Текст книги "Самый бесполезный мутант (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Думаю, ты разумная девочка, Мина, и понимаешь серьёзность ситуации. Вы с друзьями знатно набезобразничали в чужом доме, и одним своим несовершеннолетием ты прикрыться не сможешь. Это не подростковые шалости с травкой и воровством в супермаркете, это вооружённое нападение, содействие побегу арестованных и 11 трупов, девочка моя. За это и ответить придётся по-взрослому.

Бейгл выдержал небольшую паузу, видимо, чтобы дать ей осмыслить сказанное, и наконец перешёл к тому, чего Мина так ждала:

– Вопрос в том, одна ли ты будешь за всё отвечать и в полном объёме, или… Естественно, всем понятно, что ты была не одна, но раз уж твои друзья тебя бросили… Экспертиза, разумеется, внесёт ясность, но навскидку три трупа лично за тобой есть. Стоит, полагаю, определить, кто отвечает за остальные, и в целом за эту грубую и бесславную авантюру. Так что будет лучше, если ты подробно расскажешь нам, как было дело. И не только в плане произошедшего здесь, но и всё то, что предшествовало.

Это замечательное слово «одна», конечно, обнадёживает. Три трупа, значит. Что-то об этом сказала бы Мистик?

– Ну, раз бросили, придётся вам, видимо, мной и довольствоваться.

Бейгл перегнулся через стол, приближая своё лицо к её, заставив её невольно отстраниться и сжаться.

– Ты не понимаешь, девочка, или просто бравируешь? Игра окончена, твои друзья далеко, а тебя оставили расплачиваться за то, что вы натворили вместе, и отсюда ты выйдешь тогда, когда мы решим, и в таком качестве, как мы решим. И лучше тебе сотрудничать. Это не позволит тебе выйти сухой из воды, такого варианта просто нет, у тебя выбор между плохо и совсем плохо. И тебе бы хотя бы за свои грехи ответить, на чужие-то у тебя силёнок достанет?

Положим, ни смертная казнь, ни пожизненное заключение для несовершеннолетних не предусмотрены. Впрочем, мало ли, что там предусмотрено… Когда целый взвод военных окружал кучку подростков в горах, законы штата смотрели куда-то в другую сторону, и здесь, в общем-то, тоже не провинциальный полицейский участок с делом о драке в ночном клубе. Они могут никому и не сообщать, что она здесь, она просто исчезнет, перестанет существовать для мира, который, в общем-то, забыл о ней через пару месяцев после её исчезновения и ещё крепче забудет теперь. Ведь никого ж не беспокоит участие несовершеннолетней Магды в военной операции. Если только это она… Сейчас об этом думать как-то вообще тяжело – несвоевременно… Интересно, этот механизм, про доброго и злого полицейских, известен уже и младенцу, почему же его продолжают применять? И кто мистер Бейгл – добрый коп или злой? Будет понятно, если придёт кто-то ещё. У копов много приёмов, чтобы вытащить из арестованного нужную информацию, а уж у ребят посерьезнее – тем более, но всегда есть золотой вариант – молчать. Не выбирать, как ответить, чтоб не дать никакой информации или ввести в заблуждение. Молчать столько, сколько получится, иллюзий по поводу своей несокрушимости Мина не имела, но некоторый запас упрямства позволит продержаться достаточно, чтоб это дело не было для них слишком лёгким. Зарплату они получают наверняка немаленькую, вот пусть отрабатывают.

– В молчанку играть будем? Ну на здоровье. Ты не мне хуже делаешь, а себе. Я-то сейчас уйду, а ты здесь останешься.

Мина молчала. Если он сейчас начнёт орать – это, конечно, будет паршиво, крики она ненавидела. Родители редко ругались на повышенных тонах, это всегда было трагическим событием, надолго выбивающим её из колеи. Хотя нет, вряд ли. Кажется, он по сути своей малоэмоциональный человек, и его злость будет выглядеть такой же наигранной, как и его участие. Под всеми этими интонациями чувствуется некоторая усталость от всего. Отправляли бы они своих сотрудников на курсы актёрского мастерства, что ли?

