Текст книги "Племя вихреногих (СИ)"

Автор книги: Аннит Охэйо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Да ну тебя! – возмутился Эдик. – Ты ещё скажи, что у Нурнам мне тоже нельзя!..

– До Нурнов мне дела нет. Они хоть и злые, – но Зла всё же нет в них. Пусть идут, коли есть охота. Плохие они соседи, без них нам только лучше будет.

– Спасибо, разрешил, – буркнул мальчишка. – Благодетель... Только о своих и думаешь.

– А кто, если не я, о них думать будет? Не ты же?..

– Ну, не я. Но нельзя же паскудство такое терпеть!..

– Так я тебя не заставляю. Хочешь – иди. Твоя воля. Хотя и жалеть будешь потом. Но не след с собой тех тащить, кому ещё хуже будет.

– Да что там будет-то? – спросил Эдик. – Ты что – будущее тут предсказываешь?

– И будущее, – спокойно ответил шаман. – С моё проживи – тоже предсказывать начнешь. Я многих, знаешь, пережил. Тут же под две сотни племен было. Осталось хорошо, если десятка два, да и из тех едва полдюжины ещё шевелятся. Остальные все сгинули и расточились, разбрелись по лесам, не то, что речь – облик человеческий утратили... Я таким помогаю, чем могу, – да только что я один могу-то? Только службу предложить, да и то...

– Это всё оттого, что вы мхом тут покрываетесь.

– А тут вовсе не рай. Того-этого нельзя, брага не бродит, грибы не вставляют, – одно это уже многих подкашивает. Сначала-то все думают, что рай – жизнь навсегда, хоть каждый день с обрыва вниз головой прыгай. Только людям-то просто жить мало. Они и власти хотят, и чтобы жить удобно. Я повидал тут таких... Сначала-то на травке лежат, – а потом как одержимые бегают, потому что скучно... Приключения, конечно, – путешествуй, дружи, воруй, дерись... только чихнуть не успеешь, как в памяти только несколько последних лет и останутся, и будет тебе вечно пятнадцать...

– А что – это разве плохо?

– А это кому как. Всё одно повторять без конца – небо с овчинку покажется. Только выхода-то нет. Или в нечисть лесную, добрых людей пугать, или, если повезет ума набраться, в колдуны. Только оттуда – уже никуда. Только козни друг другу плести, да разным дуракам приключения устраивать. А они и рады – думают, что повергают Зло... хотя на деле их просто за нос водят, кто смеха ради, кто и с издевкой...

– Это где такое?

– А ты думаешь, Ойкумена тут одна? Нет. Мир один, это да. А Ойкумен – много. И живут в них... по-разному живут. Где повеселее нашего, где ещё хуже. Где-то – сказка натуральная, где-то – чудеса и приключения, где-то – такой ад, что все там и помереть уже рады, да только вот – не могут...

– А Хозяева тогда что?

– А нету никаких Хозяев. И – никогда и не было.

– Ребята же их Цитадель видели! – возмутился мальчишка.

– А что Цитадель? Мертвое железо просто. В ней и могущества-то нет. Не в ней оно, совсем не в ней...

– Тогда как мы сюда попали-то? – возмутился мальчишка. – Да и ты? И все?

– По ЕГО воле.

– Кого?

– ЕГО.

– Да кого же?! Бога? Черта? Хрена в ступе?

– Ты ЕГО всуе не поминай. ОН этого не любит, знаешь... А власть ЕГО тут везде. Тебе и не представить, что ОН может. Та буря, что вас сюда перенесла – для НЕГО так... пальцами щелкнуть. А если ОН в гнев впадет – тут не то, что нас, тут вообще ничего не останется. И какова ЕГО воля – то неведомо.

– Да кто он-то?

– ОН.

– Бог?

– Нет.

– Дьявол?

– Нет.

– Тогда кто?

– ОН.

– Да ну тебя! – разозлился Эдик. – Развел тут удольфские тайны. Он, она, они, оно... Ты скажи лучше, что мне делать.

– Если ты себе добра хочешь – иди к Виксенам и оставайся там жить. Не мутить их. Просто жить, как они. Если девчонку из своих приведешь – совсем хорошо будет.

Мальчишка даже задохнулся от возмущения.

– А остальные как?

– Да хоть все там живите. Худа от того не будет.

– А Хоруны как?

