Текст книги "Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)"
Автор книги: Akira Honey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)
57. ПОВ Рио
Время утекает сквозь пальцы.
Я сижу, ухмыляясь во все тридцать два, так что видны новые аккуратные клыки, которые мне мастерски сделал стоматолог на прошлой недели, внешне совершенно спокойный, а внутри скребут кошки.
Потому что с каждым днем, с каждой секундой, что скользит по коже, шанс полного восстановления Грея уменьшается. Все меньше уверенности, что он выйдет из комы, а вокруг не изменится мир до основания… И в этом я виноват.
Музыка бьет по разуму. Именно такая бездушная с сильными басами, такая, чтобы проникала в самые потаенные уголки души, и не оставляла там ничего, ни одной мысли, из-за своей бессмысленности и боли, с которой она это делает.
Бум-бум. Биты безумны в громкости, а вокруг бесчинствует настоящая клубная жизнь, от которой уже претит, но таков… мой план.
Я бы хотел сказать, что многое пошло не моему плану, поставить, так скажем, галочку возле имени Сильво, с отметкой в превосходстве, но… Вновь усмешка окрасила мое лицо и провел ладонью по нижней челюсти.
Начиная с той самой секунды, как Вернер покатился вниз по лестнице, все стало нестись вместе с ним в никуда.
Так я думал, пока не осознал, что все идет мне на руку, как нельзя лучше…
Мне даже не пришлось марать руки о Глеба – этого несносного мальчишку. Армандо сделал все за меня, а так как моей основной целью никогда не было убийство будущего главы русской мафии, такой нелепый и явно непродуманный шаг со стороны Сильво поразил меня и развеселил.
«Да кто ты такой, чертов Армандо!» – мог бы я сказать, но не буду, потому что это глупо.
Глупый поступок Армандо привел к достаточно забавной ситуации и положению в связях итальянского и русского клана убийц и воров. Владимир, конечно, никак не мог прямо узнать о том, что случилось с пропавшим где-то Глебом, но последнее его месторасположение недвусмысленно намекало на людей Сильво.
Смешно, черт возьми!
Just as planned.
Если честно, я даже не ожидал, что после всего случившегося Армандо с такой легкостью отправит меня в Россию, словно бы я лишь его давний знакомый, а не парень, что виновен в практически смерти Вернера. Но вместо ожидаемого размазывания меня по стенке, он пошел мудрее, убивая меня изнутри… Надеялся на это! Нелепая задумка Армандо в очередной раз подвела его – он пытался сделать из моего друга свою правую руку, вот только Альберт всегда был и будет тем, кто никогда не предаст меня. И осуществить задуманное у Сильво не удалось… Он не смог до конца разрушить то, что мне дорого, независимо от того, что создал меня именно он сам вместе со своим чертовым любовником! Чтоб их… Глупец.
Но сама попытка приблизиться к «Эрику», к моему единственному другу, единственному человеку, который меня хоть как-то волнует, означало конец моей доброте. Теперь это была война иного уровня. А значит и мне пора открыть карты, показав на козыри, что я спрятал!
В нужный момент, конечно.
Но прежде чем стать сущим козлом, я пробрался в палату Волка, и то, что я там увидел, поразило меня в самое сердце: выглядел прежде всегда дерзкий и бойкий Вернер совершенно пустым, словно бы из него вышел весь воздух, и осталась лишь пустая оболочка. Даже обычно загорелая кожа приобрела синеватый оттенок.
Рука Вернера была безумно холодной, будто бы я трогал лед. Так что я почти сразу же выпустил ладонь парня.
– Вулф, – пробормотал я тогда, и почему-то в уголках глаз скопились слезы, что я тут же смахнул, – прости меня за все… Я уверен, что ты меня слышишь и вскоре очнешься.
«Ты должен увидеть победившего в этой бойне, Вернер» – мысленно добавил я, искоса взглянув на камеру внутреннего наблюдения. И если в данную тогда минуту Армандо не видел моего яркого взора, то потом он обязательно поинтересуется, что я делал в комнате с Вернером, из чего следует, что этот еле уловимый жест будет означать брошенный белый флаг. Который я сжег и больше никогда не смогу им воспользоваться, чтобы остановить кровавое месиво.
