В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)

Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:50

Текст книги "В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

Жанры:

Путешествия и география

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Назад к карточке книги

распутать их можно было бы только сломав их. Подобные случаи происходят

нередко, и охотникам случается находить переплетенные обломки

рогов. Вапити, сцепившись рогами, большей частью не могут разойтись

и делаются добычей волков или умирают от голода.

Две пули положили конец битве вапити. Марбр и Сабин сняли с животных

шкуры для выделки кожи, предоставив окровавленное мясо в добычу

волкам и медведям.

VII. Полярный круг

Экспедиционный отряд продолжал подвигаться к северо-западу. Собаки

с трудом тащили сани по неровной, совсем испортившейся дороге.

Умные животные, которых так трудно было удержать в начале путешествия, уже не порывались нестись во всю прыть. Они теперь не были

в состоянии пробежать больше восьми—десяти миль в день. Джаспер

Гобсон старался насколько возможно подгонять свой отряд, ему хотелось

поскорее достигнуть Большого Медвежьего озера, на берегу которого

находился форт Сообщения. Он надеялся получить там необходимые

сведения для продолжения путешествия. Не дошли ли посещающие северные

берега озера индейцы до берегов океана? Освобождается ли в это

время года от льда Ледовитый океан? Вот вопросы, от решения которых

зависела судьба новой фактории.

Страна, по которой теперь проходил отряд, была прорезана многочисленными

реками и речками, по большой части притоками двух больших

рек, текущих с юга на север и впадающих в Ледовитый океан: Мекензи—

на западе и Коппермин—на востоке. Кроме рек встречались постоянно

озера, пруды, болота, покрытые хрупким льдом, по которому нельзя

было отважиться ехать в санях и приходилось сворачивать, что значительно

удлиняло путь. Да, лейтенант Гобсон был прав. Зима—единственное

время года, которое должно царить в северных странах, так как тогда

только они делаются доступны для передвижения. Полине Барнетт пришлось

не раз в этом убедиться.

Страна эта, названная „проклятой землей", была настоящей пустыней, каковы, впрочем, почти все северные территории американского материка.

По вычислению, на десять квадратных миль приходится меньше одного

жителя. Население, кроме небольшого числа туземцев, состоит из солдат

и агентов различных компаний для торговли мехом и заселяет преимущественно

южные части территорий или ближайшие к факториям пространства.

Вот почему отряд не встретил на своем пути ни одного следа,

принадлежащего человеку. Были следы лишь жвачных животных или грызунов.

Иногда можно было различить след страшного полярного зверя—

белого медведя. Полина Барнетт очень удивилась, что белые медведи

показываются так редко. По рассказам северян, она воображала, что

полярные страны изобилуют этими свирепыми животными, так как китоловам

и потерпевшим крушение приходилось постоянно сражаться с ними, а теперь оказывалось, что их очень мало.

– Подождите зимы, милэди,– отвечал ей лейтенант Гобсон,—подождите

холода, а с ним и голода, тогда медведи не заставят себя ждать.

После долгого и утомительного путешествия, 23-го мая отряд достиг, наконец, полярного круга. Как известно, эта параллель, отстоящая на

23*27, 57" от северного полюса, составляет математическую границу, куда проникают солнечные лучи, когда светило описывает дугу в противоположном

полушарии. С этого пункта экспедиция вступала уже на

территорию полярных стран.

Эта широта была измерена Томасом Блэком и Джаспером Гобсоном

тщательнейшим образом и самыми точными инструментами. Полина Барнетт, присутствовавшая при этом, узнала с удовольствием, что она достигла, наконец, полярного круга, и ее самолюбие путешественницы было удо-

летворено.

