Текст книги "За горизонт (СИ)"
Автор книги: Alex Whitestone
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Оранжевый код означает «гражданские на полигоне». Вовремя же Доктор скомандовал отмену! Моя ОЛС уже видит приближающееся второе звено – они взлетели с «Нельсона» куда раньше нас, но только сейчас добрались до цели. В эфире поднимается сумасшедший гвалт: Богдан просит подтверждение, Филин орет на него, влезают юнитовцы, требуя объяснений, и в это время оживает МКС-1 – и выпускает ракеты по Богдану и Коте, каждому по паре, чтобы наверняка.
О черт! У ребят мало горючки, противоракеты они не брали. Штатные средства РЭБ у Т-77 отличные, но успеют ли они их задействовать? Ракеты «Панцирь-СМК» – те еще кусаки, быстрые и цепкие. Ну, Богдан, избаловала я тебя, приучила, что всегда контролирую ситуацию и, если что, подстрахую. Но сейчас ведущий ударного звена – ты, а я сижу в засаде, и мне светиться очень, очень нежелательно...
«Доктор?!»
«Шторм, не спи! Перехват!»
А я уже знаю, что делать. Моя РЭБ захватывает ракеты, активируя их взрыватели. «Гарпун-АМ» в режиме перехвата срабатывает безукоризненно, четыре вспышки вспарывают космос – есть подрыв, и ребятам ничего не грозит. Я тем временем подкрадываюсь ближе к станции, готовясь подавить огнем ее пусковые установки.
«Шторм, не стрелять! – одергивает меня Доктор. – А вот РЭБом пощупай. Я сказал, пощупай, а не жги! Бери станцию под контроль!»
Почему не жечь? Первая мысль у меня была шарахнуть по пусковым установкам станции «Гарпуном», чтобы вывести из строя взрыватели незапущенных ракет и системы наведения. Хотя перехватить управление – идея намного лучше. Взять, так сказать, за мягкое пузечко.
Открываю контейнер для средних спутников, оттуда тихонько выползает золотистый шарик величиной с большую тыкву, растопыривает антенны и солнечные батареи, деловито выбирает себе орбиту и выставляет ориентацию. «Диспетчер» – так его звать – космический наследник пресловутой «Автобазы», и так потрясающе умная машина, да еще и Доктор в нем покопался. За двадцать секунд спутник прошерстил эфир, разобрался, что за сигнал идет на станцию, перехватил его и задушил. Станция отключена от центра управления полетами и больше пакостить не будет, контроль у нас. Так что, если понадобится, «Диспетчер» мне и управление станцией обеспечит.
А тем временем скандал в эфире продолжается.
Не стрелять! – орет Филин. – Кто стрелял?!
Я Сокол-1! Это станция! – Богдан все еще в шоке, хоть и видел, что кто-то его прикрыл, но не может понять, кто – про нас он не знает и не видит нас ни на радаре, ни с помощью ОЛС. – Боевыми!
Вы уверены? – это кто-то из UNIT. – Наши операторы не запускали ракеты! И боевыми они быть не могут!
Да, я уверен! – влезает Котя, который ни с того ни с сего совсем распсиховался. – Что я, боевых ракет не видел? Хорошо, что их подорвали!
Юнитовец аж поперхнулся:
Кто подорвал?!
«Шторм, внимание! – прилетает от Доктора. – Угол минус пятьдесят по тангажу, на четыре часа!»
Он прав. В следующий момент ОЛС подсвечивает мне новые цели. К нам неспешно приближаются еще два чужих корабля – два огромных, размером в два авианосца класса «Серенити», граненых бублика, обросших острыми иглами и сверкающих так, что больно смотреть. Вдруг часть игл отрывается, они включают двигатели, сбиваются в стаю – это ракеты, и они рвутся к Земле.
«Шторм, подсветка наземке!» – командует Доктор по усилителю и тут же выдает в эфир:
Я Горизонт-1! Внимание всем! Ракетная атака по наземным целям! Ловите подсветку! Соколы-один и два! Пэ-элкамипо моемуцелеуказанию! Двух достаточно!
