Текст книги "Гарри Поттер и Истинный Наследник (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

– Гораздо важнее, что этот молодой человек весьма ответственно относится к собственной безопасности, – продолжил майор. – Все документы подчищены, не то чтобы безукоризненно, но вполне профессионально. Мы запросили полицию Глазго – ни в самом городе, ни в его пригородах человек с таким именем и фамилией не числится. Вероятнее всего, используя свои способности, он приобрел себе новые документы на другое имя. В принципе, можно проверить все небольшие торговые компании, особенно в районах, прилегающих к порту, но…

– Я бы лучше последил за совами, – предложил Гарри. – Он же много торгует с волшебниками, да? А значит к нему постоянно должны прилетать совы. Ну и улетать!

– Я же говорила тебе, Джефф! – победно улыбнулась Шарлин со своей кровати. – Мальчик уже почти готовый оперативник!

– Орнитологическое Общество при университете Глазго неделю назад получило Королевский Грант на изучение путей миграции ночных пернатых в городе, – подмигнул Гарри майор. – Так что, полагаю, через несколько месяцев мы найдем этого твоего Бутлегера. Хотя, полагаю, и сейчас он не откажется опустить в почтовый ящик конверт, к которому будет приложена десятифунтовая бумажка. Разумеется, абонентский ящик для такой почты будет отдельным. Запомни этот адрес, – он протянул Гарри бумажку с одной-единственной строчкой.

Гарри-Который-Помнит-Все несколько раз прочел текст и передал бумажку обратно майору. Тот щелкнул зажигалкой.

– Увы, эта связь пока односторонняя, – вздохнул Бутройд, – но, как ты понял, мы работаем над этой проблемой. Думаю, к мистеру Баттлербауму, когда наши парни установят его, я поеду сам.

– Только не сдавайте меня, – попросил Гарри. Майор взглянул на него с укоризной. Гарри даже немного устыдился, но лучше же попросить, чем потом жалеть, что постеснялся?

– Разумеется, твое имя даже не будет упомянуто, – с обидой в голосе заметил майор, – по крайней мере в первые несколько визитов. Первым делом мы попросим его послать что-то мистеру Финч-Флетчли, мы с отцом Джастина нашли общий язык еще в прошлом году. Да этот Бутлегер, как мы полагаем, наверняка заинтересован в… обретении новых клиентов как в нашем, так и в магическом мире. Тем более, таких респектабельных клиентов, как семейство Финч-Флетчли. Которые, к слову, сами не прочь… сменить контрагента.

«Вот это да! – подумал Гарри. – Оказывается, торговля между обычным и магическим миром идет вовсю, ну да это неудивительно: приняла же Мэри маггловские фунты за свою консультацию! Только интересно: майор специально об этом упомянул или проговорился?»

– Давай все же вернемся к мистеру Добби, – сменил тему майор, – что тебе показалось самым странным при разговоре с ним?

– Он никогда не говорит «Я». Все время «Добби то, Добби се…» Это ведь достаточно странно?

– Превосходно, Гарри! – подала голос Шарлин, нет, точнее, уже Саманта. – Так говорят о себе маленькие дети, еще не осознавшие себя как отдельную личность. Как правило, такое осознание происходит в возрасте трех лет. То есть у этого… домового эльфа разум ребенка. При этом его волшебные способности, признаться, впечатляют. Я не говорю о перехвате писем или об испорченном пироге – он простым щелчком пальцев поднял его в воздух и шмякнул со всей силы о потолок, – но это его исчезновение прямо из-под револьвера Джейн… При этом я не заметила у него этой вашей… волшебной палочки.

– Я помню, что без палочки способны колдовать только самые могучие волшебники, – сказал Гарри, – как Квиррелл с Волдемортом там, на квиддиче. Или потом уже, рядом с зеркалом.

– Могущественный волшебник с разумом трехлетнего ребенка… Бррр! – передернула плечами мисс Стрит. – Боюсь, как бы этот самый Добби не причинил тебе больше хлопот, чем это Древнее Зло и мистер Волдеморт вместе взятые.

– Ну… если только он не размажет по стенкам и второй пирог Джейн, – попытался пошутить Гарри.