– Вы пересекли оба тропика в ваших прежних путешествиях, милэди,—

сказал ей лейтенант,—а теперь вы находитесь на границе полярного

круга. Очень немногие исследователи проникали в такие различные

поясы! Некоторые из них изучили специально лишь жаркие страны, главным образом, Африку и Австралию. Таковы Барт, Бертом, Ливингстон, Спэк, Дуглас, Стюарт. Другие, наоборот, питают особую любовь

к полярным, еще мало исследованным странам; к ним принадлежат Мекэнзи, Франклин, Пенни, Кэн, Парри, Райе, по следам которых пойдем мы теперь.

Полину Барнетт можно назвать путешественницей космополиткой.

– Надо все видеть, или, по крайней мере, стараться все увидеть, мистер

Гобсон,—ответила Полина Барнетт.—Я думаю, что опасности и затруднения

встречаются одинаково во всех странах. В полярных странах, правда, не приходится опасаться лихорадок жарких стран и вредного влияния

жары, но жестокие морозы представляют не меньше опасности. Дикие

звери встречаются во всех широтах, и белые медведи, я думаю, не лучше

обходятся с путешественниками, чем тибетские тигры или африканские

львы. Таким образом, за полярным кругом те же опасности, те же препятствия, что и под тропиками. И там есть страны, которые еще долго

будут недоступны исследованиям.

– Конечно, милэди,– ответил Гобсон,– но я полагаю, что северные

страны окажут больше сопротивления. В тропических странах главные

препятствия создаются туземцами. В арктических или антарктических

странах препятствием для исследователей являются не жители, а сама

природа, вот этот сплошной лед, этот страшный холод, парализующий

силы человека!

– Вы думаете, мистер Гобсон, что жаркий пояс будет исследован

вплоть до самых недоступных мест Африки и Австралии раньше, чем

ледяной пояс?

– Да, милэди, и это мнение основано на фактах. Самые отважные

исследователи арктических стран, Парри, Пенни, Франклин, Мак-Клур, Кэн, Мортон, не проникли дальше восемьдесят третьей параллели, оставаясь

таким образом в семи градусах от полюса. Австралия же, наоборот, была несколько раз исследована, от юга до севера, неустрашимым Стюартом, и даже Африка, кажущаяся такой неприступной, была пройдена

доктором Ливингстоном от бухты Лоанга до устья Замбези. Поэтому

можно с большим правом предполагать, что экваториальные страны будут

раньше исследованы, чем полярные.

– Как вы думаете, мистер Гобсон,—спросила Полина Барнетт,—

может ли человек проникнуть до самого полюса?

– Без всякого сомнения, милэди,—ответил Джаспер Гобсон,—человек

добьется этого; может быть, это сделает женщина,—прибавил он улыбаясь.—

Но все же мне кажется, что способ достижения той точки, где

скрещиваются все меридианы земного шара, должен быть не тот, каким

пользуются до сих пор исследователи. Говорят о существовании свободного

моря, но если даже это море и существует в действительности, то

его трудно достигнуть и невозможно доказать, простирается ли оно до

самого полюса. Я же склонен думать, что свободное море не облегчит, а скорее затруднит доступ к полюсу. Я предпочел бы во все время

путешествия иметь под ногами твердую почву, из чего бы она ни состояла, из скал или изо льда. Тогда, с помощью постоянных экспедиций, я устроил бы склады провизии, и угля все ближе и ближе к полюсу и, таким образом, через много времени и с большой тратой денег, пожертвовав, может быть, жизнью многих людей, я думаю, что, наконец, достиг

бы этого недосягаемого пункта земного шара.

– Я разделяю ваше мнение, мистер Гобсон,—ответила Барнетт,—

и если вы когда-нибудь отправитесь к полюсу, я не побоюсь разделить

с вами все трудности и опасности. Но теперь у нас цель совсем другая.

– Совершенно верно. Однако, если намерения Компании осуществятся,, и удастся построить новый форт на крайнем севере американского

материка, то возможно, что этот форт, сделается исходным пунктом для

отправляющихся на . север экспедиций. К тому же, если пушные звери

вздумают искать убежища у полюса, то ведь придется и нам последовать

за ними!

