Текст книги "Глубины отчаянья (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Вот только всё совершенно иначе. Мы ослаблены, а львиная доля опытных солдат нашла свою смерть. И теперь я боюсь, что сайнады добьют остальных. Эти люди воюют много и часто, пусть не на уничтожение и не подчинение, как Империя, больше налётами, но… то было ранее. На Нанв они явно задумали иные планы – полноценный захват, дабы утереть нос Дэсарандесу, и Велес уже не спустит ситуацию на тормозах.

Мы резво скакали по местности, отчаянно желая догнать армию. Следов было так много, что казалось чудом, как от дороги ещё хоть что-то осталось. Создавалось ощущение, что она тоже пережила свою битву, недавнее сражение, где каждый обломок камня и каждый кусок обгорелой, изорванной плоти беззвучно вопил от ярости. Поля мелких стычек и сражений сочились безумием, будто кровь, впитавшаяся в землю, помнила боль и ужас, таила в себе отголоски воплей и смерти.

Встречались следы кровавых схваток, где обогнавшие нас сайнады – может из Монхарба, а может откуда-то ещё, – налетали на беженцев и охранявших их солдат, оставляя после себя множество трупов. Мародёров пока что не было, только мухи, птицы и мелкая живность, которая уже приступила к продолжению лишь недавно завершившегося пира.

Вскоре пригодились мои перестраховки с обликом птицы: впереди показался враг. Пока ещё далеко и не видел нас, но более сотни конных всадников почти в два раза превышали числом наш потрёпанный отряд. Позади, вдали, чуть ли не на горизонте, была видна пыль. Очевидно приближались основные силы сайнадов или их авангард.

Каркнув, стремительно спустился вниз, после чего остановил людей на обсуждение дальнейших действий.

– Мы зажаты, – провозгласил я. – Впереди и сзади враг, по юго-востоку Светлый залив, через него противника не объехать, а по северо-западу – земли, граничащие с Сайнадским царством. Лезть туда – добровольно засунуть голову в петлю.

– Надо соединяться с нашими, – мудро кивнул Грайс, который уже полноценно пришёл в себя после выволочки Килары.

– Враг повсюду, и мне кажется, что мы прямо-таки тонем в нём. Не буду тянуть, есть план, как проехать дальше. Всё как мы любим – абсолютно безумный, – слабо улыбнулся я под конец.

– Может не надо?

– Надо, Юмон, надо, – скрестил я руки на груди.

– И? – односложно поторопил меня Сэдрин.

– Мы притворимся сайнадами, – произнёс я, отчего люди синхронно выругались и стали плевать на землю.

– При всём моём уважении, лейтенант… – начал сержант.

– Заткнись, Лотар, в тебе нет ни грамма уважения, и мы все это знаем, – отмахнулся я.

– Продолжай, Изен, – подержал меня Ворсгол.

– В армии врага неразбериха, – хмыкнул я. – Это хорошо заметно. Слишком уж они перемудрили со своими шпионами, отрядами диверсантов, отрядами разведки, отрядами налётчиков, – покрутил рукой. – Ублюдки засылали к нам столько всего, что даже высшее командование, уверен, не сразу сообразит, откуда нарисовался «лишний» отряд, – указал на себя. – Что говорить о низших офицерах? Всадники, которые идут впереди, имеют чёткую цель, а значит, мы легко можем вписаться к ним, в качестве подкрепления… Нет, скорее отряда, успевшего заранее пробраться на эту землю и теперь решившегося броситься в бой.

– Рискованно, – проворчала Дунора. – В твоём стиле.

– Полчаса производственной магии, чтобы изменить форму, – выставил я палец, – немного грязи, чтобы имитировать смуглый цвет кожи, и нас будет не отличить. Во всяком случае, пока не откроем рот.

– Надо придумать хорошую легенду, – задумчиво протянул Ворсгол. – И даже так слишком долго притворяться не выйдет. На скаку особо не поговоришь, но на стоянке противник заметит отличия. Плюс грязь – это не краска. Она имеет тенденцию размазываться, высыхать и отваливаться. Причём в самый неподходящий момент.

– Легенда будет на тебе, – улыбнулся я.

