Текст книги "Mortal Kombat: Icedpath"

Автор книги: Ахэнне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Ахэнне
Mortal Kombat: Icedpath

Ты можешь отстраняться от страданий мира, это тебе разрешается и соответствует твоей природе, но, быть может, как раз это отстранение и есть единственное страдание, которого ты мог бы избежать.

Путь бесконечен, тут ничего не убавишь, ничего не прибавишь, и все же каждый прикладывает к нему свой детский аршин. «Конечно, ты должен пройти еще этот аршин пути, это тебе зачтется».

Франц Кафка, Афоризмы

ЧАСТЬ 1. «ПОСВЯЩЕННЫЙ, ИЗБРАННЫЙ… ПРОКЛЯТЫЙ»

Ночь звенела, перекликаясь на разные голоса, словно звезды и зеленоватая луна насмехались над ним.

Он скользнул сквозь гущу деревьев, ступая неслышно, будто призрак. Он иногда и ощущал себя призраком, возможно из-за темно-серой дымки, окутывающей его тело.

Побочное явление Посвящения… из-за него в клане Лин-Куэй и прозвали его Смоуком.

Смоук вынырнул из зарослей колючего кустарника. Напоследок крупная колючка больно царапнула его плечо, он мысленно обругал растения и… того, кого выслеживал.

Саб-Зиро-младший обнаружился там, где Смоук и рассчитывал его обнаружить Спрятанная площадка, наверняка служащая для тайных совещаний Глав Клана. Мало кто из воинов ведал о ней, и поэтому заросшая вереском и травами полянка была великолепным местом уединения.

Саб-Зиро сидел неподвижно, точно гипнотизируя приклеенный диск луны, будто рассчитывая заморозить ее одним взглядом, как замораживал что угодно – или кого угодно. Руки сжаты в кулаки, имитируя боевую стойку. Синяя маска Лин-Куэй валялась в паре метров: подсознательный протест. Смоук покачал головой: Ледышка снова протестовал – правда, наедине с собой… дело серьезно. А ведь если верить слухам, воины Холода вообще неспособны на какие-либо человеческие эмоции…

Смоук подошел ближе. Разумеется, Ледышка выявит его: он чуток, как кошка. Вернее, как все члены Лин-Куэй.

Но Саб-Зиро игнорировал чужое присутствие.

Смоук сел на землю, в нос ударил густой цветочный запах. Он сосчитал пять видов ириса, неизбежный вереск, даже почему-то ландыши – июль им был не указ. Магия, подумал Смоук. Магия Цветов. Только с каких это пор Ледышка заделался любителем природы?

Он изучал воина Холода еще с минуту. Обычный человек, разве что более физически развитый, чем большинство смертных. А маска на младшем Саб-Зиро всегда смотрелась как-то… неестественно.

Можно надеть цепи на северный ветер, но сдержат ли они его?

Цепи сковывали их всех, и его, Cмоука, тоже – однако он привык к ним, даже его маска цвета асфальта казалась второй кожей. И реалии Клана – единственными в мире. Все свыкались.

Но не этот.

– Здравствуй, Смоук, – внезапно раздался ровный голос. Смоук вздрогнул: интересно, как давно Саб-Зиро заметил, что за ним наблюдают?

– Здравствуй… Я пришел предупредить тебя, – Смоук тщательно изобразив деловитость. – Что Мастер Клана будет искать тебя утром, и если ты опять не вернешься вовремя…

– Меня заточат в каменный мешок на тридцать суток, – равнодушно закончил Саб-Зиро. Так говорят о погоде.

Смоук кивнул.

– Опять. Мастер неоригинален, – (значит вот, что подразумевает метафора "ледяная" усмешка, отметил Смоук).

– Послушай, Ледышка… – он осекся: неизвестно, как воин Холода среагирует на подобную вариацию его "алиаса". Реакции, однако, не последовало. – Главы Клана заинтересовались тобой, они не любят непокорных, ты же знаешь… в общем, я думаю, тебе стоит смириться и жить как все мы. Такова уж судьба, кто-то рождается Императором, кто-то – членом Лин-Куэй.

Смоук говорил быстро, словно магнитофон, крутящий кассету. Не его слова – но так надо. В конце-концов, Ледышка – его соратник, они учились вместе с детства и хоть и не дружили (дружба не принята в Лин-Куэй), но и врагами не стали – что редкость в атмосфере взаимного соперничества и тайной, а зачастую и явной ненависти.