Богдан все-таки умница, прокачал ситуацию махом. Упитанная тушка «ПЛ-22» срывается с его пилона, за ней рвется вторая – Котя тоже не промах, не упустил момент. Чужие ракеты пытаются рассеяться, но куда там! В центре стаи вспыхивают два огненно-белых термоядерных солнца, распухают, становясь желто-оранжево-красными, и сквозь пламя я вижу бледно-зеленые разрывы чужих ракет. Из примерно двух сотен прорвалось не больше десятка. Захватываю их, но не своим радаром, а дронами, даю целеуказание спутникам и наземке, а сама, прячась за оставшимся после взрывов облаком, крадусь навстречу бубликам. Интересно, где Доктор? ОЛС его не видит. Тоже в облаке прячется?
«Точно, прячусь. Угол тридцать по тангажу, на десяти часах, – передает мне Доктор. – Хочу поболтать с нашими гостями».
«Что?! – я немного в шоке. – А как?»
«А вот слушай. Держи поток».
В эфире какое-то шуршание и кваканье, а в потоке я ловлю, что Доктор вызывает чужих:
«Командующий обороной Земли вызывает командующего эскадрой Ххазр один-три-восемь-бета. Требую немедленно прекратить неспровоцированную агрессию и освободить гражданских. Как поняли? Прием!»
Тут же он командует мне: «Шторм, подсветка на бублики. Сама заходи им в тыл и подтягивай дроны», а при этом одновременно вызывает КП:
Внимание! Это Горизонт-1. Наземке – готовиться ко второй атаке. «Соколы» – отходить за станцию. Боингам – на позицию. Ударным спутникам и МиГам – готовность. Всем огонь по моей команде! Без команды не стрелять!
Я скидываю целеуказание на бублики в «боевой интранет», в эфире опять начинается ор, но Филин жестко прекращает бардак. Тем временем сама тихонько, на импульсах рулевых, выползаю из-за облака, обхожу бублики по дуге сверху-сзади и докладываю Доктору:
«Есть визуальный контакт, угол минус двадцать по тангажу, на двенадцати часах. Цель захвачена».
Я сижу в стелс-режиме и не включаю свой радар, полагаясь на дроны – стая этих малюток, рассредоточившись, представляет собой отличную РЛС, а их самих поди подсвети, при этом меня должно быть особо не заметно, хоть чужие и шарят вокруг своими радарами, пугая мою систему предупреждения. Я тучка-тучка-тучка или вообще дохлый спутник, а вовсе не кусачий истребитель с термоядерными ракетами, я маленькая, вам меня не видно. С другой стороны, если они используют старую добрую радиолокацию для обнаружения целей, то мои системы РЭБ против них вполне сгодятся – математика ЦОС везде одинакова, и это радует. Все-таки я не очень хорошо себя чувствую рядом с этими двумя огромными дурами с неизвестным вооружением. Интересно, что они ответят Доктору? А еще интереснее, как он будет с ними общаться – неужели нашатнул рацию со сбитого мною блюдца, починил и прикрутил на свою птичку?
Ага, чужие отвечают! Слышу в потоке от Доктора странный, дребезжащий, нечеловеческий голос:
«Говорит командующий эскадрой один-три-восемь-бета контр-адмирал Аххрш. Мы проводим спасательную операцию. Судно беженцев с Ххазрин-4 пристыковано к вашей станции и незаконно удерживается вами в нарушение…»
«Спасательная операция, говорите? – перебивает Доктор. – Хорошо, спасайте. В соответствии с регламентом раздела восемь Протокола Теней. Забирайте свою дырявую посудину и проваливайте. Рекомендую действовать как можно более оперативно: Протокол не одобрит нанесение ракетного удара по планете пятого уровня».
«Как я уже говорил, – отвечает дребезжащий контр-адмирал, – судно беженцев пристыковано к вашей станции. Мы нанесли удар по вашим командным центрам, чтобы нам не чинилось препятствий в их освобождении».
Пауза. И затем – вдогонку, и, кажется, неуверенно:
«Откуда вы знаете Протокол Теней? С кем я говорю?»
«Не делайте вид, что не поняли, контр-адмирал Аххрш, – откликается Доктор не без ехидства. – Я тот, кого Протокол выслушает очень внимательно. Поэтому забирайте ваших беженцев и отправляйтесь домой, пока я добрый. Не заставляйте меня выяснять, от кого эти беженцы убегали. Вы точно уверены, что вам это необходимо?»