– О Хорунах забудь. Не вашего ума это дело. И – не моего даже. Им и без нас срок придет. Скоро уже.

– Туда же наши ребята пошли! – возмущенно сказал Эдик. – Они же пропадут там!

– Так пойди за ними и верни.

Мальчишку вновь расперло.

– Я же уже не успею! Далеко же.

– Может, и успеешь. Если мешкать не будешь.

– Вот и пойду! Прямо сейчас и пойду!

– Иди. Тебя... проводят, – шаман впервые едва заметно усмехнулся. – Если не боишься.

– Я-то не боюсь, – буркнул Эдик. – А вот ты...

– Не верь белокожему, – вдруг сказал шаман.

– Кому? Тебе, что ли? – в самом деле, шаман был очень бледен, наверное, от долгого сидения под землей.

– Не верь белокожему.

– Да кому? Льяти, что ли?

– Не верь белокожему. Просто – не верь. Иначе вам всем будет очень плохо.

– Спасибо, очень ясно, – съязвил Эдик. – Я и тебе-то не особо верю.

– А ты не верь, ты слушай. Не верь белокожему. Не бойся Зла. Не проси Драконов. Тогда вернешься домой. Оплошаешь хоть раз, – сгинешь. Оплошаешь дважды, – погубишь всех своих. Оплошаешь трижды, – сгинет весь мир.

– Тебе бы оракулом работать, – пробормотал Эдик. – Что ни фраза – всё непонятно, но страшно.

– Всё понятно будет, когда время придет. Только – не забудь. Теперь – иди. Больше мне сказать нечего.

– Ну – бывай тогда, – пробормотал мальчишка, и, отвернувшись, толкнул дверь.

* * *

Увидев впереди частокол селения Нурнов, Эдик ошалело моргнул. Казалось, что он только вышел за дверь – и вот тебе, уже у цели. Словно никуда и не шел... только вот над лесом уже вовсю разгорался рассвет. Селение уже просыпалось, – из труб на крышах домиков бодро поднимался дымок, из-за частокола слышался смех и молодецкие выкрики – похоже, что Нурны поутру обливались ледяной водой. На караульной вышке никого – ну да, кого им тут боятся-то?..

Мальчишка ошалело помотал головой. Это что – он шел по лесу всю ночь? Без света? И при этом не убился, упав в какую-то яму, не переломал ноги, и даже не сбился с пути? И не устал так, что дальше – только сдохнуть? Чудеса...

К горлу снова подступила злость. Эдику хотелось вернуться к шаману и, взяв его за грудки, трясти, пока он, наконец, не объяснит, что, как и почему... Или просто долго и вдумчиво хлестать по щекам за все слова, после которых в душе всё кипело и переворачивалось вверх дном. Только вот где его найти-то? Он никак не мог вспомнить даже, где его встретили оборотни, не то, что путь к потаенной землянке. Да если даже и вспомнить...

Он передернулся, вспомнив, как шел под конвоем. Шаг вправо, шаг влево – побег, прыжок вверх – попытка улететь... Да и сам шаман явно не так прост. Возьмет – и превратит, например, в крысу... или в оборотня, и заставит себе корзинку с завтраком таскать...

Мальчишка вновь недовольно помотал головой. В такое вот всё же не верилось, – но без чудес не обошлось, это факт. Уже просто то, что он тут оказался...

Эдик вздохнул и поднялся к селению. Ворота, конечно, оказались не только закрыты, но и, похоже, заперты изнутри. Он попробовал, было, стучать, – но лишь отбил кулак о неструганые плахи. Это тебе не фанерная дверь в комнату, это ворота, которые не всякий таран вышибет. Хоть лбом с разбегу в них долбись, – внутри ничего и не услышат...

Он замер, тяжело дыша. Из-за частокола слышались грубоватые голоса, – кто-то над кем-то подшучивал, кто-то обещал вырвать шутнику ноги... Как-то вдруг мальчишка вспомнил, что и не хотел идти сюда – разве что в конце, когда с ним будут Куницы и Виксены тоже... А ведь Нурны, вообще-то, разбойники... и прежняя встреча с ними оказалась не слишком-то приятной. С невероятной силой захотелось плюнуть на всё и уйти. Пойти к Виксенам, на самом деле – не жить, конечно, а просто отдохнуть пару дней... а потом назад, в Столицу, к нормальной еде и девчонкам...

