Текст книги "Самый бесполезный мутант (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Мистик помолчала, осмысляя сказанное.

– Не жду, что ты меня поймёшь и тем более простишь, но знаешь, первое время мне действительно было страшно смешно от всего этого. И проще было периодически испытывать твои нервы, чем один раз спросить – почему.

Мина отняла ладони от пылающего лица.

– Почему – что? Помнится, я уже говорила тебе, что как-то это не выбирала, но это, конечно, ничего не значащие слова. Потому что в какой-то мере и тогда – выбирала. К каждому нашему выбору нас ведёт куча обстоятельств и других выборов. Наверное, хотя бы потому, что он меня спас. И не один раз, кстати. Потому что когда ты загнан на край обрыва и все твои добрые намеренья, все твои благородные порывы уже ничего не решают… Решает сила… Да, ты можешь сейчас напомнить – что строго-то говоря, вытащил-то нас оттуда Саймон. И если б я чуть лучше соображала в тот момент – может быть, всё могло сложиться как-то по-другому. Знаешь, жизнь цыплёнка зависит от того, кого он увидит, вылупившись из скорлупы. Цыплята видят курицу и это определяет весь их жизненный путь. А если цыплёнок увидит утку – он пойдёт путём утки и утонет. Там, придя в себя, в вертолёте, я посмотрела на тех, кто вытащил нас из ада и первым увидела его. Может быть, если б первого увидела Саймона, что-то и было бы иначе. Но «бы» мешает. Так что и я в конце концов утону. Но я не хочу этим сказать, что это ошибка. Всё очень правильно в своей чудовищности. Потому что он, действительно, заставляет меня перестать бояться высоты. Не только из-за этого корсета, но и потому, что теперь есть вещи пострашнее.

Такого взгляда – серьёзного, грустного – она у Мистик раньше не видела. И снова стало дико неловко от такого поворота. Алкоголь, может, и позволяет взглянуть на какие-то вещи проще, но сами вещи иными не делает.

– Это верно. Было страшно смешно… А сейчас просто страшно. Ну, просто дискомфортно находиться рядом с чьей-то драмой и ничего не мочь сделать.

Мина уже решительнее взяла её за руку.

– Ты можешь. Как никто можешь. Правда, не сказать, чтоб это можно было назвать именно помощью. Расскажи мне о нём.

Женщина вздрогнула, легонько пожимая её пальцы.

– Что ты хочешь знать?

– Всё.

– Доброе утро, сэр. Кофе?

– Было б хорошо. Но особо не рассчитываю, кофеварка вчера вела себя плохо.

– Я как раз собираюсь сделать ей внушение, – в кухню вплыл побрякивающий коробкой с инструментами Множитель, – о, и Мина тут. Хотя чего б ей тут не быть. Если ты, Мина, всегда так пить будешь, то очень ты удобный в быту человек.

– Как будто было там, с чего похмелью быть, – зевнул вошедший следом Керк, – у нас с парнями это за пьянку не считалось бы…

– А тебя чего в такую рань подбросило?

– Потренироваться планирую. Ночью приём интересный придумал… Да и жрать что-то хочется смерть как, это, конечно, неудобно малость, Санни-то спит ещё. На сей раз, для разнообразия, не у себя.

– Чего они совсем не съедутся? – Джимми расположился с кофеваркой на дальнем от двери конце стола.

– Такие люди, им необходимо время от времени отдыхать друг от друга.

– А, ну это да… Да вашу ж мать, кто в ней до меня ковырялся? Вся резьба сорвана…

– И кто ж это мог быть, кроме тебя? – улыбнулся Магнето, кивая Мине, передавшей стакан с чаем, – давай сюда, и ищи шурупы нормальные…

– Точно помню, вчера не всё доедали, – Мина протиснулась мимо Джимми к холодильнику, – оставались какие-то салаты…

– Утречко всем, – на пороге появился Алекс, – Мина, выглядишь намного лучше. Я серьёзно.

– Лучше б салат хорошо выглядел, – Мина рефлекторно ощупала набухшую переносицу, хотя изучала её в зеркале ещё некоторое время назад, – а он как-то увял…

– Да плевать, – Керк выхватил у неё миску, – давай его сюда.