Вместе выжили, вместе стали истинными бойцами. Вместе приняли участь.

Или… принял только Смоук?

Зрачки Саб-Зиро расширились, поглощая всю светло-кофейную радужку:

– Они отправили моего брата на бойню, – снова завораживающе-спокойный тон. – Вынудили его служить… нет, быть рабом у Шэнг-Цунга. Но сначала они сотворили из него просто машину для убийств, без души и разума.

– Но… – смутился Смоук. То, что он знал о Смертельной Битве не слишком-то соответствовало данному изложению.

– Конечно, у тебя другое мнение, – тонкая губа чуть вздернулась. Оскал. – Ты – такой же, как все… и я… был. Мы все здесь – совершенные игрушки смерти. Нас отливают по чертежам заданных форм, из живой плоти вырезают марионеток, а потом убивают. Ты говоришь о судьбе, Смоук. Но я не верю ни в карму, ни в пророчества. Зато я помню брата, – Саб-Зиро замолк и отвернулся. Он не менялся внешне, тон держался на каких-то патологично безучастных нотках, однако Смоуку захотелось смотаться подальше. Вместо этого он внезапно стащил собственную маску, продемонстрировав пепельные волосы – чуть длиннее, чем позволял Устав – и неожиданно тонкое для ниндзя-убийцы лицо.

– Расскажи.

– Ты хочешь слушать меня? – легкое удивление.

"Еще бы. Ледышка сказал больше десяти слов за сутки – можно рекорд записывать", подумал Смоук, а вслух сказал лишь: "Да".

– Но может, пойдем в здание? – намек подобен его трюку с гарпуном-захватом.

– Боишься? – без издевки вопрос звучал еще обиднее. Трюк провалился. Ладно уж… придется, видать, сидеть в каменном мешке на хлебе и воде. Ледышке-то, конечно, не полезно, и так уж дважды, почти подряд, карали – вон он, растаял, будто и вправду из снега да на июльское солнышко вытащили…

Смоук мысленно послал Мастеров ко всем древним богам и чертям:

– Не боюсь.

– …Нас похитили вместе, – начал Саб-Зиро. – Меня и брата, ему было 10, мне – два. Я почти не помню родителей, но он рассказывал мне о них. Мать казалась ему маленькой уже тогда, зато отец – великаном. Смешно.

Ему лучше давалось искусство Замораживания, но я никогда не завидовал. Он всегда был первым, и я считал, что так правильно. Он готовил себя к Смертельной Битве с пятнадцати лет, сам Мастер предупредил его об этой миссии… и я гордился им.

Саб-Зиро замолчал. Почему-то обычная речь давалась ему с некоторым трудом, он недолюбливал слова – слишком пестрые, бессмысленные. Похожие на искры. Он терпеть не мог огонь, наверное, инстинктивно.

Смоук пригладил взъерошенный вихор. Смоука выкрали из детского приюта в возрасте пяти лет, в том приюте порядок царил казарменный, так что особой разницы он не уловил. Никаких родственников не знал отродясь.

(когда одинок – то и терять нечего… жестокая аксиома, правда, Ледышка?)

– А потом – лет в шестнадцать – он изменился, – тьма в глазницах Саб-Зиро простиралась все глубже, уподобляя глаза пустым расщелинам. – Перестал утешать меня, когда мне приходилось плохо. Перестал вовсе замечать меня. А позже выяснилось, что я не хуже обращаюсь со стихией Холода – и он принялся всячески подкалывать, изводить… Мастер ничего не замечал, конечно, а заметив бы – поощрил бы. Воин обязан быть жесток. Как бойцовский пес. Когда жесток – легче воевать за неправую сторону, легче и умирать…

– Ты думаешь… Главы Клана так изменили его?

– Да, конечно. Они же и приказали убить Скорпиона и его семью. Брат хвастался мне каким-то "подвигом", полагаю, он имел в виду это…

Ближайший куст шиповника звякнул и рассыпался сосульками. Повеяло Антарктидой, Смоук поежился, но придвинулся ближе к Саб-Зиро.