И тут мои умнички-дроны фиксируют очень неприятное изменение ситуации. Вот подлянка так подлянка!
«Доктор! – передаю я вместе с картинкой, спешно меняя позицию. – Станцию атакуют дроны UNIT!»
«Знаю! – отвечает он в потоке, кидая мне схему-план. – Работай «Диспетчером», поиграем!»
В потоке я вижу – он задействует своего «Диспетчера» и заходит сзади-сверху стаи атакующих дронов. Я зависаю над станцией, подключаюсь к ее системам управления огнем. Так, тут «Панцирь-СМК» – она может работать автоматически, остается ее только запрограммировать на захват дронов. А я встречу их «Гарпуном» и пушкой, кого не достану. Как их тут много, шесть стай по двенадцать машин в каждой, и притом они довольно кусачие. Хорошо, что двигаются небыстро: тридцать два километра, двадцать восемь… приблизятся до десяти – буду сбивать.
Тем временем «Диспетчер» Доктора сработал на пятерку, зацепил большую часть стаи, система наведения показывает мне – количество целей уменьшилось до дюжины, остальная стая уходит вслед за «49-красным». Ну что, десять километров, двенадцать целей – «Панцирь», давай!
«Диспетчер» позволяет мне управлять огнем станции штатной системой управления «семьдесят седьмого», поэтому отдать команду на пуск ракет мне раз плюнуть. Станция снова оживает: завертелись антенные решетки, задвигались пусковые установки, зенитные ракеты выскочили как дротики из духовой трубки. ОЛС фиксирует попадания: минус две, минус пять, минус восемь! Отлично! Пушкой «Панциря» расстреливаю остальных.
«Чистая работа! – прилетает от Доктора в потоке. – Главная опасность устранена, а наш боезапас еще цел. Что у тебя с запасом хода?»
«За девяносто процентов, – скидываю ему картинку дополненной реальности шлема, где видно статус моторов. – Я маршевые движки еще не включала вообще».
«Я тоже, – довольно отмечает Доктор, посылая мне новую схему-план, куда мне выдвигаться. – Ты через «Диспетчера» сможешь пробиться к управлению стыковочным узлом?»
«Нет, – грустно отвечаю, повозившись с интерфейсом спутника. – У него тут только маневрирование и управление огнем».
«Что? Что-что? Маневрирование? – переспрашивает Доктор. – Ну-ка покажи! Есть одна идея…»
Я показываю ему в потоке, как это видно мне, и он просит: «А пусти-ка меня к управлению!»
«Это как? Я не знаю, как передать тебе моего «Диспетчера». Он привязан ко мне жестко!»
«А это и не нужно, – кажется, он усмехается. – Дай мне управление своей моторикой и зрительный канал. Не бойся, я быстро!»
Ну хитрец! Выделяю две нити, которые он попросил, прокидываю их в наш поток, чувствую стремительное вторжение Доктора в мою голову. Очень странно быть наблюдателем в своем теле, ощущать, как мои собственные руки и глаза работают под управлением другого сознания. Кузнецов действует очень быстро, я не успеваю осмыслить, что он творит, замечаю только, что он залезает в супервизор спутника, через него вламывается в систему маневрирования станции, программирует ее напрямую в кодах, задает циклограмму, запускает маневр – и отпускает меня так же стремительно, как и подключился.
«Изотоник тебе заправили? Два глотка, больше не советую, – сообщает он мне, видимо, ощутив, что я немножко в шоке. – Если мы не можем отстыковать пришельцев, сделаем так, что они сами оторвутся. Я ввел станцию в резонанс для разрушения стыковочного узла. Смотри, сейчас начнется».
Станция начинает маневрировать, причем весьма резко, с каждой вспышкой ее моторов во всей конструкции начинается трясучка. С очередным импульсом модуль с нижним стыковочным узлом отрывается, корабль чужих остается болтаться на своей орбите, а искалеченная станция начинает довольно шустро продвигаться в сторону бубликов.
«Контр-адмирал! – вызывает Доктор. – Смотрите-ка, ваши беженцы отстыковались. У нас нет технической возможности их подобрать, а у вас есть. Начинайте вашу операцию спасения, да побыстрее. Сами видите, у транспорта с вашими гражданами орбита очень низкая, оставлять надолго там их нельзя. Если у вас технические проблемы, обратитесь к оперативному командованию планетарной обороны за содействием. Я могу вам в этом помочь».
