Текст книги "Самый бесполезный мутант (СИ)"

Автор книги: Allmark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Мина, ты там? – раздалось из-за двери, – ты завтракать идёшь? Джаггернаут сейчас всё сожрёт…

Мистик отпрянула, принимая настоящее обличье, и быстро вышла, едва не сбив замешкавшегося на пороге Керка.

Ладно, от Керка удалось пока отбрехаться, но вообще надо что-то делать, что-то решать. Санни сейчас у Алекса, продолжают свои занятия… Керк пытался начать этот разговор сейчас, и так паршиво было его прерывать и практически грубо выпроваживать. Наверняка он приготовил очень прочувствованную речь, которая должна изгнать все её аргументы против того, чтоб остаться, как призраки дурных снов. Не спрашивать же, где он был с этой пламенной речью вчера. Вероятно, она могла родиться только на исходе третьих суток, когда шорох последних песчинок стих, когда ничего уже не исправить. Но не сейчас, ради бога, не сейчас… Хотя бы переодеться уже. Или подумать, в кои, в самом деле, веки о суициде.

Опять стук. Да что же это такое, кто там ещё? Мина распахнула дверь и привалилась к стене со стоном.

– Мистик, какого чёрта тебе от меня надо?

– Мы так похожи? – приподнял брови Магнето, – Вильгельмина, я могу пройти?

Как нельзя кстати вспомнилась нечисть из ужастиков, которая не может войти в дом без разрешения. Нервный смешок сдержать не удалось – раньше-то ничего не мешало.

– Можете конечно, можно подумать, вы тут чего-то не можете.

– Или Мистик завела привычку разгуливать по базе в моём обличье? Впрочем, поговорить я хотел не об этом…

Так это… Так всё же… Мина лихорадочно пыталась взять себя в руки. Надо же было так облажаться… Если Алекс ничего не рассказывал – если вообще ничего не рассказывал, то это сейчас выглядит особенно по-идиотски…

– Трое суток на размышления – это, на самом деле, очень мало. Однако твои друзья справились.

Хотя, кто сказал, что словам Мистик можно верить.

– Не могу сказать о себе того же.

– Жаль…

…С другой стороны, совсем недавно она убедилась, что два раза наступить на одни и те же грабли очень даже можно. Так почему на них и в третий раз не наступить?

– Извините, вы можете подтвердить, что вы – это вы?

Плевать, как это звучит и вообще выглядит. Вот вообще плевать. Потом объяснит… как-то… если придумает… Если вообще это будет нужно.

– Примерно это я и пришёл сделать, – Мина неотрывно, как загипнотизированная, смотрела, как фигурка сокола пошла едва заметной рябью, начала плавиться, от его тела отделились, величественно расправившись, крылья, – я прекрасно понимаю, что твоим друзьям было легче, чем тебе. Это правда, жизнь к тебе была несправедлива, и можно представить, как тебе тяжело сделать этот выбор – то ли расстаться с друзьями, и остаться без защиты и поддержки, не зная, куда пойти, да и зачем, то ли искать слова, чтобы, фактически, просить покровительства – при твоей гордости, это должно быть для тебя унизительно. И я собираюсь избавить тебя от этой муки выбора. Потому что не могу позволить тебе даже рискнуть поколебать решение твоих друзей…

Часть веток, мешающих крыльям сокола развернуться, отпали и медленно поплыли вниз.

– Ты не уйдёшь.

Мина вздёрнула подбородок.

– Уверены? Как бы мне ни было плохо от одной мысли остаться одной, мне ещё хуже от мысли становиться лишним довеском, от того, что вы, практически, собираетесь использовать меня ради лояльности моих друзей…

– Использовать? – Магнето бросил быстрый взгляд в её сторону и продолжил непонятные манипуляции с отпавшими ветками, – пожалуй, да. Ну, ты ведь этого от меня и ожидала, сразу, разве нет? Вот я и признаю, что поторопился, сказав, что не буду удерживать… Твои друзья любят тебя. Для них гораздо логичнее сражаться за твою безопасность, чем за совершенно безразличного им меня, даже если мои цели в чём-то им и симпатичны. И мне кажется, ты позволишь это. Хотя бы ради того, чтобы не расставаться с ними. А точнее – ради того, чтобы они были счастливы. Я всего лишь избавляю тебя от необходимости решать самой, ты достаточно помучилась эти три дня.