– Если только эти дорогие меха не выйдут, наконец, из моды,—

заметила Полина Барнетт.

В ход были пущены топоры...

Ах, милэди, вскричал лейтенант,—всегда найдется хорошенькая

женщина, которая пожелает иметь соболью муфту или воротник из куницы, нельзя же ей в этом отказать!

Пожалуй, что так,—ответила смеясь путешественница.—Весьма

возможно, что первым, кто откроет полюс, будет охотник, который .до-

стигнет его случайно, преследуя куницу или чернобурую лисицу!

– Я убежден в этом, милэди,– возразил Джаспер Гобсон.—Человек

таков, что жажда наживы завлечет его гораздо дальше, чем научный интерес.

– Как! это говорите вы, мистер Гобсон!

– Но разве я не состою на службе Компании Гудзонова залива,

милэди? А Компания ведь рискует своим капиталом и жизнью своих

агентов единственно лишь в надежде получить доход.

– Мистер Гобсон,—отвечала Полина Барнетт,—мне кажется, я вас

достаточно знаю и убеждена, что в случае надобности вы пожертвуете

жизнью и для научной цели. Если бы понадобилось ради науки достигнуть

полюса, то я уверена, что вы ни на минуту не задумались бы.

Впрочем,—прибавила она улыбаясь,—мы еще доехали только до полярного

круга и надеюсь, что мы пересечем его без особых затруднений.

– Не знаю, милэди,—отвечал Гобсон, наблюдавший в это время за

состоянием атмосферы.– Погода с некоторого времени сильно портится.

Посмотрите, какое сплошное серое небо. Если пойдет снег и поднимется

ветер, то можно ожидать сильной бури. Я желал бы как можно скорее

доехать до Большого Медвежьего озера!

– Не будем же терять времени, подавайте сигнал к отъезду.

Лейтенант не нуждался в этом напоминании. Если б он был один

или с такими же энергичными людьми, как он сам, он продолжал бы

путешествие, не теряя ни одного дня или ночи. Но он не мог требовать

такой же выносливости от всех. Ему приходилось сообразоваться с силами

других. Так и в этот день он дал несколько часов отдыха своему маленькому

отряду. В третьем часу прерванное путешествие возобновилось.

Перемена погоды не заставила себя долго ждать. К полудню облака

сгустились и приняли желтоватый оттенок зловещего вида. Лейтенант

был серьезно встревожен, стараясь, однако, не дать этого заметить другим, и продолжал спокойно разговаривать с сержантом Лонгом, которого тоже

сильно беспокоили признаки приближавшейся бури.

Местность, по которой они теперь проезжали, была очень неудобна

для санной езды. Неровная дорога, то прорезанная оврагами, то покрытая

обломками скал или ледяными глыбами, страшно затрудняла путешествие.

Собаки изнемогали от усталости и не обращали никакого внимания на

кнут кучеров.

Лейтенант со своими подчиненными должен был часто сходить с саней, то подталкивая их сзади, то поддерживая, чтобы они не упали. Все это

страшно утомляло путешественников, но никто из них не жаловался.

Только Томас Блэк не покидал своих саней, его тучное сложение не

подходило к такому занятию.

Со времени перехода за полярный круг почва совершенно изменилась.

Было ясно, что какой-то геологический переворот усеял местность этими

обломками скал. Между тем, растительность становилась все богаче.

Склоны холмов были покрыты не только одними кустарниками, но в за-

щищеных от ветра местах виднелись и группы деревьев. Все они были

довольно однообразного вида: сосна, ели, ивы. Джаспер Гобсон надеялся, что эти образчики полярной флоры не исчезнут до самых берегов Ледовитого

океана. Эти деревья должны были служить материалом для постройки

форта и доставлять дрова для отопления его. Всем приходила

та же мысль при виде резкого контраста, какой представляла эта местность

с бесконечными белыми равнинами, простирающимися от Невольничьего

озера до форта Предприятия.

