Текст книги "Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)"
Автор книги: Akira Honey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)
50. ПОВ Рио. часть 3
– Что я здесь делаю? – ставя паузы между слов, поинтересовался я, сфокусировав свой взгляд на зеркальной поверхности тонированного стекла автомобиля.
Сидя на заднем сиденье иномарки, на всем протяжении пути до ресторана, где у меня назначена встреча с отцом, я отчаянно пытался не думать, к чему может привести наше с ним общение. Но если в самом начале дня я нормально воспринял новость о выходе за пределы дома, где Макс продолжал «жарить» свои свежий анекдоты на тему наших с Марией отношений (почти сошедших на «нет»), то сейчас настроение понизилось до такого уровня, что я уже и выполнять это задание не хотел.
– Рио, – тяжело выдохнула блондинка, повернувшись ко мне, – поправь галстук и будь хорошим мальчиком.
Я посмотрел на эту странную семейку, что сидела «в первом ряду», и собрался с духом. Дверь, на удивление, открылась легко и без скрипящего могильного звука, который присутствовал в голове, как предвестник плохой встречи.
Темноволосый мужчина с легкой сединой сидел в самом углу шикарного ресторана. Я немного загляделся на великолепие арабских мотивов, что прослеживались в каждом рисунке прекрасных тканей и нежного свечения небольших ламп, отдающего золотисто-коричневым цветом.
Пройдя до конца коридора, я замер возле стола, за которым находился мой, так называемый, отец.
– При-присаживайся, – заикаясь произнес он, уже почти вставая со своего места, будто я какая-нибудь леди, которую стоит долго дожидаться, а потом вести себя как настоящий джентльмен.
Разговор не клеился. Руслан ввел себя сковано, больше интересовался тем, как я сейчас провожу свободное время, чем занимаюсь и чему обучаюсь.
Первым эту приторно-дешевую атмосферу прервал я:
– Хватит, – я выпустил вилку из рук. – Правда, хватит. Вся эта ситуация порядком достала меня, – мужчина напротив сглотнул и ослабил галстук. – Я здесь не первый день, но тебе именно сегодня захотелось встретиться и поинтересоваться, как же я провожу время? Это просто смешно!
Под конец фразы я сорвался на английский. Привычный за последние дни русский отошел на задний план, и мне вспомнился Вернер с его неуемным желанием добавлять мат меж любых слов.
– Я... – начал было мой «отец», но я резко оборвал его попытку объяснить что-либо.
– Bull shit! – выплюнул я, сложив руки на груди, и почувствовал, как на меня устремилось сразу несколько взглядов присутствующих в ресторане гостей. – Я не хочу ничего слушать.
– Прости... – еле слышно произнес Руслан, потупив взор.
– И? За что? За то, что твой собственный брат убил мою маму? Кем бы там он тебе не являлся...
Мужчина удивленно поднял на меня взгляд:
– О чем ты говоришь, Женя?
– Во-первых, я уже сказал – меня зовут «Рио». Во-вторых, что слышал.
– Я не…
– Нелепо пытаться заставить меня поверить в то, что ты не был в курсе махинаций сводного брата с анализами мамы, – я фыркнул.
Взгляд зеленых глаз напротив говорил об обратном, и это меня окончательно вывело из себя. Эта игра, бессмысленная, как и встреча в этом заведении, начала доставать меня.
Я поднялся со стула и направился на выход. Естественно отец кинулся за мной следом и успел схватить за руку.
-Я... я понимаю, что ты мне не веришь. Быть честным – я и сам не верю себе, но... – я обернулся к нему лицом и увидел, как он достал из кармана пиджака что-то очень небольшое. Что-то круглое и холодное коснулось моей ладони. – Это кольцо очень нравилось Нине, ведь деньги на него я заработал сам, честным путем. Она отдала его мне, когда нам пришлось расстаться, ради твоего же блага. И теперь, я хочу, чтобы ты всегда носил его с собой.
– Хм... – я замялся, взглянув на серебряное и очень простое украшение.
За нашей сценой следил весь ресторан, но ни меня, ни Руслана, это не смущало. Он просто стоял напротив меня, сжимая и разжимая кулаки, будто в преддверии хорошей драки, на самом деле безумно нервничая, и ожидал моих слов.