– Упиваешься своим героизмом? Ну играй в это, на сколько тебя хватит. Для твоего возраста это нормально. Только вот тут нет зрителей, которые восхитятся твоим мужеством. Здесь у тебя никого нет, Мина. Только я. А на меня такие приёмчики не действуют. Я подожду столько, сколько нужно, чтоб ты обдумала мои слова и приняла реальность такой, какая она есть. Вот, – он обвёл широким жестом комнату и всю её невеликую обстановку, – твоя реальность на очень долгое время, если ты не сделаешь разумный выбор. Пора взрослеть, девочка.

Он поднялся и вышел. Мина некоторое время сидела и задумчиво смотрела на то место, где он только что сидел, потом сползла со стула и вернулась на то место у стены, где была, когда пришла в себя. Интересно всё-таки, что люди, считающие себя взрослыми, считают взрослостью. Трусость? Предательство? Эгоизм? И почему они всегда уверены, что тот, кто перед ними сидит, не понимает жизни и всей серьёзности ситуации, а они вот понимают? Связанные руки не то чтоб затекли, но их пребывание в одном положении очень утомляло и раздражало. Ну, ничего не поделаешь, любое выражение недовольства будет намерением пойти на контакт. Чем меньше показываешь какую-то свою уязвимость, тем лучше.

Выражение «тянуть время» тут, конечно не подойдёт. Оно и так тянется, как жвачка. Сосед, как же его звали, в детстве любил так развлекаться – смотрел, до какой степени она может истончиться и всё же не порваться. Сейчас если ему напомнить об этом – ох и рожу бы, наверное, скорчил. Да, здесь даже никак не отсчитаешь время. Ни окон, ни часов, тем более. Только по неким внутренним часам, а они у современного человека откровенно так себе работают. Как-то древние люди просыпались до рассвета, а то ещё способны были прилечь на несколько часов и встать тогда, когда и запланировали – без будильника. Ну, тогда солнце и луна управляли жизнью, а не механизмы. В какой-нибудь глуши в бедных странах и сейчас так живут… Можно засекать время по необходимости переменить позу. Интересно, сколько времени она может лежать на одном боку или сидеть, прислонившись к стене? Когда заняться нечем, всё воспринимается обострённо, и кажется, она не очень терпелива. Эти связанные руки уже невозможно терпеть, но надо, поэтому лучше думать о чём-нибудь другом. Например, о том, чтоб их высвободить… Понятно, что их снова свяжут, но всё ж какое-то развлечение. Не могли ж они связать слишком туго, вряд ли они хотят, чтоб у неё началось омертвение тканей. Но у столешницы и спинок стульев закруглённые края – видимо, специально на такой случай предусмотрено. Можно, правда, всё равно попытаться перетереть… Но мучиться придётся очень долго, слишком долго, чтоб надеяться, что столько времени её никто не побеспокоит.

Ещё уже немного есть хочется. Пока чувство голода слабое, но оно уже есть, и это неприятно. Хуже, конечно, если в туалет захочется, есть или не есть – это ещё можно выбирать, а естественные надобности – это довольно неизбежно. Гнусно всё-таки, что люди научились шантажировать друг друга тем, что вообще от воли человека не зависит. Историчка как-то, не в меру увлёкшись, рассказала, что в средние века некоторые узники проводили скованные по рукам и ногам годы. Им приходилось гадить под себя, они заживо гнили в собственных испражнениях… Парни ей просто не поверили, кого-то из девчонок начало тошнить… К чему она об этом подумала, кстати? К тому, что сейчас-то хоть такой дичи быть не может? Ну, унитаза тут, однако же, нет. Значит, надо звать охранника… Тоже хоть какая-то, но радость им. Скажут, что сводят за хорошее поведение, или это уж слишком грубо для них? Ну, сходит прямо здесь, Лили права, уберут, не переломятся. В пещере ходили в туалет в щёлочку, ценный опыт. Справится, интересно, со связанными руками? Как-то некоторые умеют протаскивать ноги через кольцо рук. Магда справилась бы. А нет, к чёрту эти мысли. Магда так хорошо справилась, что теперь под контролем этих… А с нею тоже планируется в конечном итоге сделать что-то подобное?