К ночи облака сгустились, и поднялся ветер. Пошел сильный снег, который вскоре покрыл всю землю толстым слоем; но он быстро таял, Буря усиливалась.

превращаясь в жидкую грязь, по которой сани еле тащились, поминутно

увязая в жидкой массе, и собаки останавливались на каждом шагу.

Около восьми часов вечера ветер завыл со страшной силой и, подымая

целые сугробы снега, высоко крутил их в воздухе, покрывая все

снежною пылью. Засыпаемые снегом собаки не могли бежать. Отряд

в это время находился в ущелии между высокими ледяными горами, где

ветер свирепствовал с ужасающей силой. Обломки ледяных гор, подхваченные

ураганом, скатывались в ущелье, угрожая раздавить путешественников.

При таких условиях продолжать путешествие становилось невозможным.

Гобсону приходилось уступить. Посоветовавшись с Лонгом, он

остановился. Теперь являлась необходимость укрыться от бури и метели, но это не могло затруднить людей, привыкших к путешествиям в полярных

странах. Гобсон и его спутники прекрасно знали, что надо было

делать в таких случаях. Уж не первый раз их заставала буря в нескольких

сотнях миль от фортов, где не было ни эскимосской хижины, ни индейского

шалаша, чтобы приютиться на время.

– К ледяным горам! К ледяным горам!—закричал Гобсон.

Все тотчас же поняли лейтенанта. Надо было выломать в этих ледяных

массах углубления, в которые каждый бы спрятался на время бури.

В ход были пущены топоры и ножи, и через три четверти часа уже был готов

десяток узких отверстий, в которых могло поместиться по два или по три

человека. Что касается собак, то их выпрягли и предоставили самим себе.

Все знали, что умные животные сами найдут себе приют под снегом.

В десять часов вечера экспедиция приютилась в углублениях. Разместились

по двое, по трое, кто с кем желал. Эти убежища не отличались

комфортом, но зато в них было тепло; как известно, индейцы и эскимосы

не имеют другого приюта даже в самые сильные морозы. Путники могли, таким образом, спокойно ждать окончания бури, заботясь только о том, чтобы не засыпало входы в их убежища. Для этого они старательно

выгребали снег каждые полчаса. Во время бури ни лейтенант, ни его

спутники не выходили наружу. К счастью, у всех было достаточно провизии, и они могли сидеть, как бобры, не чувствуя особого холода.

Буря усиливалась в продолжение сорока восьми часов. Ветер выл

в узком ущелье, унося с гор громадные льдины. Страшный грохот, повторенный раз двадцать эхом, указывал, в каком месте произошел

обвал. Гобсон имел основание бояться, что проход через ущелье будет

усеян обломками, через которые им будет очень трудно пробраться.

К шуму и треску примешивался иногда какой-то рев, в происхождении которого

лейтенант не мог сомневаться; он не скрыл от Полины Барнетт,

что в ущелии бродят медведи. К счастию, эти опасные звери были

слишком заняты собой и, не обратив внимания на укрывшихся в снегу

людей и собак, ушли, не тронув их.

Последняя ночь, с 25-го на 26-е мая, была еще ужаснее. Буря свирепствовала

с такой силой, что можно было опасаться обвала всех ледяных

гор. Слышно было, как эти ледяные массы содрогаются в самом

основании. Какая ужасная смерть предстояла тогда путешественникам!

Однако обвала не произошло, и к концу ночи, как это нередко случается

в полярных странах, буря, под влиянием сильного холода, внезапно

стихла, и с первыми проблесками дня в природе наступила полная

тишина.

VIII. Большое Медвежье озеро

Это была счастливая случайность. Сильные, хотя и непродолжительные

холода, встречающиеся в мае месяце даже и в умеренном климате, явились как нельзя более кстати для путешественников. Снег, ставший

совсем рыхлым, окреп, и можно было смело продолжать путешествие.

