Текст книги "Жизнь и подвиги Антары"

Автор книги: аль-Асмаи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

А племя Бену Абс совершало один набег за другим, убивая воинов и вождей и наводя страх на всю землю арабов. Но вот некоторые семьи из этого племени обеднели из-за того, что у них постоянно бывало множество гостей. Тогда они решили совершить набег и угнать скот какого-нибудь чужого племени, как обычно поступали в то время для того, чтобы поправить свои дела. Их было всего десять всадников, и среди них был эмир Шаддад ибн Кирад, известный своей доблестью. Его конь также славился среди арабов – эмир Шаддад сложил множество стихов, в которых воспевал его красоту, верность и резвость. Так вот, когда эти фарисы отправились в поход, они отдалились от своих земель, ибо не хотели совершать набеги вблизи своих становищ, и дошли до земель Бену Кахтан.

И вот однажды они дошли до двух гор по названию Аджа и Сельма. А в долине между этими горами они увидели многочисленное племя, обладающее большими стадами. Там виднелись шатры и палатки, значки и знамена, большинство шатров было сделано из парчи, которая сверкала на солнце и переливалась разными цветами, и все становище было подобно волнующемуся морю, такое множество там было рабов, невольников, всадников и прекрасных девушек. Было видно, что это славное племя – а имя его было Бену Джадила – и что живет оно спокойно, не помышляя ни о нападениях врагов, ни о каких-либо других превратностях судьбы. И когда всадники Бену Абс увидели, сколь многолюдно это становище, они не решились напасть на него и укрылись на выбранном ими пастбище, где по густой траве разбрелась тысяча верблюдиц, принадлежащих племени Бену Джадила. А этих верблюдиц пасла чернокожая рабыня, широкоплечая, полногрудая, сильная, с широкими бедрами. Когда она нагибалась, ее стройный стан был подобен ивовой ветви, а румянец на щеках сверкал, подобно молнии. А невольнице помогали двое маленьких детей, которые подгоняли скот.

И когда всадники Бену Абс увидели этих верблюдиц, они бросились на них и погнали их как кроликов, коля со всех сторон остриями своих копий, а испуганные верблюдицы побежали от всадников, убыстряя свой бег с каждым шагом. И вместе с ними бежала чернокожая рабыня, а за ней двое ее детей. А всадники Бену Абс гнали верблюдиц, приготовившись к бою с преследователями. И вот не успели они отдалиться от становища, как заметили позади себя густое облако пыли, которое поднялось и закрыло весь небосвод. А когда облако рассеялось, из-за него показались блестящие кольчуги и сверкающие шлемы и послышались крики всадников и ржание коней. Не прошло и часа, как эти воины догнали всадников Бену Абс и, подскакав к ним, воскликнули:

– Куда вы, собаки арабов, ведь мы все равно догоним вас! Вы сами стремитесь к своей гибели. Оставьте угнанный вами скот и спасайтесь!

И они напали на воинов Бену Абс, а те подняли на дыбы своих коней и, сжимая в руках копья и пригнувшись к седлам, встретили нападение врагов и устояли перед ударами их копий. Тут полились потоки крови, и тела поверженных фарисов усеяли землю. Конские копыта высекали ослепительные искры, борцов становилось все меньше, а трусы обратились в бегство. И сражение продолжалось до полудня, но Бену Джадила так и не смогли одержать верх над Бену Абс, и наконец их решимость ослабела. Увидев это, Бену Абс издали свой клич, и их противники обратились в бегство, направляясь в свое становище. А всадники Бену Абс отправились в обратный путь и двигались до тех пор, пока ночной мрак не скрыл от них дорогу.