При мысли, что ребята в это время уже, возможно, будут в рабстве, мальчишке стало тошно. Да и тащиться неделями по буеракам не хотелось, честно говоря. Он отступил на два шага и заорал:

– Эй, вы там! Открывайте!

За частоколом наступила тишина, затем, буквально через несколько секунд, на караульной вышке появилось несколько голых по пояс парней.

– Чего тебе? – не очень-то радостно спросил один из них.

– Открывайте. У меня дело к Йэрре есть.

Общение с шаманом всё же пошло ему на пользу: мальчишка понял, что вот так сразу вываливать все новости не стоит: только посмеются и пошлют нафиг. А так – хоть бы вождь выслушает...

– Что за дело?

– Важное, – Эдик решил давить на любопытство.

Парень усмехнулся. Он уже явно предвкушал, как Йэрра показательно вздует нахала. Да и новости узнать всё же хотелось, они же здесь редкость...

– Ну, проходи тогда.

За воротами что-то глухо стукнуло, – снимали засов, – потом они распахнулись. Поправив рюкзак за плечами, мальчишка вошел. Селение и в самом деле ещё только просыпалось, – туда-сюда сновали девчонки с ведерками и котелками, полуголые парни зевали и потягивались. Ничего злодейского в них сейчас точно не было...

Они подошли к домику вождя – такому же, как и все прочие, разве что чуть побольше. Нравы тут оказались простые, и Йэрра вышел к ним сам – босой, растрепанный, в одних потертых кожаных штанах. Похоже, что проснулся он недавно...

– Чего вам?.. – его взгляд остановился на землянине. – Ты кто будешь-то?

– Эдуард, Скобелевых сын, – буркнул мальчишка. Первым его побуждением было нахамить... но Йэрра ведь сейчас не задирался, он, в самом деле, не знал... Старинное представление вырвалось у него само собой – не иначе, сказалось общение с Иваном – но, как он чувствовал, пришлось очень даже к месту. Современного представления, с именем, фамилией и пионерским званием, тут точно не оценили бы...

– Чего пришел? Никак злые люди опять по дороге обидели?..

– Дело у меня к тебе, вождь, – сказал мальчишка.

– Ну, проходи тогда, – Йэрра даже придержал дверь, пропуская гостя в дом. Там оказалось темно и тесновато, но всё же, неожиданно уютно – деревянные полы, на стенах – какие-то коврики. Под ними – две постели, у узкого окна – сложенная из камня плита, у которой хлопотали две девчонки – женщины вождя... Они тут же повернулись, глядя на гостя с крайним любопытством. Йэрра передернул плечами и провел гостя в свою, наверное, личную комнату. Неожиданно бедную – грубая деревянная кровать, столик, два стула. Вот, собственно, и вся обстановка. Никаких куч награбленных вещей, которые Эдик уже настроился увидеть. Вся роскошь – пушистый коврик на полу. На стене висит оружие – лук, колчан, два метательных, наверное, топорика из любовно начищенной меди, тяжелый деревянный меч – наверное, тренировочный, очень уж глупо драться таким вот...

Йэрра плюхнулся на стул, молча указал гостю на второй. Грубоватый и тяжелый, – но инструментов здесь нет же, странно, что смогли сработать и такой...

– Ну, что за дело? – спросил он, едва Эдик сел. Мальчишка сперва не отказался бы позавтракать, – но просить ещё и еду "в номер" уже точно было бы сверхнаглостью, а сам Йэрра уже то ли поел, то ли просто не хотел угощать гостя...

– Ты о Драконовой Флейте слышал?

– Да кто ж не слышал-то... – Йэрра усмехнулся. – Неведомо только, правда то или нет. Много кто её искал – да так и не нашел ничего.

– А где искал-то? – мальчишке пришла в голову некая мысль, и он сейчас лихорадочно старался оформить её.

– Да везде. Кроме, ясное дело, западных лесов – Хоруны там, да и место само по себе злое и гиблое...

– Выходит, что если она где и есть – то только там.

– Может, и есть, – легко согласился вождь. – Да только толку? Племя у меня, конечно, сильное – да вот не настолько, чтобы тех Хорунов воевать идти. Да и говорят про них разное... и нехорошее сильно говорят. Да если б только говорили... Я сам поначалу своих удальцов на запад водил – не грех с сильным боками потолкаться. Да только сила-то в Хорунах есть, – а чести нет. С ними воевать – всё одно в дерьме мараться. Как пришли, так и ушли, да и то – повезло...

