Текст книги "Жизнь и подвиги Антары"
Автор книги: аль-Асмаи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
А потом Антара и Малик вместе отправились в путь, и когда они приблизились к родным землям, душу Антары снова заполнила страсть и тоска и он стал стонать, звать Аблу и слагать стихи. А Малик слушал, пораженный его красноречием, и когда Антара кончил свои стихи, Малик сказал ему:
– Да облегчит Аллах твое горе, я знаю, что ты увековечил имя Аблы до дня Страшного суда. Теперь к ней будут приходить посланцы из самых дальних стран.
И Антара ответил ему:
– Ты прав, господин мой, но клянусь создателем рода человеческого, никто не осмелится упомянуть ее имя, пока на небе светят солнце и луна, пока моя голова держится на теле и пока жестокая судьба не сломила меня!
А Шас и Рабиа ибн Зияд, и отец Аблы Малик ибн Кирад и его сын Амр были крайне недовольны благополучным возвращением Антары. И когда Шаддад рассказал своему брату Малику, как упрекал его царь Зухейр из-за Антары, Малик сказал:
– О Шаддад, если этот незаконнорожденный раб вернется невредимым, его поддержит царь Зухейр или кто-нибудь из его сыновей. Тогда мне придется уехать вместе со всеми, кто мне дорог, чтобы не быть посмешищем среди арабов.
Но Шаддад успокаивал своего брата, говоря:
– Стоит ли из-за него отягощать заботами сердце! Я поставлю его в такое бедственное положение, что ему несдобровать.
А в это время прибыл гонец, который принес радостную весть о приезде Малика и Антары. Царь Зухейр выехал им навстречу вместе со всеми знатными людьми племени, а впереди всех бежал Шейбуб, который был очень обрадован возвращением своего брата. Антара спешился и поцеловал ногу царя в стремени, а царь сказал ему:
– Почему ты не пришел ко мне, прежде чем покинуть становище в гневе, я бы постарался уладить твое дело!
И Антара ответил:
– Твои повеления для меня – закон, но, клянусь твоими благодеяниями, я покинул племя не потому, что разгневался, ведь я, о великий царь, только ничтожнейший из твоих рабов. Дело в том, что, когда я выходил от тебя, я был пьян и сказал неподобающие слова моему господину Шаддаду. Но я не хотел унизить его – ведь я знаю, что не заслуживаю такого высокого положения. А после этого мне оставалось только покинуть племя.
И увидав Шаддада, Антара подошел к нему, поцеловал его ноги в стременах и произнес стихи, в которых просил прощения за свои слова. Тогда в душе Шаддада проснулась гордость, и он поцеловал своего сына в лоб и сказал ему:
– О Антара, ты благородный сын и надежная опора! – а про себя прибавил: «Да проклянет Аллах того, кто, имея такого сына, отдаляет его от себя и гневается на него!»
Потом все вернулись в становище, сопровождая царя. А смирение и покорность Антары происходили не из страха перед ними всеми, а оттого, что он надеялся добиться Аблы – ведь любовь унижает и самых прославленных героев.
А весь скот и всю захваченную добычу царь Зухейр разделил между абситами, а Умейму взял в свой шатер, сказав: «Это – царская дочь, ее не подобает продавать или покупать». Въезжая в становище, царь говорил Малику:
– Я обязательно поселю Антару среди своих домочадцев.
А отец Аблы Малик и его сын Амр слышали эти слова, и их сердца разрывались от ненависти, как вдруг царь сказал Амру:
– О сын мой, Антара хочет получить в жены твою сестру Аблу.
И Амр ответил ему:
– О отец, если бы он не засматривался на наших жен, его слава была бы нашей славой и его сила стала бы нашей защитой от других племен. А если нам придется женить его на нашей девушке, он сделается нашим врагом.
И Малик, отец Аблы, сказал:
– Я должен постараться убить его любым способом.
И Антара отправился в свою палатку, а там его встретила его мать Забиба, которая любила его больше жизни. Добычу же Антара всю отдал своему отцу Шаддаду, взяв себе только коня.