Гобсон поспешил воспользоваться этим, и собаки снова понеслись во всю

прыть своих быстрых ног. Маршрут был теперь несколько изменен.

Вместо того, чтобы ехать прямо на север, отряд направился к западу, следуя по линии полярного круга. Лейтенант желал скорее достигнуть

форта Сообщения, построенного на самой северной оконечности Большого

Медвежьего озера. Наступившие холодные дни благоприятствовали

его намерению; ехали очень скоро; не встретив на пути ни малейшего

препятствия, отряд прибыл 30-го мая в факторию.

Форты Сообщения и Доброй Надежды, построенные на реке Ме-

кензи, были самыми северными фортами Компании Гудзонова залива.

Форт Сообщения, построенный на северной оконечности Большого Медвежьего

озера, был важным пунктом, и, благодаря озеру, находился в постоянных

сношениях с фортом Франклина, построенном на южном берегу.

Кроме ежедневной меновой торговли с индейцами, эти фактории, в особенности

форт Сообщения, вели охоту по берегу рек и Большого Медвежьего

озера. Это озеро, настоящее Средиземное море, тянется на пространстве

нескольких градусов в ширину и в длину. Неправильной формы,

сжатое в центре двумя острыми мысами, оно имеет на севере форму

широкого треугольника. Общий вид этого озера напоминает разостланную

шкуру большого жвачного животного, только без головы.

Форт Сообщения был построен на конце „правой лапы", в двухстах

милях от залива Коронации, одного из тех многочисленных заливов, которыми так прихотливо изрезан северный берег Америки. Форт находился

немного выше полярного круга, но все еще около трех градусов

от той семидесятой параллели, за пределами которой Компания Гудзонова

залива хотела непременно иметь форт.

Форт Сообщения, в общем, ничем не отличался от других южных

фортов. Это была обнесенная высоким частоколом деревянная постройка, состоящая из большего дома для офицеров, домиков для солдат и магазинов

для хранения мехов. Командовавший фортом капитан находился

в то время в отсутствии. Он уехал на восток с небольшим отрядом

индейцев и солдат отыскивать более богатые дичью территории, так как

в последнее время ощущался недостаток в дорогих мехах. Хотя, благодаря

близости озера, здесь было много речной выдры, но этот мех был

уже отправлен в южные фактории, и магазины форта Сообщения были

совершенно пусты.

За отсутствием капитана, путешественников принял сержант Фельтон, который приходился шурином сержанту Лонгу. Сержант Фельтон предо-

доставил себя в полное распоряжение лейтенанта, который, желая дать

отдых своим спутникам, решил прожить несколько дней в форте Сообщения.

В помещениях не было недостатка: и люди и собаки были размещены

с большими удобствами.

Гобсон спросил у Фельтона, не была ли в последнее время замечена

какая-нибудь партия индейцев на берегу Большого Медвежьего озера.

– Да, господин лейтенант, – ответил сержант. – Нам только что

дали знать, что отряд индейцев-зайцев расположился на противоположной

северной стороне озера.

– В каком расстоянии от форта?—т спросил Джаспер Гобсон-,

– Приблизительно в тридцати милях, – отвечал сержант Фельтон. —

Вы, может быть, желали бы вступить с ними в сношения?

– Непременно, – сказал Джаспер Гобсон. – Эти индейцы могут дать

мне полезные сведения относительно той части территории, которая примыкает

к Полярному морю и заканчивается мысом Батурст. Если местность

подходящая, я рассчитываю построить там нашу новую факторию.

– В таком случае, господин лейтенант, остается только поехать

к этим индейцам-зайцам.

– По берегу озера?

– Нет, прямо по воде. Озеро теперь свободно от льда, и ветер

попутный. Мы можем предоставить вам хорошую лодку, проводника, и через несколько часов вы уже будете в индейском лагере.

