Текст книги "Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)"

Автор книги: Akira Honey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)

31. ПОВ Рио

Найти лучшего друга для такого типа, вроде меня, это не что-то легкое и простое, чтобы при первом же удобном случае поверить в реальность его смерти. То же самое было с матерью, когда я, вернувшись в свой родной город после убийства одного из близких мне людей – учителя, долгое время не воспринимал ее могилу, как истинное пристанище той сильной личности, что встречал в короткие минуты наших встреч.

За восемнадцать лет я не прожил жизнь, наполненную бурными переживаниями, но успел перейти из стадии подросткового экспрессионизма до полного отрицания собственных сил, что были подарены мне каждодневными тренировками с самого детства. Так что я просто не мог прочувствовать чью-то смерть, лишь притронувшись к каменной плите, на которой даже толком никаких опознавательных знаков не было. Только прочитав отчет о том, как моя мама на протяжении последних десяти лет боролась с раком, я начал осознавать, что ее не стало, а прожив в пустом доме с неделю, уже в полной мере погрузился в хаос собственных мыслей. Сложно было не то, чтобы поверить в ее гибель, а в то, что я остался один. Да, это так по-детски, винить кого-то в своей несостоятельности. К тому же человека, который уже и не может ответить по всем правилам трущоб за свои действия!

Я окончательно пришел к принятию ее смерти только недавно, когда заснул неподалеку от больницы, из которой сбежал от двух мафиози. Я взглянул на огромный стенд с изображением какой-то приторно-счастливой семьи, и на душе стало так грязно… Даже несмотря на то, что я знаю истинную причину такого отношения моей мамы к учебе убивать, я все еще чувствую, что она чего-то недодала мне. А уж чтение какого-то дневника, который она вела с двенадцати лет, не только открыло мои глаза на истинное положение вещей, но и показало мне, насколько я погряз в ничтожности тех, кто не мог ответить за свои поступки, и лишь отодвинул проблему в дальний угол ящика, закрыв его.

Но сейчас не об этом… Почему-то я резко очнулся в постели, вскочил и теперь сижу, прижавшись спиной к стене, по ту сторону которой раздаются довольно примитивные звуки, не оставляющие никакого простора для мыслей или фантазий насчет того, чем же занимаются мои «знакомые», и думаю… Думаю о своем друге. О том, что он умер, а я никак не могу поверить в это…

Как сейчас стоит перед глазами тот момент, когда его – Колю – впервые назвали «Костей», а он по дурости или невнимательности отозвался. И после этого случая эта «кличка» приклеилась к парню, как ко мне второе настоящее имя. Даже тот случай с ножом, воткнутым в его правую руку, кажется мне чем-то… милым? Просто потому, что он связан с ним – первым человеком из обычной среды, который в ответ на мою протянутую руку крепко обнял меня, что аж кости затрещали. А уж наши вечные разговоры, где он жаловался на невнимание со стороны девушек, несмотря на его «несомненную привлекательность» (как он сам говорил), вспоминаются с улыбкой.

И в голове всплывает момент, когда я, накаченный наркотиками, услышал его голос, такой одновременно родной и далекий.

«Все будет хорошо», – сказал он мне и исчез в темном тумане пространства.

А зная характер того же итальяшки и волчары, я могу прийти к выводу, что это не они вызволили меня из лап какого-то сумасшедшего. Армандо точно бы подколол меня, прикрепив какое-нибудь забавное определение вроде «принцессы в заточении», а уж Вернер и вовсе светился бы счастьем. Но ни один из них не повел себя так, словно бы я был им должен что-то за свое спасение, а значит…

Еще эти карты-записки! Кто первым показал мне запись о смерти Коли в интернете? Не могу вспомнить, но теперь я четко уверен, что среди людей Вернера есть тот, кто знает обо мне больше, чем показывает.

С такими мыслями я погрузился в довольно зыбкую дремоту и, очнувшись поутру, почувствовал себя так, словно бы и не закрывал глаза. Спина не ныла, пускай я и сидел всю ночь, поджав под себя ноги и приложив голову к краю постели, так что я быстро потянулся и решил разбудить двух несносных мужчин через стенку, пока те не натворили делов.

