Текст книги "Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)"

Автор книги: Akira Honey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

48. ПОВ Армандо Де Сильво

– Босс, тут кое-что произошло… Ваш американский друг убил Гримма.

«Что? Это шутка? Но это не смешно!» – одна мысль сменяла другую, а глаза Джо были чрезвычайно серьезны. «Не шутка». Захотелось сесть там, где стоишь, что я тут же и сделал. Как только оказался внизу, стало легче дышать.

– Где состоялся бой? – одно потрясение за другим. Лишь бы выдержать переговоры.

– В гостевой комнате мистера Вулфа. Какие будут распоряжения?

– Срочно вышли мне видео с камеры наблюдения. Где он сейчас?

– Это произошло три часа назад, я не мог до Вас дозвониться. Мистер Вулф выпил бутылку виски и сейчас спит у себя.

– Джозеф, друг мой, ничего не предпринимай, мне надо все обдумать.

– Армандо, – Джо как-то тоскливо посмотрел, – приезжай скорей. Стоит тебе уехать, как тут начинает твориться черти что.

Когда Джозеф обращается ко мне по имени, а не официально «босс» или «дон Сильво», значит то, что его нервы на пределе. А когда он нервничает, забывает о субординации, которую сам и придумал. Я никогда не запрещал друзьям называть себя только по имени.

– Вылетаю сразу после заключения контракта. Не горюй Джо, черти что происходит и здесь.

Связь разъединилась, а я лег прямо на пол. «Что же произошло?». Почему-то очень ярко вспомнилась наша последняя встреча в саду. Гримм плохо посмотрел на Вернера, а я объяснил это излишней импульсивностью мальчика. Но Вернер взрослый человек… ой ли… он – взрослый псих – это вернее. На сердце стало тоскливо. Два абсурдных события перемешались у меня в голове. Мой мозг пухнет. Зачем Рио хочет рассорить меня с Вернером? Я так и не понял причину, по которой малыш подставил меня. Он не горел желанием оставаться с нами раньше. По крайней мере, именно это читалось на его лице пока он жил в моем особняке во Флоренции. Тогда какая ему разница?

До встречи остался час. Файл пришел от Джозефа практически сразу, но рука не поднималась его открывать. С большим усилием я смог выкинуть из головы все посторонние мысли. Отец говорил: «Если ты зависим от событий, ты не сможешь их вершить. Учись отрешаться от личных проблем». И я учился. Мне было тяжело. Очень. Я потерял радость, однако был в состоянии вести дела. У меня была цель, и если я дам слабину, то мой приезд в страну палящего солнца станет напрасным.

Зал переговоров был выполнен в восточном стиле – все застлано коврами, на которых сидели стороны деловой встречи перед низеньким позолоченным столиком больше походящим на поднос с ножками. Владимир представил мне господина Ибрагима Энсара – смуглого мужчину в годах. Оба барона сидели в национальных одеждах туркмен, и я в своем напыщенном европейском костюме выглядел не к месту. После приветствий приступили к обсуждению объема поставок сырья, сроков поставок, оплаты, ставки комиссионера. Результат обсуждения тут же заносился сидящим у стены секретарем Владимира в лептоп. Мы пили чай из пиал и внимательно изучали друг друга. Встреча была напряженной. Ибрагим как бы невзначай давал понять, что если бы не Рокотов он не стал бы разговаривать со мной даже о погоде. Приходилось быть очень сдержанным и вежливым… Восток – дело тонкое.

Все чемоданы были собраны. Солнце катилось к закату. После подписания бумаг меня пригласили на ужин, но я сослался на большую занятость и необходимость срочно вернуться во Флоренцию. Энсар беззлобно посетовал на меня: «Молодость», – и сверкнул золотыми коронками. Владимир поддакнул, что молодежь хороша своей непоседливостью. Покидая территорию резиденции русских, я проходил мимо кустарниковых деревцев айвы. В тени листвы стоял Рио. Я хотел пройти мимо, не поднимая глаз. Мне было муторно, и все внимание привлекала галька на дорожке. Я больше не хочу шутливо общаться с этим молодым человеком… я вообще не хочу с ним общаться.

