Текст книги "Тайна Высокого Замка"

Автор книги: Златослава Каменкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Ивась, услышав про конфеты, категорически потребовал:

– Конфе-е-ет!

А Йоська рассудил так:

– Кушать даже каждый дурак умеет, чтоб я уже так был здоров. Лучше пойти в «Атлантик», там показывают – оф-оф – какой знаменитый фильм под названием «Граф Монте-Кристо!»

Олесь вздохнул, немножко помолчал и со злостью сказал:

– Не люблю я графов!

– Так Монте-Кристо совсем не настоящий граф! Чтоб я так жил, он матрос! – возбуждённо зажестикулировал Йоська. – Даже моя мама, – а вы же знаете, она у меня без кино жить не может, – так даже она, чтоб я так был здоров, ещё никогда не видела таких благородных людей, как этот Монте-Кристо! Ну, а в мастерскую, где мама шьёт, чтобы вы таки это знали, тоже заходит немало элегантных, образованных, порядочных людей… Оф, его так мучили в крепости!

– Кого? – чуть дыша, прошептал Петрик.

– Он ещё спрашивает! Ну, этого… матроса Дантеса, который потом сделался графом! А его невеста, дура такая, взяла и женилась с этим… пра… пракарором! Не знаете, кто такой пракарор?

– Не-е, – одновременно замотали головами Олесь, Петрик и Василько.

– Он всё может… Чтоб я так здоров был, он любого может в крепость посадить. Оф, какой злодей-жулик, этот пракарор! Но ничего, ничего, когда Монте-Кристо нашёл в пещере клад, так он таки крепко отомстил всем злодеям!.. Один такой пузатый, в турецкой феске, упал на ковёр, ногами сделал дрыг, дрыг – и крышка! А на острове – пещера!.. Клад!.. Драгоценности, бриллианты!.. А потом днём две серии разом показывают.

Петрик ещё никогда не видел кино, но Йоська, Олесь и Василько посмотрели несколько фильмов. Чего им было не смотреть, если это бесплатно? Правда, от них всего-навсего «требовался сущий пустяк». Надо было «делать рекламу».

Хозяин кинотеатра цеплял на спину и грудь мальчикам фанерные щиты с афишами, и в таком виде мальчики бегали по центральным, многолюдным улицам, громко выкрикивая:

– Сенсация! Спешите видеть!

– Только три дня в кинотеатре «Атлантик»! Только три дня!

– Спешите посмотреть первую, серию нашумевшего в Америке и Европе боевика «Опасные приключения трёх французов в Южной Африке».

– Фильм по известному роману Луи Буссенара «Похитители бриллиантов»!

– В главной роли самый красивый в мире мужчина – Адольф Менжу!

– Сенсация! Спешите видеть!

Это было так весело «делать рекламу»! Но в один день хозяин почему-то захотел, чтобы «делали рекламу» исключительно поляки.

– Думает, заплачем, – сказал тогда Олесь, кусая от обиды ногти.

– Я знаю, как зайцем проскакивать в кино, – для поднятия духа выпалил Йоська. – Через форточку в уборной!

– Хозяин поймает и ухи оторвёт, – мрачно заметил Василько.

Йоська особенно не пострадал при «рекламном крахе», ведь его мама, это все знают, скорее будет сидеть голодная, чем откажется побежать в кино. И, разумеется, своего сына она брала с собой. Зато Олесь и Василько с той поры, как их прогнал хозяин, ещё ни разу не были в кино, хотя и прошёл целый год.

– Так охота вам, хлопцы, поглядеть «Графа Монте-Кристо»? – искушал Йоська.

– Пошли, – не устоял Олесь, позабыв в эту минуту о решении навестить татка Степана.

Денег хватило не только всем на билеты, а ещё купили Ивасю мороженое.

Когда в зале потух свет и на экране показалось кипящее море, засверкала молния, и ливень со страшной силой обрушился на корабль, где в каюте умирал старый капитан, Петрик замер. Когда же с экрана прямо на Петрика помчались лошади, мальчик в ужасе закричал на весь зал:

– Тикайте! Задавят!!

– Тихо ты, ненормальный… – усадил его на место Йоська. – Это же картина, кино, понял?

Петрик затих, но не надолго.

– А почему они говорят, а их не слышно? Только музыку слыхать?

– Я же тебе сказал, это картина, кино, – торопливым шёпотом пояснил Йоська, тут же получив по шее от сидящего сзади парня:

– Цыц, сопляки!

