Текст книги "В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

карте, весьма, впрочем, неточной, береговая линия, идущая от мыса

Батурст к заливу, не доходила до семидесятой параллели и пересекала

ее только в Русской Америке, в которой англичане не имели пока права

селиться. Поэтому-то Гобсон, изучив старательно карту этих полуночных

стран, и решил отправиться к мысу Батурст. Этот мыс выдвигается

острием за семидесятую параллель и между сотым и сто пятидесятым

меридианом никакой другой мыс, принадлежащий материку, то-есть английской

Америке, не заходит за полярный круг. Оставалось только проверить,

– Ура!—закричали спутники лейтенанта.

действительно ли мыс Батурст занимал то положение, которое было

обозначено на карте.

Такова была сущность того важного вопроса, который должен был

разрешиться благодаря точным наблюдениям Томаса Блэка и Гобсона.

В эту минуту солнце приближалось к своему кульминационному пункту.

Оба наблюдателя направили стекла своего секстанта на все еще

поднимавшееся светило. С помощью наклонных зеркал, находящихся

в инструменте, солнце, по отражению, должно было снова очутиться на

горизонте, и момент, когда оно нижним краем своего диска коснется

горизонта, будет наивысшей точкой огибаемой им дуги, и, следовательно, точным моментом его прохождения через меридиан, то-есть полднем этого

пункта земли.

Все смотрели, храня глубокое молчание.

– Полдень!—вскричал Джаспер Гобсон.

– Полдень!—ответил в тот же момент Блэк.

Стекла тотчас опустили. Лейтенант и астроном принялись за вычисления.

Через несколько минут лейтенант Гобсон встал и сказал своим

спутникам:

– Товарищи, с этого дня, 6-го июля, Компания Гудзонова залива

обязывается платить вам двойное жалованье!

– Ура! ура!—закричали в один голос спутники лейтенанта Гобсона.

Итак, мыс Батурст и прилегающая к нему территория находились, как показали наблюдения, за семидесятой параллелью.

Вот, впрочем, эти координаты, которые должны были иметь впоследствии

такое важное значение для нового форта: долгота:

к западу от Гринвичского меридиана, широта: 7 0 °4 4 ’37м к северу от

экватора.

В этот вечер отважные путешественники, забравшиеся так далеко от

обитаемого мира, больше чем за восемьдесят миль от форта Соединения, увидели, что лучезарное светило, спустившись на западе к горизонту, не

скрыло за ним своего блестящего диска.

Солнце полуночи в первый раз заблистало перед ними.

ХШ. Форт Надежды

Место для постройки форта было окончательно выбрано. Никакое

другое место не могло представить столько удобств, сколько давал этот

плоский от природы участок земли, находящийся позади мыса Батурст

на восточном берегу лагуны. Гобсон решил приступить немедленно к постройке

главного здания, а пока каждый мог устраиваться по собственному

усмотрению, пользуясь, конечно, санями для устройства временного

лагеря. Впрочем, зная хорошо своих подчиненных, Гобсон рассчитал, что

через месяц главный дом может быть уже выстроен. Дом этот должен

был иметь достаточно большие размеры, чтобы в него можно было временно

поместить девятнадцать человек, составлявших персонал отряда.

Впоследствии, до наступления сильных холодов, можно будет начать

строить казармы для солдат и магазины для склада мехов, хотя лейтенант

и не особенно надеялся, чтобы все эти постройки были окончены раньше

конца сентября; после же сентября поневоле надо было прекратить

работы в виду холода и долгих сумерек.

Из десяти солдат, приехавших с капралом Джолиффом, только двое, Сабин и Марбр, были настоящими Охотниками. Впрочем, и восемь остальных

владели топором не хуже, чем ружьями; все знали и умели все

делать≫ В настоящее время они должны были стать скорее мастеровыми, чем солдатами, так как дело шло о постройке форта, защищать же его

пока не было надобности. Петерсен, Бельчер, Райе, Гарри, Понд, Гоппе, Келлет были очень искусными плотниками. Руководил ими Мак-Нап, шотландец

из Стирлинга, искусный в постройке домов и даже кораблей.

