Текст книги "Mortal Kombat: Icedpath"

Автор книги: Ахэнне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Нет. Он сразится со всеми – как Мастер, как Глава – и отвоюет Лин-Куэй. Когда-то Клан был священен, и лишь благороднейшие из смертных входили в него. Нельзя ли восстановить утраченную славу?

Саб-Зиро поглядел на бьющегося Мастера, на драконов… Драконы помнили хорошие времена.

– Я согласен платить, – он протянул ладонь к Медальону.

…Удар вспыхнул горсткой пороха, и пророс в позвоночник, размягчая его до консистенции глины.

Саб-Зиро плюхнулся на спину. Хоровод лепестков боли от тщательно выверенного нападения из-за угла подпрыгивал в каждой клетке.

(кто – еще?!)

Можно догадаться…

– Прекрасно, Посвященный Холода, – насмешливо сказала Гончая. Ее тесак корежил отблески факелов. – Прекрасно!

Она молниеносно вознесла тесак над Мастером. Волчья голова покатилась в сторону Саб-Зиро, бессмысленно скалясь трехдюймовыми клыками.

– Превосходно, – повторила Гончая. – Ты выполнил за меня всю грязную работу, малыш. Как мило с твоей стороны.

(сеют одни – жнут другие…)

– Это подло, – сквозь зубы пробормотал Саб-Зиро.

– Опять юношеский максимализм… он тебя подводит, – Гончая несколько раз пнула тушу Вервольфа. Потом, определенно рисуясь, подобрала Медальон.

На Гончую словно набросили сетку. Она пригнулась, взорванная накатившей энергией. Ее кожа будто трескалось от морщин.

Мадальон отбирал молодость – но давал взамен кое-что получше.

Если сумеешь удержать.

Гончая сумела. Она водрузила драгоценный символ Власти Лин-Куэй на грудь. Она рассмеялась – трупу экс-Мастера, факелам и драконам…

Она обратила внимание на уже поднявшегося Саб-Зиро. Тесак очертил сальто.

– Не глупи, малыш. Второго поединка с Главой Лин-Куэй тебе не пережить.

– А я попробую, – буркнул Саб-Зиро.

– Зато я не хочу сражаться с тобой. У меня, видишь ли, есть дела поважнее… например, продление контракта с мистером Технократом. Тобой же займутся другие. Хм… – Гончая прищурила один глаз, ее резко состарившееся лицо выражало самодовольство.

(что ты скажешь, если я – тоже без предупреждения – брошу в тебя льдом?..)

Не бросишь. Против-Чести. Да.

– Хм… Жаль, Сайрэкс и Сектор в ремонте, – перебирала Гончая.

– Они мертвы, – сообщил Саб-Зиро.

– Нет, не мертвы. Но пока не в лучшей форме. А, – Гончая оскалилась, Саб-Зиро подумал, что она не слишком-то отличается от Вервольфа… во всяком случае, манерой улыбаться. – Знаю. Смоук!

– Нет, – Саб-Зиро шагнул назад.

В его сетчатке отражался пурпурный киборг. Киборг деревянно вышагивал, и огненные блики играли на его корпусе, совсем как на золотистом Мосту…

– Нет.

– Да. Смоук. Убить, – приказала Гончая.

(иногда – они – возвращаются?)

Пурпурная жестяная статуя странно невесомо ринулась к Саб-Зиро. Ошарашенный Посвященный Холода упустил момент, кроме того, сказались отстатки боли и усталость от дуэли.

Смоук обхватил горло Саб-Зиро стальными клещами.

– Нет… – прохрипел Саб-Зиро. Прорезиненное железо отсоединяло его от воздуха. Он уставился на бывшего друга с какой-то детской обидой. Под черным плексигласом мигали шурупы глазниц. Смоук поднял его над полом, встряхнул.

– Убить, – подытожила Гончая.

Пальцы погружались в трахею, Саб-Зиро взмахнул руками и ногами…

(снова… все повторяется, он убивает меня… во второй раз)

На кончиках ногтей рождался лед. Смоук – автомат. Его не вернуть… возможно, новое падение в Бездну-Под-Мостом послужит спасением?

(где твоя душа, Смоук?)

Кажется, он выдохнул это – бредом висельника. От недостатка кислорода мозг делил происходящее на фрагменты, скверно склееные. Клей стекал

(безумием… безумием)

– Убить! – требовательно пролаяла Гончая.

– Объект… Аннигиляция… Программа выполнила недопустимую операцию… Перезагрузка… Объект… Аннигиляция…

(где твоя душа?..)