– Дон Сильво, доброго Вам пути, – проговорил юноша, стоило поравняться с ним. Я вскинул голову и посмотрел ему в глаза. Но в его взгляде не было издевки на подобии той, что я видел в отеле – чистый спокойный взгляд… А еще грусть. Если сейчас передо мной Рио, которого я знаю, то я отвечу.

– Спасибо, Жениа. Береги себя, – это все что я смог сказать, прощально козырнул, изобразив подобие улыбки, и пошел дальше, ускоряя свой шаг. Прощай Ашхабад.

Я очень устал с дороги. Вернулся домой глубокой ночью. Пройдя в свою комнату, убрал документы в сейф и, снимая на ходу одежду, отправился в душ. На голое влажное тело надел белый махровый халат и вышел из ванной. В сумраке комнаты, подсвеченной тусклыми настенными бра, на кровати сидел Джозеф.

– Босс, я думал, Вы будете утром.

– Джо, давай без боссов, рабочий день еще не начался. Где видео? – я так его и не посмотрел… все оттягивал время. Подручный показал в сторону дубового стола стоящего у окна, на его столешнице светил экраном ноутбук.

Ну что я могу сказать? Малыш нарывался. Для искушенного взгляда Вернер двигался лениво и нехотя, будто отчего-то невероятно устал. Гримм играл с ним точно кошка с мышкой, но перепутать волка с мышкой? Я приподнял бровь. Что ты делаешь Гримм? Получив мнимое превосходство, он допустил одну классическую ошибку «злодея» – начал болтать… В Вернере я не сомневался, я знал его повадки, я знал его непредсказуемый характер, я ждал развязку и она не преминула настать. Гримм был ослеплен хлыстом из пиджака, клинок мгновенно отобрали и Грей не стал болтать… Я грустно усмехнулся… Завтра будут новые похороны.

Джо подошел ко мне сзади и сжал плечи.

– И сколько я так сижу?

– Долго, я подумал, что ты уснул с открытыми глазами, – а на экране продолжал мелькать картинками ролик, поставленный на бесконечный повтор. – Иди в кровать. Скоро рассвет. – Я привалился затылком на живот друга стоящего позади. – Что будешь делать с Вернером? – поинтересовался он.

– Утро расскажет мне об этом, Джо, а я уже ни черта не соображаю. Чтобы решить, как поступить, надо сначала поговорить с ним, – мне запустили пальцы в волосы и стали массировать голову. – Джо, ты всегда знаешь, что мне нужно?

– Всегда, – насмешливо ответили мне с долей иронии и превосходства. Далее на очереди была шея и плечи.

– Спасибо.

– Не за что, шеф. Отдыхайте, – и друг тихо вышел из комнаты, когда убедился, что я лег и закрыл глаза.

Наступил новый день. Приведя себя в порядок отправился в комнату Волка. Для него слишком рано – он еще спал. Присев рядом с ним на кровать, принялся рассматривать знакомые черты: «Ты такой ангел, Вернер… когда спишь». Коснулся его волос, провел ладонью очертив овал лица, мой милый панк подался на ласку и потерся о ладонь щекой. Через секунду на меня смотрели настороженные глаза, Вернер будто не дышал. Я заметил, что тоже затаил дыхание.

– Привет, – прошептал я, не убирая руки – большим пальцем поглаживал висок над ухом.

– Привет, – в его глазах зарождалось все большее негодование. Резко схватив меня за руку, он кинул меня на кровать, уложив на лопатки и, нависая надо мной, продолжил: – Где тебя носило, итальянец? Итальянцам положено сидеть в Италии! – этот звериный оскал не сочетался с этим по-детски наивным заявлением, но улыбаться мешала рука сдавившая горло.

– Грей, ты знал про мои дела и Ашхабад, так к чему вопросы? – рука Волка перестала сдавливать горло и он оседлал мои бедра. Про Гримма я не заговаривал – ждал что будет дальше.

– Ты видел Рио? – он улегся на меня, а голову положил на сложенные перед собой руки.

– Там был Рио, – глаза Волка отчего-то расширились. Чему он удивляется? Грей снова вскочил и дернул рубашку в разные стороны, пуговицы разлетелись по комнате.