– Ну, ждать, пока подойдут остальные, бессмысленно, – Магнето взял со стеллажа пульт, – тем более что Мистик ещё вчера обещала, что всё утро будет в ангаре, а потом куда-то летит… Предлагаю пока посмотреть, что в мире делается. Точнее, делалось, записи от вчерашнего дня, но вчера-то было как-то не до них. Не Блоссому, так некоторым другим кадрам пришёл удар, откуда не ждали. Канал-то федеральный, теперь не замолчишь. Даже не знаю, что они будут с этим делать.

Даже Керк на время прекратил энергично хрустеть салатом. Это стоило того. И теряющуюся, порой сбивающуюся дикторшу можно было понять. Презентация «успокоительных» браслетов в Филадельфии прошла оглушительным успехом с финансовой стороны и совершенно провальным поражением в стратегическом плане. Из 50 000 отправленных туда браслетов только 679 были куплены «лицами с ненулевыми результатами тестирования». Остальные – обычными людьми. Худосочный пастор с фанатично горящими очами на фоне группы суровых, молчаливых мужчин и женщин в чёрном вдохновенно вещал, что Филадельфийское Общество Друзей видит это лучшим ответом тем, кому чужд евангельский принцип равенства перед Христом, и последний из Друзей снимет свой браслет после того, как его снимет последний из мутантов. Мелькнул кадр с длинноволосым юношей, держащим плакат «Никакой разницы между братьями», фото десятка скрещенных рук с браслетами с подписью «Филадельфия помнит своё имя»…

– Квакерыыы… – простонал сквозь хохот Джимми, – в самом деле, они забыли о том, что это квакерский штат, что это квакерский город? Их там всё ещё до чёрта. Со следующей партией может так же получиться. Хотя, конечно, такого я даже от них не ожидал…

– В этом мире всё действительно когда-то уже было, – улыбнулась Мина, – Вторая Мировая, Швеция или Швейцария, постоянно путаю эти страны…

– Ну, а говоришь, у тебя с историей плохо.

– А какая разница, если она никого ничему не учит? И все благородные порывы в конечном счёте остаются вспышками во тьме. Но всё же, разумеется, спасибо им за то, что они есть.

– Саймону нужно это увидеть, определённо, – усмехнулся Алекс.

Мина выложила на тарелку очередной намазанный бутерброд и повернулась к плите, где на сковородке понемногу оттаивал-распадался единый конгломерат овощной смеси, размышляя, попадёт ли ей от Санни, которая могла иметь на этот пакет более сложные и вкусные планы, и сразу, естественно, вспоминая те слова в тренировочном зале: «Но ты мутант, дорогая, так что это не считается…».

– Сэр, Мистик не говорила, куда и во сколько улетает?

– Ну, если ты хотела о чём-то её попросить, пара часов у тебя точно есть.

Отлично. Мина распределила овощи по сковородке и вернулась к раковине – пошевелить замоченную кастрюлю, от какого-то крепко пригоревшего Саймонова кулинарного выкидыша. Хочется надеяться, её получится спасти. Мина усмехнулась этой мысли – такой обыденно-бытовой среди философских. Как жизнь в целом, впрочем… Вся эта эклектичная безумно любимая жизнь, такая несомненно реальная, такая хрупкая и зыбкая. Которая скоро, совсем скоро может закончиться…

* да, я знаю, что вообще-то Даркхолм. Точнее, теперь знаю, при оформлении шапки увидел, а до этого в голову не пришло бы. Сестра так сестра.