Теперь никаких пленных и никаких оправданий. Жребий брошен, так что нужно не жалеть противника – все ценное уже потеряно.
Сжал ладонью нижнюю челюсть, не в силах унять внутреннюю дрожь… Оказывается, так сложно быть монстром и рушить то, что важно не только для других, но и для самого себя. Вот только в данную минуту я могу сказать Сильво «Спасибо», ведь после случившегося и после того, как он усиленно старался забрал у меня Альберта, я отбросил в сторону все человечное – больше ничто не держит меня в рамках дозволено. Последние оковы сброшены.
Теперь я настолько боюсь его потерять, что сам лучше убью, чем увижу его пустой ничего не выражающий взгляд…
Я перевел взор на стоящего неподалеку Альберта. Он выглядел совершенно обычным и даже скучающим в этой непривычной для него обстановке, а ведь когда-то мы с ним были лишь простыми студентами и мечтали попасть в клуб, подобный этому. Если не в этот именно.
Центр России. Центр Москвы. Центр разврата и грязи. Будь иначе – девушка, что проходила мимо моего столика, не попыталась бы сейчас же повиснуть на моей шее. Альберт вмиг остудил ее пыл, выгнув руку почти в неестественной позе.
Через пару минут, после случившегося, ко мне присоединилась та, из-за которой мне и приходится терпеть подобную музыку и атмосферу – Лейла…
И сейчас, видя перед собой эту млеющую от моей ненастоящей любви дуру, я вспоминаю тот день, тот первый день моего прибытия в Россию после убийства Глеба, когда решилось многое.
…
Помню, как сейчас…
Россия. Как я «скучал» по толчкам в метро и зверским оскалам вместо улыбок иностранцев с их «Доброго дня, месье», но она встретила меня менее привычно, так как стоило мне лишь спуститься по трапу из самолета, как меня облепила охрана.
– И на кой хрен?.. – успел я лишь поинтересоваться, как меня грубо затолкали прямо в черный автомобиль, не спрашивая моего разрешения. Под взглядом окружающих путешественников из Италии в Москву…
И я бы забил тревогу, выбив парочку идиотов, если бы не тот факт, что все они были мне хорошо знакомы по общению с Владимиром. Мой дорогой «дядечка».
Владимир уже ждал меня в своей резиденции и, если честно, войдя внутрь огромного особняка посередине Москвы, я бы не сказал, что все еще нахожусь в России, в которую прибыл совсем недавно (пару часов буквально), настолько огромен был он и плантации зелени вокруг него.
Иногда россияне могут перебарщивать, потому что я ощутил себя посетителем какого-то исторического места, где все вокруг подвержено строгой иерархии, и поэтому шел по громадным коридорам в неком ужасе. А то, как восседал на своем кожаном кресле за столом сам Владимир… Да пафосом я буду плеваться этой ночью точно.
Рядом с ненавистным мне дядюшкой стояла та самая девушка из номера Глеба, в наш первый день знакомства. Ее имя вспомнил не сразу.
– Лейла, это о нем ты говорила? – мягко поинтересовался у собственной дочери Владимир.
Девушка слабо кивнула, опустив взор. Сама невинность, блядь!
Я зло скрипнул зубами.
О чем они говорили, пока я шел сюда, а?
– Тебе повезло, малыш, – как можно благосклонней улыбнулся мне родственничек, – моя единственная и самая любимая дочурка выбрала тебя в роль своего… парня.
Все, пипец, как официально! А так не пробовала добиться моего расположения, сука?
Хотя для этого тебе бы пришлось грохнуть собственного отца. Ну, и затем, себя...
Лейла хихикнула, и я криво улыбнулся, полностью выражая в этом жесте все свои эмоции.
– Не пойми меня неправильно, Рио, – я ухмынулся, услышав именно это имя, сорвавшимися с его губ. – Я всегда хорошо относился к твоему отцу и его любимой, так что не пойми меня превратно… Я бы желал оставить бразды правления от нашего общества в руках, что будут руководить с лаской и жестокостью, свойственной убийцам, вроде тебя.