Хватка Смоука чуть ослабла. Саб-Зиро судорожно глотал кислород.

– Перезагрузка. Перезагрузка…

Голова Смоука описала оборот на триста шестьдесят градусов. Саб-Зиро учуял вонь паленой проводки. Реле не справлялось с его функциями.

– Перезагрузка… Ошибка…

Черный плексиглас съехал назад, демонстрируя по-эльфийски худощавое тонкое, болезненное из-за торчащих проводов, лицо Смоука. И глаза его были – серебристыми, словно облака над городом, точно предвестник ошеломляющего, восторженного летнего ливня…

– Смоук, – сказал Саб-Зиро.

– Уходи, – ответил не-человек… не-робот. Душа вернулась на короткий период, молнию антислепоты, но пластик и пружины заберут свое. Скоро. – Уходи, Ледышка. Беги от меня… И… забудь обо мне.

(забудь? Ты преследовал, ты обвинял меня, Смоук!..)

Или – не ты?..

Догадка была грозовым раскатом.

– Смоук! – выкрикнул Саб-Зиро.

Но незбежная стальная пигментация уже застилала искристую платину. Он скорчился, из лопнувших трубочек засочилась масляная жидкость. Аромат нефти – надпись "выхода нет".

Как и души.

– Прощай, – киборг взрезал гарпуном ткань пространства, обнажая изнанку Башни. Он толкнул Саб-Зиро внутрь. – Прощай…

Саб-Зиро уцепился за мшистный камень. Его подхватили, помогли подняться.

– Ты опять куда-то исчез?! – набросились Джакс и Лю. Как будто, он виноват, что Башня постоянно подчеркивает его одиночество… не-связь с остальными.

– Тот коридор. С иглами, – он прислонился к стенке. Они каким-то непостижимым образом очутились на высоком – метра четыре от пола – карнизе-кромке. Лю и Джакс прижимались к сводам, где помещалась очередная батальная сцена, выложенная из черной и розовой яшмы, покрытой плесенью. – Он завел меня куда-то…

Саб-Зиро едва не оступился: карниз был узок.

– Лучше не дергайся, – предупредил Лю. Он указал вниз.

Там бродили три кентавра, в том числе устроивший им западню с ржавыми копьями. Кентавры охраняли широко распахнутые – приглашающе распахнутые – створки дверей. Саб-Зиро вгляделся в сумрак охраняемого зала. Внутри были фигуры.

– Завел? – Лю и Джакс переглянулись. – Ты имеешь в виду… попал в другое место?

Мох заскрипел под пальцами.

– Да. А вы?

– Э… – снова переглянулись спутники. – Мы тоже, Саб.

В правила Саб-Зиро входило не расспрашивать… ну, во всяком случае, насколько возможно. Но теперь можно и нарушить.

– Кого именно вы встретили?

(вычеркни красным маркером пункты вендетт, окунись в священный источник осознания – иначе не проникнешь в Святая Святых…)

Они поморщились. Они не желали бы рассказывать, и сам Саб-Зиро умолчал бы. Чересчур много правды.

Правда – это боль, но испей до дна…

– Я был в Фриско, – сказал Джакс. – На похоронах Сони. Там были люди, черт, куча людей… и все они слепо кидали и кидали землю на ее гроб. У них глаза такие… – он замялся, подыскивая определение. – Тухлые. Как пень-гнилушка. Кидали и кидали, а потом гроб открылся, но наполовину… и Соня выкарабкивалась из него, но они все время кидали. И я – кидал… я орал себе, какого дьявола, я творю это, но все равно… комья были такими коричневыми, жирными, как глина. Из них торчали черви, а потом черви заползли в ее гроб… и я подумал, что они запутаются в ее волосах… потому, что она распустила волосы. Хотя всегда носила "конским хвостом"… а я кидал, и пахло гнилью, и…

– Достаточно, – прервал Саб-Зиро. Скелетам нельзя позволять выбираться из шкафов, иначе они сядут на шею. И уж точно не доверять свои страхи Башне.

– А я… я встретил Рэйдена, – с лживой деловитостью произнес Лю. – Он указал нам куда идти… вон в тот коридор, – Лю ткнул в охраняемый кентаврами отсек. – А еще… еще сообщил, что у нас меньше суток в запасе. Строго говоря… четыре часа. Если мы не справимся с Императором…

Лю замолк. Сглотнул, и зрачки его задрожали, словно застарелая плесень Башни пустила корни. Он пнул стену.

– Но мы успеем! – искрящимся шепотом выкрикнул он.