В инструментах не было недостатка: топоры, рубанки, ручные пилы, большие

молоты—все это имелось налицо. Один из солдат, Райе, кузнец

по профессии, мог при помощи маленькой переносной кузницы готовить

болты, замки, гвозди, словом—все металлические части, необходимые для

плотничьих работ. Между солдатами не было ни одного каменщика, да

они и не были нужны здесь, так как все северные фактории строились

из дерева. К счастью, леса было много в окрестностях мыса Батурст, зато по какой-то странной случайности, тотчас же замеченной Гобсоном, здесь не встречалось ни скал, ни камней, ни валунов, ни даже голышей.

Песок—ничего больше. Берег был усыпан несметным количеством двустворчатых

раковин и морских растений, или зоофитов,44 состоявших, главным

образом, из морских ежей и морских звезд. Но, как о том и сообщил

лейтенант Полине Барнетт, в окрестностях мыса Батурст не существовало

ни одного камня, ни одного кусочка кремня, ни одного обломка гранита.

Мыс образовался, повидимому, из наносов земли, скрепленной корнями

деревьев.

В этот день, после полудня, Гобсон и Мак-Нап отправились выбирать

место для постройки главного дома на площадке у подошвы мыса Батурст.

Отсюда открывался вид на лагуну и территорию, расположенную

к западу на расстоянии от десяти до двенадцати миль. Направо, по крайней

мере, мили за четыре, поднимались довольно высокие утесы, окутанные в отдалении

туманом, налево же виднелись, наоборот, огромные равнины,

степи, которые зимою ничем не отличались от ледяной поверхности лагуны

и океана.

Выбрав это место, Джаспер Гобсон и мастер Мак-Нап обозначили

веревкой окружность дома. Этот план имел вид прямоугольника. Дом по

фасаду имел двадцать метров длины; в нем дверь и три окна выходили

на внутренний двор и четыре окна—на лагуну. Дверь была сделана не

посредине, а в левом углу, для того, чтобы холодный воздух снаружи

не проникал в комнаты, расположенные в другом конце помещения.

В первом отделении, представлявшем переднюю, была устроена двойная

дверь для защиты от холода; второе отделение было предназначено исключительно

для кухни, чтобы пар от продолжительной варки не проникал

в жилые комнаты; третье отделение состояло из большого зала, в

котором обитатели дома ежедневно должны были собираться для обедов

и ужинов; наконец, четвертое отделение было разделено на маленькие

комнаты, напоминавшие каюты на корабле: таков был простой план, выработанный

лейтенантом и его архитектором Мак-Напом.

Холостые солдаты должны были временно помещаться в большом зале, где для них были поставлены походные кровати.

Лейтенант, Полина Барнетт, Томас Блэк, Мэдж, супруги Джолифф, Мак-Нап и Райе должны были занять каюты четвертого отделения. Говоря

по правде, оно было тесновато, но ведь это было только временно; в будущем можно будет выстроить еще помещения. Может быть, четвертое

отделение будет разделено тогда лишь на три комнаты, а каюты

будут уничтожены, так как для обитателей севера существует правило, которое они должны всегда помнить: „берегитесь углов!“ Действительно, ведь все углы и закоулки зимой промерзают, перегородки мешают вентиляции, и сырость, оседая на стенах, делает комнаты холодными, неудобными

для жилья и способствует различным заболеваниям их обитателей.

Поэтому многие мореплаватели, собираясь зимовать в арктическом

поясе, обращают внутренность корабля в одну общую комнату, которую

занимают все вместе: и офицеры, и матросы. Но Гобсон не мог этого

сделать по причине, которую нетрудно угадать.

Из описания этого, еще не существующего, дома видно, что он должен

быть одноэтажным, с очень покатой крышей для свободного стока

воды. Что касается снега, то он, конечно, наляжет толстым слоем, чем

будет способствовать сохранению тепла в доме. Снег очень плохой проводник

тепла; он не даст теплу проникнуть внутрь помещения, но и не

выпускает его из дома.