Фраза о моей матери разозлила меня безмерно, и смысл сказанных фраз главы русской мафии далеко не сразу дошел до меня. А когда я понял, то…
Все же слух о Вернере уже дошел и досюда…
Первое мгновение я захотел отказать, но потом…
Как можно обворожительней подняв один уголок своих губ, я взглянул на Лейлу, которая, как сладкое желе затряслась от возбуждения, при одном только моем внимании, и медленно произнес:
– Я с удовольствием приму ваше королевское предложение, дорогой дядя.
Сколько патоки и скрытой злобы в словах…
– Я всегда знал – ты поймешь, что быть покладистым куда лучше, – рассмеялся Владимир, и через мгновение уже с серьезным лицом отдавая приказы.
На сером, изрезанным линиями морщин, лице почти не было боли. Он ведь уже прознал о пропаже Глеба и пустил в ход все свои тайные нити, для того, чтобы узнать правду. Он изъедал себя изнутри, как и я прежде. И если в моем случае, мне есть, кого винить в случившемся кроме как самого себя, то в его…
Я сжал поданную Лейлой ладонь и ласковей улыбнулся девушке. Ты следующая, милая. Гроб тебе будет очень к лицу… Но прежде я солью всех предполагаемых наследников Владимира, на всякий случай, а потом и его самого. Последней будет его прелестница-дочка – решено, чтобы именно я занял их места, и никак иначе.
…
Пока же можно просто наслаждаться собственной молодостью, и я вдохнул тонкий аромат духов Лейлы – в чем-чем, а в этом девушка разбиралась, и пригласил ее танцевать. Та хихикнула в ладонь и тут же убрала личину овечку, плотоядно улыбнувшись мне.
В моей колоде все больше Джокеров, Сильво.
58. ПОВ Армандо Де Сильво
Не помню, как ушли Рио и его друг. Я стоял у стены с кровавыми подтеками, опираясь об неё одной рукой. Плечи повисли от тяжести, будто что-то придавило меня. Или сила тяготения увеличилась в разы, всасывая тело в землю.
Вспышка ярости – вспышка как от взрыва. Я не планировал убивать Глеба на месте… Я хотел попугать Рио, а потом приготовить Глеба для него. Но я сорвался, и что-то взорвавшись внутри меня – треснуло. Моя душа? Я будто потерял интерес к жизни, когда после убийства меня затопило опустошение. Грудь сдавила тяжесть, стало тяжело дышать, шею и левую руку пронзила боль. Пришлось прислониться к стене и согнуться. Чувствую, как стал оседать. Меня подхватили чьи-то руки.
– Армандо! Армандо! – через шум в ушах услышал обеспокоенный голос Леона. Попытался ответить, но язык стал неповоротливым и непослушным. В легких не осталось воздуха. Губы и пальцы рук сковал холод. Грудь сдавила еще большая боль, и сознание уплыло в черноту.
Очнулся в больнице под капельницей. Оказывается, я пережил сердечный приступ. Однако это не объясняет того, почему внутри меня так пусто. Я ничего не чувствую. Психологический вакуум.
– Сколько я так провалялся? – спросил у бледных Джо и Леона.
– Около часа, – ответил Джозеф.
– Леон, отвези тело в крематорий.
– Босс, не волнуйтесь, ребята уже все подчистили.
«Да, все хорошо. Налаженный мной механизм работает без сбоя и без меня. Пора обналичить завещание», – устало прикрываю глаза. Мои подчиненные уходят, тихо прикрывая за собой дверь. Неожиданная мысль понравилась и стала окапываться в мозгу. «Отец, я никогда не хотел иметь право наследования. Отец, я никогда не хотел быть лидером мафиозного клана. Отец, я так надеялся, что Рикардо всё же реабилитируется в твоих глазах. Но ты прогнал его от себя, а меня наоборот изловил и «запер» в своей воле. Поработил меня. Внушил мне необходимость служить тебе и синдикату. Подрезал мне крылья. Но сейчас я вспомнил, что когда-то был свободен. Мой бедный волк лежит на алтаре отца. Я не хочу. Нет-нет. Нет!» – слезы отчаяния затекают в уши, в которых шумит море кипящей крови. «Вернер», – засыпаю.
Утро началось с веселой медсестрички, которая воробушком парила по палате: то шторы раздвинет, то нальет воду в стакан… И говорит-говорит-говорит, а я не слушаю.