Он подумал о той боли, что заставляет этого угрюмого, молчаливого бойца выплескивать кровь из душевных ран. Его душа истерзана, нет, изорвана в клочья, – вздохнул Смоук. Когда боль заполняет вселенную – и ледяные статуи обретают дар речи…

– Он убивал теперь и для развлечения, – глуховатый голос Саб-Зиро вернул Смоука к действительности. – Я никогда ничего не страшился, кроме… собственного брата в то время. Мне чудилось, что в него вселился монстр, и монстр пожирает его изнутри. Я пытался докричаться до него, но он смеялся надо мной…А потом появился Шэнг-Цунг, не то враг, не то командир… я так и не понял… но в последние несколько месяцев перед Смертельной Битвой, брат будто бы сделался прежним. Я слышал, как он стонал во сне и молил кого-то не убивать меня, не отнимать у нас обоих душу. Наверное, он разгадал сущность Шэнг-Цунга, но стало слишком поздно повернуть назад…

Он уходил на Битву в полночь, тайно от других членов Лин-Куэй… кроме меня. Он сказал "прощай". Понимаешь, Cмоук, брат осознал, что обречен… против бессмертного, против всех… один. Он шел на Битву в последней отчаянной надежде освободиться… А через полмесяца я узнал, что он мертв. Призрак забрал его в ад.

"Да уж, паршивая смерть", – Смоук вздохнул и спонтанно (слово не подходящее… может, заменить его на "внезапно"?) взял руку Саб-Зиро в свою. Едва не отдернул: ощущение было, будто коснулся снежка… Смоук не знал, что следует говорить в таких случаях.

Сочувствие чужеродно в их среде.

"Забавно. Все считают, что внутри он холоден, как его Стихия… но на самом деле это такая же маска, как одеяние Лин-Куэй".

Саб-Зиро изумленно воззрился на соратника. Очевидно, жест сопереживания от чужака и ему знаком понаслышке.

– Я поклялся отомстить, – неожиданно произнес Саб-Зиро. Скорпиону. Самому Шэнг-Цунгу, да хоть Шао Канну и всем Древним Богам!

"Я-один-против-всех", вот как называлось его состояние.

– Если хочешь… я помогу тебе, – внезапно проговорил Смоук, почему-то отвернувшись. Поступок был малологичен, в Лин-Куэй принято заботиться а) о чести Клана б) о себе, но не кидаться помогать первым встречным. Но ведь Саб-Зиро – не встречный.

– Я хочу стать твоим союзником, – добавил он.

– Моим… союзником? – Саб-Зиро развернулся, теперь он пристально впился в зрачки Смоука своими – темными, точно безлунная ночь – Но – почему?

– Это дело Чести, – ответил Смоук. – Так заведено изначально: за смерть одного члена Клана мстят все. Я присоединюсь к тебе.

(да, правда при нынешних Главах забыли об этом законе… но Кодекс Лин-Куэй никто не отменял)

На тонких губах Саб-Зиро появилось нечто, почти схожее с улыбкой… благодарной:

– Спасибо, Смоук.

Теперь уже он протягивал ладонь Смоуку – в каноническом жесте братания. И ладонь оказалась теплой.

– А, вот и они, – луна и ночь лопнули с оглушительным треском поломанных кустов. Оба ниндзя где-то в подсознании крикнули "Оставьте нас в покое!" и заученно-идеальным движением заняли боевую стойку. Пришельцами оказались ассоциирующиеся с близнецами, наверное, из-за сходной тактики боя, любимчики Мастера – Сайрэкс и Сектор. Сектор зачем-то растер подошвой семейство ирисов, бархатно-фиолетовая мякоть размазалась по багровому сапогу. Растоптанные цветы запахли еще сильнее.

– Кого нам ловить?

– Дымящегося. Вторым займется сам Мастер.

На кончиках пальцев Саб-Зиро зловеще замигало бледно-голубое зарево рождающегося льда, но Сайрэкс опередил его. Он сформировал зеленую кислотную сеть, еще одну…

– Смоук! – крикнул воин Холода, потому что его новый союзник закричал от боли. Сеть сжигала и сковывала движения.

Саб-Зиро швырнул в Сайрэкса залпом льда, но тот увернулся. Тогда он, не имея времени на магию, просто кинулся к желтому ниндзя. На Сайрэкса посыпались точно выверенные, ловкие удары.

Когда Саб-Зиро дрался – он не чувствовал даже ярости. В бою – или боевых тренировках прошли двадцать лет его жизни. Оружие – вот чем он был. Совершенное оружие.