– А что, разве только с честным врагом можно воевать? – удивился мальчишка.

Йэрра удивленно взглянул на него.

– Если по своей воле – то да. Да то и не война, так – молодецкие сшибки за честь и за славу. Бывает и иначе... бывает. Да только Хоруны поганые с нами воевать не стали. Рабов своих послали, – а сами сзади стоят и смеются. А на раба оружие поднять – всё равно, что на женщину. Подло то и бесчестно. Вот мы и не стали. Рабов, кто нападал, ясное дело, побили, повезло – не до смерти. Хорошо, что мало их было, не ждали нас Хоруны... А то всякое могло быть... Рабы, понятно, драться не умеют, но кучей навалятся и свяжут, а потом... в Город утащат, и всё.

– А у них, что – город есть?

Йэрра кивнул.

– Есть. Даже каменный. Рабы как раз им выстроили. Безвозвратный Город. Так его называют. Потому что тот, кто в него вошел, назад уже не возвращается.

– Дела... – Эдик вздохнул. – А наши ребята как раз туда пошли... втроем, правда, с Льяти. Не знали про Хорунов ещё...

– Льяти-то знает, – ответил Йэрра. – Он-то по землям Хорунов много ходил, даже к самому Городу их подбирался. С ним-то, может, и не пропадут. Да только шальной он, когда как взрослый, а когда – как маленький совсем...

– Туда ещё Максим пошел, их вытаскивать, – уныло сказал Эдик. – Правда, с Вайми и этими... как их... ариями.

– О. Так вам повезло Верасену найти? – оживился Йэрра. – Давно я его не видел, эх, давно... Ребята у него справные, да только вот – мало их осталось. Бегают туда-сюда, во всё здесь суются... почитай, почти все кто в рабство сам попал, кто сгинул вовсе... А Вайми кто?

– Из Астеров он.

Йэрра хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Чудеса. Вы сами, часом, не колдуны, а?.. А то везет пока вам... как не знаю кому.

– Он с нами пошел, чтобы мы по землям его племени не шастали, – буркнул Эдик.

– Ну, это-то ясное дело, чужаков они не любят. Да так не любят, что даже мы их найти не смогли, сколько по степи ни гоняли...

– А вам-то Астеры зачем?

– А девчонки у них, говорят, красивые, – Йэрра усмехнулся. – Да и мало ли что ещё у них есть?

– Понятно – ограбить хотели.

Йэрра фыркнул.

– Ну, так. А что в том плохого? За что можешь драться – то твоё. За что не можешь – того, кто может драться лучше. Только Астеры – трусы отменные, так ловко прячутся, что не найти. Вам-то как повезло?

– Так костры же. На них и шли.

– Костры у них обманные. Идешь себе, думаешь, что уже там, – а вечером раз, и костер уже в другом месте.

– А мы ночью шли, по компасу. Они нас и не видели.

– А компас что?

– А штука такая, направление смотреть. Там стрелка такая, она всегда на север указывает.

– Дельная вещь, жаль, что мне не досталась, – Эдик напрягся, и Йэрра хохотнул. – Да ты не бойся. Что ваше – то уже не моё. Как того парня звали, что меня побил?

– Сережка. Сережка Малыхин. Он как раз к Хорунам пошел, вместе с Андрюхой и Антоном.

– Жаль. Я бы с ним ещё... потолковал, – Йэрра задумался.

– Сашка побежал Волков поднимать, – добавил Эдик. – Как раз на Хорунов идти. Я слышал, что они уже Морских Воришек под руку взяли.

– Чудеса, да и только, – Йэрра вздохнул. – Раньше я и не слышал о таком. Ну что ж, и мы тогда в стороне не останемся. А то, как с Виксенами помирились, – скучно стало. Плечи размять не с кем. Квинсы – и те, трусы, сбежали... и по лесам теперь некого гонять. Ладно, пошли, чего там...

* * *

Они вдвоем вышли во двор. Ожидая новостей, там собрались уже все Нурны – только парни, все голые по пояс и здоровые, словно в каком-нибудь спортивном лагере...

– Ну что – засиделись без доброй потехи? – неожиданно весело обратился к ним Йэрра. – Будет вам потеха! Арии и Волки пошли на Хорунов. Неужто мы откажемся от своей доли?

Радостный рев множества здоровых глоток был ему ответом...