Наверное, прошло довольно много времени, несколько часов. Потому что голод стал ощутимее. Интересно, как скоро она подумает, не забыли ли они там о ней вообще. А, ну вот, собственно. Кстати, вот хороший вопрос, есть ли здесь камеры? Мина лениво скользнула взглядом по стенам, вроде внешних признаков не заметила, но это ещё ни о чём не говорит. Ну, признаков нервозности или отчаянья им придётся ещё подождать. Голову-то есть чем занять. Например, проиграть варианты последующего развития событий – что скажет мистер Бейгл при своём следующем появлении, чем будет надеяться заставить её разговориться. Вряд ли у них в арсенале нет каких-нибудь неконвенционных средств, но понятно, им хотелось бы обойтись чем-то меньшим, для повышения веры в своё мастерство убеждения. Всё-таки они видят перед собой 16-летнюю девочку, которую явно не обязательно пытать, достаточно наорать или наоборот поговорить ласково, по-отечески…

Забавно было бы узнать, что на самом деле прошло часа три. Время вообще странная штука, по всем законам физики в пределах одной точки вселенной произвольно менять свой ход оно не может, однако в зависимости от обстоятельств явно когда ползёт, когда летит. В школе, помнится, Глори об этом рассуждала с видом юного гения, изобретшего велосипед – мол, тоскливый, неинтересный урок тянется бесконечно, а вот контрольные, как правило, кончаются быстро, и тем быстрее, чем сложнее задание. Мина тогда возражала, что объективно течение времени не меняется, за час малая стрелка проходит по циферблату ровно круг, что бы мы ни делали, а с ощущениями всё понятно, благо и причины очевидны. На неё тогда, кажется, даже обиделись, даром что она прекрасно понимала, о чём речь, и вполне разделяла эти переживания. Потом в пещере она не раз об этом вспомнила… но там хотя бы можно было наблюдать смену времени суток.

Главное, чему надо порадоваться – это тому, что попалась только она. Хотя, Бейгл не подтвердил это и не опроверг. Может быть, сейчас он просто ушёл к кому-то другому… Да нет, что у них, больше сотрудников нет? Или после их налёта вот и наступил жестокий кадровый дефицит? 11 трупов… Да почему ему надо верить на слово? Да, вряд ли трупов нет вообще, но сгустить краски, чтоб постращать, он наверняка мог. Она прикрыла глаза, вспоминая, пытаясь подсчитать, сколько людей лично она встретила во время перемещений по зданию, во сколько из них попала. При плохой видимости сложно порой сказать, были это одни и те же люди или другие. По логике вещей, в такой час здесь не должно было быть слишком много народу, но это сильно не факт, рабочий день у них явно ненормированный. Но большинство кабинетов были пусты…

Нора… Успела ли Нора убежать? Она почти уже выбралась в окно, когда… Но она всё-таки была всё ещё под действием транквилизатора, она могла не удержаться. Или её могли схватить уже там, снаружи. Мина сидела, закрыв глаза, пытаясь восстановить эти последние кадры перед своим беспамятством, пока получалось плохо. Кажется, Нора кричала. Может быть, отсюда они и знают имя, вот и вся идентификация… Если Лили успела найти Джимми, хоть один из его дублей мог успеть оказаться у того окна и подхватить Нору, ну возможно ведь это? Хоть бы…

Может быть, чтобы отвлечься от нарастающего голода, подремать? Думается, лишним не будет, мало ли, что будет дальше – может, они изберут другую тактику, не оставлять её одну как можно дольше, задалбывая вопросами до полного изнеможения? В самом деле, интересный вопрос, почему они не применяют к ней транквилизаторы? Потому что не ожидают с её стороны никаких угрожающих действий, каких они не могли бы предусмотреть? Или потому что время их поджимает и нужные им ответы они хотят получить как можно скорее? Тогда вот эта пауза – какая-то странная роскошь. Или они хотят именно у неё создать ощущение, что она может сидеть тут неделю, месяц, год, всю жизнь, и ничего не высидеть, если не пойдёт на сотрудничество? Ну да, возможно… Всё-таки, она ничего не может знать наверняка – только предполагать и делать вывод с их же слов. Ну, пока можно использовать вместо считалочки для сна образ этих задымлённых коридоров с проявляющимися в них силуэтами. А там посмотрим. Что бы они ни пытались изобразить, это не может длиться вечность.