Какое значение имели для Петрика слова «картина», «кино», если ему ничего не объясняли? Однако вскоре и он уже был охвачен азартом. Вместе со всеми зрителями он радостно рукоплескал, кричал, топал ногами при каждой новой победе Монте-Кристо над своими врагами.

О, как завидовал Петрик сидящему сзади них парню, который умел так здорово свистеть!

Потрясённый полной драматизма и подвигов судьбой графа Монте-Кристо, Петрик не сразу услышал, что Василько и Йоська из-за чего-то спорят.

Оказывается, Василько настаивал: надо, не дожидаясь конца картины, бежать к развалинам замка на Княжьей горе.

– Зачем? – удивился Петрик.

Боязливо оглядываясь по сторонам, чтобы их не подслушали, Василько жарко прошептал:

– Искать клад…

О, этот Йоська! Всегда он суёт свой длинный нос, куда его не просят… Вот и сейчас шипит, как гусак:

– А-а! Уйти с такой картины? Чтоб я уже так жил, если люди нам не плюнут в лицо.

Олесь почему-то тоже страшно окрысился, когда Василько раз-другой толкнул его локтем в бок: мол, ну, пошли?

Поневоле пришлось картину досматривать.

Но радость, охватившая Петрика при словах Василька, сменилась беспокойством. Он сидел, как на иголках, теки и уши его пылали, а рубашка взмокла, хоть выжимай! Восторженные вопли, свист, топот ног публики только усиливали щемящее предчувствие непоправимой беды. Ведь, кто знает, пока они сидят в кино, кто-нибудь чужой может выкопать себе клад на Княжьей горе?

И только очутившись на улице, Петрик почувствовал себя необыкновенно легко, будто за плечами у него выросли крылья.

– Найдём клад, – громко говорил он, позабыв о всякой осторожности, – купим чёрные маски, плащи и левонверты. Так, хлопцы?

Верный своей мечте, Василько заявил, что прежде всего купит себе и сестрёнкам новые башмаки. И пряников наестся вволю.

– И башмаки, – не отрицал Петрик. – И пускай пряники. Но самое главное, будем мстить врагам. Так, хлопцы?

– Хм, это даже смешно слушать, – неуместно хихикнул Йоська. – Откуда у тебя, брехун, есть враги?

– А вот и есть! – с ожесточением крикнул Петрик. – Коммерсант – это раз! – загнул он мизинец. – Скажешь, не он прогнал маму с работы? А Данько-пират – сто два! – загнул он ещё один палец. – Скажешь, Данько не враг? Он всем враг…

Тем временем мальчики подошли к рекламной тумбе, откуда с цветной афиши улыбался Монте-Кристо в чёрном плаще и маске.

– Наверно, мой тато не знал, что бывают добрые, хорошие графы, – с грустью проронил Олесь.

И в голосе мальчика уже прозвучали гневные нотки, когда он, оборвав край афиши, добавил:

– А всё виноват этот четырёхглазый владелец «Атлантика». Почему он раньше не показывал людям картину про графа Монте-Кристо?

Глава семнадцатая. Опять маклер

После многих дней безуспешных поисков клада в развалинах Высокого Замка и в других уголках Княжьей горы «искатели сокровищ», наконец, наткнулись на небольшую пещеру возле обнажённых корней столетнего дуба.

– Тут зарыт клад! – прошептал Василько. – Сперва это место надо три раза перекрестить… Как делают всегда в ночь под Ивана Купала, если ищут в лесу клады…

– Брось ты свои бабушкины сказки, – оттолкнул его Олесь.

– Побойся бога…

– Осторожно! – счёл своим долгом предостеречь Йоська. – В пещерах всегда водятся змеи.

Но Олесь был не из робкого десятка. Прижавшись к земле, как уж, он пополз в пещеру.

– Ну, чего там? – нетерпеливо дёрнул Олеся за ногу Петрик.

– Тяните назад!!! – глухо донёсся в ответ душераздирающий вопль.

Когда Олеся вытащили, на его лице был написан такой ужас, что мальчики догадались: он увидел в пещере нечто пострашнее змеи.

– Бежим! – взвизгнул Василько.

Мальчики бросились врассыпную.

