Текст книги "В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)"
Автор книги: Жюль Габриэль Верн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Зажигайте, Джолифф! – сказал капитан Кравенти.
В одну минуту пунш запылал при громких аплодисментах гостей.
Десять минут спустя наполненные стаканы пользовались таким же
бешеным спросом, каким пользуются на бирже повышающиеся акции.
– Ура! ура! ура! миссис Полине Барнетт! Ура капитану!
В то время, как раздавалось это веселое ура, снаружи послышались
громкие крики.
– Сержант Лонг,—сказал капитан,—посмотрите, что там случилось.
Оставив недопитый стакан, сержант поспешил исполнить приказание.
III. Оттаявший ученый
Проходя по коридору к наружной двери, сержант Лонг снова услышал
крик. Кто-то сильно стучал в ворота обнесенного высокой деревянной
стеной двора.
Сержант отворил дверь. Толстый слой снега покрывал землю. Проваливаясь
до колен в эту белую массу, ослепленный вьюгой, пронизываемый
насквозь холодом, сержант пересек двор, направляясь к воротам.
– Какой там чорт пришел в такую погоду!—удивился он, отодвигая
тяжелые засовы ворот.—Одни только эскимосы могут отважиться путешествовать
в такой холод.
– Да открывайте же, наконец, открывайте!—кричали снаружи.
– Отворяют,—проговорил неспеша сержант.
Наконец, ворота распахнулись, и., в них влетели, как вихрь, опрокинув
сержанта в снег, сани, запряженные шестью собаками. Ни слова не
сказав, он закрыл ворота и отправился к дому своим обыкновенным
шагом, т.-е. делая семьдесят пять шагов в минуту.
Капитан Кравенти, лейтенант Джаепер Гобсон, капрал Джолифф стояли
уже на дворе и, не обращая ни малейшего внимания на страшный
холод, рассматривали стоявшие перед ними покрытые снегом сани.
С саней соскочил человек, весь закутанный в меха.
– Это форт Соединения?—спросил человек. а ; -
– Да,—ответил капитан.
– Мне нужен капитан Кравенти.
– Это я. А вы кто такой?
– Курьер Компании.
– Вы один?
– Нет, я привез путешественника.
– Путешественника? А для чего же он приехал?
– Он приехал смотреть на луну.
Получив такой ответ, капитан Кравенти подумал, не имеет ли он
дело с сумасшедшим; это при подобных обстоятельствах можно было
легко предположить. Тем временем курьер вытащил из саней какую-то
неподвижную массу, похожую на покрытый снегом мешок, и собирался
втащить его в дом. Капитан остановил его.
– Что это за мешок?—спросил он.
– Это мой путешественник! – ответил курьер.
– Какой путешественник?
– Астроном Томас Блэк, он замерз!
– Так что .ж, мы его отогреем.
Томаса Блэка отнесли в первый этаж и положили в комнату с довольно
сносной, благодаря раскаленной докрасна печке, температурой.
Капитан взял его руки. Рука была совершенно ледяная. Развернув
все покрывала и меха, которыми Томас Блэк был запакован, как сверток, увидали человека лет пятидесяти, толстого, короткого, с седоватыми волосами, небритой бородой, с закрытыми глазами и крепко сжатым ртом,
при чем губы были точно заклеены. Этот человек почти не дышал или
дышал так слабо, что от его дыхания едва ли запотело бы зеркало.
Джолифф его раздевал, повертывал, перевертывал, говоря в то же время;
– Ну, что же это! Что же вы! Пора вам приходить в себя.
Но этот оригинальный посетитель, явившийся при таких странных
обстоятельствах, казался трупом. Чтобы вернуть ему исчезнувшую теплоту, капрал Джолифф предложил опустить его в горячий пунш.
Но, к счастию Томаса Блэка, у лейтенанта явилась другая мысль.
– Снегу!—сказал он.—Сержант Лонг, побольше снегу!