– Действительно, Рио там был! – я получил оплеуху. – Что это? – он указал на укус.

– Упал с лестницы на собаку.

– А это что? – меня вертели и я чувствовал себя, как на медицинском осмотре.

– Рядом с собакой была кошка.

– Хватит врать! – меня толкнули и прижали к стене. – Чьи это отметины?

– Я, правда, упал с лестницы… на Рио, он испугался и от неожиданности покусал меня и поцарапал, – Вернер зарычал и угостил меня еще одной пощечиной.

– Кобель! – я помешал Вернеру снова себя ударить и прижал к себе. Его лицо было рядом, глаза на выкате.

– Да, я кобель, Вернер. И я этим горжусь. Но спешу сказать, что между нами ничего не было, – я так же вытаращил глаза, приблизив свое лицо нос к носу. Вернер дергался, но я крепко держал его. – Мы даже не целовались. Рио был очень соблазнительным, а ты знаешь мой темперамент – сложно удержать ужа в штанах, но будь спокоен, он не покидал домик. Кстати, тебе привет от Рио, он постоянно вспоминал тебя. Вернер то – Вернер сё, ты ему как кость в горле. Малышу почему-то очень хотелось, чтобы ты увидел этот укус и царапины. Как думаешь, зачем ему это?

– Мне насрать, зачем ему это! – выплюнул мне в лицо Волк. – Отпусти меня, зараза!

– Ты плохо себя ведешь, Вернер, – схватив панка за разноцветную шевелюру, накрыл губы своими губами. Этот поцелуй был полон борьбы. В итоге из губы пошла кровь, а бок слева сильно болел от удара. – Зачем ты убил Гримма? – Волк перестал драться и затих. В его глазах промелькнула досада. – Расскажи мне, что случилось? – меня затапливали эмоции.

– Он напал на меня с моим же оружием. Идиот! Как я мог забыть свой кукри у тебя? Может этот щенок стащил его у меня? Он пришел в мою комнату и устроил разборки, а когда я подумал, что шутка затянулась – пришил эту маленькую мразь!

– Гримм всегда был несносен, но зачем было убивать?

Еще сегодня ночью я все для себя решил – я прощу Вулфа. Слишком сильная наша давняя связь – я никогда не забывал своего маленького молочного братца, наблюдая за ним издали. А вот он совсем забыл меня... Но сейчас, дорогой мне человек убил другого дорогого моему сердцу человека. Пускай Гримм пострадал заслуженно – я это понимал. Никто не может безнаказанно нападать на закаленного в боях воина, а способность «самоконтроля» Волка еще больше все усугубляла. Но мне страстно хотелось, чтобы Волк объяснился. Чтобы понял, что ранил меня... Попросил прощения... Это уже на грани фантастики желание.

– Рука соскользнула.

Возникла неприятная тишина. Мы перестали кататься живым клубком по кровати, трепля друг друга за грудки. Я скинул с себя Вернера и встал с кровати. Вернер, распаленный нашей возней и с искрами азарта в глазах, тоже поднялся и встал напротив меня. Я не понял, вопрос жизни моего подопечного повод для его веселья? Меня затрясло в ярости. Вулф, ты меня довел.

– Ты не должен был! – я размахнулся и не сдерживаясь, со всей своей медвежьей силы ударил Вернера в живот. Волк отлетел, ударился об стену и согнувшись, харкнул кровью.

– Я убью каждую суку, подошедшую ко мне! – ухмыльнулся он окровавленными губами, облизывая их. Его зрачки расширились, пока он боролся с болью. Но я знал, что уличный боец живуч как кошка. Надо только дать тайм-аут. Я внимательно следил за лицом Вернера, зная о его любви к выжиданию и неожиданному, стремительному нападению.

– Может, ты и меня убьешь?

– Может! Я загрызу тебя с превеликим удовольствием! – не смотря на полученный удар Вернер довольно резво поднялся и подскочил ко мне. Он не разочаровал меня – все как ожидал. Разорванная еще в кровати рубашка была сорвана, а нападавший впился зубами в неповрежденное плечо. Я взвыл дурным голосом, потому что клыки Волка были заточены. Панк-фетишист! Он прокусил меня насквозь, а его когти добавили полос на спине. Чудовищно больно!