Чёрные змеи оживших веток скользнули между полами халата и обвили тело Мины крест-накрест.

– Ты не сможешь уйти. Физически. Если только не сумеешь распилить этот панцирь, что едва ли будет легко… А эта маленькая штучка, которую я вставил в него – датчик. Думаю, не надо объяснять, что я узнаю о каких-либо твоих самовольных перемещениях и притащу тебя обратно без малейшего труда.

Вот и всё. Падение оборвалось ударом о каменистую твердь, вышибающим весь воздух из лёгких. Облегчение? Ещё какое. Облегчение сродни смерти. Мина сквозь ткань осторожно коснулась холодящего тело металла. Радикальное решение и, слов нет, не лишённое красоты…

– Очевидно, если мои друзья обнаружат это, я не могу прямо сказать им, что это и для чего, – удивительно для себя самой спокойным голосом проговорила она. И не было, совершенно не было сил посмотреть на улыбку, с которой он ответил:

– Действительно. Ну, попробуй придумать, что ты им скажешь. Ты ведь умная девочка, и знаешь себя и своих друзей определённо лучше, чем я.

Слишком много откровенного, можно даже сказать, обнажённого символизма в этом. Это ведь ветви с её шкафа… Где сидит сокол, крылья которого теперь расправлены, как она пыталась представить себе в тот момент, когда Алекс искал её тайну, и тем указала к ней кратчайший путь. Это новая, здешняя жизнь не отпускает её. Всё то, что было для неё сделано и всё то, что было ею почувствовано. Это его сила…

– Есть одна мысль. Я ведь до безумия боюсь высоты. Можно сказать, что это – для моей безопасности…

Определённо, это всё та же улыбка. Так безупречно скопированная Мистик. Именно с такой разжимают пальцы у висящего над пропастью.

– Ну, если считаешь, что это убедительно – пусть так и будет. Тебе виднее, можешь ли ты, к примеру, ненароком свалиться в лифтовую шахту…

– Вы… хотите сказать, что я буду всё время сидеть здесь, как принцесса в башне?

– А какие у тебя варианты до тех пор, пока у тебя не проснутся способности?

Определённо, воздух снова поступает в саднящие лёгкие. Нужно привыкать дышать по-новому – сквозь оковы панциря.

– Мало ли, когда они проснутся. До тех пор можно дать мне некую… общую боевую подготовку, так сказать. Ну, и научить меня водить транспортные средства, к примеру. Это тоже может оказаться полезным.

– Интересная мысль. Что ж, теперь оставлю тебя – думаю, тебе нужно сейчас хорошо обдумать, что говорить остальным…

Он ушёл, а Мина опустилась на кровать, обхватив голову руками. Отлично повернулись обстоятельства, просто отлично… Ну да никто, кроме неё, тут не виноват.

Магнето хлопнул об стол папкой с распечатками.

– Нам удалось вычислить три предприятия, занимающихся выпуском этих браслетов… Ну, не именно и преимущественно ими, по основному профилю два – медицинское оборудование, одно – высокоточная электроника. Два – в Пенсильвании, одно – в Огайо, но владелец один, тот самый добрый друг преподобного Мюсанте.

– Что, значит, выбираем объект? – Алекс, не присутствовавший при обсуждении, придвинул к себе папку.

– Лично я за то, чтоб объектов было два, – изрекла Мистик, – оба пенсильванские. Думаю, мы можем себе позволить сформировать две команды…

– А я за Огайо. Объект сам по себе меньше и охрана скромнее, чтобы не сказать – никудышная…

Размеренное, деловитое обсуждение очень хорошо звучит под аккомпанемент стука ножа – Санни параллельно готовит обед. Керк периодически оказывает её какую-то ассистентскую помощь, которая, кажется, больше раздражает её, впрочем, не до той степени, чтоб шикнуть на него.