Ответ пришел так же неожиданно, как и желание уйти. Это было так в стиле мамы – обычное, совершенно простое, колечко, вызывающее щемящее чувство внутри.
– Я возьму, – слабо кивнул и вышел, оставив отца наедине с остальным миром.
– Красивое украшение. Непритязательное, но в тоже время этим и привлекающее внимание, – задумчиво огласила мне свой вердикт Мария, когда я сел внутрь автомобиля.
– Не проси – не отдам, – с улыбкой на устах пошутил я, забирая колечко.
Девушка показала мне язык, прежде чем сесть ровно и позволить своему брату начать движение по дороге.
На середине пути до дома нашу молчаливую поездку прервал звонок.
Увидев имя на экране своего телефона, Николай нахмурился, явно не обрадованный звонку.
– Алло?.. Да. Но я... – он внимательно посмотрел на меня и потом перевел взгляд на Марию. – Хорошо, раз это срочно.
Нажав отбой, парень обвел нас серьезным взглядом:
– Мне надо заехать по делам на одну стройку, так что...
– Едем, раз это срочно, – тут же ответила вместо меня Мария, слегка пожав плечами.
Николай тут же вырулил на другое ответвление одной из основных дорог города.
На месте мы оказались через минут тридцать, но за стеклом автомобиля уже потемнело небо и солнце опустилось ближе к закату, омывая алым светом лишь обрывистые края зданий на горизонте.
– Не нравится мне все это, – сквозь зубы проговорил он, выходя. – Оставайтесь здесь...
Зря он думал, что мы с Марией последуем его совету. Девушка искоса взглянула на меня, подмигнула и тут же выскочила наружу, поспешив поравняться с братом. Я же решил, что опаснее остаться тут, внутри автомобиля в полном одиночестве вечером на какой-то стройке, где самое близкое жилое здание через квартал, чем пойти следом.
– И ты тута же, – устало произнес Николай, когда я их нагнал.
– Мы не будем мешаться, – заверила его Мария, поднимая юбку и доставая оттуда небольшой пистолет.
– Я не этого боюсь... – осторожно заметил ее брат, но его слова потонули в полной тишине здания, в которое мы зашли.
Николай жестом указал девушке двигаться влево и быть осторожной, на что та кивнула и тут же скрылась за поворотом. Он проводил ее не менее задумчивым взглядом, чем я.
Парень кивнул мне следовать за ним, и я нахмурился. Хотелось поспорить, но когда нельзя и слова вымолвить из-за царившей внутри серого бетонного строения тишины, выбора попросту нет. Я отчаянно изобразил на лице недоверие его решениям, но все же поспешил за парнем.
Иногда я проезжал прежде мимо вот таких вот строящихся домов, будущих музеев или ресторанов, с их красивыми фасадами и белыми стенами, но при свете полуденного солнца они выглядели как-то радужней. Обычно разбросанные ближе к границам города, эти строения создавали собой окончательную уверенность в том, что наши строят по каким-то не правильным технологиям: всегда красивые с улыбчивыми рабочими...
Теперь же, идя по светлому полу, что в темноте казался серым и блеклым, моему взгляду не за что было зацепиться – везде безмолвие линий и угнетающая чистота, которую, русская душа, так и стремилась испортить, чтобы придать родственности. Казалось, что на таком побеленном потолке изумительно бы смотрелись чьи-нибудь мозги...
Я дернул головой, отгоняя навязчиво-странные мысли.
Николай указал мне на дверь, на ней словно нечаянно провели грязным пальцем. Если бы не царившая вокруг чистота...
Крик разодрал тишину, и мы оба замерли, не сразу понимая, откуда звук, но через мгновение так же вдвоем кинулись обратно.
Выстрелы преследовали нас на протяжении всех мгновений, будто какая-то мистическая музыка этого места.
Прежде чем оказаться на месте я и Николай знали, что увидим. Это читалась в наших взглядах, полных горечи и предрешонности (в случае с братом Марии).
Девушку мы нашли лежащей на полу, на светло-серой глади которого слишком быстро из зияющей раны в животе расходилось кроваво-алое пятно.
