Текст книги "Племя вихреногих (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6. Дети двух миров

В земле наша правда, в земле наши корни,

И сила в плечах – от лугов и полей.

Земля и оденет, земля и накормит,

Ты только себя для неё не жалей.

Под небом прозрачным и синим,

Земля – словно сон наяву.

Зови меня дочкой,

Зови меня сыном,

А я тебя матерью с детства зову.

Земля хорошеет, приветствуя друга.

Земля для врага – как огонь горяча.

И часто бывает, что лемехи плуга

Заденут при вспашке обломок меча...

Сверкают алмазы росинок,

И падают звёзды в траву...

Зови меня дочкой,

Зови меня сыном,

А я тебя матерью с детства зову.

На нивах и пашнях красивые люди,

Они у земли набрались красоты.

А если ты землю всем сердцем не любишь,

Любви настоящей достоин не ты.

– Вот, мы уже почти пришли, – гордо объявил Льяти.

Димка недоверчиво хмыкнул. На его взгляд, впереди не было ну совершенно ничего необычного: тот же надоевший до чертиков лес. Горы, правда, уже остались на севере и громоздились там, словно низкие грозовые тучи, тонущие в зеленоватой воздушной дымке. Трудно даже поверить, что они как-то дошагали оттуда – сюда. Тем не менее, Льяти уверял, что они уже у границы обитаемых земель. Саму границу особо ничего не отмечало – кроме, разве что, невероятно высокой, как телебашня, пальмы, – наверное, метров в сто пятьдесят. Коричневато-зеленый её ствол плавно суживался кверху, потом резко расширялся – и уже оттуда свисал неопрятный ворох узких зеленовато-голубых листьев, похожих на ремни. Они лениво колыхались в воздухе.

– Вот, – повторил Льяти. – Чтобы увидеть Ойкумену (странно, но он употребил именно это греческое слово) вам нужно залезть туда. Оттуда открывается самый замечательный вид, вот!

– А это обязательно? – хмуро спросил Димка. Лезть на эту живую "телебашню", верхушка которой весьма заметно качалась, ему ну совершенно не хотелось.

– Обязательно, – очень серьёзно ответил Льяти, хотя в зеленых его глазах отчетливо прыгали чертенята. – Ну, я-то всё равно полезу, а вы как хотите. Если боитесь, оставайтесь здесь, – он бодро повернулся и направился к стволу.

Молча проклиная всё на свете, Димка последовал за ним. Как-то само собой, за ним увязался Сергей, Максим и Антон, – хотя никто из них об этом не договаривался, они за дни похода превратились в настоящую, как говорила Аглая, "Банду Четырех", единолично решавшую все дела отряда. Странно, но никто против этого не возражал: дел и так у всех хватало, зачем лишняя головная боль?..

Вблизи ствол исполинской пальмы был похож на нефтяной резервуар, – его огромность уже не охватывалась взглядом. Он возвышался на вполне приличных размеров холме – Димка не сразу понял, что холм создала сама пальма, вернее, подземная часть её ствола. Должно быть, она была невероятно старой, словно тысячелетний дуб. Раньше Димка никогда не задумывался над тем, сколько живут пальмы. Ирка, наверное, знала, и он решил обязательно спросить её, – если живым спустится с этого... с этого...

Льяти деловито свалил свое оружие на землю и бодро полез вверх. Как оказалось, ствол пальмы покрывала не кора, а что-то вроде гладкой громадной чешуи, к счастью, обращенной кверху, так что карабкаться не составляло никакого труда – Димка словно поднимался по стремянке. Вот только эта "стремянка" казалась совершенно бесконечной. Взглянув через минуту вниз, мальчишка громко икнул, и зарекся впредь это делать – не то, чтобы он очень уж боялся высоты, но фигурки друзей казались отсюда слишком уж маленькими. А ведь они преодолели едва десятую часть подъема...

Димка вздохнул. Пока что не было ничего особенно страшного. Если посмотреть вверх, он видел деловито мелькавшие грязные пятки Льяти (вот ведь паразит – знал же, что они не смогут отказаться, после таких-то слов!), а если посмотреть вниз – руки и головы других ребят. Кроме как механически перебирать руками и ногами, делать тут было абсолютно нечего, и мальчишка начал вспоминать самые яркие эпизоды этого семидневного похода.