* * *

– Вот, – сказал Льяти, когда они поднялись, наконец, на вершину холма. – Западный лес. Любуйтесь.

Антон Овчинников вздохнул. Этот холм был заметно выше остальных, и подниматься по нему пришлось долго. Да и сам подъем вышел непростым, – кеды скользили по покрывающей крутой склон траве. Пришлось разуться и идти босиком. Медленно и осторожно, чтобы трава не порезала перепонки между пальцами, – но вид, определенно, стоил всех потраченных усилий.

Они, как оказалось, стояли на самой высокой точке протянувшейся на много километров гряды, так что обзору не мешало ничто. В полукилометре впереди – и на две сотни метров ниже – бежала рыжая, неожиданно широкая для здешних мест река. За ней сплошной стеной стоял лес – высокий, темный, мрачный. Он начинался сразу, как посаженный. Над зеленым валом кустов и подлеска поднималась бесконечная колоннада могучих стволов. Она, насколько хватал глаз, тянулась вправо и влево, словно портик колоссального храма. Свод ему заменяла сплошная масса тяжелой, плотной зелени, в которую слились бесконечные кроны. Дальше глаз видел лишь бесконечные волны холмов, покрытых тяжелым одеялом леса. Лишь где-то очень далеко, словно видение другого мира, парили призрачные, зеленовато-белые гребни гор.

Зрелище было странно торжественное, как на картине, и мальчишка замер, стараясь получше всё запомнить. Они шли сюда почти целую неделю, – но настоящее дело начиналось лишь сейчас. В степи им не встретилось ничего опасного, – но про лес сказать это было нельзя...

– Немцы живут вон там, – Льяти вытянул руку, показывая на трехрогий, похожий на корону пик. – В ущелье у подножия Рогатой Горы.

Антон вздохнул. До горы было точно километров сто, – а может, и все двести, такие расстояния сложно определить на глаз. Над ней, словно нимб, парила смутная горбушка диска Таллаара, похожая сейчас на странное неподвижное облако. Всю дорогу сюда Льяти распинался о том, что оттуда, с горы, он выглядит просто потрясающе, – но мальчишка уже понимал, что добраться туда будет ой как нелегко. Очень уж неприветливо смотрелся этот бесконечный лес...

– А Бродяги где? – деловито спросил Сергей. Он поднес ладонь к глазам и теперь всматривался в зыбкую линию гор. Они тоже изгибались колоссальной дугой, словно огибая Ойкумену, и таяли в смутной дымке на юге и на севере.

– А кто их знает? – вздохнул Льяти. – Бродят где хотят. Бродяги же!

– А Хоруны? – за время похода они наслушались рассказов о том, что они повелевают зверями, гипнотизируют и чуть ли не убивают взглядом. Антон считал их обычными страшилками – но от них всё равно пробегали мурашки. Здесь, в мире, где обитали драконы, они могли оказаться вовсе не только страшилками...

– А вон там, – Льяти указал в том же направлении, но чуть ниже – куда-то в самую гущу леса. – У Черного Озера. Там их город проклятый и стоит.

Антон вздохнул. Льяти прожужжал им все уши рассказами о Безвозвратном Городе – большая часть их казалась откровенным враньем, но оптимизма всё равно не внушала. По всему выходило, что Хоруны не разбойники, а самые настоящие рабовладельцы, которые не работали, а только обучались сражаться, да ещё и могли управлять всякой нечистью. В то, что они заставляют воевать за себя ещё и рабов, мальчишка не верил. Работать заставить могут, ясное дело, – но воевать!.. Как можно заставить человека, у которого оружие в руках?..

– Обходить придется, – буркнул Сергей. – Там сколько ещё пути-то?

– Отсюда до Трехрогой – недели две, – бодро сообщил Льяти. – По горам – ещё неделя.

– А в горы-то зачем? – удивленно спросил Антон.

– А Таллар? – не менее удивленно ответил Льяти. – А заброшенные города? А вид?

– Стоило бы ноги бить, – буркнул Андрей. Дома дружба с Аглаей давала ему изрядную фору в пионерских делах, но здесь он чувствовал себя уже не так уверенно...

– Вид – это всегда хорошо, – возразил Сергей. – Интересно же, что там, за горами.

– Лес там, до горизонта, – сказал Льяти. – Я видел. Сперва горы пониже, потом лес. Потом такая круглая гора, – он повел руками, изображая что-то вроде плоского конуса. – Но её трудно разглядеть, далеко очень...