– Вернер! Ты совсем головой двинулся? – я отшвырнул Волка на кровать. Приземлившись на нее с грацией хищника, он поманил меня к себе. Его глаза светились дьявольским огнем, а рот перемазан нашей кровью – яркое зрелище. С моего плеча на грудь стекала тоненькая струйка крови. Стоило приблизиться к нему, как бешеный американец, применив один из своих приемов, перекинул меня через себя. Распластав на кровати, он стал жадно вылизывать выступившую из укуса кровь. Выглядело это чертовски сексуально! Я схватил его за взлохмаченные волосы и притянул к себе для поцелуя. В это раз Вернер не сопротивлялся и сам неистово жарко целовал меня. Вкус крови заводил охрененно. С силой сжал упругие ягодицы, на это Волк отреагировал, сильней толкнувшись языком во рту. Грудь разрывало частое сердцебиение и нехватка кислорода – мы никак не могли оторваться друг от друга... Жарко и узко. Я сам уже вовсю кусал и вылизывал любовника. С каждым толчком я все глубже и комната давно наполнилась пошлыми звуками. Вернер задыхался стонами подо мной и мне приходилось держать его, чтобы он не крутился в агонии страсти. Руки постоянно соскальзывали с разгоряченного влажного от пота тела, и я с удовольствием снова хватал его, вдавливаясь в плоть пальцами, царапая бока и оставляя белесые следы на бедрах. Свело пальцы на ногах, рот хватал воздух, и я чувствовал себя деревом в которое угодила молния, мой позвоночник выгнул разряд оргазма, сотрясая и лишая последних сил. Нас с Вернером накрыло одновременно, и тем слаще были ощущения. Виной всему, наверное, последствие от нервного напряжения, которое выплеснулось таким образом. Секс после ссоры – кайф похлеще наркотического. Напряжение отпустило мышцы, и по телу разлилась блаженная нега, даря сытую лень. Я крепко прижимал к себе отдыхающего Волка. Вдруг он нарушил тишину голосом полным презрения:

– Хорошая я шлюха, итальянец?

– Не понял…

– Ведь я теперь полезен только для этого?

– Ты о чем?

– Я волк, у которого больше нет стаи, я – бесхозная шавка. Теперь я могу только надеяться, что не слишком быстро надоем тебе, – я подтянул Волка к себе и внимательно посмотрел в отрешенные глаза.

– Не прибедняйся, Волк, – я решил переключить его внимание. – Думаешь, я не знаю о твоем внушительном счете в швейцарском банке, что ты скопил на «черный день»? – заметив, как напрягся Вернер, не понимая, к чему я клоню, продолжил: – Ты не шавка и никогда ею не будешь, ты – свободный человек! Мне не нужны твои деньги, у меня своих достаточно. Я просто хочу сказать, насколько беспочвенны и абсурдны твои надуманные слова.

– Как глупо, Сильво. С человеком стоит общаться, только если он полезен. А кто я теперь?

– Ты мой возлюбленный, – прошептал я и поцеловал нежную кожу за ухом. Почувствовал, как дрогнул в моих руках Вернер.

– Любовь заканчивается так же быстро, как и начинается.

– Ты не прошибаемый скептик, Вернер. А где ответное признание?

– Не дождешься!

– Я люблю тебя.

– Идиот! – Грей так мило разрумянился. Наверное, это и есть его молчаливое признание. Ничего, я терпеливый, я дождусь.

…

В это день шел дождь. Небо затянуло плотным покрывалом туч. Я стоял под зонтом на кладбище, слушая вкрадчивые слова священника. Маленький Гримм умер, это непоседливое существо прожило всего каких-то шестнадцать лет. «Он думал, что держит в своих ладонях мир. Он переоценил свои силы. Он не захотел мириться с текущим положением вещей. Он поступил очень глупо», – я стоял, и картины прошлого проносились перед моим невидящим взором.