И они остановились у водоема, чтобы отдохнуть там, поесть и выспаться до наступления утра. Тут эмир Шаддад заметил чернокожую рабыню, которая пасла похищенных верблюдов, и она тронула его сердце, и он захотел сближения с ней, видя, как хорошо она сложена, как строен ее стан, подобный гибкой ветви, и как чарует ее томный взгляд под темными веками. Ее речь ласкала слух, щеки сверкали свежестью, а улыбка была исполнена сладости. И эмир Шаддад сделал рабыне знак и пошел, а она последовала за ним. И они отошли далеко от других всадников Бену Абс, и Шаддад стал требовать, чтобы она исполнила его желание, но она противилась этому недостойному делу, потому что она была из знатного дома. Тогда он сказал ей:

– Ты теперь стала моей женой, а твои дети будут со мной, и я окажу тебе почет.

Тогда она покорилась ему, и он провел с ней время, наслаждаясь ее красотой. А потом он вернулся к своим спутникам и рассказал им о том, что произошло, и они захотели сделать то же и стали преследовать эту невольницу. Но она не покорилась никому из них и убежала в степь, поступив как свободная женщина. И когда эмир Шаддад увидел это, им овладели гнев и ревность, и он сказал своим спутникам:

– Я согласен взять ее как свою долю в добыче, оставьте ее.

Тогда они оставили ее, и ни один из них не смог овладеть ею, кроме эмира Шаддада, которого она избрала.

А наутро воины пустились в путь, гоня с собой захваченных в набеге баранов и верблюдов, и наконец прибыли в свое становище. Там они разделили добычу и устроили пир, пригласив царя Зухейра и выделив для него долю в добыче. А невольница Забиба и ее дети стали добычей эмира Шаддада, и ее уважали и рабы и свободные. Имя ее старшего сына было Джарир, а младшего – Шейбуб, и были они сущие чертенята. И эмир Шаддад оставил рабыню и ее сыновей вместе с другими своими невольницами на пастбище, где они пасли скот. И он оставался верен своей любви к ней и посещал ее и днем, и вечером, и во всякое время.

А вскоре стало видно, что Забиба беременна. Прошло несколько месяцев, наступил срок родов, она почувствовала боли и, прокричав всю ночь до зари, родила мальчика. И был он чернокожий, крупный, как слоненок, широкоплечий, большеглазый, большеротый, с широкой грудью и спиной, с крепкими костями, с большой головой, с приплюснутым носом и курчавый. Но, несмотря на все это, и лицом и сложением он походил на своего отца Шаддада. Увидев его, эмир Шаддад сильно обрадовался и сказал:

– Слава тому, кто создал тебя таким! – и назвал сына Антара.

Он велел Забибе хорошенько смотреть за младенцем, а сам очень часто навещал их.

А младенец рос очень быстро, и если мать не давала ему грудь, он начинал кричать, ворчать и рычать, как дикие звери, а глаза его краснели, как горящие уголья. Его каждый раз приходилось заворачивать в новые пеленки, потому что он разрывал самые крепкие ткани. А когда Антаре исполнилось полных два года, он стал бегать между палаток, хватая колья, на которых они были укреплены, и вырывая их, так что палатки падали на головы хозяев.

А потом Антара нашел новую забаву: он боролся с собаками, хватал их за хвост и душил щенят. Завидев какого-нибудь малыша, он набрасывался на него и опрокидывал на спину, а если встречал мальчика постарше, то обязательно затевал с ним драку и всегда оказывался победителем. Так было, пока мать кормила его грудью, а к тому времени, когда ему исполнилось три года, он непомерно вырос, возмужал и превосходил силою всех детей своего племени.

И когда те десять всадников Бену Абс, которые были вместе с эмиром Шаддадом в набеге, услыхали об Антаре, они подивились этому чуду и захотели посмотреть на этого удивительного ребенка. А увидев Антару, каждый из них захотел забрать его себе и сделать своим рабом. Тогда они пришли к Шаддаду и сказали:

Когда мы делили добычу, с этой рабыней было только двое детей, но она была беременна этим третьим ребенком, а речи о нем при разделе не было.

И тут они заспорили, поднялся страшный крик, началась ссора, воины обнажили мечи, и между ними завязался бой. И каждый из них утверждал, что Антара – его раб, а родные и близкие каждого всадника поддерживали своего вождя. Тут в племени поднялась целая смута, уладить которую было невозможно.