========== Часть 14 ==========

Затянутое ровным слоем облаков небо, наглотавшееся света прожекторов, было неописуемого грязно-серо-бурого цвета. Тянуло осенней ехидной сыростью, на прижавшейся к земле траве блестела роса. Когда две секции ограждения рухнули, в воздух на миг поднялись мелкие холодные брызги. И как-то несвоевременно подумалось, что осень окончательно наступила. Осень без школы. Без утренней мороси, смывающей остатки сна, вливающей в жилы злую бодрость. Без доносящихся в тумане со стороны стадиона бодрых матюгов Ларсона, физрука старшей школы. Совершенно отмороженный тип, который из армии ушёл лет 20 назад, а вот армия из него так и не ушла, вообще не считался бы с погодой, если б не регулярные втыки от директора, на которые он тоже умудрялся артачиться… Без очередных конкурсов мисс Микаэль, итогами которых потом увешан холл первого этажа. Без судорожных размышлений, от каких классов всё-таки можно отказаться и не сожалеть потом. Хотя почему, вполне своевременно сейчас подумать, что вот это всё сейчас могло быть. Это не было бы лучше, легче, все проблемы старшей школы более чем серьёзны и тяжелы. О господи, одного подтягивания истории хватило бы, чтобы израсходовать немало нервных клеток. Просто эта жизнь, так нелепо отнятая, больше не существует и никогда не будет существовать. Это словно её бледный призрак дрожит в холодном зеркале ночи, замершей, как последний кадр перед драматическим моментом.

А потом ночь проснулась, вспыхнула первыми звуками выстрелов, первым рёвом двигателей, первыми кострами, заорала, загрохотала, заскрежетала, скрестились лезвия прожекторов и лучей фар, хлынули, словно спущенные с цепи, косые ливни пуль, армии импульсов по нейронам, понеслись километры бешено отматываемой плёнки. Хорошо, что все роли распределены заранее, просто некогда было бы думать. Дубли Джимми, числом штук 30, рассыпались по территории, поливая огнём проступающие в темноте мишени. Джулия включила в сеть, кроме Майка и Лили, ещё двоих новеньких из тех, кого удалось найти благодаря Мистик. Себя Мина не предлагала, Санни и Керк тоже решили справиться так. Керк где-то впереди и справа, судя по вспыхнувшим сейчас ангарам. На Саймоне – в основном миссия по перемещению Майка туда, где нужно в данный момент вырубить электронику – а дальше Джаггернаут или Лили в пару движений приводят машину в полную небоеспособность, и она становится очередным укрытием, из-за которого можно стрелять. Парня-психокинетика он забросил куда-то отдельно – своей силой тот управляет ещё плоховато, и лучше не надо, чтоб зацепило кого-то из своих. Кажется – один из дублей Джимми видел издали – ему удалось блокировать довольно большую группу солдат, внушив им дикий страх темноты. Джимми бросил гранату наудачу – и унёс ноги, приближаться, чтобы оценить потери, было чревато. Даже эта девушка – Стефани, кажется, её зовут – при деле, с её способностью светиться. Чернокожая, в тёмной одежде, быстрая и бесшумная, как дикий зверь, она подкрадывалась к противнику и резко включала максимальную мощность, ослепляя. А дальше не она – так тот, кто был на тот момент ближе всего, довершали дело. Пару недель назад этой девушке цены бы не было для поднятия самооценки, усмехнулась Мина, перебегая между остовами машин. Если с такой ерундовой способностью можно оказаться полезной… Хотя, что ж тут ерундового-то. Слепит даже оптику, не то что незащищённые глаза. Правда, увы, и своим, но если приловчиться вовремя отворачиваться…

– Снял бы Керк эту грёбаную авиацию, – Джимми плюхнулся рядом, перезаряжая автомат, – но не достанет, наверное. С движущимися мишенями, особенно на большой скорости, особенно на высоте, у него явно пока проблемы. Но пока ему, видимо, нужен отдых. Всё-таки, это он хорошо постарался о том, что взлететь смогли только эти два… Стояли как памятники, наверное. Я вообще не думал, что что-нибудь подобное увижу в движении. Почти кукурузники, всего вооружения, похоже, только эти пулемёты.

– Зато проблем от них как от целой флотилии, – проворчала Мина, – я уже минут десять с этого пятачка выбраться не могу.

– Не ты одна… Хорошо, конечно, что они пока только Джаггернаута и кого-то из Джулииных, Макса, что ли, зацепили. Потому что с такой высоты эффективность стрельбы невысокая. Плохо, что и мы их отсюда достать не можем… Как только кто-то готовится с ними разобраться, сразу набирают высоту.