На крыше должны были быть сделаны две трубы – одна над плитой, другая над печью в зале, нагревающей и каюты четвертого отделения.

В архитектурном отношении дом этот, конечно, не мог отличаться красотою, но зато должен был быть удобным и теплым. Чего еще было желать?

А в длинную полярную ночь, когда из труб начнет клубиться дым, этот

темный, одинокий, угрюмый, наполовину засыпанный снегом дом, мог

показаться положительно красивым.

План нового дома был окончен, оставалось только привести его в

исполнение. Это было уже дело Мак-Напа и его товарищей. В то время, как плотники будут работать, охотники займутся доставкой дичи, таким

образом, никто не останется праздным.

Прежде всего Мак-Нап отправился искать необходимые для постройки

деревья. На холмах росло много сосен, похожих на шотландские; они

были не очень высоки, но вполне подходили для предполагаемой постройки, в которой все—стены, полы, потолки, перегородки и даже решетник—

должны были быть сделаны из бревен и балок.

Подобного рода постройки не требуют особых познаний в плотничьем

искусстве, лишь бы они были прочны. В этом уже можно было вполне

положиться на Мак-Напа.

Выбрав подходящие деревья, Мак-Нап срубил их чуть не под корень, очистил от ветвей и получил таким образом целую сотню прямых бревен, длиною в семь метров. С них не снимали даже коры, а только обстругали

концы бревен, чтобы удобнее было скрепить их по углам. Вся эта

работа была окончена в несколько дней, затем весь этот заготовленный

лес был привезен на собаках к площадке, на которой должен был строиться

главный дом.

Площадка эта была предварительно тщательно выровнена. Землю

утрамбовали, кусты, траву вырвали и сожгли на месте, а золу разбросали

по поверхности площадки: это должно было в будущем предохранить

от сырости. Таким образом, Мак-Нап подготовил ровное и сухое место

и мог начать постройку.

Прежде всего были вбиты в землю большие толстые столбы, предварительно

обугленные на огне. Пространство между этими столбами

забрали поперечными брусьями, которые образовали стены дома, с

промежутками для окон и дверей. Толстые балки, положенные сверху, образовали

потолок. Затем поставили стропила и вывели крышу, типа крыш

швейцарских шале.

Стены, для большей прочности, были скреплены длинными железными

болтами. Позаботившись о прочности дома, надо было подумать еще и

Весь лес был привезен на собаках.

о защите его от холода; для этого Мак-Нап мастерски поконопатил его, употребив в дело сухой мох, который рос в изобилии на всем восточном

склоне мыса. Этим мохом забили все пазы, а сверху залили горячей смолой, которую тут же добывали из сосен. Построенные таким образом

стены и полы должны были прекрасно предохранять дом от холода и

сырости.

Окна и двери сделаны были тоже, конечно, грубо, но прочно. За неимением

стекол, в окна были вставлены пластинки рыбьего клея. Они

были желтоваты и тусклы, но пришлось удовольствоваться и ими. К тому

же летом окна могли быть целый день открыты, а зимой, когда нечего

ждать света от вечно темного неба, эти окна надо было наглухо

закрыть ставнями с железными болтами, чтобы выдержать страшный напор

бури.

Внутренняя отделка дома очень скоро была готова. Двойная дверь, находящаяся в передней, защищала входящих и выходящих от резкого

перехода из одной температуры к другой, предохраняя в то же время

комнаты от зимнего холода. Кроме того, особого рода вентиляторы, привезенные

из форта Соединения, должны были освежать воздух в доме,

когда, в виду сильных холодов, нельзя отворять ни окон, ни дверей.

Один из этих вентиляторов удалял испорченный воздух, другой вгонял

внутрь свежий воздух. Лейтенант Гобсон обратил особое внимание на

установку этих вентиляторов, которые могли в случае нужды оказать

большие услуги.