А царь Зухейр, придя в свои палатки, приказал заколоть овец и верблюдов, приготовить пищу и принести вино и, собрав своих сыновей и приближенных, попросил своего сына Малика рассказать, что произошло у Антары с отрядом всадников. Потом он послал за Антарой, желая услышать обо всем от него самого. И когда Антара явился, царь пригласил его сесть, передал ему кубок с вином и сказал, что хочет послушать стихи Антары, и тот повторил перед царем все свои стихи.
В это время Шас сказал отцу:
– О отец, почему ты возвышаешь этого ублюдка-раба?
И когда царь услыхал его слова, он огорчился и сказал:
– Горе тебе, о Шас, ты говоришь, что он раб, это верно, но ведь он отважен и не раз приносил нам счастье. Я не хочу, сын мой, чтобы ты был завистливым и умер в беде. Брось подобные привычки!
И все стали спорить с Шасом, заступаясь за Антару. А Антара смотрел полными слез глазами в сторону шатров Бену Кирад и, сгорая от любви, сложил стихи, в которых воспевал свою горестную страсть к Абле и восхвалял царя Зухейра. Услыхав эти стихи, все присутствующие восхитились, и царь Зухейр сказал:
– Ты оказал мне благодеяние, за которое трудно воздать должным образом.
И царь подарил ему двух мулаток и надел ему на шею ожерелье из драгоценных камней, сказав:
– Ты упомянул меня в своих стихах, и будет дурно, если ты выйдешь от меня без вознаграждения. Клянусь честью арабов, если бы ты не был рабом, я дал бы тебе свое имя и присоединил бы тебя к нашей родословной, и если бы арабы не упрекали меня за это, я бы усыновил тебя.
Тогда Шас, не владея собой от гнева, поднялся со своего места и ушел, а Антара пировал с царем до зари, а потом вышел вместе с ним, прислуживая ему.
И когда все отъехали от царских шатров и простились друг с другом, Антара вместе со своим братом Шейбубом отправился в свое становище и увидел, что там еще горят огни. Антара вошел в палатку своей матери и спросил у нее, почему ночью зажжены огни, и она ответила ему:
– О сын мой, твой отец и его братья уехали с отрядом всадников, чтобы отбить у врага добычу, а женщины бодрствуют из-за тебя. Они хотят расспросить тебя обо всем, а больше всех ждет тебя твоя возлюбленная Абла. Она тут каждый день спрашивала меня о тебе.
При этих словах хмель мигом улетучился из головы Антары, так велико было его желание увидеть лицо возлюбленной, и он поспешил к шатру своего дяди Малика, где собрались все женщины. Антара приветствовал их, и они ответили на его приветствие. И Абла сказала ему:
– Горе тебе, сын Забибы, вот как ты поступаешь с нами, заставляя бодрствовать до зари!
И он ответил:
– О госпожа моя, светоч моих очей, я не знал, что ваши мужчины уехали, не то я не сидел бы с царем до зари.
Потом он подошел к матери Аблы и поцеловал ее руки, и слезы, которые струились по его щекам, красноречивее всего заступались за Антару перед Аблой, которая любила его за храбрость, за умение слагать стихи и за то, что он постоянно восхвалял ее. Абла спросила его:
– Горе тебе, о сын Забибы, а где же моя доля? Неужели я ничего не стою в твоих глазах?
И Антара ответил ей:
– О душа моя, клянусь твоими глазами, которые мне дороже всего на свете, твой раб не имеет ничего, даже веревки, чтобы привязать верблюда. Всю добычу я отдал моему отцу и его братьям, а моя жизнь – в твоей власти.
Потом он отдал ей подарки царя Зухейра: и ожерелье из драгоценных камней, и двух рабынь, и благовония, говоря:
– О Абла, возьми эти благовония, хотя ты не нуждаешься в них, потому что аромат твоих уст слаще всех благовоний.
Абла улыбнулась его словам, а потом все женщины стали расспрашивать его, и он рассказал им о том, что с ним произошло, и рассказ этот возвысил его в глазах Аблы. И Антара стал благодарить эту ночь, говоря:
– У меня не было лучшей ночи во всю мою жизнь, потому что в начале ее была радость от разговора с царем, а в конце – радость от свидания с любимой.
