Текст книги "За горизонт (СИ)"
Автор книги: Alex Whitestone
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
«И да, и нет, – откликается Доктор. – Это как подниматься в гору, чтобы потом скатиться вниз. Люди катаются на надувных саночках – забираются вверх, пока не устают, а потом спускаются как попало. Мы же скорее фрирайдеры – забираемся ровно в ту точку, откуда хотим скатиться, и летим вниз по тому маршруту, по какому хотим. Хочешь попробовать сейчас? Тогда просто разреши себе, и твое подсознание все сделает само. А я помогу».
Я отвечаю торопливым мысленным «да», между нами вспыхивает вольтова дуга обратной связи, и его рука – там, в нашей нарисованной речке – спускается по моему животу ещё ниже, прямо туда, где пульсирует и горит плотный клубок распирающего кайфа. Мой пришелец нажимает на него – и взрывает одним точным нажатием: «Отпусти себя! Сейчас!»
И меня накрывает. Ощущения – непередаваемые: объемный взрыв, ударная волна жара и света, захватывающий дух полет, парение в невесомости на «горке» и мягкое приземление в прохладную спокойную воду. Я открываю глаза.
Вот черт! Я все ещё у Доктора на руках, он стоит посреди комнаты, и мы все ещё более-менее одеты, только его рубашка наполовину расстёгнута, как и мои штаны, а майка на мне задрана до ключиц.
Что это было? – спрашиваю хриплым неверным голосом. – Это... оно, да?
Оно самое, – улыбается Доктор в ответ. – Чисто ментальный оргазм. Понравилось? По правде говоря, если подключить физический аспект, будет лучше. И это мы еще не выяснили, что тебе мешает.
Покажешь? – я глажу его по щеке. – И сам получишь удовольствие, а то тебе ничего не досталось.
Это ты зря, – он чуть поворачивает голову, чтобы коснуться губами моей ладони. – Я, так сказать, прокатился с тобой – положительная обратная связь, помнишь? Но... я хочу больше, что есть, то есть. И ты тоже, так ведь?
Я киваю, и он наконец-то ставит меня на пол, но почему-то делает шаг назад, и я остро чувствую, что его «поездка» со мной не дала ему разрядки, а только сильнее завела: зрачки расширены, дыхание частое и неровное, щеки раскраснелись. Он жадно разглядывает меня, искры снова ярко вспыхивают в его зрачках, и это ощущается как неукротимое желание, как острая потребность и как приказ одновременно: «Раздевайся».
Это не то, чтобы неожиданно, но я все еще как пьяная и несколько торможу, и тогда Доктор показывает мне пример. Не тратя времени на шнурки, он стаскивает и отправляет в полет под кровать кеды, расстегивает манжеты, сдирает с себя рубашку через голову и швыряет ее на пол. Под ней обнаруживается такая же белая компрессионная футболка без рукавов, но рассмотреть, как она на нем смотрится, мне не удается – она падает к его ногам, а он быстро стягивает с себя брюки вместе с тем, что под ними надето, так что я даже не успеваю заметить, что это было, отбрасывает их пинком в сторону и выпрямляется. Он совершенно не стесняется меня, но и не рисуется – спокойная поза, гордо расправленные плечи, исполненная достоинства осанка. Он ладный, сухой и мощный, точно выкован из аэрокосмического титана и доведен до совершенства на сверхточном станке, и я поражаюсь удивительному сплаву изящества и силы в его стройном теле. И топлесс, и полностью раздетым я его уже видела, и меня еще тогда его сложение сразило наповал – но сейчас, когда он так открыто показывает мне себя, это ощущается совсем по-другому: я смотрю на парня, которого люблю и хочу так, как никогда никого не хотела. Мне очень, просто безумно хочется узнать, как это будет – прижаться к нему всем телом, ощутить не смягченное одеждой прикосновение к его гладкой коже, силу его рук, когда он обнимет меня в ответ… Мой пульс, только начавший приходить в норму, снова подскакивает, я обливаюсь потом и хватаю воздух враз пересохшим ртом, точно на марш-броске по балаклавскому каменному пеклу. Это больше, чем желание – это притяжение дао высшего существа, мощное, как законы природы. И мое притяжение тоже действует на него: я позволяю себе бросить короткий взгляд туда, куда указывает схождение резко очерченных косых мышц его пресса, и вижу – он хочет меня, он очень возбужден, и там он ничем не отличается от мальчиков Земли, только лучше, намного лучше. Больше, но как-то... аккуратнее, что ли? Хорош, негодник инопланетный, по всем статьям хорош.