Отворив дверь и легко прошмыгнув внутрь, пока остальная часть особняка находится в сладком неведении, я громко захлопал в ладоши, будя бурнозанимающихся непотребством парней. Вернер тут же открыл глаза и подскочил на месте (в эту секунду его лицо исказилось болью, но он быстро взял себя в руки), оголяя себя до талии, и в ужасе уставился на меня. Итальянец же попытался вновь обвить парня руками и прижать к себе, но почувствовав, что парень пытается его оттолкнуть, все же очнулся и приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на меня.

– Радуйтесь, что именно я решил вас разбудить, прежде чем остальные узнают о случившемся, – сказал я, перестав хлопать.

– Это не то, что ты подумал, – залепетал Вернер, не видя, как скептически приподнял бровь Армандо.

– Меня это не волнует, – заметил я, помассировав виски. – Больше всего меня интересует есть ли у вас аспирин? У меня безумно раскалывается голова.

Сильво громко рассмеялся, а Вернер начал рыскать взглядом по комнате в поисках одежды. Я присел на самый край постели и достал его джинсы из-под нее, тут же передав их в руки покрасневшего и по-своему милого главы Нью-Йоркской мафии. Вот только так быстро перейти из состояния «абсолютно голый» в стадию «почти одетый» у него не получилось, потому что когда он дернулся от Армандо, уже не смог сдержать своих эмоций, обращаясь к итальянцу:

– Фа-а-ак! Я что, приклеился к тебе?

– Без подробностей, – попросил я, ловко уходя от рук Сильво, отчего оказался вновь в стоячем положении. – И без попыток затащить меня в вашу оргию.

– Так неинтересно, – забавно надул губы Армандо, изображая обиду.

– И, кстати, пока вы оба находитесь в столь интересном положении, я хочу кое-что сказать, – произнес я, сложив руки на груди, и, дождавшись полного внимания к своей персоне, продолжил: – Все люди переводят образ окружающих на себя. И я не думаю, что только одному Вернеру нужна любовь. Если ты, Армандо, так постоянно это примечаешь, то это, несомненно, относится и к тебе самому… Что же ты скрываешь за своими плоскими пошлыми шуточками и намеками?

Надо бы запечатлеть этот момент на камеру, когда Вернер в удивлении смотрит на по-настоящему шокированного итальянца.

– Раз так… – я развел руками, чуть наклонив голову, – и от вас явно не дождешься аспирина – я пойду, – уже приоткрыв дверь, я вернулся к своим «баранам». – Советую поскорей привести себя в порядок, иначе… Кто знает, чем обернется такая радостная новость о довольно нестандартном воссоединении двух кланов.

Подмигнув парням, я скрылся за дверью и услышал, как что-то затараторил Вернер через стенку, прежде чем отошел от нее на приличное расстояние. И пока я шел по коридору на кухню, в голове крутился кинутый напоследок взгляд Армандо, в котором так и читалось: «А ты, оказывается, еще тот мелкий гаденыш».

Пройдя метров пятьдесят, я наткнулся на большой черный шкаф… точнее, охранника в темном костюме и… в очках. Он удивил меня. Пускай сейчас и раннее утро, но все же зачем надевать этот предмет одежды в здании?

– У вас есть какой-то вопрос ко мне? – решил быть вежливым я.

Мужчина произнес что-то явно пафосное на итальянском, даже не удостоив меня и взглядом. Что за люди работают на Армандо? Я думал, что у него более адекватные личности находятся в подчинении, но, видимо, дуболомов и среди этой нации хватает.

Даже не надеясь на то, что он меня поймет, я уточнил:

– Просто хочу поесть и найти аспирин. Так что отойди.

Попытка пройти мимо не удалась, потому что парень схватил меня за плечо, отчего тут же оказался уже сам прижат лицом к стене коридора. Тело действовало по привычке, без продумывания каждого шага, и я лишь вывернул ему руку, намекая, что меня лучше все же не трогать.

Он что-то залепетал и явно разозлился, так что пришлось, для его же блага, ударить сначала по внутренней стороне колен, чтобы у парня подкосились ноги, и потом уже вырубить его четким «прикосновением» к шее.