– Боюсь, что даже пирог может стать проблемой, – не поддержал шутку Бутройд. – Джон сообщил, что через несколько минут после этой выходки в дом твоего дяди прилетела сова, как сказал он, «весьма официального вида». При этом твой дядя, морщась от отвращения, все-таки вскрыл письмо и кричал что-то вроде «Я так и знал» и «Я ему покажу фокусы».

– Зато теперь мы знаем, что колдовство учеников отслеживается по месту их проживания, – заметила Делла. – Причем, отслеживается радиус не меньше четверти мили. Видимо, этот полет яблочного пирога приписали тебе, хотя ты даже не дотрагивался до палочки.

– Но ведь колдовал и правда не я! И… И теперь дядя меня точно убьет! Он же так орал, что даже я его слышал, ну, когда мы миссис Кейн в машину грузили. Но я просто не обратил внимания…

– Что ж, надеюсь, встреча твоего дяди с мистером Мейсоном приведет его в благодушное настроение, по крайней мере, на пару месяцев.

– Хорошо бы, – с сомнением покачал головой Гарри.

Гарри вернулся на улицу Тисовую, дом четыре уже в темноте, выждав, на всякий случай, еще минут пятнадцать после назначенного времени. Мейсонов и след простыл, и дядя действительно был во вполне приличном расположении духа.

– Твое счастье, паршивец, что это чертова сова прилетела еще до того, как Мейсоны приехали на ужин! – заявил он, потрясая бумажкой. – Потому что, как оказалось, миссис Мейсон ненавидит и боится птиц. Всех птиц! И как ты, щенок, объяснишь вот это?! А ну-ка читай! Громко читай!

Гарри взял в руки официального вида пергамент и начал зачитывать вслух:

«Дорогой мистер Поттер!

Мы получили донесение, что в районе Вашего проживания сегодня днем, в одиннадцать часов двенадцать минут, было применено заклинание Левитации.

Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).

Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (магглы), является серьезным нарушением закона согласно Статуту Секретности Международной конфедерации колдунов и магов.

Счастливых каникул!

Искренне Ваша,

Муфалда Хмелкирк

Отдел злоупотребления магией несовершеннолетними,

Министерство магии».

– Что ты там делал? – с подозрением спросил Вернон. – Посудой кидался?

– Ничего, – честно ответил Гарри, – у меня и палочки-то не было, Вы же ее сами заперли в чулане!

– Тогда почему они присылают эту чокнутую птицу со своим уродским письмом в мой дом? – упоминание о запертой в чулане палочке несколько охладило пыл дяди Вернона.

– Я могу послать этой Муфалде сову, ну, Хедвиг, ей все равно полетать надо, и спросить, – тактично ответил Гарри, – если Вы мне разрешите, конечно. Могу выпустить ее ночью, чтобы никто не увидел.

– Вот еще! – фыркнул дядя. – Нечего этим совам тут летать! Тем более ночью. Я-то знаю, что ночью от сов и бывают самые что ни на есть неприятности! А если тебя, наконец, выгонят из этой школы – тем лучше! Глядишь и станешь нормальным человеком, хоть ты и ублюдок.

Гарри хотел сказать: «Ну давайте тогда я еще раз поколдую», – чисто из вредности – но, разумеется, прикусил язык. Дядя ведь мог и разрешить, а наколдовывать поросячьи пятачки, копытца и хвостики Гарри пока так и не научился.

– Дядя, а Вы все-таки прочли договор? – поинтересовался он на всякий случай, разоренные Дурсли вряд ли стали бы более милыми по отношению к нему. – Ну, там самый мелкий шрифт и все вот это?

– Главное, что я его подписал! – гордо заявил дядя. – Теперь мы…

Что «теперь», так и осталось неизвестным, потому что где-то в районе туалета страшно завизжала тетя Петунья.

====== Чай Под Прицелом ======

Если вернуться к тому утверждению, что тихое безмятежное стадо обитателей Литтл-Уингинга портили только несколько черных овец, то человек, шагавший утром второго августа по улице Глициний в сторону дома миссис Кейн, явно относился к их числу – в буквальном смысле.