«Смотри, – передает мне Доктор с этой своей неподражаемой улыбкой-искрой. – Вот такой я. Нравлюсь?»
Он смотрит на меня в упор широко раскрытыми глазами, дышит тяжело, нервно облизывает губы, ожидание для него невыносимо, я это чувствую, это ясно и без ощущений в потоке. Ему так важно, чтобы я приняла его инопланетность, чтобы я его не боялась и могла ему довериться в полной мере. А я узнала его в бою, я вверяла ему свою жизнь и спасала его, мы доверили друг другу то, что не открыли бы никому. Для меня любовь и есть доверие, а я влюблена в него, хочу быть с ним, принадлежать ему, я чувствую, что он – моя судьба, кто бы он ни был. Я спихиваю с ног ботинки, а он подбадривает меня: «Не сомневайся, у тебя красивое тело. Покажи мне себя!» – и горячий поток его желания захлестывает меня с головой.
Еще один ментальный толчок: «Ну же, Шторм!» – и тогда я, совсем потеряв контроль, решительно стаскиваю с себя майку и штаны. Мы на миг замираем на расстоянии протянутой руки, впиваясь друг в друга голодными взглядами, охваченные одним стремлением – разглядеть, узнать, запомнить. Мы не стесняемся, потребность видеть – важнее, и для меня, и для него, но он хочет большего, и он сказал, что любит смотреть. Завожу руки за спину, щелкаю застежкой, лифчик падает на пол, а я напрягаю живот и от души потягиваюсь, заводя локти за голову, и мой ненаглядный пришелец смотрит на меня с откровенным удовольствием.
«Еще как нравишься! – отвечаю я и улыбаюсь в ответ. – А я тебе?..»
«Разве ты не чувствуешь? – одним броском он сокращает расстояние между нами до нуля, прижимает к себе сильно-сильно, так что перехватывает дыхание, опять находит мои губы своими, и это уже наступление по всем фронтам. – Сейчас мы с тобой поднимемся намного выше. Шторм, готова?»
А сам ловко стягивает мои стринги вниз, и теперь ничто не мешает ему ни сцапать меня за задницу, ни прижаться ко мне так, чтобы я почувствовала, какой он твердый и здоровенный, прямо тяжелый авианесущий крейсер «Кузнецов» на рейде, в полной боевой готовности. Ленка, помнится, много чего хорошего воображала себе о плюсах больших размеров, но я-то девочка, и мне это представляется чем-то вроде истории о верблюде, проходящем через игольное ушко.
«Имей в виду, – кажется, надо ему напомнить, – у меня еще никого не было. Ты будешь первым!»
«Я помню, – откликается Доктор. – Ты боишься боли? Я знаю, как сделать так, чтобы больно не было. Убери блоки с соматических потоков. Полностью. Верь своим инстинктам и положись на меня».
Он вдруг становится очень сосредоточенным и серьезным, одна его рука властно ложится на мой затылок и заставляет меня упереться лбом в его плечо, вторая поднимается от задницы чуть выше, и от кончиков его пальцев по моей коже начинают растекаться волны легкой вибрации и жара – он точно прозванивает меня, что-то ищет, и во мне пульсирующим теплом отзываются невидимые струны. Но, кажется, одна струна звучит в диссонанс с остальными, я снова начинаю уплывать, и успевшие вновь разбежаться по телу дразнящие огненные клубочки пытаются погаснуть.
«Как сложно, – ловлю я удивленные мысли Доктора, – куда сложнее, чем у человека. Будто кто-то нарочно все запутал… Ага! Вот оно! Нашел!»