– Доброе утро, Мина. Вижу, сон добавил тебе бодрости и поднял настроение.

Ну, эту шпильку можно и пропустить мимо ушей.

– Думаю, ты должна быть голодна, не так ли?

Мина неопределённо повела плечами. Бейгл, наклонившийся к ней, чтобы поднять и усадить на стул, вздёрнул бровь.

– Как это понимать? Это достаточно простой вопрос, на него можно ответить однозначно, хочешь ты есть или нет.

– А какая разница, чего я хочу? Это всё равно не в моей власти.

– Ну, ты не думала, надеюсь, что мы собираемся морить тебя голодом? Это не только антигуманно, но и примитивно. Тебе достаточно просто попросить. В нашей столовой сегодня замечательное жаркое, если, конечно, оно ещё осталось… Разлетается, знаешь ли, в момент, лично я взял двойную порцию.

Попросить, ага, сейчас… Всё-таки это примитивно, мистер Бейгл. У вас товарищи погибли, а вы тут жрёте и улыбаетесь. Где хотя бы симуляция скорби?

– Ты снова делаешь хуже себе, а не мне, Мина. Я, конечно, знаю, что девочки твоего возраста считают еду врагом, но думаю, это не про тебя. Ты должна понимать, что длительное голодание наносит организму серьёзный вред, и рано или поздно придётся поесть, так почему не сделать это сейчас?

Аналогично, видимо – «Ты же понимаешь, что рано или поздно придётся сказать нам то, что мы хотим услышать, так почему не сделать это сейчас».

– Человек может не есть семь дней. А потом он умирает. Нам так в школе говорили.

– Мина… Кстати, как твоё мутантское имя?

Ну вот, хоть какой-то интересный поворот.

– Черепаха.

– Черепаха? Интересно… Почему?

– Ну, есть мутанты с повышенной быстротой и ловкостью, а есть наоборот, медлительные и неуклюжие, как я.

Бейгл откинулся на спинку стула, сцепив руки на животе. Он скользил по Мине изучающим взглядом, она по нему – равнодушным.

– Мина, чего ты ждёшь? Можешь не отвечать мне, ответь хотя бы себе. Ты надеешься, что сколько-то протянешь время, а потом нам надоест над тобой биться и мы отпустим тебя на все четыре стороны? Нет, это было бы слишком глупо для такой умной девочки. Наверное, ты рассчитывала на адвоката, свидание с родителями и прочую обычную судебную практику в отношении несовершеннолетних преступников? Спешу тебя расстроить, у нас свои регламенты, и очень мало кто может в них вмешиваться. Адвокат, звонок родителям и показательный суд с самым суровым наказанием из возможных – это милость, которую нужно заслужить, детка. Никто не знает, что ты здесь, никто не обратится в защиту твоих прав. И никто никогда не узнает, что с тобой произойдёт в этих стенах.

Да уж конечно. Вы один раз слили информацию о находящихся здесь пленниках – с тем расчётом, что их придут выручать, сольёте и ещё раз – по той же причине. Правда, вот в этот раз просчитаетесь.

– Или может быть, ты надеешься усыпить нашу бдительность и сбежать? Поверь, мы умеем извлекать урок из своих ошибок, сбежать тебе не удастся.

Самонадеянность – гибельное качество, мистер Бейгл. Не в этом случае, но в каком-то другом оно вас подведёт.

– Или ты ждёшь, что твои друзья придут выручать тебя?

– Они тоже умеют извлекать урок из ошибок, мистер Бейгл.

– Это значит – на сей раз они подготовятся лучше? Так поверь, и мы тоже. Чтобы усыпить нашу бдительность, им потребуется слишком много времени. Столько, что гораздо логичнее и разумнее отказаться от этой затеи. Так на что ты рассчитываешь?