– А нам нужно что? Захватить образцы, или накрыть хоть один заводик медным тазом? Ну, чтоб понять, насколько шумно это ожидается.

– Возможны, скажем так, оба варианта.

– Ну, я, к примеру, тоже за два объекта, – Джимми беспечно кракал фисташки, – это, знаете, внушает… Ну, показывает силу и серьёзность. Тут проблема в том, что в пространстве они несколько разнесены. То есть, если формировать второй отряд, то одним непременным членом его будет Саймон… И отряд получается небольшим, мягко говоря. Потому что щит поднимает только троих. Вот в чём засада.

– Правильно подобранные трое стоят армии, – улыбнулся Саймон.

Джимми ссыпал скорлупу в чашку.

– За армию тут обычно я. Правда, конечно, с вооружением вопрос… А ты что думаешь, Джаггернаут?

– Иди нахрен, вот что я думаю. Ещё этим я голову не грел. По мне, пусть Магнето решает, а мне всё равно, что ломать.

– Никакого полёта мысли у тебя, Джаггернаут… Ну, кто, если что, третий?

Громче шумит чайник, извещая, что скоро закипит и отключится. Саймон передвигает свою чашку к противоположному краю стола, чтобы Мина и ему налила, шуршит распечатанным пакетом печенья.

– Не слишком ли авантюрно, – Алекс перевернул очередную страницу, – информации всё-таки не переизбыток, мы точно не знаем, с чем столкнёмся. Вроде бы, к секретным и особо охраняемым формально не относятся…

– Наверное, скоро – будут, так что хорошо б поторопиться. Ещё и поэтому нанести им максимальный урон, пока можем. Жаль, все три объекта не потянем всё же… То есть, я-то потянул бы, но транспортный вопрос, блин.

– Если второй объект всё же берём, то иду я, – заявила Мистик, – раз уж это моя идея. Ну, а кто третий – решайте сами. Можно и Множитель, я не против.

– Главное, чтоб некая ударная сила была.

Щёлкает, отключаясь, чайник, Мина встаёт, чтоб разлить в три кружки – свою, Саймона и Джаггернаута. Прочие кто уже пил, кто и не собирался.

– Можно вопрос, – повернула голову Санни, – а нам какая-нибудь роль отведена?

Магнето заглядывает в свою кружку, обнаруживая, видимо, что чай остыл. Мина забирает её, стараясь смотреть куда угодно, только не в сторону Мистик. В мыслях кружатся чаинки в стремительно темнеющей воде. Только так. Столько, сколько получится. Даже если в этом нет уже никакого смысла. Корсет холодно скользит по коже, как ядовитая и безумно любимая змея.

– Да. Оставаться здесь, вести себя прилично и тренироваться.

– Нууу…

– А что вам там делать, позвольте узнать? Справиться без вас в рядовой операции у нас шансов нет? Оттачивайте мастерство, возможности для подвига ещё будут, сколько угодно.

Чаинки кружатся наяву в четырёх кружках. В непроглядной, как потёмки чужой души, заварке. Заварник примитивный, без всякого подобия ситечка. Надо бы озаботиться этим вопросом, пока опять что-нибудь не случилось с раковиной. Хотя у них дома сквозь ситечко всё равно проскакивало порядочно чаинок. В следующий раз надо заварить крупнолистовой. Впрочем, зачем вообще парить этим голову, если Джимми любит бахнуть заварки прямо в кружку, так что она потом разбухает на половину чашки. Папа тоже иногда так делал, каждый раз получая часовой выговор от мамы.

– Ладно, путаться под ногами я не рвусь, – Санни продолжила невозмутимо шинковать морковь, – но хочу заметить, что тренировок вне полевой, так сказать, обстановки как-то недостаточно. Уж во всяком случае, Керку. Имея дело с не оказывающими противодействия мишенями, можно круто научиться показывать огненные шоу, но не сражаться.

– Санни, брось. Хотя вообще да, я бы хотел…

– Нет, логика в этом есть. Думаю, Керка взять можно. Остальные останутся здесь. Соскучиться не успеете. Тем более Алекс за вами присмотрит…

Кажется, в глазах Алекса мелькнуло что-то вроде «За что опять я», что, учитывая его почётную обязанность работать с Санни, было вполне понятно. Но его участие в операции, как ни крути, действительно не позарез.