Атака Сайрэкса захлебнулась о блоки воина Холода. Апперкот отправил его в полный нокаут, и Саб-Зиро получил возможность заняться Сектором, который избивал беззащитного Смоука. Саб-Зиро синей тенью подскочил к врагу, захватил его горло. Сектор захрипел, в хрипе угадывались проклятья всему роду Саб-Зиро до двадцатого колена, но ему это не помогло. Еще секунда – и алый ниндзя отрубился тоже, и Саб-Зиро, обжигая едкой кислотой руки, принялся срывать со Смоука мерзкую паутину.

– Очень благородно, – раздался вкрадчивый голос. – Очень благородно.

– Кто там? – обернулся Саб-Зиро, готовясь сразу заморозить непрошеных гостей. И осекся: перед ним стоял Мастер Клана.

– Мы пропали, – с каким-то беспомощным равнодушием протянул Смоук.

– Итак, что вы можете сказать в свое оправдание? – мягкий, почти ласковый вопрос. Но пляшущее пламя свеч на суровых стенах с изображением драконов очерчивает искаженное гневом лицо Мастера.

– Сайрэкс и Сектор атаковали нас, – безжизненно ответил Саб-Зиро. Ему было все равно, что говорить. Значения не имело. Приговор уже вынесен, происходящее – фарс. – Я защищался. Смоук вообще ничего не сделал. Дрался я один. Смоук говорил о твоем приказе, Мастер. Это я задержал его. Моя вина.

– Ты нарушил Правила Клана, причинив вред своим соратникам.

(о да… постоянные поединки и гибель двух третей новичков – уже не в счет?)

– Это ведь некая заключительная стадия твоего неповиновения, Саб-Зиро? Решил бунтовать открыто?

Вместо ответа воин Холода снял маску.

(-Ледышка, рехнулся?! – зашипел Смоук)

– Я был верен Клану. Всегда, – Саб-Зиро подошел вплотную к Мастеру, возвышаясь над ним на добрых 10 сантиметров. И держался он так, точно был Судией, а не подсудимым. – Но если Клан предает меня, если душу моего брата продали колдуну – должен ли я хранить верность?

И… Мастер отступил. Только на долю мгновения.

– Предатель, – четко выговорил он, но была тонкая струнка в голосе, что дрожала неверным пламенем.

– Нет, Мастер, – выкрикнул Смоук. – Он не это имел в виду, он лишь…

– Уведите, – кивнул кому-то Мастер. Откуда-то вынырнули два громилы, чьи кулаки обхватили запястья злосчастных повстанцев железными кандалами. Громилы не были Лин-Куэй, но грубой силой, низшими. Рабами. Считалось, что у них разума не больше, чем у жуков, однако по силе равнялись мамонтам.

– Ему, – глава Клана кивнул на Саб-Зиро, – Полностью. Второму – половину. Хотя, нет, четверть. Он понадобится… скоро.

Громилы, очевидно, решили, что одной их силы против "повстанца" недостаточно. Возможно, они заметили голубоватый блеск-ауру вокруг пальцев Саб-Зиро. Они поспешно сковали опасного преступника чем-то тяжелым. Саб-Зиро чуть поморщился, когда острые края оков врезались в запястья и брызнула тонкая струйка крови.

Приблизительно то же проделали с ногами.

Саб-Зиро мрачно отметил, что уже привыкает к данной процедуре. Сейчас его швырнут, наконец, в темницу и успокоятся. Жаль только Смоука: первый раз очень тяжело, ну да ничего – он ведь все-таки не мальчишка, а такой же идеальный убийца, как сам ледяной ниндзя…

Его грубо подтолкнули в другую сторону. Он не удержал равновесия, упал на колени. Кто-то засмеялся, и вместе со смехом явился первый свистящий, змееподобный удар плетью со стальным наконечником…

…Саб-Зиро закусил губу, чтобы не кричать. Он не осознавал, что давно прокусил ее насквозь, и что рот его заполнен солено-горькой кровью. Боль с запахом металла сводила с ума, а удары все сыпались. Наконечник доставал почти до костей, сочно вонзаясь в тело.

Саб-Зиро давно потерял счет ударам – наверное тогда, когда алое зарево запредельной агонии взошло рассветом.

(так карают отступников, нет пощады врагам Лин-Куэй…)

Смех – достойная инкрустация. Но смех палачей звучал почти истерически, потому что чем дольше били "ренегата", тем прямее он держался, хотя со спины давно сползла вся кожа, и хлестали теперь по обнаженной плоти. Камера была залита темно-рубиновой жидкостью, точно ее небрежно выкрасили.