Ничего страшного, к счастью, с ними не случилось, – но только потому, что они шли днем, по открытым местам, а задолго до наступления темноты забирались высоко в кроны деревьев. Они тоже оказались далеко не безопасным местом – там жили страшные огромные осы, и даже змеи (как уверял Льяти, неядовитые, хотя те, кому ночью под бок забиралась хладнокровная гадина, не слишком в это верили). Но по сравнению с тем, что творилось на земле, кроны казались сущим раем – каждую ночь Димке казалось, что едва ли не все здешние хищники собирались под деревом, на все голоса требуя человеческого мяса. Чудищ-палалуканов они больше не видели, но "волки" появлялись регулярно, и иногда преследовали отряд даже днем – не решаясь нападать, но всё равно, такое вот сопровождение здорово выматывало нервы. Льяти уверял, что в этом нет ничего страшного, – если держаться кучно и с оружием наготове, – но подобная постоянная бдительность утомляла. Димка поражался про себя, как Льяти ухитрился забраться в лес так далеко в одиночку, – в этом явно был какой-то секрет, но раскрывать его Льяти не собирался или делал вид, что ничего не понимает – так, по крайней мере, казалось Димке. Он прекрасно понимал, что без этого лохматого проводника им пришлось бы очень кисло, – но особого благоговения к Льяти не испытывал. Слишком уж тот задавался, и вел себя с ними едва ли не как воспитательница с малышами в детсаде. А ведь когда на них напал-таки шипонос, его убил вовсе не Льяти, а Максим...

Вспомнив об этой встрече, мальчишка передернулся. Чем-то шипонос был похож на лебедя – упитанная тушка с длинной изогнутой шеей, – но не прекрасен, как тот, а чудовищно безобразен. Словно тот же лебедь, но ощипанный, зажаренный и уже начавший гнить – такой вот был у него цвет. Длинная шея твари расширялась наверху, как у кобры, – а на плоской, как тарелка, голове торчал похожий на штык бивень. Шинонос и атаковал, как кобра, – бил головой и вонзал полый бивень, впрыскивая в тело яд. Хуже всего было то, что эта тварь нападала внезапно, из засады – и, окажись на месте жертвы не Максим, всё могло бы закончится плохо. Мальчишка чудом увернулся от смертоносного выпада и разрубил шею твари топором, – черная кровь хлынула, словно вода из разорванного шланга. Льяти быстро увел отряд от бьющейся в агонии туши, – всего через минуту оттуда донесся вой и тявканье "волков", разрывающих добычу. Потом грязно-зелено-оранжевая голова твари, плавно качавшаяся на высоте в два с половиной метра, не одну ночь являлась Димке в страшных снах. Спать тут вообще приходилось чутко и даже привязываться на ночь, – после того, как Ирка, под боком которой уютно пригрелась змея, едва не свалилась с диким визгом с дерева.

Доставали и здешние не то обезьяны, не то лемуры, – небольшие, где-то в метр длины, лысые звери, окрашенные в разных оттенков зеленый цвет, – отчего их почти нельзя было заметить. Уже в первую ночь Димка проснулся оттого, что его деловито дергали за ухо. Открыв глаза, он увидел над собой плоскую, с оранжевыми глазами морду. Строгое выражение на ней почему-то напомнило ему Андрея Васильевича, их школьного учителя физики, – но пока мальчишка пытался понять, не сон ли это, напуганный зверек исчез. Вскоре ребята поняли, что тут их невероятно много – лемуры галдели, норовили стянуть всё, что не приколочено, щипались и даже пробовали людей на зуб – не до крови, но всё равно противно. Льяти поначалу пообещал подстрелить парочку – как он объяснил, мясо лемуров противно, но вот потроха сойдут за деликатес, – но его никто не поддержал. Девчонки едва не попадали в обморок от такого кулинарного зверства, а мальчишкам стало просто жаль красивых, и, в общем-то, безобидных зверушек, – хотя шугать их приходилось постоянно...