«Опять ты! – а дребезжащий чужой вояка, похоже, перепуган. Как там Серый говорит: очко лом перекусило, если, конечно, у этого чужого оно есть. – Как ты мог уцелеть? Мы же…»
«Я помню, помню! – сейчас у Доктора интонация как у шахматиста, завершающего победную комбинацию. – Ваш так называемый массированный ракетный удар по нашим командным пунктам, который не достиг цели – или вы имеете в виду отряды ваших боевых киборгов, которые должны были нанести наземный удар по центрам нашей планетарной обороны? Из пятнадцати ваших кладок четыре были уничтожены, одиннадцать – деактивированы и будут предъявлены Протоколу как доказательство неспровоцированной агрессии империи Ххазр в отношении планеты пятого уровня. Аналогичные доказательства я предъявлю им по Ххазрин-4. Я Доктор – и я гарантирую, что Протокол применит к вам максимально строгие санкции. Забирайте ваших беженцев и уходите – или столкнетесь с последствиями. Еще раз повторять не буду – я не даю вторых шансов».
«Ох ничего себе! – передаю я ему, уловив в потоке, какой шум и гвалт поднялся на КП у чужих после этого заявления. – Они что, тебя знают?»
«Ага, встретились как-то на узкой дорожке, то есть на полярной орбите, – весело отвечает он, параллельно передавая мне, куда выдвигаться. – Так что они хорошо выучили, кто я такой. Сейчас одно из двух: они или очень быстро свалят, или очень сильно врежут».
«Врежут по кому? – уточняю я. – По станции, по нам, по Земле?»
Доктор фыркает: «По любому месту, где могу быть я. Так что ждем новый ракетный удар!»
И сразу же выдает в эфир:
Это Горизонт-1. Всем приготовиться! Ракетная атака через десять секунд.
Едва я успела проверить через «Диспетчера» управляемость станции, как вдруг бублики сбросили все иглы и стали совершенно лысыми. Сотни чужих ракет сбились в стаю и рванулись к Земле.
«Ого, сколько их! – торопливо бросаю я в поток. – Двумя ПЛ-ками не отделаешься!»
«Определенно! – Доктор параллельно показывает мне план действий. – Тем более, сейчас ПЛ надо экономить. Но у нас есть кое-что в запасе. Давай!»
В потоке вижу, как он разворачивает захваченные дроны навстречу атакующим ракетам, раскидывает всем целеуказание, командует Богдану с Котей отходить. Тем временем я снова подключаюсь к системе управления огнем МКС-1. Ну-ка, дам-ка я ей целеуказание от своих дронов… Получилось! Взяла! Огонь!
Пока станция расстреливает свой запас зенитных ракет и нацеливает пушечный комплекс, копаюсь в остатках ее боезапаса. Должны быть ракеты-болванки 98Н2 класса «орбита-поверхность», чем черт не шутит, вдруг тоже окажутся боевые, а не окажутся, так они при своей массе и кинетической энергией натворят дел. Так что я отстреливаю их все в белый свет как в копеечку, «Диспетчером» собираю их в стаю и направляю их на перехват чужих ракет. Так, сейчас они сблизятся – попробую подорвать одну на пробу. Что там, боеголовка объемного взрыва? Тоже неплохо. Рассеиваю свою стаю внутри атакующей и даю общий подрыв.
Как красиво получилось! Начинка этих зарядов содержит окислитель и вдобавок очень липкая. Разлетевшись в космосе, она облепила ракеты чужих и тут же вспыхнула веселым белым пламенем магниевой стружки. Это похоже на одновременный залп нескольких мортир праздничного салюта зарядами «Гром» – масса мерцающих ярких огоньков. Горящая ракета – дохлая ракета, стоит огню добраться до движков – и бам! Добрая половина ракет атакующей стаи вспыхивает как бенгальские огни, которые, догорев, взрываются ярко-зеленой вспышкой.