– Рио, – позвал меня Армандо позади и, лишь взглянув на валяющегося у моих ног своего человека, как-то тяжело выдохнул, – ты куда?

– Я сейчас слишком зол из-за боли в голове, чтобы не убить ненароком, так что… тут моей вины нет, – нахмурился я, переступая через парня.

– Да я тебя не виню, дите, – фыркнул итальянец, выходя на свет…

А ведь он не оделся. Совсем.

– А-а, – протянул я.

– Сильво, ты охуел совсем заткнуть меня поцелуем и… – выпалил появившийся Вернер, натягивая на себя рубашку. На его спине были видны явные следы вчерашних ночных событий. Наконец, когда он разобрался с одеждой, то посмотрел сначала на меня, а после перевел взгляд уже на стоящего рядом итальянца, – Рио? О-о…

– Рио, я хотел сказать, что ты не прав! Это не так, как у Вернера… – когда Армандо начал это говорить, у Вулфа округлились глаза, становясь размером с приличные блюдца.

– Спасибо, я воздержусь от выслушивания, несомненно, пламенной речи, – кивнул я и отвернулся, проследовав вперед по коридору. Подняв руку вверх и щелкнув пальцами, я заметил: – Оденьтесь! Но лучше сначала в душ, а то так любой поймет что было между вами несколько часов назад.

Потом встретился я с ними только ближе к обеду, когда спокойно сидел возле окна, размешивая несуществующий сахар в своей кружке с уже остывшем чаем. Армандо выглядел как кот, который утащил у хозяина не только сосиску, но и сметану прихватил вместе с котлетой, а вот у Вернера словно все силы выжали. Даже захотелось приобнять бедного главу мафиози. Ровно на секунду, но это чувство возникло.

– Как дела? – спросил меня сверкающий словно солнце Сильво.

– Отвратительно. Во всем доме нет аспирина.

– Существенное упущение, – усмехнулся Армандо, садясь напротив. Вернер подумал немного и приземлился рядом с ним, еле заметно напрягшись от соприкосновения своей пятой точки с твердой поверхностью дивана.

– Вы о чем-то хотели мне сообщить? – я чуть наклонил голову, потому что такое резкое появление обоих парней в области моей видимости после случившегося казалось немного несвоевременным.

– Я рассказал Вернеру о том, что у тебя поддельный паспорт. И тебя зовут «Жена».

Терпеть не могу иностранцев с их неправильным произношением моего имени, потому что по-русски это звучит очень странно, когда они делают ударение на последний слог.

– И? – я приподнял брови, но, не дождавшись реакции, уточнил: – Чего вы от меня хотите?

– Кто ты такой, Рио? – спросил Вулф, и я успокоился.

Армандо не выяснил. Он рассказал Вернеру то, что знает сам.

– Хм, – задумался я на мгновение. – Рассказать правду? – кивок от Вернера. – Кратко: мой отец был убийцей, и меня обучали тому же. Недавно он умер, и мне пришлось скрываться. Я отдал все деньги на новый поддельный паспорт и корочку о том, что я обучался на первом курсе одного института, чтобы попасть на середину семестра. Я хотел скрыться от недоброжелателей отца.

Сильво внимательно изучал меня своими темными глазами, пока не отвел их.

– Я думаю, он говорит правду, – наконец произнес итальянец.

Вернер слабо кивнул, будто впечатленный моей историей.

– Раз мы закончили выяснять эти мелочи, позволите мне откланяться, господа? – поинтересовался я, встав и чуть нагнувшись. Не дождавшись ответа, я вышел из комнаты, пока парни не заметили то, как заалели мои щеки ото лжи.

Я надеялся, что правда еще долго не выйдет на свет, но на моем следующем бое уже присутствовала русская мафия. Они завалились на мероприятие без приглашения, и все окончательно полетело к чертям в пасть Ада…

32. ПОВ Армандо Де Сильво

Я рыкнул, почувствовав сильную пульсацию, и едва успел выйти из Вернера, чтобы не затопить его. Хорошо, что успел. Мне бы не хотелось травмировать его гордость еще больше, я и так изрядно ее потрепал. По моим расчетам, завтра Волк должен будет меня прирезать. Вернер кончил следом, основательно вымотанный теми ощущениями, что я старался подарить ему. Рухнув рядом с американцем, я подгреб его к себе. Живот Вернера был весь в нашей сперме. Фу. Надо бы пойти помыться… пять минут, и мы пойдем. Я поглаживал шелковистую кожу спины Волка и задумался о вечном. Может быть пора остепениться? Найти себе возлюбленного среди равных. Мы не будем афишировать свои отношения, конечно. Но знать, что где-то там, через океан, живет тот, кто тебе дорог, должно быть классно.