И скрип песка на зубах – как тогда, как в ту ночь на складе…

– Ты имеешь в виду, они… угадывают, чувствуют? Ну, едва ли могут видеть прямо.

– В точку, – странным тоном проговорил Джимми, – не могут видеть. Но видят. Чужими глазами. Точнее, я так сперва подумал…

Мина проследила глазами очередной вираж старенького самолёта.

– Кто-то снизу им передаёт…

– Джулия объяснила. Сеть. Как у неё, только больше, и из людей. Эти двое – и ещё несколько штук тут, внизу. Чёрт, ну может, боезаряд у них однажды кончится? Или как-то выцепить Саймона, попросить поднять Керка, и… рискованно, конечно…

Практического вреда от этой прости господи авиации, правда, немного – с таким оружием и такой точностью стрельбы. Но по своим, что интересно, они не попадают вообще. Точно отличают, сверху, где свои.

– Так, погоди. Но они же – обычные люди?

– Ну вроде да. Джулия что-то такое объясняла… Людей тоже можно объединять, теоретически-то, но там принцип другой. С гораздо большей ролью админа сети. А админ, кстати, не здесь. Где-то там, в том бункере. Если так – это действительно сила, через такую-то толщину стен, и при том, что это люди. Мудро придумано вообще…

– И если загасить админа, сеть распадётся, так?

– Ну… да. Обычные человеки-то пока на такое не способны.

Мина закусила губу.

– Так. Можете… ну… как-то отвлечь их подальше отсюда?

– Ты что-то задумала?

– Точно. Один только вопрос, удастся ли дверь вынести с пары гранат.

– Да у меня, если что, есть ещё, не вопрос. Только это… не хочу, конечно, выхватить от уязвлённой женской гордости, но ты куда лезешь геройствовать? Может, всё же лучше я, а?

Иногда чем возражение разумнее, тем меньше вероятности, что к нему прислушаются.

– Нет. Я. Во-первых, я мельче и незаметнее. Ну, не так уж прямо сильно, не лилипут, но всё же. Во-вторых, у тебя и так куча дублей, ты здесь нужнее. Тебе ж сложнее координировать действия дублей, если они заняты чем-то слишком различным. И в-третьих – неизвестно, что там. И лучше рискну я, чем мы в наихудшем варианте останемся без половины армии. Так что я оценила, что ты джентльмен, а теперь передай по дублям насчёт отвлекающего маневра.

Джимми хотел, видимо, ещё что-то сказать, но сдался.

– Ладно. Но надеюсь, ты усвоила, что я этой идеи не одобряю.

Усвоила, усвоила… И даже где-то как-то согласна, только вот, действительно, иногда совершенно здравые мысли совершенно невозможно принять. Да, безумно лезть туда самому слабому… Но Множитель может иметь своё мнение, позволительно ввиду некоторого недостатка информации, но правда в том, что пришла пора этому слабому принести пользу. Другого шанса может вообще не быть. Дождавшись, когда бледный луч скользнёт над головой в ту сторону, куда рванул дубль Джимми – точнее, через секунду уже дубли, так что и у луча, и у стрелявших возникло некоторое замешательство – она, перехватив удобнее автомат, бросилась к следующему укрытию. До него паршивые метра три, но это не самые простые три метра. Однажды, впрочем, она бежала так, и тоже под пулями, и тогда ей повезло уцелеть. А сейчас, кажется, у неё есть ещё что-то, кроме везения…