Вся эта канитель со спуском и подъемом вещей, устройством гнезд и постоянным поиском еды отнимала массу времени, и Димка быстро решил, что в такой вот дикой жизни нет ничего привлекательного. Странно, но Льяти она явно нравилась – правда, и сам он был странный, как говорил Димкин отец – "без царя в голове". Ну, в самом деле, что может быть интересного шариться босиком по лесам, где каждая вторая зверюга норовит тебя сожрать?..

Мальчишка заметил, что ствол под ним начало ощутимо покачивать – не так, как качается дерево, а так, как качает палубу корабля, медленно и неторопливо. Вокруг лениво колыхались громадные листья – лишь теперь Димка смог оценить их размер. В ширину каждый лист был метров пять, а в длину – добрых метров сорок. Под одним таким листиком вполне мог укрыться многоэтажный дом...

Здесь, на высоте, был очень сильный ветер – ровный и плотный, как вода. К счастью, он дул в спину, прижимая мальчишку к стволу. Димка понимал, что будь иначе, – его уже сто раз бы сорвало и сбросило вниз...

Последние метры подъема дались трудновато, – ствол пальмы расширялся наверху, и подняться по нему удалось лишь потому, что он наклонился в одну сторону, став почти вертикальным. И всё равно – тело ощутимо нависало над пропастью, в которую Димка старался не смотреть. О том, как он будет спускаться, мальчишка старался не думать...

От самой макушки ствола расходились трехгранные черенки листьев толщиной метра в полтора. Между них торчала какая-то бурая щетина высотой в два человеческих роста, – но чья-то твердая рука прорубила в ней дыру, через которую вполне можно было пролезть.

Вслед за Льяти Димка перевалился через край – и замер, задохнувшись от ветра. Но не только. Перед ним открылась огромная страна: тающие в зеленой дымке холмы, голубые глаза озер, тонкие нити рек – и далеко за всем этим блестело не то море, не то огромное озеро. Ойкумена...

* * *

Лишь когда рядом с ним наверх выбрался Сергей, Димка опомнился. Он помотал головой и осмотрелся. Самая вершина ствола была плоской, даже вогнутой, с радиальными ребрами лиственных черешков – что-то вроде волокнистой, разлохмаченной тарелки диаметром метров в пятнадцать. Приподнятый её край неплохо защищал от ветра, так что сидеть в самой середине оказалось неожиданно удобно. От плавных, медленных покачиваний ствола сладко кружилась голова, – Димке почти наяву казалось, что он летит в небе на каком-то невероятном плоту. Льяти, вытянув ноги, посматривал на них со снисходительным самодовольством – он-то, верно, видел всё это далеко не в первый раз, – но это уже не раздражало Димку. Зрелище стоило всех усилий, которые пришлось на него потратить.

– Вон там живем мы, – Льяти протянул руку, указывая на какое-то место в лесу, которое, по мнению Димки, ничем не отличалось от прочих. – А вон там Куницы. А Волки – во-он там, – он показал вдаль, к едва заметным островам на озере.

– А Хозяева где? – спросил Сергей.

Льяти нахмурился.

– Они-то? Да вон там, – он указал на самый горизонт. Там смутно темнело что-то вроде другого берега – зубчатая, неровная полоска. И уже где-то за ней виднелась блестящая точка – до того маленькая и смутная, что порой Димка думал, что она ему просто кажется. Но, приложив к глазам бинокль, он смог рассмотреть что-то вроде верхушки металлической пирамиды, должно быть, колоссальных размеров. Наверняка, она больше знаменитой пирамиды Хеопса, подумал мальчишка. Ничего мрачного или зловещего в ней не было – скорее, она походила на пирамидальную крышу какого-то великанского дома...

– Вот это и есть Цитадель Хозяев, – пояснил Льяти. – Её только отсюда и видно.

– А отчего ты уверен, что Хозяев? – спросил Димка. – Они тебе что – докладывали?

Льяти обиженно фыркнул.