– Успеем, – кивнул Саб-Зиро.

Они замолкли, всматриваясь друг в друга. Полночь наступает, час вампиров колотится в дверь… и если опоздаешь – вместо рассвета будут только новые сумерки.

Тени подрагивали. Цокот копыт и пульсация зараженного сердца Башни. Они зашли слишком далеко, чтобы проиграть.

– Успеем, – повторил Джакс.

– Да, – уверенно подтвердил Лю. Ставя точку.

Идем дальше.

Но вот как…?

Он склонился, почесывая затылок. Пробраться мимо марширующих кентавров не представлялось возможности. Саб-Зиро и Джакс подумали об этом одновременно. Кентавры, к счастью, не замечали их, мерно совершая заданные круги.

– Черт, они меня достали, – зло проворчал Джакс.

Еще один круг.

Лю прополз вдоль карниза, который обрывался на самом неудобном месте. Он прикинул шансы проскочить стражу Канна, потом – шансы на победу в открытом поединке.

Один к миллиону.

Внезапно он распрямился, чуть не сорвавшись вниз, Джакс вовремя потянул его за волосы. Лю громко ойкнул.

– Чего делаешь?!

– А ты чего – туда сигать хочешь? Этим тварям на обед?! – огрызнулся Джакс.

– Тварям… Тварям, – Лю улыбнулся, нехорошей, ограненной антилогикой ухмылкой. – Ребята, вы умеете ездить верхом?

Джакс поперхнулся. Саб-Зиро заморгал:

– Лю, у тебя температура? Если лед приложить – так всегда пожалуйста…

– Да отстань ты! Мы ведь катались на твоих Хэлгеайни, забыл? Чем хуже кентавры?

– Тем, что Хэлгеайни подчинялись мне, а кентавры – слуги Шао Канна. Маленький такой нюанс.

– И пускай. Пускай послужат и нам… против собственного желания. Ну, слабо объездить пару норовистых лошадок? – Лю дерзко, исподлобья, воззрился на растерянных спутников. Он напоминал мальчишку, подзуживающего приятелей на рискованную, но сулящую веселье авантюру. Вроде набега на чужой сад. Только здесь кара за ошибку – похуже надранных ушей…

Кентавры снова процокали, тщательно справляя ритуал оберегания Канновской цитадели. Так удобно – вниз, на спину… и вперед. А потом соскочить и захлопнуть дверь перед носом тварей.

Насмешливая затея. Как плюнуть в рожу самому Императору.

Дезкая.

(ну, не страшнее вызова Мастеру?)

– Я согласен, – сказал Саб-Зиро.

Джакс прилепился к стене, такой теперь надежной и спокойной. Спасительной.

– А я – против, – объявил он. – Я умею ездить на лошадях, но я не чертов мексиканец, какие бешеных быков объезживают!..

Он не намеревается прыгать. Если Лю и Саб-Зиро окончательно чокнулись, то он – еще нет… Он не самоубийца.

Коридор…

Джакс повернул голову, и ему послышался голос. Резковатый женский голос.

(Соня?!)

(прикована… пленница Императора, и ты сдашься из-за трусости?.. ты так стремился найти меня, и – отступишь…?)

Зов повторился. Джакс вдарил по стене, устроив миниатюрный фейрверк фрагментами мозаики.

– Окей, – буркнул он. – Когда прыгать?

– Сейчас, – спокойно ответил Лю, сосредотачиваясь на единении с координатами…

Тише… тише, все выйдет, если он удалит опасение и неверие в себя, посторонние чувства… это – всего лишь медитация и очередной поединок, совсем не сложный, не битва с Шэнг-Цунгом.

Только выбрать правильный момент.

Кентавры выстраивались в удобный ряд.

– На счет три… Три!

И они полетели вниз, прорываясь сквозь неожиданно плотный воздух Башни, и Саб-Зиро успел разглядеть вертящиеся в свете факелов пылинки, смыкающиеся с тенями, и ошарашенные морды кентавров…

…а потом началась бешеная тряска, но он стиснул скользкое, покрытое жесткой свиной щетиной тело. Кентавр описал невероятный кульбит, Саб-Зиро вжался в него. Он сдавил толстую шею твари, пришпоривая кентавра ледяной атакой. Не то, чтобы трюк сработал: полулошади были нечувствительны к жаре или холоду, но разозлился "конь" прилично. Он завертелся вокруг оси, мощными лапами норовя сцапать и растоптать нахального смертного, длинный хвост хлестал жилистой плетью.

