Текст книги "Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)"
Автор книги: Akira Honey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)
29. ПОВ Армандо Де Сильво
Когда щенки играются, они кусаются до болезненного визга. Нечто подобное произошло и в бассейне… Меня решили «покусать». Я же решил провести проверку лояльности своих так называемых партнеров по спаррингу. Посмотрим, что вы будете делать, когда я «утону». Являясь поклонником дайвинга, я умею задерживать дыхание аж до пяти минут, так что проверка на вшивость началась с того, что мое бренное тело безвольно опустилось на дно. Представление началось.
Ждать спасающих мне пришлось довольно долго. Скоро время проверки должно было закончиться, и мои гости увидели бы перед собой другого Сильво, который не прощает предательство. Игры играми, а… Но меня все же решили спасти. Расправа была отменена. Более того, меня несказанно покорили действия спасателей. Рио откровенно извращался над Вернером, который принимал все за чистую монету. Чего только стоил один этот абсурдный совет:
– Зажми ему нос пальцами!.. Ага, теперь чуть надави на грудную клетку… Нежнее! А теперь целуй его! – во-первых, кто зажимает нос, когда имитирует выдох, надавливая на грудную клетку? Во-вторых, какой нахрен поцелуй? Вот теперь надо зажать нос и вдувать воздух в рот – ничего общего с поцелуем! Про массаж сердца они тоже благополучно забыли.
– Целовать? – Вернер был обескуражен. Можно сказать, был в смятении. Не знаю, почувствовал ли Волк издевательские интонации Рио, который мог придушить меня своей «помощью», но я чувствовал его растерянность.
– Вдыхай воздух ему в рот, только перед этим убери пальцы от его носа! – когда делают искусственное дыхание, нос при вдувании зажимают для того, чтобы воздух не выходил через носоглотку и быстро достигал легких. Понимаете? Рио советовал делать все наоборот!
Мой нос, наконец, перестали зажимать. А дальше произошло то, отчего если бы я не разыгрывал утопленника, то треснул бы сейчас себя ладонью по лицу, убиваясь над тупостью ситуации. Волк осторожно коснулся моих губ. Ну и что ты делаешь, придурок? Если бы все было по-настоящему, я давно бы уже отбросил копыта. Надо прекращать этот трагифарс. Обнимаю Вернера за шею и ласкаю его нерасторопный в спасении рот своим языком. Он мне не ответил, но, в принципе, мне это было и не нужно, я просто хотел таким образом поставить жирную точку, закончив происходящий идиотизм. Главное, что меня пока не собираются убивать, а это уже дорогого стоит. Я предоставлю своим гостям самый радушный прием, потому что умею быть благодарным.
…
Являясь по своей сути жаворонком, я проснулся первым. Мы вчера сильно умаялись… особенно Вернер. Он выплеснул столько эмоций, крича: «Убью!», – после того, как «спас» меня.
Утро встретило меня яркими лучами солнца с танцующими пылинками и стояком. Причем утренний стояк был у всех. Выбираясь из-под кучи тел, я даже тихо застонал, нечаянно задевая своей выпирающей частью тела спящих. Когда вернулся в спальню, Вернер и Рио продолжали спать. Вот сони! Надо им отомстить за мое вчерашнее утопление. Чуть не задушили меня, поганцы!
Снова выхожу из спальни и возвращаюсь обратно уже с полупрозрачными женскими трусиками, украденными у горничной. Осторожно, руками карманника снимаю со спящих плавки и надеваю взамен их кружевное белье. Поражаюсь тому, что гости до сих пор не проснулись. Ну что ж, продолжим. Вместе с трусиками я стащил красную помаду и синие тени. Красить я не умею. Нет, забор бы я покрасил, но лицо... Короче, маляр из меня вышел потрясающий, потому что когда я растолкал сонь, парни заорали, отпрянув друг от друга. «Это они еще не видели трусишки!» – с гордостью подумал я. Вернер схватил с тумбочки помаду и стал гоняться за мной, грозя расправой. Вместе с Рио они повалили меня на постель, оседлали и разукрасили. Когда они, довольные своим художеством, оборжали меня с ног до головы, я невзначай обратил внимание на их пикантный низ. Ой, что тут началось! Мне чуть не оторвали мужское достоинство! Еле спасся!
…
Днем у меня были дела. Однако я не стал в открытую сковывать передвижения своих гостей, предоставив им всю мнимую свободу. Я лишь ограничился распоряжением исполнять все их просьбы и следить за их комфортом.