– Так вот, господин Вулф вчера просыпается и говорит: «А где это я? Где мой мяч?». И что мне ему ответить? О каком мяче идет речь? Господин Сильво, а Вы знаете, о каком мяче идет речь?
– А? – медсестричка посмотрела на меня и, потупив взор, захихикала, прикрыв рот ладошкой. Должно быть более тупой физиономии, чем моя она в своей жизни еще не видела. – Повтори, пожалуйста… Грей очнулся?
– Да. Вчера вечером, когда привезли Вас… ну с приступом. Он сначала ничего не говорил. Но выражение лица было такое, как будто сейчас что-то скажет… очень важное. А спросил про мяч. Никто ничего не понял. Списали на шок. Он потом сразу уснул, но именно уснул. Господин Ларц сказал, что это уже не кома.
– Подожди. Не части, – девушка вылила на меня всю информацию скороговоркой. – Значит, Грей очнулся! – внутри разлилось тепло, а губы вспомнили, что способны улыбаться. Откинул край одеяла и встал на пол босиком. Стопы сразу почувствовали холод. Тапочек поблизости не было. Видимо врачи посчитали, что мне еще рано вставать.
– Веди!
– Что Вы?! Господин Сильво, вам еще нельзя вставать! – девушка смешно раскрыла рот, хлопая при этом сильно накрашенными ресницами.
– Глупости, – тело ощущало слабость, но меня уже ничего не могло остановить. Если она отказывается проводить меня – найду Вернера сам! Я же помню, в каком крыле его палата. Однако девушка тяжело вздохнула и все же решила стать моим проводником.
За время комы Грей почти растворился. Он и до несчастного случая стремительно терял вес, а сейчас на койке лежал призрак Вернера. Призрак – но живой, и от этого всё внутри пело. Когда он услышал шум от двери, повернул голову в мою сторону.
– Дядя, а Вы кто? – глаза лучились неподдельным интересом. Я поперхнулся и закашлялся.
– Что ты помнишь, Грей? – подойдя к стоящему рядом с кроватью стулу, я устало опустился на него.
– Я играл в футбол с Арни. Пропустил мяч. Удар по голове и всё.
Боже, я помню эту игру. Грею тогда было семь, а мне исполнилось четырнадцать. Я тогда сильно перепугался, когда мяч попал ему в голову, и он потерял сознание, долго не приходя в себя. Это что же получается… сейчас ему семь лет? Тогда понятно, почему он не узнал меня – я для него незнакомый дядя. Исчезли двадцать один год его жизни. И как быть?
– Ясно. Ну, давай знакомится, Грей, – протягиваю руку и поощрительно сжимаю его ладонь в своей. Рука прохладная и такая слабая, что сама подняться пока не может. – Я брат отца Арни. Меня зовут Арнольд, поэтому тоже можешь звать меня Арни, – увидев, как Грей открывает рот, чтобы возразить, спешно добавляю: – и никаких дядь. Хорошо?
– А…
– Арни пришлось срочно уехать. Но не волнуйся. Твой отец в курсе, что ты у нас еще погостишь. Как ты себя чувствуешь?
– Странно. У меня как будто нет сил. Что с моим голосом?
– Ты простыл немного, Грей. Ты любишь море? – мой мальчик закивал, а глазёнки заблестели. – Ты ведь хотел попутешествовать. Да? Мне Арни рассказал, – снова кивок и такая светлая, детская улыбка. У меня в углу глаз скопилась влага, а трепет перехватил дыхание. «Мой любимый, тот самый любимый, в кого я тогда неосторожно влюбился, – чистый мальчик. Все эти годы я вбивал себе мысль, что мы не должны видеться, иначе снова произойдет несчастье. Глупый юношеский максимализм. Ты забыл меня со временем, Грей. Но сейчас ты помнишь меня прежнего. Но меня прежнего нет. Уже нет. Не существует». – Ты хороший ребенок, Грей. Отдыхай, кушай все, что принесет тётя, а я буду навещать тебя, – я поднялся со стула и не удержался от соблазна поцеловать Вернера в лоб. – Что тебе принести в следующий раз, когда я приду?