– Хорошо, сержант,– сказал Джаспер Гобсон.– Я принимаю ваше

предложение. Если возможно, то завтра утром мы отправимся.

– Когда прикажете, господин лейтенант, – отвечал Фельтон.

Отъезд был назначен на следующее утро. Когда это дошло до сведения

Полины Барнетт, она стала просить Гобсона позволить и ей ехать

вместе с ним. Тот охотно согласился.

Чтобы заполнить день, Барнетт, Гобсон, два или три солдата, Мэдж, Мак-Нэп и Джолифф отправились в сопровождении Фельтона осматривать

соседние берега озера. Берега эти не были лишены растительности.

На свободных уже от снега холмах росли там и сям хвойные деревья

из породы шотландских сосен. Эти деревья, метров в тринадцать высоты, доставляли жителям форта необходимое топливо на зиму. Их толстые

стволы с гибкими ветвями были характерного серого цвета. Но одинаково

прямые, однообразно сгруппированные, они спускались до самого

берега озера, придавая мало разнообразия этой местности. Земля была

покрыта беловатою травою, издававшей запах тмина. Сержант Фельтон

сообщил своим гостям, что эта трава носит название „ травы-ладона

это название она вполне оправдывала, когда ее бросали на горячие

уголья.

Выйдя из форта и сделав несколько сот шагов, путешественники подошли

к маленькой естественной бухте, окруженной высокими скалами,

защищавшими ее от прибоя волн. Здесь находилась флотилия форта Сообщения

– единственная рыбачья лодка, – та самая, которая должна была

на следующий день доставить Гобсона и Полину Барнетт в лагерь индейцев.

С этого пункта видна была большая часть озера с лесистыми холмами, извилистыми берегами, перерезанными заливами и бухточками. Поверхность

озера была как бы подернута рябью, местами из воды высоко

поднимались ледяные горы. На юге открывалась обширная равнина моря

с ясно обозначенной кругообразной линией, отделявшей небо от воды, сверкавшей под яркими лучами солнца.

Громадное пространство, занимаемое водами Большого Медвежьего

озера, усыпанные камнями берега, зеленые откосы, холмы, деревья – все

это давало полную картину растительной и животной жизни севера. Утки

самых разнообразных пород с громким кряканьем ныряли в воде. Сотни

проворных чистиков летали по всем направлениям. На деревьях гордо

сидели орлы-рыболовы; они очень походят на соколов-рыболовов, отличаясь

от них лишь своим пепельно-серым цветом, голубыми лапами и

клювом и желто-оранжевыми глазами. Их гнезда, свитые из морских трав

и прикрепленные к ветвям, были необыкновенной величины. Охотнику

Сабину удалось убить двух таких гигантских орлов-рыболовов; размах их

крыльев равнялся двум метрам. Это были великолепные экземпляры тех

перелетных, исключительно рыбоядных птиц, которых зима гонит к берегам

Мексиканского залива, а лето заставляет возвращаться под самые высокие

широты Северной Америки.

Но особенно была интересна для путешественников поимка выдры, мех которой ценится в несколько сот рублей.

Мех этих животных ценился прежде очень дорого в Китае. Теперь

там он очень понизился в цене, но зато в России он пользуется большим

спросом, и русские промышленники, эксплоатирующие границы Нового

Корнвалисса до самого Арктического океана, охотятся с особенным

рвением за морскими выдрами. Вследствие этого выдры уходят все дальше, спасаясь от охотников, которые преследуют их до берегов Камчатки и

на островах Берингова архипелага.

– Но все же, – прибавил сержант Фельтон, сообщив все эти подробности

своим гостям, – и американской выдрой не надо пренебрегать,

так как те редкие экземпляры, которые водятся на берегах Большого

Медвежьего озера, стоят еще от двухсот до трехсот франков за штуку.