Человек был одет во все черное: черные брюки, черную старомодную куртку (в старые времена такую назвали бы сюртуком) и черные же старомодные ботинки. Тем не менее был в этой черности и старомодности своеобразный стиль. Через руку человека был переброшен опять-таки черный плащ, а в другой руке он держал черный зонтик, что было явным излишеством: погода в Литтл-Уингинге в начале августа бывает дождливой нечасто. Волосы у этого молодого (не более тридцати пяти лет) человека тоже были черные, длинные и спутанные. Не черными у него были только лицо и кисти рук. Они, для разнообразия, были совершенно и почти неестественно белыми. Словно этот человек всю свою жизнь провел в каком-то полностью лишенном солнца подземелье.

И вот на этом бледном лице светились мрачным огнем черные, как тоннели, глаза. Сейчас эти глаза наблюдали привычную для окружающих и ничем не примечательную картину: служанка подкатила кресло хозяйки дома, миссис Кейн, к стоящему на веранде столику и ловко расставила на нем чайный прибор.

– Поставьте две чашки, Джейн, – распорядилась миссис Кейн, повернув голову в сторону калитки, отчего ее темные очки (по слухам, жутко дорогие, с натуральным серебряным напылением) сверкнули на солнце, – и пригласите этого молодого джентльмена к столу.

Молодой джентльмен хмыкнул и, дождавшись обращенного уже к нему кивка миссис Кейн, открыл противно скрипнувшую калитку. Сам по себе скрип почему-то вызвал его одобрительную, хотя и несколько кривоватую, улыбку.

– Рада Вас видеть, мистер Снейп, – приветствовала его миссис Кейн, – но, признаться, я ожидала Вас несколько раньше. Впрочем, все к лучшему.

– Прошу прощения, мадам Кейн, – вежливо, хотя и не без нотки сарказма в голосе ответил мистер Снейп, – к сожалению, в некоторых случаях... ммм… – тут он явно хотел употребить какое-то начинающееся на «М» слово, но ограничился неопределенным жестом, – обычная почта несколько… запаздывает.

– Понимаю, – кивнула головой пожилая леди, – но не хотите ли сперва отведать чаю? – и, увидев тень сомнения на лице гостя, добавила: – Ходят слухи, что Вы непревзойденный мастер в приготовлении… различных напитков.

Гость поднял правую бровь, обозначив некоторое недоумение.

– Джейн, – обратилась пожилая леди к служанке, – Вы можете быть свободны до вечера. Я полагаю, мистер Снейп не откажется помочь пожилой даме при необходимости?

Человек в черном кивнул, и Джейн, коротко поклонившись, скрылась в глубине дома.

– Вы действительно позволите мне заварить для Вас чай? – снова приподнял бровь гость. – Признаться, для меня это несколько… неожиданно.

– Я полагаю, нам обоим нужно слишком много обсудить, так что определенная степень доверия просто неизбежна. И вряд ли Вы заинтересованы в том, чтобы испортить беседу… или хотя бы чай. В противном случае Вы сделали бы то же самое, что и два года назад, – заметила миссис Кейн.

– Забавно, что Вы упомянули то самое недоразумение, – заметил Снейп, священнодействуя с тремя чайничками сразу и одновременно провожая взглядом мелькнувшую за живой изгородью ярко-красную шляпку уходящей служанки, – признаться, я крайне удивлен, что Вы еще помните мое имя.

– Ну, я полагаю, изрядная… неудачливость мистера Локхарта Вас не удивила бы, – мило улыбнулась старушка. – Вы позволите? – она указала взглядом на длинный мундштук и лежащую рядом папиросную коробку.

– Разумеется, мадам. Полагаю… – он достал из кармана сюртука часы-луковицу, бросил взгляд на них и на прикрытые чехлами чайники, – полагаю, трех с половиной минут будет достаточно, чтобы чай настоялся.

Пожилая леди вставила в мундштук тонкую сигарету и закурила, стараясь пускать дым в сторону: мимолетная тень неудовольствия на лице собеседника от нее не укрылась.

– Прошу прощения, мистер Снейп, ничего не могу с собой поделать. Я воевала, довольно давно, конечно… И там, на войне, без сигарет было бы совсем плохо. А теперь уже… поздно отвыкать, не так уж много осталось.