– Мороженое, – и мне доверчиво улыбнулись.
Выйдя из палаты, я решительно пошел на поиски многоуважаемого профессора прямо в том, в чем был, то есть в больничной пижаме, с черной отросшей щетиной на щеках, лохматой гривой черных волос и босой. «А у Грея крепкие нервы, если он так просто отреагировал на мою внешность!» – улыбнулся я сам себе. Было приятно осознавать то, какой храбрый мой мальчик.
Профессор нашелся в своем кабинете – он терзал микроскоп. Постучав об косяк, прошел вовнутрь, закрывая за собой дверь. Обошел рабочий стол и, нагнувшись над ученым, прошептал ему в ухо (не хочу, чтобы кто-то слышал наш разговор):
– Ларри, у меня к тебе дело на пять миллионов евро и вечное соратничество в моем лице, – пожилой худенький профессор удивленно уставился на меня через увеличительные стекла своих очков. И почему он не сделает коррекцию зрения? Боится.
– Сильво, у Вас до сих пор синие губы, а Вы бегаете по коридорам больницы босиком!
– Ларри, какую экспертизу проводят над обгоревшими трупами, чтобы опознать их? – профессор испуганно уставился на меня. Ну да, у нас было не самое лучшее знакомство, но я считал, что уже искупил свою вину и доказал этому человеку свои лояльность и надежность за все те годы, что мы провели рука об руку. Хотя замогильный шепот, которым я интимно задал этот вопрос, возможно, многих бы поверг в ужас.
– По зубам. Если тело сильно обгорело, но есть сомнения в личности умершего, проводят стоматологическую экспертизу.
– Ларри, я должен умереть. Помоги мне, – глаза бедного ученого вылезли из орбит глазниц.
– Вы в своём уме, Сильво? Простите, пожалуйста, но мне надо Вам выписать лекарство.
– Ты не понял меня, профессор, – я еще больше согнулся над Ларцем и обнял его за плечо одной рукой, продолжая шептать: – Я должен умереть в три этапа, и все три этапа должен выполнить ты собственноручно, чтобы ни одна душонка не знала о том, о чем я говорю. Во-первых, ты находишь в морге или еще где, мне не столь важно где – главное, чтобы тела никому не были нужны – два трупа со схожей со мной и Вернером комплекцией. Делаешь им пластику зубов, чтобы не отличить от нашей стоматологической карты. Я помогаю тебе засунуть тела в свой автомобиль и отгоняю на трассу, где взрываю его, и всё выгорает дотла. Во-вторых, мы с Вернером живем в твоей секретной лаборатории, после того, как ты делаешь нам пластику на лица. Я чёрный, поэтому делаешь из меня немца турецкого происхождения. Скостишь мне возраст, омолодишь лицо лет на пять-семь. Вернер больше похож на арийца: глаза темно-серые, волосы русые, которые он всегда вычернял, но сейчас они отрасли – можно срезать и образ меняется кардинально. Приближаешь его черты еще больше к арийским и тоже делаешь младше. В-третьих, мной давно подготовлены (несколько месяцев я мечтал о другой жизни, забавлялся, но оказалось, что забава оказалась прозорливостью) два австрийских паспорта без фотографий. Тебе надо будет вклеить туда наши новые фотографии и защиту, чтобы паспорта выглядели настоящими.
Ради развлечения я как-то хакнул полицейскую базу и создал на эти имена паспорта, водительские права и историю со штрафами за парковку. Увлекшись игрой, я продолжал день за днем, и данные на эту парочку попали в медицинские, налоговые и прочие базы. Короче, я нечаянно создал не фантомов, а живых людей. Я фантазировал, уходя от реальности в интерактив – мысленно проживал будни этих двоих. Купил им каменный домик за Зальцбургом, у подножия Альпийских гор. Река, озера, холмы, луга… Банковские карточки. Я мечтал. Оказалось не зря. А мечтать-то, господа, не вредно! Удача на моей стороне! Как хорошо, что я не затягивал с поправками к завещанию. Не придется убивать нотариуса из-за срочных правок. Ведь когда в моей жизни появился Вернер, я сразу переписал документ. И теперь тихо радовался, что всё складывается мне на руку. Бразды правления будут отданы Джозефу – вся власть клана Сильво и деньги. Совет акционеров останется в восторге – Джо толковый парень и на хорошем счету. Он вел вместе со мною практически все дела. Леон станет правой рукой Джозефа, получив повышение и из начальника комитета безопасности становясь исполнительным директором. Рикардо завещал дом и казино. Я ничего не знал о брате, строчка была внесена на всякий случай. Вернеру завещал личный банковский счет (официальный). Там прилично средств. Вторым правопреемником в случае не нахождения наследников, оставил Вернера. Третьим в очереди на моё личное добро стоял Леон – боевой товарищ, спасавший не раз мою раздолбайскую жизнь. А больше у меня никого и нет – я одинок.