Действительно, выдры, водившиеся на берегах Большого Медвежьего

озера, не многим уступали по красоте меха камчатским выдрам. Доказательством

могла служить выдра, убитая сержантом. Животное это было

длиною около метра, имело короткие ноги и ступни с перепонкою. Ее

коричневатый мех, более темный на спине и светлый на животе, был необыкновенно

шелковист и блестящ.

– Удачный выстрел, сержант,– сказал лейтенант Гобсон, рассматривавший

животное вместе с Полиной Барнетт.

– Да, господин Гобсон, – отвечал сержант Фельтон, – если б каждый

день мы могли иметь по одной такой выдре, то нам не пришлось

бы жаловаться! Но ведь сколько приходится терять времени,

чтобы подстеречь этих животных, плавающих и ныряющих с удивительной

быстротой. Они выходят за добычей только ночью и в очень редких

случаях решаются показаться днем. Их логовища устроены в дупле дерева

или в расщелине скалы, и их очень трудно найти даже самым опытным

охотникам.

– Эти выдры встречаются теперь все реже и реже? – спросила Полина

Барнетт.

– Да, милэди, – ответил сержант, – и в тот день, когда эти животные

исчезнут совсем, доходы Компании сильно уменьшатся. Все охотники

оспаривают друг у друга этот мех, а главное—американцы; они

наши самые опасные конкуренты. Вы не встречали во время вашего

путешествия, господин лейтенант, ни одного агента американских компаний?

– Нет, не встречал, – отвечал Гобсон.– А разве они посещают

места, находящиеся под такой высокой широтой?

– Даже очень усердно посещают, – сказал сержант, – и когда они

появляются, нам приходится остерегаться.

46 ЖЮЛ Ь В Ё Р Н

– Разве эти агенты – разбойники с большой дороги? – спросила

Полина Барнетт.

– Нет, милэди, но они опасные соперники, а когда дичь так редка, охотники оспаривают ее друг у друга с ружьями в руках. Я осмелюсь

даже утверждать, что если цель Компании будет достигнута, и вам удастся

построить форт на крайней границе материка, то вашему примеру тотчас

же последуют американцы.

– Ничего! – ответил лейтенант. – Охотничьи территории велики, хватит места для всех. Что же касается нас, то мы будем итти вперед

до тех пор, пока будет под ногами твердая земля.

После трехчасовой прогулки путешественники возвратились в порт

Сообщения. Прекрасный ужин, состоявший из рыбы и свежей дичи, ожидал

их в большой зале. Несколько часов приятной беседы закончили

этот день, и все разошлись по своим комнатам отдохнуть после утомительного

путешествия.

На другой день, 31-го мая, Барнетт и Гобсон встали в пять часов

утра. Лейтенант собирался посетить лагерь индейцев, чтобы получить от

них необходимые сведения. Он предложил Томасу Блэку сопровождать его

в этой экскурсии, но астроном предпочел остаться. Он хотел заняться

астрономическими наблюдениями и точно определить широту и долготу

форта Сообщения. Таким образом, Полина Барнетт и Джаспер Гобсон

должны были совершить переезд через озеро лишь в сопровождении старого

моряка Нормана, который в продолжение многих лет находился на

службе Компании.

Сержант Фельтон проводил обоих путешественников до маленького

порта, где их ожидал Норман со своим судном. Это была простая рыбачья

лодка, без палубы, в пять метров длиною, легко управляемая

одним человеком. Погода была прекрасная, и небольшой северо-восточный

ветер благоприятствовал переезду. Сержант простился с гостями, извинившись, что за отсутствием своего капитана он не может покинуть

форт и ехать вместе с ними. Якорь был поднят, и лодка, идя правым

галсом, и3 быстро поплыла по гладкой поверхности озера.