– Значит, всё же размахнёмся на два объекта?

– Почему б нет, в конце концов. Вполне стоит дополнительно напрячься, чтобы нанести им удар посерьёзнее. Разумеется, у них останется третий объект, и они усилят на нём охрану – но определённо, почувствуют, что бизнес не такой лёгкий, как ожидалось.

– Чтобы заставить их вообще отказаться от этой затеи, надо, наверное, разобраться и с третьим объектом.

Четыре чашки разошлись по адресатам. Теперь просто сосредоточиться на деловитом стуке ножа.

– Значит, разберёмся. Тем более, после этой операции мы будем иметь больше информации. Ладно, думаю, надо потыкаться в спутниковые карты…

Десять… Одиннадцать… Двенадцать…

– Ты всё ещё тут?

– Где ж мне ещё быть-то.

Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…

Санни присела рядом.

– Наверное, не лучший момент, но мне хотелось с тобой поговорить. Я долго осмысляла, пережёвывала наш последний разговор, спрашивала себя, надо ли вообще заводить об этом речь, не слишком ли это… Но что-то меня беспокоит. Почему ты всё-таки решила остаться? Точнее… что помогло тебе определиться?

Двадцать три… двадцать четыре… двадцать пять…

– Тебе не нравится мысль, что это ради вас? Извини, немного трудно говорить, когда качаешь пресс…

– Тогда прервись немного. Тем более мне кажется, ты устала. Побуду для тебя благовидным предлогом.

Мина откинулась на пол, пытаясь выровнять дыхание. Стальная змея привычно врезалась в спину – даже охнуть не хотелось.

– Ну, только если немного. Это интересно, но вот если нужно сделать уборку во всём доме – вполне можно справиться за один присест, за день, если просто засучить рукава и не отвлекаться. А с физподготовкой такое не пройдёт. Как и с учёбой, впрочем.

– Ты здесь с утра. Ну, не совсем с утра, с тех пор, как разбежались после завтрака…

Голоса взлетают куда-то под неровный бугристый потолок и какое-то время трепещут там, как разбуженные летучие мыши.

– Ну, бессмысленно сидеть в комнате всё равно можно не вечно. Ну день, ну два… Ничего хорошего в том, чтоб бесконечно вариться в своих мыслях. Этого мне и перед сном хватает. Упражнения, оказывается, дают некоторый выход этой внутренней нервозности…

– Нервозности?

– Да, не самое удачное слово. Ну, знаешь, некоторые поводы есть… Так тебе не нравится то, что я решила остаться ради вас? По-моему, причина куда лучше, чем банальный страх.

– Ну, если дело в страхе…

Мина села, подтягивая растрепавшийся хвост.

– Два страха даже. Страх расстаться с вами и страх внешнего мира. Хотя вместе они один большой страх, да… В конечном счёте, ты была права во всех своих выкладках…

– О господи, Мина!..

– Сейчас ты скажешь, что вовсе не имела этого в виду, и я пойму, что ты просто мой глюк и мне капитально пора передохнуть. Серьёзно, если б я не хотела жить, проще было погибнуть там, в горах. Хотя вообще-то, я жалею, что этого не произошло. Хорошо, что тебе это можно говорить спокойно, ты не будешь закатывать глаза…

Санни покачала головой, хмуро глядя вдаль.

– Я уже говорила, мне не совсем к лицу так говорить, у меня не было ни братьев, ни сестёр, и я понятия не имею, что к ним испытывают. Но знаешь, я тут недавно говорила с Джаггернаутом…

– Забавно, – Мина украдкой потёрла плечо под «лямкой» корсета, задумчиво посмотрела на турник, но мышцы всё же слишком гудели, пожалуй, нет, не сейчас, – мы обе, похоже, как-то часто говорим с Джаггернаутом. Медленно, но верно он выбивается то ли в мыслители, то ли в психологи.

Собеседница фыркнула, поднимаясь.