– С-с-с-сильво, это так внезапно-о-о… – проблеял мой гениальный друг. А я усмехнулся в мыслях: «Кто занимался фальсификациями всех мастей, и опытами над человеческим биоматериалом – как ты нежно называл попавших к тебе подопытных человечков, мой милый Ларц? Тебе еще повезло, что твои таланты вскрыл я. Отмазал, защитил, прикрыл, задурманил всем мозг, отвел от тебя глаза общественности. Я друг тебе Ларц. И это первая значительная просьба, с которой я к тебе обращаюсь. Не откажи мне, мой увлечённый гений».
– Но ты же поможешь мне? Про пять миллионов евро я не солгал. У меня есть запасник, о котором никто не знает. Только не обналичивай сразу эти средства, а лучше тоже заведи себе тайный интернет-счет. Ты же понимаешь, что ни у кого не должно появиться мыслей: «Откуда у тебя такие деньги?».
– Да-а-а… Я понимаю. Сколько у меня времени на первый этап?
– Я не стану подгонять тебя. Делай все размеренно и чётко. Единственное, помни, что чем скорей – тем лучше. Я тоже не буду сидеть без дела. Теперь у меня полно хлопот.
Надо установить взрывное устройство на дистанционном управлении под бензобак моего автомобиля. Всё будет выглядеть как покушение. Рики! А вот здесь мне поможешь ты! Черт, у меня заледенели ноги. Требую свои вещи и направляюсь в палату к братику. Теперь я не брит, но хотя бы причесан и одет по-человечески.
– Привет, Рик, – так, надо вспомнить, как я вел себя с ним в прошлый раз и не фонить неожиданно проснувшейся энергией. Стараюсь серьезно буравить родственника глазами, как в прошлый раз. Получается? Нет?
– Привет. А-арни, – капризно тянет брат моё имя и протягивает ко мне руку. Я, как и в прошлый раз, опираюсь спиной о стену и скрещиваю руки на груди. – Почему ты так редко ко мне заходишь? Я скучаю.
– Рик, прекрати, ты звучишь пошло. Я пришел к тебе по делу.
– Фи, – кривит он губы. – Тебе меня совсем не жалко? А как же братская любовь? Я столько времени мечтал, что окажусь в твоих сильных руках, положу свою голову тебе на грудь и почувствую себя счастливым, – презрительно смерив меня взглядом с ног до головы, зло сверкнув глазами, уже ледяным тоном продолжил он: – И что же это за дело, возлюбленный братец, которое заставило принести ваше высокородное тело в обитель отчаяния?
– Диана.
– Что, Диана?
– Ты уверен, что она не наняла ещё кого-то кроме тебя? – вот я и бросил зерно сомнения в благодатную почву. Почему-то мне кажется, что когда найдут наши обугленные останки, Рикардо первым начнет голосить о заказчике удачного покушения, сея панику и хаос. Это ему особенно хорошо удавалось раньше. Надеюсь, он не изменился. Старший брат насупил свою милую мордашку, и нахмурил лоб:
– Не думаю.
– Слышу сомнение в голосе, – ну вот, в глазах уже паника. И как ему удалось хорошо себя зарекомендовать на поприще киллера?
– Да, я не уверен на все сто процентов, но не думаю, что так скоро.
– Всё могут переиграть, если узнают, что ты попал в больницу.
– И что теперь делать?