– Мария, – не в силах вымолвить и слово, упал я рядом с блондинкой. Ее губы побелели, но она попыталась мне улыбнуться.
Она встретилась с взглядом своего старшего брата и слабым кивком указала на следы своих выстрелов. Николай тут же кинулся в сторону от нас, гонимый ощутимым страхом.
Я начал стягивать пиджак с плеч.
– Рио... вот и все.
– Не надо. Не говори ничего, – я попытался зажать ее рану своим пиджаком, но тот лишь впитал часть ее крови, ничуть не улучшая ситуацию.
– Прекрати, – остановила мои попытки Мария. – Это бессмысленно и ты, как никто другой, знаешь это.
Я знал.
– Я позвоню кому-нибудь из наших и они приедут... Или я давай сейчас тебя увезу в больницу. Все будет хорошо.
– Тише... Время, – еле водя языком, попросила меня она, и я замолчал. – Я всегда думала, что буду умирать вот так – не своей смертью. Сбитая ли машиной или пристреленная сзади трусом... Это прозаично, Рио. Но... черт, почему это так больно? В фильмах это не больно! Они говорят какую-нибудь пламенную речь, ставя на путь истинный тех, кто остается жить, а мне... я в огне. Мне плохо, Рио. Мне очень больно...
По ее щекам покатились слезы, а у меня сердце сжалось от ее слов. Я видел, как лицо Марии искажается от мук тела, и... это ужасно.
Я приподнял ее голову, чтобы она не лежала на бетонном полу, а Мария продолжала говорить, каждой фразой режа меня хуже ножа:
– Почему он не выстрелил в голову? Почему?
– Я не знаю.
– Скажи, пожалуйста, моему брату, что я его люблю. Несмотря ни на что... – лепетала она, плача у меня на руках.
– Он скоро придет, и ты сама ему скажешь, а потом мы вместе будем смеяться над этим, Мари...
– Да-да, – слишком нерадостно подтвердила мои слова Мария. – Так и будет... А пока, надо просто потерпеть эту боль...
– Мария... Я...
– Родители назвали меня Анжелой, в свое время.
– Да, ты настоящий ангел. Я люблю тебя, какое бы имя у тебя не было.
– Прости, – она подняла свою ладонь к моему лицу и провела большим пальцем по нижней губе, – я так и не смогла ответить тебе тем же.
– Этого не нужно. У нас вся жизнь впереди, – я не выдержал и заплакал, схватив ее холодную руку и поцеловав тыльную сторону.
– Конечно... Нужно только чуть-чуть еще потерпеть...
И она замолчала.
50. ПОВ Рио. часть 4
В душе будто сияла огромная черная дыра. И я в это мгновение был согласен умереть, не повернулся бы и не попытался остановить убийцу, войди он в комнату. Но в дверях показался Николай. Мой старый друг ошарашено очертил фигуру своей сестры, прежде чем упасть возле нее на колени.
– Я убил его, – сказал мне парень, но это было неважно. – Она…
– Умерла, – договорил я за него, не в силах унять боль и дрожь в теле.
– Почему я сразу не догадался, что если начальство знает о присутствии Марии в машине и просит нас на всякий случай разделиться, то это… – он убрал прядь осветленных волос с лица девушки, и по его щеке скатилась слеза.
– Что? – смысл слов парня далеко не сразу дошел до меня. – Что ты имеешь ввиду?
– Я виноват в ее смерти… – начал было Николай, но я резко дернул его, заставив взглянуть себе в глаза.
– Ты сейчас говоришь полную глупость! – прервал его глупую фразу. – Уж если на то дело пошло, то ты прекрасно знаешь…
– Нет, Женя, – схватил мои ладони друг, больно их сжав. – Мария всегда знала, на что шла, когда завела с тобой отношения. Не ты, так кто-нибудь другой сказал об этом.
Я отвел взор в сторону, в то время, пока сердце отсчитывало бешеный ритм времени. И каждая секунда этого мира без Марии приносила лишь боль.
Ее живой облик просто стоял перед моими глазами, не давая покоя и постоянно дергая эту рану за края. Улыбка на алых устах, игривый смех и яркие глаза, всегда идеальная прическа и привычка наставлять на других свое оружие… Все, что было ей присуще болезненными воспоминаниями проносилось внутри сердца, разя с каждым мгновением сильнее.