– Вот как? – мистер Снейп поднял бровь в третий раз, сентенцию про возраст он проигнорировал. – Директор Дамблдор тоже принимал участие в войне, знаете ли.

– Судя по тому выражению, которое Вы применили, разница между понятиями «воевал» и «принимал участие» Вам знакома, – задумчиво произнесла пожилая леди. – В таком случае для Вас не станет сюрпризом и… некоторая неудачливость, постигшая также и господина Директора. И да, мистер Снейп. Я приношу свои извинения, но… я испытываю непреодолимое желание снять очки.

Лицо Снейпа стало совершенно бесстрастным.

– Не то чтобы меня это беспокоило, – светским тоном продолжила миссис Кейн, – но… это может обеспокоить... эээ… пару-тройку – а может быть, и больше, честно говоря, я и сама не в курсе – моих соседей. Видите ли, мне строжайше предписано… беречь глаза. И реакция моих… друзей на нарушение, так сказать, врачебных предписаний может быть несколько… излишне острой. Не сочтите это неуважением – напротив, я очень, просто-таки крайне серьезно отношусь к Вашим многочисленным талантам.

– Хм. Понимаю Вас, леди. Не уверен, что Вы представляете все мои возможности, но… упоминание наверняка известных Вам затруднений господина Директора заставляет меня отнестись к Вашим словам с такой же серьезностью.

Человек в черном поднялся, а затем, немного подумав, вылил содержимое одного из чайничков в кадку с фикусом.

– Ничего страшного, леди, – мрачно усмехнулся он, – натуральнейшая органика. Растению это пойдет только на пользу.

Миссис Кейн опустила руку, которой она до того теребила цепочку очков.

– Итак, молодой человек, я вижу, что пора перейти к делу.

– Пожалуй, – ответил Снейп, разливая чай. – Не скрою, меня несколько… заинтересовала присланная Вами брошюрка. Хотя я не вполне понимаю, какое отношение она может иметь к избалованному наглому мальчишке.

– Избалованному и наглому? Хмм… Теперь мне понятна и вторая причина, по которой мистер Дамблдор не хотел привлекать Вас к… наблюдениям за известным Вам мальчиком.

– Вторая?!

– Боюсь, что разговор о первой причине, той причине, которую мистер Дамблдор обсуждал с мистером Грюмом, не доставит Вам удовольствия.

– Вряд ли мне доставит удовольствие любой разговор о мистере Поттере, мадам! – плюнул ядом гость.

– Мне очень жаль, сэр. Кстати, Ваш чай превосходен. Не думала, что незадолго до смерти мне придется испытать такое блаженство – при том, что большинство вкусовых рецепторов у меня, скажем так, уже атрофировались. Так вот – о второй причине. Полагаю, Вы ни разу не интересовались условиями, в которых жил мистер Поттер до поступления в Хогвартс?

– У меня, знаете ли, несколько иной… круг интересов, нежели наблюдение за… отпрысками золотой молодежи.

– Вы говорите о его отце? Как Вы знаете, я… посещала дом Лили у вас, в Коукворте. И вряд ли слова о «золотой молодежи» могут относиться к ней.

– Да. Его отец был…

– Простите, мистер Снейп. Я не имела удовольствия знать мистера Поттера-старшего.

– Зато я имел. Неудовольствие. Долгое и крайне ярко выраженное неудовольствие.

– Почему-то я не удивлена. Но давайте оставим мистера Поттера-старшего в стороне, ко взаимному удовлетворению. Как я поняла, Вы не соотносите жизнь мистера Поттера-младшего с тем, что описано на страницах с третьей по пятую?

– Абсолютно, мадам.

– Ну что ж… Видимо, мои слова вряд ли смогут переубедить Вас. Мне очень жаль и спасибо за замечательный чай. Надеюсь, я смогу вспомнить его вкус там, где меня уже заждались. Впрочем, не могли бы Вы оказать мне еще одну услугу?

– Разумеется, мадам. Это мой долг.

– Мне немного трудно передвигаться, так что не окажете ли Вы любезность провезти меня по паре улиц? Если не возражаете, за дверью на вешалке висит куртка несколько… менее радикального цвета, чем Ваша.