Услыхав крики этих всадников, царь Зухейр приказал позвать их к себе. Войдя к царю, эмир Шаддад и десять славных фарисов приветствовали его и поцеловали перед ним землю, а он спросил их, что послужило причиной их ссор и раздоров.

Тогда всадники Бену Абс рассказали царю Зухейру обо всем и попросили его рассудить их. Выслушав их, царь Зухейр крайне удивился и сказал Шаддаду:

– Приведи мне этого раба, о котором идет спор, чтобы я мог посмотреть на него.

И эмир Шаддад тотчас же отправился и через некоторое время привел мальчика и поставил его перед присутствующими. А мальчик озирался вокруг, как потревоженный лев, и глаза его налились кровью. И все присутствующие дивились, глядя на него, и говорили:

– Вот так ребенок, он подобен льву, вышедшему из логова!

И царь Зухейр дивился вместе со всеми этому ребенку, которому не было и четырех лет, но который телосложением и силой был подобен двадцатилетнему юноше. Он позвал Антару и бросил ему кусок мяса, но одна из собак, стоявших перед царем, опередила мальчика, схватила мясо и бросилась бежать. Тогда глаза Антары чуть не вылезли из орбит от гнева, и он пустился бежать за собакой, догнал ее, повалил, ухватился за мясо, которое она держала во рту, просунул руку между ее челюстями, раздвинул их так сильно, что разорвал всю шею собаки, выхватил мясо и вернулся к Шаддаду, поедая свою добычу. Все присутствующие чуть не онемели от удивления. А царь Зухейр сказал:

То, что сделал Антара, доказывает его силу и доблесть, и я уверен, что он будет одним из храбрейших людей.

А потом Зухейр обратился к десятерым соперникам из племени Бену Абс и сказал им:

– О братья, избавьте меня от печали и заботы и выслушайте мои слова! Если вы повинуетесь мне, то оставьте ваше соперничество, не ссорьтесь друг с другом и не обрекайте друг друга на гибель из-за этого ребенка. Бросьте же это недостойное дело, а если вы хотите, чтобы кто-нибудь рассудил вас по справедливости, то обратитесь к судье арабов Бишару ибн Куттыйя аль-Фазари, который опытнее меня в этих делах.

И воины повиновались царю, тотчас же оседлали своих коней и отправились к Бишару ибн Куттыйя, благороднейшему из людей, знатоку всех родословных и преданий. И когда они предстали перед ним и объяснили ему свое дело, судья спросил их:

– Был кто-нибудь из вас близок с этой женщиной?

Они ответили:

– Никто из нас не был с ней близок, кроме эмира Шаддада.

Тогда судья сказал им:

– Вы сами свидетельствуете против себя, так как, если никто из вас не был с ней близок, этот ребенок не может принадлежать никому из вас. Как же я могу забрать ребенка у этого человека и отдать его чужому? Кроме того, ребенок похож на Шаддада. Я решаю, что он должен находиться при матери вместе с ее другими детьми. Бросьте же ваши споры, прекратите смуты и вернитесь на путь мира и согласия.

И воины повиновались судье и отказались от своих прежних намерений, а эмира Шаддада это решение сделало счастливейшим из людей. А когда они вернулись в свои земли, о решении судьи стало известно всему племени, и все обрадовались наступлению мира и прекращению раздоров.