– Там ночами огни видно – плохо, как тусклые звездочки, но всё же... И они не красные, как огни костров, а синие. Таких огней не бывает, это колдовство...

– Это не колдовство, а ртутные лампы, – пояснил Сашка. – У нас такими улицы как раз освещают. Так... Выходит, что там есть электричество. Это и понятно, потому что роботы без электричества не работают. Эх, попасть бы туда...

– Это не получится, – вздохнул Льяти. – Там остров, а переплыть озеро невозможно, демоны не дадут...

– Это мы ещё посмотрим, – пообещал Сергей.

Димка вздохнул. До Цитадели наверняка было очень далеко – километров сто, не меньше. Они и видели-то её только потому, что пальма торчала на гребне высоченного склона. Если считать от уровня озера, они были на высоте метров в четыреста – почти как на самолете. Вот если бы он, Димка, мог летать...

Слезать вниз не очень-то хотелось, тем более что Льяти завладел биноклем, и отдавать его не собирался. На все упреки он только молча, но сильно отбрыкивался, и только донесшиеся снизу слабые крики девчонок заставили его оторваться от созерцания.

Уже на самом краю Димка оглянулся на огромный, неведомый мир, поймал взглядом тусклую искру Цитадели.

– Ждите, сволочи, – пообещал он. – Мы идем.

* * *

Граница Ойкумены была совершенно незаметной, но Димка сразу ощутил, что вокруг всё изменилось. Прежде всего, исчезла влажная, давящая жара, – в лицо ему ударил обычный теплый ветер лета. Удивительно, но здесь, на равнине, оказалось гораздо прохладней, чем в горах. Да и сам лес выглядел вполне обычно – не тайга, конечно, больше похоже на леса Крыма или Черноморского побережья, в которых он бывал, – но без бьющей по глазам, оглушающей пестроты. Льяти уже рассказал им, что твари из джунглей никогда не заходят сюда, и здесь обитают совсем другие животные, многих из которых приручили. Димка не понимал, как такое возможно. В душе шевельнулась какая-то смутная, неприятная мысль, – но он не додумал её. Идти тут было легко, ноги словно бы сами несли мальчишку вперед. Льяти тоже торопился, – он возвращался домой, так что привалов решили не делать. Наконец, путь им преградила самая обычная узкая тропа – первое, не считая самого Льяти, свидетельство, что здесь-таки живут люди...

Льяти глубоко вздохнул и упер тупье копья в землю.

– Вот. Идите за мной, – а я побежал.

– К-куда? – выдохнул Димка.

– Своих предупредить, – снисходительно пояснил Льяти. – Надо же гостей по всем правилам встретить, – это прозвучало уже несколько двусмысленно, но задать новый вопрос никто не успел: Льяти перешел на бег и исчез почти сразу, развив оч-чень приличную скорость, – Димка и не представлял, что можно так бегать.

– И что нам делать? – спросила Аглая. Она выглядела несколько ошарашенной, да и сам Димка был немного растерян. Он до такой степени привык к советам проводника, что без него ощутил себя беспомощным. Ощущение глупое, он сам понимал это, – но никак не мог избавиться.

– Что, что... – проворчал Борька. – Следом идти.

– Ага, придем, а там уже котлы для дорогих гостей приготовлены, – брякнул Юрка Головин, и Сергей тут же дал ему леща. Слегка.

Наступило глубокомысленное молчание. В самом деле, – об обитателях этого места они знали только со слов Льяти. Не то, чтобы Димка верил в людоедов, но идти всё же было страшновато...

– А, в самом деле... – начал Эдик. – Мы же даже не знаем, сколько их там... Вдруг этот Льяти брешет, и они человеческое мясо жрут?

– За свои окорока боишься? – съязвила Аглая.

Эдик заткнулся и покраснел, но вслед за Льяти так никто и не двинулся.

– А вдруг они мальчишек берут в рабство? – мечтательно предположила Ирка.

– И девчонок! – добавила Машка.

– Так, хватит, – сказал Сергей. – Пошли.

– Куда? – сразу же спросил Борька.

– Ну не назад же!