В этом не было недостатка в форте Соединения. Пока сержант ходил
за снегом, Джолифф совершенно раздел астронома. Тело несчастного
было покрыто белыми пятнами; это доказывало, что холод сильно проник
внутрь. Необходимо было вызвать приток крови к пораженным местам.
Такого результата и надеялся достичь сильными растираниями снегом
Джаспер Гобсон.
Как известно, это распространенное средство употребляется на севере
для того, чтобы вызвать циркуляцию крови, которую сильный холод остановил, как останавливает течение рек.
Сержант Лонг вернулся, и они вместе с Джолиффом принялись
энергично тереть вновь прибывшего. Это не было легкое поглаживание
или мягкое прикосновение руки; это растирание походило больше на
трение скребницею, чем рукой.
Но во все время этой операции болтливый капрал не переставал расспрашивать
путешественника, который не мог его слышать.
– Да ну же, сэр, довольно! И как это вы могли дать себя так заморозить?
Ну, не надо же так упрямиться!
Походило действительно на то, что Томас Блэк упрямится, так как
прошло добрых полчаса, прежде чем он согласился подать признаки
жизни. Все уже начинали терять надежду привести его в чувство, и массажисты
собирались прекратить свою утомительную работу, как вдруг
несчастный вздохнул несколько раз.
– Он жив! Он приходит в себя!—воскликнул Джаспер Гобсон.
Отогрев растираниями тело снаружи, надо было согреть его и внутри.
Для этой цели капрал Джолифф поспешил принести несколько стаканов
пунша. Путешественник чувствовал себя уже гораздо лучше, лицо не было
так бледно, в глазах появился блеск, и он был в состоянии разговаривать.
Капитан мог надеяться узнать, наконец, от Томаса Блэка, для чего
он к ним явился, да еще в таком отчаянном виде.
Астроном, весь укутанный в одеяла, приподнялся немного и, опираясь
на локоть, спросил слабым голосом:
– Это форт Соединения?
– Да, это он самый,—ответил капитан.
–Капитан Кравенти?
– Это я, сэр, и прибавлю—милости просим. Но позвольте вас спросить: для чего вы приехали в форт Соединения?
– Чтобы видеть луну!—ответил курьер, очевидно, придававший особое
значение этому ответу, так как давал его во второй раз.
Впрочем, Томас Блэк был, очевидно, с ним согласен, так как утвердительно
кивнул головой. Затем спросил снова:
– Лейтенант Гобсон?
– Я здесь,—отвечал лейтенант.
– Значит, вы еще не уехали?
– Нет еще, сэр.
Это мой путешественник!—ответил курьер,
– В таком случае,—сказал Томас Блэк,—мне остается только вас
поблагодарить и уснуть до завтрашнего утра.
Ничего больше не оставалось, как удалиться, предоставив этому
странному субъекту выспаться.
Через полчаса праздник кончился, и гости разошлись—кто в комнаты, находящиеся в этом же здании, кто в отдельные помещения, выстроенные
за оградой.
Но кто же, наконец, этот астроном? Откуда он? Для чего он предпринял
это путешествие, да еще зимою? И что мог означать ответ курьера?
Видеть луну! Но разве луна не везде светит, чтоб приезжать для
этого чуть ли не к полярному кругу?
Вот вопросы, которые задавал себе капитан Кравенти. Но на другой
день, поговорив около часа с новым гостем, он уже знал все, что ему
было нужно. Обладая пытливым, проницательным умом, Томас Блэк
в продолжение двадцати лет принес немало пользы уранографической 24
науке. В частной жизни это был совершенно ничтожный человек, в роде
того типа из Лафонтеновской басни, который кончил тем, что попал
в колодец. С ним ни о чем нельзя было говорить, кроме звезд и планет.