…
Дверь дешевого гостиничного номера отворилась, и в помещение вошел подосланный человек Грека. Он был поглощен своими мыслями, поэтому не сразу заметил мою фигуру, тихо ожидающую его на кровати.
– Здравствуй, Морис, – человек дернулся, намереваясь выбежать из номера, но дверь оказалась заперта снаружи. Судорожные движения в панике, бесполезное дерганье дверной ручки, пот, выступивший по кромке лба, – позабавили меня. В то же время мне было совсем не до смеха. – Что ты так нервничаешь, брат? Ты в чем-то провинился?
Кажется, у молодого человека лет тридцати началась истерика. Он громко задышал, на его глазах выступили слезы, и головой он то и дело мотал из стороны в сторону, видимо, пытаясь убедить меня, что он не виноват. Прижавшись к двери спиной, Морис стал сползать по ней вниз.
– Неужели ты наивно полагал, что можешь спрятаться от меня? – на меня смотрели глаза, полные ужаса. – Сколько ты мне служишь? Семь месяцев? Знаешь сколько потерь ты мне принес? И я сейчас говорю не о деньгах, а о доверии партнеров по бизнесу, чьи ожидания я не оправдал.
– Я не виноват! Меня заставили! Грек обещал замучить мою сестру до смерти! У меня не было выбора! Я не мог поступить иначе, Дон Сильво! – дрожащие губы прошептали хриплое: – Пощадите.
– Ты не прав, Морис. Выбор есть всегда, – я поднялся с кровати и подошел к шестерке Дамианоса. Сев на корточки рядом с ним, продолжил: – Например, ты мог бы попросить у меня помощи. Насколько я знаю, что обо мне говорят, – своих людей я не бросаю. И верность свою показать тоже мог, рассказав о планах Грека. Однако ты предпочел пойти на поводу у мерзавца, поставив всех под удар. Ты предатель, Морис, и ты умрешь.
– Пощадите! – рыдал взрослый человек, подобно ребенку.
– Нельзя, Морис, – я протянул руку к шее парня, не намного младше себя, – это моя репутация, мой авторитет. Что скажут обо мне мои люди и партнеры, когда узнают, что я оставил в живых предателя? Раньше надо было думать, Морис.
…
Морис сбежал далеко, да только мои ищейки были дальше. Поэтому я вернулся домой из воспитательной поездки только к ужину. Мне сразу донесли, что Рио весь день слонялся по особняку и большинство времени провел в тренажерном зале и бассейне. Вернер был в доме только до обеда, читая в библиотеке, а потом отлучался по своим делам в город. Он вернулся за час до моего возвращения.
Второй день меня мучил вопрос: кто вмешался в мои дела и убил Грека? Акцент помогал понять, что это были гости из России. Как они связаны с нашим мальчиком? Почему они оказали так называемую помощь, но не захватили парня с собой? Какие у чужаков цели? Я не знал. А раз я не знал – я проигрывал.
– Босс! – юношеский голос вывел меня из раздумий. Ко мне спешил Гримм. Подлетев ко мне, он подпрыгнул и повис на моей шее. – Босс, я так скучал! – маленькая, веселая птичка. В дальнем углу за кадкой с пальмой я заметил силуэт Рио. Я никак не мог поймать равновесие, поэтому обнял Гримма в ответ и подсадил его под бедра как ребенка.
– Гримм, почему ты здесь? Разве ты не должен быть у господина Дайела? – Тим Дайел, известный антиквар, был уговорен мной взять к себе в ученики Гримма. Нет, я не хотел делать из него ювелира. Мне надо, чтобы малыш хорошо разбирался в драгоценностях и произведениях искусства.
– Я так соскучился, дон Армандо! Сеньор Дайел отпустил меня на пару дней. Дон Армандо… – и мой хрупкий, светловолосый мальчик принялся осыпать мое лицо поцелуями.
– Гримм, успокойся, – мне стало крайне смешно от столь эмоционального порыва воспитанника.
– Я люблю Вас.
– Гримм, мальчик мой, я тоже по тебе скучал, – перехватив парня за талию, я спустил его на пол. – Но не стоит признаваться в любви старому ублюдку, – рассмеялся, взлохматив шелковые пряди его волос. Как мне объяснить этому светлому недоразумению, что я, хоть и всеяден, но все же больше предпочитаю баб?.. Я уже и так, чтобы он был подальше от меня и лишний раз не забивал себе этим голову, отправил его учиться. – Иди распаковывай вещи и переоденься к ужину.