– Ну, не знаю, зачем это делаешь ты, а мне лично действительно интересно. Так вот, мы рассуждали, что такое команда и для чего она нужна, и он сказал: «Это моя семья, и я за них оторву голову любому»…

– Трогательно, конечно, особенно для того, кого держат практически в строгом ошейнике, но я рассуждаю всё же иными категориями, – Мина ухватилась за протянутую руку.

– Ты можешь ненадолго отрешиться от своей неприязни к Магнето? Может быть, он и властолюбивый маньяк, играющий чужими жизнями, но наверняка у него есть на то причины. Знаешь ли, о нас теперь многие тоже не лучшего мнения… Ну, в общем, мне такая позиция в чём-то близка. То есть, применительно к своей семье я об этом не думала, как-то, знаешь, не требовалось, им никто не угрожал. А теперь они далеко, и не только в смысле расстояния, они моё прошлое, я не думаю о них. Жизнь нас капитально развела, и я ничего не могу для них сделать, а они для меня, а вот вы другое дело. Вот теперь я думаю, что в следующий раз и мне надо выбраться вместе с Керком… Мне надо проверить, могу ли я послать такой импульс, который не усыпит, а убьёт, а это я проверить на Алексе не могу. И да, я ему действительно благодарна, без его помощи я бы не достигла таких успехов…

Разгорячённое тело медленно обнимает холод. Это должно бы вообще-то быть неприятно… ну, тревожно. Перспективы простуды и всё такое. Но в этом месте чередование и сочетание холода и тепла не просто естественно, а является основополагающим элементом реальности, и это становится даже приятно, так что Мина ненадолго прижимается щекой к стене.

– Да, и это тоже повод – я хочу радоваться за ваши успехи, раз собственных пока нет. А… не знаю, зачем я это спрашиваю, конечно… Это, конечно, здорово – что он может прямо показать тебе и дать почувствовать, как работает твоя сила, но – он ведь слышать твои мысли тоже может. Как ты с этим… ну… справляешься?

– Да не знаю, – пожала плечами Санни, – меня это не беспокоит особо. Ну, я понимаю, что должно бы беспокоить, но мне как-то ровно… Думаю, в моих мыслях нет ничего такого интересного. Ну, я ведь не думаю ничего плохого о нём, а что ещё имеет значение? Ту неловкость, которая сперва была – по поводу его увечья, мы прояснили довольно быстро. Всё-таки, я б думала об этом иногда, а я ведь не знаю, как он к этому относится, так что это стоило обсудить. Видимо, это послужило даже дополнительным мостом доверия, и дальше нам работалось исключительно слаженно и гармонично. И это благодаря ему я чувствую сейчас такое воодушевление и у меня, честно говоря, руки чешутся проверить эти навыки в боевой обстановке…

– Ну, думаю, возможности у тебя ещё будут, – Мина отлипла от стены, – вряд ли с одной атаки они откажутся от своей гениальной идеи, те, кто уже начал считать будущую прибыль, действительно так легко не отступают.

– Ничего, мы тоже упорные… На самом деле, это тоже заставляет меня смотреть и думать, что с тобой происходит, как ты это всё переносишь. Для меня-то мысль о том, что мы так отрабатываем своё нахождение здесь, вполне нормальна, а точнее, дело просто в нашей с Керком личной кровожадности, которую у нас теперь есть возможность реализовать…

– Надеюсь, ты не считаешь меня законченной пацифисткой. Так может показаться из-за того, что мне тупо нечем шарахнуть врага, но как могу, я работаю над этим. Может, это тебя тоже беспокоит, но мне не хотелось бы всю оставшуюся жизнь плестись у вас в тылу. Для меня это важно. И не только потому, что я не очень-то стою, чтоб вы стояли вокруг меня плечом к плечу всю оставшуюся жизнь. Керка держит жажда мести, это правда. И тебя тоже, потому что этого чувства на одного Керка много, и он делится им с тобой. А мне что же, не за кого мстить?

– Мина…

– И они тоже это прекрасно видят, и могут использовать, ну да и хрен с ним. Если мне это даст чуть больше возможностей – то и спасибо за это.