Его рука на моем затылке напрягается, и снова между нами вспыхивает вольтова дуга, но сейчас она куда мощнее, чем раньше, и не пульсирует, а сияет ровно и ярко, ее жар вливается в отказавшую струну – она вспыхивает и сгорает, рассыпается миллионами искр, и огненные клубочки во мне получают свободу, разбегаясь во все места, где со мной играла вода нарисованной нашей фантазией горной реки. Сейчас я куда чувствительнее, чем была еще несколько минут назад – от простого контакта кожа к коже внизу живота начинает собираться пульсирующий жаром клубок, внутренние мышцы начинает тянуть удивительно приятной судорогой, в горле рождается стон, и я, чуть повернув голову, прижимаюсь губами к груди моего ненаглядного, куда-то чуть ниже ключицы. Я чувствую, как от этого по его коже тоже начинают разбегаться теплые золотые клубочки, дразня его, и по нашей вольтовой дуге прокатывается обратный импульс – от меня к нему. Он вздрагивает от неожиданного удовольствия и становится еще тверже, а потом чуть отстраняется и заставляет меня посмотреть ему в глаза.
Петля торможения. Соматическая блокировка, надо же! – тихо говорит он. – Вот в чем была твоя проблема – отрицательная обратная связь, которой быть не должно. Не знаю, кто это с тобой сделал и зачем, но я ее нашел и сжег. Ты свободна.
В ответ я обнимаю его за талию, прижимаюсь к нему сильнее, он резко наклоняется ко мне и целует – жадно, торопливо, кусаясь и тут же зализывая укусы. Теперь все струны во мне звенят в гармонии, и мое тело отзывается как никогда раньше. Жар и дрожь моего желания уже невыносимы, и, когда он оставляет мои губы и переключается на ухо и шею, между ног становится очень горячо и мокро, а в центре горящего клубка возникает тянущая пустота, которую очень, очень нужно заполнить.
«Вот теперь ты готова», – отмечает Доктор, и я удивляюсь, настолько расширяется наша ментальная связь, настолько высокие энергии в нее вливаются. Я теряюсь в ней, кажется, я начинаю путать, где мои ощущения, а где его, так плотно сливаются наши сенсорные нити. Так необыкновенно, так странно, так приятно – он еще не во мне, но мы уже – одно целое…
Так, стоп, кажется, мы кое о чем забыли.
«А вот и нет, – Доктор будто ждал этого вопроса, кинул мне картинку. – Вот смотри, данные с автоматического медсканера ТАРДИС десятиминутной давности: я чист, ты чиста, микрофлоры совместимы, аллергии друг на друга у нас не будет. А что касается возможности зачатия – не волнуйся, это невозможно, я делаю это не так, как люди. Не о чем беспокоиться».
«Интересно, как это – не так, как люди?», – проскакивает у меня мысль, пока мы с ним в обнимку валимся на кровать, которая тут же подстраивает жесткость под нас двоих – забавное ощущение, одновременно и мягко, и отлично поддерживает, когда его крепкое тело вдавливает меня в матрас, а левая рука устраивается у меня на затылке.
«Я же тебе объяснял про фрирайд, – откликается Доктор, – это полностью контролируемый сознанием процесс. Размножение отдельно, удовольствие отдельно – это у людей все перепутано».
Как он все-таки любит все объяснять – даже в такой момент, когда я могу думать только о том, как бы побыстрее заполучить его туда, где у меня все горит, ноет и тянет в нетерпеливом ожидании. Я запускаю пальцы в лохматые волосы у него на макушке, притягиваю его для поцелуя, и теперь уже я открываю рот так, будто хочу сделать ему искусственное дыхание, а он тут же этим пользуется, гладя мой язык своим. И кажется, мой пришелец собрался меня как следует помучить – или, по его выражению, «забраться повыше» – его правая рука ложится мне на грудь, он снова прозванивает меня вибрирующими струнами тепла, и от того, что он делает, у меня под кожей в совершенно разных местах – от затылка до коленок – вспыхивают водовороты горячих искр.