Один только Петрик, сделав неудачный прыжок, зацепился ногой за торчащий из-под земли змееподобный корень и со всего маху больно шлёпнулся животом на землю. Он попытался вскочить, но скованные страхом ноги и руки отказались ему подчиняться. Казалось, вся кровь в Петрике застыла, а сердце перестало биться. Вдруг что-то лохматое, тёплое ласково лизнуло Петрика прямо в ухо. Петрик открыл глаза и увидел чёрненького пёсика.

– Ух, сколько вас тут! – обрадовался Петрик, вскакивая на ноги. – Раз, два, три, четыре.

Он оглянулся и заметил тощую серую дворняжку, которая стояла около пещеры и, зевая, стряхивала с себя ржавые прошлогодние листья.

К счастью, у Петрика в кармане оказался хлеб, намазанный повидлом.

– Приблуда, Приблуда, на! – тут же окрестил серую дворняжку Петрик, бросая ей кусок хлеба с повидлом.

Собака с жадностью поела подачку и, будто знала Петрика уже давно, подошла к нему.

Петрик поровну разделил второй ломтик между щенятами и громко позвал:

– Ге-е-ей! Идите сюда, хлопцы!

Первым показался Йоська.

– Цур, это мой пёсик! – крикнул он, бросаясь к одному из щенков.

Из-за куста шиповника вышел Олесь, весь выпачканный в земле.

Василько сразу же отказался взять себе щенка: чем его кормить?

– А давайте, хлопцы, так: пусть они живут в пещере, а мы будем приносить им кушать, – предложил Олесь.

– Знаменито!

– Клад найдём, сховаем в пещере, а они будут охранять!

– Пусть только сунется тогда Данько-пират! – торжествующе потряс кулаком Петрик.

Ребята решили пещеру расширить и углубить, чтобы и самим можно было туда прятаться.

И вот в один из дней, когда «искатели сокровищ», обливаясь потом, благоустраивали свою пещеру, туда заглянула девочка в белом с оборочками платье, белых чулках и туфельках.

– Дедушка! Иди сюда, дедушка! – позвала она.

Петрик узнал внучку старого профессора из девятой квартиры, у которых был бульдог по кличке Танго.

Стефа тоже узнала Петрика, и её серые глаза, оттенённые длинными ресницами, глядели на него умно и серьёзно.

Дедушка не заставил долго себя ждать и появился, держа на поводке своего ужасного Танго. Хорошо ещё, что бульдог был в наморднике и не мог покусать Приблуду и её щенят.

– О, дитя, да мы попали в плен к разбойникам! – изобразил страшный испуг на своём лице старый профессор.

– Никакие мы не разбойники, прошу пана, – обиженно заявил Петрик. – Мы – как граф Монте-Кристо. Пан профессор уже видели это кино?

– Ха-ха-ха! – засмеялась Стефа.

К великому удивлению «искателей сокровищ», бульдог оказался на редкость воспитанной собакой. Он всё понимал, словно был человеком.

– Ложись! – сказал профессор. И, пожалуйста, Танго послушно лёг у ног своего хозяина, не обращая внимания на щенят, а тем паче на Приблуду, которая недружелюбно скалила зубы в сторону сытого, породистого гостя.

Да, конечно, профессор узнал Петрика и отозвался о нём весьма похвально. Петрик действительно никогда не дёргал за косички Стефу, как это делал Данько-пират, и не дразнил Танго. Но самое удивительное – профессор попросил не обращать никакого внимания на его седые волосы, усы и бороду и принять его в свою компанию. А за это он будет помогать Петрику и его друзьям воспитывать Приблуду и её щенят.

– Знаменито! – воскликнул Василько.

Но Олесь возразил против того; чтобы с ними играла девчонка. Очень она тут нужна! Ещё разболтает всем про пещеру, про клад…

– И не собираюсь с вами играть! – пожала плечиками Стефа. – Я просто люблю путешествовать – вот и всё! Идём, дедушка, в Онуфриевский монастырь. Ты обещал мне показать, где похоронен Иван Фёдоров.

– Знаете что, хлопчики, пойдёмте с нами путешествовать.

Мальчики охотно пошли за старым профессором и его внучкой.

Старик вёл детей самым коротким путём. Они цеплялись за ветки орешника, хватались за стволы, за обнажённые корни деревьев. Профессор тяжело дышал, часто останавливался, утирая платком лицо, бодрился и ни за что не хотел идти обходным путём.

Глаза профессора, добрые, ясные, точно два аквамарина, любовно глядели на Петрика.