– А знаешь, Волк, из нас вышла бы отличная семья.

– Не мечтай, сука! – сонно прорычал Волк мне в ответ. – Никакой семьи.

Его ответ больно резанул у меня внутри. Настроение тут же испортилось.

– Вернер?

– Мм?

– Ты, Вернер, педик… – иначе и сказать не могу. Надо бы пойти в душ… пять минут не истекли? Еще немного…

…

Сначала громко хлопнула дверь, потом по ушам проехались хлопками в ладоши. Внутри меня зарычало раздражение, истекая желанием порвать глотку тому, кто осмелился меня разбудить... но лень-матушка сдерживала этот порыв. Моя душа нехотя приходила в себя со сна, не открывая глаз.

Я лежал на боку спиной к двери. Вернер спал на моей руке. Одна его нога была между моих ног, другая закинута сверху, да так, что мы плотно лежали друг к другу. Мы касались носами, соединяя наше размеренное дыхание.

Сукой, что разбудила нас, оказался Рио. Разбуженный Вернер подскочил на месте и зашипел, сверкая своими безумными глазищами. «Где я? Кто я?», – да, Вернер? Чтобы он прекратил мельтешить, я обнял его за талию. Американец попытался меня оттолкнуть, но всего лишь завалил меня на спину. Приподнявшись на локтях, я все же удосужился взглянуть на мелкого гаденыша. На кой ляд он нас разбудил?

– Радуйтесь, что именно я решил вас разбудить, прежде чем остальные узнают о случившемся, – сосунок, в мою комнату с утра не входит ни одна живая душа, так как все в курсе, что я с утра не всегда в приятном расположении духа… ученые.

– Это не то, что ты подумал, – залепетал Вернер. Что? Я скептически приподнял бровь.

– Меня это не волнует, – наглый парень помассировал себе виски. – Больше всего меня интересует есть ли у вас аспирин? У меня безумно раскалывается голова.

«Хуй тебе, а не аспирин!» – эта злорадная мысль меня позабавила, и я громко рассмеялся. Вернер, что ж ты дерганный такой? С чего-то он разволновался и стал рыскать взглядом по комнате в поисках одежды. Рио присел на самый край постели и достал его джинсы из-под кровати, тут же передав их в руки покрасневшего и по-своему милого главы Нью-Йоркской мафии. Вот только одеться сразу он не смог. Мое дурное настроение испарилось окончательно, когда Вернер принялся распутывать наши ноги, а потом дернулся, разлепляя склеившиеся за ночь животы. Немного мата... и несколько волосков с моего живота теперь принадлежат Вернеру.

– Фа-а-ак! Я что, приклеился к тебе?

– Без подробностей, – попросил Рио, уклоняясь от моих загребущих рук. Отчего-то мне захотелось по-свойски намять ему бока. – И без попыток затащить меня в вашу оргию.

– Так неинтересно, – наигранно заканючил я. Утро явно удалось. А ты еще получишь от меня на аспирин, Рио.

– И, кстати, пока вы оба находитесь в столь интересном положении, я хочу кое-что сказать. Все люди переводят образ окружающих на себя. И я не думаю, что только одному Вернеру нужна любовь. Если ты, Армандо, так постоянно это примечаешь, то это, несомненно, относится и к тебе самому… Что же ты скрываешь за своими плоскими пошлыми шуточками и намеками?

Рио насмешливо обвел нас глазами, Вернер вытаращился ими на меня, а я на секунду потерял дар речи от такой наглости. Рио, ты будешь наказан!

– Раз так… – он развел руками, чуть наклонив голову, – и от вас явно не дождешься аспирина – я пойду, – но уже приоткрыв дверь, Рио вернулся. – Советую поскорей привести себя в порядок, иначе… Кто знает, чем обернется такая радостная новость о довольно нестандартном воссоединении двух кланов.