Благо, об этом-то у неё было время подумать. Что самое логичное, что может сейчас предпринять команда? Убить её, пока она, в самом деле, что-нибудь не рассказала. Обмануть биометрию для Мистик не проблема, запихнуть в глотку цианид – тем более. Тем более тому, кто сам рад будет его проглотить.

– Думаете, я скажу? А вы бы на моём месте сказали?

Бейгл встал, обошёл стол. Мина уже была готова к тому, что он замахнётся на неё, но он только оперся обеими руками на спинку её стула.

– А я, Мина, не оказался бы на твоём месте. Потому что не связался бы с сомнительной компанией, которая использует меня как расходный материал.

Да, знал бы он, как захватывает эта мысль, как хорошо помогает отрешиться и от его мерзкой рожи, и от происходящего вообще. Она будет ждать, когда в глазах очередного открывшего эту дверь блеснёт оранжевый свет. Вряд ли у них будет очень уж много времени, но хотя бы Мистик успеет сказать, что всё хорошо, что больше никто не попался, что планы не меняются…

– В самом деле? Вы в такой работаете.

Он отстранился, прохаживался где-то там, за спиной – Мина не оборачивалась.

– Вот как?

– Ну да. Работёнка у вас не на зависть. Убить вон могут. А если не убьют – придётся вести пустопорожние беседы с трудными подростками.

В самом деле, зачем здесь этот стол, если ему самому скучно всё время за ним сидеть? Может, он сейчас подойдёт и приложит её физиономией об эту матово сияющую столешницу? Ну, этого вполне вероятно ожидать, надоест же ему однажды сотрясать воздух, перейдёт от завуалированных угроз к прямым…

– Я не работаю с трудными подростками, Мина, это не мой профиль. Если б я видел перед собой сломленную жизнью неудачницу, юную наркоманку или проститутку, которую заставила пойти на преступление нужда в деньгах или угрозы, я б не стал тратить на тебя время. Ты девочка из порядочной семьи, образованная, начитанная, и тобой движут другие мотивы – благородство, верность друзьям. Только вот ты тратишь свои душевные порывы не на тех людей. Вероятно, они кажутся тебе замечательными людьми потому, что приняли тебя, оценили, в отличие от не понимавших тебя школьных сверстников. Но это иллюзия, Мина. Они просто использовали тебя – твой ум, твою самоотверженность, твои способности – в своих целях. Это не те люди, которых стоит защищать, с которыми стоит записывать себя в одну компанию.

Мина смотрела в сторону и улыбалась. Да, если отстранённо посмотреть, мужик ведь чертовски близок к истине. Умница из хорошей семьи, у которой из-за её хорошести были некоторые сложности с заведением отношений прочнее мимолётно-приятельских. Почему-то ведь девчонки вроде Джуди и Глори, как бы мило ни болтали с нею, когда тому способствовали какие-либо обстоятельства, быстро теряли к ней интерес. Никаких ссор, никакого холодка, просто был кто-нибудь, кто привлекал их гораздо больше, с кем им приятнее было проводить время. Только вот она не страдала от этого. У неё была Магда. А Магда, хоть и нехорошо вот так сравнивать людей, стоила десяти таких Глори.

– А у вас-то друзья есть? Или это ваш конёк – рассуждать о том, в чём не разбираетесь?

Бейгл снова занял место по другую сторону стола.