– Почему⁈ – воскликнул Ворсгол.

– Тебе правда надо это объяснять? – хохотнул Фолторн.

– Заткнулся, – прорычал ветеран в его сторону. – Это потому, что я был рождён в Сайнадском царстве? Это старая история.

– Будешь нашим временным лидером, Ворсгол, как в своё время им был Гаюс, – постановил я.

– Это не доведёт до добра, я плохо помню особенности речи, акцент, звания, роли, традиции… – медленно проговорил он.

– Мы всегда успеем вступить в бой, – пожал я плечами. – Лучше всего это будет сделать ДО остановки, но и не сходу. Подобрать момент, когда враг не будет готов, но немного привыкнет к нашему присутствию.

– Двуликий с вами. Я согласен. Но вначале надо всё продумать…

Вскоре мы уже ехали вперёд, находясь под маскировкой. Не бог есть какой, но лучше уж так, чем пробовать пробиться через сотню конных грубой силой – оставаясь при этом в меньшинстве. И четыре мага тут не факт, что сильно помогут!

Пустив лошадей галопом, удалось достаточно быстро догнать налётчиков, которые берегли лошадей и двигались рысью. Нам бы последовать их примеру, но иного выбора нет. Пришлось немного загнать лошадок. Ничего… подлечим их, когда доберёмся до Первой.

Пыльная дорога перед нами была изрыта следами повозок. Колонна беженцев, спешно сбегающая от преследователей, явно уходила в боевом порядке, а ширина оставленного следа говорила о том, что она была огромной. Девять или десять повозок в ряд. Домашний скот. Запасные лошади… Триединый! Как Логвуд надеется защитить всё это? Не меньше десяти тысяч беженцев только из Монхарба, а с учётом деревень поблизости и присоединяющихся по дороге людей – ещё больше. И каждый требует стену солдат для защиты себя, драгоценного. Хах, даже Дэсарандес не сумел бы обеспечить их сохранность!

Далеко на юге небо окрасилось ржаво-коричневым, а перед нами показались остовы какой-то горящей деревни. Тел было мало, всего с десяток. Похоже – самые непонятливые и глупые, почему-то решившие не сбегать с остальными, а остаться тут. Может, они просто устали от постоянной угрозы и решили взять жизнь в свои руки. Что же… у них получилось.

Ох, надеюсь Оксинта улыбнулась остальным! Раз уж она принципиально игнорирует моего капрала…

Ещё через полчаса мы нагнали один из передовых сайнадских отрядов. Конница противника быстро заметила нам, но форма однозначно ввела их в ступор. Нам замахали руками, но Ворсгол, держащийся впереди, замахал в ответ, а потом крикнул что-то непонятное. Вроде и мунтос, но… повторить такое, без подготовки, я однозначно не смогу.

– Слава Троице, мы нагнали вас! – воскликнул Ворсгол, когда с ним настороженно сблизились, удерживая руки на клинках и ружьях.

– Гонцы? Не похожи, – лающий язык сайнадов, хоть и казался типичным мунтосом, отчего-то создавал ощущение инаковости, от которой, с непривычки, будто бы жужжало в ушах.

– Я буду говорить с сотником, а не его знаменосцем, – сурово выдал Ворсгол, подтянув поводья.

– Ишь… – неприязненно покосился на него всадник. Следом его взгляд прошёлся по остальным людям, хранящим суровое молчание. Остановился он на наших юных лицах, отчего нахмурился и будто бы что-то подсчитал. Видать, оценил, что у «простого головореза» не будет четырёх магов в наличии. – Сэр Вьет! С вами хотят говорить! – крикнул знаменосец (знамени у него при себе, однако, не имелось), обернувшись куда-то за спину.

Через несколько секунд к месту возможных переговоров, на ходу отдав приказ своим офицерам, подъехал статный, хоть и порядком запылённый мужчина. Часть всадников, подгоняемые гортанным вскриком офицера (одному из тех, кому «сэр Вьет» отдал приказы), направились продолжать погоню, остальные окружили нас полукругом. Я подметил, как напряглись мои товарищи, чьи руки, якобы случайно, оказались в опасной близости от рукоятей оружия.