А эмир Шаддад выделил для Забибы отдельный шатер и обеспечил ее пищей, питьем и одеждой, чтобы она могла воспитывать и растить своих детей, и особенно просил ее смотреть за Антарой, который тем временем рос и мужал. И каждый день он выходил вместе со своей матерью и ее старшими детьми в степь, в пустыню и на пастбище и там помогал им пасти верблюдов и верблюдиц. И вскоре Антара вырос, его кости окрепли, мускулы затвердели, а речь стала острой и меткой. Он никогда не спускал обидчику и учинял расправу над любым из своих сверстников, если кто-нибудь из них осмеливался сказать ему грубое слово. А с пастбища он возвращался вместе с другими рабами, но никогда не считался ни с чьим желанием, а поступал всегда только по своей воле. А если кто осмеливался ему перечить, он набрасывался на такого человека и бил его палкой, не давая спуску даже самому старшему из рабов. Каждый день к Шаддаду приходили то дети, то взрослые рабы и жаловались ему на Антару, и вскоре все рабы до единого стали его врагами. Тогда Шаддад, стремясь отвлечь сына от шалостей, поручил ему пасти небольшое стадо овец. Антара очень обрадовался этому и каждый день выгонял свой скот подальше от становища, куда-нибудь в глубь пустыни. Там он, оставив стадо в каком-нибудь безопасном месте, мечтал о своих будущих воинских подвигах или бегал наперегонки с пастушьими собаками, учась нападать и отступать, а силы его с каждым днем росли.

И вот однажды Антара углубился в степь в поисках укромного места, где бы он мог предаться своим играм, и палящее солнце застало его далеко от становища Бену Абс. Антара подошел к дереву, чтобы укрыться в его тени, прислонился спиной к стволу и оттуда наблюдал за своими овцами. И вдруг из расщелины выскочил огромный большеголовый волк, бросился на овец и рассеял их. Увидав это, Антара вскочил, схватил свою палку и с криком подбежал к волку. Но зверь не обратил на него никакого внимания, ринулся на овец и разогнал их по всей степи. Тогда Антара набросился на волка и ударил его своей палкой прямо между глаз, так что мозг брызнул из его ушей, а потом кинулся на зверя и в сильном гневе стал топтать его ногами. Убив волка, он отрезал его лапы и голову и вернулся к своему дереву, рыча, как свирепый лев, и восклицая:

– У, проклятый, не отведать тебе овец Антары, ты, наверно, не знал, что я сам – доблестный лев!

Лапы и голову волка он положил в свою сумку, а тело его бросил в степи. А потом он сел под деревом и, ощутив вдохновение, сложил стихи о своей битве со степным волком – и это были первые стихи Антары.

А когда наступил вечер, бесстрашный Антара направился в свое становище. Там его встретила мать и, взяв у него сумку, нашла в ней волчьи лапы и голову. Она очень испугалась и спросила сына, откуда у него эти лапы и голова, и он рассказал ей обо всем, что произошло в степи. И Забиба изумилась и отправилась к эмиру Шаддаду, чтобы показать ему волчью голову и рассказать о случившемся, А Шаддад дивился и восхищался храбрости и силе мальчика и говорил Забибе:

– Этот ребенок творит чудеса.

А во время этого разговора они услыхали, как за палаткой плачет брат Антары Шейбуб. Шаддаду неприятно было слышать плач ребенка, и он позвал его к себе и спросил, почему он плачет. И мальчик ответил:

– О господин, ты поручил мне пасти барашков, и я чуть не умер, потому что целый день бегал за ними.

А дело было вот в чем: когда Шаддад поручил Антаре пасти овец, он дал молодых барашков его брату Шейбубу, который считался лучшим бегуном в племени. В тот день Шейбуб погнал своих барашков в степь, и они отошли далеко от становища. Увидав зеленую лужайку, мальчик погнал туда скот, и пока барашки паслись, он стоял и наблюдал за ними. А на этой лужайке жила лиса, которая, завидев стадо, побежала прочь. А Шейбуб приметил ее издали и подумал, что это барашек, который отбился от стада и блуждает по степи. Он снял кафтан с плеч, взял в руку палку и пустился бежать, а бегал он быстрее газели. Учуяв погоню, лиса ускорила бег, а Шейбуб припустился за ней, перелетая от лужайки к лужайке, подобно птице. Наконец он настиг лису и пригнал ее к своим барашкам, а те, увидав лису, разбежались во все стороны. А Шейбуб бросился за ними и собрал их на лужайке, но тогда лиса удрала; он побежал за ней и снова пригнал ее, но тут барашки опять разбежались. И так продолжалось до самого вечера, так что, когда Шейбуб пригнал свое стадо в становище, он плакал от усталости. И эмир Шаддад сказал ему:

– Стоит ли горевать из-за какого-то несчастного барана! Покажи мне его, я зарежу этого барашка, лишь бы избавить тебя от него!