Автоматная очередь по следу – похоже на клацанье зубов очень злых собак, которым всего полсекунды не хватило до цели. Мина прижалась спиной к покорёженному и малость подпалённому боку машины и счастливо расхохоталась. И на волне восторга даже высунулась и пустила короткую очередь в ту сторону, откуда стреляли. Кажется, даже в кого-то попала, судя по прекращению огня с одной из точек. Едва ли насмерть, но хоть что-то. Да, обидно понимать, что ты можешь сделать очень мало, меньше всех здесь. Но тем больше стремление сделать максимум возможного. Мина нахмурилась, прикинув расстояние до следующего укрытия. Больше… Даже прямо скажем, великовато. Тут уже шансы проститься с жизнью совсем не иллюзорны… Проще говоря, маловато шансов не сделать этого. Зато вот от него до этого проклятого бункера – рукой подать. А отвлечь этих там – их там не меньше пяти должно оставаться в общей сложности, при чём двое палят из покалеченной машины, из которой, по-видимому, не могут выбраться, и что-то непонятно, когда же они весь боекомплект расстреляют, а трое вот так же перебегают туда-сюда, и всё настойчивей кажется, вовсе не хаотично – некому и нечем. Вот что значит, думала Мина, любуясь брачными танцами проклятых кукурузников над ангарами над правым флангом – кого они там выцеливают? Керка, поди? Вот бы он одного из них… – проверить, насколько один в поле воин. На этом фланге, кроме неё, никого не осталось. Ну, вон та приятная компания ещё… Мина обнаружила отличный зазор между рваными краями листа обшивки – желать угол обзора лучше, наверное, просто кощунственно. О, надо же, один из них решил всё-таки отправиться за повышением по службе… Она крепко сжала автомат, пытаясь унять стук некстати снова заколотившегося сердца. Ерунда, это такая ерунда, просто обычная тренировка, не думать, что от этого многое зависит… Не получится, её отношение к тренировкам именно таким же и было. Плюнув короткой очередью, она снова упала рядом с зазором и долго не могла верить своему счастью. 4. Их осталось 4.

Ответная очередь оборвалась как-то слишком быстро, словно захлебнулась. Так, сейчас он будет перезаряжаться, но этого короткого времени точно не хватит для полноценной радости… Что? Думать надо быстро. Может, это и неверный выбор, может, и самый идиотский из возможных, но надо делать хоть какой-то, пока ещё можно. Дымовая граната. Вправо и как можно ближе к ним. И – на скорости этой самой гранаты – влево, до этого почти недостижимого покоящегося колёсами кверху грузовика. Они должны понять это так, что она собирается прикрыть дымом свою попытку прорваться к своим. Это как зелёный свет светофора, означающий, что можно спокойно перейти дорогу по крайней мере до середины, вспомнилось дурацкое выражение Джимми. Отвлекающий момент в стиле «О, смотри, птичка полетела», но сейчас не очень-то приходится выбирать.

Очередь из машины застрекотала над головой падающей наземь Мины. Осталось метра два, и этот участок как на ладони, и пытаться проползти его – как-то не хочется, умирать, прибитой к земле лёжа, почему-то обиднее, чем в принципе. Мина зло сплюнула зачёрпнутый при падении песок и прилипшую к губам прядь и спружинила, промахивая эти два метра и уже в падении за грузовик регистрируя – первый раз чиркнуло по плечу, второй по лодыжке. Несерьёзно. Это можно отнести к несерьёзному. Пули не остались в теле, вроде… Большой кровопотери быть не должно. По крайней мере, насколько она успела оценить лодыжку, с плечом было сложнее и не до того. Ну, типа равновесие. Одно плечо заживает, теперь второе ранено. Странная штука боль. Иногда она вспыхивает сразу, обжигая мозг, как резко зажёгшийся свет обжигает привыкшие к темноте глаза, иногда докатывается запоздало, как раскат грома, видимо, медленно распознаётся сознанием, до сих пор занятым несколько другими вещами. И надо бы этот процесс как-то… ну, не дать ему развернуться во всю ширь. Потому что боль даже от такой вот достойной лишь презрения царапины вообще-то сильная. Мина отщёлкнула крышечку на пересекающей грудь ленте, вытащив шприц с чего-то-там-каином – вот почему она не переспросила тогда, что именно выдал Алекс ей? Ну, были причины, да. хотя теперь это кажется таким глупым – он же что-то заподозрил ещё тогда, он мог дать правильный чего-то-там-каин… Обидно тратить на такую ерунду, шприца всего три. А впереди может быть ещё много всего интересного. Но если она сейчас не добежит до этой проклятой двери, то бессмысленно о чём-либо вообще говорить. Она неловко извернулась, втыкая шприц в плечо как можно ближе к ране. Хреново, что это правое плечо. Очень хреново. Но лучше частично замороженное, чем постоянно посылающее в мозг огненные приветы. Да и разделённый на две раны шприц в самом оптимистичном раскладе полного онемения не даст, так, приглушит достаточно, чтоб на какое-то время выбросить из головы… Мина обернулась, оглядывая укрытие на предмет, с какой стороны лучше из-за него выглянуть, оценить обстановку и, вероятно, расстрелять остальное, чёрт с ним, там, внизу, пистолет может быть даже удобнее… Почему они так долго, проклятье, ну правда, что происходит?