– А ты там бывал? – спросил Антон.

Льяти вздохнул.

– Нет. Там отвесная скала – не спуститься. И вообще...

– Побоялся нафиг по пути замерзнуть?

Льяти вздохнул.

– Ну да. Немцы там тоже не были, вроде бы.

– А НЕ вроде? – спросил Сергей.

– А я не расспрашивал, – Льяти снова вздохнул. – То есть, я-то бы хотел, да вот не дали.

– Небось, опять стянуть что-то попробовал? – спросил Антон. С манерами Льяти он уже был знаком.

– Ну... – тот глубокомысленно опустил взгляд на пальцы босых ног. – У них там всякие штуковины железные, – он вновь повел руками, изобразив что-то вроде автомата. – Я просто посмотреть хотел, честно-честно, а они!..

– По шее тебе дали, – закончил Сергей. – Партизан недоделанный. Ты скажи лучше, куда нам сейчас идти.

– Да вон туда, – Льяти показал влево-вниз. – Там брод. А напротив ручей в реку впадает. Пойдем вдоль него – и завтра уже будем у Хоргов.

– А кто это – Хорги? – спросил Антон. Ни о чем таком Льяти им не говорил, то ли просто забыв, то ли...

– Ну, это племя такое, – Льяти вздохнул. – Вроде нас... то есть, из такого же мира. От них новости узнаем, и вообще...

– А Хоруны к ним как относятся? – спросил Сергей.

Льяти вздохнул.

– А никак. То есть, дань заставляют платить, а так не трогают. Живут, и ладно.

Антон недовольно мотнул головой.

– Ты же сам говорил, что они в рабство всех берут. А тут...

– А вот договорились как-то. Не знаю, как. Я мало у них был. Скользкие они какие-то...

– Тогда, может, обойдем? – предложил Сергей.

– А новости? – возразил Льяти. – Я же давно очень тут был, сам-то ничего не знаю. То есть, раньше знал, но тут же всё могло поменяться на тридцать три раза.

– А если они нас... того? – предположил Андрей.

Льяти отмахнулся.

– Да не. Они и меня-то не тронули, когда я один был – а нас сейчас четверо.

– Это утешает, – буркнул Сергей. – Ладно, что тут стоять... Пошли.

* * *

Переправа через Грань-реку, как назвал её Льяти, оказалась делом непростым. С холма она казалась небольшой – но, когда мальчишки к ней спустились, Антон увидел бурный поток шириной метров в пятьдесят. За ней ровно, словно по линейке, поднимался берег – сначала песок, потом трава, потом кусты, подлесок – и, наконец, уходящие вверх колонны стволов толщиной в два или три метра. Они терялись в сплошной массе зелени, и мальчишка задрал голову. Кроны уходили, наверное, на высоту двадцатиэтажного дома, и там то и дело мелькали какие-то пёстрые птицы, которые, как рассказал Льяти, никогда не спускались на землю – там, наверху, был целый мир, недоступный человеку...

Вода оказалась неожиданно холодная – река текла с гор, так быстро, что не успевала нагреться. Цвет её был ржаво-рыжий, словно у мутного чая, какой часто бывает у лесных и болотных речушек. Впереди в неё вливалась струя ещё более темного, густого цвета – Путь-ручей, как назвал его Льяти. Самого ручья Антон пока не видел – лишь рассекающий берег неглубокий овраг, перекрытый сверху густым зеленым сводом. Он до странности походил на круглое жерло туннеля, и мальчишка невольно поёжился, – мрак в нем казался совершенно непроглядным.

Дно у реки оказалось каменистое, и идти было относительно легко, – быстрое течение всё-таки мешало, – но вдруг Антон замер. Точно на середине реки висело нечто вроде завесы из дрожащего воздуха – невидимой, но ощутимой. Мальчишка даже повел рукой, ощутив очень слабое, но всё же явственное сопротивление. И воздух за завесой был... другой. Пахнущий цветами, смолой, тленом. Воздух леса.

– Что это? – удивленно спросил он.

– Что? – Льяти удивленно взглянул на него. – А. Граница.

– Граница чего? – спросил Антон, миновав завесу и быстро направляясь к берегу – холодная вода не располагала к дискуссиям.

– Ойкумены, конечно, – пояснил Льяти, не менее бодро следуя за ним. – Ну, не самой Ойкумены, конечно, а её мирной части. Тут и звери всякие бывают, и люди, и вообще...