– Скажите, пожалуйста! Олень – и только! Как карабкается! Он не уступает природной ловкости сына гор! – вслух восторгался профессор.

Онуфриевский монастырь под самой горой.

– Вот мы и пришли! – с трудом переводя дыхание, проговорил старый профессор.

Разумеется, с детьми профессор не рискнул заходить во двор монастыря. Но со склона горы двор был отлично виден, и старик показал рукой, где примерно должна находиться могила русского первопечатника.

– Так вот, слушайте, – опускаясь на траву, оживился профессор. – Я расскажу вам о человеке, имя которого вы должны знать и глубоко чтить.

Дети уселись вокруг старика и затихли.

– То был шестнадцатый век… Русское государство тогда было отсталым и некультурным. Даже среди священников грамоту знали не очень многие. Книги были рукописные. Они стоили очень дорого и были редкостью. На книги смотрели, как на волшебство.

Иван Грозный, царь русский, понимал, что без книг, без образования никогда не побороть невежество в народе. И вот царь позвал к себе отставного дьяка Ивана Фёдорова и ещё одного мастеровою, Петра, по фамилии Мстиславец, и приказал построить типографию и начать печатать книги…

Профессор зажёг потухшую трубку и, покуривая, продолжал:

– Пока изготавливали машинные прессы, пока отливали шрифт, прошло десять лет… Так, десять лет строили «печатный двор». И запомните – первого марта 1564 года Иван Фёдоров и Петро Мстиславец выпустили в свет книгу «Апостол», а ещё через год – вторую книгу, «Часовник».

Но попы, несмотря на то, что царь поддерживал Ивана Фёдорова, усматривали в книгопечатании ересь. И однажды в лютой злобе они разгромили и сожгли «печатный двор», а сами печатники глухой и тёмной ночью бежали в Литву…

– А как же, прошу пана, Иван Фёдоров бежал в Литву, а похоронен тут? – не понял Олесь.

– И-и-и! Что ты перебиваешь? – сердито нахмурился Петрик.

– А ты, хлопец, терпение имей, – мягко заметил Олесю профессор. – Сейчас всё поймёшь… Итак, бежали они в Литву, захватив с собой много типографского материала.

Есть в Литве небольшое местечко, называется оно Заблудово. Тут они опять открыли свою типографию, отпечатали ещё две книги. А потом Иван Фёдоров переехал во Львов и здесь тоже открыл свою типографию…

Ни профессор, ни его внучка даже не спросили, где Петрик теперь живёт.

В другой раз профессор пришёл к пещере один – внучка его уехала погостить к маме и отцу. Они жили где-то в Карпатах среди гуцулов и лечили их. Родители Стефы – врачи.

Петрику почему-то стало грустно, что Стефа уехала и не скоро вернётся.

Дедушка знал очень много. Он рассказал мальчикам, что вот здесь, под самой их пещерой, где сейчас с остроконечными черепичными крышами возвышаются дома, много лет назад стояли палаты дружинников князя Данилы Галицкого. А на горе, совсем недалеко от их пещеры, из больших каменных глыб и острого дубового частокола, как орлиное гнездо, неприступно высилась крепость. Её построил князь, чтобы отбиваться от татарских орд, которые в те далёкие времена часто нападали на Русь.

Спустя одиннадцать лет после того, как Данило Романович Галицкий разгромил на Волыни под Дорогочином войско немецких рыцарей-меченосцев, князь возвращался от татарского хана Батыя, перед которым он должен был пасть на колени и признать его своим владыкой.

Мрачные думы теснились в голове князя. Он видел несметную силу Батыевой орды и понимал, что враг очень силён. Но мысль о борьбе не покидала князя.

И Данило Романович стал воздвигать новые крепости.

Могучая, неприступная гора, окружённая густым лесом, топкими болотами, образованными рекой Полтвой, приглянулись князю. И он начал строить здесь новый город…

– А где ж река, пане профессор? – осторожно перебил старика Петрик.

– Сейчас Полтва загнана под землю, в бетон, и проходит под улицей Легионов, по Академической, – показал рукой профессор. – Река под городом…

И ещё мальчики в этот день узнали, что от крепости разростался их древний украинский город, и назвал его князь Данило Романович в честь своего старшего сына Льва.