…
За ужином мы с Вернером привычно поцапались. Он не умеет общаться иначе, а мне нравится над ним подтрунивать, так что тут все усугубляется еще больше. Рио сидел и ел молча, уткнувшись носом в свою тарелку. Гримм вначале вошел в столовую залу, широко улыбаясь, но увидев Рио, сразу же помрачнел. То и дело он кидал в сторону русского возмущенные взгляды, на которые тому было абсолютно наплевать. Съев десерт, Гримм, изобразив обиженную мину, как-то показно встал и вышел из столовой.
Вернер напился и изъявил желание пойти к себе, заявляя, что он стекл как трезвышко. Так мы с Рио остались наедине. Юнец не преминул меня удивить тем, что ему захотелось со мной пообщаться. Главной темой стал обиженный на что-то Гримм, а я все никак не мог отвести взгляд от его аппетитной попки. Не подумайте плохого, мне просто хотелось ее пощупать.
– Я хочу поговорить о Гримме.
– Да? – еще секунда, и я схвачу его за орешки упругих ягодиц.
– Если я хочу говорить, то я желаю видеть глаза собеседника! – ого, а у парня неплохой командный голос. Я отодвинулся от стола и, закинув стопу на колено другой ноги, вскинул бровь, как бы сообщая, что готов слушать.
– Я уважаю и люблю Гримма. Этот мальчишка мне как брат, как бы смешно это не звучало. И я понимаю, что просить дать ему жить, как обычному парню его возраста, невозможно, – какая горячая речь. А какие жесты! Рио хотел взять меня за грудки, но ограничился легким прикосновением к воротнику. Молодец, чувствует меру, большего я бы не позволил. Но он не учел одного: такие его действия сильно сокращают дистанцию между нами. И вот мы уже стоим друг к другу крайне близко. Дерзкий ребенок вздумал воспитывать меня, и мне это нравится. Это необычно, выделяется его непосредственность и отсутствие подобострастия. Очень свежие ощущения. Становлюсь к нему еще ближе. Что он будет делать?
– Если я узнаю, что он мертв, не думай, что ты после этого останешься жив в течение ближайшего дня, – он смахнул с моего плеча несуществующую пылинку, а меня прошиб электрический разряд от его прикосновения.
Возникшая на устах ухмылка сошла на нет. Я пользовался парнями только в тюрьме, так почему же меня снова тянет на свой пол? Это невыносимо.
– Мне интересно. Ты считаешь логичным вести себя так в подобной ситуации? Когда ты находишься в руках Вернера и меня?
– О, да? – медленно протянул он. – Вы смеете думать, что именно ВЫ схватили меня за горло и посадили на цепь? А вам никогда не казалось, что это Я надел на себя этот ошейник? – после этих по-итальянски экспрессивных слов… Я таю… Он эротично коснулся пальцами своей мраморной шеи и наклонил голову, оголяя ее еще больше, будто подставляя для поцелуя.
– Как можно быть одновременно милым, сексуальным и пугающим? – как я еще держусь?
– Что?
– Еще скажи, что ты нечаянно меня соблазняешь? – с огнем играешь, парень.
– С чего мне вообще кого-то соблазнять? – удивленно поинтересовался он у меня. Он реально не понимает? А вот и мой предел. Хватаю Рио в охапку и тискаю. Как говорится, дорвался.
Дверь позади нас отворилась, с громким хлопком ударившись о стену, и на пороге показался вполне себе трезвый Вернер. И какого… ему не спится?
Где появляется Вернер, там шум, гам, черти что и вынос мозга. В общем-то, он честно отработал всю программу. Отобрал у меня Рио. Нагородил огород и устроил бой с тенью. Чтоб я еще раз позволил ему пить? Проще пристрелить.
– А ты не думал, что парень сам может выбрать? – зачем я вступаю в разговор с ним? Это же Вернер!
Дальше пошел экшен в духе итальянской истерики. Рио прорывает напрочь. Сей фонтан смывает все. В первую очередь бред Вернера. Теперь он занят тем, чтобы успокоить ребенка, а я отдыхаю.
Рио напивается! Мама Мия! Пьяный Рио – Вернер в квадрате! Нет! В кубе!
– Вы достали меня! Вы как какая-то долбаная влюбленная парочка! Волк и кто там у тебя, Армандо? Коршун? Ягуар? Или… о, точно, крокодил? Замечательные детки будут!..