Вот я приехал в Неаполь. Тогда я был безбашенным боссом – охотником за головами, и каждый день прожигал свою жизнь на полную катушку. Подворотня. Что-то увесистое падает на асфальт. Этим что-то был мой кошелек. Обернувшись, увидел перед собой маленького ребенка лет шести, чудовищно худого, почти прозрачного. Грязные светлые волосы торчали во все стороны, а слабые руки не смогли удержать даже награбленную добычу. Наши взгляды пересеклись.

– Почему ты не убегаешь?

– А есть смысл? – как он прав, я схватил бы его в тот же миг. Такая странная и рассудительная реакция для беспризорника, заинтриговала меня.

– Сколько тебе лет?

– Десять.

– Почему воруешь?

– Есть хочется.

– Где родители?

– Умерли.

– Где живешь?

– Где придется.

– Зачем воруешь у неподходящих людей? Жить надоело? – парень неотрывно смотрел в мои глаза, и я не видел страха.

– Возможно.

– Пойдешь со мной?

– Пойду.

– А вдруг я продам тебя живодерам?

– Не продашь.

– Почему?

– У тебя глаза добрые, – от этих слов я расхохотался.

– У меня глаза добрые? Ну, ты ляпнул! Свои глаза протри, малыш.

– Я вижу, – насупился ребенок и посмотрел на меня исподлобья обиженным котенком. От этой милой реакции я снова расхохотался и, наклонившись, поднял с земли свой кошелек.

Гримм всегда весел на мне, сколько нас помню. Любил сидеть на руках. Рассказывал мне все. Не зная, что делать с ребенком, я отдал его в школу для мальчиков. Но пацан регулярно из нее сбегал, чтобы вернуться ко мне. Меня веселило такое его поведение. Отругав и накормив сладостями, я отправлял его обратно. Потом я стал его учить тому, чему учили меня. Познакомил с оружием и единоборствами. Мои люди посмеивались на мою возню с ним, называя его сынком.

«Я никому Вас не отдам. Вы мой, дон Армандо!».

На глаза выступили слезы. Гроб скрылся в яме, а на его крышку стали кидать цветы и горсти земли. Последнее прощание. Могильщики закопали еще вчера живого человека и накрыли могилу венками.

«Прощай, мой малыш».

…

По моему велению Джозеф собрал в кабинете для переговоров ключевых людей моей организации и бизнеса. Я вошел к ним вместе с Вернером.

– Здравствуйте, господа, – обратился я сходу, пожимая руки. – У меня есть для Вас важное заявление, – сейчас я должен сказать то, о чем даже Вернер не догадывается: – Хочу представить всем Вам Вернера Грея Вулфа. Я доверяю ему, как себе. Все дела мы будем вести вместе. Мое слово – его слово. Его слово – мое слово. Это Ваш второй босс.

Реакция была холодной. На Вернера смотрели, как на врага и молчали. Грей вначале растерялся – был удивлен, но потом натянул на себя нечитаемое выражение лица. Повисла тяжелая тишина. Наконец, советник семьи грозно меня спросил:

– Что это значит, Армандо?

– Это значит, что у меня выросла вторая голова, и Ваш босс стал сильней вдвое.

– Нам безразлично, как ты развлекаешься, но надо знать меру, – меня пронизывали уничтожающими взглядами, я смерил их презрительным в ответ. – Объяснись.

– Вы знаете, что Детройтский брат сменил главу, – все кивнули. – Вы знаете, что он сейчас набирает прежние обороты, – все снова кивнули. – Я решил скрепить наши семьи. Вулф является нашей гарантией благосклонности Детройта – это во-первых. А во вторых, Вернер достойный боец и хороший руководитель. Я смотрю в будущее и хочу, чтобы наша «семья» расширила пределы своего влияния, а для этого мне потребуется помощь. Вы понимаете мою мысль? – на нас смотрели уже более благосклонно, но так же недоверчиво. – И мне интересно, заслужил ли я доверие у Вас, господа?

– Сильво, ты знаешь, что мы с радостью работаем с тобой, но…

– Никаких «но», – я хлопнул Волка по плечу. – Я доверяю Вернеру. Если Вам станет спокойней от этого, то Вулф будет на испытательном сроке. Однако я уверен, что Вы скоро поймете ценность этого человека.