Никто так и не двинулся. Сергей сплюнул и зашагал по тропе. Димка глубоко вздохнул и последовал за ним, – бросить друга он никак не мог. За ним, вразнобой и неохотно, потянулись остальные...

* * *

Тропа оказалась довольно-таки длинной, и страхи ребят понемногу начали слабеть, – в самом деле, никто не бросался на них из кустов с дубиной, не запихивал в мешок, и не тащил к котлам в пещеру. Откуда у пещерных людей могут взяться котлы? – подумал вдруг Димка и хихикнул. Собственный страх показался ему вдруг очень глупым.

За очередным поворотом тропы ребята увидели, что лес впереди обрывается, точно обрезанный ножом, – но между ним и поляной стояла трехметровая стена странных сине-голубых растений, похожих на мохнатые, насаженные друг на друга цветки. Тропа снова поворачивала и ныряла в узкий проход между ними.

– Что за шутки... – пробормотал Сергей, сбавляя шаг.

– Они, наверное, ужасно ядовитые, – тут же оптимистично предположил Юрка.

– И плюют ядом прямо в глаза. С двадцати метров, – тут же подхватил Борька.

– Фигня это, – ответил Антон. – Льяти-то тут прошел, а он почти что голый.

Про себя Димка подумал, что как раз Льяти мог тут и не проходить, – с чего они взяли, что он шел по тропе? – но Сергей уже скрылся за поворотом, и думать стало не над чем.

– Мать моя женщина... – выдохнул Борька, останавливаясь, и Димка молча согласился с ним.

Перед ними лежала обширная поляна... нет, поле! – на котором зеленела пшеница. Самая обычная земная пшеница, а не какой-то инопланетный злак, который логично было бы тут встретить. Точно посреди поля стояли самые натуральные индейские вигвамы – конические шатры из тщательно выделанных и раскрашенных шкур, над которыми торчали верхушки опорных жердей. Этих "фигвамов" тут оказалось штук пятнадцать. Вокруг них, в загородках, толкалась какая-то живность, похожая на коз. Между самих шатров виднелось несколько фигурок, и гостей сразу же заметили.

В селении поднялась суматоха, – и всего через минуту наружу высыпало, наверное, человек двадцать парней, очень похожих на Льяти – рослые, светлокожие и черноволосые, точно так же одетые, – если, конечно, набедренные повязки можно назвать одеждой. В руках у всех копья, – а у нескольких такие же, как у Льяти, длинные луки.

Димке стало неуютно. Если не считать девчонок, туземцы превосходили их числом раза в три – и это не считая того, что у них настоящее, пусть и самое простое оружие. Видно было, что обращаться с ним тут умели, и что драка хозяев вряд ли удивит. Тем не менее, на орду людоедов это всё же походило мало, – во взглядах хозяев не было ни свирепости, ни голодного вожделения, они блестели самым обычным любопытством. Никто не бросался на них с утробным воем, – местные просто стояли, и смотрели, что предпримут гости.

Среди других парней Димка заметил Льяти, – тот тоже узнал его, и активно замахал руками, призывая подойти поближе. Делать было нечего, – пришлось идти...

Димка был готов буквально ко всему, – но то, что случилось, застало его совершенно врасплох. Парни расступились в стороны – и навстречу гостям вышли девчонки. Одетые почти как парни, – то есть, можно сказать, почти не одетые. Что-то вроде цветных фартучков и какие-то ожерелья из листьев, прикрывающие грудь – вот, можно сказать, и всё. Это, конечно, если не считать украшений. Волосы у девчонок оказались черные, пышные и длиннющие – до... до...

Димка вздохнул и невольно замедлил шаг. Не то, чтобы он совсем не видел раздетых девчонок, – они с Машкой даже на пляже не один день валялись! – но всё было как-то... слишком неожиданно.

Подойдя к ним шагов на десять, мальчишка остановился, – ноги отказывались идти. Глаза, словно обезумев, не могли остановиться на чем-то одном, и сами бросались то туда, то сюда. Девчонок было, наверно, штук пятнадцать – все светлокожие, зеленоглазые, с короткими носами... красивые... красивые! Вот что было совершенно ужасно. Димка никак не мог выбрать какую-то одну, – хотя, зачем ему это надо, он и сам не смог бы сказать. Он старался смотреть только на ноги, но и это мало помогало.

