Текст книги "Самый бесполезный мутант (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– А теперь ты так не считаешь?

Мина опустила голову. Спустя сколько-то минут, по дороге в свою комнату, она будет проклинать себя за эту слабость – оставаться, тщетно стараясь дышать ровно от этого покровительственно улыбающегося голоса, а спустя полчаса – за то, что недостаточно смотрела, запоминала, запасая пищу для странного безумия, живущего внутри, которому всё равно уступит, представляя, как окунает пальцы в серебряные волны волос, скользит губами по вискам и скулам, как под этой рукой, сейчас спокойно поднимающей ложку, её тело послушно тает, как металл, в который оно заковано.

– Во всём этом был ещё один неприятный момент… Я потому достаточно быстро закрыла эту тему, что не хотела к нему возвращаться, слишком это было тяжело в тот момент. Мама была очень против каких-то боевых искусств в моей жизни. Вообще чего-то серьёзного, ладно если какой-то девчачий спорт или художественная гимнастика. Она боялась, что я стану грубой, утрачу женственность… Что стану сильной, самостоятельной, и какой парень посмотрит на меня тогда? Парни ведь боятся сильных… Она не говорила этого прямо, чтобы не вызвать подросткового противоречия, один раз она несколько перегнула и я год, что ли, носилась с мечтой стать в будущем шахтёром.

– Шахтёром?! – Магнето опустил ложку обратно в тарелку.

– Ну да, а что вас удивляет, Хармони – шахтёрский город в основе своей, это романтика нашего прошлого. Но по мере того, как я росла, это прошлое всё больше уходило, отмирало. К радости моих родителей, которым к уничтожению этой мечты даже не пришлось прикладывать усилий.

– Но ведь Хармони – не весь мир. Шахт в одном твоём штате ещё предостаточно. Стоило ли на корню хоронить такую мечту? Девочек, мечтающих стать моделями, продавцами элитной парфюмерии или секретаршами в Белом доме, и без тебя хватает.

Нет, ну вот зачем сейчас это… Слишком неприлично похоже на доверительный разговор. Как-то надо это всё свернуть и испариться, паузу до следующей тренировки она себе не настолько большую назначила… И по-видимому, всю её здесь и проведёт.

– Ну, потом я выбирала между фотографом и ветеринаром… Да, сейчас мне как-то легче хотя бы в этом – не приходится думать над этим выбором. Полагаю, мама едва ли помогла бы мне определиться. Она домохозяйка и ничего лучше для себя не представляет. Нет, её нельзя назвать ограниченной, как можно подумать. Саморазвитие для неё важно, она много читает, ходит в клуб, она умеет выглядеть лучше, чем большинство женщин её возраста, и с ней всегда найдётся, о чём поговорить… Но это дополнение её жизни, не иначе. Главное для неё – забота о доме, о семье, и она в принципе не могла б пожелать мне какой-то иной жизни, чем у неё. Она много говорила со мной о том, как важно найти достойного спутника жизни, не ошибиться в выборе, строить отношения так, чтоб в них всегда была гармония. Ну, ей ведь это действительно удалось. Наверное, главная пакость случившегося в том, что оно как будто вообще не связано с этим всем, но…

– Вскрывает старые обиды?

Чай безжалостно и бесповоротно закончился, Мина считала редкие чаинки на дне и понимала, что не сможет заставить себя завершить разговор, встать, попрощаться и уйти.

– На родителей нехорошо обижаться. Ну, это выглядит глупо, в духе всех этих подростковых протестов – с обвинением родителей в непонимании и всех смертных грехах…

– И ты борешься с тем фактом, что ты подросток?