Сидящий рядом Фолторн шумно сглотнул.

– Я сотник, Дитлинд Вьет, сын князя Манфрада Вьета, – важно произнёс новоприбывший. – Говори, командир, но помни, перед кем держишь слово.

Что же, аристократичная выправка в этом человеке и правда ощущалась.

– Приветствую, достопочтенный, – Ворсгол произвёл короткий наклон головы. – Я – вольный охотник, Нестор Абт. Мы высадились у Залива Бабочек, ещё полторы недели назад, и всё это время скрывались, захватив деревню неподалёку отсюда, и не позволяя сведениям о наших действиях выйти наружу. Завидев дым пожаров, подарили смерть всем крестьянам и выступили на объединение.

– На объединение? – нахмурился Дитлинд. – У вас что, не было почтовой шкатулки, чтобы узнать конкретный приказ⁈

– Досадная случайность, – поморщился Ворсгол, словно от зубной боли – хорошо играет! – Когда мы захватили деревню, то сразу же обыскали селян, сломав две найденные шкатулки, дабы они не сообщили о нас. К сожалению, один из моих солдат допустил оплошность, приняв мою личную шкатулку за ту, что принадлежала крестьянам, отчего она… тоже оказалась сломана.

Один из офицеров Вьета презрительно расхохотался. Остальные обошлись короткими ухмылками.

– Я наказал этого солдата и готов наказать тех, кто продолжит зубоскалить, даже если они, в отличие от меня, имеют титул, – злобно произнёс Ворсгол, повысив голос и подавшись вперёд, отчего уставший конь всхрапнул и сделал два шага. Смех прекратился.

– Наглый смерд! – презрительно бросил офицер. Десятник, судя по отметке на форме. – Вольные охотники должны знать своё место! Такой мусор только и умеет…

– Все слышали⁈ – воскликнул Ворсгол, оборвав мужчину. – Я вызываю этого трусливого пустобрёха на бой чести, сразу после того, как разобьём преследуемую армию. Молись, шакал, чтобы меня ранили или убили, ибо в ином случае я выпущу тебе кишки!

Дитлинд положил руку на плечо десятника и что-то тихо шепнул ему. Мужчина скривился.

– Я удовлетворю ваше право, сэр Абт, – сквозь сомкнутые зубы прошипел офицер.

– Даю разрешение, – ухмыльнулся Вьет. – А теперь поспешим. Воевода Дэйтус требовал совершать постоянные наскоки, а войска младшего воеводы Зарни уже на подходе. Скоро Логвуд будет разбит.

Он махнул рукой, после чего развернул лошадь, продемонстрировав нам спину – негласное признание за своих. Его люди последовали примеру командира, обдав «Полос» потоком пыли. Впрочем, мы тоже не отставали.

Что же… вышло не так уж и плохо. Правда меня напряг момент, когда Вьет позвал Ворсгола составить ему компанию и обсудить ситуацию, но думаю, что ветеран справится. Он уже не маленький мальчик, да и время обдумать план поведения у него было. Кроме того, нельзя забывать, что мужик воюет дольше, чем я живу. Вот про кого можно сказать, что обладает должным опытом.

Ха-а… верно, Изен, всё будет хорошо. Теперь можно путешествовать почти в безопасности. Ну, какое-то время. Думаю – до следующего привала. А там надо совершить удар им в спину, либо умудриться по хитрому отделаться от кавалеристов и нагнать Первую уже только собственной компанией.

Глава 7

«Прославленная способность имперской армии приспосабливаться ко всякому виду боевых действий, какие навязывал противник, была на самом деле поверхностной. Под иллюзией пластичности скрывалось твёрдое убеждение в превосходстве собственного способа ведения войны. Также иллюзию гибкости поддерживали такие факторы, как огромная устойчивость имперской армейской структуры, базовые принципы, основанные на глубоком знании дела, и проницательный анализ множества различных стилей ведения боевых действий».

Харакилтус Лиграгас, «Очерк о достоинстве».

* * *

Таскол, взгляд со стороны

– Лови! – с ухмылкой крикнула ему Милена…

Но яблоко и так уже у него в руке.