– Ударь меня. Я хочу очнуться, – прошептал я еле слышно, не в силах поднять взор на девушку, которую люблю, и которая больше никогда заливисто не рассмеяться, когда я в очередной раз успею остановить ее попытку застрелить меня.
«Когда-нибудь ты точно убьешь меня!» – сказал я ей как-то раз. И вот… она лежит предо мной в луже собственной крови.
Звук мелодии на телефоне в этом недостроенном здании посреди ночи раздался, как какая-то угроза. Я вздрогнул, не сразу поняв, что происходит, и что звук раздается из моего кармана.
– Алло? – это слово будто было вырезано изо льда в этом огненном месте, где моя душа попала в Ад.
– Доброго вечера, малыш, – услышал я до боли знакомый голос по ту сторону.
– Что… – я погасил желание ругануться на неизвестного. – А с кем я разговариваю?
– Глеб, крошка, – отозвался мой ночной кошмар. – Надеюсь, тебе понравился мой подарок.
Тон его голоса не оставлял сомнений насчет того, что именно он имел ввиду под «подарком».
Я разбил телефон о стену.
– Кто? – не оборачиваясь поинтересовался Николай, стирая с лица сестры невидимую грязь.
– Смертник, – ответил я, присаживаясь рядом и привлекая парня к себе. – Я больше никогда тебе этого не скажу… Я люблю тебя. Ты единственный мой лучший друг и я знаю, что это ты спас меня от смерти, когда меня выкрали у Вернера.
– Я знаю.
Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, понимая все без слов.
Я поднялся с колен, отряхнув мусор с брюк и взглянув на Николая из-под бровей:
– Пошли. У нас слишком много дел.
Он на мгновение удивился такой быстрой сменой настроений, но быстро взял себя в руки и попытался поднять те… Марию с пола. Я остановил его и сделал это сам.
– Куда? – поинтересовался парень, когда сел за руль.
– В крематорий, а потом к моему дяде.
– Как скажите, хозяин.
Да. Теперь у нас вечная игра. И ни шага в сторону. Чтобы такая ситуация больше никогда не повторилась и мне не пришлось терять что-то дорогое. Итак, две потери…
***
Когда мне пришел новый телефон, далеко не первой моей идеей было заглянуть в интернет, но ближе к полудню я сам наткнулся на фейсбук, на который меня в свое время затащила Мария. Чтобы войти на собственный аккаунт мне понадобилось минут пять, и я удивился, когда ответил значок «1» возле сообщений.
Потребовалось полчаса, чтобы осознать, что с моего профиля Мария нашла Армандо и завела с ним неспешный разговор, состоящий из пару сообщений. Я его продолжил, ответив Сильво.
Прошло не так много дней со смерти Марии, а мир как назло не взорвался. Безумно хотелось, чтобы произошло нечто страшное, чтобы заставило прекратить движение планеты, потому что именно так было у меня внутри: выжжено до черноты, без просветов и надежды на лучшее.
Только месть. Теперь в мыслях была лишь одна идея – отомстить обидчикам, принести им наивысшую боль. И раз для этого понадобится стать главой русской мафии – я сделаю это, разорвав в клочья мир Глеба и его отца.
Дядю удалось уговорить, что мне стоит перебраться ближе к Италии. Все-таки именно я близок к Армандо, а не кто-нибудь другой из его приближенных, но пока мне нужно добиться его доверия, приходится играть достойного мальчика, заключая союзы за союзами на рынке мафии.
Наркотики в Россию или из, оружие в Ирак, взрыв в центре Нью-Йорка, подрыв самолета… Насколько низко мне придется пасть, прежде чем я встану с колен и заставлю их умыться в собственной крови?
Засыпая перед днем, когда мне придется быть на встрече, где я, наконец, стану полноправной сильной шахматной фигурой на доске, я подумал, что завтрашний день может принести много нового: общение с Армандо с глазу на глаз, насчет очередного дела, Вернер неподалеку и… моя тайна.