И когда Шейбуб показал ему этого барашка, Шаддад увидел, что это не барашек, а лиса. Тогда он схватил ее и убил и, обратившись к Забибе, сказал:

– Ну и дети у тебя – настоящие чертенята! За ними нужен глаз да глаз, особенно за Антарой! Смотри не оставляй его без присмотра ни днем, ни ночью, а то его еще растерзают дикие звери. Лучше ты паси скот, а он пусть будет возле тебя, и не заходите далеко в степь, чтобы на вас не напали враги.

И наутро Забиба вышла вместе со своими сыновьями, и они погнали по степи коней, верблюдов и баранов. Она запрещала Антаре заходить далеко, но он не слушал ее и выбирал самые плодородные земли и пастбища, расположенные далеко в степи, там, где были лужайки, ручьи и зеленая трава. А в это время Антара начал учиться ездить верхом. Он выбирал коня получше, садился на него и обучался всем приемам верховой езды и воинского искусства, разгоняя коня то в одном направлении, то в другом и упражняясь в метании копья. А Забиба скрывала от эмира эти игры Антары, опасаясь, как бы отец не вздумал избить его или связать.

И вот однажды Антара взял кафтан своего брата Шейбуба, повесил его на дерево и, гарцуя вокруг этого дерева на одном из коней Шаддада, метал копье в кафтан до тех пор, пока не изорвал его в клочья. Потом он взял кафтан своего брата Джарира и свой кафтан и изорвал их таким же образом. Тем временем Шейбуб, страшась гнева Шаддада, отправился к тому месту, где спали другие рабы, и взял чужой кафтан, оставив вместо него свой, изорванный Антарой. Потом он также заменил рваные кафтаны братьев, и никто не заметил этого, так как была сильная жара и все рабы спали. И так Антара упражнялся каждый день, а Шейбуб заменял порванные кафтаны, и по вечерам пастухи и рабы начинали спорить и драться, обвиняя друг друга в подмене одежды. И когда Антара разорвал все кафтаны рабов, он стал брать одежду других людей, в то время как они спали, а потом Шейбуб снова менял порванную одежду на целую. И каждое утро вновь вспыхивали ссоры и раздоры, и пастухи никак не могли узнать, кто это делает. А Антара и Шейбуб вели себя очень хитро: они выходили на пастбище раньше всех и возвращались позже всех, так что никто не мог их заподозрить. Так продолжалось некоторое время, и все племя было взбудоражено непрерывными спорами и драками.

И вот однажды эмир Шаддад выехал навстречу стаду, чтобы проверить свой скот. И когда Шейбуб увидел, что их господин приближается к ним, он сказал своим братьям:

– Горе вам, наш господин Шаддад скачет сюда. Я боюсь, как бы он не наказал нас за наши порванные кафтаны. Гоните скот как можно скорее, а я пойду к нему навстречу и что-нибудь совру – может быть, он мне поверит. Ну, а если не поверит, то придется как-нибудь изловчиться, чтобы избежать наказания.

И сказав это, Шейбуб подбежал к эмиру Шаддаду с плачем и стенаниями, пал на землю, посыпал прахом голову и разорвал одежду. А эмир испугался за свой скот и крикнул Шейбубу:

– Горе тебе, раб, что с тобой, уж не случилась ли с вами какая-нибудь беда? Может быть, мои верблюды разбежались или кто-нибудь похитил моих коней?

Но Шейбуб ответил:

– Нет, эмир, ничего такого с нами не случилось. Сейчас я расскажу тебе, что произошло. Мы угнали скот в долину и там пасли его, как вдруг с неба опустилась огромная туча саранчи и забила вход в долину. Мы стали ловить ее и разгонять плащами, и саранча изорвала всю нашу одежду. А если бы мы этого не сделали, пропали бы наши верблюды, верблюдицы и кони.

