки Невилла подсмотрел, – пояснил мальчик, – когда она в «Нору» к Уизли в гости приходила. Ну и отрабатывал по утрам, с обеих палочек.

– Научишь, – сказала Гермиона как о чем-то само собой разумеющемся. – «Ступефай», «Ступефай», «Ступефай»… Оглушающее заклинание, Гарри? Я не знала, что ты идешь так далеко впереди программы! – в ее голосе послышались нотки обиды. Гарри убрал палочку.

– «Ступефаю» я тебя тоже научу, конечно, – быстро сказал он.

– И меня тоже, – стуча каблучками туфель, по лестнице спускалась Джинни, – будет мне управа на братьев. Хотя и летучемышиный сглаз тоже неплох, но…

– «Иммобилус»… ну, это я знаю… Хм. Никакого окаменения. Но ты же знаешь «Петрификус Тоталус», да? Хотя это и не совсем то, насколько я могу судить.

– Знаю, – ответил Гарри, – но его выговаривать слишком долго. Я пытаюсь отрабатывать самые быстрые чары. Так ты со мной заниматься или за «Историей Хогвартса» пойдешь? А то мне еще Колина надо найти, спросить, когда ему зелья пришлют, для проявки и печати. А то у него кончились, он весь запас на квиддич потратил.

Гермиона застыла, не в силах сделать выбор.

– За книжкой, – наконец сказала она, – а ты тогда Джинни обучи этом своему «Ступефаю».

– Ага, – заявил с вершины лестницы заспанный Рон, – думаю, он ей действительно пригодится.

– И вот, – страшным шепотом продолжила Гермиона, – Основатели Школы – Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Ровена Рэйвенкло и Салазар Слизерин – после одного… инцидента, про который в книге почему-то ничего не написано, поссорились. Слизерин почему-то считал, что волшебные знания должны сохраняться только в среде чистокровных магов, а магглорожденные недостойны серьезного обучения. Бред какой-то, – сказала она.

– А полукровки? – заинтересованно спросил Шимус.

– Про них ничего не сказано. После урока я подойду к профессору Бинсу и попытаюсь узнать у него подробности. Но главное вот что: Хельга и Ровена в конце концов приняли сторону Годрика Гриффиндора, и Слизерин обиделся и ушел.

– Куда? – заинтересованно спросил Гарри.

– Это неизвестно, – сказала девочка, – его больше никто не видел. Наверное, он даже имя сменил, чтобы его не узнали. И самое интересное – согласно легендам, он перед уходом сообщил, что создал в замке Комнату Тайн, или иначе Тайную Комнату. А в ней оставил какое-то чудовище, и когда его Наследник вернется в замок, чудовище выгонит из него всех недостойных, вот.

– Малфой, ну, мелкий Малфой, говорил, что если это чудовище – Добби называл его Древнее Зло – передушит всех, как он говорил, «грязнокровок», он только обрадуется. Да и старший отзывался о магглах и, как он говорил, «магглолюбах» плохо, очень плохо, – заметил Гарри.

– Это да, хоть ту историю в книжном магазине возьми, – почесал макушку Рон. – Я не удивлюсь, если ключ от этой Тайной Комнаты хранился именно у Малфоев. Могут же они быть Наследниками?

– Драко на Наследника как-то не тянет, – с сомнением прошептал Гарри, – к тому же он был уверен, что там, в коридоре… ну, в общем, что это был я.

– Полшколы уверено, что это ты, – сказал Рон, – если не три четверти. Даже у нас на Гриффиндоре… Но да, если бы это был Малфой, он бы просто растрепал всем про то, какой он крутой. И уж тем более не отдал бы эти лавры тебе. К тому же я посмотрел – он действительно ходит в каких-то старомодных штиблетах. Хотя и дорогих, – взгрустнул рыжик.

Ударил колокол, и школьники начали собираться. Гермиона ринулась к профессору Биннсу, но скоро вернулась.

– Он сказал, что не готов обсуждать легенды и что к написанному в «Истории Хогвартса» ему добавить нечего. А потом просто взял и просочился сквозь стену, – с возмущением сказала она.

– Ладно, пошли, – сказал Гарри. – Может, еще в какой-нибудь книге про это написано. И интересно, что это может быть за чудовище? Может, дракон? То-то Хагрид рад будет!

Глаза мисс Грейнджер полыхнули фанатичным огнем.

– Я в библиотеку, до следующего урока еще полтора часа! – крикнула она и убежала прочь.

Гарри повернул за угол, в коридор, который вел к самому ненавистному из всех кабинетов – кабинету ЗОТИ, который в этом году потеснил с этой позиции класс зельеварения, точно так же, как профессор Локхарт потеснил в одной интересной очереди профессора Снейпа…

…И тут же обнаружил себя в дальнем крыле второго этажа. Ни дрожания пола, ни загадочных звуков, ни воды на полу – лишь профессор Дамблдор, сопровождающий воздушные носилки. На носилках лежал Колин Криви, которого Гарри опознал, в основном, по фотоаппарату. Камера закрывала его лицо, из нее шел густой черный дым.