– Рио, успокойся, пожалуйста, – попросил Вулф, делая шаг вперед. – Ты пьян и сам не понимаешь, что несешь, – ну вот, теперь два Вернера стоят рядом.
– Я несу счастье миру! – произнес он, всплескивая руками и истерично смеясь. Неловкие руки чуть не разбили Волку нос, но чуть-чуть не считается. Рио еле держится на ногах, и я начинаю волноваться. Поднимаюсь с кресла и замираю, видя как штормит малыша. Настроение юноши меняется, как морская волна. Неожиданно он становится серьезным.
– А у меня внутри змея, – русский провел рукой по груди, пока не обнял себя за талию. Почему-то мне захотелось любви, причем страстной и немедленно. – Она обволакивает меня и душит… Я боюсь ее…
Он опустился на пол и заплакал. Вино подействовало на него так же, как на меня опий. Думаю, это к лучшему. Пусть высвободит все, что накопилось внутри. Вернер стал успокаивать его, нежно гладя по волосам. Я же разозлился. Неожиданно для самого себя ощутил прилив ярости. Плохое состояние, которое сложно сдерживать. Усиленно удерживая своего крокодила (мне понравился предложенный Рио вариант), я поднял Вернера за шкирку и, утробно зарычав, отстранил его от мальчика. В ту же секунду Рио оказался на моих руках, а я почувствовал себя похитителем принцесс. Положив голову мне на плечо, пьяный принцесс прошептал:
– Когда-нибудь я не смогу ее сдержать, и вы пожалеете, что встретились со мной… – и отключился.
Как бы мне не хотелось трахнуть Рио, я воздержался, всего лишь отбуксировав его в гостевую комнату, что выделил ранее. На его удачу я не люблю до бесчувствия пьяных. И что же мне теперь делать со своим напряжением? Съезжу в город.
Выйдя из комнаты, боковым зрением заметил тень и резко уклонился в сторону. В то же мгновение сбоку от себя увидел торчащий нож, вогнанный в стену до половины, а Вернер, тяжело дыша, прижимал мою тушу к стене, яростно сверкая своими глазищами.
– Я убью тебя.
Голос Вернера стал для меня последней каплей афродизиака. Не помню как заломил ему руки за спину, схватил за волосы и, с наслаждением перебирая пряди, почувствовал власть над скованным мной телом. Сладкий, непокорный рот, сопротивление, попытка освободиться… Все, абсолютно все сносит мне крышу. Тащу его к себе в спальню. Падаем на кровать, и Вернер воет волком, пытаясь меня укусить, ударить. Глупый, ты не понимаешь, что это распаляет меня еще больше. Одежда рвется с треском, я получаю болезненные удары. Скула уже кровоточит, но вряд ли меня сейчас что-либо остановит.
/автор главы – Рыжая Соня/
30. ПОВ Вернер Грей Вулф
После того, как итальянец унес Рио, я места себе не находил и всё думал и думал, что же послужило причиной такой перемене в настроении: ещё несколько часов назад всё было в норме, он веселился и получал неподдельное удовольствие, а сейчас будто с цепи сорвался… Или ему и вправду всё это время было плохо?
Я крутил в руках ножик, который утащил с ужина, – как-то само вышло, когда думал об итальянце. Меня раздражало его самоуправство. Пускай это и его дом, но Рио мой! МОЙ! Какого черта Сильво сейчас с ним наедине? Но едва я подошел к комнате парня, итальянец вылетел из нее как ужаленный. Я не упустил случай и воспользовался ножом, жаль только промахнулся на жалкий сантиметр. Хотя хотел ли я в него попасть? Вряд ли, скорее просто напугать, так что тот самый сантиметр был не случаен.
– Я убью тебя! – зачем всё это? Я так устал и так волнуюсь за Рио, а всё равно изображаю из себя злого дядю. Мне бы сейчас найти где-нибудь шлюху и снять напряжение, а не кричать на человека, который только и может, что отвечать колкостями и шутками. Клоун.
Я хотел в последний раз ударить итальянца, чтобы в следующую секунду развернуться и уйти, но Армандо в несколько шагов уничтожил расстояние между нами и, заломив мне руки, впился поцелуем в мои губы.
Блять, ну а о чём я думал? Хотел шлюху, чтобы снять напряжение, и вот он, Армандо, зарывается в мои волосы и, углубляя поцелуй, тащит в свою спальню… Совпадение или закономерность? О, да! Я всегда нахожу приключения на пятую точку, такая вот у меня жизнь. Но чтобы Армандо так вдруг решил?..