– …да и до недавнего времени я и не понимала, что это обиды. И как-то неправильно, что это вот наше… непонимание напомнило об этом. Как будто я теперь обвиняю её вообще во всём просто потому, что она не приняла то, что я мутант. Но я действительно не могу этого простить и не прощу. Я не хочу знать никаких оправданий, как это тяжело и всё такое, нет, я вовсе не считаю, что родители должны принимать детей любыми. Но я не совершила никакого преступления, я не проявила к ним неблагодарности, я просто пришла и показала эту справку. Она моя мать, и когда она меня рожала, она должна была ожидать, что я не буду её точной копией… Магда сказала – может быть, если б я не была таким хорошим, беспроблемным ребёнком, это было б легче принять, был бы какой-то опыт неприятных сюрпризов… А так получается, что один факт перечёркивает всё. Причём, который я даже не могу изменить.

– А если б могла – изменила бы?

При ответе на такие вопросы надо смотреть в глаза. Мало ли, что не хочется – надо.

– Нет. Это я, это часть меня, и никакой причины ненавидеть эту часть я не вижу. Даже если она несколько корректирует планы – теперь приходится мечтать не о том, чтоб стать шахтёром или фотографом, а о том, чтоб стать хорошим стрелком… Хорошие отношения с родителями, конечно, многого стоят, но не саморазрушения. Ай, такие истории тут наверняка найдутся не только у меня, и подраматичнее ещё.

– Это верно. Хотя бы Алекс.

– Да, действительно. Но в то же время, здесь есть и те, у кого не было такого вот разрыва, та же Санни… А… вы? Ваши родители приняли вас? – она чуть не прикусила себе язык в самом прямом смысле, осознав, что всё же произнесла это, – простите, я забываюсь.

– Это понятно, ты ведь тоже рассказала сейчас много личного.

– И в этом тоже никто, кроме моей болтливости, не виноват.

– Субординация – прекрасная вещь, но вовсе не обязательно так показательно держать дистанцию, Мина. Хотя бы потому, что тебе этого вовсе не хочется.

«Давай только не о том, чего мне хочется…»

Она вздрогнула, когда его рука накрыла её ладонь, и сумела удержать себя от того, чтоб переплести пальцы, скользнуть по запястью, прижаться губами к узору вен – но мысленно-то это всё проделала, и у неё будет сегодня пара бессонных часов, чтоб переживать снова и снова эти мысли и спрашивать себя, как подобное может в ней жить.

– Мы здесь всё-таки не чужие друг другу. Мы – не твои родители, Мина, мы не хотим тебя переделать… Друзей у тебя здесь больше, чем двое, и если они редко говорят тебе о своём отношении, то это потому, что здесь дела ценятся выше, и потому что не к месту говорить об этом – это садить человека на эмоциональный крючок, заставлять чувствовать себя должным…

«Нет, с этим точно пора заканчивать. Зачем я вообще завела эту тему… Сейчас он, чего доброго, скажет что-то такое душещипательное, что я кинусь ему на шею, или по крайней мере разрыдаюсь. И так уже достаточно наломала…»

Мина поднялась, кивая на почти нетронутую тарелку.

– Стоит ли заставлять себя это есть, если не лезет? Хотя Саймон, думаю, действительно старался. Но может, я вам по-быстрому приготовлю что-нибудь другое?

– В чём-то я с вами согласен, – парень наконец отлип от окна, – на силе нахрапа многое можно сделать. Собственно, мы и сделали. Но сейчас пробираться в другой штат… Это либо было делать сразу, либо не делать вообще, ну, не сейчас. Там наверняка уже разбудили целый рой, оцепили все дороги…

– Спокойно, всё пучком, – мурлыкнул Джимми, с наслаждением вытягивая из тетрапака остатки сока.

– Да? А почему ваш человек всё ещё не вернулся?

В охотничьем домике было тесно, темно, затхло и вообще невыносимо, и Санни изо всех сил удерживала себя от того, чтоб выскочить на свежий воздух, по крайней мере, до того, как закончится знакомство и введение в курс дела. Яркие упаковки какой-то съестной фигни, которой они запаслись спешно в последний момент (в основном как-то было не до таких мелочей) смотрелись совершенно сюрреалистично среди этой грязи. Впрочем, это внушает и некоторое спокойствие – в этом домике явно сто лет никто не был и ещё сто лет никто не будет.