И Шаддад сказал:

– Ты лжешь, незаконнорожденный! Где это видано или слыхано, чтобы саранча поедала одежду?

Но Шейбуб ответил ему:

– Это сущая правда, господин, клянусь жизнью, ведь это была огромная саранча, величиной с воробья!

Тогда Шаддад сказал:

– Не следует вам заходить так далеко в степь!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прошло некоторое время. Антара продолжал упражняться в воинском искусстве, а его мать ничего не говорила об этом эмиру Шаддаду, боясь, что он разгневается и изобьет или свяжет мальчика. А Антара стал еще сильнее, еще шире в плечах, еще крепче в мускулах, а голос его стал таким сильным, что, если какой-нибудь верблюд отбивался от стада, Антара кричал ему вслед и верблюд в страхе возвращался. Антара мог остановить верблюда, схватив его за хвост. Самого сильного верблюда он мог поставить на колени, повалить, потащить за собой, а когда верблюды ему не подчинялись, он бил их и разрывал им челюсти. И все рабы, и близкие и дальние, стали бояться Антары и уважать его.

А У царя Зухейра было двести рабов, которые пасли его верблюдов, верблюдиц, баранов и овец. Старшим же сыном и наследником царства Зухейра был его сын Шас. У Шаса было также множество рабов, которые пасли его скот, и старшим среди них был раб по имени Даджи. Шас любил этого раба за его силу и храбрость и за то, что он хранил его овец и верблюдов, и все рабы до единого боялись и уважали Даджи. Поэтому он стал притеснять и сильных и слабых и заставлял служить себе всех без исключения. Только Антара не обращал на него внимания и не боялся его, и тогда Даджи возненавидел Антару и задумал погубить его.

И вот однажды вечером пастухи направились, как обычно, к водоему, чтобы напоить скот. Там собралось множество бедняков, вдов и сирот, которые тоже пришли, чтобы напоить своих верблюдов и овец. Все они столпились у воды, а Даджи, раб Шаса, сына царя Зухейра, остановился у водоема и захватил его, не давая никому подойти к воде, хотя пруд был большой и места хватило бы для всех. Но Даджи хотел показать свое могущество, а перечить ему никто не смел. А бедняки, вдовы и сироты стояли у пруда и ничего не могли сделать, и это было приятно жестокому и коварному Даджи. Тогда к нему подошла старая женщина из племени Бену Абс и стала униженно просить его, а потом стала на колени и сказала:

– Господин мой Даджи, окажи мне милость и напои моих овец, ведь их молоко – моя единственная пища. Сжалься над моей старостью и моими слезами.

Даджи оттолкнул ее, а женщина продолжала молить его, но его сердце осталось глухо к ее словам. И бедной женщине пришлось отступить, и она ушла, заливаясь слезами. Тогда выступила другая старуха, известная своим благородством, щедростью и гостеприимством, и сказала:

– Господин мой Даджи, я, как ты видишь, слабая женщина, время унесло моих близких и оставило меня одинокой. Я потеряла мужа и детей, и теперь у меня нет другого достояния, кроме этих овец, молоком которых я питаюсь, и судьба не оставила мне никого, кто бы следил за ними. Сжалься же над моим одиночеством и над моей старостью.

И когда Даджи услыхал ее слова и увидел, как столпились возле него женщины и мужчины, кровь ударила ему в голову и желчь разлилась по телу, такой несдержанный и скверный у него был нрав. И он повернулся к этой старухе и толкнул ее в грудь, а она упала на спину, сильно ударившись о землю. А тут еще рабы, которые были с Даджи, стали над ней потешаться.