Для кухни была привезена в разобранном виде из форта Соединения

громадная чугунная печь. Кузнецу Райе надо было ее только собрать; это он сделал очень скоро. Но дымовые трубы для кухни и для печи

большой залы потребовали гораздо больше времени и искусства. Их надо

было сделать из какого-нибудь прочного материала. Гобсон решил употребить

для труб не дерево, а что-либо другое. Если бы у них был

камень, они очень скоро вышли бы из затруднения, но, по странной

случайности, в этой местности не было ни одного камешка.

Зато раковины целыми миллионами покрывали морской берег.

– Что ж,—сказал лейтенант Мак-Напу,—нам остается сделать трубы

из раковин!

– Из раковин?—удивился Мак-Нап.

– Да, Мак-Нап,—ответил Гобсон,—мы их сначала истолчем, пережжем

и обратим в известь. Из этой извести мы сделаем нечто в роде

кирпичиков и сложим из них трубы.

– Отлично, так и будем делать,—ответил Мак-Нап.

Пришедшая в голову лейтенанта мысль была вполне удачна, и ее

тотчас же начали приводить в исполнение. Берег был усыпан множеством

раковин, которых Мак-Нап велел набрать несколько бочек. Построив особую

печь, он получил от пережигания этих раковин, в состав которых

входила углекислая соль, известь, годную для работы.

Работа эта заняла часов двенадцать. Нельзя сказать, чтобы изобретенная

Гобсоном и Мак-Напом известь обладала всеми качествами настоящей

извести, но, во всяком случае, обращенная в кирпичи, она оказалась

вполне пригодна для складывания труб. Через несколько дней уже две

конусообразные трубы поднимались над крышей, и, судя по их толщине, можно было не опасаться за них в случае какой угодно бури.

Полина Барнетт поздравила лейтенанта и Мак-Напа с успешным окончанием

этой трудной работы. •

– Лишь бы трубы не дымили!—прибавила она, смеясь.

– Они непременно будут Дымить, миледи,–ответил спокойно Гобсон,—

в этом нечего и сомневаться. Все трубы дымят!

В С Т Р АН Е МЕ Х О В 75

Крупные работы были окончены в течение месяца, и 6-го августа

было назначено открытие дома. Мак-Нап с плотниками был занят постройкой, миссис Джолифф, капрал Джолифф и сержант Лонг хлопотали по

кухонной части, а Марбр и Сабин, под руководством Гобсона бродили

в окрестностях мыса. Они, к великому своему удовольствию, убедились, что звери и птицы водились в изобилии. Правильной охоты еще не было

организовано, охотники только исследовали местность. Однако им удалось

поймать несколько пар оленей, которых решено было приручить.

Эти животные должны были доставлять молоко, а в случае нужды и

мясо. Для оленей было тотчас же отведено особое, обнесенное частоколом

место, шагах в пятидесяти от дома. Жена Райе, индианка, прекрасно

знала уход за этими животными, и они были всецело поручены ее попечению.

Что касается Полины Барнетт, то она, с помощью Мэдж, взялась за

внутреннее устройство дома. Заботы этих добрых женщин сказались во

многих мелочах, касавшихся комфорта и удобства, о которых Гобсон и

его помощники, конечно, и не подумали бы.

Во время исследования территории на несколько миль кругом, лейтенант

узнал, что земля эта составляла большой полуостров в сто пятьдесят

квадратных миль. Перешеек, мили в четыре, соединял его с Американским

материком и шел от залива Иосберна, на востоке, до выемки

на противоположной стороне. Лейтенант решил назвать этот полуостров

полуостровом Виктории.

Исследовав затем море и лагуну, Гобсон остался вполне доволен.

В пресной воде лагуны водилось масса форелей, щук и других рыб, а в

маленькой речке встречалась семга и множество плотвы и корюшки. Море

было гораздо менее населено; только иногда показывались вдали огромные

дельфины, киты и кашалоты, которые, вероятно, спасались от

гарпунов китоловов Берингова моря, и можно было легко ожидать, что

море выбросит когда-нибудь на берег одного из этих громадных млекопитающих.