– То есть, там, – Сергей показал назад, на степь, – просто песочница, а тут...

Льяти быстро повернулся к нему с неожиданно серьезным видом.

– Тут дикий мир, в котором всё возможно и всё бывает. Буквально всё.

* * *

К радости мальчишек, сумрак в «туннеле» ручья лишь казался непроницаемым, – когда они выбрались на берег и углубились в него, то быстро обнаружили, что тут, в общем, довольно светло, – свет пробивался сюда даже сквозь многослойную толщу листвы. Она, свисая над руслом, закрывала дорогу, так что видно было лишь на несколько метров вперед. Само русло мало напоминало ручей – скорее, заросшую ряской бочажину. В ржавой воде плавали клочья белой плесени и большие розетки из глянцевых, словно бы пластмассовых листьев. Идти по этой воде было неприятно, она оказалась холодная, а мокрые штаны противно облепляли ноги. Хорошо ещё, что дно было относительно твердое, и кеды в нем почти не вязли. Голоногий Льяти, правда, чувствовал себя в этой воде как рыба – он шлепал по ней вполне бодро, то и дело оглядываясь и насмешливо посматривая на землян – ему, конечно, не привыкать было к здешним лесам. Антону же казалось, что он сейчас в какой-то заброшенной оранжерее – среди виденных им листьев не было, казалось, даже двух одинаковых. Узкие беловато-зеленые, темные глянцево-зеркальные треугольные, большие, как лопухи, с красной каймой, на упругих, как проволока, темно-красных черешках, потусторонне-фиолетовые с белыми прожилками, словно пропитанные чернилами – разнообразие казалось бесконечным. Над руслом то и дело нависали тонкие чешуйчатые стволы, из которых, вместо листьев, росли длинные, упругие, похожие на шланги отростки – они казались теплыми и касаться их было необъяснимо противно. К тому же, там и сям путь им преграждала густая паутина, на которой росли какие-то крохотные зеленые звездочки, – она мерзко липла к рукам и покрывала их, как плесень. Воздух тут был густо пахнущий гнилью, сырой и тяжелый.

– Далеко ещё? – спросил Антон, пытаясь отряхнуть с рук липкую паутину с какими-то мертвыми жуками и другой гадостью.

– До Хоргов? День ещё, – весело сообщил Льяти. К нему вся эта гадость, казалось, совершенно не липла.

– А по воде обязательно идти? – спросил Андрей.

Льяти улыбнулся.

– Нет. Но наверху ещё хуже, там бурелом. Да ты не бойся, как только вглубь зайдем, идти легче станет.

В самом деле, вскоре они оказались в сумрачной глубине леса. Ряска пропала, берега речки раздались, и по ним вполне можно было идти... только вот в сплошной массе палых листьев ноги вязли, как в болоте, к тому же, её покрывал белесый, похожий на плесень лишайник. Выше росли толстые, черные, корявые деревья, давным-давно засохшие – кое-где, рухнув, они перекрывали речку на манер арок. Антону казалось, что они в какой-то сказочной чащобе, и что сейчас уже наступает вечер, – свет едва пробивался сквозь сплошную массу листьев, под которой, к тому же, висел лениво клубившийся туман. Проникавшие сверху редкие солнечные лучи расплывались в нем беззвучно переливавшимися облачками какого-то колдовского свечения. Картина была смутная и странная, как во сне.

– Фух, привал, – сказал Льяти, всё же выбираясь из воды.

– Что, тут? – спросил Сергей. В самом деле, – тут негде было даже сесть, не говоря уж о том, чтобы развести костер.

– Нет, там, – Льяти показал на уходившую вверх примитивную лестницу, скорее – просто ряд врытых в склон каменных брусьев. Тем не менее, и она Антона удивила.

– Откуда тут это? – спросил он.

– А, не знаю, – Льяти отмахнулся от него, бодро взбираясь наверх. – Хорги тоже не знают, а Хорунов я и не спрашивал.

Поднявшись вслед за ним, Антон увидел вполне уютную полянку... вернее, кусок склона, сплошь заросший чем-то, похожим на крохотные деревца с двумя-тремя листьями. Со всех сторон поднимались корявые обомшелые стволы, такие сучковатые, что походили на каких-то застывших осьминогов. Тем не менее, где-то высоко наверху в многослойной толще крон зиял просвет и сюда падал разбитый на тысячи смутных лучей свет солнца.