– Наш человек как кошка – вернётся, когда вернётся, – Джимми с хрустом потянулся и прошёлся из угла в угол, огибая незанятые грубосколоченные стулья, – а вам всё равно нужно было время обдумать наше предложение.

– Если нас сцапают – обдумывать придётся уже всем вместе, в соседних камерах, – пробормотала низкорослая смуглая девушка, услышала её только Санни.

– Ну, мы у вас в долгу, как ни крути…

Лидер команды – худая женщина с мелкими золотистыми кудряшками, вот на кого меньше всего подумал бы. У неё лицо как со средневековых фресок – в те времена она, несомненно, считалась бы красавицей, а в наше назовут снулой рыбой, и это ещё за комплимент будет. Кем она была? Вроде бы, она не упоминала. Учительницей или бухгалтером, впрочем, какая разница. Сейчас имеет значение главным образом её способность. Она называет это «создавать сеть». Это не телепатия как таковая, и не гипнотический контроль… Просто благодаря ей группа способна действовать слаженно… в таком смысле, которого не добиться никакими тренингами. Просто каждый, в каждый момент времени, знает, что в это время делает другой. Как будто видит его сквозь расстояние и стены. Как будто чувствует, как себя.

– Я могу держать так только небольшую группу… Примерно в пять человек, да. В том числе и поэтому нам удалось совершить задуманное, хотя с самого начала многое пошло не совсем как было запланировано…

У смуглой девчонки не менее интересная способность – она может становиться невидимой. Не очень надолго, да и не в прямом смысле невидимой, просто люди вокруг перестают осознавать её существование, даже если она находится всего в двух шагах. Очень полезное свойство для мелкой воровки, каковой она была до недавнего времени.

– Камеры я, разумеется, не обману, на технику это не действует. Но и не требуется. Я разведчик, ну и бесценный кадр для того, чтоб тихо и результативно вырубить охранника. А дальше в дело вступает Майк…

Майк – это парень у окна. Совершенно жалкое с виду существо, белобрысый, нескладный, прыщавый. Умеет создавать электронные помехи, как выразилась Нора. Способен вывести из строя камеры, сигнализацию, очистить жёсткий диск компьютера, необратимо повредить микросхемы браслетов…

– Да, пришлось перещупать чёртовых сотни три этих браслетов, а это была только половина. Второй половиной, к счастью, занялся Зак…

Толстый с виду апатичный Зак за всё это время едва ли проронил пару слов, и продолжал растирать запястья, которым, видимо, сильно не понравились кандалы. У него они были особой конструкции – не позволяющей ни сомкнуть руки, ни прикоснуться ими к чему бы то ни было. Это вдобавок к лошадиной дозе транквилизатора, от которого он, кажется, полностью не отошёл до сих пор. Зак способен разрушать молекулярные связи. Прикосновением ладоней и, к сожалению, строго на той площади, которую накрыли его ладони. Ну, браслетам-то этого хватило… А хлопнув в ладоши, образует небольшую ударную волну, способную сбить с ног кого-то, не превышающего его весом – впрочем, таковых большая часть человечества.

– Он ещё и над конвейером немного поработал, – хихикнула Лили, – галантный парень, решил помочь девушке.

Лили – вот кто смотрится здесь сейчас совершенно сюрреалистично. Изящная симпатичная брюнетка словно из рекламы какой-нибудь модной хрени – обладает фантастической физической силой. С её освобождением пришлось потрудиться – она была упакована так, чтоб при малейшем рывке угрожать удушить себя. «Она может открыть любую дверь, – пояснил Майк, – вот так просто берёт замок в руки – и сминает его, как бумажку. Ну а где двери конструкцией не предусмотрено – там сделает…». «Джаггернаут в юбке, значит» – хмыкнул Джимми. В юбке, кстати, в прямом смысле – она единственная тут одета словно для ночного клуба. Ну, возможно, её там и арестовали, этого он ещё не слышал…

– Я, в принципе, понимаю, почему Пенсильвания, – снова заговорила главная, – всё-таки, жарче всего там… Но в Огайо скоро будет так же. Разве здесь ничего делать не нужно?