– Не волнуйся так, – подошел к брату и похлопал ему по плечу, не сильно сжав его после. – Я ценю то, что ты не смотря ни на что, волнуешься обо мне, Рики. На будущее постараюсь быть осторожным. Поправляйся, брат, – пожелал ошарашенному брату выздоровления и вышел из палаты.
Выписался из больницы. Но недавний приступ сильно подкосил мою выносливость. Завалившись домой, падаю на кровать без задних ног и тут же засыпаю. Сколько ж я проспал? День, вечер, ночь… А утром еле разлепил глаза, будто после затяжной гулянки. Старею.
С утра сажусь за рутинные дела. Нытье секретаря акционеров невыносимо. Накопилось море макулатуры. Так хочется все бросить и отправиться к Вернеру. Обещанное мороженое намного важнее той ерунды, которой я сейчас занимаюсь. Приходиться насиловать себя. Не могу назвать голову свежей, но постепенно втягиваюсь в работу. Ближе к полудню срабатывает скайп и на мониторе появляется изображение Владимира. Мы с минуту молча разглядываем друг друга и русский, наконец, начинает диалог:
– Хреново выглядишь, партер, – процеживает сквозь зубы Рокотов.
– И Вам не болеть, партнер, – отвечаю ему во взятом стиле беседы. – Что-то случилось, раз Вы вышли на связь?
– Я слышал про Вернера. К этому причастен Евгений?
– Произошедшее никак не должно отразиться на наших деловых отношениях, Владимир Викторович. То, что произошло с моим мужем – несчастный случай. Товар уже готов к транспортировке.
– Отрадно иметь дело с профессионалом, – Владимир растянул рот в акульей улыбке, а тон голоса напомнил змеиное шипение. – А Вы случайно Глеба не видели?
– Глеба? – таракашки спешно заплавали в мутной серой жидкости, когда-то бывшей моим мозгом. Только бы не проколоться! Армандо, тихо! Ты же мастер блефа… Или не ты построил одно из самых успешных казино города?
– Да, сына моего.
– А почему Вы спрашиваете о своем сыне у меня? – нагнал на лоб морщин.
– Он пропал куда-то, негодник. И след его загадочно растворился. Если бы мальчишка сбежал сам, его не составило бы труда выследить.
– Но почему Вы подозреваете меня?
– В городе был замечен Ваш человек. За ним давно охотится интерпол. Не сложно сложить эти простые данные.
– Мой человек? Вы можете назвать имя. Я не представляю, о ком Вы говорите, – вижу, как начинает злиться Рокотов.
– Не принимайте меня за идиота! – первый раз вижу, как этот человек выходит из себя. Я даже рот открыл от удивления.
– Что Вы! Ни в коем случае! Но прошу Вас назвать мне имя.
– Красников Олег по прозвищу Тень!
– Я действительно несколько раз пользовался его услугами, но он не мой человек. Вы же должны знать, что он «вольный наемник». Зачем мне похищать Глеба? У нас с Вами налаженный бизнес. Все договора давно подписаны без принуждения и интриг. У меня нет мотива для похищения Глеба. Зачем мне это?
– Почему Женька так долго болтался у тебя? У него были четкие инструкции возвращаться вместе со всеми! – не сдавался Владимир.
– Он трепал мне нервы по старой памяти. Вы же знаете историю нашего знакомства? Он никак не может нам с Вернером простить, что мы когда-то разрушили его планы.
– И какие же у него были планы? – сказано с издевкой. Владимир уже находился на грани ярости от нашего разговора, я впервые видел его столь взбудораженным. Может быть, он выпил перед звонком? Похоже на то.
– Жить мирной жизнью.
– С его-то данными и родословной?! Сомневаюсь! – Владимир постучал по лбу указательным пальцем правой руки. – Вы совсем растеряли мозги, Сильво? Ваша так называемая любофф сильно бьет по Вашей эрудиции. Не находите? Меня тошнит от Вас! И я обещаю, что непременно найду ту суку, которая выкрала моего Глеба!
Скайп отключился.
«Э-э-э-э-э-э… Владимир нечаянно напомнил мне, что надо сходить за мороженым и съездить к Грею. Вернер любит сливочное с пряным фисташковым вкусом и кусочками шоколадного трюфеля. Где я его видел в продаже?» – и полностью погруженный в свои мысли, я отправился в город. Мороженое нашлось в третьем по счету магазине. Счастливый и довольный помчался к своему волчонку.