«Хороший салют!» – комментирует Доктор не без удовольствия. Тем временем управляемые им дроны на пару с «Панцирем» МКС-1 усердно прореживают остатки стаи. Два десятка чужих ракет все же прорываются мимо нас, сейчас по идее настает очередь ударных спутников, МиГов и «Прометеев» наземки, но тут их перехватывают вернувшиеся снизу Богдан с Котей и расстреливают их из пушек.
Соколы-один и два! – рявкает на них Доктор. – Я что сказал – отходить! Не сверкать радарами! Вас заметили, валите!
Ребята серьезно лоханулись. Конечно, очень приятно пострелять по тупой и некусачей цели вроде ракеты «космос-поверхность», не имеющей мозгов, чтобы удрать от атаки пилотируемого истребителя. Проблема в том, что дронов у пацанов нет, и ребятам пришлось включить свои радары, а у этих чужаков система обнаружения целей очень неплохая. Я вижу, как поврежденный цилиндрический корабль чужих вдруг начинает резво маневрировать, улепетывая с земной орбиты, и понимаю, что дело пахнет керосином. В тот же момент космос вспыхивает от тысяч импульсов алого света – передовой бублик обрушивает на уходящих «Соколов» всю мощь своих лазерных батарей.
Но в Т-77, кроху по космическим меркам, да еще бешено маневрирующий, пойди попади! «Соколы», кувыркаясь, успешно прорываются сквозь плотный огонь. Кажется, в них пару раз все же попали, но ребята успели скрыться за горизонт. И даже успели напоследок выпустить по бублику по второй и последней ПЛ-22.
От Доктора приходит новая схема-план. Снова задействую «Диспетчера», задавая МКС-1 новую орбиту, пока он переключает управление ПЛ-ками на себя и дает целеуказание МиГам, спутникам и наземке. Покалеченная, с расстрелянным боезапасом станция выполняет свою последнюю миссию: мы прячемся за ней, а она всей своей массой таранит передовой бублик и разлетается в клочья об его силовые щиты. Серия оранжевых вспышек – топливо и окислитель из разрушенных баков смешиваются и мгновенно сгорают. Немедленно я шарахаю по месту столкновения «Гарпуном» в режиме сплошного выжигания, а Доктор туда же укладывает обе перехваченные ПЛ-22. В тот же момент бублик получает и массированный удар ПЛ-19 от МиГов, и шквал огня от импульсных пушек и рейлганов спутниковой ударной группировки. Хорошо, что у наших шлемов и фонарей кабин адаптивные светофильтры, а у машин информационная проводка на оптике, а силовая – под двойным экраном, иначе нам самим пришлось бы очень несладко. А вот нашим дронам, похоже, аллес капут, но они свое дело сделали.
Термоядерные взрывы сливаются в кипящее облако злого белого пламени, вокруг бублика прокатывается радужная волна, как полярное сияние – щиты снесены, и мы с Доктором на полной тяге маршевых рвемся к чужим кораблям, заходим между ними: так они, пытаясь обстреливать нас из основных орудий, будут лупить друг в друга. Мы жмемся к поверхности первого, его блестящая шкурка, вблизи похожая на чешую змеи, где-то метрах в тридцати под нами, какие-то маленькие пукалки выглядывают из-под некоторых чешуек и пытаются вести по нам беспорядочный огонь. Мы гасим их, переключаясь с пушки на лазер и обратно: пока лазер заряжается, работаем пушкой, как зарядился – экономим бронебойные, и при этом хаотично меняем курс, затрудняя прицеливание, хотя попасть в малютку-истребитель, несущийся на бреющем полете чуть ли не на второй космической скорости – практически невыполнимая задача. Наконец Доктор находит то, что искал, и подсвечивает мне цель. ПЛ-22 срываются с пилонов, а мы удираем прочь, крутясь и кувыркаясь, чтобы не попасть под огонь второго «бублика».
Тем временем дополненная реальность шлема показывает мне видео с систем наведения ПЛ-22, как наши ракеты находят цель, как их бронированные носы прорывают корпус бублика, крушат переборки, впиваются в стену внутренней кольцевой трубы в середине чужого корабля. Есть один подрыв, второй подрыв – и кольцо бледно-желтого света разрывает бублик пополам, а космос вокруг нас превращается в хаос горящих обломков. Радужная вспышка вокруг второго бублика говорит, что его щит снесен взрывом первого, целеуказание от Доктора прилетает немедленно – конечно, он уже знает, куда уложить ракеты. Наши последние ПЛ-ки уходят в цель и вонзаются в корпус корабля чужих. Кажется, дело сделано, как вдруг от Доктора прилетает:
«Одна боеголовка не сработала. А я подбит».