Ого. Интересно, кто ж это и чем так жахнул, если по идее, никого из своих поблизости быть не может? Она даже рискнула высунуть голову из укрытия, полюбоваться на грандиозный костёр на месте осточертевшей машины для поднятия духа стоило. Итого осталось всего два? Или и их тоже зацепило? Ну, не могли ж эти придурки сами так умудриться, с полчаса точно лежали так и не загорались…

Определение расстояний – ещё терпимо, когда это для перебежек, и полный мрак, когда для броска. На тренировочной площадке у неё, как правило, не получалось ничего, заслуживающего хотя бы внимания. Хорошо, если нечто брошенное летело хотя бы в нужном направлении, а не туда, куда вообще никто не ждал. А гранаты всего две. А вторая попытка не факт что вообще реальна, не говоря о том, что остаться без гранат вообще плохой вариант. Мина поднялась и на выдохе послала гранату к желанной цели, быстро отпрянув и прильнув к боку машины в неком порыве завернуться в её мёртвое тело от ударившей в спину волны жара. И ещё одна несвоевременная мысль в коллекцию – неужели это на самом деле реально, это в самом деле происходит с ней, первая осень без школы, без зонта, который приходилось таскать, даже если дождь за весь день так и не соберётся, без новых фотографий…

Она подбежала и дёрнула дверь, почти в полной уверенности, что – хрен, придётся возвращаться на исходную позицию для второго броска – если получится, потому что кому избавить её от дальнейших туманных перспектив, кажется, ещё осталось, да впрочем, возможно, эта грёбаная дверь ставилась в расчёте и не на подобное, но дверь неожиданно легко отошла. О, ну ладно, усилия, или по крайней мере – надежды действительно иногда должны вознаграждаться…

Серьёзно, сложно сказать, что она ожидала увидеть за этой дверью, но точно не такие пленительные полированные перильца, не такой светлый чистый коридор. Наверное, на контрасте с тем, что снаружи, это выглядело чем-то вроде рая, и наверное, ворвавшись сюда, она внесла с собой частичку адского хаоса, но меньше всего хотелось за это извиняться. Первые выскочившие ей навстречу забрали последнее, что ещё мог дать автомат. Некоторые из них, похоже, не были военными, и Мина испытала сожаление об этих глупцах, оказавшихся там, где не стоило быть. По крайней мере, можно было и не выбегать на шум, едва ли означающий что-то позитивное…

Она успела выхватить пистолет как раз тогда, когда выбежали следующие двое, правда, оба выстрела оказались неудачными, один упал, но быстро вскочил, другой только пошатнулся, ответный огонь заставил рухнуть на ближайшие два трупа. Притвориться мёртвой? Ну, если с отвлекающей гранатой получилось, то почему б, собственно, нет… Грубый рывок переворачивает её, она видит нереально огромный армейский ботинок, потом – смазанное пятно военной формы, она стреляет куда-то в это пятно, и хлынувшая на неё кровь кажется такой противной, какой должна б казаться слизь какого-нибудь инопланетного монстра, но в том и дело, что иногда именно такое отвращение вызывают люди. …А потому что стоило сделать контрольный, прежде чем тянуть свои жадные лапы. Тычок прикладом в живот второму вышел неловким и малоэффективным, но он заставил его пошатнуться, поскользнуться на крови. Монстрам нужно стрелять в голову, даже если сомневаешься в наличии в ней жизненно важных органов. Итого – пока семь… Сколько их тут ещё? на сколько её хватит? Если здесь тот, кто координирует сеть, вряд ли его плохо охраняют. Но как бы ни малы были шансы… Как там, господин Кольт по-настоящему уравнял людей на планете? А Магнето потом внёс коррективы в это уравнение. Но ей оружие поможет просуществовать только немного дольше, но едва ли победить. И плевать. Действовать надо так, словно на полном серьёзе надеешься на победу.