А когда огонь его страсти утих, Антара спросил о своем отце и его братьях. Оказалось, что в его отсутствие пришли пастухи-рабы и рассказали, что вблизи становища проходит племя Кайс ибн Дибьян со своими воинами и скотом. И когда Шаддад услыхал это, он и его братья решили угнать их скот и проучить их пастухов, чтобы впредь никто не смел бродить по землям Бену Кирад и покушаться на их добро. Узнав об этом, Антара сказал:
– Клянусь Аллахом, они подвергают себя большой опасности! Мне рассказывали, что это племя Кайс ибн Дибьян подобно неотвратимому бедствию; боюсь, как бы их прибыль не обернулась для них убытком! Я отправлюсь вслед за ними, хотя бы они и не посылали за мной, ибо они, без сомнения, презирают меня.
Потом он обратился к Абле, поцеловал ей руки, прижал ее к груди и поцеловал ее щеки, говоря:
– О госпожа газелей, это прощальный поцелуй перед разлукой, потому что я не могу больше оставаться с тобой в эту ночь.
И от его слов сердца всех женщин наполнились беспокойством, а мать Аблы сказала ему:
– О Антара, ты принадлежишь нам, ты нам нужен, и мы считаем тебя своим родичем. Клянусь жизнью своего сына Амра, твоего отца Шаддада и его братьев, тебя лишают моей дочери Аблы только из-за наветов завистников.
И Антара ответил ей:
– Я знаю это и не упрекаю тебя ни в чем.
Потом он вернулся в дом своей матери, надел боевое снаряжение и, позвав с собой своего брата Шейбуба, отправился вслед за Шаддадом.
А в это время полчища ночного мрака уже захватили землю. И когда братья отдалились от становища, Шейбуб сказал Антаре о том, что его дядя Малик и его сын Амр сговорились подстеречь его в пустыне и погубить его так, чтобы об этом никто не узнал.
Тогда Антара воскликнул:
– Горе тебе, почему ты не рассказал мне раньше?
И Шейбуб ответил:
– Я не смог этого сделать, потому что там были жены твоего дяди-Малика. Если мы сейчас встретим Бену Кирад и вступим вместе с ними в сражение, берегись их, не то они убьют тебя. Потому-то твой отец Шаддад не позвал тебя с ними, – ведь он знает их вражду к тебе.
Тут душа Антары замутилась от гнева на его дядю, и он сказал Шейбубу:
– Я покажу им, кто из нас раскается!
И братья отправились по следу Шаддада и его спутников и двигались, пока не занялась заря и не наступил палящий зной. И вдруг они увидели всадника, направлявшегося к ним с той стороны, куда уехали воины Бену Кирад. Его одежда была пропитана кровью и походила на лепесток тюльпана. Вскоре они убедились, что это был один из тех всадников, которые отправились с Шаддадом. На его теле зияла глубокая рана, он стонал от сильной боли и был близок к гибели. И Антара спросил его:
– Горе тебе, брат мой, расскажи мне, что случилось?
И тот рассказал Антаре, что кахтаниты захватили в плен его отца и дядей и убили и ранили многих всадников, лишь ему одному удалось бежать под покровом ночи. Потом он сказал:
– Если хочешь, догоняй их, но тебе придется рассчитывать только на самого себя, так что лучше возвращайся в становище!
Но Антара ответил ему:
– Клянусь Аллахом, я не вернусь, пока не освобожу своего отца и дядей и не пригоню скот в становище. Иди с нами, если можешь двигаться, а если нет, то подожди нас у этого пруда.
И всадник ответил:
– О Антара, меня подгонял только страх перед врагами, а сейчас я больше не в силах держаться на коне.