– Да ради бога. Только вы ведь сами сказали, вас уже ищут, и это мягко говоря. Шутка ли, сбежали особо опасные мутанты. На ваши поиски подымут всех, кого смогут – повызывают полицейских из отпусков, возможно, кого-то даже воскресят из мёртвых, пригласят ФБР, АНБ, чёрта из преисподней… Валить из штата в любом случае надо. Конечно, по логике вещей – куда-то, где спокойнее… И вот это даёт некоторую надежду, что там вас искать будут не в первую очередь.

Санни тихо выскользнула за дверь. Солнце уже садилось, и на дорогах, наверняка, было ещё светло, а вот здесь, в лесу, были отчётливые сумерки. Те полицейские, усыпленные первыми, в полную силу, тоже уже должны проснуться. Бедолаги, да, паршиво им теперь… Сама Санни вины, разумеется, не испытывала, но, кажется, почти ощущала, что на её месте испытывала бы Мина. Да, ей было бы неловко, наверняка. Потому что этим парням теперь влетит, ведь они упустили опасных преступников. Да и тепловой удар под открытым небом в жаркий августовский день словить как нечего делать. Мина совестливая. Это не значит, что она отказалась бы действовать, но ей всегда жаль случайных жертв. Чтобы не было жаль – в неё должны стрелять, угрожать, оскорблять. Она должна бояться за жизнь друзей, тогда она может и убить. Но она не в силах не пожалеть о тех, кто просто случайно гибнет под обломками рушащегося миропорядка. В сущности, эти парни ничего не сделали. Они наверняка даже хорошие ребята. Ловили в своём городе угонщиков, выезжали на пьяные драки, в общем, горя не знали. Пока не заехали в их городок сваливающие после громкого дела мутанты. И ведь как-то кто-то из их коллег умудрился поймать субъектов, некоторым из которых убить как пальцами щёлкнуть. Герои в общем-то даже… Они были непростительно беспечны, зло улыбнулась Санни. Так спокойно опустить стекло – ну да, кого они могли бояться на пустой трассе, грабителей, что ли? Кого вообще можно бояться, когда у тебя за спиной такая компашка? Только других мутантов, ну. Слышали они вообще её голос сквозь шум мотора и грохот состава? Что ж она им кричала-то? Конечно, подумали, кто-то попал в беду. Съехал в кювет – да, никакой машины не видно, но мало ли, может, она за переездом, а выбравшаяся пассажирка просто пошла по дороге к ближайшему городу. Угу, не обратившись сперва к железнодорожнику. Дураки. Или, может, приняли её за проститутку на трассе… Тем более зачем было опускать стекло. Из вежливости? Удивительно, до чего ж это было легко. Ничем не тяжелее, чем с добровольным подопытным Алексом. Санни покачала головой. Вот почему она сейчас думает об этом. Вот почему она просто усыпила их, даже не попытавшись убить – хотя определённо могла. Из-за Мины. Мина так не поступила бы.

«Мина не поступила бы, а я несомненно однажды поступлю».

А почему она сейчас думает о Мине? Ну, потому что она осталась дома. Керк уже принимал участие в операции, теперь вот она. Они вливаются, они становятся членами команды. А когда этот момент наступит для Мины? И становится не то чтоб стыдно, но как-то неловко за то, что тебе больше повезло, хоть и нет тут никакой твоей вины. Если б можно было что-то сделать… Но едва ли какой-то импульс нервной системе тут поможет. Остаётся надежда, что если в следующий раз Мина будет с ними – хотя бы и глубоко на третьих ролях, вести вертолёт или стрелять из укрытия – ей это поможет. У неё всё никак не проявляются эти чёртовы способности, и она потеряла Магду. Этого и пораздельности хватило бы для депрессии.

– Я тут, по правде, хотел тебя спросить… – раздался над ухом голос Джимми. Санни обернулась.

– Ты оставил их там одних?

– Да, и что они сделают? Выберутся в окошко и сбегут? Если быть честными, мы им нужны больше, чем они нам.