В широком, мрачном, но полном людей центральном храме Хореса посланник Аммы неподвижно застыл возле статуй, посвящённых ложному богу и его последователям. Перед ним лежало окровавленное тело высшего жреца, а с «Обрывателя» стекала кровь.

Он убрал клинок в складки своей набедренной повязки и более не пошевелился, пока слуги и рыцари веры бережно поднимали труп, разместив его на украшенных носилках. Из шести человек четверо плюнули убийце под ноги.

Через некоторое время за ним пришли гвардейцы. Когда посланник пошёл вместе с ними, то оглянулся и увидел самого себя, стоящего над телом Киана Силакви.

Звуки горнов разрывали воздух, бередили небо и дождливые облака. Богиня смотрела на него сквозь трещины своей тюрьмы, которая всё ещё держалась и не выпускала её наружу. Даже ритуал Фиры, которая провела его с кровью и семенем избранного, не разрушил клеть окончательно.

Императрица жадно хлестала вино, поглощая его прямо из кувшина. Он видел это, стоило лишь перевести взгляд.

– Лови!..

Он омывал руки в дворцовом фонтане, отчего вода приобрела цвет ржавчины.

К ним присоединился болезненно худой и нескладный юноша, Сарг Кюннет, чьими знаниями Мирадель решила воспользоваться.

– В любом случае, это была дурацкая игра, – пожала плечами Ольтея.

– Лови! – бросила императрица яблоко.

Руки погружались в воду, пачкая её алым облачком.

– Как ты это сделал? – смотрела Милена ему в глаза.

Капли, красные, как рубины, висели на его пальцах. Посланник наклонил голову и прислушался. Вода шептала, столь тихо, что едва можно было услышать, но он слышал. В журчании была она, Амманиэль.

Горны продолжали реветь, а город рушиться.

– Лови!

Дворец осыпа́лся, словно состоял из песка. Темница трескалась, пропуская сквозь себя длинные ободранные руки. Дэсарандес пошатнулся, а потом пал, зажимая смертельную рану. Двуликий вопил, не в силах преодолеть силу «Обрывателя», как не смог обойти её со своим высшим жрецом.

Посланник развернулся и посмотрел на холмы, по которым шла его фигура. Зелёные пастбища, ныне захваченные кашмирцами. А там, с другой стороны, во дворце Ороз-Хор, стояла ещё одна его фигура, застыв прямо позади императрицы.

Всё уже случилось. Всё уже кончилось.

* * *

Таскол, взгляд со стороны

Дэсарандес однажды сказал своей жене: «Если настанет момент, когда ты не сможешь доверять даже самым верным слугам, ищи утешение в их жадности. Раздавай свою власть как милостыню, как молоко, и они, словно котята, прибегут к тебе. Ничто не делает людей настолько кроткими, как честолюбие».

И они бежали к ней.

Явившись во дворец, вместе с найденной ею Ольтеей, Милена сходу столкнулась со своей кухаркой, которая рухнула прямо к её ногам.

– Ваше величество! Вы вернулись к нам! – зарыдала она.

Следом начали вылезать остальные, отчего двор и окрестности заполнились знакомыми лицами, которые выползли, как тараканы, когда гасят свечу. Десятки слуг, знакомых стражников, придворных, чиновников…

Невзирая на всеобщую панику, весть о смерти Силакви и фактической реставрации монархии пронеслась по улицам Таскола, и души, пострадавшие от совершённого высшим жрецом переворота, вновь начали стекаться во дворцовый квартал, бывший их родным домом.

Чего уж, за самой Миленой уже держалась целая процессия, а вокруг собиралась самая настоящая армия, наполовину состоящая из гвардейцев, чья верность оказалась крайне переменчивой, несмотря на все ранее принесённые клятвы.

Мирадель остановилась, не в силах продолжить путь. Слёзы радости текли из её глаз. Она вернулась. И рядом была Ольтея, которую несли на носилках, прикрытую тонкой простынёй – лишь голова высовывалась из-под ткани.