Сам Мастер неотрывно изучал Саб-Зиро, тщась заметить страх, смирение – хоть что-то, кроме гордости и победы над собственной мукой в глазах.

– Проклятье! – крикнул Мастер. – Дай сюда!

Последнее относилось к громиле. Тот передал плеть.

– Стоишь на своем, мятежник? Нет… ты будешь таки покорным, клянусь Древними Богами!

Хлест-хлест. Солнце боли растопит даже Антарктиду.

Саб-Зиро почти терял сознание: ниндзя или нет, у каждого свой предел, и он достиг его. "Ну и хорошо", успел подумать он.

– Оставьте! – скомандовал Мастер.

И, наклонившись напоследок к воину-бунтарю, изо всех сил ударил его по лицу. Алый рубец пересек лоб и щеку. Мастер прошептал что-то.

– Этот шрам не зарастет никогда, Саб-Зиро!

Потом была тьма.

…Потом была тьма и она не прерывалась тысячелетиями. Или днями. Время умерло. Время провалилось в черную дыру жизни-до-боли. Саб-Зиро не был уверен, что таковая существовала.

По его собственным подсчетам он валялся в этой яме уже с неделю. А может, сто веков.

Сначала он ничего не чувствовал, и это было хорошо. Смерть стояла над ним огромная, багровая, будто сплошная открытая рана на спине, будто непроницаемая пелена агонии. Стояла вплотную, костисто поглаживая его волосы. Саб-Зиро звал ее, но Смерть ушла, а боль осталась – такая, что он практически не осознавал ее: она гипертрофировалась в целую вселенную гаснущей звезды. Саб-Зиро очень надеялся, что все потухнет… поскорее.

И опять ошибся.

И тогда он решил жить. Во что бы то ни стало.

Ибо клятва Мести все еще лежала на нем. Он не имел права умереть.

Он лежал на грязном мокром каменистом полу, у любого нормального человека неизбежно началось бы заражение крови. И Саб-Зиро не стал исключением… но его воля оказалась сильнее истерзанного тела. Ощущая приближающуюся горячку, он остужал себя до температуры трупа в морге, и на обнаженных воспаляющихся рубцах индевела корка льда. Обследуй его в подобный момент врач – поставил бы заключение о смерти. Но в его ситуации экстремальная доза холода оказалась спасением: ему удалось избежать сепсиса. Холод не мог причинить зла Посвященному.

Почти постоянно он находился в странном полусне, схожем одновременно с медитацией и с грезами наркомана. Являлись ужасные монстры, и было невозможно выявить их фантомность вследствие полной непроглядной темноты. Кто-то звал Саб-Зиро. Чаще всего – брат. Он приходил страшным изъеденным червями мертвецом, и все шипел на "младшенького", почему-то ругал и обвинял его своим хриплым скрежещущим голосом, зловонные гниющие пальцы царапали плечи и лицо, ковырялись в рубцах. Был и Шэнг-Цунг, величественный, насмехающийся. Он вещал о том, что душа брата теперь в его власти…

(игрушка… моя игрушка…)

И Скорпион.

Последний – хуже всего. Он клацал обожженным черепом, торжествуя. "Скоро ты присоединишься ко мне, малыш. Скоро".

Когда приходил Скорпион, боль снова достигала предела, и Саб-Зиро зажимался в клубочек, странно крохотный для человека ростом под два метра. А Скорпион хохотал, и стрелял его гарпуном, и в красках описывал адские мучения…

Позже Саб-Зиро решил, что это Мастер насылал галлюцинации.

Но он не сошел с ума. Через смерть и безумие перешагнул он.

Правда, он скорее всего все равно погиб бы или остался инвалидом на всю жизнь, если бы не помощь Смоука. Тот ухитрялся проносить другу целебные травы и даже какую-то еду, потому что черствый заплесневелый хлеб Саб-Зиро не был в состоянии ни прожевать изгрызенным ртом, ни проглотить ссохшимся горлом.

Смоук появился только где-то на одиннадцатый день, из чего Саб-Зиро сделал вывод, что тому тоже досталось, только в меньшей степени. Первый раз Смоук долго не решался позвать союзника, тихо твердя: "Конечно, он умер… он не бог…"

– Я здесь, – попытался ответить Саб-Зиро.

Язык не слушался. Однако Смоук услышал.