Наши взгляды скрестились, и я телепатически послал ему ту единственную мысль, что очень желал донести на данным момент: «Говнюк!». Подмигнув нам, парень скрылся за дверью.

Вернер принялся рассматривать себя со всех сторон и материть меня почем зря. Но все равно эти ругательства не сравнятся с теми, что извергаются из него во время оргазма. Его стыдливость меня поражает! Ему нравится секс, но в то же время ему стыдно признать то, что ему еще нравятся чувства. Эта ложь начала меня нервировать, и я, подпрыгнув на кровати, перелетел через спальное место и, приземлившись на пол и скрутив склочного Волка, грубо поцеловал его. Вся эта сцена заняла долю секунды. В следующий миг я уже вылетел в коридор. Нагота меня не смущала. Мне надо догнать Рио и дать ему на аспирин.

Когда я догнал пацана, то моего взору предстала картина того, как Марио тихонечко сползал по стеночке, царапая шелковые обои своей мордой. Пускай он был скован моим приказом не трогать Рио, а только убеждать его не шнырять то тут, то там по моему дому, но чтобы так быстро выйти из строя? Что с моей личной охраной? Собственноручно сгоню с дармоедов семь потов на тренировке! Зачем я побежал за Рио? Забыл.

– Рио, ты куда?

– Я сейчас слишком зол из-за боли в голове, чтобы не убить ненароком, так что… тут моей вины нет, – парень нахмурился и, переступая через Марио, встал дальше от меня.

– Да я тебя не виню, дите, – так зачем я побежал за ним?

– А-а, – протянул юнец.

– Сильво, ты охуел совсем заткнуть меня поцелуем и… – выпалил появившийся Вернер, натягивая на себя рубашку. Я взглянул на тело Вернера и подумал: «Да-а-а, не слабо я сегодня потрепал тебя, старина». Наконец, когда он натянул на себя рубашку, оставив ее распахнутой (к слову, ширинку он тоже не застегнул), посмотрел на Рио, после чего перевел взгляд на меня. – Рио? О-о…

– Рио, я хотел сказать, что ты не прав! Это не так, как у Вернера… – договорить: «Я не прячу свою любовь. Когда я скрывал свои чувства?» – мне не дали, беспардонно перебив.

– Спасибо, я воздержусь от выслушивания, несомненно, пламенной речи, – Рио отвернулся и, игнорируя нас, пошел вперед по коридору. Подняв руку вверх и щелкнув пальцами, не поворачиваясь, он заметил: – Оденьтесь! Но лучше сначала в душ, а то так любой поймет что было между вами несколько часов назад.

Вернер злобно прожег меня взглядом и, прихрамывая, быстро удалился к себе. Черт! Войдя в свою спальню, я взял трубку стационарного телефона и крутанул циферблат:

– Мария!

– Я Вас слушаю, босс, – ответила горничная на другом конце провода.

– Есть у нас в аптечке средство от головной боли, анальная смазка с обезболивающим и свечи от геморроя?

– Сеньор Армандо, есть смазка и свечи. Средства от мигрени, к сожалению, нет.

– Смазку и свечи ко мне, быстро! И мухой за анальгетиком в аптеку!

– Сию же секунду, босс.

…

Войдя в комнату Вернера, я услышал шум воды. Он в душе. Тихо подкрался к двери и приоткрыл щелку. Вернер стоял под водой в глубоком трансе. Он уперся одной рукой о стену, а его голова поникла. Страдает. На душе заскребли кошки. Трахнуть делового партнера и собственного друга детства… мда, Сильво, деградируешь. Вернер повернул ко мне голову, как-то тоскливо глядя мне в глаза. Видимо, сквозняк меня выдал.

– Армандо, хватит дверь подпирать, кобель драный.

– Вернер, я хотел извиниться.

– Да пошел ты.