– Профессор, – крикнул Гарри, подбежав к директору, – что… Что с ним? С ним… то же, что и с Добби?!

– О, Гарри, – сказал профессор, – ты тоже здесь?

– Тоже? – Гарри внезапно охрип. – Кто… кто еще?!

– Мисс Грейнджер, – ответил профессор, – но не волнуйся, у нее… просто легкое переутомление. Она стояла у окна неподалеку. Просто стояла. И она пошла в Больничное Крыло своими ногами, вместе с профессором МакГонагалл.

– Я… смогу поговорить с ней?

– Да, разумеется. Но… не хотел бы ты поговорить сначала со мной?

– Да, профессор, – сказал Гарри, – это было бы даже лучше!

– Вот как, даже лучше? Я польщен. Тогда проводи нас с мистером Криви до Больничного Крыла, и ты сможешь лично убедиться, что мисс Грейнджер цела и невредима, разве что… несколько утомлена и расстроена.

– Я понимаю, сэр.

– И… пожалуйста, не распространяйся об этом происшествии, хорошо? Паника была бы… нежелательна. По многим причинам.

– Если что и вызывает панику, так это отсутствие информации, – пробормотал Гарри, – по крайней мере у магглов.

– У волшебников тоже, – ответил Дамблдор, – спасибо за совет, Гарри. Но мы уже пришли. Поппи?!

Мадам Помфри перехватила контроль над воздушными носилками и повлекла Колина в дальний угол Больничного крыла, где стояла глухая ширма. Гермиона, лежащая на одной из кроватей, улыбнулась Гарри. Мальчик тоже улыбнулся ей и сделал знак «Потом!»

– Можно посмотреть на его фотоаппарат, сэр? – спросил Гарри у Дамблдора. – Это может быть довольно важным. Ну или… попросите мистера Томаса, Дина Томаса, он разбирается в маггловской технике и… точно ни при чем.

Дамблдор удивленно поднял бровь, но попросил мадам Помфри попытаться освободить камеру из рук Колина – если, конечно, это окажется возможным.

Они вдвоем вышли из Больничного Крыла и прошли по пустым коридорам.

– Урок уже начался, – пояснил директор, – но я постараюсь сделать так, чтобы тебя, мисс Грейнджер и, может быть, мистера Томаса не ругали за отсутствие на лекции.

– «Сахарные Перья», – сказал пароль Дамблдор, и охраняющая вход на лестницу каменная горгулья отодвинулась.

Летающая лестница подняла их наверх, и они вошли в кабинет, заполненный тяжелой мебелью, портретами, книгами и загадочными механизмами.

– Курлык! – услышал Гарри голос со стороны насеста, на котором он в прошлый раз увидел феникса. Сейчас вместо большой огненной птицы на нем сидел взъерошенный, хотя и тоже покрытый пушком цвета пламени, птенец.

– Фоукс – так его зовут – совсем недавно прошел перерождение, – улыбнулся Дамблдор и погладил птенца по голове. – Когда он становится старым, он умирает, как и все живое в этом мире, он просто сгорает, будучи уже не в силах сдерживать свой внутренний огонь, а затем… Затем он возрождается из пепла. Итак, Гарри, что ты хотел рассказать мне?

– Сэр, – попросил Гарри, – у меня… выпал из памяти час. Примерно час. Полностью выпал. Вы… не могли бы посмотреть и… попытаться восстановить его?

Разумеется, Гарри-Хранитель-Ключей в его голове уже вовсю щелкал замками, пряча то, что Повелителю Памяти не следовало знать ни в коем случае.

– Спасибо за доверие, Гарри! – Дамблдор достал свою волшебную палочку, но не стал направлять ее в глаза мальчика, а всего лишь сделал несколько пассов над его головой. – Ну что ж… По моему скромному мнению, это был «Обливиэйт», заклинание стирания памяти. Довольно сильное. К сожалению, я не смогу восстановить этот час, но…

Гарри тяжело вздохнул.

– Но… – продолжил Дамблдор, – я уже благодарил тебя за оказанное мне доверие, помнишь? И мне хотелось бы узнать, почему ты… не испытываешь ко мне тех же чувств, какие ты испытывал в прошлом году?

– Дело в мандрагорах, сэр. Если бы эти окаменения были… ну, подстроены… Извините, профессор, но… я все-таки проверил. Если бы Вы ждали чего-то такого, Вы попросили бы профессора Спраут посадить в этом году больше мандрагор, чем обычно, потому что они позволяют снять окаменение. А их столько же, сколько и в прошлом году. И запаса с прошлого года у вас тоже нет, иначе Вы бы уже раскаменили этого Добби и Колина и все узнали бы. А значит, Вы не ждали никаких окаменений.

– Интересная логика. Учить столь умных, хотя и временами недоверчивых учеников – весьма трудно, но и очень интересно, Гарри.

– Ага, спасибо, профессор. Но… можете ли Вы тогда проверить и мои палочки? – Гарри достал из кармана ту самую палочку, которую полтора года назад купил у Олливандера, а из левого рукава – палочку Миртл, – я хочу быть уверен, что… Что это не я. Ни в том, ни в другом случае.