«Сколько всего интересного, – удивляется Доктор, – какой простор для изучения, сколько маршрутов! Это же целая Красная Поляна – которая не местность, а планета. Мы с тобой как-нибудь покатаемся там, обязательно. Вот, например, если пойти по этому пути…»
Он движется по той же траектории: щека-ухо-шея, отмечая путь короткими касаниями губ, но не опускается к груди, а скользит вдоль плеча и оставляет сильный укус на передней дельте. Это так странно, но реакция моего тела еще страннее: и без того напряженная грудь становится совсем каменной, водовороты искр под его пальцами начинают ощущаться почти физически, и горячая пульсация между ног распространяется, захватывая весь низ живота. Мой пришелец замечает это, его рука скатывается вниз по животу, ведя стаю искристых клубочков за собой, перебирается на талию, но движется дальше и останавливается на бедре. Сильная твердая ладонь на моей коже и горяче-пушисто-дразнящие прикосновения искр под ней – так приятно, струны во мне меняют тональность, и точно кто-то включает овердрайв: они начинают звучать с перегрузом. Я поднимаю голову, мы с Доктором встречаемся взглядами, и я понимаю, что эта мысль – опять его, а не моя. Мне тоже хочется сделать ему приятное, мои дрожащие пальцы скользят по его груди, спускаются ниже, я вижу, как напрягаются сухие и очень плотные мышцы его пресса под моими прикосновениями, и чувствую, как вслед за моей рукой по его коже так же разбегаются искристые водовороты. Мой ненаглядный определенно хочет, чтобы я коснулась его еще ниже, прямо там, но я еще не смею этого сделать, я не знаю, как сделать приятно этому удивительному парню, который так по-человечески выглядит, но действует и реагирует совершенно иначе, и моя рука замирает на его боку там, где косая мышца живота делает не очень человеческий, но эффектный выступ. Тогда мой пришелец улыбается, берет мою руку в свою, властно опускает мою ладонь именно туда, и я заливаюсь краской и вздрагиваю, когда он заставляет мои пальцы сжаться вокруг него, у основания. Он тверд как оружейная сталь и ощутимо теплеет под моим прикосновением, я ощущаю его легкий толчок, ни к селу ни к городу вспоминаю, как он сравнивал себя с тяжёлым танком, и возникает идиотская ассоциация: Т-14 готовится к стрельбе навесом, но тут же мне прилетает поправка: неудивительно, для многих красивое оружие – сексуально.
«Один из основных энергетических интерфейсов моего организма, – сейчас любовь Доктора к объяснениям несколько разбавляет мое смущение. – Чувствуешь, сколько каналов там выходит? У тебя, кстати говоря, все симметрично. Замкнем?»
И правда, прикосновение к нему резко отличается от того, что я ощущала раньше, с другими, хотя на вид и похоже. Кожа теплая, бархатистая, очень приятная на ощупь, а под ней ощущается мощный ток энергии, как та вольтова дуга, что сожгла мою проблему, только свитая в тугую спираль. От касания моих пальцев спираль вздрагивает и искрит, и это отзывается во мне острой судорогой внутренних мышц и превращением клубка между ног в колодец с горящими стенками. Ох, Доктор, все, я больше не могу, я хочу тебя, так хочу… Давай, хороший мой, не тяни, а не то, честное слово, я тебя укушу.