Тогда Шейбуб положил раненого всадника на землю, а коня его привязал возле него, и братья отправились в путь и скакали до тех пор, пока не увидели кахтанитских всадников, которые гнали перед собой множество коней, верблюдов и верблюдиц. А с ними двигались всадники Бену Кирад, связанные веревками, а сзади весь отряд охранял Кайс ибн Дибьян, подобный непобедимому льву. Тут Антара увидел своего отца Шаддада, которого привязали к спине его коня; но прежде чем попасть в плен, он перебил множество сильных воинов. А Кайс обернулся и увидел Антару, который настигал его на своем коне. Тогда Кайс сдержал своего коня и, остановившись, обратился к Антаре со стихами, в которых прославлял себя и устрашал своего противника. Потом он крикнул Антаре:
– О кто ты, зачем несешься навстречу своей гибели? Видом ты подобен рыцарю, а кожа твоя черна!
И Антара ответил ему:
– Горе тебе, сын греха, наступил твой смертный час и погибли все твои надежды! Придется твоей матери оплакивать смерть сына и свое сиротство.
Тогда Кайс спросил:
– Ты Антара?
И Антара ответил:
– Да, я раб тех доблестных всадников, которых ты захватил. Я пришел для того, чтобы освободить их, а тебя лишить жизни.
И когда Кайс услышал слова Антары, он сказал ему:
– Берегись, сын греха и порождение распутства! Клянусь тем, чье веление непреложно, если бы я знал, что ты раб, я не стал бы тебе отвечать и не навлек бы на себя позора.
И Антара воскликнул:
– О самый низкий из арабов, самый презренный из тех, кто когда-либо разбивал шатры в пустыне! Ты смеешь попрекать меня тем, что я раб! Я покажу тебе сегодня, кто я такой, и ты увидишь, как я умею изъясняться с такими, как ты.
Потом он сказал стихи в размере стихов Кайса, угрожая ему и восхваляя свои подвиги, и помчался на него, как туча на землю, а Кайс встретил Антару подобный могучей башне, с сердцем тверже железа. Они оба зарычали, как львы, и стали биться копьями так, что, глядя на них, младенец поседел бы от страха.
А Шейбуб, видя, что его брат побеждает своего противника, продолжал свой путь и, догнав кахтанитских всадников, стал кричать им сзади:
– Горе вам, спасайтесь, кахтаниты. на вас напали Абс и Аднан, и ваш предводитель Кайс ибн Дибьян уже убит.
Когда всадники Бену Кахтан услышали эти устрашающие слова, они бросились назад к Шейбубу, окружили его и крикнули:
– Скверно ты поступаешь, сын греха, ишь какую радостную весть ты нам приносишь!
Потом они стали его преследовать, а он отстреливался от них из лука. И когда они настигали его, он спасался бегством, подобный северному ветру, а когда они отдалялись от него, он снова начинал бой. Тогда они решили, что он шайтан, и стали произносить против него такие заклинания, какие обычно произносят против духов. А когда на него двинулось с вершин холмов множество воинов, Шейбуб сначала защищался, а потом захотел спастись бегством. Но тут появился Антара, который, нанеся своему противнику удар копьем в грудь и бросив его на землю бездыханным, отправился на розыски своего брата. Найдя Шейбуба в тяжелом положении, Антара обнажил свой меч, напал на врагов и обратил их своими меткими ударами в бегство.
А Шейбуб поспешил к Шаддаду и, развязав его и его родичей, вручил им боевое снаряжение, которое он снял с убитых Антарой воинов. И они помчались вслед за Антарой, который преследовал врагов, но догнали его, только когда он возвращался, покончив с ними. И они встретили Антару наилучшим образом, всячески восхваляли его и не дали ему спешиться перед ними, но сердце Малика ибн Кирада было полно гнева и зависти. А потом они направились в свои земли и жилища. И воины остановились у того пруда, где Шейбуб оставил их всадника, но увидели, что он уже расстался с жизнью, и это их чрезвычайно огорчило. И они провели ночь в этой прекрасной долине, опечаленные смертью многих своих героев, а наутро опять пустились в путь и приблизились к своим становищам, когда солнце уже взошло. И вдруг они увидели царя Зухейра, который ехал на коне в сопровождении своих сыновей и приближенных. Абситы направились к нему и показали ему свою добычу, и Шаддад рассказал царю обо всем, что им пришлось вытерпеть. Царь Зухейр был обрадован подвигами Антары и сказал:
– О Шаддад, воздай своему рабу Антаре за этот подвиг, чтобы отныне и до скончания времен никто, кроме тебя, не мог гордиться его мечом.