– Жив!? Ледышка, да ты точно благословленный!

(или проклятый, подумал Саб-Зиро)

Через полчаса в яму полетел флакон с отваром семи трав, заживляющим любые раны и еще что-то съедобное, Саб-Зиро так и не понял что, потому что проглотил за секунду.

Он ухитрился смазать кровавые лохмотья лекарством, и впервые забылся полноценным сном, без боли и кошмаров.

Позже он всегда считал, что обязан Смоуку жизнью, и, безусловно, был прав.

А примерно через месяц к Саб-Зиро пришли те, кто когда-то был его палачами, и объявили, дескать, не дергайся, когда доставать из подземелья будем.

– Куда уж мне дергаться, – съязвил Саб-Зиро. Наверху выругались. Наверное, показалось, что он чересчур бодр для сочащегося кровью полутрупа.

Вытащив, его снова сковали трехпудовыми цепями, что оказалось совершенно лишним: он практически не мог идти без посторонней помощи, а слабое освещение сумерек слепило его до потери ориентации в пространстве после чернильной темноты ямы.

Ругаясь на чем свет стоит, громилы поволокли его к Мастеру.

Смоук затаился за колонной. Правдами-неправдами он выведал, что Саб-Зиро сейчас опять потащат на «суд». Смоук надеялся в крайнем случае помочь. Если Ледышка опять задумает корчить из себя Маэдроса на Тангородриме, то он сумеет вступиться… ибо второго раза Саб-Зиро не выдержит, будь он хоть полубогом.

О том, какую цену придется заплатить самому Смоуку за подобную помощь, он предпочитал не задумываться. Месяц назад его пощадили – отделался пятнадцатью вялыми небольными ударами… но милость Мастера не безгранична.

Ну и пусть.

Послышались тяжелые шаги и скрежет заржавевшего за двадцать семь дней железа.

– Шевелись, ну! – рявкнул кто-то. "Вышибала", определил Смоук.

Он высунулся из укрытия, уверенный в невидимости. Недаром его обучали столько лет, как и любой Лин-Куэй он умел быть бесплотен в нужный момент.

Он невольно охнул, увидев Саб-Зиро. Смоук не понимал, как мог жить человек, выглядящий ТАК плохо.

Каждый шаг давался воину с жесточайшей борьбой, а кандалы сгибали исхудавшее до полупрозрачности тело пополам. Запекшаяся кровь образовала жутковатый узор, и плечи смотрелись прикрытыми бордовой тканью-коркой.

Не верилось, что этот изуродованный зомби месяц назад одним из лучших воинов Лин-Куэй.

(какого черта они так издевались над ним? неужели простое неповиновение – причина для убийства?..)

Нет. Есть еще что-то…

Смоук скользнул за "преступником" и его конвоирами.

…Мастер ждал его. Он сидел в кресле-троне, все в той же изукрашенной щерящимися драконами зале. Величественный и похожий на Шэнг-Цунга из болезненного бреда Саб-Зиро.

Саб-Зиро невольно вздрогнул от сходства. Но тут же приказал себе выпрямиться. Мастер желал морально раздавить Саб-Зиро превосходством. Мастер – божество, Саб-Зиро – недостойный грешник. Пади же на колени и раскайся, мятежник.

Не дождетесь.

– Осознал ли ты твою вину, отступник? – вздернул бровь Мастер. Он слегка морщился: слишком уж страшно выглядел узник, он не вписывался в мрачно-готические, но изысканные апартаменты.

Саб-Зиро молчал.

Внезапно угловым зрением он углядел Смоука. "Безумец!" – стиснул зубы Саб-Зиро. – "Зачем он пришел, он ведь не собирается жертвовать собой…"

(собирается. и ты знаешь это. поэтому отодвинь гордыню на второй план. пока)

– Осознал ли ты? – повторил Мастер уже строже. Конвоиры натянули цепи, "преступник" едва удержался на ногах, а из едва затянувшихся рубцов снова поползла тоненькая алая ленточка.

Саб-Зиро изобразил нечто, отдаленно схожее с кивком.

Мастер удовлетворился и таким раскаянием. Он понимал, что ломать этого бойца бессмысленно: изначально не тот тип, да и посвящение Стихии Холода наносит свой отпечаток на личность. Лед можно раскрошить, но согнуть – нельзя.

Правда, он чуть насмешливо всмотрелся в алый шрам на лице. Свежий, будто вчера ударили. Таким и останется. Запомнит упрямец гнев Мастера Лин-Куэй.