– Позволь мне загладить свою вину, – распечатал упаковку свечей и достал одну. Волк упорно игнорировал меня. Пройдя к нему в душ, я обнял его за талию, прижал к себе и поцеловал в шейный позвонок. – Волк, милый, я сейчас введу тебе обезболивающую свечу. Позволь, пожалуйста, – Вернер никак не реагировал. Неужели я так сильно задел его самолюбие? Продолжая покрывать его шею и плечи поцелуями, я медленно ввел в его анальное отверстие свечу. Палец вошел наполовину, и я почувствовал, как стенки ануса сжали его. Вернер дернулся, я нагнулся, и надо мной просвистел его кулак. Поскользнувшись, я потерял равновесие и нечаянно сбил ногами Вернера, упав на задницу. Вернер же приземлился на меня.

– Я тебе задолжал, да, Вернер? Позволь отдать тебе долг, – с этими словами я вовлек его в глубокий поцелуй, нежно оглаживая ему плечи, спину, руки и бока. Нацеловавшись, я поднял Вернера на руки и отнес на кровать.

– Сука поганая, ты что задумал? – истошно заорал Вулф.

– Не переживай. Того, что было ночью, не будет. Сейчас я всего лишь отдам тебе долг, – Вернер недоверчиво уставился на меня, готовый в любую минуту разорвать меня на кусочки. – Не переживай, – повторил я, разместившись у него между ног и поглаживая бока*.

– И как я должен на это реагировать, ублюдок? – закатывая глаза, прорычал Волк. Ночью я выяснил, что бока – его эрогенная зона.

– Просто наслаждайся, – ответил я и стал медленно спускаться прикосновением губ от сонной артерии вниз. Лизнул сосок, снова прошелся пальцами по бокам так, что Волка прогнуло, и из его горла вырвался стон. Вырвавшийся стон он поспешил зажать рукой, а на меня опять смотрели его ненавидящие глаза. Я поцеловал пупок, прочертил языком вокруг него окружность и, продолжая целовать, спустился к паху. Несмотря на немой протест Волка, Волк-младший уже стоял по стойке «Смирно!». Скосив взгляд наверх, я встретился с Волчьим безумным взглядом. Кажется, Вернер не верил в происходящее. Стараясь не разорвать зрительный контакт, не окосев при этом, я лизнул член по всей его длине. Поиграл языком с уздечкой и вобрал в рот головку, посасывая ее. Волк откинулся на подушки и болезненно застонал. Болезненно? Неужели настолько неприятно признать то, что тебе нравится происходящее? Перебирая яички, я вобрал член глубже так, что он уперся мне в небо. Вернер снова застонал и скомкал простыни, при этом он еще дернул бедрами, входя мне в глотку. Из глаз брызнули слезы, но, думаю, я это переживу. Сделаю-ка я тебе, друг мой, массаж простаты. Один палец не доставит тебе боли, а сколько удовольствия в результате… Скажи мне кто-нибудь раньше, что я буду отсасывать мужику и ковыряться у него в заднице… Эмоциональная отдача Волка была мне равноценной платой за усилия. Он выл, извивался, вцепившись мне в волосы, вдалбливался мне в глотку, как сумасшедший. Каждый раз, когда я дотрагивался до простаты, он дрожал всем телом. Ругательств я больше не слышал, потому что его крики нельзя было распознать. Потрясающе… а ведь это первый минет, который я делаю. И такой успех! Кончил он неожиданно с каким-то гортанным рыком. И после сразу потерял сознание. Вот это было светопреставление! Блин, горло-то как болит. Пойду прополоскаюсь бальзамом для полости рта. Надо решить и другие мои проблемы. Крики Вернера возбудили меня не на шутку.

Когда я вернулся, Вернер сидел в постели с таким видом, будто что-то потерял. И что опять случилось? Чтобы это выяснить, я сел рядом и приобнял его.

– Зачем ты это сделал, идиот?

– Тебе не понравилось? – я удивленно приподнял бровь. Вернер нахмурился и ничего не ответил. – Я вернул долг.

– Какой долг, кобель! – меня повалили и оседлали. – И скольким ты уже доставил так удовольствие?

Постойте, он что, решил, что я этим занимаюсь регулярно?! Во мне вскипела злость, и я перекатился по кровати, подмяв Волка под себя. Рукой придушил его, впечатав в матрац.