49. ПОВ Вернер Грей Вулф

– Таким образом, выходит, что сейчас наш доход варьирует от точки плюса и нуля, что позволяет нам оказывать поддержку как временным партнёрам – русским, так и постоянным – детройтской семье, главой которой на данный момент является Чарльз Грей Вулф. Так? – присутствующие уставились на меня, будто ожидая подтверждение словам оратора. Я лениво кивнул, скорее для того, чтобы от меня отвязались, и перевел взгляд на окно, где дождь по карнизу отбивал свою песнь. Голос замдиректора снова завладел на секунду возникшей тишиной: – По расчетам наших работников, мы не должны уйти в минус, но всё же не стоит расслабляться, нужно продолжать усердно работать…

Я смотрел на капли дождя и, умирая от скуки, про себя проклинал Сильво, который сделал меня своей правой рукой… То есть он просто спихнул на меня самые скучные поручение: просиживание штанов на важных, по мнению замдиректора, совещаниях, разъезд по городу в сопровождении полдюжины охранников для того, чтобы какие-то жалкие людишки ознакомились с документами и подписали их, переговоры и потом ещё я должен был каждый раз сопровождать его на важные мероприятия. Будто без меня не может обойтись.

Честно, меня отчасти злило то, что Сильво сделал меня своей правой рукой без моего ведома – он вот так просто заявил об этом, даже не обговорив это со мной заранее. И что же мне оставалось? Только согласиться – я не мог поставить Армандо в столь неловкое положение, да и очень уж хотелось посмотреть на реакцию этих набитых индюков – они начали бесить меня ещё в первую встречу, когда мы заключали сделку по разные стороны. Тогда они диктовали условия, теперь же это делал я. Согласитесь, не плохо ведь я устроился: меньше ответственности, значимость та же, да и с Сильво теперь я мог видеться гораздо больше, если только не тот факт…

Наши отношения стали хуже после того, как Гримма похоронили. Нет, Армандо не таил на меня злость, он не ненавидел меня, просто ему нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью о смерти его малыша. И с каждым днём ему не становилось лучше, казалось, что он всё больше и больше замыкался в себе, не желая видеть кого-то, кроме меня. Конечно, выходить в свет было частью его работы, но он делал это с такой неохотой, с таким нежеланием. Что становилось больно на него смотреть. Сильво было тяжело.

Я ненавидел Гримма. Каждый раз, когда я видел его с Сильво я приходил в ярость и ревность затмевала мне рассудок. Но даже при этом я не хотел его убивать – я прекрасно понимал его значимость в жизни итальянца; но так вышло, что либо я должен был умереть, либо он. Сильво понимал это. Он видел видео и должен был знать, что я не был виноват в его смерти – Гримм сам пошел на это. Его любовь, схожая с болезнью, убила его.

Со смерти мальчишки прошел месяц – пролетел незаметно, будто и не было его. И вроде бы пора уже было Армандо прийти в чувства, стать, наконец, прежним, но нет. Он застрял в состоянии между депрессей и своим обычным поведением: он пытался шутить, но шутки выходили ужасные, его улыбка походила на звериный оскал умирающего животного, а ещё эти глаза, полные боли… Порой, казалось, что его волнует что-то ещё помимо смерти Гримма, и когда я спрашивал у него, он всего лишь отмахивался или же вовсе просто уходил.

Мы стали друг другу словно чужие. Нет, это не значит, что мы стали меньше общаться. Нет. Только наши чувства стали холоднее. Поцелуи, прикосновения. Будто между нами стена и мы не можем друг до друга достучаться. Я стучу, разбиваю кулаки в кровь, срываю голос, но в ответ мне – тишина.

Дождь усилился, создавая непроницаемую стену из потока воды. На секунду оратор отвлёкся, чтобы посмотреть, что же происходит на улице, после чего, шикнув что-то про то, что у него нет зонта, продолжил:

– Так стоит ли нам заключать договор с этой молодой ещё совсем непроверенной временем фирмой? Или же стоит нам оставить всё, как прежде? Мистер Нортон? – зам директор посмотрел на мужчину, что за время совещания успел задремать и который сейчас смотрел на своего босса несколько отрешенно и не понимая, что от него хотят. Зам директор, закатив глаза повторил свой вопрос.