– Ну, как сказать…

– Говори как хочешь. Но это мы их вытащили из задницы, а не наоборот. Да, будет обидно, если что, возвращаться ни с чем, но не настолько, как продираться пешком через полицейские облавы.

Ну, это-то верно… Хотя они, помнится, много проехали, но они в совокупности имели куда более скромную репутацию. И всё равно их по итогам оцепили что только не с танками.

– А если нас обсуждают, так это меня тем более не беспокоит. В принципе, это им сейчас нужно, и имеют право. Повторюсь, это им сейчас принимать серьёзное решение, у нас-то всё в порядке.

Пожалуй, и это тоже разумно. Давить на них сейчас излишне, сами склонятся к наиболее разумному варианту.

– Так о чём ты хотел спросить-то?

– А… Наверное, конечно, не лучшее время. А может, и лучшее. Мы пока всё равно ничем не заняты, можно и поболтать… В общем, я тут хожу и думаю, показалось ли мне или что-то между тобой и Джаггернаутом пробежало, то ли кошка, то ли искра.

Санни вспомнила его вчерашнюю физиономию, когда около полуночи застал их ржущими за просмотром мультика и долго шипел, что если кое-кто завтра невыспамшись слажает, то будет объявлен геройски погибшим и прикопан там где-нибудь в чистом поле.

– Ты о чём вообще?

Джимми весело свистнул куда-то в сторону верхушек деревьев.

– Забавно, но когда говорят «они неравнодушны друг к другу» – имеют в виду чаще всего позитивные чувства. Но ведь и негативные – это неравнодушие… В общем, ты можешь сказать, что это не моё дело, и будешь во многом права, но мне не всё равно, что происходит в моей команде…

– Это делу не повредит, если ты об этом.

– Ну, этого ты не можешь гарантировать, но я действительно не об этом. Это чисто дружеское переживание… Вы мне оба, в принципе, дороги, но его я знаю дольше. Не буду говорить банальности о том, что он тяжеловато сходится с людьми и тем более уж о том, что внутри себя он ранимый ребёнок… Где-то очень глубоко внутри. Нет, я совсем не претендую в эксперты по его психологии. Но мне всё чаще начинает казаться, что он тобой заинтересовался. Короче, как говорится, моё дело предупредить…

– Спасибо, я действительно очень тронута.

– Погоди, я не договорил. Знаешь, в отличие от Джаггернаута, которому свары прямо его питательная среда, я конфликты не очень люблю. То есть, подраться я совсем не прочь, но для этого я отправляюсь на какое-нибудь перспективное заданьице. Враги тут, друзья там, всё должно быть чётко, тогда порядок. Может, нас и не назовёшь идеальной командой, связанной безграничной любовью и доверием, но до сих пор нам как-то удавалось не пойти в разнос, и я просто хочу, чтоб всё так оставалось и дальше. Поэтому – если тебе это не надо, лучше прекрати это заблаговременно. Как – не знаю, и не моё это дело…

Санни повернулась. В наступающей темноте лицо Джимми было уже плохо различимо.

– Что, ты полагаешь, может произойти?

Тот пожал плечами.

– Откуда мне знать? Джаггернаут не самый предсказуемый индивид… Я не знаю, отказывали ли ему когда-либо в чём-то для него существенном, но могу представить судьбу рискнувших… и всех, кто оказался поблизости. Живые позавидуют мёртвым, это определённо.

– Спасибо, но не то чтоб я заигрываю с хищником из честолюбия.

– Очень надеюсь на это. Помни не только о себе, но и о дорогих тебе людях – о нас-то, просто случившихся на пути, можешь не помнить. Кто-то из них тоже может оказаться в зоне риска.

– Я, кажется, говорила, что мы с Керком не пара.

– Я помню. Не пара – но это ведь не исключает односторонних чувств?

Санни ничего не ответила, подняв лицо к темнеющему небу, ожившему далёким рокотом вертолёта.

– Думаю, они нас не подведут.

– Думаешь?

Мистик задумчиво перелистывала строчки в органайзере.