Но однажды на крепость напал польский король Казимир. Жестокой и кровопролитной была битва. Король сжёг крепость на Княжьей горе, забрал в плен много дружинников, женщин, детей, ограбил княжий терем, увёз корону и много драгоценностей. И хотя галичане снова собрались и ещё десять лет защищался Львов, только были не равны силы, и Казимир опять победил. На этой самой горе он построил из камня и кирпича новую крепость и назвал её Высоким Замком.

Узнав всё это, мальчики ещё больше полюбили свой древний город.

Тёплые солнечные дни часто сменялись грозовыми ливнями, и в один из таких ливней Петрик едва добрёл домой. Ни мамы, ни Гани дома не было. Петрик ощущал страшную головную боль и такую усталость, какой ещё никогда не знал. Его жгла жажда. Он с трудом дошёл до ведра, напился, и едва дойдя до топчана, рухнул, как подкошенный.

Дарина нашла сына в бреду. Перепуганная насмерть, она велела Ганнусе сбегать за доктором, который жил в доме напротив.

Пожилой доктор внимательно осмотрел больного, нахмурился, попросил полить, воды и тщательно помыл руки с мылом.

– У вашего ребёнка скарлатина, – наконец произнёс он страшное слово для каждой матери. – Эта болезнь теперь крадётся от дома к дому. Разумеется, положить ребёнка в больницу у вас нет средств?

Дарина только молча утёрла передником слёзы.

Брать деньги за визит доктор наотрез отказался. Он обещал заглянуть к больному завтра.

К скарлатине прибавилось и воспаление лёгких, которого так опасался доктор.

Сколько тревожных дней, сколько ужасных, бессонных ночей провела Дарина у изголовья больного мальчика. Были моменты, когда матери казалось, что она навсегда теряет своего Петрика. Но доктор мужественно боролся за его жизнь.

Считая уже почти затухающий под пальцами пульс ребёнка, он всё же со всей силой убеждения говорил Дарине:

– У мальчика сердце гиганта. Он должен, он будет жить…

И опять уколы, опять бесконечно долгие мучительные ночи…

А как-то утром Петрик открыл глаза и попросил у Дарины молока с хлебом.

Болезнь Петрика принудила Дарину продать всё, что было в каморке. Не осталось даже подушки под головой, не говоря об одеяле. И всё равно, если бы не помогал брат, едва бы Дарина смогла поставить Петрика на ноги.

И вот в один из первых чудесных осенних дней, безветренных и солнечных, какими обычно славится Львовская осень, когда кажется, что безоблачное небо просторнее, чем всегда, и только теперь-то и наступило настоящее лето, Петрик прибежал на Княжью гору. По обеим сторонам тропинки ещё золотились цветы одуванчика, шумела густая листва над головой и крепко пахло хвоей. От всего этого у Петрика кружилась голова, и радостное волнение теснило грудь.

До пещеры оставалось не больше ста шагов, и тут, как из-под земли, выросли Данько-пират, Шкилет и Мишек.

– Стой! Руки вверх! – повелительно крикнул Данько. – Ты что за такая птица? Куда пробираешься?

– Пошли вон! – задыхаясь, крикнул Петрик.

Данько сумрачно глядел на Петрика белёсыми холодными глазами, не предвещая ничего доброго.

– Связать!

Петрик схватил подвернувшуюся под руку сучковатую палку и, воинственно размахивая ею над головой, широко расставив босые ноги, яростно сопротивлялся. Однако через несколько мгновений он уже лежал на траве лицом вниз со связанными назад руками. На глаза ему нахлобучили какую-то танку.

– В пещеру! – приказал Данько.

И Петрика поволокли.

Приблуда сразу узнала пленника и, виляя хвостом, подошла к нему.

– Зачем связали? Это свой… – сквозь нахлобученную шапку расслышал Петрик голос Олеся.

Петрик ахнул. С широко открытыми от изумления глазами смотрел он на Олеся, который, по всему было видно, стал своим человеком в стане врагов.

– Примите и Петрика в команду, – незнакомым униженным тоном попросил Василько.

– Я, капитан Сильвер, беру тебя под своё покровительство, – ткнув в грудь Петрика пальцем, нахально заявил Данько. – Храбрость твою мы испытывать не будем, я тебя уже раскусил. А присягу придётся принять.

Тут он скрестил руки на груди и деловито осведомился:

– Когда жрёшь землю, тебя не тошнит?

– Не-е-е, он сможет, – поспешно ответил за Петрика Василько.