Саб-Зиро почувствовал, что его ногти потихоньку сползают с могучего торса кентавра.

(скверно…)

К счастью, свою функцию полуконь практически выполнил: до входа в особо-секретный отдел Башни – пара метров… Саб-Зиро вполне способен перепрыгнуть их и без малоприятного "транспортного средства"…

(как там Лю и Джакс?)

Осмотреться в тряске нереально.

(надо ведь… захлопнуть)

– Лю! Джакс! – заорал он.

– Готовы! – не особо уверенно откликнулись спутники.

И тут кентавр наконец-то добился своего: Саб-Зиро полетел носом вперед… в нужном направлении, но не имеет значения: страж Шао Канна обратит наглеца в лужу крови.

Лю и Джакс рванулись следом.

Кентавры неслись на них разъяренными быками. Лю выстрелил в них огненным шаром, это задержало тварей на полсекунды…

– Скорее!..

Тяжелая, обитая железом дверь немилосердно заскрипела.

– Скорее, мать вашу! – взвыл Джакс.

…Копыта затрещали о древесину.

Безуспешно. Чужаки отгородили себя от кентавров, и рев охранников лишь подтверждал их поражение.

– По… получилось, – слабо выдохнул Джакс, сползая на пол.

Зов стал громче.

Усталость Джакса как рукой сняло. Он выпрямился, прислушиваясь к проблескам голоса.

– Это… Тайный Дворец?.. – спросил он. Скорее утверждая. Спутники пожали плечами… но на самом деле, они знали ответ.

Тайный Дворец – вернее, Тайный Зал – представлял собой подобие старого склада. Пахло сыростью и затхлостью. Никакого освещения не наблюдалось, но полной темноты не было тоже.

Башня была безумием, Тайная Зала – ее сердцем, либо больным скильзким содрогающимся мозгом. С потолка свешивались лианы грязи, влажной, подобной чьим-то вывернутым внутренностям. Густо-серые стены и потолки, в противоположность готическому стилю Башни, надвинулись низкими пыльными сводами.

Тайная Зала напоминала чердак дома с привидениями, какие демонстрируют в фильмах ужасов. Она таилась. Капканом.

– Э… милое место, – прокомментировал Джакс, косясь на валяющийся по углам хлам.

Мезкий гнилой запах оседал в горле, но он двинулся вперед. Его звали, и он шел.

Лю и Саб-Зиро последовали за ним. Оба были готовы к возможной атаке, они осматривались.

С потолка спустился паук габаритами с котенка. Он неспешно пополз к Джаксу, тот отшвырнул насекомое пинком. Паук засучил жвалами, плюнул ядом, но майор игнорировал мезкое создание.

Его звали.

Он шел.

Гулкие шаги рассыпались крупой. Взметались облачка мышиной пыли, кое-где выныривали еще пауки и мокрицы, сороконожки и какие-то неизвестные науке твари. Впрочем, им было наплевать на вторженцев, они не служили Шао Канну.

– Джакс, – негромко произнес Лю. – Куда торопишься… это Башня, тут опасно…

Майор обернулся. Отсутствующе. Он открыл рот, чтобы ответить, но лишь отмахнулся и ускорил шаг.

Джакс почти бежал. Лю бросился задержать его, но Саб-Зиро покачал головой. Не надо.

(что ж, у каждого свой момент откровения… он – ввязался в Смертельную Битву ради напарницы, и именно ее он слышит… кого же еще, он всегда слышал ее, как я – Смоука… его предназначение – освободить ее, наверное, он достиг своей награды…)

Внезапно хлам зашевелился.

– Осторожней! – пискнул Лю.

Из недр Тайной Залы родился свет – бледный, будто лица призраков, и он вычертил фигуры из бесформенной массы. Ночью кошки серы, но не-свет вылепливает нужные ему статуи.

Точно горизонт скрутился в псевдо-человеческие создания – детские страхи о монстре из-под кровати, грязные чудища старых шкафов. Скелетики из коробочки.

С острыми зубами.

На путников, пошатываясь, надвигались манекены. Трещали дрянные спайки фанеры, неуклюже насаженные головы болтались под неестественными углами, но налакированные когти тянулись к чужакам. К Джаксу.

– Нет! – он врезался в толпу манекенов, и разноцветные парики, вместе с крысами, свившими в них гнезда, посыпались копошащейся густой массой. Фанера с хрупким хрустом проломилась под кулаком Джакса.

Манекены рассыпались на части, но части были живыми. Псевдо-живыми. Руки, постукивая нарисованными ногтями, по-крабьи поползли к Избранным Земли.