– Хорошо, расскажи мне о дружбе, Мина. Чем тебя так расположили эти люди? Возможно, тем, что они, как и ты – мутанты? Ты полагаешь, что мутанты могут дружить только с мутантами, что тебе нужен кто-то похожий на тебя, с кем вместе ты сможешь выстоять против всего остального мира? Видишь ли, я человек без предрассудков, мне не важно, мутант ты или обычный человек, я разговариваю с тобой так же, как разговаривал бы с обычной девушкой, впутавшейся во что-то подобное. Вся эта истерия вокруг мутантов – мерзкая вещь, но поверь, это временно. Людям просто надо привыкнуть. Они ко всему привыкают. Расизм уходит в прошлое, возможно, это последняя его вспышка. Я понимаю, для тебя сейчас это звучит пустыми словами, подростки живут тем, что есть здесь и сейчас, а не тем, что будет через 10 лет, но поверь человеку, который прожил на свете немного больше, чем ты и хочет предостеречь тебя от дальнейших ошибок. Ты и так их совершила уже достаточно. Знаешь, ещё во времена моих родителей люди относились… э… довольно неприязненно к представителям иных рас. А сейчас афроамериканцы становятся популярными артистами с миллионными гонорарами, президентами крупных корпораций, вступают в смешанные браки. Один из тех людей, кого ты убила, был афроамериканцем, женатым на белой женщине.

Грубоватая аналогия, мистер Бейгл. Белым не требовалось привыкать к чёрным, они к ним как раз очень хорошо привыкли… в определённом качестве. Привыкать пришлось к тому, чтоб ставить их с собой на одну ступень, и до идиллии всё же далековато.

– …Но ждать этого придётся тем дольше, чем больше будут твои друзья и им подобные своим радикализмом подкреплять мутантофобию. Тем, кто раздувает антимутантскую истерию, такие ваши выходки как раз на руку, это тебе не приходило в голову? Сейчас, после сообщения о вашем налёте, об убитых и раненых, поднимется очередная волна. Люди будут требовать мести, усиления мер безопасности… Ты, конечно, не этого хотела, когда шла сюда. Ты шла просто освобождать друзей. Но сейчас самое время подумать, куда тебя завела такая дружба и куда может завести ещё многих… Я понимаю, что ты не жалеешь об убитых вами, для тебя они враги и получили по заслугам. А для кого-то теперь получишь по заслугам ты.

– А сейчас будет что-то о том, что насилие порождает насилие, и прочее из проповедей преподобного Мюсанте?

Бейгл откинулся на стуле, взирая на неё с отеческой печалью.

– А что меняется в мире от того, что ты сейчас со мной споришь? Разве что, ты чувствуешь себя от этого не столь паршиво? Я не поклонник преподобного Мюсанте, Мина, и вообще не особо религиозен. И если ты думаешь, что я собираюсь призывать тебя подставлять вторую щёку парням вроде тех, из-за кого твои друзья попали сюда, то ты ошибаешься. Я прекрасно понимаю твоё возмущение, твою жажду справедливости, но возмездие должен вершить закон, перед ним покуда все равны, независимо от генотипа. Преступив черту закона, вы становитесь такими же, как эти «Братья чистоты» – бандой убийц. Тебе может сколько угодно не нравиться такое сравнение, но с позиции закона это одно и то же – преступление ненависти, насилие по расовому признаку. Твои друзья – убийцы, и ты, благодаря им – тоже.

Звучит это всё, конечно, гладко и красиво, только что-то не торопился закон обрушивать свою беспристрастную неумолимость на этих отморозков – интересно, что вам мешало, они так хорошо скрывали свои личности, что ли? Зато как только в дело вступила команда Джулии, доблестные стражи правопорядка были тут как тут. И теперь, естественно, как только агрессоры и жертвы поменялись местами, самое время превозносить законность и говорить о воздаянии за преступления.

– Ты уверена, что они стоят того? Что это был оправданный и действительно твой выбор – взять в руки оружие, стрелять в людей, на долгие годы лишиться самого ценного – свободы? Были бы они твоими друзьями, если б не твои способности, за которые тебя взяли в команду?

Какое счастье, что на этой высокой ноте он и решил её покинуть. Мина изо всех сил держалась, чтобы не расхохотаться.

Одиночество и в этот раз ожидалось долгим, но было неожиданно нарушено – немолодой блондинкой с кислым, неприветливым лицом, которая пришла, чтобы отвести её в туалет.

– Без глупостей. Стрелять буду не насмерть, а по ногам. Малоприятно.

Олала. Это у нас злой коп или просто неудовлетворённая жизнью грымза? Для глупостей, впрочем, и простора не было – во-первых, туалет оказался метрах в трёх в том же коридоре, во-вторых, конвоирша сразу предупредила, что одну её в кабинку не отпустит и рук развязывать не будет.