– Ну, ручаться за них, конечно, не буду, я из ума не выжила. Тебе не понравилось, как они спросили «А что, если мы сейчас вам всего, чего угодно, пообещаем, а потом со всем этим затеряемся и перестанем выходить на связь»? А мне понравилось. Полагаю, если б люди действительно собирались так поступить, они б об этом не говорили.

– Ой, не знаю, тебе виднее, – Джимми соизволил оторваться от перелистывания – непонятно, зачем оно было нужно ему теперь – распечаток с информацией о вызволенных ими арестантах, – в конце концов, что от нас зависело, мы сделали, остальное нам действительно неподконтрольно. Ладно, что произошло за время нашего отсутствия?

– Да особо ничего, – повёл плечами Саймон, – тот же треш… В смысле, теперь в Огайо тот же треш, что и в Пенсильвании. Что там в топах? Какой-то типец в Питтсбурге подал в суд на работодателя, который при устройстве требует справку. Поскольку типец не мутант, все ему очень сочувствуют. Громкий бракоразводный процесс в Филадельфии – ну, был банальный, стал громкий, потому что можно ли оставить ребёнка с матерью-мутантом. Отец, правда, с судимостью за наркотики, так что суд в сложном положении… В Огайо несколько самоубийств, пять убийств – в смысле, в пяти доказан мутантский мотив, двоих журналистов уволили за статьи, причём одного за статью в защиту мутантов, а другого – наоборот, просто герой расследования – помощник мэра… В общем, чем ближе к долгожданному дню, тем меньше здравого рассудка на душу населения.

– Помощник мэра мутант – это страшно, конечно. Чиновники взяточники и дебилы – ладно, привычно, но мутант – это уже выше сил добропорядочных обывателей.

– Оставь, Джимми, – Магнето поднял взгляд от очередной из притащенных Мистик газет, – тебе не интересней, что там писали «в защиту»?

– Ну, интересно, конечно… если это хоть на кого-то действует.

– Подействует, можно не сомневаться. Вот тут, кстати, и ответочка на эту статью, можешь почитать, хотя она не очень информативна. Вкратце, уволенный журналист действительно неплохо расписал, какие перспективы открываются при полезном применении способностей мутантов. И как достойный пример привёл одного директора, который не стал ударяться в антимутантскую истерию и принял на работу парня, способного выполнять работу десяти человек.

– А тех десять человек он уволил? – почти утвердительно спросила Мина.

– А ты сообразительная.

– Но господи, как они не понимают, что если именно это войдёт в практику – отношение к мутантам у обычных работников будет далеко от любви и дружбы?

Множитель зло фыркнул – то ли на эти слова, то ли на прочитанное в газете, то ли на то и другое разом.

– Ну а что поделать, если мы действительно превосходим по тем или иным показателям обычных людей? Стесняться этого, работать в четверть силы, мимикрировать под среду? Да сколько можно? Мутанты приносят вред обществу – это плохо, мутанты приносят пользу – опять, блин, плохо?

Мина резко отставила чашку, задним числом прощая себе эту уступку эмоциям.

– Я тебя умоляю, Джимми, ты вообще о чём? Так было всегда, и сто, и двести лет назад. Когда ручной труд заменяли машинным, тысячи людей вылетали за борт жизни. И они ненавидели машины, отнимающие у них заработок, а на них шипели – какие дремучие, не прогрессивные люди, не хотят блага обществу, не приветствуют будущее, в котором им, вообще-то, места нет! Или возьмём другой пример, наоборот, ещё лет 10 назад – эти бесконечные потоки арабов и латиносов, которые по-английски знали полторы фразы, и которых местные тоже проклинали, как какую-то саранчу, пожравшую их и так невеликие надежды на работу и прочее. Не понимаешь? Тоже мало кто включал мозги и соображал, что виноваты не машины и не латиносы, а директора, неплохо экономившие на всём этом. Потому что к машине можно поставить одного человека, который, допустим, будет получать немного больше прежней зарплаты, а выработает в разы больше, чем несколько уволенных, заменённых машиной. Потому что латиносам можно платить вообще ровно на еду, они и этому рады будут, и жаловаться не побегут, а если и побегут – ну и пусть валят в свою Мексику, там у ворот ещё двадцать таких же толкётся. Кое-что в мире, конечно, меняется, но я сильно сомневаюсь, что этот парень-мутант получает зарплату всех десяти уволенных, максимум двойную, и то удивительная щедрость. И это даже кажется логичным – ведь он не перенапрягается, для него работать за десятерых не проблема, не платить же человеку за то преимущество, которое не его заслуга? Для него достаточная награда то, что откуда-то его не гонят за эту грёбаную справку, и он может не бояться хотя бы голодной смерти. В выигрыше не будет никто, ни обычные, ни мутанты. Только те, кто рулит всем. Ну и, если возникнут какие-то проблемы, всегда можно отвлечь народ, натравив на мутантов – на кого натравить, всегда найдётся, и мы более чем удобный вариант.