Снейп кивнул и скрылся в доме. Миссис Кейн стремительным движением достала из кармана кофты баночку и отлила в нее из чашки, после чего закрыла крышечку и спрятала баночку обратно в карман. Стремительность явно далась ей тяжело: она еще восстанавливала дыхание, когда визитер вновь появился в дверях. Теперь его волосы были собраны в короткий хвостик под черной бейсболкой, на глазах красовались затемненные очки – той же фирмы, что и у пожилой леди, а вместо черного сюртука на нем был серо-зеленый пуловер с накинутой поверх него темно-зеленой курткой довольно воинственного вида.

– Вам… идет, молодой… человек, – с некоторым затруднением улыбнулась леди, – если подумаете… сменить… имидж – обращайтесь.

Снейп что-то буркнул и взялся за ручки кресла-каталки.

Путь до Тисовой улицы занял у них пятнадцать минут, и они провели его в полном молчании. Наконец, миссис Кейн перехватила лежащую на коленях сумочку и попросила остановиться.

Гость оглянулся и нагнулся к пожилой леди:

– Единственное, что может быть примечательным в этом месте – это решетка на окне вон того дома ярдах в ста справа. Это…

– Это окно спальни мистера Поттера, сэр. И я рада, что Вы смогли это увидеть.

– Почему?

– Один человек… случайно узнавший, что Гарри живет в нашем тихом городке… Так и не смог найти его дом. Точнее, дом его опекунов. Хотя и знал точный адрес. Он… хотел навредить Гарри.

– Вот как. Значит, Вы считаете, что, если я вижу его дом – я… хорошо отношусь к сыну Джеймса Поттера?

– О, что Вы. Разумеется, нет. Но, по моему разумению, это показывает, что у Вас нет планов убить его. По крайней мере, прямо сейчас. Впрочем, мистер Снейп, не могли бы Вы провезти мою коляску чуть дальше по улице? Я усвоила… урок, полученный у Вашего дома в Коукворте.

Снейп усмехнулся – она почувствовала это спиной и затылком, – и они действительно двинулись дальше, оставив дом по Тисовой улице, четыре, довольно далеко в стороне.

– Розье. Это ведь был Розье-старший? – внезапно спросил Снейп. – Тот волшебник, который пытался убить мистера Поттера?

– По крайней мере, так называл его мистер Грюм. Такой, знаете ли, без ноги и с глазом.

– Розье, Грюм и чертов Дамблдор. Тихий городок… простые магглы… – в голосе Снейпа появились новые нотки, если бы он не владел собой так хорошо, миссис Кейн назвала бы это истерикой.

Он замолк и продолжал катить лишь слегка шуршащую шинами по дорожке коляску.

– Откуда мне знать, что это – именно тот дом и именно та спальня, в которой живет Поттер? – внезапно спросил он.

– Я… я опасаюсь, что это не лучшее место для… более откровенного разговора, мистер Снейп. Сеанс этой вашей… легилименции прямо на улице был бы несколько вызывающим, не так ли? Не откажите в любезности, провезите меня еще на двести ярдов, вон в тот парк. Там нам не помешают.

– Я бы не был так уверен в том, что это «не помешают» относится не только к Вам, но и ко мне, мадам, но… понимаю Ваши резоны.

Они миновали серый фургончик, из которого пара строителей таскала какие-то мешки, и свернули в парк.

– В фургончике – ваши люди, я прав? – спросил Снейп, развернув коляску так, чтобы им было удобно разговаривать.

– Не знаю, – улыбнулась миссис Кейн, – чего не знаешь – того не можешь выдать, верно? Причем заметьте – место в парке выбрала не я.

– Я ценю это. Итак, когда снимете очки – постарайтесь как можно ярче вспомнить то, что Вы хотите показать мне.

– Хорошо, – сказала пожилая леди, – моя память, точнее, то, что от нее осталось – к Вашим услугам.

Обе пары темных очков синхронно опустились вниз, блекло-карие глаза встретились с черными. Оба замерли, только руки миссис Кейн дрожали.

– Я… не думала, что это так… болезненно, – пробормотала она, когда все кончилось.