Они прошли между двух колонн, где вчера Саймон пытался добиться от своего щита невозможного. Мина отметила, что колонны покрыты глубокой сетью трещин, в одной из которых тускло блеснула арматура. Сколько-то они ещё выдержат.

– Ты не думаешь так на самом деле.

– Откуда ты знаешь? Ты вроде мысли пока не читаешь. Да… неловко, конечно, спрашивать, но раз уж зашёл разговор – у тебя я могу решиться спросить, у самого Алекса нет. Как он это получил?

– Почему не можешь спросить у него – ещё допустим, понимаю, а зачем ты вообще это хочешь знать?

А здесь тренировались они. На полу ещё виднеется чёрный след от сожжённой Керком конструкции.

– Затем же, зачем и ты. Санни, если ты считаешь, что я его ненавижу, то вот это не так.

– Ненависти у тебя, что ли, только Магнето удостоился?

– Вообще скверно обсуждать человека у него за спиной, но вот такая я пока что дрянь, что не могу подойти и спросить вместо здрасьте. А это действительно важно для понимания человека, живущего с тобой всё-таки под одной крышей.

Санни отрешённо провела рукой по свежесколоченной деревянной мишени. Да, ненадолго их хватает, а таскать сюда доски, наверное, хлопотно. Но что поделаешь, пирокинетику нужно тренироваться на горючих материалах.

– Ну не знаю, насколько легко это понять… Ему, в отличие от нас, с семьёй не повезло. Ну, прямо совсем не повезло.

– Что?

– Они пытались его убить.

Фраза простая, короткая, и почти жизненная обыденность. Но мороз по коже продирает. Ну да, чтоб понимать, что он чувствовал, что, возможно, чувствует до сих пор, мало одних благих намерений и общей крыши над головой. И вполне вероятно, он не очень жаждет обсуждать это с каждым участливым. Наверное, действительно не стоило об этом спрашивать. Теперь как-то беречь от него неизбежные мысли – а могла миссис Крамер дойти до такого, если б всё дальше текло своим чередом, как сперва, помнится, казалось менее безумным, более правильным? Это уже чересчур, да, таких наговоров на родителей никто не должен себе позволять. Но Алекс-то, наверное, тоже вправе был думать, что такого чересчур в жизни не бывает, а если бывает – где-то далеко, в чужих, диких мирах.

– Надо бы мне тоже, как и тебе, заняться физподготовкой. Мне, конечно, достаточно и нежного прикосновения, чтобы отправить противника в нокаут, но иногда и по морде врезать требуется. После этого, знаешь, так приятно ноют кулаки… В детстве, ну, когда мне было лет 10, я дралась много и со вкусом. Это потом подросла и решила, что как-то несолидно…

– Принципиально не говорю, что Джаггернаут на тебя дурно влияет.

– Да иди ты!.. Кстати, да. Не прерваться ли тебе уже на обед? Рагу, думаю, как раз дошло…

– Идёт. Только сначала я всё же в ванную.

Да, хочется надеяться, Санни поняла всё как надо. И единственной проблемой будет… как теперь мыться-то! Ещё можно попытаться пропихнуть мочалку под крестовину спереди, а вот сзади уже так не извернёшься. Ну да, кого б волновали такие тонкости-то… В рамках тренировки контроля эмоций, предложить, чтоб он ей теперь спинку и тёр? Ладно… с какой только невыносимой хренью люди в истории не жили. Корсеты всякие, замысловатые головные уборы… ну, это хотя бы не круглосуточно носить приходилось, но за день тоже можно с ума сойти. Ну, ещё вон у африканцев и всяких островитян много разного… специфического пирсинга. Тут не представить, как люди и с обычным-то живут… В общем, привыкнуть можно ко многому. Да, в этой штуке, вообще-то, даже спать больновато, но приловчиться можно. По крайней мере, это отвлекает от неприятного ощущения, что не до конца откровенен с близкими людьми. Хотя, Санни-то такой уж ли эталон откровенности? Для неё нет каких-то особо запретных или болезненных тем, если даже Алекса она не стесняется. Но самой-то заговаривать о чём-то – другое дело… Керк сказал, она очень скрытная. Если у неё прямо спросить, есть ли у неё некий личный мотив, кроме не раз уже озвученных, она, наверняка, ответит, конечно… Но как-то не по себе о таком спрашивать и слишком по-дурацки будешь себя чувствовать, если ошибёшься.