Нет, конечно, никто здесь не собирался её убивать. Серьёзно ранить – это с удовольствием, но не убивать. Захватить живой. Можно подумать, они тут не видят того, что происходит снаружи. Не засекли её приближение и не поняли намеренья. Они сами открыли дверь. Никто не стрелял на уровне головы. И следующий выскочивший стрелял уже не свинцом. Мина увидела дротик, болтающийся в ткани слишком свободных штанов, уже после того, как её ответный выстрел попал в грудь противнику. Бронежилет? Вероятно, да… Оттуда он не видит, удачным ли был его выстрел. Мина склонилась на одно колено, зажимая обеими руками бедро, оружие бессильно выпало рядом, второй раз провести один и тот же приём, как жизнь показала, и с тем же самым человеком реально, а с разными сам бог велел. Хотя рискованно, неоспоримо. Что мешает ему ещё оттуда утыкать её этими дротиками, как игольницу? Только вот стрелять в человека в бронежилете лучше наверняка, а попадёт ли она отсюда в голову? Сильно не факт. Но если достаточно убедительно изобразить борьбу с наркотическим сном, и если рациональность не велит ему почём зря тратить боекомплект – он рискнёт приблизиться, хотя бы через какое-то время.

И он приблизился.

И пожалуй, в идее не тратить зря боекомплект есть здравое зерно, хотя впрочем – здесь можно набрать некоторое количество трофеев. Но нет, нет… эта мысль слишком приятна, чтоб от неё отказаться, Мина резко выпрямилась из жалкой скрюченной позы и ударила склонившегося над ней человека прикладом.

Удар пришёлся куда-то в ключицу, туда, где уже начинался бронежилет, и едва ли это было даже больно. Но за ним последовал второй – уже в челюсть. Третий – куда-то в бедро – заставил его всё же упасть на колени. Теперь в голову…

– Мина, стой!

Есть всё же в этом здании то, что останавливает вернее пули. Она пинком опрокинула противника и подняла взгляд. К сожалению, сражаться с врагом и одновременно оценивать обстановку ей пока даётся на троечку, иначе б она не успела подойти так быстро. Рыжий вихрь – это не то, что где бы то ни было может появиться незаметно.

И она покачнулась, глядя в это лицо и почему-то против ожидания даже мысли не допуская, что это сон или галлюцинация. В этом абсурде была своя логика. Кого ж она могла встретить там, куда так отчаянно прорывалась?

– Мина, прекрати.

– Прекратить что? – она с панической злостью обрушила на стрелка новый удар приклада.

– Он уже ничего тебе не сделает.

Её глаза другие, или так кажется из-за того, что теперь она не в шлеме, и встрёпанные рыжие космы золотятся в свете лампы совсем как… сотня эпизодов на выбор.

– Забавно, что за прошедшее время стряслось такого, что вернуло тебе память. Но видимо, недостаточно, раз ты подошла за остальным.

Зачем говорить с вампиром? Память, голос, жесты живого не сделают живым его самого. Со всем этим он – другой, словно из знакомых элементов собрали что-то иное, и то, что ты узнаёшь родные черты – это исключительно твоя беда.

– Велишь мне просто уйти с дороги, не мешать? Или выстрелишь?

А зачем вообще люди говорят с мёртвыми? Зачем терзаются, сжимая в руках старую фотографию или, за неимением таковой – сложенный лист серовато-бежевой бумаги? Зачем молятся, зачем придумывают сказки о загробной жизни? Это не мёртвым нужно, а живым. И вот это, действительно – некое подобие загробного мира, и да, она же всегда считала, что Магда как никто заслуживает рая. Только вот в задницу такой рай.

– Пока что я помню только, как ты стреляла в меня.