– Хорошо не только знать историю, но и делать из неё правильные выводы, – улыбнулся Магнето.

– Вообще-то, конечно, у меня по ней С… – стушевалась Мина.

– Да, и это всё не добавляет оптимизма, – Множитель отодвинул газету, – что делать-то будем? Ну, день пришествия браслетов на рынок всё ближе, если мы не найдём способ нейтрализовать их – то что делаем тогда? Снова уничтожаем выпущенные партии?

– Вместе с заводами, дотла, – прошипела Мина, – может, вариант и варварский, жалко тех, кто не получит медицинское оборудование – хорошее, нужное, и жалко простых работяг, конечно… но предел-то должен быть. Пусть соберутся и спросят у Блоссома, чего ему не жилось как жилось. Жадность – плохое качество.

– Ай, Блоссом не последний поставщик на белом свете… Просто много ли смысла в этом. Пока мы не знаем, в скольки копиях и где сам проект – всё это полумеры. Даже если Блоссому на сей раз восстановиться не удастся – разработка-то Фоулера, он её в другом месте просто реализует.

– А ему контракт это позволит?

– А кому-то легче от этого вопроса? Если за ним стоят военные, они что им надо, то и сделают.

Саймон раздражённо взлохматил волосы.

– Понять бы, чего они хотят добиться, в конечном счёте… Засёк же этот жук попытку взлома.

– Или просто, на всякий случай. На его месте, вообще, любой должен был взлома ждать.

– Если выводы Мистик насчёт возможности дистанционного отключения верны, то оптимальный вариант – сконструировать такой прибор… Не самая плёвая задачка, но гоняться за ними всё время – тоже не из простых.

– Или найти.

– Что?

Мистик подняла на него спокойные-спокойные глаза.

– Ну, если это всё идея военных, то логично, что такой пульт у них.

– Погоди-погоди, что-то мне тут непонятно. Зачем создавать такие браслеты и при этом планировать их отключение?

Мина нахмурилась, уйдя в себя. Какая-то смутная мысль у неё мелькнула, но даже поймать она её не могла, не то что словесно оформить…

– Ну, уточнений же я от тебя так и не добилась, вот и взяла на свой вкус.

– Да не, я не говорю, что что-то плохо, мне просто кажется, это… ну, слишком дорого?

Мистик, опирающаяся спиной о дверцу шкафа, поменяла местами скрещенные на груди руки.

– Не особо. Цен не помню, не люблю загружать себе этим голову, но просто чтоб ты знал, я крайне редко захожу в дорогие магазины. По простой причине – народу там всегда на порядок меньше, поэтому внимания на каждого покупателя больше, индивидуальный подход, все дела. Я пять минут назад обстоятельно объясняла всё это Мине, повторять не осилю, извини.

– Возможно, у нас разное определение понятия «дорогие», – улыбнулся Керк, сунув ногу в ботинок.

– И вообще, раз уж вы остались, от покупки осенней одежды вы никуда не денетесь, и покупать её – мне, так что лучшее, что вы можете сделать – это не усложнять мне задачу.