Нет, конечно же, я сопротивлялся, бил его по лицу, царапался, выл, таким образом возбуждая Сильво ещё больше, – честно, я сам на тот момент хотел его, желал продолжения. Но я бы ни за что не признался в этом итальянцу, пусть уж думает, что победил меня тогда… а боль – неотъемлемая часть меня, так что небольшие увечья – плата за удовольствие.
Я ещё раз с силой ударил Сильво, отчего из уголка его губ потекла красная струйка крови. В глазах итальянца загорелся огонь, который, казалось, собирался поглотить меня. На секунду, всего лишь на секунду я очаровался его глазами и оказался в плену… И мой мозг выключился.
Одежда была безжалостно разорвана, одеяло и подушки скинуты на пол, и мы с Сильво, возбужденные до края, не отводили друг от друга взгляда. Я уже не пытался ударить или укусить, он уже не выкручивал мне руки до боли, наоборот, на какой-то момент в нас обоих проснулась нежность – я обнимал Сильво, прижимал к себе, он целовал, не страстно и не с силой, как до этого, а мягко, будто в первый раз.
И, признаюсь, на секунду у меня возникла мысль ударить его по голове ночником и сбежать, но его руки были такие большие, такие теплые, такие… А потом он зарылся в мои волосы руками и заставил чуть приподняться, не прекращая поцелуй. Пришлось разорвать объятия и опереться на локти. Я не совсем понимал, что же последует за этим, ведь поза была не совсем удобная. Но Сильво это, кажется, совершенно не волновало, он покрывал моё лицо поцелуями так, будто мы были женаты (приятно, конечно, но не слишком ли это?).
Излишние нежности быстро наскучили, хотелось чувствовать силу, зверя, поэтому я больно укусил итальянца за губу, таким образом разрывая поцелуй, и одним быстрым движением повалил Сильво на спину. Он оказался подо мной, но, кажется, его это устраивало. Он смотрел на меня сквозь полуприкрытые глаза, ожидая продолжения.
Я с силой, даже, наверное, грубо проник в его рот, языком касаясь его языка, чуть посасывая, этим же временем рукой провел по его ребрам вверх, чуть задевая сосок, а потом сжимая плечо до боли. Его руки легли мне на задницу, и я в очередной раз подумал о ночнике, но вовремя заставил мысль об убийстве угаснуть, потонуть в новом поцелуе – итальянец в совершенстве владел языком, отчего хотелось снова и снова ощутить вкус его губ, слегка солоноватых из-за крови.
Я присел на живот Армандо и, глядя на него, сделал движение вперёд, имитируя толчок без проникновения. Его глаза расширились, и в следующую секунду уже я был под ним, а он покрывал моё тело поцелуями. Его руки легли мне на бедра и чуть сжались, отчего из меня невольно вырвался стон, который потонул в новом поцелуе. И этот поцелуй отличался от предыдущих, настолько чувственный и… нежный? Что у этого итальянца на уме?
Сильво вдруг отстранился – между нами было каких-то жалких пару сантиметров, но сейчас это казалось чем-то неправильным, хотелось притянуть к себе этого грёбаного итальянца и снова потонуть в нежности.
– Волк, – сейчас его голос прозвучал хрипло и напряженно, отчего я невольно обратился вслух, чтобы не пропустить и слова. Сосредоточится сейчас казалось чем-то невероятно сложным. Хотелось продолжения. Безумно его хотелось! – Ты понимаешь, что между нами творится что-то не то?
– Нет, – мой голос звучал не лучше. Хрипло и со злостью. – Блять, это нормально! Совершенно нормально!
Вдруг в глазах Армандо блеснули бесенята.
– Ты ругаешься матом во время секса?
Я предпочёл не отвечать на этот компрометирующий вопрос, а просто притянул к себе итальянца и заставил его заткнуться единственно правильным способом. Новый поцелуй, новые удовольствия, плавно перетекающие во что-то новое.
Рука Сильво накрыла мой член и чуть сжалась у его основания, потом пошла наверх, осторожно касаясь самого кончика. Я застонал, мои пальцы судорожно впились в простыни. Хотелось целиком и полностью раствориться в этих чувствах. Ещё!
Я чуть толкнулся в руку итальянца – на его лице появилась довольная улыбка. Его рука снова сделала те же простые движения: вниз, чуть сжать, наверх. А потом я почувствовал, как в меня что-то проникает. Пальцы Сильво – сначала один, но практически тут же к нему присоединился и второй.