Я аж поперхнулась.
«Что?! Ты как?»
«Я не ранен. Машина управляется, но вся аэродинамика разбита. Эта птичка уже не сядет».
Вот те раз! Он что, прикрывал меня от взрыва? Ах ты псих отмороженный, зачем?! Синдром Покрышкина обострился?! Но ничего, теперь моя очередь скидывать ему схему-план. Я сближаюсь с подбитым «сорок девятым» – его верхний гаргрот превратился в решето, левое крыло изувечено, предкрылков просто нет, закрылки выдраны с мясом, от левых килей остались только силовой скелет и приводы рулевых моторов, хорошо ещё, что сами движки вроде целы и кокпит не поврежден. Выставляемся как можно ближе, так, чтобы поврежденная машина прикрывала нас от летящих обломков, кабинами друг к дружке, и открываем фонари. Доктор выбирается наружу, аккуратно отталкивается от крыла и летит ко мне. Держать машину ровно совсем не трудно, и он уже почти у цели, когда град шальных осколков бьет его в левый бок по касательной и сбивает с траектории. Но я слегка подаю машину вверх и вправо, и тогда Доктор, извернувшись в полете как кот, все же умудряется зацепиться за край фонаря и впихнуть себя в заднюю кабину. Закрываю фонарь, отмечаю подключение системы жизнеобеспечения второго пилота, слышу через интерком его тяжелое дыхание.
«Молодчина, Шторм! – передает он в потоке. – Теперь дай-ка мне пульт. И ходу, ходу, ходу!»
«Ты ранен?» – спрашиваю, но пульт дистанционного управления ему перекидываю, а то не отстанет. Тем более, что его соматика вроде не фонит, а значит, если его и задело, то несильно. Доктор не удостаивает меня ответом, просто хватает пульт, разворачивает им свою машину и направляет ее в дыру в корпусе чужого корабля, проделанную невзорвавшейся ракетой. В ментальном потоке вижу картинку с ОЛС «49-красного», как он на маршевых мчится внутри бублика, разнося НАРами и пушкой все на своем пути, достигает нужной точки – огромного шара, надетого на внутреннее кольцо, и врезается в него со всей дури.
Опять взрыв, опять кольцевая желтая вспышка, но мне некогда на нее любоваться. Я сваливаю прочь на максимальной тяге, уворачиваясь от разлетающихся ошметков чужих кораблей, остатков станции, дохлых дронов, прячусь за горизонт. Горящий космос позади, можно готовиться к посадке.
Смотрю статус бортовых систем. Так, авионика в норме, движки в порядке, кислород есть, рабочее тело есть, механизация цела. Наверняка есть дырки в оперении, но это не страшно. Надо бы вызвать Филина, но тут до меня доходит, что он уже надрывает эфир, пытаясь докричаться до нас:
Горизонт-1, Горизонт-2, ответьте! Доложите обстановку! Горизонт-1, Горизонт-2, мы вас не видим! Как слышите меня? Прием!
Это Горизонт-1, – отвечает Доктор. Он держится молодцом, но в его поток прорывается старательно подавляемая боль, все-таки его зацепило серьезнее, чем я думала. – Противник уничтожен. Потерян один орбитальник. Среди личного состава потерь нет. Кейт, слышишь меня?
Да, До… Горизонт-1, – Кейт очень взволнована, аж голос дрожит. – Марта только что доложила – ее группа по твоим указаниям накрыла заговорщиков в полном составе. Взяли всех тепленькими на хьюстонском КП. Ты был прав!
Как всегда, – усмехается Доктор. – Филин! Как там Соколы? Сели?
Сели, – отвечает тот, его еле слышно на фоне диких восторженных воплей «Ура! Победа!» в эфире и на КП. – Побитые, конечно, но живы-здоровы. Вы молодцы, ребята. Это было очень круто! Спасибо вам! Сами-то как? Дай телеметрию.