Только благодаря такой случайности колонисты мыса Батурст

могли бы овладеть одним из этих китов или кашалотов. На западе виднелось

в море очень много тюленей, но Джаспер Гобсон советовал пока не охотиться

на них; ими можно было заняться впоследствии, если в них окажется

надобность.

6-го августа колонисты мыса Батурст вступили, наконец, во владение

своим новым помещением. Еще задолго до окончания его постройки и

после немалых прений было решено дать этому новому форту—самому

отдаленному на американском берегу—название форта Надежды.

XIV. Несколько экскурсий

Внутреннее оборудование нового помещения произведено было очень

быстро. Походные кровати были расставлены в большой зале. Тут же

посредине стоял большой стол с толстыми грубыми ножками, такой тяжелый

и массивный, что он мог выдержать любое количество блюд. Вокруг

стола были расставлены тяжелые, вделанные в пол, деревянные

скамьи. Они не могли бы даже называться мебелью, т.-е. движимым

имуществом, так как передвигать их не было возможности. Несколько

складных стульев и два больших шкапа дополняли меблировку этой комнаты.

Внутренняя комната была также готова. Она разделялась на шесть

кают, из которых лишь две имели по окну. Обстановка каждой комнаты

состояла только из постели и стола. Полина Барнетт и Мэдж занимали

комнату, в которой окно выходило на озеро. Гобсон предложил Томасу

Блэку занять другую комнату с окном, на что тот охотно согласился.

Сам же лейтенант, в ожидании, пока солдаты перейдут в новое помещение, приютился в каком-то полутемном чулане, прилегающем к столовой

и освещавшемся проделанным в перегородке круглым окошечком. Миссис

Джолифф, миссис Мак-Нап, и миссис Райе занимали со своими мужьями

остальные каюты. Эти три четы жили так дружно, что было бы жестоко

их разлучать, да к тому же колония должна была вскоре увеличиться

новым членом, и мистер Мак-Нап обратился в один прекрасный день к

Полине Барнетт с просьбой быть его кумою в конце этого года. Та охотно

согласилась исполнить его просьбу.

Сани были совершенно разгружены, и вещи внесли в комнаты. На

чердак, куда вела лестница из передней, была сложена провизия, инструменты, боевые припасы и все, в чем пока не встречалось надобности.

Шкапы заполнились теплой зимней одеждой, обувью, мехами.

Затем лейтенант занялся заготовкой топлива на зиму. Он приказал

приготовить большой запас дров, так как предвидел, что иногда будут

такие холода, когда нельзя будет совершенно выходить из дома. Он решил

также воспользоваться присутствием тюленей, нередко выползавших

на берег; большой запас тюленьего жира оказал бы им немало пользы

во время сильнейших полярных морозов.

Вопрос о топливе, без сомнения очень важный, особенно заботил

лейтенанта.

– Миледи,—говорил он иногда путешественнице, – я хорошо знаком

с полярными странами и читал много рассказов о зимовке в них, да и

сам довольно опытен в этом отношении и знаю, как трудно бороться

здесь с зимою. Надо все предвидеть, все предусмотреть. Никакие меры

предосторожности не будут лишними: малейшей оплошности достаточно, чтобы сделаться жертвами какой-нибудь ужасной катастрофы,

– Я вам верю, мистер Гобсон,—отвечала Полина Барнетт,—но почему

вас не беспокоит также вопрос о продовольствии?

– Очень беспокоит, миледи, и я намерен скоро организовать правильную

охоту, чтобы мы имели возможность питаться тем, что мы сами

добудем, и сэкономить наши запасы. Что же касается охоты на пушных

зверей, то этим мы сумеем еще заняться и, конечно, наполним магазины

Компании. Да теперь и не время охотиться на куниц, горностаев, лисиц; у них не так хорош мех, как зимою, и мы потерпели бы убыток, если б

заполнили ими теперь наши магазины. Итак, займемся пока заготовкою

съестных припасов. Пусть охотники займутся исключительно оленями, лосями и вапити, если они решились зайти так далеко. Да, прокормить

двадцать человек и шестьдесят собак—немалая забота!