И эти слова царя обрадовали друга Антары Малика, но разгневали Рабиа ибн Зияда, и Шаса, и Малика ибн Кирада. Потом царь разделил добычу, а себе взял ничтожную часть из уважения к Антаре. Антара же подарил свою долю своему отцу и своим дядям, сказав:
– Раб и все, чем он владеет, принадлежит его господину.
И все присутствующие дивились и его подвигам и его благородству.
После этого все остановились у пруда, и царь Зухейр приказал заколоть овец и верблюдов и поспешить с приготовлением пищи. Не прошло и часа, как кубки с вином заходили по кругу, и между воинами завязалась беседа. И царь Зухейр приблизил Антару, как никого из присутствующих, и слушал сложенные им стихи о любви, которые восхитили всех.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
И вот в то время как воины ели, пили и веселились, вдруг неподалеку показалось облако пыли, а когда оно рассеялось, к ним приблизилась сотня всадников, которых вел воин прекрасного сложения, а лицом подобный полной луне. Он скакал на кобылице арабских кровей, одежда его была сшита из румийской парчи, и на голове возвышалась шелковая куфийская чалма. Подъехав к пруду, всадники остановились, и этот юноша, их предводитель, спешился. Он приблизился к царю Зухейру, поцеловал ему руки и приветствовал его. А по щекам его катились потоки слез, и он произносил стихи, в которых жаловался на превратности судьбы и на своего обидчика и восхвалял благородство и великодушие царя, который воспитал его, сироту. И когда юноша кончил свои стихи, все до одного почувствовали к нему жалость и стали спрашивать его:
– Что заставило тебя плакать, скажи всадникам Бену Абс, и мы разделим с тобой твое горе и встанем на твою защиту. Пусть не оросит Аллах слезами твои глаза, и да сгинет тот, кто причинил тебе горе!
И царь Зухейр утешал юношу, и когда тот немного успокоился, он рассказал свою историю.
А юноша этот был молочным братом Малика, сына царя, так как однажды, когда он был грудным младенцем, царь Зухейр совершил набег на племя Бену Мазин и захватил в плен его мать. И она выкормила грудью и своего ребенка и Малика. Царь очень уважал эту невольницу. Но однажды ее навестила одна из ее сестер и своими рассказами вселила ей в сердце сильное желание посетить родные места. И вот, вспомнив своих родных и близких, невольница стала стонать и плакать. Тогда жена царя, Тумадир, услыхав ее стоны и узнав их причину, посоветовалась с мужем и позволила ей уехать. А мальчик ее по имени Хисн вырос таким храбрым и благородным воином, что ему дивилось все племя Бену Мазин. И он стал совершать набеги и сражаться с благородными арабами и отличился в своем племени. А в этом племени была девушка по имени Нуайма с прекрасным лицом, гибкой талией и стройным станом. И когда юноша увидал ее, его сердцем овладела страсть, но он стыдился заговорить с ней и спросить у нее, как она к нему относится. И вот однажды к его дяде пришел человек из племени Бену Ярджум и посватал Нуайму. Человека этого звали Ауф ибн Гайлам, он был доблестный воин и бесстрашный герой и к тому же славился своим богатством. И когда Хисн увидел, что Ауф ибн Гайлам сватает его двоюродную сестру и что его дядя согласен отдать ему свою дочь, вся земля показалась ему тесной и он сказал:
– О дядя, не давай ему того, что он просит, ведь я больше заслуживаю этого из-за права нашего родства!
Но ярджумиец сказал:
– Эй, юноша, как смеешь ты произносить такие слова и мешать мне? Ведь ты всего лишь сирота!
В ответ Хисн воскликнул:
– Почему же мне не помешать тебе, ведь мое происхождение одно из самых славных среди родовитых арабов! Клянусь тем, кто возвысил небеса своей мощью и силой, если бы ты не был гостем в доме моего дяди, я срубил бы твою голову мечом! А если ты кичишься тем, что у тебя много денег, то я богаче тебя, потому что богатства всех арабов доступны мне. А если ты утверждаешь, что ты храбрец, то выезжай-ка на поле боя!