– Хм, – пробормотал Дамблдор спустя несколько минут, – исключительно оглушающие чары и щит. Причем не позже утра. Я вижу, ты сделал выводы из того прискорбного случая в начале года.

– Да, профессор, – ответил Гарри, задавив неизвестно откуда взявшуюся злость. – И… я учил Джинни, Джинни Уизли. Ей нелегко – трое из четырех ее братьев… на самом деле из шести, но двое уже живут отдельно… Они иногда не прочь подшутить над ней.

– И, попросив меня проверить твои палочки – обе палочки – ты хотел убедиться, что это не ты окаменил мистера Криви и не ты стер сам себе память? – удивился Дамблдор. – А почему ты вообще подумал о такой возможности? И почему решил, что мистер Томас точно не при чем?

– Понимаете, профессор… Кроме этого пропавшего часа… Я пытался рассказать Вам об этом еще в прошлый раз, но… вам ведь тогда, наверное, не до того было? Понимаете, я попросил Колина…

– Хм, – сказал Дамблдор, когда Гарри закончил свой рассказ, – это несколько непривычно… но я знаю одного человека, который был бы очень в тебе заинтересован – разумеется, когда ты вырастешь и окончишь школу. Но ты не мог бы рассказать, откуда у тебя такие познания в этой… криминалистике?

– Ну, я же был жутким хулиганом, там, до школы, в Литтл-Уингинге. И… меня постоянно таскали в полицейский участок. Полицейские – это маггловские авроры, – пояснил он. – И я слышал, как они обсуждают свою работу.

– То есть, ты проводил с ними достаточно много времени, – понимающе кивнул Дамблдор. – И, видимо, многому у них научился. Однако… ты знаешь, что один из этих маггловских авроров пытался убить тебя?

– Нет, – вытаращил глаза Гарри, – но… наверное, это то самое слепое пятно, сэр? О котором говорила Шляпа? Которое стерто так, будто его никогда и не было? Это было как раз перед тем, как мне пришло То Самое Письмо, сэр!

– Ты очень догадлив, Гарри. В оправдание этого аврора – или, скорее, старшего аврора – могу сказать, что его зачаровал один довольно темный волшебник. И приказал ему убить тебя. И знаешь, кто спас тебя тогда?

– Нет, сэр, – помотал головой мальчик.

– Твой профессор ЗОТИ. Профессор Локхарт.

– Что?! – изумлению Гарри не было пределов.

– Аластор… Тот самый волшебник, который был бы очень заинтересован в тебе, был удивлен не меньше тебя. Он не ожидал такого от Гилдероя. Но факт остается фактом – профессор Локхарт – впрочем, тогда он еще не был профессором – отнял у этого аврора револьвер, из которого он, аврор, пытался тебя застрелить, и спас тебя. Гилдерой догадался, в чем дело, и убил не того несчастного аврора, а того злого волшебника, который контролировал его с помощью темнейшей магии.

– Но… но почему профессор Локхарт не написал об этом в своей книжке?! Возможно, он и смог убить темного волшебника, но вот чего он точно не смог бы – так это не похвастаться этим!

– Да, скромность не входит в число достоинств Гилдероя, – улыбнулся Дамблдор. – Но… он не только убил этого темного волшебника, но и разбил пулей один очень старый и очень темный артефакт. И… когда я прибыл на место, очень боясь не успеть, вы трое – ты, бедолага-аврор и отважный Гилдерой – лежали на траве совершенно без памяти. И да, ваша память была стерта так надежно, как будто этих событий никогда не существовало. И я решил, что для твоей безопасности лучше бы Гилдерою не знать, что он спас мальчика… за которым охотятся такие опасные противники, как…

– Как… Лорд Розье? – спросил Гарри и, наткнувшись на удивленный и встревоженный взгляд Дамблдора, пояснил: – Когда я пришел в школу, я сразу начал выписывать «Ежедневный Пророк». И там довольно долго обсуждали исчезновение главы рода. И намекали, что он раньше был этим… Пожирателем. И… волшебники ведь не так часто пропадают, правда? Так что скорее всего это был Розье. А полицейским, наверное, был сам суперинтендант МакФергюссон, наш начальник участка. Потому что он тем же летом подал в отставку и уехал. Наверное, если он не помнил об этом случае, он просто испугался потери памяти.

– Да, Гарри, – задумчиво сказал Дамблдор, – ты снова смог удивить меня. После этих твоих… рассуждений идея проверить магглорожденных и полукровных первокурсников и низкорослых второкурсников кажется особенно здравой. Кроссовки, да? – он улыбнулся.

Гарри улыбнулся тоже.

Дамблдор к чему-то прислушался.

– Поппи говорит, – сказал он, – что ей удалось высвободить камеру из рук мистера Криви. Мистер Томас помог ей открыть ее, это почему-то надо было делать обязательно в темноте, но… как говорит мистер Томас, эта самая пленка сгорела дотла. Хотя камеру он и попытается починить.