– Прекрасно. И милость Древних Богов безгранична, мятежник. Они дают тебе второй шанс, и я не вправе противодействовать им.

– Что… значит? – выговорил Саб-Зиро.

– Ты Избран для следующего Смертельного Боя, боец Лин-Куэй, где ты сумеешь доказать преданность Клану и искупить грехи.

(Отомстить! Я – могу – отомстить! – взорвалось понимание в мозгу Саб-Зиро. – Отомстить…! Боги воистину милосердны… я дойду до самого Императора и отомщу за брата…)

Мастер тщательно пронаблюдал реакцию. Проблеск заинтересованности. Ну-ну, ты хорошо маскируешь чувства, хоть и не любишь носить маску.

Значит, на самом деле поставил себе цель уровня "во-что-бы-то-ни-стало". Так все просто. Лед или Пламень, у всех есть что-то, чем можно зацепить…

– Это… честь для меня, – выдохнули ссохшиеся потрескавшиеся губы. Мастер усмехнулся.

– Отпустите его, – махнул конвоирам.

Цепи грузно свалились, и Саб-Зиро наконец-то почувствовал себя снова хозяином собственного тела.

Он поклонился Мастеру. Тот все еще ухмылялся. Саб-Зиро ненавидел эту ухмылку, но месть сделалась идеей фикс, и он сознательно не замечал ничего.

Смертельная Битва – истина. Надейся только на себя, и разрушь все царства и небеса. Так надо, так и будет.

Потом он развернулся и зашагал прочь, очень надеясь, что не рухнет на пол хотя бы в бесконечной "зале суда". Ноги все-таки плохо держали его, зато воля была из стального льда…

А за дверью – вне насмешливых шепотков громил и ехидно-оценивающего сверлящего взгляда Мастера – он сполз по стене, кляня свою слабость и беспомощность.

– Эй! Ледышка! – кто-то приподнял его.

– Смоук? – он почти улыбнулся. Поразительно. Воистину – не у всех Лин-Куэй вырваны сердца… во всяком случае, не у Смоука. Удивительно, что он вообще выжил среди традиционной настороженной вражды Клана.

– Нет, Древние Боги явились за одним упертым типом! Причем все сразу! – Смоук закинул руку Саб-Зиро на свое плечо, помогая идти.

– Со мной… все… в порядке, – попытался отстраниться Саб-Зиро.

– Ага, в порядке. Только живьем содрали кожу, провалялся месяц в заброшенном колодце… а так полный порядок!

– Тебе… тебе они ничего не сделали?

– Нет, – Смоук посерьезнел. – И это плохо. Мастер не наказать тебя хотел, а убить. Просто кто-то сообщил, что ты Избран – вот ты и жив.

– Очаровательно. Мне следует благодарить Шао Канна за то, что я еще среди живых. Неважно. Через неделю я буду готов к Битве.

Смоук тихонько вздохнул. Неделя – слишком оптимистично. Прежним Саб-Зиро станет разве через дней пятнадцать, ну а для Битвы… впрочем, времени еще достаточно. Около трех месяцев, а то и больше: точная дата вселенского турнира – таинство.

И ползучее предчувствие шептало Смоуку о грядущей беде.

Но он проигнорировал его.

Саб-Зиро знал себя и свои возможности, а хвастаться не входило в привычку воина Холода. Через неделю он действительно практически восстановил себя. С каким-то мазохистским упорством через боль в полузаживших ранах он тренировался днем и ночью. Иногда ловил на себе язвительные виньетки сплетен, кто-то даже делал ставки, выдержит ли кандидат в бойцы Смертельной Битвы.

Но удивительно, открытые разрезы в спине и плечах затянулись, а белые следы едва заметны. Лишь шрам на лице уродовал воина, но Саб-Зиро меньше всего волновался о внешней привлекательности. Разумеется, не обошлось без Смоука – неплохого целителя и помощника в тренировках-трюках. Саб-Зиро благодарил молча, он не умел твердить красивых слов, и не нужны они были. Кроме того, Смоук прекрасно помнил, кто срывал кислотную сеть Сайрэкса и выгораживал его перед Мастером.

(теперь мы квиты, Ледышка, но еще и – настоящие друзья!)