В Ороз-Хоре женщина тут же отдала приказ привести её любовницу в надлежащий вид: помыть, очистить, переодеть, долечить, накормить… Список был длинным, но привычным, а потому слуги сноровисто кивали, передавая друг другу короткие распоряжения, от старшего к младшему.

– Милена… – едва слышно прохрипела Ольтея, – нет… не пропадай…

– Всё будет хорошо, милая моя, – императрица с трудом нашла в себе силы улыбнуться. – Мне надо разобраться с кое-какими делами. Слышишь эти горны? Кашмирцы идут. Я нужна своему народу.

Мирадель коснулась щеки своей возлюбленной, а потом утёрла глаза тыльной стороной руки и кивнула слугам, которые сноровисто поволокли носилки на верх, на ходу определяясь, в какую купальню доставлять воду и следует ли привлечь дворцовых магов. Но Милена уже отвернулась, зная, что те сделают всё, что будет нужно.

Настало время взгромоздить на плечи страну, сделавшись именно той, кем её отчаянно хотели видеть обступавшие люди: Миленой Мирадель, благословенной правительницей Империи Пяти Солнц.

Её вооруженные силы ограничивались рыцарями веры и горсткой гвардейцев. Почти все защитники, удерживающие дворец, погибли во время переворота. Теперь выжившие, часть из которых сбежала, а часть сдалась, испытывали страшный стыд, отчего старались максимально проявить себя, будто бы надеясь, что это восстановит их честь.

Впрочем, Милена осознавала, что вернулись не все. Некоторые, плохо знавшие её характер и по природе незлобливую натуру, более не возвратятся никогда.

Сама императрица начала с того, что обняла Вентуриоса Мираделя, чьи ссохшиеся от старости руки неуклюже сомкнулись за её спиной. Герцог Севера был помят, а под глазами отчётливо лежали мешки.

– Мой дом в полном беспорядке, – прошептала Милена, взглянув в покрасневшие глаза строгого советника, ныне покрасневшие и немного опухшие.

– Действительно так, благословенная, – прохрипел он. – Я распоряжусь обо всём.

На нетвёрдых ногах герцог Вентуриос направился в сторону, по пути собирая людей и отдавая короткие, рубленые приказы. Солдаты и слуги разбегались по комнатам, начиная заниматься тем, чем и должны. Императрица знала, что и ей, и герцогу нужно время, чтобы переварить ситуацию, которая свершилась. Залечить раны, которые нанёс им переворот.

Слишком большу́ю боль ощутили высокостоящие люди, когда столь стремительно слетели вниз.

Пройдя дальше, Милена заметила Дэбельбафа, министра разведки и шпионажа, стройного мужчину, как всегда, облачённого в чёрные шёлковые одежды, служившие ему мундиром. Она повернулась к нему, и министр смиренно пал ниц.

– И ты ничего не знал о заговоре? – поинтересовалась она, смотря на его чёрные волосы и не видя глаз – минус преклонения.

– Ничего, ваша милость, – спокойно ответил Мариус. – Знаю, я подвёл вас, но всегда старался делать всё, что было в моих силах.

– Поднимись! – воскликнула Милена голосом, полным неприязни, рождённой не столько министром, сколько трагичным урожаем охватившего всех безумия. Хаос и восстания поглотили всю Империю. Несчетные жертвы вблизи и повсюду: Хиделинда, Карсин, Силакви…

«И я сама».

– Ты слышал, что Киан говорил в центральном храме?

– Да, – глухо произнёс Дэбельбаф. Он поднял своё безупречно выбритое лицо, но императрица не могла рассмотреть на нём ни единой эмоции. Признаться, женщина ожидала, что министр вернётся к прежней вкрадчивой манере вести общение, но он продолжал держаться настороженно, словно оказался в клетке с сытым львом. Вроде и не должен зверь сожрать, но кто же его знает? – Что вы помирились, урегулировав все конфликты.

– Нет, – резко произнесла Милена, обратив себе на пользу буйную и смертоносную суть Мираделей, которой успела проникнуться во время бытия императрицей и женой Дэсарандеса. – Он говорил о том, что Империя находится на грани краха, что её бросили на произвол.