– Надеюсь, у тебя хотя бы с Санни проблем не возникло, – Керк вытягивал шею, оценивая себя в куртке, – мы с Миной оба – слишком дети… Ну, я вообще не циклюсь на одежде. Когда близилась осень, мама просто говорила отцу: «Керку нужна новая куртка» или «Керку нужны ботинки», мы ехали в магазин, и когда она говорила «Ну посмотри, как тебе в этом хорошо» – чаще всего проще было сразу согласиться, потому что семейный скандал с размахом и длительной молчанкой на неделе уже был. Тем более когда я уже знал, что если позволить меня вывести из себя, кончиться это может плохо. Правда, последние два года этих поездок было уже мало. Родителям было не до таких примитивных вопросов, а мне меньше всего хотелось обращаться к ним по поводу денег. Потом они завели мне карту, это решило множество проблем… Забавно, теперь вот ты вместо мамы покупаешь мне одежду…

– Да уж, не помню, чтоб за последнее время мечтала о материнстве. Тем более вот так сразу оптом, – Мистик подошла, чтобы вывернуть капюшон его куртки и расправить воротник сзади.

– Я не это имел в виду. Просто это… ну, как некая пародия на какие-то моменты из прежней жизни, я вот это имею в виду. И вроде как, это должно вызывать некую ностальгию, тоску по дому и семье, но почему-то не вызывает.

– Я так поняла, тосковать там было не о чем.

– Ну да, пожалуй… Не, то, что было в начале, было вполне мило, но скучать об этом глупо – я ведь всё равно не стану снова пятилетним. При этом родители – скорее функция, что они за люди, как-то не задумываешься. Через первый кризис отношений они как-то переползли, когда я был ещё совсем мелким, и всё было вроде бы нормально. Без бурных проявлений любви, которой, может, и не было уже, а так… спокойно. Отец, мать, ребёнок, все прилежно исполняют свои роли, всё как у всех. Потом вот уже я мог узнать их как людей, даже сложно было не узнать, первое время они сдерживались, ведь дети же услышат, а потом уже выясняли отношения на весь дом. Но мне это было не интересно. Я либо уходил из дома, либо влезал в наушники и вылезал от подзатыльника… Э, а это зачем?

На свет божий со дна была вытащена упаковка из шести банок тёмного пива. Мистик, рассеянно переступавшая через груды недоразобранных (или недособранных) механизмов, загромождающие примерно треть Керковой комнаты (сразу видно, кто задружил с Множителем, при том весьма результативно. Уже всякой техники натащил, тоже мастер растёт…) – обернулась.

– Ой. Просто сунула к тебе, потому что твоя сумка была самая лёгкая, а продуктовые могли порваться, сейчас отнесу… Хотя в принципе, можешь себе оставить. Множитель с Джаггернаутом не обеднеют.

Керк вчитался в этикетку, марка была ему не знакома, уж во всяком случае, не на вкус факт.

– Гм. Ну, если ты ничего принципиально против не имеешь спаивания несовершеннолетних, может, составишь компанию? Выпьем за ваш удачный вылет, например.

– А почему б нет. Вечер душевных разговоров у нас всё равно практически состоялся.

– Я тебе раз 20 повторила, что всё прошло гладко, мы прекрасно справились, в том числе и я, хоть и новичок, не пойму, что тебя не устраивает?

– То и не устраивает! Сидишь, радуешься, как легко всё получилось, считаешь, видимо, что тебе и дальше будут встречаться только слабаки и тупицы. Чем раньше ты столкнёшься с трудностями, тем лучше. Успех голову кружит.

– Ой, ну надо же! Думаю, возможности ещё будут, ну извини, что не обломалась на первом же вылете, не дала тебе позлорадствовать…

– Да ты почему тупая такая! – Джаггернаут от души впечатал кулак в поверхность кровати, – при чём тут злорадство какое-то? Ты должна быть сильной! Я не всегда смогу рядом быть. А победить тех, кто заведомо слабее – это не сила…

– Будто сейчас ты рядом был. И вообще, кто бы говорил, про заведомо слабых-то…

– Ну или сиди тут и не высовывайся никуда, хоть спокойней будет…