– Я считаю, что стоит оставить прежние, уже проверенные нами связи. Время сейчас шаткое, так что не стоит рисковать.

– Хорошо, – одобрительно произнёс «босс». – Миссис Снайпс?

Маленькая женщина лет шестидесяти со стянутыми в нить губами и собранными в тугой хвост волосами горделиво поднялась со своего места и, окинув всех презрительным взглядом, заявила:

– Я полностью поддерживаю Мистера Нортона – мы не знаем об этой новой фирме ничего, и вряд её можно считать достойной нашего уровня. Так что я против разрыва с прежними нашими партнёрами и…

– Смешно, хмыкнул я, отчего все, даже те, кто были заняты своими делами, уставились на меня – как видно этой дамочке ещё не дерзили. Тем лучше.

– Что Вы сказали? – всё-таки я вывел её из себя. Хоть какое-то развлечение.

– Я сказал, что Вы смешны, – я внимательно посмотрел в загорающиеся ненавистью карие глаза. – Вы и Ваш вид уже являются примером: Вас, Миссис Снайпс, – я наиболее грубо выделил её имя, – знают в этом компании как облупленную и знают, что ожидать от вас, но открою секрет, что Вы уже давно потеряли свою ценность. Вам пора на пенсию. Вам бы уступить своё место молодым, пусть неопытным, но перспективным юнцам. Так же и с фирмами: «фирма «РентИндестрес» уже изжила себя – она столько раз подводила нас в рабочих делах, что нам бы давно следовало разорвать отношения. Но нет, вы боитесь нового и поэтому предпочитаете прятаться за старьем, которое давно уже пора отправить на помойку, – я набрав в легкие побольше воздуха. – Я за то, чтобы разорвать отношения с «РентИндестрес», которые уже на протяжение двух лет подводят нас со сроками, и подписать контракт с молодой фирмой «Грантстеф». Я высказал своё мнение, могу ли я идти? Вы задерживаете меня, не смотря на то, что у меня назначена ещё встреча.

– Да, – как-то напугано ответила бухгалтерша, которой как раз таки и была Миссис Снайпс, после чего я посмотрел на зама и, получив от него немое согласие, покинул помещение. Мне предстояла встреча с Сильво.

Я волновался перед встречей с Сильво, будто она была первой или последней. Мне всё казалось, что я сделал что-то не так и дело не в Гримме. Казалось, что Сильво волновало что-то иное, чем он не хотел со мной делиться. Казалось, что вот-вот должно было произойти что-то колоссальное, что должно было перевернуть наш обычный мир. И он знал об этом, но не говорил мне. Вот же тварь!

Мечась из стороны в сторону, я ждал момента, когда он выйдет из нашей комнаты. Он не торопился – видно подбирал со всей тщательностью себе шарф на выход. Это его черта немного выводила из себя, даже злила, отчего хотелось сорвать с него этот самый шарф или другую часть его аксессуара и, бросив на пол, растоптать. Но я ведь не такой монстр? Где эта ублюдина?

Я посмотрел на часы, потом на дверь и снова на часы. Сильво уже двадцать минут как заперся в комнате и отказывался выходить, через каждый десять минут через стену сообщая мне, что не готов, что ещё рано. Я злился. И нервничал.

Дверь, наконец, открылась, и моему взору пристал он, Сильво, бледный, растрёпанный и… без шарфа на шее. В глазах его была грусть и некая тоска. Казалось, он вот-вот готов взвыть. Раньше, чем я понял, что именно творю, я подошел к нему и обнял его.

– Что с тобой? – голос мой, обычно грубый и чёрствый сейчас казался удивительно нежным и взволнованным. С чего бы? Я так сильно изменился…

– Ничего, Вернер, – он оттолкнул меня, не сильно, но от этого мне стало грустно, и злость брала своё – я хотел обнимать Армандо, а он делал шаг назад. Он заглянул мне в глаза и как-то неубедительно улыбнулся: – Мы разорвали отношения с фирмой «РентИндестрес» и отправили людей на встречу с директорами «Грантстеф».