И когда гость услышал эти слова, он исполнился гневом и сказал:
– Поединок между нами неизбежен!
А в поединке Хисн одолел своего врага и хотел отрубить ему голову, но в это время подошел его дядя и попросил пощады для своего гостя. И Хисн ради дяди простил Ауфа, и тот покинул становище, потерпев неудачу. А весть об этом поединке распространилась, и женихи не решались больше приходить к этой девушке.
И вот однажды мать Хисна рассказала ему, что его дядя не хочет отдать за него Нуайму из-за его бедности. Узнав об этом, Хисн огорчился и расстроился и тут же отправился к своему дяде, но тот как раз уехал из становища вместе с несколькими бедуинами-бродягами. Тогда Хисн попросил, чтобы ему позвали Нуайму. И она вышла из своего жилища, подобная жаждущей газели. Они встретились и обнялись, и он сообщил ей, что хочет выехать для того, чтобы добыть такой выкуп, который удовлетворил бы ее отца. А на прощанье Хисн сложил стихи, в которых прославлял свою возлюбленную и говорил о своей любви к ней. А в ответ Нуайма тоже сложила стихи, в которых прощалась с ним и клялась быть ему верной. Тогда Хисн поцеловал ее в лоб и отправился вслед за своим дядей. А догнав его, он отправился вместе с дядей и его спутниками в поисках какого-нибудь племени, у которого можно было бы угнать скот. И они совершили набег на земли Хамадана, нападали на племена Бену Мульджам и Гайалан, перебив в своих набегах множество всадников. Их отсутствие затянулось, и племя ждало их возвращения.
А в одном племени был могучий воин по имени Ассаф, о котором сказители рассказывали легенды. Он был огромного роста, крепкого сложения, его голос оглушал, своим красноречием он зажигал в сердцах огонь, а крик его был подобен рычанию рассерженного льва. Он всегда выезжал в набеги с сильным войском. А случилось так, что в тот год земли его племени поразила засуха, и люди стали жаловаться на бедствия. Тогда он перекочевал со своим племенем и остановился в местности, расположенной между двумя горами под названием Хашахиш и Танасуб, а сам разбил свои шатры в месте, называемом аль-Маниа, где было много травы, так что пастухам легко было пасти здесь скот. А жители этих мест из страха перед ними перекочевали, найдя приют у разных племен. Потом Ассаф выехал и стал блуждать по окрестным горам и долинам. А проезжая по своим новым землям, он делил их среди своих всадников; при этом он и его спутники заезжали глубоко в долины, так что однажды очутились близко возле племени Бену Мазин.
И тут случилось, что Нуайма вышла вместе со своими родичами и близкими из становища и стала играть и танцевать. А была Нуайма краше месяца, легче газелей и улыбалась, показывая зубы и раскрывая уста, благоухавшие, как мускус. Ее бедра были так тяжелы, что мешали ей, когда она хотела подняться. И когда Ассаф увидел ее, разум покинул его и душа его смутилась. Тут его увидели девушки и крикнули ему:
– О благородный араб, родовитый рыцарь, не стыдно тебе поглядывать за нежными невинными девушками? Разве так поступают благородные люди?
И когда Ассаф услыхал эти слова, он улыбнулся и отъехал от них, произнеся стихи, в которых восхвалял красоту девушек. Потом он подозвал старуху, которая вышла с девушками, чтобы стеречь их, и расспросил ее о Нуайме и об ее отце. И когда Ассаф вернулся в свои шатры, все его мысли были заняты прекрасной девушкой и в сердце его бушевало пламя любви. Он посоветовался со своими родичами и послал Наджму, отцу Нуаймы, гонца, которому велел посватать Нуайму и пообещать за нее любой выкуп. А если Наджм не захочет отдать ему свою дочь, Ассаф грозил взять ее силой и сделать ее своей невольницей, стерев с лица земли Бену Мазин и Бену Тамим и не оставив в этих племенах ни грудного младенца, ни старца. И гонец отправился к Наджму с этим посланием, а Наджм выслушал его и сказал:
– О благородных! араб, я уже просватал свою дочь за сына своей сестры, и это дело уже кончено. Если твой господин воздержится от дурных намерений по отношению к нам, то поступит как благородный и родовитый человек, а если отправит к нам свое войско и вынудит нас вступить в бой без всякого преступления и повода с нашей стороны, то мы будем защищаться и встанем на защиту наших жен и детей и всего нашего достояния. Мы умрем с честью, а не с позором.