– Увы, мадам. К сожалению, я не в состоянии читать Ваши поверхностные мысли. Да и вглубь сознания без палочки и заклинаний я бы, пожалуй, не пробился. У Вас превосходная дисциплина разума, недоступная подавляющему большинству волшебников. Поттера… – эту фамилию он словно бы прошипел, – учили Вы?

– Полагаю, он… перенял у меня несколько трюков. Но…

– Забавно. Считайте, что Вы меня убедили. Вряд ли Вы могли бы… сконструировать это воспоминание с такими деталями. Впрочем, если Вы смогли справиться с Розье. Хм… С Розье. И с Дамблдором. Хорошо, я Вам верю. Итак, это окно действительно…

– Это окно комнаты Гарри. Впрочем, он живет в нормальной комнате – если, разумеется, комнату с решеткой на окне можно назвать нормальной – так вот, он живет в относительно нормальной комнате только последний год. Если желаете, я могу показать Вам то помещение, в котором он прожил предыдущие десять лет. Не переживайте, молодой человек, пожалуй, я выдержу еще один-два таких… сеанса. Вы готовы?

Снейп с сомнением посмотрел на дрожащие руки пожилой леди, но все-таки кивнул.

Через десяток секунд он отвел взгляд.

– В основном я наблюдал брюхо… его опекуна?

– Да. Мистер Дурсль во время моего единственного визита в этот дом старательно загораживал… помещение, в котором жил мальчик.

– Вы хотите сказать…

– Да. Это каморка под лестницей. Он жил в ней девять лет и почти девять месяцев. С того самого Хэллоуина и до тех пор, пока ему не пришло письмо, адресованное в тот самый чулан. После этого его опекуны испугались, как будто их поймали на горячем, и, наконец, выделили мальчику одну из двух свободных спален. Собственно… Я бы могла показать Вам еще кое-что, но… похоже, я переоценила свои силы. Простите меня, сэр. Впрочем… если это важно, я…

– Не стоит, мадам. Вы не возражаете, если я отвезу Вас обратно в дом?

– Я как раз хотела попросить Вас об этом, мистер Снейп.

Обратный путь был проделан в полном молчании. Снейп закатил кресло на веранду, выплеснул недопитый чай и снова начал священнодействовать.

– Что Вы хотели доказать мне этим? – внезапно спросил он.

– Только и исключительно то, что мистер Поттер абсолютно точно попадает под описание объекта, представленного в методичке на страницах с третьей по пятую.

– А то, что он не просто подпадает, но и сознательно подгоняется под… эту методичку, я обязан додумать сам?

– Мне Вы ничем не обязаны, молодой человек, абсолютно ничем. Да и, пожалуй, никому другому в этом мире тоже, если по большому счету. Но… я пришла к выводу, что Вы обязаны чем-то сами себе.

– Почему Вы так решили?

– Все-таки сорок лет работы в школе позволяют немного понимать людей, знаете ли. Даже лично незнакомых людей. И если Вы найдете еще час на беседу с почти выжившей из ума старухой, возможно, Вам будут… более понятны моя логика и мои мотивы.

Они сидели друг напротив друга, глядя в стол. Давно остывший чай остался почти нетронутым.

– Вот как, – задумчиво произнес Снейп, – но… Вы выдали этого человека не добровольно, а в результате пыток?

– Зато я знала, кого именно я выдаю. Я сама произнесла его имя. Более того, я подписала протокол с этим именем – немцы, знаете ли большие аккуратисты, Орднунг у них Юбер Аллес, они даже оставили мою правую руку относительно работоспособной – и я ненавидела себя, но… Впрочем, не кажется ли Вам смешным – печальным, но смешным, – что мы с Вами соревнуемся друг с другом на тему «кто из нас более гнусен и мерзок»?

– Вы хотите…

– Т-с-с-с, мистер Снейп. Давайте не будем ставить друг друга в неудобное положение. Я немного знаю людей Вашего типа – о, нет, не волшебников, но… людей, скажем так, живущих ради одной-единственной цели. Не отрицайте этого. Мой возраст, наряду с массой недостатков имеет… определенные преимущества. О, да, бывает, старость приходит одна, забыв прихватить с собой мудрость, но мне кажется, я все-таки смогла ухватить кусочек на распродаже. Так вот, влиять на таких людей, как Вы, совершенно бессмысленно. Можно лишь помочь им – причем не советом, советов они просто не послушают, а, так сказать, информацией.