– Уф! – Льяти плюхнулся на "деревца", на поверку оказавшиеся чем-то вроде земной земляники – только, к сожалению, без ягод. – Хорошо...

– Как вы тут вообще живете-то? – спросил Антон, тоже осторожно садясь на землю. Осторожность оказалась не лишней: под сплошным ковром листьев кишели муравьи.

– А добрые люди тут и не живут, – назидательно сообщил Льяти. – Добрые места – для добрых людей.

– А дурные, выходит, для дурных? – спросил Антон.

– Верно! – Льяти улыбнулся.

– А если они в хорошие захотят?

– Ну, так они и хотят. Только добрые люди им не дают. Хорунов вот сюда выжили же. И Хоргов.

– А Бродяги? – сразу же спросил Сергей. – Они что, тоже все плохие?

– Ну... – Льяти смутился. – Их-то я не видел. И никто. Говорят, такие трусы, что от всех вообще прячутся. Так что самое место им тут жить.

– А тебе их не жалко? – спросил Антон.

– А чего их жалеть? – удивился Льяти. – Сами всего боятся, сами и виноваты.

– А почему боятся-то? – спросил Сергей.

– Потому, что трусы, – сообщил Льяти. – У них даже вождя нет, вот!

– Трусы, потому что вождя нет? – удивился Антон.

– Ну да. Стадо баранов, возглавляемых львом, всегда сильнее стада львов, возглавляемых бараном.

– А вы, выходит, бараны? – не удержался Андрей.

– Мы львы!.. – пылко начал Льяти... и смутился. – Ну, вначале баранами и были. Но уж потом-то!.. А Хорги как баранами были, так и остались. А всё потому, что у них тоже вождя нет.

– А кто есть-то? – спросил Сергей.

– Тройка. То есть, эта... как там её... комиссия. Из трех этих... как их там, чертей... комиссаров.

– Революционная, что ли?

– Да не, наоборот. Революционная – это к Волкам. Ну, или к вам. А у Хоргов комиссар по продовольствию есть, комиссар по дипломатии и комиссар по этой... как там её... по терпимости.

– По терпимости к кому? – удивился Антон.

– А черт её... – легкомысленно отмахнулся Льяти... и вдруг нахмурился. – У нас дома что-то похожее было, но я не помню. Не хочу. Очень уж гадко. Давайте про девчонок, что ли...

* * *

Хоргов они встретили, как и обещал Льяти, через сутки. Не самые легкие в жизни мальчишек – весь этот лес буквально кишел муравьями, пауками, многоножками, так что не то, что лечь, а просто сесть на землю было совершенно невозможно – со всех сторон сразу на потное тело лезла многоногая нечисть. Полуголый Льяти, как ни странно, чувствовал себя лучше всех, – с его кожи она просто соскальзывала, а если и цеплялась, то он её легко стряхивал. Земляне же замучились вытряхивать насекомых из одежды, но раздеться по примеру Льяти и идти в трусах никто из них не решался. Антон совсем некстати вспомнил, как смеялся раньше над всякими колонизаторами, которые в таких вот лесах носили широкополые шлемы, гетры и шарфы на шее (что может быть нелепей в парниковой жаре, казалось бы?!). Теперь вот смеяться совсем не хотелось. Хотелось жалеть, что у него нет такого вот наряда. При одной мысли пройти по этому лесу босиком мальчишку передергивало, – в лесной подстилке кишели мерзкие белесые черви (как уверял Льяти, чудесные на вкус, отчего землян буквально корчило). Сам он, правда, попробовать их не решался. Да и вообще, с едой тут оказалось негусто, – растущие повсюду грибы имели на редкость мерзкий вид, и, как уверял Льяти, все были жутко ядовиты. С дичью дела обстояли получше – едва ли не в первый же час он подстрелил большую обезьяну, но есть её земляне не смогли – слишком уж это отдавало людоедством. Рыба в речке, как оказалось, водилась – но выглядела подозрительно. В итоге, питаться приходилось растущими по берегам орехами и небольшими плодами, похожими на мандарины, – но с мучнистой и безвкусной мякотью. Ярко выглядевшие ягоды, по словам Льяти больше напоминали аптеку, – есть их было можно, но лишь в случае болезни и не больше нескольких штук за раз, чтобы не дать дуба.