Лейтенант, как видно, был человек положительный. Он хотел действовать

по заранее обдуманному плану, и если бы его подчиненные стали

во всем ему помогать, он мог надеяться довести дело до благополучного

конца.

Погода была почти все время хороша^Одежный период должен был

начаться не раньше как через пять -месяцев. Когда главный дом был

окончательно готов, Джаспер Гобсон приказал выстроить большую конуру

для собак. Эта конура была выстроена у самой подошвы мыса, в сорока

шагах вправо от дома. Будущий дом солдат должен был выходить фасадом

к конуре, а магазины и пороховой погреб собирались выстроить против

главного дома. Забор, который из предосторожности решено было

выстроить до зимы, должен был ограждать факторию не только от кровожадных

зверей, но и от враждебных людей, если бы они появились.

Лейтенант не забыл следов, которые он видел в двухстах милях от форта

Надежды. Он знал, как жестоко расправляются со своими конкурентами

бродячие охотники, и решил оградить себя от нападения. Забор должен

был итти вокруг всей фактории, а на двух углах, на берегу лагуны, Мак-

Нап обещался выстроить две сторожевые будки.

Если работать усердно, не теряя ни одного дня, можно было надеяться

окончить все эти работы до зимы.

А пока Джаспер Гобсон занялся охотой. Отложив на несколько дней

задуманную экспедицию на тюленей, он задумал охоту на сухопутных

животных, мясо которых, высушенное и хорошо сохраненное, должно было

обеспечить пропитание форта на зиму.

Начиная с 8-го августа, Сабин и Марбр, иногда одни, иногда в сопровождении

лейтенанта и сержанта Лонга, ежедневно отправлялись на

охоту, проходя по несколько миль. Иногда их сопровождала, никогда не

отставая от своих товарищей по охоте, неутомимая Полина Барнетт, с

ружьем, которым она владела довольно искусно.

В течение всего августа охота была очень удачна, и чердак заметно

наполнялся провизией. Марбр и Сабин знали все уловки и хитрости, которые

надо было употреблять при ловле зверей, в особенности оленей, которые отличаются удивительной чуткостью. С каким терпением охотники

пробирались против ветра, чтобы обмануть чутье этих животных! Иногда

они приманивали оленей, выставляя над кустарником великолепные оленьи

рога, трофеи прежних охот. Олени, или, вернее, „карибу“ , как их называют

индейцы, поддавались обману, подходили на выстрел и, конечно, подстреливались подстерегавшими их охотниками. Немало помогала охотникам

в розысках оленей дневная сова, величиною с голубя, которую

Марбр и Сабин хорошо знали. Эта птица своими громкими и пронзительными

криками как бы призывала охотников туда, где находились олени, за что и была прозвана индейцами „вестником". Всего было убито до

пятнадцати оленей. Их мясо, нарезанное длинными полосами, составило

порядочный запас провизии, а кожа должна была быть выдублена и употреблена

на обувь.

Но не одни только „карибу" пополнили запас провианта. Немало

способствовали этому и полярные зайцы, в изобилии водившиеся в этой

местности. Они были менее трусливы, чем обыкновенные зайцы, и чуть

не сами шли под выстрел. Зайцы эти, большие, с необыкновенно длинными

ушами, с белым мехом, напоминавшим лебяжий пух, весили от четырех

до шести кило и были замечательно вкусны. Их коптили сотнями, не считая тех, которые, благодаря искусству миссис Джолифф, обратились

в превкусные паштеты.