Что всё-таки считать ненастоящим – тот замороженный, чужой, безразличный взгляд, или вот эту её, слишком настоящую, ранешнюю, с этими ресницами, этой родинкой на виске, на самой границе волос – её сейчас почти не видно, но память знает, что она там есть, всё это слишком правильное, узнаваемое – кроме голоса, конечно, вернее, этой грустной, упрекающей интонации, потому что никогда у Магды такого быть не могло. Точно не к ней. Не было такого, о чём она могла б говорить с такой как будто сдержанной болью, они никогда ни на что не смотрели различно, они никогда ни одного спора не оставляли, не придя к согласию, да споры ли это были вообще. Они никогда не должны были оказаться по разные стороны баррикад.

И совершенно естественно, что Мину сорвало. Слишком много боли, слишком много страха, слишком невыносимо тащить эти вопросы без ответов дальше. Как огромные валуны с той дороги, которой они уходили – без неё. Она вцепилась в ворот подруги, абсурдно надеясь вытрясти то, что у этой слишком правдоподобной иллюзии вместо души.

– Что случилось, а? что должно было случиться, чтоб ты не закончила начатое молча и издали, чтоб соизволила подойти, назвать моё имя? Твои кукловоды решили приделать тебе речевой аппарат? Чем я такой чести-то вообще удостоилась, перед смертью повспоминать, как много когда-то мы значили друг для друга?

Подсечка – и Мина на коленях, шипит, пытаясь вывернуться, ослабить боль в заломленной руке. Это хуже, чем ослабевающее действие анальгетика, чем удары Бейгла. Она никогда не должна была почувствовать, насколько Магда сильней.

– Пытаешься за нападением скрыть вину, Мина? Я знаю тебя, как никто не знал. Ты не могла забыть, что вы меня бросили.

– Слишком дешёвая мелодрама для тебя. Теперь по сценарию моя реплика, что ты прекрасно знаешь, что уже ничего нельзя было сделать? Если тебе просто нужна моя смерть, почему же не стреляешь? – удар ногой, заставляющий Магду пошатнуться и ослабить хватку, бросок и поворот всего тела, всем весом падающего на противника. Нелепо, неловко, ниже всякой критики среди самых жалких потуг рукопашной борьбы, но нормально для того, кто не смог бы ударить никого на базе и вынужден бить бывшую подругу.

– Мне не нужна твоя смерть, – Магда легко может скинуть её, и делает это, и Мина, распростёртая на полу, с перехваченными запястьями, чувствует, как тонет в панике, боясь, что Магда слышала, как стукнул об пол металл лямки, и того, что кажется, что датчик в перекрестье лямок сейчас должен биться так же отчаянно и надрывно, как сердце, – и эти выяснения, кто кого бросил, и кому было тяжелей. Я не смогла спасти тебя тогда, но я не откажусь от этого шанса сейчас.

– Иди к чёрту, – бросает Мина не нависающей над ней рыжей бестии, а своему паническому порыву – впервые ей захотелось позвать на помощь того, кто единственный может её найти. Ну уж нет.

– Я обещала тебя защитить, – словно не слыша, продолжает Магда, – и так будет. Ничто не встанет больше между нами.

Её волосы ещё не отросли достаточно, чтоб коснуться кончиками перепачканного кровью и грязью костюма. Но её дыхание чувствуется. Не должно, не должно у мертвецов быть дыхания… Она так близко, но она не представляет, сколько всего стоит между ними.

– Я способна защитить себя сама, – Мина дёрнулась, надеясь, что – раздражённо, а не панически. Она редко смотрела людям в глаза – кроме Магды. А теперь и Магде смотреть в глаза совершенно не хотелось.

– Но не от себя, когда сама топишь себя всё основательнее? Куда ты идёшь, с кем, ты действительно не понимаешь? Когда ты пропустишь поворот, после которого дороги назад уже не будет?

– Какая патетика! – почувствовав, что Магда, обманувшаяся её вялостью, ослабила хватку, Мина вырвала одну руку и впечатала сжатый кулак в бок подруги, скидывая её с себя, – вообще-то это я должна спросить тебя, с кем ты, что ты делаешь, как упала до того, что шестеришь на военных. Ты на стороне тех, кто стрелял в нас, кто загонял нас в западню, как диких зверей. Не после этого спрашивать меня…