…
Спина, покрытая испариной, будто светится в темноте комнаты, и можно посчитать каждый позвонок. Выдыхаю клубы пара, и, несмотря на общий продирающий насквозь холод вокруг, внутри разливается лава.
Сжимаю собственные плечи, впиваясь ногтями в светлую кожу, отчего на ней остаются легкие полукружья розового цвета.
Больно. Боль проникает в каждую клеточку, наполняя ее невыносимой мукой, от чего сводит зубы и хочется кричать, но сил нет. И я прижимаю колени к себе, положив на них подбородок.
Внутри сжимается в ком все внутренности, а огненная жижа заполняет собой все мысли, становясь нестерпимым источником болезненных ощущений. Все на грани возможностей, до сбитого дыханий и потери его…
Рука ложится на спину, и когти распарывают белую кожу пополам, выставляя на свет полумесяца рваные края и блестящие зеленые чешуйки, что оказываются под ней.
Крик заполняет собой комнату, соединяясь с ней в единое целое. А я продолжаю рвать кожу на спине, пока на ее месте не появляется яркая блестящая зеленовато-голубым чешуя. Открываю рот в безмолвной мольбе, и смотрю на покрытые собственной кровью руки. Под ногтями скопились остатки кожи с алыми каплями…
От внезапной мысли касаюсь языком зубов и натыкаюсь на клыки… Поднимаю взгляд на зеркало и с него на меня взирает нечто с пугающим взглядом голубых глаз.
Это не я. Нет.
Матаю головой, но вместо этого отражение ухмыляется моим нелепым попыткам избавиться от этого странного видения. Парень напротив с развратно-алым ртом улыбается и потом проводит раздвоенным языком по губам…
Я кричу и… открываю глаза, выскакивая из сна.
– Рио, очнись… – слышу обеспокоенный взгляд Николая.
Но как только парень понимает, что я пришел в себя, его тон меняется:
– Вам пора на встречу.
– Да. Хорошо. Приготовь одежду.
Я поднимаюсь с постели, в надежде что кошмар отступит. Но почему-то кажется, что это не было предупреждением. Перерождение уже произошло. Мне поздно приснился этот сон.
– Я нашел отличного парня на замену способностям Марии в стрельбе, – ошарашивает меня новостью Николай.
– Эм, – на мгновение я теряюсь. – Хорошо… Хорошо, что парень.
– Я буквально понял, что вы не желаете больше иметь связей с женщинами-мафиози.
Киваю, протирая глаза:
– Да. Это мир мужчин.
На этом наш разговор заканчивается. И я иду в душ.
Вернер и Армандо… Ждите меня. Нового меня.
51. ПОВ Армандо Де Сильво
Сальваторе де Сильво
http://st.kinopoisk.ru/im/kadr/5/7/6/kinopoisk.ru-The-Devil_27s-Advocate-576254.jpg
Шепот из Преисподней
http://img294.imageshack.us/img294/2804/22515334gj9.jpg
Я рано понял, что нравлюсь окружающим, хотя, всегда считал себя достаточно обычным смуглокожим, темноволосым итальянским ребенком. Понимание этого во многом надуманного превосходства перед другими вскружило юную голову. До отца стали доходить слухи о моем фривольном поведении. Я прослыл легкомысленным ловеласом, у которого девушки надолго не задерживались, едва добравшись до постели. Но, не смотря на такую нелестную славу желающих меньше не становилось, а каждая очередная пассия считала себя особенной и способной заинтересовать меня более серьезными отношениями… Наивные малышки.
Настал день, когда я должен был ответить за свое распущенное поведение перед отцом. Я стоял перед дверью его кабинета и представлял то, что он мне скажет: «Сын, я разочарован в тебе», – и еще, наверное, печально вздохнет. «Ты уронил в глазах окружающих честь семьи… честь фамилии». Именно к такому разговору готовила меня совесть. Внутреннее «я» сообщило о готовности к любым обвинениям и я кивнул самому себе. Меня воспитывали, как мужчину способного отвечать за свои поступки. Таким образом, все для себя решив, постучал.
– Проходи, – отец указал на место напротив своего рабочего стола. Я покорно сел и, стараясь вести себя естественно, закинул ногу на ногу. Он довольно улыбнулся мне, а я напрягся, не понимая его выражение лица. – Расскажи мне, как дела в школе.