– Ты первый, Вернер! А для особо недалеких поясняю: я трахнул тебя в зад, ты трахнул меня в глотку. Конечное сальдо – ноль, задолженность отсутствует. Мы разбежимся, как о том мечтаешь ты, и никто никому ничего не должен! – орал я как безумный. Как же я зол! – Ты сам сообщил мне, утырок, что отношений между нами быть не может! Пошел на хуй, козел! – отскочив в бешенстве от Волка, пока не придушил его насмерть, я вылетел из его комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.

– Марио, ублюдок, пошли тренироваться! – Марио упал в обморок, потому что я орал это разъярённым медведем, опять позабыв одеться. Плюнув в его сторону, я вошел в свою комнату и хлопнул дверью на весь дом, едва не сорвав ее с петель. Ринувшись к комоду, я нашарил в ящике бутылочку успокоительного и глотнул из нее. Какое блядство творится со мной! С этой парочкой я стал прикладываться к опию чаще, чем к виски! Надо это прекращать. Брошенный флакон ударился об стену и разбился, оставив на ней отвратительное пятно. Решил лечь в кровать и продолжить отдых, прерванный Рио. Запах Волка не давал покоя, пришлось зажать наволочку между зубов. Выдранный клок из подушки ничем мне не помог. Дверь в комнату отворилась. Резко повернувшись в сторону вошедшего, я увидел перед собой Волка.

– Чего ты здесь забыл? – грубо рявкнул я на вошедшего, который, не обращая внимания на мое скверное настроение, прошел к кровати и забрался на нее, сев со мной рядом.

– Шел мимо и случайно перепутал свою спальню с твоей, – он уставился в пол, пряча глаза.

Я демонстративно посмотрел в окно.

– Прямо по коридору, поворот налево, вторая дверь от поворота...

– Хватит паясничать!

– Пошел вон!

– Не уйду!

– Какого… тебе от меня надо?!

– Я согласен.

В воздухе повисла неловкая пауза. Он о чем вообще?

– Не понял?

– Я согласен быть с тобой, что тут не понятного, тупица итальянский?

О чем он? Что-то я перестал понимать английский. Потряс головой, но глюк Вернера не пропал.

– Прочь… – я помахал на глюк кистью руки. – Надо отказаться от опия, а то чудится невесть что, – на эту мою реплику Вернер вызывающе рассмеялся.

– Я не глюк, наркоман чертов! Я живой! – Волк сел верхом на одеяло, накрывающее меня, и прильнул к моим губам. Надо ли рассказывать чем мы занимались несколько часов до обеда? Думаю, это лишнее.

Однако между раундами нам удавалось поговорить. Само по себе это удивительно, что с Вернером возможно разговаривать, а разговаривать по делу тем более.

– Как к тебе попал Рио? – спросил я и заметил в его глазах отблеск ревности. – Успокойся, мне просто интересно, – поднял я руки вверх в примирительном жесте.

– Арабы подарили, – Вернер замолчал и выжидающе уставился на меня, скрестив руки на груди. Не дождавшись от меня той реакции, которую он, наверное, ожидал (а я просто ждал, когда он продолжит), он спросил: – А где безумные крики: «Арабы! Где арабы? Арабы! Арабы!»?

– А, ты об этом, – я рассмеялся в голос. – Прости, я уже решил эту проблему. Арабы меня больше не интересуют.

– Жаль, – по-садистски протянул Волк.

– Значит ты не в курсе кто он такой? – Вернер заметно занервничал, видимо, я угодил в точку и ему от этого неприятно.

– А тебе какое дело?

– Никакого. Это твой-твой боец, успокойся. Просто он сам по себе парнишка любопытный. Держится отлично от других. Пластика многолетней тренировки. Замашки убийцы и аура спящего зверя… Ты не почувствовал? Неужели не пытался выяснить ничего про него?

– Не было необходимости, – Вернер состроил недовольную гримасу. Ну конечно, кому нравится признавать бреши в своей тактике.

Мы еще немного поговорили на эту тему, и я предложил спуститься к обеду. У меня появилась идея на этот вечер. И я обдумывал разговор с мальчишкой, который так нас заинтриговал… нас? Вернер никогда не признается в этом. Гордая с-с-обака, то есть Волк.

…

Когда мы спустились в столовую, увидели одинокую фигуру Рио, бряцающего ложкой по чашке. Он что, сам себя загипнотизировал?