– Так что, они все одинаковые, что ли? – Джаггернаут азартно, словно в корзине в гипермаркете, копался в распечатанной коробке, – ну что за хрень. А так нахваливал, так нахваливал…

Керк взвесил на ладони серо-сиреневую пластиковую полоску, повертел, рассматривая с неразделимой смесью любопытства и неприязни. Шириной сантиметров 6-7, на пластиковых же застёжках-кнопках, довольно тугих. На внешней стороне электронное табло, несколько кнопок – видимо, для переключения режимов, чтобы показывать давление, уровень сахара и что там ещё. Одна из кнопок отщёлкивает панель с табло, открывая небольшую нишу для капсул с транквилизатором. Их необычный вид – игла у них сбоку, напротив микроотверстий во внутренней стороне браслета – намекает, что кроме как у данного поставщика, взять их больше будет негде. Интересно, за счёт чего браслет меняет цвет? Именно браслет, не табло – вероятно, чтоб сложнее было скрыть этот факт… Ну, понятно, что всеми функциями управляет эта крохотная микросхема, которую Магнето извлёк из одного браслета…

– Ну, что там? – Джаггернаут бросил нетерпеливый взгляд на Магнето, пробегающего взглядом сопроводительные документы.

– В принципе ничего, чего бы я не предполагал. Браслеты, точнее, их приобретатели, регистрируются в базе, у каждого из них индивидуальный серийный номер…

– Вроде чипирования? А… зачем?

– Для отслеживания качества продукции и её дальнейшего совершенствования, разумеется, – многозначительно улыбнулся Магнето, – интересен ещё такой момент – при выходе браслета из строя до истечения гарантийного срока замена бесплатна, после истечения – предоставляется скидка при покупке двойного комплекта капсул и оставлении положительного отзыва…

Керк сплюнул, чувствуя, что для выражения эмоций цензурных слов не хватает. Да и нецензурных, если подумать, тоже.

– Без издевательств-то могли и обойтись, наверное. Хотя о чём я вообще…

– Но. Для получения нового браслета необходимо сдать старый. И при наличии механических повреждений или отказе от сдачи старого браслета пользователь платит штраф.

– Прикольно. То есть, я же плачу за эту хрень деньги, и я же должен отчитываться, как я с ней обращаюсь.

Джаггернаут с грохотом поставил коробку обратно.

– Ладно, сколько нам нужно для изучения? Остальное можно переломать?

– Думаю, на возню не стоит тратить время. Будет разумнее, если Керк это всё сожжёт. А ты лучше поработаешь над сборочным конвейером.