– Да? – я был удивлён – не думал, что после того, как я учудил скандал, кто-то решится пойти за мной. Как видно всё-таки мозги у подчинённых Сильво были.

– По единогласному решению присутствующих на собрании, – он развёл руками, будто по другому и быть не могло и улыбнулся одной и тех вымученных улыбок, которые в п последнее время появлялись на его лице регулярнее, чем усмешка.

Я сделал шаг назад и, наклонив голову вбок, внимательно посмотрел в его глаза.

– Точно ничего не произошло? – улыбка слетела с его губ даже, пусть и грустная, уступая место неподдельному раздражению.

– Да! Сколько можно повторять? – Сильво зло фыркнул и, опустив озлобленный взгляд в пол, направился вдоль по коридору к выходу из здания. Я не разозлился… Отчего-то испугался. Непривычное мне чувство. И молча последовал за Армандо на улицу, где мы сели в машину и, так же молча, поехали на банкет в честь иностранных гостей. Каких именно – для меня это был сюрприз.

На банкете Сильво более-менее оживился, даже на какое-то время показался мне прежним: он носился по залу, стараясь уделить каждому гостю банкета хотя бы минуту своего времени, при этом улыбался, шутил и даже успевал вести разговоры по работе.

Гости не торопились, и с каждым часом Сильво нервничал всё больше и больше – это было заметно по тому, что шутки его стали менее смешны, слова собеседников проскальзывали мимо ушей, отчего мужчина переспрашивал по второму разу, а порой и по третьему, глаза его начали бегать по залу, будто кого-то выискивая.

И когда банкет уже близился к завершению, как будто в кино, двери открылись… Моё сердце сжалось до боли, а в глазах неприятно потемнело. Рука неосознанно потянулась туда, где должен был висеть кукри – мой нож, который я по настоятельно просьбе Армандо оставил в особняке. Но будь он сейчас у меня, что бы я сделал?

В помещение окруженный людьми в чёрном вошел он, Рио. Всё то же идеальное тело, тот же отрешенный задумчивый взгляд. Только внешность изменилась – возможно, если бы я не знал его настолько хорошо, то не узнал его. Всё в нём изменилось: причёска, одежда… руки. Да-да, появилось в них что-то другое, будто он занимался всё это время новой техникой боя. Так похоже на руки Сильво…

Он остановился тут же в дверях, осмотрел зал и горделиво произнёс:

– Простите, мы немного задержались, – на его идеальном всё ещё юношеском лице возникла та же улыбка, что была присуща Сильво и мне – хищная и отчасти даже злая. Глаза его остановились на нас: – Здравствуйте, Мистер Сильво и Грей Вулф. Спасибо за приглашение.

Он низко поклонился. Я бы сказал «по-русски». Есть в их культуре некая грация, что присуща только им. И этот взгляд направленный на меня. Не то виноватый, не то злой – всё мешалось в одну секунду и эмоции менялись на его лице. Но казалось, что этого больше никто не замечает – неужели только я знаю его так хорошо? Или, может быть ещё Сильво.

Армандо не отнимал глаз от Рио. И только тут я понял: Рио – тот самый тайный гость. Это он был приглашен на этот банкет… Точнее банкет был устроен для него. И раз он здесь один, в окружение людей, то может ли быть, что он стал занимать значимое место в русском клане? Неужели это и было то, что волновало Сильво?

Мы поклонились в ответ: Армандо с той же присущей ему грацией, я – неуклюже. И после этого мы сделали шаг вперёд, потом ещё, и оказались нос к носу друг с другом.

– Рады приветствовать Вас, Жениа, – подавленно произнёс Сильво. И тут-то, наконец, истинные эмоции проступили на лице Рио – из его глаз брызнули еле заметные слёзы, а уголки губ, как у ребенка, потянулись вниз.

Конечно же, не только я это заметил, но и Сильво, отчего тот тут же тоже изменился в лице и приблизился к Рио. Они обнялись, совершенно не смущаясь окружающих.

Удивительно, но злости я не чувствовал. И ревности не было. Только желание быть на месте итальянца и утешить парня. Возможно ли, что я хочу так же обнимать Рио, даже не вспоминая о том, что он сделал с Сильво, когда не было меня?