– Как дела? – блин, как бы убрать с лица эту чертову улыбочку?

– Отвратительно. Во всем доме нет аспирина, – ответил мне юнец, а я чуть не покатился от смеха… но сдержался. Помоги мне держать себя в руках, святой Франциск!

– Существенное упущение, – усмехнулся я, садясь напротив. Будет тебе анальгетик, не волнуйся. Вернер подумал немного и приземлился рядом, еле заметно напрягшись от соприкосновения своей пятой точки с твердой поверхностью дивана. Бедный!

– Вы о чем-то хотели мне сообщить? – сообщить? Мы поесть спустились. Опять меня прошибло на «хаха». Так и хочется треснуть себя по щеке, но это будет странно выглядеть. Я не совсем понял Рио. Мне теперь у него разрешение спрашивать, чтобы поесть? А из памяти всплыла наша последняя с Вернером беседа.

– Я рассказал Вернеру о том, что у тебя поддельный паспорт. И тебя зовут Жен-и-а.

– И? Чего вы от меня хотите?

– Кто ты такой, Рио? – спросил Вулф.

– Хм. Рассказать правду? – кивок от Вернера. – Кратко: мой отец был убийцей, и меня обучали тому же. Недавно он умер, и мне пришлось скрываться. Я отдал все деньги на новый поддельный паспорт и корочку о том, что я обучался на первом курсе одного института, чтобы попасть на середину семестра. Я хотел скрыться от недоброжелателей отца.

Я внимательно смотрел за глазами, мимикой. Вслушивался в интонации голоса. В принципе, ему можно было поверить. Но его ответ слишком размыт, а от этого похож на полуправду. То, что я почувствовал, не обязательно знать Вернеру. Мне надо вспомнить, что о Рио рассказывал Гримм, и сопоставить их слова. В данный момент у меня нет повода сомневаться в его рассказе.

– Я думаю, он говорит правду.

Вернер кивнул мне в ответ, но мне почему-то показалось, что он сейчас не с нами. Задумался о чем-то. Надо поесть, под ложечкой сосет. Надо восстановить потерянные калории.

– Раз мы закончили выяснять эти мелочи, позволите мне откланяться, господа? – Рио встал и поклонился в шутовском почтении. Когда он скрылся за дверью, мое терпение кончилось. Где Мария?

– Мария! Я просил тебя приготовить индейку!

– Сильво, – Волк вздрогнул от моего зычного окрика, – что ж ты орешь постоянно?

– Я итальянец! – решил поспекулировать я своей национальностью. А что? Очень удобно.

Когда принесли жаркое, я возобновил разговор, начатый в спальне:

– Сегодня в моем казино под Флоренцией состоятся бои без правил. Я приглашаю тебя и твою девчушку, – Вернер скептически на меня посмотрел. – Неужели ты не выставишь Рио? – провокационно спросил я, с аппетитом обсасывая крылышко.

– Почему именно его? Я привез с собой еще трех бойцов.

– Рио не раскрыт. И ты не хочешь увидеть его потенциал? – вижу, что задел Вернера, ведь ему самому любопытно.

– Хорошо, – с явной неохотой ответил мой американец. А мне это и надо! Вытерев руки об салфетку, я вскочил со стула и, бросив «Ун моменто!», побежал к Рио.

Забежав к себе, я налил в стакан воды и взял таблетки обезболивающего, что мне принесли еще утром. Я обещал проучить Рио? Настала пора!

Помню, отец говорил мне в детстве, что самая страшная пытка – это пытка мной: «Армандо, от твоей обильной любви у нас во дворе передохнут все кошки!».

К Рио я вошел без стука. Он лежал на застланной кровати с закрытыми глазами. Руки он завел за голову и уложил на них затылок. Когда я взлетел к нему на кровать, бесстыже буробкая ее ногами, он от неожиданности подскочил, сел на подушку, а спиной прижался к стене.

– Прости, что напугал, – я бухнулся рядом с ним, чуть не расплескав воду.

– Ты меня не напугал. Я удивлен.

– Я принес тебе твой ана-ла-гин, да! На. Подержи, – и сунул в руку Рио стакан воды.