Вместо ответа он ловко переворачивает нас, я оказываюсь над ним, опираясь на колени, он у меня между ног, его руки поддерживают меня за тазовые косточки. Он выставляет угол, дразнит меня короткими толчками, полностью не входит, но я чувствую, как между его спиралью и моим колодцем протягиваются пульсирующие горячие струны – вот о каком замыкании он говорил, теперь понятно. Когда струны крепнут, а пустота во мне становится вовсе невыносимой, он мягко направляет меня вниз, на себя, толкается мне навстречу, и это решающий удар. Он очень сильный, он бросается на прорыв так быстро, что я не успеваю и охнуть, как он уже полностью внутри, а мгновенную вспышку острой боли он вытягивает на себя и беспощадно гасит. Прорвавшись, он притормаживает – ох, как же мощно, просто неодолимо это неспешное движение в ритме океанского прибоя! Оно разгоняет во мне острые горячие волны, и вдруг я понимаю, что они бьются в нас обоих. Колодец сжимается, сливается со спиралью, и она раскручивается, ее нити сливаются со струнами во мне и вибрируют в ритме его движений. Нас охватывает пульсирующий жар, искристые водовороты разбегаются по нашим телам, и там, где мы соединены, начинает подниматься и вскипать ударная волна дикого, сводящего с ума удовольствия – но Доктор умудряется как-то контролировать ее, не давая ей нарастать слишком быстро, и разворачивает ее в головокружительный восходящий поток. Этот смерч бушует между нами, его потоки пронзают нас насквозь, растворяют нас, и мы уносимся вверх, слитые в одно раскаленное, пульсирующее, кипящее облако. Пульсации все сильней, высота все больше, в нас кипит раздувающееся пламя, распирающий кайф – и я не выдерживаю, оранжевое пламя объемного взрыва прошивает меня от низа живота до затылка. Короткий миг парения, я кувырком лечу вниз и, кажется, кричу что-то дикое и бессмысленное, ощущения уже знакомые, как в нарисованной речке, но намного сильнее, и уже под конец моего головокружительного полета мой пришелец резко ускоряется, догоняет меня и падает со мною вместе. Он выгибается дугой, стонет, его руки крепко-накрепко притягивают меня к нему, и я чувствую, как он вздрагивает внутри меня.
«Да! – ловлю на гребне его волны спутанный, хаотичный горячий поток больше ощущений, чем мыслей. – Да, вот так! Моя Шторм! Как же здорово! До сих пор не могу поверить, укуси меня Иссгарот... Наконец-то, после стольких лет найти такое чудо… теперь не отпущу. Моя».
Я открываю глаза, чтобы посмотреть на него – весь красный, прядь волос прилипла ко лбу, грудь ходит ходуном, как в то утро, когда он чуть не разгромил дерево, но на губах играет счастливая улыбка, а в зрачках еще кружат хороводы скачущих искр.
«Как тебе наш первый фрирайд? – довольно передает он. – Я еще не полностью разобрался, как работает твоя энергетика, но я очень старался – некоторые трюки получились неплохо. Как ты?»
«Доктор, мой Доктор, – отвечаю ему невпопад, вытягиваясь вдоль него, прижимаясь к нему всем телом, гладя его по щеке, ловя губами его неровное дыхание. – Мой хороший, мой единственный…»
И тут же, прислушавшись к своим ощущениям там, где мы все еще соединены – вслух:
Ты не… Или как-то не полностью?..
Я-то? – он улыбается, а его руки неторопливо и нежно гуляют по моей спине от шеи до задницы, изучая, исследуя чуть ли не каждый сантиметр. – Шутишь? Еще как! По мне, так заезд был хорош! Я же говорил: мне совершенно ни к чему делать, эээ… то, что обычно делают в этом случае земляне.
Вот теперь понятно, почему у меня между ног не так мокро, как я ожидала. Самоконтроль у него на высочайшем уровне даже в такие моменты. Я тыкаюсь носом ему в шею.
Еще одно отличие высшего существа от простых смертных?
Ну, не то чтобы отличие… И да, и нет. Похожие техники известны и на Земле. Например, тантра в ведических практиках. Слышала?
Читала, – мне становится смешно, – у Ефремова, хи-хи. Подумала, что фантастика.
Фантастика в смысле качества результата? Тогда ты права, – кажется, Доктор доволен произведенным на меня эффектом. – А если в смысле, что сказка – тогда совсем нет. Просто на Земле это практика очень не для всех, а у нас – наоборот. Считается, это… правильно. Вежливо. Раз уж удовольствие и размножение не связаны, а тело полностью контролируется сознанием, надо вести себя прилично, не разбрасываться своим генетическим материалом и не делать этого, пока женщина не разрешит. А кроме того, это обеспечивает готовность организма, хотя ментальные игры можно устраивать столько раз, сколько нам хочется.
Я немножко ерзаю, начиная ощущать некоторое неудобство, и он тут же реагирует, ловя в потоке и понимая, что мне сейчас нужно – укладывает меня на бок, а сам перекатывается к краю кровати, щелкает пальцами, открывая еще одну дверь в глубине каюты – на этот раз полупрозрачную, дымчатого стекла.