– Все хорошо, – ответил натянуто.
– Я не про оценки, а про несколько другую успеваемость, – смотрящие на меня хитрые глаза сощурились. – Расскажи мне.
Я не знал что ответить, и растерянно пялился на все откровеннее ухмыляющегося отца. Он не прерывал моего молчания, встал, обошел стол, и присел на его край. Руки скрестились на груди, а во взгляде читалась ирония. Его забавлял мой глупый вид.
– Армандо, сынок, – я вздрогнул, услышав неожиданно слишком теплый, я бы даже сказал – интимный голос отца. – Тебе кто-нибудь нравится? – он подошел ближе и нагнулся, упираясь руками о спинку дивана по разные стороны от моей головы. Меня пригвоздило к мебели, словно несчастное насекомое. Внимательные глаза отца не позволяли даже пошевелиться.
– Не-е-ет, – неуверенно проблеял я, дав «козла». – Мне никто не нравится. Отец, я осознал свои ошибки… я… я больше так не буду… прости.
К моему изумлению отец рассмеялся, похлопывая меня по плечу. А, когда я уже собирался выдохнуть с облегчением, нагнулся ниже и прошептал мне на ухо. Душа ушла в пятки, и я зарекся сердить грозного предка.
– Сынок, я рад. А теперь внимательно слушай и запоминай, – личность отца сильно давила на меня, я задыхался. Виски и лоб покрылись потом, а сердце дрожало трусливым зайцем. – Я благодарю небеса за твою легкомысленную голову, потому что пока в ней гуляет ветер, твое сердце, как неприступная крепость, – рука легла на левую часть грудной клетки. – Пока в твоем сердце никого нет, ты будешь в безопасности. Любовь – это разочарование и слабость. Как только ты познаешь любовь – беги, уничтожай, отталкивай… Потому что иначе ты станешь слабым и умрешь.
От этих слов я начал задыхаться и проснулся в холодном поту. Долго не понимая, где нахожусь, смотрел в потолок, выравнивая дыхание. Моргал, или вращал вытаращенными глазами.
Почему мне приснился столь давний разговор, которого я тогда не понял и быстро забыл? Почему в мой сон пришел покойник? Почему мне было так страшно во сне?
Я не находил ответов. Повернув голову вбок, стал рассматривать в ночной темноте нечеткие очертания фигуры мирно посапывающего Вернера. Сна не было, а тело колотило в лихорадке, я не чувствовал в себе сил даже встать, чтобы выпить воды.
К своему ужасу я, наконец, понял слова отца. Я осознал, в чем слабость любви. Гримм, которого я сам не подозревая сильно любил – умер, оставляя после себя безликую выстуженную пустоту. И я – обещавший всегда его защищать, не смог выполнить своего обещания. Жалкий обманщик.
Мое сердце, отец, больше не неприступная крепость – там поселились любимые люди. Человек, живший в крепости – умер, и огромная комната стала пустой и холодной. И это намного страшней, чем, если б она всегда пустовала.
Я испугался. Снова посмотрел в сторону Волка.
А что будет со мной, если умрет Вернер?
Страх. Страх поглощал в своей темноте маленького человечка, коим я неожиданно оказался. Сглотнул вязкую слюну, но не смог избавиться от кома в горле.
«Любовь – это разочарование и слабость. Как только ты познаешь любовь – беги, уничтожай, отталкивай… Потому что иначе ты станешь слабым и умрешь».
Поздно, отец, я уже не смогу счастливо жить в одиночестве одним днем, я познал другое счастье. Твое наставление опоздало – я слишком поздно его понял. Прости.
Шум в голове поутих, и я смог пошевелить руками и ногами. Тяжело пыхтя, поднялся с постели и, качаясь, побрел к графину с водой. Освежающая влага помогла прийти в себя окончательно. Вернулся в постель и притянул к себе Вернера, обнимая.
Надо ценить каждую минуту – мы можем умереть в любое мгновение. Мы – звери, охотящиеся на себе подобных. Каждый день мы ходим по лезвию бритвы. Каждый день может стать последним.