Получив такой ответ, Ассаф сильно разгневался и поклялся добыть Нуайму мечом и сделать ее невольницей.
А в это время в становище прибыл Хисн, ведя за собой несчетное количество верблюдов и овец. Он отдал отцу Нуаймы выкуп, который тот просил за Нуайму, оставив сотню верблюдиц для свадебного пира, и, приказав купить мехи с вином, стал торопить своего дядю со свадьбой. Дядя рассказал ему о том, что случилось у него с Ассафом, но Хисн ответил ему:
– Клянусь Аллахом, если он осмелится выступить против меня, я сотру с лица земли его следы, я разрушу их жилища и не дам ему селиться в наших краях. А после того как я войду к своей жене, я напишу своему господину, который воспитал меня в благоденствии, чтобы он пришел сюда со всадниками из Бену Абс и Аднан, и вместе с ними изгоню Ассафа с наших земель.
Успокоив такими словами своего дядю, он начал готовиться к радостному празднику.
И они веселились и пили вино и пировали с утра до вечера семь дней. А на восьмой день девушку украсили различными великолепными драгоценностями, и ее отец уже хотел вести ее к мужу, но в это время к ним со всех сторон стали доноситься вести о том, что Ассаф собрал своих воинов и созвал всех союзников и друзей и что это войско движется на Бену Мазин и несет ему гибель. И когда отец девушки услыхал об этом, он испугался за себя и за свое племя и, собрав своих родичей, стал с ними советоваться. И они предложили ему немедленно отдать дочь в жены Ассафу, чтобы сохранить свою честь и уберечь от погибели свой род, свою семью и племя. Наджм растерялся и, не зная, что ему делать, приказал отложить женитьбу. Так счастье покинуло Хисна, он стал плакать, а слезы градом катились по его щекам, и огонь его страсти разгорелся еще сильнее. И он сказал своему дяде:
– О господин мой, подожди еще десять дней, и я покажу тебе, как я поступлю с этим гордецом!
Потом он быстро снарядился и выехал с сотней всадников своего племени, которые были его друзьями. Они скакали, пришпоривая коней, и не останавливались, пока не подъехали к тому месту, где пировал царь Зухейр, который сиял среди других царей арабов, как император Рума или как месяц среди звезд. А Хисн знал, что царь Зухейр любит его. И царь и его сыновья узнали Хисна, приветствовали его и, услыхав о причине его печали, стали успокаивать. Царь сказал ему:
– Будь спокоен, сын мой, мы поможем тебе одолеть твоего противника, сотрем его с лица земли и разрушим его становище. Я поеду с тобой вместе со своими людьми, которым напиток смерти слаще вина прекрасных ланит.
Антара видел и слышал все это и сказал Зухейру:
– О господин мой, как я могу позволить тебе одному совершать подобные деяния и подвергаться такой опасности! Ведь перед тобой твой Антара, который любит тебя больше своей жизни. Я поеду вместо тебя с этим юношей и исполню твою волю. Я убью его врага, хоть бы он был сам Хосрой и владел дворцом с колоннами. Я рассею его войска, хоть бы их было столько же, сколько песка в этих песчаных холмах.
И царь Зухейр улыбнулся, подивившись тому, как щедро наградил Аллах Антару красноречием, потом обратился к своему сыну Малику и сказал ему:
– Отправляйся ты, сын мой, на помощь этому юноше, я пошлю с тобой тысячу всадников и среди них Антару Абу-ль-Фавариса, который защитит тебя от всякого, кто одет в кольчугу.
Потом они приготовили пищу и стали передавать друг другу кубки с вином. И царь Зухейр говорил:
– Сегодня вино, а завтра, бог даст, дело!