Куклы склонились над пришельцами. Безголовые, одноногие – они продолжали передвигаться, патологично и ненавидяще.

Они так же не служили Императору. Они разгневались, что нарушили их покой.

Саб-Зиро заморозил настигающих его манекенов, но их не сдерживал лед. Синеватые пласты налипли на фанеру, подобно сгусткам крови, но это не замедлило зомбированного перемещения.

Кулаки Джакса сминали, корежили и раздирали картон, но мельчайшие крупинки, поскребывая, крались к нему.

Нельзя убить то, что никогда не жило.

(но можно сжечь!)

Лю зашвырнул в манекенов залпом света-Огня. Его энергия – противостоит замогильному зареву, заставляющему картон атаковать.

– Сработало! – радостно заорал Джакс.

Огонь опрокинул злобно шипящих кукол, они грохнулись, лыбясь изгрызенными ртами и пустыми размалеванными глазницами. Они не кричали, они – горели… естественно, как обычнейшая куча старого барахла.

Привидение изгнано с чердака.

Но потом оно восстало.

(призраки-вечно-возвращаются…)

Теперь манекены были не пустышками. Словно огонь Лю счистил верхний слой, обнажая истекающую багрянцем плоть.

– Это… это мы! – отступил Лю, будто собственное пламя кусало его.

Наверняка, так и было. Сотни ксерокопированных Лю Кэнгов – искаженно-злобных, с вакуумом-аурой бесовской ненависти, тянули воняющие паленым картоном

(или кожей?)

лапы к его горлу.

Сотни неустойчивых и упорных зомби-Джаксов и Саб-Зиро мерно раскачивались, предвкушая смерть вторгшихся на их территорию.

– Не-ет! – заорал Джакс, разрушая толпу двойников.

Зазвенело стекло.

– Зеркало, – вымолвил Джакс. – Я разбил зеркало.

Осколки валялись у его ног, словно крохотные озера. Маленький ребенок внутри Джакса кричал: "О-о-о, разбить зеркало – это нехорошо, ох, нехорошо!"

Но атака манекенов завершилась.

– Мы на месте, – посылая к черту детей и запрятанный страх, проговорил майор.

О да.

Антураж заброшенного чердака-с-привидениями мутировал в египетскую пирамиду. Или в музей скульптур: в мягком, золотисто-песочном освещении, возвышались сотни людей. Они подрагивали, искажая ровное свечение.

Не манекенов. Людей.

– Дьявол, – ругнулся Джакс. Не поминай нечисть в аду. Происходящее – иллюстрация ада. Вот стоят – прикованные, и обветренные их губы молят о воде, и мускулы их распухли от стылых поз, и безумие распустилось горькими травами в разуме и склеившихся от гноя ресницах.

– Соня! – крикнул Джакс.

– Я… я здесь, – был ответ.

Достаточно, чтобы забыть о шевелящихся страдальцах. Их – много, но Джакс один, и только за единственной он явился на дно ада. Коцит клонирован, будто манекены, но достаточно разбить зеркала, чтобы треснули и наручники.

Избранные. У каждого ключик, только один. Все замки не отомкнуть. Извините.

Джакс бросился на разросшийся до размеров планеты призыв.

Лю Кэнг и Саб-Зиро ринулись было за ним, но вкрадчивое золото вросло неодолимой преградой. Не всякому – войти…

– Мы… мы тебя тут подождем, – неуверенно пробормотал Лю, но Джакс проигнорировал его. Саб-Зиро попытался изучить прикованных: нет ли где Синдел… он ведь обещал Реину, он помнит.

(нет… она – не тут. Иначе я бы сумел войти)

Джакс, спотыкаясь, несся к источнику заветного зова. Влажные от пота руки Канновских пленников тщилились задержать его, оцарапывая или гладя. Они стонали, точно бередя самые глубокие нарывы любой души. Они умоляли и грозили, они унижались и проклинали.

Джакс сдавил виски. Он едва не растянулся на шершавом плиточном полу, после того, как женщина, жутко похожая на его мать, вытолкала распухшими губами: "Спаси меня!"

Он отпихнул ее.

Он – за Соней, и только… Он убеждал себя, что все спасутся, когда уничтожат Канна, да, все будет отлично, все…

Но истина – ключ. Маленький, отлитый из червонного в красноту золота, и подходящий к любой – но одной скважине.

– Соня! – опять окликнул Джакс. Чтобы заглушить терзающие мольбы пленников.

Да. Она слышит, она откликается… она мучается, но жива. Он освободит ее, и потом они вместе прикончат ублюдка рогатого, и…

– Соня!..