Пошли под душ, – он тянет меня за собой в открывшийся проем, где обнаруживается ванная комната размером едва ли не больше каюты, белоснежная, с зеркалом во всю боковую правую стену, залитая приятным желтовато-белым светом. – Тебе какой больше нравится? Водопад? Тропический?
Эээээ… Не знаю... Водопад, – лепечу в ответ, и он тут же подводит меня к левой стене, шлепает рукой по еле обозначенному на уровне глаз выступу, который тут же открывается и превращается в панель управления и полочку, битком забитую всякими разноцветными пузырьками с дозаторами. Пара нажатий на хромированные кнопки – и сверху на нас обрушивается вода. Настоящий водопад, и весьма прохладный, между прочим. Я ойкаю и отпрыгиваю в сторону.
Упс! Прости, – выдает Доктор, что-то регулируя на панели. – Совсем забыл, что ты… Что тебе надо теплее. Просто я... Мне показалось…
Он смущен, растерян, и я отлично вижу, почему – я слишком похожа на девушек его расы, он забылся, и я его понимаю. И лезу под воду обратно.
Да нормальная вода. Просто эффект внезапности, – говорю, подставляя голову под плотный поток воды, отфыркиваюсь. – Пффф! Ух! Даже приятно чуток охладиться. А гель для душа у тебя есть?
Доктор все же настраивает температуру на потеплее, перебирает пузырьки на полке, выбирает один, выдавливает на ладонь густую янтарную жидкость, подтягивает меня к себе поближе, и я опять начинаю закипать, настолько нежно его руки скользят по моей коже, не оставляя ни одного участка без внимания, а гель дает пушистую пену и пахнет так приятно, что хочется замурлыкать.
Закрой глаза, – шепчет Доктор мне на ухо. – Надо тебя умыть. На вечеринке тебе боевая раскраска была нужна, понимаю, но сейчас она тебе ни к чему. Ты красива и без нее.
Я плотно зажмуриваюсь, отдаваясь во власть его умелых рук, ощущая его пальцы у себя в волосах, на лбу, щеках, закрытых веках – нежно, бережно, но настойчиво, а потом он подставляет меня под водопад и стряхивает с меня пену, помогая воде, но не останавливается на этом. Я чувствую пульсацию нашей обратной связи и пляску искр по коже, его ловкие, опытные пальцы между моих ног (нет, я все-таки молодец, что решилась на депиляцию – невозможно не заметить, насколько ему приятнее трогать чистую кожу вместо жесткой растительности!), скольжение его ресниц по моей щеке – легчайшие прикосновения, но они просто сводят меня с ума, и короткий, почти невинный поцелуй в уголок рта и резкий импульс вольтовой дуги меня добивают.
Вот же хитрец, отмыл девушку так, что она еще раз кончила. Пытаюсь отдышаться, подставляю лицо прохладной воде, пока слабость в коленках не пропадает, и открываю глаза, чтобы взглянуть на своего любимого пришельца. Он мокрый и довольный, глаза горят – сразу видно, что ещё одна короткая поездка со мной его снова завела. Я тоже хочу сделать ему что-нибудь приятное, а он улыбается и подмигивает:
Потрешь мне спину?
Беру тот же гель, взбиваю пену, а Доктор поворачивается ко мне спиной, упираясь руками в стену, так, чтобы вода на него не попадала. Я двигаюсь сверху вниз, распределяя плотную пушистую пену по гладкой коже, ощущая, как отзываются лёгкой дрожью его мышцы кора. От дельт к трапециям, ромбовидным и широчайшим, к талии, где загар кончается, и возникает впечатление, что кожа ниже этой линии вообще не знакома с ультрафиолетом. Там я разворачиваюсь и двигаюсь вверх вдоль позвоночника, чувствуя, как под пальцами оживают, вибрируют и наливаются теплом струны энергетических каналов, а мой пришелец прогибается под моими прикосновениями как кот и невербально требует, чтобы я почесала ему спину, да посильнее. Ногти у меня короткие, толку от них немного, но ему нравится: он довольно охает, прогибается сильнее, а в потоке пытается мной руководить: «Ниже! Левее! Теперь выше! Сильней, не бойся, не расцарапаешь! И симметрично! Ближе к позвоночнику! Вот, так хорошо!»