– Что это? – на меня смотрели несчастные глаза с выражением: «Я так ждал-ждал… а ты-ы-ы…».
– Тортик из фисташкового мороженого, – я растерялся.
– Но я люблю клубничное!
– О-о-о, неужели? – блин, совсем забыл, что нужно угождать вкусам маленького Вернера, а не взрослого. – Прости, я исправлюсь.
Пришлось срочно бежать в столовую больницы. К счастью там было мороженое, но только пломбир. Баночка с клубничным джемом была куплена в магазинчике через дорогу. Когда я принес свои дары моему мальчику – он был доволен, а я так просто на седьмом небе от блаженства. Вспомнил Владимира и мысленно согласился с ним в плане своих умственных способностей.
Прошли сутки, и в следующий мой приход в больницу профессор обрадовал меня новостью, что «биологический материал» найден и прооперирован.
Следующий шаг за мной. Угнал неприметного цвета старый автомобиль и спрятал его в лесу на трассе в сторону моря. На попутках вернулся в город. В больничном гараже в слепой зоне камер видеонаблюдения с профессором запихивали трупы на сидения. Умаялись страшно, аж взмокли. Кто ж знал, что усадить окоченевший труп такая трудная задача? Профессор быстро испарился с места преступления. Я последовал за ним – надо принять душ и переодеться. Потом поднялся в палату Грея, рассказал ему «сказку про море и белого бычка» (заговорил зубы наивному дитя), и, взяв его на руки, всем сообщил, что еду лечить своего Грея на море. Однако «нечаянно» потерялся в дебрях больницы (меня никто не видел), и совершенно «случайно» забрел в лабораторию доктора. Постарался прошмыгнуть мимо зеркал, держа свою драгоценную ношу спиной к стеклянным предателям. Вернер еще не видел своего отражения после того, как очнулся от комы. И мне думается, что семилетний мальчик иначе представляет свою внешность.
– Грей, прости меня, пожалуйста. Мы обязательно съездим к морю, но надо будет совсем немного подождать.
– А зачем ты всем наврал. Дядя Арни, ты плохо поступаешь.
– Просто Арни, без дяди. Это игра. Нас ищут, а мы играем в прятки. Мы должны хорошо спрятаться. Ты поможешь мне? – глаза «ребенка» заискрились задором.
– Конечно, помогу. А какая награда победившим в прятки?
– Свобода. Свобода, мой милый мальчик. Ты хочешь стать свободной птичкой и увидеться с Арни? – мне кивнули. – Тогда подыграй мне. Я скоро вернусь. Мне надо запутать наши следы. Подождешь меня?
– Да!
Боже, сколько наивной радости… чувствую себя педофилом.
Когда спустился к машине, столкнулся с еще одной проблемой. Как я поведу автомобиль, если за рулем уже «сидит водитель»? Пришлось, превозмогая отвращение, отодвигать сидение в крайнее дальнее положение и садиться трупу на колени. Мутит. Мое спасение, что стекла глухо тонированные. Когда выехал на загородное шоссе, немного отпустило. Вести машину с двумя мертвецами… Брр. А вот и лесополоса, где спрятана ржавая угнанная таратайка. Оставляю свой автомобиль на дорожном полотне (возвращая водительскому креслу прежнее положение) и отхожу подальше. Взрыв. Черный столб дыма, салон весь в огне. Жар такой, что даже меня достигает. Я доволен. Огонь очень сильный – он не пощадит ничего. Залезаю в «таратайку» и спокойно доезжаю до города… даже паркую её там же, где взял. И вот я уже прокрался по оставленному для меня черному ходу в лабораторию.
– Сильво! Вы долго! – прыгает вокруг меня профессор. Глаза горят фанатичным блеском. Похоже, он наслаждается происходящим. – Господина Вернера я уже давно усыпил и прооперировал. Теперь Ваша очередь!
– Ларри, дай мне хоть душ принять! От меня же трупоками несет за милю!
– Быстрее! Быстрее!
И вот я на операционном столе. Что ж, профессор, наши жизни в Ваших руках. Сознание поглощает наркоз.