Он остановился перед ней. Высокая светловолосая женщина, типичный образчик американской красоты, замерла в неестественной позе, с вывернутыми назад суставами. По уголкам рта ее стекала кровь, из глаз – слезы.

И она звала Джакса.

– Сей… сейчас, – он коснулся наручников. В голове гудело, пусто, тревожно – но и приятно.

Все плохое закончилось. Джакс обрел его приз. Смертельная Битва и мутанты, Лес и холод, шоканы и кентавры – перелистнутая страница, и шрифт ее стерся.

Боги не так и жестоки. В конце концов, он получил то, за чем явился.

Он успокаивающе улыбнулся Соне.

Ключик сработал, женщина повалилась на него – тяжело. Ноги не держали ее.

– Все будет хорошо, – Джакс обнял напарницу. – Все будет хорошо.

Он верил. В справедливость и Богов, в ключи и светлые небеса…

– А я так не думаю, – сказала Соня.

Не-Соня.

Джакс отпрянул. Его напарница – только что слабая, беспомощная, напрягла искаженно вздувшиеся мускулы. Она осклабилась.

– Я так не думаю, – повторила не-Соня.

И ее похожие на ветви деревьев пальцы обхватили шею Джакса. Зеркало, подумал он, слишком изумленный, чтобы реагировать адекватно. Ударить – невозможно… это ведь Соня… он ведь спас ее, правда?..

Правда?..

Медовые

(распущеные! Не в хвостике – распущеные… с ароматом сырой почвы!)

волосы женщины упали на темную кожу Джакса. Из вспоротых извращенно-длинными ногтями шейных вен хлынула густая темная кровь. Соня – вернее, существо, поселившееся в ее оболочке, припала к живительному ручейку.

Она звала его. Он пришел.

Круг замкнулся.

Зеркало, разметавшимися крупинками повторял Джакс. Я разбил зеркало. Плохая примета. Вероятно, не только для него.

– Спасайтесь! – успел выкрикнуть он, прежде чем темнота застлала его.

…Лю Кэнг и Саб-Зиро посмотрели друг на друга.

– Лю. Мне послышалось или…

– Нет, – Лю пригладил взъерошенный затылок нервным жестом. – Не послышалось… что-то случилось… Джакс!

Лю ударил в невидимую загородку. Бесполезно. Экранированно задрожало пространство, и в нем чудился хохот. Картонный. Зеркальный.

– Нет, нет, черт… – размахнувшись, двинул в плотное "никуда" Лю. С костяшек содрался верхний кожный слой. А из золотых плит засочился багрянец.

Багрянец – это понимание.

– Лю, – фальшиво-спокойно сказал Саб-Зиро. – Нужно уходить.

– А Джакс?!

– Он мертв, Лю. Башня поглотила его.

(да, и надо поторопиться, ибо она вечно голодна… очередное жертвоприношение… это – новый шрам… но мы ведь научились перешагивать?..)

Воин или нет, перешагивать – полезное искусство.

– Идем, Лю, – повторил Саб-Зиро.

– Дерьмо! – выругался Чемпион. – Как – меня – достала – подлость!..

Он постоял с десять секунд, злость кривила черты лица. Потом он мотнул головой:

– Ладно. Вперед.

Они не сделали и милиметра. Откуда-то с неба – с потолка, клацающего и хихикающего – обрушились крючья и веревки, и магический экран обвязал двух выживших мириадами волокон.

Лю забился, неистово вопя, срывая мелкие скребущиеся ниточки. Саб-Зиро наугад метнул лед, и холодные крупинки жалобно зазвенели о волшебный заслон. Инкрустацией их поражения.

Ловушка. Они сами явились сюда…

(опять… опять?!)

Из серого полумрака выступил Шэнг-Цунг.

– Не так быстро, Чемпион. Не так быстро, экс-Лин-Куэй. Не торопитесь, о благородные герои… ибо вы наконец-то в моих руках, – сказал он.

– Что тебе нужно? – свысока бросил Лю Кэнг.

Глупый вопрос. Лю изображает великого победителя, но они проиграли. Магические тенета прошили их насквозь, точно они – брелоки, а стены Тайной Залы – связка ключей.

Некоторые цепи не разомкнуть.

Белые змейки заструились под кожей пленников. Шэнг-Цунг с удовлетворением отметил, как исказились лица его жертв. Прозрачные суррогатно живые существа погружались в плоть и кости, вытесняли собою кровь. Саб-Зиро запрокинул голову, спазматически силясь вытеснить из себя черную магию некроманта.