А после трапезы Малик послал за своими всадниками и, выбрав из них самых храбрых и опытных, приказал им готовиться к походу. И когда наступило утро, всадники показались из своих палаток, подобно выходящим из логовищ львам. Малик попрощался с братьями, а Антара простился со своей матерью Забибой, которая плакала, расставаясь с ним, и отправился в путь вместе с Шейбубом. Всадники Бену Абс скакали на чистокровных арабских конях, с ног до головы закованные в железо и опоясанные острыми мечами. А Малик ехал в разукрашенной золотом кольчуге, умеряя резвость своей кобылицы короткими поводьями. И Антара скакал рядом с ним, подобный льву, а Шейбуб бежал впереди брата, не зная усталости. Так они пересекали степи и пустыни, и всю дорогу Хисн страдал от любви, а Малик утешал его добрым словом.
Так прошло три дня, а на четвертый день Аллах повелел, чтобы Антаре улыбнулось счастье. А дело было вот как: Антара свернул с дороги и направился в глубокую долину, и вдруг он увидел, что два всадника схватились в поединке и один из них одерживает верх над своим соперником. Антара подъехал к воинам и крикнул:
– Постойте, благородные арабы, и расскажите мне, в чем причина вашего поединка.
Услыхав слова Антары, всадники прекратили бой, и один из них подъехал к нему и сказал:
– Я обращаюсь к тебе за помощью, помоги мне, о храбрец!
И Антара сказал ему:
– Расскажи же мне, в чем дело, о юноша! Только говори правду!
Тогда всадник рассказал ему свою историю:
– Знай, о храбрец, что я и мой противник – братья от одного отца и одной матери. Мы всегда жили как две души в одном теле, и между нами никогда не было ни споров, ни ссор. Мой брат старше меня, а я следующий по старшинству. А отец наш был знатным эмиром по имени Харис ибн Тубба, вождем Бену Хамир, а наш прадед был царь Хассан, вождь всех вождей своего времени; он правил над всеми, кто повелевал в землях арабов. И вот однажды он приказал сделать смотр всему своему скоту, а у него была превосходная верблюдица, которую он любил больше всех своих верблюдов. И когда перед ним проводили весь его скот, этой верблюдицы не было, и он спросил у пастухов, где она. Тогда один из рабов рассказал ему, что эта верблюдица однажды отбилась от стада и ушла с пастбища. Пастух долго гонялся за ней, а потом устал и, подняв с земли похожий на огниво блестящий черный камень, бросил его в верблюдицу, которая тотчас упала на землю и сдохла. Подойдя к ней, пастух увидел, что в животе у нее зияет большая дыра, а окровавленный камень лежит рядом на земле. Тогда мой прадед захотел посмотреть на мертвую верблюдицу и на камень. И пастух повел его и показал ему мертвую верблюдицу и лежавший рядом с ней камень. А прадед мой в таких вещах разбирался, он поднял его, рассмотрел и понял, что это небесный камень. Тогда он отнес его домой и, позвав опытных мастеров, приказал им выковать из этого камня меч.
И вот один из мастеров взял камень и сделал из него прочный и острый меч. Прадеду этот меч понравился, и он щедро одарил мастера. Тогда этот оружейник сложил такие стихи о мече:
Этот меч стальной – непобедим.
Где герой, рубить достойный им?
Услыхав эти стихи, мой прадед ударил оружейника мечом и отрубил ему голову, сказав: «Вот рублю, и еще как рублю!» А потом мой прадед приказал поместить этот меч в свою сокровищницу, дав ему имя аз-Зами – «жаждущий». И меч этот хранился у моего прадеда, пока он не испил чашу смерти, а от него этот меч унаследовал мой дед, а потом отец. И когда мой отец почувствовал приближение смертного часа, он призвал меня к себе и сказал: «О сын мой, я боюсь, что твой брат станет обижать тебя после моей смерти и захочет овладеть и этим мечом и всем моим достоянием. Возьми же этот меч, а когда я умру, не признавайся в этом своему брату. А если твой брат будет притеснять тебя, отнеси этот меч любому царю, и он даст тебе за него все, чего ты пожелаешь».