Вроде бы, ноги у парней и девчонок одни и те же – но вот ноги Льяти не вызывали у него ровно никаких чувств, а тут... Димка не мог даже представить, что у каждой девчонки их так... много. То, что ноги были босые, добивало его окончательно – хотя он опять-таки не смог бы сказать, почему...

Он не сразу заметил, что стоящая в центре девчонка держит на руках хлеб – самый настоящий каравай, правда, без соли и не на рушнике, а на чем-то, вроде громадного листа, но всё равно...

В голове словно что-то щелкнуло – ощущение реальности отключилось, теперь Димке казалось, что он смотрит какой-то сумасшедший фильм. Девчонки шептались и хихикали, – гостей они не боялись ни фига, и это было почему-то обидно. Самая высокая – та, которая держала хлеб, – окинула взглядом неровную шеренгу гостей – и направилась прямо к мальчишке. Остановившись где-то в шаге, она протянула ему каравай.

– Это мне? – тупо спросил Димка, чувствуя, как по коже расползается пунцовый жар, – взгляд его был устремлен на её гладкий, подтянутый живот, потому что смотреть выше, – а тем более, смотреть в её смеющиеся зеленые глаза было совершенно невозможно.

Механически протянув руки, он взял блюдо, – неожиданно тяжелое. Горячее. Хлеб был теплым, от него поднимался умопомрачительный запах. Мальчишка почувствовал, как рот наполняется голодной слюной.

Как ни странно, это привело его в чувство. Он мотнул головой и осмотрелся. Виксены стояли полукругом – парни уже смешались с девчонками – и он, наконец, понял, что их не так уж и много, всего человек тридцать. Но после недели полного безлюдья в лесу и это количество казалось огромной толпой.

Взгляд Димки вдруг зацепился за парня, стоявшего в центре толпы – вроде бы, вместе со всеми, но как-то так наособицу, что становилось понятно – это вождь. Димка сначала отметил именно это, и лишь потом понял, что этот парень непохож на остальных – крепкий, плечистый, он был заметно ниже стройных Виксенов. Русые волосы, серые глаза... Правый прищурен, – сначала Димке показалось, что парень подмигивает, и лишь потом заметил сползающий на щеку рваный шрам. Лицо у парня было самое обычное – как у самого Димки, у Сашки, у Антона...

– Ребята, – выдохнул вождь, – вы что? Русские?

* * *

Это было уже чересчур, и сознание Димки снова отключилось. Виксены окружили их галдящей толпой и куда-то повели. Как оказалось, вигвамы стояли правильным кругом, – а в центре, между ними, посреди небольшой площади, помещался очаг. Не какое-то первобытное кострище, а именно настоящий очаг – выложенная камнями овальная яма длиной метра в четыре. Поперек неё положено несколько тщательно обтесанных каменных плит, на которых что-то даже жарилось. В яме жарко тлели угли, но дыма совсем не было.

Площадь оказалась маловата для стольких людей, началась суматоха, толкотня. Димка задыхался от волнения, сердце у него бешено колотилось. Может, потому, что только здесь он осознал, что Виксены тоже люди, – но не земной расы, – или потому, что вокруг него повсюду были девчонки.

Национальный женский костюм Виксенов отнюдь не отличался сложностью: что-то вроде передника, – кстати, не из шкуры, а тканого, где-то тут умели ткать ткань! – то же самое, прикрывающее... э-э-э... тыльную сторону, – а между ними видно, как ноги переходят в... наверное, бока. Где именно они там переходят, Димка затруднился бы сказать. Вся эта нехитрая конструкция скреплялась немудреным шнурком, – и ещё один такой же придерживал нагрудное ожерелье. Но если спереди оно ещё как-то справлялось со своей функцией, то взгляд сбоку открывал нечто такое, чего Димка предпочел бы не видеть наяву – особенно, когда рядом Машка. И эти заразы словно нарочно двигались так, словно плыли в некой невесомой среде. Смотрелось это потрясающе – только, вот беда, Машка всё равно была лучше!..