И в это время Антара подошел к водопою и увидел, как обошелся Даджи с этой женщиной. Тогда в нем взыграла арабская гордость, а в душе забушевала бедуинская страсть к свободе. И он не стерпел несправедливости Даджи, и его лицо, подобное темной ночи, пожелтело от гнева. Он подошел к Даджи и закричал на него, ругая его и понося за то, что он сделал. А Даджи был огромного роста, грубого сложения, широкоплечий и сильный. И когда он услышал оскорбления и поношения, которыми осыпал его Антара, он едва не лишился чувств. Потом он поднял руку так, что стала видна чернота его подмышек, и ударил Антару по лицу так сильно, что у Антары глаза чуть не вылезли из орбит и он чуть не умер. Оправившись от удара, Антара постоял немного, чтобы набраться сил, а потом набросился на Даджи, схватил его одной рукой за руку, а другой за шею, поднял его так высоко, как только мог, и, ударив о землю, сломал ему все кости и тут же покончил с ним. Потом он отступил от Даджи, ворча и рыча от гнева, подобно рассерженному льву.

И когда рабы, окружавшие Даджи, увидели это, они подняли крик и набросились на Антару со всех сторон с камнями и палками. Тогда Антара снял плащ и обернул им руку, чтобы укрыться от камней, как это делали арабские рыцари в разгар битвы. Потом он вырвал у одного из рабов палку и бросился на своих противников, как лев. И крики стали еще громче, а рабы сгрудились вокруг Антары, стремясь погубить его или хотя бы нанести ему увечье. А вокруг поднялась такая пыль, что ничего не было видно. Но Антара ловко орудовал своей палкой: ни один воин на свете не сумел бы так метко разить даже мечом. Он увечил одного врага за другим, и с их голов кровь ручьями стекала на землю.

А среди сыновей царя Зухейра был один по имени Малик. Он был прекрасен и телом и душой и походил на полную луну, когда она восходит во мраке ночи. Стан его был прямее копья, а лицо было ясное как заря. Малик был доблестен и справедлив, он защищал женщин и оказывал покровительство странникам, а царь Зухейр любил его за доброту и постоянно желал видеть его. И в то время как Антара сражался с рабами Шаса, эмир Малик как раз выехал на охоту вместе со своими рабами, которые прислуживали ему и сопровождали его в пустыне. И вот, приблизившись к водоему, Малик услыхал громкие крики и увидел облако, заслонившее небо. Тогда он пришпорил своего коня и направился в ту сторону, где подымалась пыль, чтобы узнать, что там случилось.

А подъехав, он увидал толпу рабов, которые громко кричали, окружив одного чернокожего юношу. Эмир Малик спросил у своих слуг:

– Кто этот юноша?

И они ответили ему:

– Этот юноша – Антара, раб эмира Шаддада ибн Кирада.

И эмир Малик видел, что Антара побеждает этих рабов, несмотря на их превосходство в числе, что он разгоняет их направо и налево, нападая на них, как лев, хотя кровь потоками льется из его ран. Сражаясь, Антара восклицал:

– О проклятые, ведь храбрость – это терпение в час битвы! Антара решился лучше погибнуть, чем бежать!

Услышав эти слова и видя подвиги Антары, Малик прослезился и сказал:

– Как могучи твои руки, как упорно твое терпение, как сильна твоя защита и как прекрасно твое нападение!

Потом он крикнул на рабов Шаса, разгоняя их в разные стороны:

– О проклятые, неужели вы не стыдитесь нападать толпой на одного человека, да к тому же еще на такого юного! Убирайтесь, негодные, не то мой меч не пощадит ни ближнего, ни дальнего!

И рабы ответили ему:

– Господин, он убил Даджи, раба твоего брата Шаса!

Но эмир Малик вскричал:

– Вы лжете, ни один разумный человек этому не поверит, ведь Даджи, раб моего брата, испытанный воин, как же может справиться с ним этот ребенок?

А потом он наклонился к Антаре, чтобы посмотреть, как он себя чувствует, и услыхал, что тот ворчит и рычит, как рассерженный лев, и произносит стихи, в которых восхваляет свою доблесть и поносит своих врагов.