Вернер недовольно заворчал во сне, прижимаясь ко мне поудобней. Тепло. Я уткнулся в него носом. Так и пролежал до утра, не сомкнув глаз и размышляя о том, что будет со мной, если его не станет. Что будет с крепостью, в которую ворвутся ветра отчаяния, своими сильными порывами разрушая ее стены? Кем я стану?
Если сердца не будет…
Мне приснился покойник – это не к добру… Это знак. Скоро сюда должна наведаться смерть. За кем она придет?
– Эй! – меня тормошили за плечо. Голос был пропитан тревогой. – Эй, Сильво, просыпайся! – глаза склеенные сном еле разлепились. Надо мной навис размытый силуэт американца. Особо не спеша отгонять от себя марево сонливости, я ухватил Волка за мягкие булки и собственнически их сжал. Вернер недовольно зашипел и занес руку для удара. Но что-то остановило его, несмотря на то, что мои наглые руки по-прежнему сжимали его ягодицы.
– Сладкий, ты чего кипишуешь? – промурлыкал я, ожидая, что построенный таким образом ответ выбесит любовника окончательно, и я все же получу свою заветную оплеуху. Волк оскалился и, кажется, был даже готов укусить, пуская мне кровь, но снова остановился… Да в чем проблема?! Чувствую, как в груди скапливается раздражение. Я не понимаю Вернера и не знаю, что от него ждать – это напрягает. Раньше он был прост для меня, как раскрытая книга – сейчас же эта книга для меня за семью печатями. Волк стал для меня непредсказуем. Я жду от него привычной агрессии, а он почему-то сдерживает свою силу. Почему? Молчание затянулось, а мы были заняты тем, что внимательно изучали лица друг друга.
– Ты плохо выглядишь, Сильво, – фраза вырвалась с губ Волка слишком отчетливо в наполняющей комнату тишине. Я вздрогнул и уставился взглядом в «незнакомые» глаза напротив. По спине прошелся озноб. Когда Волк стал ТАК смотреть на меня? Когда? И как я смог проморгать этот важный момент? Почему я подпустил к своему сердцу так близко другого человека? Как я мог? И почему я так боюсь этого факта?
– Бледный, тени под глазами, – Грей ласково гладил пальцами мое лицо. – Стонал во сне… И самое главное: впервые проспал утро – уже двенадцать дня. У тебя не назначено сегодня никаких дел? – бровь панка недоуменно взметнулась вверх в вопросительной гримасе.
– Бля! – откинулся затылком на подушку, схватившись за голову, и прогнулся в спине. – Санни Тернер! В десять часов!
– Кто это? Твой телефон трещал утром, но ты не реагировал на него.
– Я заинтересовался играми на бирже, мне надо продвигать акции своего производства. И сегодня была назначена встреча с генеральным директором брокерской фирмы, – я оторвал руки от головы и с отчаянием посмотрел на Вернера. – Бля!
Я заметался по кровати. Вернер благоразумно слез с меня. Вскочив с кровати в чем мать родила, схватился за трубку и, набирая номер делового партнера, стал нарезать по комнате круги, не обращая внимание на свою наготу. Мне вдруг стало жутко жарко.
– Санни, дорогая! – не замечая сам, я перешел на тот эмоциональный итальянский, который так любят пародировать. – Надеюсь, в моем ресторане тебя обслужили по высшему разряду. Произошла досадная накладка. Прошу тебя о повторной встрече, – в ответ на мою сбивчивую речь заливисто рассмеялись и, проявив милосердие, простили, дав второй шанс. Встречу мы перенесли на завтра. Выдохнув, я сел на кровать, ссутулившись, и раздвинув ноги, облокотился на колени. Рука, держащая телефон, висела плетью.
«Как я мог проспать? Я с детства просыпаюсь ровно в шесть утра…». Вернер приблизился ко мне со спины и, обняв, положил голову на плечо. Я накрыл ладонью, его переплетенные в замок пальцы, и тяжело вздохнул. «Мне снился кошмар? Кажется, снился отец», – меня снова тряхануло. Перед глазами стали восстанавливаться события ночного полусна-полугаллюцинации. Затошнило. В ушах зазвучал властный голос: «Уничтожай!». «Пшел на хер!». Из меня вырвалось клокотание, напоминающее предсмертный рык загнанного животного.