Плесень "склада" запеленала их болотным илом. Словно вязкая тина, словно зыбучие пески.

Шэнг-Цунг поиграл с пленниками. Белесые твари сменились пламенеющими черепами с вывернутыми наизнанку зубами, они стучали и грызли.

– Что – тебе – нужно?! – Лю Кэнг орал это, чтобы не орать от боли… Саб-Зиро великолепно понимал его. Чемпион примеряет маску великомученика, несгибаемого даже в смертный час. Вот только, колдун не хуже его читает в душах…

Шэнг-Цунг пока молчал.

Из застенков снова появились манекены. На сей раз обезглавленные, картонные срубы шей венчали покореженные черепа.

Некромантия. Шэнг-Цунгу нравится причинять боль, он пытал даже собственного слугу. Саб-Зиро не надеялся на быструю смерть. Но и сдаваться он не собирался.

Путь – это Путь. Жаль, что он закончился столь печально… они не израсходовали остаток времени, потому что Шэнг-Цунг распорядился иначе.

Змеевик боли выключил его от мыслей.

Шэнг-Цунг засек полуобморочное – подобно навеки потерявшим разум жертвам Не-Мира – состояние пленников.

Пытка прекратилась. Лю Кэнг вскинул залитую поблескивающей темной кровью голову, капли ее грузно разбрызгались по полу.

Кровь – это ненависть.

– Вы в моих руках, – смаковал Шэнг-Цунг. Бесцветные глаза его ассоциировались с рваной бумагой. Или люминисценцией морга.

(в космосе звезды не ближе… они лишь сияют, будто морг…)

Новая несправедливость? Чего еще ждать, когда звезды – льдистое пламя надежды – мутируют в фольгу?..

Саб-Зиро очнулся от вкрадчивого голоса колдуна.

– Наконец-то я добьюсь своего, – без восторга или насмешки. Констатация факта. Будто удар по голове обитой войлоком дубинкой.

– Своего? Убьешь нас, презренный колдун!

(светлые-герои-никогда-не-сдаются, да Лю? Вряд ли Рэйден и Боги оценят твою смелость…)

– Нет, – ответил Шэнг-Цунг. – У меня иные планы насчет вас.

В тонких, словно выточенных из белого агата, пальцах некроманта появились тисненые изумрудом карты. Саб-Зиро вспомнил книгу… и планы, и…

– Ты изменил планы, Шэнг-Цунг? – Саб-Зиро дернул плечом, потому что булавочные острия врастали все глубже.

(время раскрывать карты…)

– Ты охотился за нами еще в Эдении, не так ли?..

Лю тихо застонал: медный червь вгрызся в ложбинку меж ключицами. Несомненной пародией на ласки Китаны, адским искажением любви. Брызнуло алое, медь почернела. Лю зажмурился.

– О чем… о чем ты… – повторил прием говорить-чтобы-не-кричать Чемпион.

– Твой приятель прав, – вздернул бровь некромант. – Оказывается, не один я умею следить… ты еще лучше, чем я надеялся, Лин-Куэй. А насчет нашего великого-Чемпиона я и не сомневаюсь.

– Так – что – тебе – надо?! – выкрикнул Лю.

– Таро Шиннока, – изумрудные карты рассыпались стайкой бабочек, ослепительных, ярких, точно детские рисунки. Рисунки смерти. – Таро предсказывало несколько Раскладов, но две фигуры были неизменны.

Зеленая бумага вспыхнула оранжевым.

– Лю Кэнг, – пояснил Шэнг-Цунг. – Избранный Земли, монах Шаолиня, Чемпион десятого Турнира Смертельной Битвы… любимчик Бога Грома Рэйдена, – издевка.

Лю оскалился. Он смирится с собственным унижением, но не с Рэйдена…

– Мой убийца, – сухо добавил Шэнг-Цунг. – Логичней было бы убрать его, не так ли, мальчик? Так бы поступил ты со своим врагом… Но ты – Свет-Истинный, ты Избран не одними самоуверенными Богами, но и силой во много раз древнее их… узурпаторов реальности…

– Узурпатор – Шао Канн! – буркнул Лю.

– Не суди о том, чего не ведаешь, мальчишка, – спокойно сказал некромант. – Впрочем, той Силе нет дела до глупости смертных… зато она вложила в тебя часть Ее. Свет.

– И что? – фыркнул Лю. С его волос цвета угля соскользали тяжкие рубиновые капли. Но он умел отстраняться от страданий. Физических.