Мина уже не помнила себя в том возрасте, когда мама усаживала её на горшок, и настраивала себя на единственно возможный сейчас вариант – отрешиться, отключить восприятие ситуации. Можно представить, что эта женщина что-то вроде сиделки при человеке со сломанными руками, или робота-помощника…

– Задницу мне, если что, тоже сами вытирать будете?

Дама зыркнула на неё леденящим душу взглядом, но ничего не ответила.

Интересно, это у них тоже метод психологического воздействия, или просто сделать туалеты в камерах, раз уж такая нужда держать в них кого-то неограниченно долго, не додумались?

Поднимаясь с унитаза, Мина извернулась и получила подтверждение своей догадки – от прикосновения её пальцев на влажном от конденсата бачке остались слабоватые тёмные потёки. Брали у неё отпечатки пальцев. Руки потом обтёрли, но не дочиста. Отсюда, вероятно, и пассаж Бейгла насчёт хорошей девочки из порядочной семьи – в базе ведь её не было.

Ну вот, вторая ночь здесь прошла. Конечно, возможно, вовсе и не ночь, поди здесь определи… Но определённо в общей сложности это должно быть больше суток.

Вчерашний день не принёс ничего больше нового – снова заходил Бейгл, принёс всё-таки поднос с едой, предложил развязать руки, она снова пожала плечами. Зато подумал, наверное, что она его внимательно слушает, пока он пересказывал то, что имелось в анналах истории нелицеприятного о Джулии и её команде – ну, чтоб не смотреть на еду, что может вызвать слюноотделение, а этого не надо, она смотрела на Бейгла, который у неё аппетита совершенно не вызывал.

Странно всё-таки… Что-то крепко не так было вчера, когда она проходила по коридору. Что-то, опровергающее вообще всё… Да, не было никаких следов разгрома. Ближе к выходу на лестницу в стене должна была быть приличная дыра, это было бы видно издали. Так быстро всё устранили? Понятно, что в принципе с них станется, но никаких ремонтных работ не было слышно, а бесшумно это всё-таки невозможно делать. И ещё что-то кажется другим в расположении дверей, какая-то дверь открылась не в ту сторону, что ли, сложно вспомнить… Видимо, она всё же в каком-то другом коридоре. Что ей даёт этот вопрос? Почти ничего. Только напоминание, на случай вероятности побега, что в здании она не ориентируется, и даже на ориентировку по памяти не положишься. Скверно, что ни говори, что у них не было плана, но что поделаешь…

Шаги из коридора слышны приглушённо, но всё же слышны. Ну, это не так и плохо, не полная звукоизоляция, можно предугадать, когда кто-нибудь зайдёт…

Против ожидания, на пороге возник не Бейгл, и не давешняя тётка, а кто-то новый. Брюнет едва ли более 30 лет на вид, щеголеватый, с улыбочкой во весь набор зубов. Интересно, это понимать как фиаско мистера Бейгла, или это вполне часть плана?

– Добрый день, Мина, меня зовут Фрэнк, я психолог…

Совсем чудесный поворот.

Фрэнк обошёл стол, намереваясь расположить на нём свою папочку, и словно только что заметил поднос с несъеденной едой.

– Вот так дела. Я хотел предложить принести тебе завтрак, а оказывается, ты не тронула ужин. Я не слышал, чтоб ты объявляла голодовку.

Мина хотела съязвить, что это особый непостижимый ей вид логики – оставлять поднос с едой человеку, у которого связаны руки, но смолчала. Как будто, в самом деле, проблема в этом. Она не могла объяснить, почему она отказывается от еды. Ну, объяснить так, чтоб это звучало вменяемо. Не предполагает же она, что еда отравлена, что нет, то нет. И даже вряд ли туда что-то подмешано – при таких соображениях проще бы было ей что-то колоть. Из гордости, чтобы не принимать от врага ничего? Просто как-то не тянет говорить об этом тем, кто всячески изображает из себя не врагов, а добрых друзей. Потому что, в общем, понятно – если торчать ей здесь ещё невесть сколько, бессмысленно терпеть голод.