– Сука, я не буду твоей шлюхой, – постанывая, прорычал я.
– Да, ты всё-таки материшься во время секса, – и не успел я ещё раз возмутиться, как пальцы заменило что-то большое и горячее.
Итальянец вошел резко и сразу во всю длину. Вспышка боли заставила меня выгнуться и прорычать что-то явно нецензурное, но все мои крики, которые, вероятнее всего, были слышны даже в соседней комнате, где спал Рио, прекратились, словно по волшебству, когда этот ублюдок, улыбаясь, вновь полез ко мне с поцелуями. Влажными и глубокими. И я забылся.
Я закинул руки на спину Сильво и ногами обвил его талию. Опрометчивый поступок, так как член Армандо тут же проник глубже, и новая волна боли пронзила всё мое тело, но как-то тут же потонула в удовольствии, которое большей, неудержимой волной накрыло ее следом, заставляя меня закатить глаза в наслаждении.
Сильво заметил перемену во мне и, отстранившись, сделал осторожное движение взад-вперед. Новая вспышка удовольствия пронзила тело, и неприличный стон всё-таки сорвался с моих губ.
– Главы мафии, и занимаются такими вещами, – весело воскликнул итальянец, а после что-то быстро проговорил на итальянском. Вряд ли что-то важное, скорее всего очередной бред, который должен был сойти за шутку. Но самое ужасное… меня возбуждал его голос. Как, мать вашу, меня мог возбуждать этот насмешливый голос с хрипотой – я не знаю. Тронулся рассудком, как видно.
Сначала Сильво входил медленно, стараясь причинить мне как можно меньше боли, но было видно, что сдерживаться ему очень сложно, поэтому совсем скоро темп его движений стал быстрее, а толчки грубее. Конечно же, боль возникала, но в целом… Я стонал и отвечал на прикосновения итальянца как какая-то шлюха. Отлично, просто отлично. Как долго он будет мне это припоминать? Год? Два? Всю жизнь?
Мужчина положил руки мне на бедра и нежно водил по ним, постепенно переходя с их внешней стороны на внутреннюю, чуть раздвигая мои ноги в стороны. Я подчинился, мысленно вспоминая ночник. Один удар и он ни о чём не вспомнит… Снова толчок – грубый, глубокий, во всю длину.
– Ублюдок, – простонал я, получая очередную порцию наслаждения. Вырывающиеся то и дело из меня ругательства, казалось, только смешили итальянца. Я же при каждом новом бранном слове весь сжимался и думал лишь о том, как бы подольше задержать то удовольствие, что приходило с движением Сильво во мне.
«Ты – шлюха, Вернер», – думал я и тонул в его глазах, его улыбке, удовольствии, что несли за собой его прикосновения. Я жадно прижимал его к себе, желал, чтобы его движения были грубее и глубже, а потом несдержанно стонал и снова ругался. Как же я хотел, чтобы это блаженство не заканчивалось!
И когда Сильво уже находился на грани и готов был вот-вот кончить, его рука снова накрыла мой член и начала надрачивать в такт его толчков. Вот тут-то он и узнал, как много плохих слов я знаю. Мда. Идея с ночником ещё в силе? Армандо ничего не вспомнит, если я ударю его светильником, а потом уйду к себе в спальню. Стоит только…
Итальянец вышел из меня за секунду до конца и кончил мне на живот. Я кончил следом, так как сдерживаться уже не было сил. Сил ругаться тоже не было, поэтому я тут же прикрыл глаза и блаженно вздохнул. Итальянец лег рядом со мной и как-то по-домашнему обнял.
– А знаешь, Волк, из нас вышла бы отличная семья, – его голос был всё с той же хрипотцой, но уже не напряженный, скорее усталый и сонный.
– Не мечтай, сука! – так же сонно прорычал я, понимая, что вот-вот усну и спорить у меня просто нет сил. – Никакой семьи.
На время повисло молчание, не тяжелое и напряженное, а скорее умиротворенное. И мне казалось, что Сильво уже спит, когда над моим ухом раздался его усталый голос:
– Вернер?
– Мм? – на что-то большее не было сил, так хотелось спать.
– Ты, Вернер, педик… – по голосу было слышно, что он вот-вот был готов уснуть.
Хотелось сказать что-то грубое и злое в ответ, но прежде, чем я придумал, что же именно ему ответить, я провалился в сон с мыслью, что объятия Сильво такие же теплые, как и объятия Рио…
/Автор главы – Рейка/