Я и сама чувствую, что ему хорошо, но хочу понять, как сделать лучше. Пытаюсь сконцентрировать кокью-хо в кончиках пальцев, направить ее так, чтобы она стекала с них и разбегалась по его коже такими же искристыми клубочками, какими он дразнил меня, и тут замечаю очень подходящую для этого цель – родинку между лопаток. Она размером с пятачок, похожа на Пакмана пастью вниз, и это так мило, что я не могу удержаться – стираю с нее мыло и прижимаюсь к ней губами. Мощный заряд кокью-хо проскакивает между нами, разбегается водоворотами искр, и мой ненаглядный вздрагивает и резко выдыхает – ему это нравится, даже очень, он не ожидал, что у меня это получится, и ему безумно хочется, чтобы я сделала это ещё раз. И я повторяю, насколько хватает накопленного заряда, в этот раз добавляя картинку, как тугие струи воды, такие же умные, как в нашей нарисованной речке, падают ему на затылок, плечи, верхнюю часть спины, скручиваются водоворотом вокруг родинки, прокатываются по бокам и бережно касаются места под ребром, где была та страшная рваная рана. Меня захлёстывает волна удивительной нежности к этому невероятному парню, я смелею, и мои руки скользят от его узкой талии вниз, к его заднице, худой, но очень крепкой, мышцы как камень – то ли он так напрягся, то ли и правда выкован из лучших аэрокосмических сплавов. Нарисованная вода следует за моими руками, но действует более откровенно – скатывается на его ноги, проходится по перекачанным четырехглавым, забирается на внутреннюю сторону бедер, щедро рассыпая дразнящие искры, и я чувствую его удовольствие, смешанное с удивлением: «Ох, вот это да! Уже научилась! Блестяще!»
Он разгибается, встаёт под водопад, я помогаю ему смыть пену, снова концентрируя кокью-хо в ладонях. Это не столько помощь, сколько ласка, и мне тоже до чёртиков приятно касаться его и ощущать, как он отзывается, как его струны начинают звучать с перегрузом оттого, что мой язык дразнит Пакмана на его спине, а руки пытаются размять твердые мышцы задницы и бедер.
Так хорошо, Шторм, – тихо говорит Доктор неверным, прерывающимся голосом – Так давно с мной этого не делали... А с такой любовью... Уже не помню... Наверно, никогда.
Тогда я смелею ещё больше – выдавливаю на ладонь ещё геля, разворачиваю моего пришельца лицом к себе и опускаю намыленные руки ему на грудь.
С этой стороны не вымыто, – шепчу я и кусаю его за плечо, как раньше он меня. – Непорядок!
Исправишь? – шепчет он, подмигивает и замирает под моими руками, но настроение у него вновь боевое – стояк уже не на промежуточные три часа, как всего несколько секунд назад, а на недвусмысленные полдвенадцатого. Я хочу снова ощутить биение тугой спирали, ощутить ее реакцию на импульс кокью-хо, сконцентрированной в правой ладони, и двигаюсь от его литых дельт к выступающим ключицам, вдоль грудной кости, к солнечному сплетению, к талии, где кончается загар, и кожа очень бледная, но не менее гладкая и приятная на ощупь, а импульсы кокью-хо воспринимает еще активнее. Наконец желание во мне перевешивает стыдливую неуверенность, и моя «заряженная» правая ладонь гладит его ствол и обхватывает темно-розовую головку. Спираль реагирует мощной вспышкой соединяющих нас потоков обратной связи, и наши струны начинают пульсировать в едином ритме. Мой ненаглядный прикрывает глаза, подается вперед под моими прикосновениями, глубоко вздыхает, толкается мне в ладонь, и вдруг выдает с довольным смешком:
– Авианесущий крейсер «Кузнецов», да?