Никогда ещё с такой силой злоба не вспыхивала в сердце Петрика. Отдать пещеру? Вступить к ним в шайку? Нет. Петрик ни за что на свете не станет подчиняться этому Даньку-пирату, пусть даже для этого надо навсегда порвать с Олесем и Васильком…

– Ну же, Петрик, – умоляюще выжидал Василько.

Олесь невольно отвёл глаза. Ему было стыдно.

Слёзы бессильного гнева выступили на глазах Петрика. Он повернулся ко всем спиной и убежал.

Не знал Петрик того, что дом, где живёт Олесь, месяц назад откупил маклер, не знал он и того, что Данько-пират после многих стычек с Олесем и его друзьями изменил тактику и перешёл к более внушительным мерам. Он буквально терроризировал Скорохода и Йоську. Бедняги даже носа не могли показать на Замковую улицу. Приблуду и щенят Данько замкнул в сарае и, всячески задабривая, приручал к себе, а пещеру нагло присвоил и за оказанное сопротивление мстил Олесю при каждом удобном случае.

Оставшись в полном одиночестве, Олесь пал духом. И в один из печальных дней своей жизни, когда тётка его избила за то, что Олесь отказался указать дом и квартиру, где живёт отец Ивасика, когда Олеся опять не допустила к Петрику охранявшая брата Ганя, он пришёл к своей пещере, добровольно проглотил три щепотки земли и стал «пиратом».

Олесь догнал Петрика на тропинке около каменного льва.

– Не подходи, подлиза! – сжал кулаки Петрик. – Я больше сюда никогда не приду!

И он стремглав пустился по тропинке вниз на Замковую улицу.

«Не приду! Не приду!» – стучало в висках Петрика. Но чем больше он об этом думал, тем нестерпимее больно становилось у него на душе.

– Постой, постой! – неожиданно преградил тростью путь мальчику отец Данька, который вышел из ворот дома, где жил Олесь. – Вот как хорошо, что я тебя встретил…

Маклер стоял перед опешившим мальчиком, опираясь на трость, вперив свой ястребиный взор в очередную жертву, тогда как губы его расплылись в ласковой улыбке.

– Ты чего испугался? У меня в гостях дядя Тарас, – доверительно шепнул он. – Дядя Тарас попросил, чтобы я сходил к вам домой и позвал сюда твою маму. Пойдём…

– Ваш Данько – вор! Он, прошу пана, нашу пещеру украл! – весь кипя от негодования пожаловался Петрик.

– Надо играть дружно. Я ему скажу, чтобы… Ох, позабыл! Тебя как зовут?

– Петрик.

– Так, так, Петрик… Небось, рад, что дядю увидишь? Пойдём за мамой, – ладонь маклера настойчиво подталкивала мальчика в спину.

Петрик исподлобья недоверчиво посмотрел на маклера. Этот ребёнок жил в мире, где жизнь смелых и честных людей висела на волоске, где человек человеку – волк. И то, что мать так часто внушала сыну, сейчас подсказало, как ему действовать.

В два прыжка Петрик очутился за спиной маклера, и, как зайчонок, скрылся в чаще орешника на склоне горы.

Нужно ли говорить, куда бежал Петрик. Конечно, туда, на старый двор, где жил Франек. Но каким ужасно пустым теперь показался мальчику этот двор, когда он увидел возле гаража совсем незнакомых двух дядек, чинивших грузовик.

Нет, конечно, они не знали, куда перебралась семья мусорщика. Это был второй жестокий удар, постигший Петрика.

Дарине было достаточно только взглянуть на вбежавшего Петрика, чтобы приложить палец к губам: «молчи!» И только когда ушла дворничиха, мать тихо сказала:

– Говори…

Глотая слёзы, Петрик сбивчиво поведал матери о вероломстве Олеся и Василька. Но, к отчаянию Петрика, это не вызвало у мамы такого горя, каким был охвачен он сам. Когда же дело дошло до встречи с отцом Данька, мама, сильно побледнев, вскрикнула:

– Опять маклер!

Усилием воли Дарина хотела отвести от себя мысль, что маклер мог выследить Петрика. Но весь день она уже никуда не отпускала Ганнусю и Петрика, заперла дверь, занавесила окно и каждую секунду ждала «непрошенных гостей».

А когда стемнело, Дарина собрала свои скудные пожитки в узелок и, никем не замеченная, ушла с детьми в более безопасное убежище.