Но, заготовляя запас на будущее время, обитатели фактории не забывали

и про ежедневное питание. Часто подавались на обед полярные

зайцы, и все с удовольствием лакомились этим блюдом. Миссис Джолифф

подвергала этих зайцев всевозможным кулинарным превращениям, чем

приводила в восторг лейтенанта, расточавшего ей вполне заслуженные

похвалы.

Птицы также вносили немало разнообразия в ежедневное меню. Не

говоря уже об утках, водившихся в изобилии на берегах лагуны, еще

другие птицы, похожие на куропаток, слетались стаями, обыкновенно

в те места, где росли ивы. На вопрос Полины Барнетт, как назывались

эти птицы, Сабин ответил:

– Миледи, индейцы называют их „ивовыми глухарями“ , а для нас, европейских охотников, они просто обыкновенные глухари.

На самом же деле птицы эти больше всего походили на белых куропаток

с пятнистыми длинными перьями на конце хвоста. Во всяком случае, из них получалось превосходное жаркое, приготовление которого не

требовало особого искусства; достаточно было быстрого поджаривания на

легком огне.

Кроме мяса, за обедом бывала часто рыба, которую никто не умел

так хорошо ловить, как невозмутимый сержант Лонг. Никто, кроме разве

Мэдж, преданной подруги Полины Барнетт, не мог сравняться с ним

в терпении и искусстве ловить рыбу. Эти неутомимые последователи

знаменитого Исаака Иальтона451 сидели рядом по целым часам, молча

ожидая добычу, и благодаря им никогда не было недостатка в рыбе.

Во время ежедневных экскурсий, продолжавшихся до конца августа, охотникам приходилось иногда иметь дело со свирепыми животными. Гобсон

заметил, что здесь встречалось очень много медведей: почти не проходило

дня, чтобы кто-нибудь не видел этих опасных зверей. То это

были обыкновенные бурые медведи, которых всегда много в местности, называемой Проклятой Землею, то громадные северные медведи, которых

холода загнали в окрестности мыса Батурст. Почти все описания зимовок

полны рассказами о встречах с этими зверями, с которыми исследователям

и китоловам приходится иметь дело по нескольку раз в день.

Марбр и Сабин видели также большие стаи волков, которые при

приближении охотников разбегались во все стороны. Слышно было, как

они лаяли, особенно, когда гнались за оленями или за вапити. Это были

большие серые волки, ростом около метра, с длинным хвостом; зимой

шерсть их становилась совершенно белой. Их привлекало в эту местность

обилие дичи. Нередко можно было видеть в лесу большие дыры,

в которых они прятались, как лисицы. В это время года волки убегали

от охотников, но зимою, во время морозов, соединившись в стаи, они

представляли большую опасность. Так как они наделали себе нор, то, очевидно, они здесь и зимовали.

Однажды охотники принесли в форт Надежды очень некрасивого

зверька, какого никогда не случалось видеть ни Полине Барнетт, ни Томасу

Блэку. Это животное принадлежало к породе стопоходных и походило

на американскую росомаху. Безобразное, с толстым туловищем, короткими

ногами, кривыми когтями и со свирепыми, кровожадными глазами, оно считалось одним из самых опасных хищников.

– Что это за отвратительное животное?—спросила Полина Барнетт.

– Мы называем его „вольверен“ ,—ответил Сабин, видимо, очень довольный, что мог дать такой обстоятельный ответ.

Зоологи, действительно, называют это животное „вольвереном". Это

безобразное четвероногое считается очень опасным хищником. Оно живет

в дуплах деревьев или в расщелинах скал, истребляет бобров, мускусных

крыс и других грызунов и считается заклятым врагом лисиц и

волков, у которых очень часто отнимает добычу. Это не только сильное, но и очень хитрое животное, обладающее большой мускульной силой и

тонким обонянием; оно встречается под самыми высокими широтами, имеет красивый, короткий, почти черный зимою мех, ценящийся очень

высоко.