– Вернер, мог бы ты оставить меня одного?
Накинув на себя халат, Волк тут же вышел из моей комнаты. Молча. Внутри болезненно все сжалось. Мне реально не по себе. Неужели это цена за любовь? Почему так больно меняться?
Санни Тернер была волевой особой средних лет. Строго зачесанные в хвост черные волосы. Минимум косметики на глазах и ярко алая помада. Черный деловой костюм с юбкой-карандаш чуть выше колена, шелковые блузы всех цветов и покроев, и неизменные туфли-лодочки на высокой шпильке. Ее железная хватка была хорошо известна в деловом мире, и я обратился к ней не случайно. Мне был нужен сведущий человек, способный реалистично и максимально точно оценить активы, которые я собирался выставить на биржевую игру. В первую очередь меня интересовал вопрос о том, как вырастет стоимость моих акций, если я ввяжусь в эти игры. Стоит ли игра свеч? Если бы Тернер сказала что-то неопределенное, я бы тут же отказался от своей затеи. В Европе кризис – риск дело не благородное и удел глупцов. Даже в казино чревато уповать на удачу. Успех может быть рядом только с тем, кто более или менее умел пользоваться теорией вероятности. Математика – царица удачи.
Следующий день наступил быстро. Пришел я на встречу с большой корзиной цветов. Поцеловал руку, галантно пододвинул стул. Санни кокетничала со мной, как кокетничала бы акула с Жаком Кусто. Я не обманывался на ее счет, отвечая улыбками на улыбки. Разговор оказался продуктивным и насыщенным. Меня полностью удовлетворила и предоставленная информация и качество ее презентации. Очаровательный делец пообещала мне от семи до девяти процентов прироста прибыли. Досконально изучив бумаги, я подписал договор о сотрудничестве с ее фирмой. После чего мы пожали друг другу руки и разошлись.
Сон, который я казалось бы забыл… должен был забыть – возвращался ко мне снова и снова, едва я закрывал глаза. Нервы натянулись до предела, и мне становилось все сложнее терпеть заботу Волка. Я не привык к подобному. Еще немного и я сорвусь. Зачем он донимает меня? Я не понимаю… и что с этим делать я то же не понимаю.
Прошло больше недели, как я вернулся в Италию. Переживания на счет Гримма улеглись и заняли свое законное место в нише воспоминаний. Впрочем, я продолжал неосознанно вспоминать мальчика… Это происходило само собой. Рассматривал фотографии… Зачем мне это, ведь я лишь травлю себе душу? Тяжело терять любовь. Но не стоит жить прошлым. Однако, этот мальчик стал для меня чем-то важным. Он стал памятником смерти. Постараюсь объяснить, что я под этим подразумеваю более понятно. Гримм стал живым… живым? Мертвым? Живым напоминанием о потере и о том, как тяжело расставаться навсегда с тем, кто отхватил в свое пользование часть тебя самого. Все мои мысли занимали наши новые отношения с Вернером. Я никак не мог понять и прийти к какому-то определенному решению, как к ним относиться, и самое главное, как себя вести в его присутствии. Я столкнулся с чувством любви впервые и не знал, что с ним делать. Я был растерян, как зеленый мальчишка.
У меня есть страничка на фейсбуке. Так вот, сегодня я получил сообщение от некой Сладкой Принцессы: «Дон Армандо, здравствуйте. Как долетели?». Безликий и определенно недавно созданный профиль был мне не знаком. Отвечать я не стал, проверять профиль – то же. Мало ли кто балуется. Мне это не интересно.
Деятельность Волка под моим началом столкнулась о толщу предвзятого мнения окружающих. Я старался играть роль мирового судьи, как только мог. За его спиной. Я не хотел ломать гордость и тщеславие своего вольного Волка. Поэтому все недовольство его поведением, пересуды и претензии выслушивал инкогнито без его участия, и даже не намекая при личном общении с ним о том, насколько его положение шатко. Мне бесконечно нравилось, что он ни перед кем не выслуживался и не перед кем не склонял своей головы. Однако в высказываниях он был достаточно груб, что я не мог одобрить и всячески смягчал при личных встречах с недовольными.