Наконец, как-то вдруг, все расселись вокруг очага – прямо на земле, потому что никаких стульев не было. Девчонки начали разносить еду, – как сначала показалось, на листьях, но это были настоящие тарелки, вернее, мелкие корзины, выстланные изнутри листьями. От их содержимого тоже можно было ошалеть – хлеб! Масло! На этом фоне жареное и тушеное мясо, какие-то фруктовые салаты и соленые грибы уже как-то терялись. Димка даже представить не мог, что так соскучится по простому горячему хлебу...

Он плохо помнил, о чем тут говорили – вообще-то, говорили в основном хозяева, а гости молчали. Мальчишка быстро обожрался до совершенно неприличного состояния и потому плохо соображал. В довершение ко всему, после пира пришлось ещё ставить палатки – потому, что Аглая категорически отказалась стеснять хозяев, да и Сергей намекнул, что спать поодиночке в чужих домах не слишком-то разумно. Пусть Виксены вели себя открыто и дружелюбно – обычаев их ребята не знали, и какой-нибудь внешне безобидный поступок мог резко переменить их настроение. Чего-чего, а книг о приключениях среди диких племен Димка прочитал достаточно...

Предосторожность, в общем, была глупая, – но Льяти успел объяснить им, что эта небольшая полянка сбоку от селения как раз и предназначена для гостей, – они бывали тут довольно часто. Как ни странно, привычная, чисто механическая работа необъяснимо успокоила мальчишку, – и он крепко заснул...

* * *

Проснувшись, Димка несколько секунд смотрел в зеленый брезентовый потолок палатки. В первый миг ему показалось, что весь этот чужой мир ему просто приснился, – но донесшийся снаружи незнакомый звук, мычание какой-то местной животины, – безжалостно разрушил иллюзию. Димка вздохнул и осмотрелся.

В палатке он был один – остальные, похоже, уже проснулись и разбрелись по делам. Солнце стояло уже высоко, и мальчишка понял, что спал очень долго – лишь теперь он ощутил, как вымотался во время этого бесконечного перехода в проклятом лесу, где ночью и днем что-то беспрерывно выло, похрустывало и хохотало. Сейчас вокруг звуки были самые что ни на есть деревенские, мирные – вот потому, наверное, и спалось так хорошо...

Димка с наслаждением потянулся, потом натянул кеды и треники – расхаживать в трусах, на манер местных, ему как-то не хотелось, – потом, подумав, надел ещё кофту от спортивного костюма и повязал поверх неё галстук, о котором во время похода как-то забыл. Непонятно почему, это показалось ему сейчас очень важным. Он ещё раз придирчиво осмотрел себя, потом выбрался наружу.

В первый миг ему показалось, что он где-то на съемочной площадке – вигвамы были совершенно, как в фильмах, – но иллюзия тут же рассеялась. В загонах лениво бродили какие-то, явно неземные горбатые бычки, похожие на измельчавших бизонов – на них, очевидно, Виксены и пахали. Между шатрами сновало несколько забавных зверушек, похожих на гибрид белки и зайца, с размерами последнего, явно домашних – одна из них подбежала к Димке и села на задние лапы, явно выпрашивая подачки, но мальчишка отпихнул её ногой, – ему надо было узнать, куда все делись.

Понять это, впрочем, труда не составило, – хорошо поставленный голос Аглаи был слышен издалека. Ребята – и земные и местные – собрались на площади, рассевшись прямо на земле, а Аглая, стоя, держала речь, и Димка остановился послушать.

– ...в нашей стране все живут в настоящих каменных домах! В каждом нашем доме есть электричество и горячая вода!.. В каждом нашем доме...

Димка хихикнул про себя. Сама Аглая как раз жила в деревянной развалюхе, назначенной на скорый снос, – ей приходилось топить печь и посещать удобства во дворе, но это ничуть её не смущало, это ведь временные трудности и скоро всё обязательно будет, как надо!..