Керк прислушался к отдаляющимся шагам, глубоко вздохнул. Нет ничего прекраснее, чем когда огнём можно управлять. Зажечь его в нужной точке в нужное время. Задать ему и направление, и даже температуру. После возгорания у них будет не очень много времени, ведь, даже если он запретит огню вырываться за пределы склада, пожарная сигнализация всё равно сработает. Поэтому нужно, чтоб они успели добраться до конвейера. Чем капитальнее и на дольше застопорится производство этих средств контроля, тем лучше. Это не заставит врага остановиться, что там, даже устранение отдельных лиц не заставит, ведь у них есть единомышленники, которые обратят это в свою пользу, как подтверждение важности их дела, но это даст время. По крайней мере, к запланированному времени браслеты в продажу не поступят, по крайней мере, значительные финансовые потери заставят некоторых партнёров задуматься, стоит ли в это вкладываться… Вдалеке послышались голоса, Керк тряхнул головой, заставляя себя не прислушиваться к ним. Сторожа это, или кто-то из рабочих, оставшихся сверхурочно – да, немного жаль этих бедолаг, но возможно, они и не будут убиты, их просто отшвырнут с дороги, чтоб не мешались. В конце концов, если встать на пути у танка – нечего обижаться, что тебя раздавили, можно ведь было этого не делать. Люди, выполняющие приказы, любят выставлять себя невинными жертвами, но виновато перед ними только их слабоволие. Рука, стрелявшая в 14-летнюю девочку, не может переложить свою вину на руку, подписавшую приказ «задержать живыми или мёртвыми», невозможно передать кому-то свою совесть, можно только отключить её у себя. Почему, спрашивала Мина во второй день, когда они сидели у него в комнате, обсуждали проповедь преподобного Мюсанте, и она водила пальцами по лакированному боку матрёшки, обводила эти диковинные цветы на её платье, выступать против должны только и именно те, на кого сейчас направлено оружие, почему остальные делают вид, что их ничего не касается? Но ведь их действительно не касается, отвечала Санни. В лучшем случае не касается, а то так они даже рады поучаствовать. «Я бы – выступила. Даже если б не была мутантом». «Но ты мутант, дорогая. Так что не считается». В самом деле, почему люди должны выступать против, если большинству из них вообще хотелось бы, чтоб нас не было. И руки, собирающиеся здесь эти браслеты, и руки, которые их проектировали – послушные продолжатели воли тех рук, что пересчитывают чьи-то жизни в деньги. И те, в шахте, были, оказывается, ещё простым и понятным случаем, они хотя бы «брали готовое» – обманом ли или похищением, они не нагревали руки на страхе, недоверии, презрении, не культивировали истерию, чтоб изображать из себя благодетелей. Они хотели надеть оковы на твои тонкие руки, Тамара, а эти – чтоб ты сама надела их. Невозможно не подумать о том, что один из этих браслетов предназначался тебе. Может быть, вот этот, который лежит под ногами, или любой из тех, что остался в этих составленных аккуратными хищными штабелями коробках. В конце концов они всех посчитали бы и внесли в базу данных… Керк прищурился, сосредотачиваясь. На углах коробок, на краях картонных крыльев тех, что были распакованы, вспыхнули маленькие костерки. Такие милые, деловитые и гибельно опасные… как Санни. Хотя Санни никогда не была похожа на огонь. Если из них всех кто-то и был похож, то он сам. Даже Магда, при своей рыжей шевелюре – не такая. Люди, неравнодушные к огню, обычно психически нездоровы, сказала как-то Санни, и кажется, её не особо беспокоило то, что это можно отнести к ним обоим. Огонь – одно из самых страшных явлений нашего мира, сказал Куго в один из дней там, в пещере, но жизнь без него едва ли возможна. А Тамара сказала тогда, что ей очень радостно и спокойно от того, что кто-то может управлять такой грозной стихией… Взвившиеся над штабелем коробок языки пламени соткали на мгновение её профиль – и снова опали, заколыхавшись ровной стеной, высокой полевой травой, через которую они шли, направляясь на ту проклятую базу, и она рассказывала, как читала бабушке вслух, когда ещё не знала, что болезнь бабушки смертельная, что она никогда не поправится… А он представить себе не мог, что это залитое солнцем и громким стрёкотом поле – это такой же покой незнания, что всё предрешено.

– …все три диверсии связаны между собой и за ними стоит одна и та же группа лиц…

– Не могу не отметить, с элементарной логикой у вас всё в порядке, – Джимми отсалютовал экрану чашкой чая, – и всё же, как представителя этой группы лиц, не может не раздирать любопытство – а третий-то завод кто?

– Допустим, желающих-то может найтись немало, скорее вопрос в возможностях…

– Не все проникаются христианскими речами преподобного Мюсанте, – кивнул Саймон, – может быть, это были, ну, буддисты, кто знает?

Две руки встретились в пластмассовой вазочке на последнем печенье. Санни не удержалась и прыснула.

– Ну, это было не настолько прямо сложно, – ухмыльнулся Джимми, – и с учётом, что неустойки Блоссом никому, получается, платить не обязан, а вот за такую ненадёжную охранную систему компенсацию срубит – вообще не вижу, где он в накладе. Наверное, и раскуроченные станки были застрахованы, хотя не знаю, подпадает ли это под страховой случай…

– Главное, чтобы соображения понесённого ущерба перевесили соображения упущенной выгоды.