Бессмысленно… Наверное, это и правда какие-то отголоски надежды. Что-то мифологическое, как это ни смешно. Греческая богиня живой природы Персефона, если б знала, что она в мире мёртвых не навсегда – конечно же, не прикоснулась бы к этим гранатовым зёрнам. Но она не знала. Перед ней простиралась вечность, и ей хотелось хоть немного унять чувство голода.

Но у неё перед богиней есть одно существенное преимущество – она смертна. Конечно, мысль добровольно умереть от голода довольно шизофренична, не говоря о том, что неосуществима (можно подумать, ей это позволят, как только речь зайдёт о голодных обмороках, в ход пойдут насильственное кормление или капельницы), но ведь есть своя логика в том, чтоб не продлевать собственную агонию? Изнамекался ведь Бейгл, что её не ждёт ничего хорошего. А держаться за жизнь имеет смысл при наличии каких-то более радостных перспектив, чем уменьшение срока.

Да, в конечном итоге ни хрена не выйдет, инстинкт выживания штука страшная, куда древнее сознания и берёт его в оборот, когда надо, только так. Он сумеет убедить съесть немного, потом ещё и ещё, а потом убедит уступить ещё в чём-то… Но пусть этот момент по крайней мере не наступает подольше. До тех пор, пока с лицом Бейгла, хмурой тётки или этого Фрэнка сюда не зайдёт её освобождение.

Фрэнк, не имея, куда пристроить поднос и не желая, по-видимому, выходить, поставил его прямо на пол, потом, осознав, что ждать, пока Мина сама пересядет за стол – глупо (а может – предположил, что со связанными руками она не сможет самостоятельно подняться), подошёл и аккуратно освободил её руки.

Мина, подавив порыв с наслаждением растереть запястья, с минуту созерцала свои ладони и следы чернил (или чем они там мажут, когда берут отпечатки?) в завитках подушечек пальцев. Да, вот мизинец правой и безымянный левой довольно халтурно обтёрли… Торопились, видать.

– Вам не сказали, что развязывать меня запрещено?

– По правде говоря, нет. И как бы то ни было, мне некомфортно беседовать с человеком, когда он связан. Ещё лучше было б, если б этот человек не был зверски голоден…

– Возможно, вы кому-то крепко надоели. Я всё-таки мутант, обвиняющийся в трёх убийствах. А если не заговорю, ну или если умрёт кто-то из раненых – то и больше.

– Вот как? Твоя способность настолько смертоносная?

– А они вам не сказали?

– Нет. И по правде, мне очень любопытно, какая она у тебя.

– Предпочту продемонстрировать её при удобном случае.

Фрэнк таки усадил её за стол, сам сел, развернув стул спинкой вперёд – чёрт знает почему, это, видимо, должно располагать к более дружескому и неформальному общению – и раскрыл свою папочку.

– Видишь ли, Мина, я не совсем сотрудник этой организации. Скажем так… приглашённый специалист. Я не знаю подробностей произошедшего и твоих взаимоотношений с людьми, которые здесь работают. Меня просто пригласили провести с тобой несколько тестов… Стандартная процедура, не более. Кратко меня, разумеется, в курс дела ввели… И честно признаюсь, я был удивлён, увидев после таких характеристик миловидную юную девочку.

Мина улыбалась, размышляя, бывало ли такое, что кто-то во всё это верил.

– Внешность бывает такой обманчивой, Фрэнк.

– О, это точно. Пару раз на личном фронте я болезненно в этом убедился. В общем, заданий всего несколько. Первое – нарисовать дом… Да, согласен, звучит глупо, но такой уж протокол.

Серьёзно? Нет, ну это как-то… Мина помяла в пальцах карандаш, примериваясь к листу. Да уж, Фрэнк вряд ли понял бы, нарисуй она скалу… с евроокнами. Поэтому она добросовестно зарисовала усреднённую картинку вроде тех, что рисуют на пакетах сока. Вроде бы не забыла ни одной из определяющих деталей…