Миссис Кейн закрыла глаза и несколько минут молчала, лишь тяжело вдыхая и выдыхая ароматный воздух лета.

– Ваше выступление на том… прощальном обеде… Когда Вы одновременно преподали суровый урок мисс Грейнджер и обозначили свою независимую позицию… Вы готовы играть свою игру, и эта игра лично меня устраивает. Мальчик тоже что-то понял, но далеко не все. Самое важное он… отказывается понимать. Точнее, принимать. Может быть, позже, но… Вы знаете… наверное, стоит быть с Вами честной. Мальчик… попросил разрешения убить Вас.

Чашка Снейпа дрогнула, несмотря на то, что бледные руки не касались ее. Однако на его лице зародилась мечтательная улыбка. Так могла бы улыбнуться змея. Ядовитая змея.

– Он… пока ребенок. Он пока – пока! – не может понять, как можно простить… смерть родителей… Прилюдное унижение подруги… И… то, что Вы сказали ему у дома его матери, наконец, – продолжила миссис Кейн, словно не замечая этой змеиной ухмылки. – Даже я, уж извините, мистер Снейп, считаю это, последнее… непрофессиональным. И как учитель с сорокалетним стажем, и как… шпионка и террористка.

Снейп по-прежнему сидел, сложив руки на коленях. Обращенная к нему чашка еле заметно подрагивала. Улыбка становилась все более и более мечтательной.

– Разумеется, это было бы для мальчика непростой задачей, – так же невозмутимо продолжала рассуждать миссис Кейн, – с его везением, только везением… против Вашего таланта и опыта… Но знаете… Я все-таки поставила бы на него.

Чашка на столе треснула, чай растекся по столу зеленоватой лужицей. Снейп вздрогнул и убрал улыбку с лица.

– Позвольте поинтересоваться, мадам, почему Вы так думаете? Не скрою, я почти мечтаю о том, чтобы он попытался…

– Именно поэтому, – пояснила пожилая леди. – Вот из-за этого самого «почти» Вы не можете убить его без даже не повода, а действительно веской причины. При этом я с трудом могу представить такую причину, которая бы… развязала Вам руки по-настоящему. Не забывайте – между нами слишком много общего, так что я вполне могу представить себя на Вашем месте. А вот у мальчика такого ограничения нет.

– Эта мелкая тварь может… неприятно удивиться, если попытается, – прошипел Снейп.

– Он не попытается, не тешьте себя этой… мечтой. Мы просто запретили ему. Ничего не объясняя. Думаю, его доверия к нам будет достаточно. По крайней мере, на первое время. А потом… Может быть, потом он поймет, что кто бы из вас двоих ни победил – оставшийся проиграет. Как и Вы понимаете это в глубине души.

Снейп достал, словно из воздуха, палочку, сделал короткий пасс, не говоря ни слова, и чашка снова стала целой.

– И я ничего не хочу от Вас, мистер Снейп. Не хочу, чтобы Вы оставили его в покое. Не хочу, чтобы Вы перестали путать мальчика с его отцом. Это невозможно – учитывая то, что я о Вас знаю.

– Тогда к чему это все?

– Мне просто нужно было рассказать Вам об этом. Считайте, что это предсмертное предвидение. Ведь мне осталось совсем недолго. Врачи дают мне одну или две недели, и… мне нет смысла врать Вам. Ложь… Ложь может довольно дорого обойтись мне там, где меня скоро встретят.

– Вы… торопитесь на эту встречу, мадам? – Снейп, наконец, оторвал взгляд от стола и поднял бровь в четвертый раз.

– Что? О, нет, разумеется, нет. Торопливость так же непристойна, как и… неоправданное опоздание, не так ли?

– В таком случае… Выпейте это!

Снейп протянул пожилой леди причудливого вида флакончик. Та дрожащими пальцами вынула пробку и принюхалась.

– Мальчик был прав, – пробормотала она, – пахнет совершенно непередаваемой гадостью.