Путешествие это обещало быть приятной прогулкой. Старый матрос, довольно угрюмого вида, молча управлял рулем, Полина Барнетт и Гобсон, сидя на средних скамейках, рассматривали развертывающуюся перед

ними картину. Лодка плыла по прямой линии, держась северной стороны

Большого Медвежьего озера, в расстоянии около трех миль от земли; поэтому можно было любоваться покрытыми зеленью берегами, постепенно

спускавшимися к западу. Здесь озеро казалось совершенно плоским, и линия горизонта убегала далеко вдаль. Это побережье представляло

совершенный контраст с той напоминающей острый угол береговой

полосой, на которой возвышался весь утопавший в зелени сосен форт

Сообщения с высоко развевавшимся флагом Компании. На юге и западе

освещенная солнцем вода переливала всеми цветами радуги. Движущиеся

ледяные горы, похожие на груды расплавленного серебра, буквально

ослепляли взор: отражение в них солнечных лучей было до того сильно, что смотреть на эти горы не было возможности. От покрывавшего озеро

зимнего льда не оставалось уже никакого следа, только одни плавающие

ледяные горы, казалось, противились усилиям лучезарного полярного

солнца, описывавшего удлиненную дугу; солнца, которому, несмотря на

блеск, все еще недоставало тепла.

В то время, как Полина Барнетт и Гобсон обменивались мыслями, навеянными им этой странной природой, лодка продолжала быстро подвигаться

вперед по гладкой поверхности озера.

Выехав в шесть часов утра, они в девять уже подъезжали к северному

берегу озера. Лагерь индейцев находился на северо-западе Большого

Медвежьего озера. Старик Норман правил как раз к этому пункту

и причалил около десяти часов вечера к крутому берегу у подножья невысокого

утеса.

Лейтенант и Полина Барнетт тотчас же сошли на берег. Несколько

индейцев прибежало к ним навстречу. Между ними был их начальник, с развевающимися на голове перьями. Он обратился к путешественникам

на довольно сносном английском языке.

Индейцы-зайцы, как и медные, или бобры—все принадлежат к племени

чипевезов и мало отличаются друг от друга обычаями и одеждой. К тому же

эти индейцы находятся в постоянных сношениях с факториями. Благодаря

этому они, так сказать, англизировались, насколько это, конечно, возможно для туземцев. Они несут в форт весь продукт своей охоты, и в форте же получают в обмен все необходимые предметы, которые

они предпочитают покупать вместо того, чтобы делать самим. Они, таким

образом, в полной зависимости от Компании и потеряли свою самобытность.

Чтобы найти туземцев, на которых не отразилось европейское

влияние, надо пробраться до самых берегов Ледовитого океана, заселенных

эскимосами. Эскимосы, как и гренландцы,– настоящие дети полярных

стран.

Полина Барнетт и Джаспер Гобсон направились в лагерь индейцев-

зайцев, находившийся в полумиле от берега. Они застали там человек

тридцать индейцев, среди которых были также женщины и дети; эти

люди жили охотою и рыбною ловлею; они только недавно вернулись

с севера и могли таким образом дать некоторые сведения о местностях, лежащих вблизи семидесятой параллели. Лейтенант был очень доволен, узнав, что индейцы до сих пор не встречали ни одной партии белых в

прилегающих к Северному морю местах и что море было свободно от

льда в это время года. Что же касается мыса Батурста, к которому лейтенант

намеревался отправиться, то индейцы-зайцы не имели о нем

никаких сведений. Впрочем, их начальник говорил, что местность, находящаяся

между Большим Медвежьим озером и мысом Батурст, весьма неудобна

для проезда, имеет неровную поверхность, перерезана реками и

озерами с полурастаявшим льдом. Он советовал лейтенанту спуститься

по течению реки Медной Руды к северо-восточной части озера, чтобы

достигнуть берега кратчайшим путем. Достигнув полярного моря, будет

уже гораздо легче следовать вдоль берега, и Джаспер Гобсон сможет

всегда остановиться там, где найдет нужным.

Лейтенант, поблагодарив начальника индейцев, попрощался с ним, не