Её недовольство прозвучало столь очевидно, что министр отпрянул и торопливо склонил голову, однако сделал это строго в соответствии с придворным этикетом. Женщина на миг задумалась, был ли в этом смысл?

Вместе с тем, Милена обернулась и посмотрела на всех собравшихся здесь людей: слуг, стражу, военных и офицеров, рыцарей веры, иных министров, аристократов…

– Он лгал! – воскликнула она чистым и полным ярости тоном. – То было лишь ещё одно проявление той мерзкой хвори, которая отравила его душу! Разве мог Дэсарандес бросить своё творение, которое развивал без малого тысячу лет? Разве мог мой муж бросить свою жену? Разве мог Господин Вечности оставить на погибель своих детей? Пусть даже выросших и успевших обзавестись внуками? – стальной взгляд Мирадель был полон безграничной уверенностью. – Если он предвидел падение Империи Пяти Солнц, с которым ничего нельзя было сделать, то, конечно, укрыл бы своих приближённых!

Её голос прозвенел над каменным полом. А потом она увидела Роддерка Хиторна, старого министра контроля магии, школ и гильдий, который здорово помог ей в храме. Пожилой мужчина ковылял к сборищу, которое собралось подле императрицы.

– И это означает, что Дарственный Отец предвидел совсем другое! – продолжила Милена. – Что он предрекал нашу победу и не сомневался, что Таскол переломит хребет кашмирского пса – что могущественнейшая держава всего нашего времени переживёт беду!

В ответ раздалась лишь тишина, прерываемая далёким гулом мятежных горнов. Однако Мирадель посчитала, что видит в глазах собравшихся понимание и преклонение, как перед ней самой, так и перед её божественным супругом.

Лишь теперь Милена выдохнула и снова посмотрела на министра разведки, позволив ему на мгновение узреть собственный неприкрытый ужас, ранее прячущийся за маской несгибаемой императрицы.

– Тебе известно, что происходит? – едва слышно спросила она.

Тот покачал головой.

– Они разбили мои оковы всего на пару часов раньше, чем ваши, – ответил Мариус.

– Теперь мы все должны быть сильными, – выдала Мирадель, повинуясь доброму, сочувственному порыву. – Сильными и хитрыми.

Рыцари веры, как обычно, держались вдали, скорее наблюдая за происходящим, чем внимая каждому произнесённому слову. Но Милена понимала, что не могла оставить их без своего внимания. Подняв руку, женщина поманила к себе их лидера, Фрауса Гарбсона, паладина веры.

Мужчина чуть нахмурился, а потом неспешно направился к ней – так, как полагает его статус, о котором он вспомнил, находясь в безопасности.

Подойдя ближе, он склонился, но почти сразу получил приказ подняться.

– Я убила высшего жреца, – произнесла Мирадель. Это было сказано без злобы или жёсткости – простая констатация факта.

– Истинно так, ваше величество, – в похожем ключе ответил паладин.

– Ты ненавидишь меня? – спросила она.

Фраус поднял взгляд, ранее блуждавший подле пола.

– Мне так казалось, – сухо проговорил он.

Под периодически завывающие горны женщина осознала, сколь же сильно устала. Её взгляд ожесточился, прищурился, отчего паладин выпрямился – скорее из страха, чем почтения. И в этот самый момент она буквально ощутила вокруг себя, над собой, перед собой…

Тень своего прокля́того мужа.

– Ну а теперь?

– Не знаю, – облизнул паладин резко пересохшие губы.

– В таком случае, – Мирадель упёрла руки в бока, – рыцари веры будут охранять меня, Гарбсон. А ты назначаешься новым капитаном гвардии.

Её собеседник помедлил какое-то мгновение, однако мгновение это открыло ей всю глубину его горя, и то, что он оплакивал своего жреца, как оплакивал бы смерть собственного отца.

– Расставь своих людей, – продолжила Милена. – Обеспечь охрану дворцового квартала.

Она замолкла под тяжестью – или даже невозможностью – предстоявшего ей дела.

Горны продолжали рвать воздух, накаляя обстановку, побуждая страх и заставляя ветеранов вспоминать ужасы кашмирских бунтов.

– А потом приведи моего убийцу из центрального храма.