Из окровавленных лохмотьев Саб-Зиро регенерировал физическую оболочку, но с душой что-то произошло. Возможно, он сделался менее отстраненным, менее жестоким. Причиной тому – галлюцинации, от них он так и не сумел пока избавиться окончательно… Скорпион и брат, запредельно-мертвые, пахнущие плесенью и гниющей кровью темницы-могилы, навещали регулярно – в те моменты, когда он не властен над собой. Во сне.

Кошмары забывались с утренними лучами, но подсознание заботливо коллекционировало их. Еще поэтому Саб-Зиро каждую секунду посвящал тренировкам – чтобы потом отключиться, и не видеть ужасные образы.

Он сознавал, что призраки тоже уйдут – когда выветрятся остатки затхлости ямы-склепа. Но характер его изменился навсегда. Понятие "убийство" перестало звучать пустой привычной формулировкой,

и ниндзя-дестроер точно переродился, словно вместе с сорванной кожей он лишился той безжалостности, коей всегда славились бойцы Лин-Куэй, в особенности – Саб-Зиро.

Самим Саб-Зиро "мутация" регистрировалась как положительная. Позволить себе Чувствовать – это оказалось не так уж и плохо. А побочный эффект призраков… он был терпелив.

Брата не вернуть. А с нежитью-Скорпионом они встретятся на ринге Смертельной Битвы, и тогда посмотрим, кто сгорит в аду.

В тот вечер (вернее, ночь, и луна висела огромная, изоранжево-зеленая и лыбящаяся, а звезды – крупные, схожие с фонариками) Смоук не выдержал и отправился спать. Саб-Зиро же все отрабатывал прием "подкат", почему-то мускулы забыли этот совершенно необходимый в бою трюк сильнее всего. Смоук обозвал напоследок приятеля "психом ненормальным", чем вызвал неумелую улыбку, и Саб-Зиро остался один.

Или так ему казалось.

Шаги и приглушенный разговор прошелестели, будто трава-повилика, обвивающая зелень. Саб-Зиро замер. Мастер и еще кто-то.

Саб-Зиро прокрался к беседующим.

Несмотря на темноту и заросли, он различил две фигуры. Правда, сопровождающего Мастера он не узнал, однако, судя по одежде, к ним пожаловал кто-то вышестоящий. Саб-Зиро задержал дыхание.

– …Итак, наш план работает?

– Разумеется, – поклонился Мастер. – Правда, возникли некоторые проблемы, но опытные модели вполне готовы к трансформации.

– В первую очередь этот ваш… Замораживатель, кажется?

– Нет, – отрезал Мастер. – Его, к сожалению, вызвали на Битву. Впрочем, он изначально скверный материал: слишком гордый, такому память стереть проблема, а душу он не отдаст.

(Стереть память? Отнять душу? Галлюцинации влились в явь и пришли за Саб-Зиро?!)

– Да уж, – пропел собеседник в шелковой одежде. – Мне известно то… хм… испытание, которому вы его подвергли. А так же отсутствие результатов… Тогда кого же вы определили?

– Сайрэкс и Сектор, – загибал пальцы Мастер. В лунном свете он смотрелся восковой фигурой, жестоким идолом, требующим жертвоприношений. Впрочем, второй не лучше. – И, конечно, Смоук. (Смоук?! Что они намерены…)

– Смоук? – поморщился "вышестоящий". – Слабоват…

– В том-то и дело! Он не слишком хороший боец, зато отнять душу и разум не составит труда. Слабовольный, мягкий. Парадокс в том, что киборг из него выйдет идеальный. Мы заставим его делать что угодно.

– Отлично, – одобрил сопровождающий, но Саб-Зиро уже не слышал их.

Подобно звездному лучу он несся к Смоуку. Одна мысль пульсировала, огромная, словно планета: "Бежать!"

Киборг… они хотят превратить Смоука в машину. В марионетку – не в переносном смысле, а в прямом. Вот почему они не стали наказывать его… чтобы не "испортить материал".

(Древние Боги, за что?..)

Их собственный Клан – предатели!..

И сражаться со всем Кланом – бессмысленно… остается бежать.

Прямо сейчас, не медля ни секунды.

Саб-Зиро ворвался к спящему Смоуку. Тот проснулся за секунду до того, как жидкий азот пальцев Саб-Зиро коснулся его:

– Какого черта…

И замолк.

Ледышка – испуган? Не иначе, марсиане, орки и войско Шао Канна скопом пожаловали?! Неуж что-то способно испугать самого Саб-Зиро?!