Услыхав стихи Антары, эмир Малик крайне удивился и, приблизившись к нему, взял его за руку, пододвинул к своему стремени и спросил, почему он дрался с рабами. И Антара рассказал ему все без утайки, а потом добавил:

– Когда я, господин мой, увидел, что он сделал с этой старухой, я подошел к нему и стал его ругать, и он ударил меня по лицу, так что едва не убил. Тогда я поднял его и легонько ударил о землю, но его кости сломались, и он испустил дух, испив чашу гибели. А когда эти рабы увидели, что я сделал с их предводителем, они набросились на меня, чтобы отомстить, и я был вынужден защищаться. И если бы ты не пришел мне на помощь, я бы погиб и лежал бы теперь убитым в этой бесплодной пустыне.

И когда эмир Малик услыхал слова Антары и убедился в том, что он говорит правду, он полюбил его за его силу и храбрость и сказал ему:

– Иди у моего стремени и не бойся никого под этим небом, кто ест хлеб и пьет воду. Клянусь Земземом, я буду защищать тебя ото всех и не покину тебя, пока жив!

И Антара подошел к его стремени, поцеловал его ноги и пошел вместе с его рабами.

Но когда эмир Малик приближался к своим шатрам, он увидел своего брата Шаса, который скакал к нему навстречу с обнаженным мечом в руке. Его меч сверкал, как молния, а под ним* была кобылица, которая мчалась быстрее камня, выпущенного из пращи, а сердце его было полно гнева и ненависти. Как только до него дошла весть о том, что раб Шаддада убил его раба Даджи, он выехал, чтобы убить Антару. И когда Малик увидел своего брата Шаса, он спросил его:

– Почему так ты встревожен и разгневан?

Тот сказал:

– Моего раба Даджи убил Антара, раб Шаддада, и я хочу убить его вот этим мечом.

Но Малик сказал ему:

– Брат, теперь тебе нет к нему подступа, теперь всякий, кто посягнет на него, будет убит, потому что я взял его под свое покровительство и поклялся вечно быть его защитником, чего бы мне это ни стоило!

Но Шас не обратил внимания на слова брата и ничего не ответил ему, а, увидав Антару, который шел у стремени Малика среди его рабов и слуг, набросился на него с мечом, чтобы отомстить за своего раба Даджи. Тогда Малика охватил гнев, и он обнажил свой острый меч и подскакал к брату, и они стали друг против друга, решив биться мечами и сражаться копьями.

А в это время к ним подъехал их отец Зухейр, а с ним и его прославленные герои. Узнав о том, что произошло между рабами, царь Зухейр тотчас же оседлал своего коня и как раз успел подскакать к своим сыновьям до того, как они начали поединок.

И когда эмир Малик увидел отца, он приблизился к нему и пожаловался на то, что его брат Шас выказал ему неуважение и ослушался его. А когда царь узнал, в чем дело, он приказал Шасу оставить Малика и сказал ему:

– О сын мой, подари своему брату этого черного раба, и я дам тебе взамен десять других рабов.

Тогда Шас из почтения к своему отцу отступился от брата, а царь Зухейр закричал на Антару:

– Горе тебе, почему ты убил раба моего сына?

И Антара рассказал ему обо всем, что произошло, а потом произнес стихи, в которых восхвалял справедливость царя и оправдывался в убийстве Даджи. И когда царь Зухейр услышал эти стихи, он улыбнулся и сказал:

– Клянусь Аллахом, Антара проявил немалую доблесть! Этот доблестный раб будет защитником женщин!

А своему сыну Малику он сказал:

Этот раб будет чудом нашего времени, и ты поступил правильно, взяв его под свое покровительство, ибо он враг несправедливости и порока и поборник справедливости и благородства!

А в этот день эмир Шаддад выехал вместе с царем Зухейром, опасаясь за своего сына Антару, который был ему дороже жизни. И царь сказал ему:

– Возьми своего сына, я отдаю его тебе до того времени, когда он мне понадобится.

И с этого дня царь Зухейр и его сын Малик полюбили Антару.