* * *

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

«Святой, святейший жрец! Киан! Вот так-то, подруга. И жрец этот сдох, охо-хох!» – мысленно дурачилась Ольтея, однако внутренний голос не разделял её настроения. Да и сама она, признаться честно, не вполне одобряла подобные шутки.

Слишком глупые.

«Я ощутила это… В её взгляде. Он что-то рассказал ей!» – резко закричал её мысленный собеседник.

«Но недостаточно, – рассмеялась женщина. – Ничего конкретного, совсем ничего. Зато что в итоге? Киан Силакви! Какой он был, ха-ха, какой святой! И теперь погиб. Неудача. Какая жалость. Плохой бросок игральных костей. Совсем, совсем скверный. Теперь весь выигрыш мой и только мой!»

Если не вникать в подробности, Ольтея Мирадель, супруга сына божественного правителя Империи Пяти Солнц, сейчас ослабленная и не до конца вылеченная (благодаря злодеяниями вероломного и некогда уважаемого высшего жреца), была всего лишь несчастной и запутавшейся женщиной с раздвоением личности. Скучные и неблагодарные слуги несли её по коридорам в дворцовый лазарет, а их главный попеременно рявкал наставления подчинённым, бормоча приторные утешения своей подопечной.

Доставив женщину, слуги столкнулись с придворным лекарем, Тахмаром Сибардом, худощавым мужчиной с гладко выбритым подбородком, но тонкими усами. Он тут же выгнал всех, кроме молоденькой девушки-волшебницы, которая несколько пугливо осматривала Ольтею.

«Но как Милена сумела убить его? – спросила она саму себя. – Она не сион. У неё не имелось возможности как-либо подловить жреца».

«Какая разница?» – поинтересовался голос.

«Что-то происходит… Что-то, что остаётся неведомо мне… нам!»

«Правда? Вот только кое в чём ты права. Киан Силакви мёртв. Понимаешь это? Он погиб, а мы нет. Мы выиграли!»

– И у него было много-много помощников, – говорил Тулмар своей знатной пациентке, не удивляясь отсутствию реакции с её стороны. Люди, пережившие нечто подобное тому, что выпало на долю этой женщины, обычно не слишком хорошо слышали. А говорили ещё меньше. – Он столь же коварен, как и жесток. Нам просто необходимо очистить тебя, найти следы его прикосновений. Только не надо бояться…

Ольтея даже не слышала его, ведь мыслями погрузилась в совершенно иные перспективы – ничем не ограниченной безопасности. Теперь никто не был способен помешать ей в осуществлении планов! Ох, как же долго ей приходилось притворяться, скрываясь на виду, а ещё… ещё её план наконец-то близок к реальности, как никогда!

Высший жрец мёртв – как она и планировала. Империя на грани развала и сил не хватает даже на подавления бунтов. Что ещё смешнее – даже столица оказалась в осаде.

И всё это благодаря ей!

Развал страны, конечно же, был Ольтее невыгоден, однако тот факт, что императору ПРИДЁТСЯ разгребать все эти проблемы, не мог не радовать женщину. Сколько сил ему придётся потратить? Как много работы осуществить? Как сильно отложить свои планы?

«Финнелон не сможет обвинить меня в некомпетентности. Я сделала больше, чем можно было ожидать, пока он расслаблялся, сидя в шатре и трахая разных шлюх! Если сукин сын посмел не разработать идеальный план убийства Дэсарандеса, я задушу его в первую же ночь, а потом сдам императору все нереализованные планы. Лучше так, чем пустить псу под хвост всю мою работу».

«Ты не сделаешь этого, сама знаешь», – хрипло хохотнул внутренний голос.

Он всегда умел омрачить праздник.

– Ш-ш-ш… – шептал Тулмар, принуждая свой ослиный голос звучать мягче. – Бояться совершенно нечего…

«В таком случае, я сама убью его. Убью Дэсарандеса», – решила Ольтея.

«В самом деле? Точно также, как убила Силакви?» – ехидно спросил голос.

«Я узнаю подробности случившегося у Милены. Она явно использовала что-то… уникальное. Я не верю в обычную удачу. А раз использовалось что-то уникальное, то я реализую это себе на пользу, только и всего».