Кажется, мужики во всей Вселенной, будь то простые смертные или высшие существа, одинаково склонны гордиться характеристиками инструментов для продолжения рода, которыми одарила их природа и наследственность. Хотя, казалось бы, зачем это все моему пришельцу, если он может заставить меня кончить, даже не прикасаясь ко мне?
На самом деле все просто, – объясняет он. – Энергетический интерфейс, помнишь? Очень древний, поэтому контактный, чем больше рабочая поверхность, тем он эффективнее. Чем больше периферических нервов задействовано, тем более высокие энергии можно передать его хозяину. А высокие энергии – ключ ко многим интересным возможностям, причем далеко не только в сексе – там уйма областей применения. Можно накачать себя искусственно, но это далеко не так приятно и совсем не безобидно – по крайней мере, мы так устроены. У женщин энергетика работает по-другому, поэтому им управлять ей сложнее, но предельные возможности выше. Хотя ты… ты ломаешь мои представления – ты учишься очень быстро.
И тут мне становится тоже интересно.
А ты... Ну… Ты со мной это как волшебник проделал. Такое мастерство не пропьешь. У тебя было много девушек с Земли до меня?
Моя ладонь чуть сжимается и замирает, не отвечая на все намеки на продолжение движения, и Доктору ничего не остается, кроме как сознаться.
Эээ… я не монашествовал, конечно, – а уши-то покраснели, вот негодник. – Даже влюблялся… Но все это было совсем не то, не как с тобой. Голая механика без ментальной связи, без слияния потоков... Совсем не то, даже если любишь. Особенно если любишь.
Он чуть перемещается, чтобы водопад лился ему на грудь, смывая пену.
Почему? – уточняю я, помогая ему отмыться. – Все дело в телепатии?
И в энергетике, – брызги воды попадают ему в нос, и он отфыркивается. – Ты уже знаешь, какие возможности они дают. И вообще, это, ну… неправильно, когда нет обратной связи, когда принимаешь, но не можешь отдать все, что хочешь. Это убивает. Ты показывала мне, как это было у тебя. А у меня это острее, я же помню, как оно должно быть… Проглоти меня Вихрь, я ведь пробовал! Заставлял себя! Все было напрасно… Но теперь…
Он властно притягивает меня к себе, его губы накрывают мои, сейчас я и не пытаюсь ему ответить, я даже не могу осознать, как от его языка у меня в рту и его рук на моей заднице во мне вспыхивает и заполняет меня полностью раздувающийся горячий клубок, а внутренние мышцы снова сводит судорогой. Все сейчас происходит очень резко и быстро, это высший пилотаж на сверхзвуке, очень сложный для меня до сих пор. Мой любимый пришелец неудержим, он сводит меня с ума и теряет контроль сам, его сенсорные потоки раскалены добела, и в пламени его желания бьется – горячее, неукротимое:
«Теперь у меня есть ты, и я без тебя больше не могу. Ты приняла меня, ты позволила мне быть твоим, ты моя. Хочу тебя, хочу обладать тобой полностью, иди ко мне, не отпускай меня, позволь мне…»
Мы, даже не вытеревшись, вываливаемся из ванной, падаем на жалобно пискнувшую кровать, он оказывается сверху, сильный, тяжелый и очень быстрый, его руки, кажется, у меня везде, его губы оставляют мои только для того, чтобы пройтись по моей мокрой шее и спуститься к груди, попробовать ее, изучить – он прокладывает новый маршрут, отмечая его торопливыми поцелуями и укусами, пока искристые ласковые капли нарисованного им ливня растекаются под кожей комочками пушистого дразнящего тепла и вливаются в тугой горячий клубок между ног. Клубок снова превращается в огненную воронку с зияющей пустотой в центре, горячие струны от напряженной груди втягиваются в нее, и я чувствую, что взлетаю ввысь кипящим пульсирующим вихрем и увлекаю моего ненаглядного за собой. А в реальности я пытаюсь сконцентрировать кокью-хо в ладонях, мои заряженные руки зарываются в волосы на его затылке, скользят по его плечам и спине, разгоняя водовороты теплых дразнящих искр под кожей, и он вздрагивает и восхищенно охает от неожиданной, но это этого еще более приятной ласки.