Мальчишка собирался, было присесть к Машке – интересно же послушать, всё равно, больше тут делать нечего, – но тут его цепко схватили за локоть. Димка повернулся, готовясь врезать нахалу между глаз – и облегченно вздохнул, заметив Сергея. Тот тоже, почему-то, был полностью одетый и в галстуке.

– Пошли, – коротко сказал он, не отпуская локтя друга.

– К-куда? – выдавил Димка, немного ошалев от такого напора.

– К Ивану.

– К какому Ивану?

– К вождю здешнему. Его зовут Иван Корыто.

Димка хихикнул.

– Ничего себе фамилия. Или это прозвище такое?

Сергей улыбнулся. Губами. Глаза у него остались серьёзными.

– Других фамилий тогда не было. Иван родился ещё во времена царя Петра. Первого.

Димка удивленно приоткрыл рот.

– А...

– Б! Нечего тянуть, пошли!

* * *

Идти было совсем недалеко. Сделав всего несколько шагов, ребята нырнули в один из вигвамов, ничем не отличавшийся от остальных. Внутри, к разочарованию Димки, оказалось почти совсем темно, – свет проникал сюда только сверху, через дырку в шкурах. В центре горел небольшой костерок, – но света он тоже давал, прямо скажем, немного.

Когда глаза приспособились, Димка с удивлением обнаружил, что тут же сидят Макс и Антон – "Банда Четырех" собралась в полном составе. Тут же сидел и Иван. Вчера он показался Димке почти взрослым, – но сейчас стало ясно, что мальчишке всего лет четырнадцать. Трудно было поверить, что на самом деле он самый, что ни на есть настоящий свидетель "времен Очакова и покоренья Крыма"...

Обстановка шатра отнюдь не поражала роскошью. Большая постель из травы и шкур, несколько стоявших у стены мешков, очевидно, с зерном, прислоненное к опорной жерди короткое копье... Вот, собственно, и всё. Личного имущества чуть больше, чем у рыбы. Димка не знал, как там обстоят дела у остальных Виксенов, но их вождь явно не был заражен вещизмом.

Несколько минут все молчали, посматривая друг на друга. Димка начал волноваться. Он уже понял, что представление на площади – это и есть представление. Для публики. А настоящие дела будут обсуждаться здесь.

Они представились – Иван пожал каждому руку – потом попросил рассказать о России.

– Так что, выходит, – за эти триста лет тут никого из наших не было? – простодушно удивился Димка.

Иван как-то странно посмотрел на него. Вроде бы и не зло, а так... непонятно.

– Да почему, были... Только последнего я лет сто назад видел, не меньше, – "сто лет" прозвучало, как шутка, но это была самая, что ни на есть реальность этого мира, и от осознания её Димку начало потряхивать.

– А куда они потом делись? – спросил Сашка.

Иван пожал массивными плечами.

– Да кто знает... Затерялись... Кто к восточному морю ушел, кто так – давно это было... У нас там теперь как?..

Сергей начал рассказывать. Говорил он совсем не как Аглая – без призывов и лозунгов, коротко и веско. Рассказ, правда, получился длинноват – слишком уж много всего произошло в мире за эти три столетия, – но Иван не задал ни одного вопроса. Димке это показалось странным, – на его месте он бы взорвался вопросами, – но Иван просто долго молчал.

– Вот оно как, выходит, – наконец сказал он. – Нету больше царей... – и снова замолчал. Что хотел сказать – непонятно...

– А как ты тут оказался? – быстро спросил Димка. Он, почему-то, боялся разговора, который мог бы начаться.

– Как... – Иван снова помолчал. – Отец послал дяде мешок пшеницы отнести – вот и донес... сюда. Сначала подумал – к чертям в ад попал, кругом дикари голые пляшут... Чуть умом не решился. Да вот попривык как-то... Бродил по лесам, на этих вот наткнулся – они тогда только что тут появились, не знали, что делать, тыкались туда-сюда, как слепые котята... Я сразу понял – пропадут. А они всё же люди – парни молодые, девчонки... Вот и взялся я их вести... – Иван снова замолчал.