«Нам может не понадобится даже такая мелочь. Император далеко…»

«Но он вернётся. Не важно, с победой или поражением, но вернётся».

«A откуда это тебе известно? И почему ты считаешь себя такой умной?» – зло шепнул голос.

«Потому что он пережил Великую Войну».

«Россказни! Слухи!» – завизжало её внутреннее я.

«Милена верит им».

* * *

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

– Нам о многом нужно поговорить, – бросила Милена в сторону болезненно худого юноши с дефектом речи.

Сарг Кюннет, первый помощник Киана Силакви и уникум, умудрившийся запомнить, наверное, всю имперскую библиотеку.

– Неш-не… конечно, – рублено кивнул он.

Но у императрицы уже не было времени на продолжение разговора, ибо взгляд её остановился на ещё одном человеке.

На своём невозможном убийце.

«Забытый» вступил в полосу света и остановился, замер на пороге помещения в точности так, как стоял между статуями центрального храма. Мирадель подметила, что он держался расслабленно, но при этом отстранённо – так, как подобает людям сильным и волевым.

Короткие волосы, удивившие её, когда она заключала соглашение с этим человеком – ибо «забытым», как читала императрица, было запрещено их стричь, – теперь пробуждали в её душе чувство облегчения. Милена не испытывала ни малейшего желания позволить миру узнать, что она обращалась за помощью к гильдии убийц.

По правде сказать, человека, стоящего перед ней, можно было бы принять за раба, если бы не окружавшая его тревожная аура беспощадной жестокости, порождавшая ощущение, что для него, помимо собственных непонятных целей, не существовало таких пустяков, как угрызения совести, комфорт или безопасность. Ей припомнились слова Нигеля Санториона, сказавшего, что «забытые» воспринимают события в их целостности. Хотелось бы ей знать, сумел ли министр сбежать? Потому что среди присутствующих придворных женщина его не заметила.

Сколотый клинок был небрежно заткнут в складки ткани его набедренной повязки, но следы крови всё равно остались на руках убийцы – напоминая о том бедствии, которое Милена породила всего несколько часов тому назад.

Бедствии, произведённом через этого человека.

– Можешь помыть руки в фонтане, – произнесла она, кивнув в сторону небольшого журчащего источника.

Мужчина безмолвно повиновался.

– Ваше величество?.. – отвлёк её Кюннет.

– Ступай к остальным придворным и займи место высшего жреца, – повелела Милена, наблюдая, как ладони «забытого» исчезли под мерцающей поверхностью воды.

Императрица бросила взгляд на остальных. Министры стояли возле высокого панорамного окна, разглядывая местность, где собралась вражеская армия. Ороз-Хор стоял на небольшом холме, при этом являясь самым высоким местом столицы. Это означало, что обзора хватало, дабы видеть территорию за стенами. И сейчас вокруг своры министров уже кипела бурная деятельность: они обсуждали обстановку, направляли гонцов (которые мелькали туда-сюда), делали записи, спорили, махали руками. Тревожные взгляды сменились резкими словами, торопливые слуги уже начали носить пищу и питьё, наполняя стоящие рядом столы разной снедью.

Судьба была милостива, во всяком случае пока. О положении дел среди горожан знало крайне мало народа. Кроме того, Таскол всё ещё не подвергся нападению, хотя его укрепления, без наличия должного числа стражи, носили скорее эстетическую и историческую функцию. Столица Империи не подвергалась нападению уже много сотен лет, а потому полагалась скорее на систему крепостей, чем на собственные стены. Крепости, однако, оказались взяты «куклами», а теперь кашмирцы ожидали своего хода.

К счастью, Челефи, похоже, не имел никакого отношения к случившемуся стихийному бунту, который охватил Таскол. Видимо Киан предвидел это, потому увёл со стен практически всех солдат, дабы иметь возможность утихомирить толпу. Он ожидал, что вести о пленении императрицы вызовут волнения среди людей.

«Если бы Челефи направился на штурм в этот момент, то мы бы уже находились на поле боя», – подумала Милена.