– Удивительно, но на вкус оно еще хуже, – сказала она чуть громче и увереннее спустя минуту. – Что это? Я как будто снова…

– Укрепляющее зелье по моему личному рецепту. К сожалению, на магглов действуют далеко не все зелья, но… я же все-таки Мастер. И немного приготовился к разговору. К разным вариантам разговора, уж простите за откровенность.

– Не сомневаюсь, молодой человек. Я бы назвала Вас волшебником, если бы Вы уже им не были, знаете ли.

Снейп усмехнулся.

– Сколько это мне даст? – прищурилась миссис Кейн.

– Не могу сказать, леди. Я все-таки не целитель. Кроме того, против старости нет лекарств даже в волшебном мире. Но, я надеюсь, при регулярном приеме Вы сможете прожить еще как минимум год.

– Регулярном?

– Я подумываю о том, чтобы назначить вашему мальчику побольше отработок и заставить его варить это зелье для Вас. Дав ему понять… цену ошибки. Ну и времени на подготовку планов моего убийства у него уже не будет.

– Сурово. Но в высшей степени разумно. Я готова рискнуть.

– Что до суровости… Вы же не думаете, что я не нашел в этой методичке себя? Свою роль? Более того, благодаря ей я обнаружил, что кое-где я… недорабатываю. И, продолжая разговор о регулярности…

– Разумеется, мистер Снейп. Двери моего дома для Вас всегда открыты. Это меньшее, чем я могу расплатиться за…

– Вы уже расплатились авансом, леди. Только не думайте, что я внезапно изменю свое отношение к сыну Джеймса Поттера. И… Вы же не случайно сообщили мне о планах Поттера-младшего? Чтобы я не дай Бог не…

Шарлин едва заметно улыбнулась. Кивнула она еще менее заметно – пожалуй, только в мыслях. В не закрытых от чтения мыслях.

– Мальчика и так есть, кому любить, мистер Снейп. По крайней мере, пока. А потом… Возможно, он все же найдет кого-нибудь сам. Или воспитает. Мне очень жаль, что приходится говорить так цинично… В конце концов, я все же служила в… довольно неджентльменской организации… Но прививка ненависти, искренней ненависти, ему совершенно необходима.

– Северус. Зовите меня Северус. И… насчет ненависти не беспокойтесь. Мне… не придется делать над собой усилий. Даже сейчас. А может быть – особенно сейчас. Он слишком похож на отца, даже в… Впрочем, неважно.

– Я так и думала, Северус. И не могу не одобрить его выбор в этом самом «в», хотя он сам его еще не осознал. Но не желаете ли посмотреть, как будут развиваться события дальше? По моим расчетам, что-то должно произойти в эту или в следующую ночь.

– В следующую, насколько я в курсе. Тогда, если это не нарушит Ваши планы, я вернусь завтра вечером. И… принесу еще несколько столь же мерзких на вкус и запах зелий.

– Я буду ждать Вас, Северус. И – зовите меня Шарлин. Можно еще и Самантой, но… мы можем поговорить обо всех этих тонкостях позже. И да, одежду оставьте себе. Один из… знакомых моих знакомых, немного похожий на Вас, уже несколько недель приходит ко мне примерно в этом же образе. Там в кармане несколько фотографий и краткое досье на тех местных сплетниц, с которыми Ганс – Ганс Грубер, так его зовут – уже завязал кое-какие отношения. Возможно, это Вам поможет. Да и удостоверение личности может пригодиться.

– Я снова восхищен, Шарлин. И… выходит, у вас есть моя фотография. Ммм… Коукворт, дом Лили в ту самую ночь? Впрочем, не отвечайте – это единственное место, где я… поддался эмоциям. Скажите… Если бы ваши друзья… обеспокоились слишком сильно – они попытались бы убить меня?

– Нет, Северус, что Вы. Мы не настолько самонадеянны, чтобы рассчитывать на чистую удачу. Это привилегия Гарри, потому что ему, кроме удачи, рассчитывать просто не на что. Мои друзья… Они застрелили бы не Вас, а меня, чтобы… обрубить ниточки. И, кроме того… В отношении меня это, по крайней мере, до Вашего зелья, было несущественно: неделей больше, неделей меньше… А Вами мы рисковать не можем, иначе мальчик будет обречен.