– Снова торопишься, – поморщился колдун. – Ты все время подгонял свого приятеля, – он кивнул на Саб-Зиро, молча слушающего диалог. – На его месте, я бы возмутился… кстати, сейчас о нем. Лин-Куэй!..

– Я не Лин-Куэй, – четко выговорил Саб-Зиро. В позвонках расцветали травяные стебли, протыкая колючками. Его змеи были из радиоактивного плутония, они слабо светились и впитывали стылые дорожки заиндевевшего пота, сгущающиеся до багрянца.

Вурдалаки…

– О. Разумеется, – не спорил Шэнг-Цунг. Таро воссияло синим. – Так вот ты… не-Лин-Куэй, – аналогично моему старому врагу, Чемпиону – Избранный… Ты – Тьма-истинная…

– Ее нет, – встрял Лю. – Шиннок сошел с ума, и Тьмы-истинной больше нет!..

– Юноша, я бы попросил вас не перебивать. Уважайте старших. Берите пример хотя бы с уважаемого не-Лин-Куэй… Клан научил его почитанию, верно?..

На данную нотацию Саб-Зиро не среагировал. Лю плюнул розоватой слюной под ноги некроманту.

– Ты, Саб-Зиро, – глазницы Шэнг-Цунга вперились в Посвященного Холода, и он ощутил отравленные пары ртути. – Ты – Тьма-истинная. Вместе вы – Свет и Тьма – абсолютная сила, созидающее и разрушающее начало. Вы – всесилие.

– И что? – безучастно отозвался Саб-Зиро. Высокопарные разглагольствования. Недаром, Мастер напоминал Шэнг-Цунга. Выжившее из ума старичье, помешанное на власти…

(как я устал… тьма или свет, мне плевать… я просто устал)

Карты Таро вознеслись, подобно драгоценным камням в короне. Шэнг-Цунг предъявлял их как сертификат его победы.

– Поначалу Таро Шиннока предсказало мне опасность с вашей стороны, – Шэнг-Цунг расхаживал перед пленниками, но разговаривал сейчас исключительно с собой. – И, сознаюсь, я запаниковал… чересчур могущественна та Сила, что вложена в вас. Я приказал моим воинам уничтожить вас…

– О да, – сказал Саб-Зиро. – Рептилия, Ров…

– Ты тоже перебиваешь? – разозлился некромант. – Забываетесь, молодой человек. Изволите, чтобы я возобновил… гхм… ваши болезненные ощущения?..

– Пошел к лешему, – мило изрек Лю. Колдун пропустил указание адреса мимо ушей.

– Итак, я приказал уничтожить… но вообще-то я предпочитаю не выбрасывать кислые лимоны, а готовить из них лимонад. Особенно из столь редких сортов, – Шэнг-Цунг усмехнулся собственной метафоре. – Строго говоря, проблема была в нашем ниндзя-мятежнике. Я не могу использовать людей, не зная их слабых мест. К счастью, и в ледяных айсбергах встречаются трещинки…

Шэнг-Цунг исчез.

Саб-Зиро вздрогнул. На месте колдуна стоял Смоук… человек. Он был обнажен до пояса, длинные волосы растрепались – как-то уж очень неправильно. Вспышка света из-за угла услужливо объяснила причину. Из черепа Смоука выпирали пластиковые трубки, прозрачные, словно

(замороженные… символика предательства?)

вены, а алая кровь трансформировалась в масляную черноту. Трубки и железные фрагменты торчали и из исхудавшего тела, крабоподобная

(манекены… манекены добрались до него, лакированные ногти – это сталь и пружины, и предательство…)

деталь хрустела на ребрах. В испуганных трепещущих, точно серебристые рыбки, выброшенные на берег, глазах была мольба.

(спаси меня! Спаси меня, Ледышка… только ты – можешь…)

(не – докричался!..)

– Смоук! – позвал Саб-Зиро, и его змеи-путы прочертили багровые ремнеподобные раны.

(теперь я в ловушке… воздастся каждому по деяниям его…)

– Да, Ледышка, – вслух выдохнул Смоук. – Да, я ненавижу тебя… ты бросил меня… ты думаешь, что ты идеальный герой, но ты эгоист, бесчувственный эгоист, ты…

(он прав… он прав… перешагивающий – всего лишь смягченный эпитет… эгоист)

(почему – так – вышло?…)

Саб-Зиро снова рванулся, взлохмачивая кожу сотнями порезов. Теплая кровь моментально замерзала. И еще что-то – тоже теплое, горьковатое – было в уголках глазниц…