Могло бы быть и лучше, – ворчливо отзываюсь я, выключая стелс-режим и включая передачу телеметрической информации. – Нас неслабо так оприходовало. У нас трехсотый, предположительно тяжелый – Горизонт-1. Был подбит при взрыве первого чужого, перепрыгнул ко мне, получил осколками в бок при эвакуации, но протаранил второго чужого своей машиной на удаленном управлении. Задача выполнена. Горизонт-2 просит разрешения на посадку.
Филин тяжело вздыхает и, кажется, всхлипывает.
Горизонт-2, посадку на основной аэродром разрешаю. У вас высший приоритет. Передаю вас ЦУПу, на эшелоне пятнадцать тысяч переключитесь на «сто восьмого». Мягкой посадки!
И тут же, практически без перерыва, влезает диспетчер ЦУП:
Горизонт-2, вижу вас! Передаю вам параметры посадочной траектории. Начинайте аэродинамическое торможение через девяносто одну секунду.
Процедуру посадки я выполняю практически на автопилоте: техника отработана, машина побита несильно и работает вполне приемлемо. Все, что меня беспокоит – это как там Доктор. Медконтроль скафандра у него выключен, а то, что от него просачивается в наш ментальный поток, никак не позволяет понять, что с ним на самом деле. Когда же я пытаюсь пробиться к его соматике, он сердито шипит:
«Что?! Шторм, не отвлекайся! Я в порядке. Тебе надо вернуть нас на Землю, а не возиться со мной!»
«Ладно, – отвечаю. – Скажи только, что с тобой. В аптечке есть промедол, если что».
«Ничего страшного, – отвечает он и, по-моему, врет. – Царапины на боку и на ноге. На всякий случай запомни, общий наркоз мне нельзя, аспирин и его производные тоже. Ни в каком виде. Ясно?»
А вот это уже ощущается как чистая правда.
«Более чем», – подтверждаю я и начинаю аэродинамическое торможение. Мой Т-77 плюхается пузом в атмосферу, вокруг оперения вскипает плазма, машина выныривает обратно в космос и входит в атмосферу еще раз. Все, орбитальная скорость погашена, теперь можно плавно снижаться и заходить на аэродром. Земля приближается: от шарика к тарелке, от тарелки к плоскости, звезды прячутся, небо становится голубым. Иду над облаками, вижу закат, прощай, ЦУП, привет, наземка:
Горизонт-2, это сто восьмой. Сообщите ваши намерения.
Сто восьмой, это Горизонт-2, – откликаюсь я. – Это Шторм. Прошу разрешения на экстренную посадку. У меня трехсотый на борту. Предположительно тяжелый.
Ох и переполошила я всех! Забегали, заорали, расчистили мне все эшелоны, с моей траектории завернули всех, даже пару гражданских бортов, меня ведут домой самым коротким путем. И вот – наконец-то! – выхожу из последнего разворота к аэродрому, и маяки ближнего привода рисуют мне планки на авиагоризонте, задавая посадочную глиссаду. Скорость! Закрылки! Шасси! Тангаж! Рулевые вниз! Касание! Реверс! Сели!
Скатываюсь на рулежку, останавливаю машину, открываю фонарь, отстегиваюсь, снимаю шлем. Села я бездарно, шлепнулась на полосу, как утюг, но вся огромная толпа встречающих разражается аплодисментами и радостными воплями. Вижу Филина в фуражке набекрень, его вздрюченную свиту, красного как рак Палыча, растрепанную Кейт и еще какую-то ошалелую публику из UNIT, все бегом направляются к нам. Механики подкатывают ремонтный подъемник, на который сразу же забирается бригада медиков. По крылу подбираюсь к задней кабине, помогаю Доктору расстегнуть ремни и отключить разъемы скафандра, наши пальцы встречаются на неподатливых застежках. Наконец мне удается стащить с него шлем и вглядеться в лицо моего командира.
Вид у него измученный и бледный, белый скафандр в пятнах гари, кляксах герметизатора и страшненьких черно-красных потеках, левый наплечник оторван подчистую, бок пропорот в нескольких местах, его будто пожевали и выплюнули. Досталось генерал-майору, ох, досталось! Но все равно он держит марку: улыбается, выдергивает себя из кресла, выпрямляется на площадке подъемника и окидывает собравшихся торжествующим взглядом победителя.