Во время этих экскурсий растительный мир был исследован с таким

же вниманием, как и животный. Но растения отличались меньшим

разнообразием, чем животные, так как не обладали способностью переселяться

на зиму в более теплые края. На холмах, образовавших восточную

окраину лагуны, преобладала ель и сосна. Джаспер Гобсон нашел

растения, представляющие собой род бальзамных тополей, у которых

листья распускаются желтыми и зеленеют только осенью. Но эти деревья

встречались редко, так же, как и лиственнницы довольно чахлого

вида, которых не могли согреть косые лучи солнца. Черные ели имели

здесь довольно хороший вид, особенно те, которые росли в ущельях и

были защищены от холодного ветра. Открытие этих деревьев было встречено

с большим удовольствием, так как из их почек приготовляется

очень вкусное пиво, известное в Северной Америке под названием

„елового пива". Большой запас этих почек был сложен в кладовой

форта Надежды.

Из других деревьев здесь чаще всего встречались березы-карлики, ростом немного больше полуметра, и кедры, доставлявшие прекрасное

топливо на зиму.

Что касается растений, которые могли бы служить пищей, то такие

встречались очень редко. Миссис Джолифф нашла только два растения, которые могли пригодиться ей на кухне.

Одно из этих растений, луковичное, .которое довольно трудно было

узнать, так как листья у него отпадают как раз в период цветения, оказалось

диким пореем; оно тотчас же было применено к делу миссис

Джолифф.

Другое растение, известное в Северной Америке под названием лабрадорского

чая“ , росло в изобилии на берегах лагуны между ивами.

Этот чай, заваренный кипятком, был настолько вкусен, что мог с успехом

заменить, в случае надобности, китайский чай, особенно если прибавить

к нему несколько капель водки или джина.

Кроме того, Гобсон предусмотрительно запасся семенами некоторых

растений, которые он собирался посеять в благоприятный момент. Это

были преимущественно семена щавеля и ложечной травы, известные

своими противоцинготными свойствами, и потому особенно необходимые

в холодном поясе. Можно было надеяться, что если семена эти будут

посеяны в местах, хорошо защищенных от острого и холодного ветра, обжигающего, как пламя, то посев удачно взойдет в следующем году.

Впрочем, и в аптеке нового форта был порядочный запас противо-

цинготных средств. Было привезено с собой несколько ящиков лимонов, без чего не может обойтись ни одна полярная экспедиция. Но следовало

все же очень беречь имеющиеся запасы, так как могли встретиться препятствия

в сообщении между фортом Надежды и южными факториями,

а, следовательно, и задержка в получении нового запаса.

XV. В пятнадцати милях от мыса Батурст

Наступили первые дни сентября. Недели через три должны были начаться

холода, сильно затрудняющие работы, поэтому надо было спешить.

К счастью, новые постройки уже близились к концу. Мак-Нап и

его помощники блестяще справились с задачей: конура для собак была

почти готова, а частокол палисада окружал уже весь, форт. Оставалось

только сделать ворота, которые должны были отворяться внутрь. Палисад, срубленный из толстых, заостренных кольев, в пять метров высотою, огибал двор в виде полумесяца. Но для большей безопасности надо было

укрепить также вершину мыса Батурст. Лейтенант Джаспер Гобсон имел, очевидно, намерение применить здесь систему сплошной ограды и отдельных

укреплений. Но, до укрепления мыса, палисад мог считаться достаточной

защитой от нападения людей и зверей.

Гобсон решил, что весь день 4-го сентября будет употреблен на

охоту за тюленями. Необходимо было запастись горючим и осветительным

материалом до наступления зимы.

Местопребывание тюленей находилось милях в пятнадцати от форта.

Гобсон предложил Полине Барнетт участвовать в охоте на тюленей, на что путешественница сейчас же согласилась. Сама охота ее не особенно

прельщала, но ее интересовала возможность исследовать окрестности

мыса Батурст, то есть собственно побережье, окруженное высокими

утесами.

Лейтенант назначил на охоту сержанта Лонга и солдат Петерсена, Гоппе и Келлета.

Выехали в восемь часов утра. Двое саней, в которые были запряжены