Мы победили! – разносится его голос над толпой. – Инопланетная атака отражена! Земля в безопасности! Ура!
Он вскидывает правую руку вверх, показывая знак «V» – победа! – и над полем прокатывается троекратное «Ура!» А у меня на глаза наворачиваются слезы, и снова щелкает в голове – кажется, это треснул барьер в моей памяти.
Победа, Доктор! – слова неизвестного мне до этого момента, но почему-то родного языка сами срываются с моих губ, тихо, но четко. – За Галлифрей!
Кажется, это именно те слова, которые Доктор так хотел услышать. Услышал он меня сейчас или нет? Знает ли он, что я только что сказала?
И тут же ловлю короткий импульс от него: «Я слышал. Я знаю. Ты вспомнила! Но как? Это… этого не может быть!»
Встречаюсь взглядом с Доктором. Осанка маршальская, улыбка во все тридцать два, глаза сияют, но левая рука вцепилась в мое плечо, а пальцы дрожат. И только я знаю, как ему сейчас больно, как трудно опираться на раненую левую ногу – соматика у него фонит отчаянно. Он держится, но из последних сил. Я показываю механикам «майна», и они опускают подъемник.
Комментарий к Глава 9. Горизонт в огне В следующей серии:
Кто-то хлопнул меня по плечу, и я очнулась от своих мыслей, обнаружив, что стою столбом возле дверей в приемный покой с мокрыми от слез глазами, тупо сжимая в руках кузнецовскую свиристелку. Я повернулась в сторону раздражителя – это оказался Филин. Он снова потряс меня за плечо, а Кейт вытащила из поясной сумки одноразовую салфетку и решительным жестом вытерла мне щеки.
– Я думала, Красный Шторм сделана из титановых сплавов и графен-композита, – она ободряюще улыбнулась мне, – но сейчас вижу – ты все-таки человек. Держись, милая.
Доктор гладит меня по щеке, я снова вижу себя в образе майко в оранжевом кимоно, чувствую искристые капли дождя на лице и их дивный вкус на губах – и невольно закрываю глаза, позволяя ему снова закружить меня в восходящем потоке, а он осторожно обнимает меня за талию: – Так что, Шторм – пойдешь со мной?
...я бросаюсь к Доктору, вглядываюсь в его лицо – глаза закрыты, черты лица заострились, и в свете ночника мне кажется, что он не просто бледный, а с очень нездоровой синюшностью. Пытаюсь нащупать пульс на сонной артерии, и кажется, проходит вечность, когда мои пальцы ощущают легкий, слабый толчок. Пульс нитевидный! Дыхания почти нет! Кожа холодная – его будто из проруби вытащили! Почему тогда молчит монитор АД, почему не орет пульсоксиметр? И какого черта кардиомониторов два, на их экранах редкие пики, идущие в противофазе, а в строке режима светится странная метка «ПВ»?
========== Глава 10. Не чужой ==========
Два часа спустя
Александра
Сил и выдержки у Кузнецова хватило, чтобы спуститься с площадки подъемника, пройти три метра до «скорой» и попытаться забраться внутрь самому. Но раненая нога подвела, он запнулся об нижний край гидроборта и чуть не упал, и медики мягко, но решительно уложили его на носилки и аккуратно вкатили в машину. Он тут же приподнялся на локте, махнул мне рукой и скомандовал:
Шторм, залезай.
Медики переглянулись, но спорить с генерал-майором не стали, тем более, что Филин и Кейт Стюарт решительно забрались в «скорую» и уселись рядком на боковой скамейке. Филин орал в телефон спецсвязи, требуя «бригаду Орлова в первый оперблок», Кейт что-то торопливо строчила в своем планшете. Я устроилась рядом с ними, сжавшись в комочек, чтобы не мешать работать бригаде. А медики, не успела машина тронуться, оперативно взялись за дело.
Медконтроль отключен, – выдал врач бригады, проворно осмотрев Кузнецова. – Состояние средней тяжести. Множественные осколочные ранения плюс взрывная декомпрессия. Слева ни одной целой застежки. Вась, гидрашки. Режем скафандр.
И повернулся ко мне:
Чего сидишь, давай помогай. Отключи климатику и компенсаторы, сними шпангрель. Следи, чтоб не вырубился. Могут быть проникающие.