Это был человек, все интересы которого заключались в телескопе. Но
зато каким он был наблюдателем! Что это было за терпение! Он в состоянии
был просидеть целые месяцы, чтоб не пропустить любопытного
небесного явления. У него, впрочем, была специальность: болиды 2,1 и падающие
звезды, и его открытия в этой отрасли науки обратили на него
внимание ученых. Каждый раз, когда требовалось самое тщательное наблюдение
и точное вычисление, обращались к Томасу Блэку, который
обладал удивительным для этого навыком. Не всем дано уменье наблюдать.
Поэтому не удивительно, что астроном Гринвича 26 был избран для
производства наблюдений, в высшей степени интересовавших астрономическую
науку.
Известно, что во время полного затмения солнца луна бывает окружена
светящейся короной. Но чем объяснить происхождение этой короны?
Реальное ли это явление или просто впечатление от преломления солнечных
лучей вблизи луны? Вот вопрос, который, несмотря на все тщательные
исследования, остается до сих пор неразрешенным.
С 1706-го года астрономы занимались исследованием этого лучистого
ореола. Лувиль и Галлей во время полного затмения в 1715-м году, Ма-
ральди в 1724-м, Антонио де Уллоа в 1778-м, Будич и Феррер в 1806-м
тщательно исследовали это явление, но из их противоречивых теорий
нельзя было вывести окончательного заключения. Во время полного
солнечного затмения в 1842-м году ученые всех национальностей: Эри, Араго, Пеиталь, Ложье, Мове, Отто Струве, Пети, Байли и др. старались
притти к окончательному решению относительно происхождения
этой короны. Но как ни тщательно делались наблюдения, „разногласия,—
говорит Араго,—в выводах, полученные от наблюдений одного и того
же затмения с разных пунктов земного шара, до того затемнили этот
вопрос, что нет возможности притти к какому-нибудь окончательному
согласию относительно происхождения этого явления “ .
А между тем этот вопрос в высшей степени интересовал селенографов.
Надо было решить его во что бы то ни стало. И вот
представлялся новый случай для изучения блестящей короны. Новое полное
солнечное затмение, видимое на севере Америки, в Испании и на севере
Африки, должно было произойти 18-го июля 1860-го года. Астрономы
разных стран решили наблюдать его одновременно в различных пунктах
– Это форт Соединения?.
земного шара, где затмение будет полным. Наблюдать затмение в северной
части Америки и было поручено Томасу Блэку. Ему предстояло
быть в таких же условиях, в каких находились английские астрономы, отправившиеся в Швецию и Норвегию во время затмения 1851-го года.
Нечего и говорить, с каким удовольствием Томас Блэк ухватился за
возможность произвести наблюдения над светящейся короной. Кроме того, он должен был определить, насколько возможно, характер протуберанцев, появляющихся в разных местах солнечной короны. Если бы астроному
Гринвича удалось разрешить этот вопрос, его имя сделалось бы известным
во всей ученой Европе. Томас Блэк стал собираться к отъезду,
получив рекомендательные письма к главным агентам Компании Гудзонова
залива. Как раз к этому времени должна была состояться экспедиция
к северным окраинам континента для основания там новой фактории.
Это был подходящий случай, которым следовало воспользоваться. Томас
Блэк отправился в путь, переплыв Атлантический океан, высадился
в Нью-Йорке, достиг через озера Красной реки, и, несмотря на холод
и опасность, с одним только курьером, в легких санях, достиг, наконец, форта Соединения при обстоятельствах, которые уже известны.
Таковы были объяснения, данные астрономом капитану Кравенти.
Капитан высказал полную готовность быть полезным Томасу Блэку.
– Но, мистер Блэк,—сказал он,—почему же вы так спешили приехать, когда затмение должно быть только в 1860-м году, т.-е. ровно
через год?
– Я узнал, капитан, что Компания снаряжает экспедицию на север за
семидесятую параллель, и боялся опоздать к отъезду лейтенанта Гобсона.
– Поверьте, мистер Блэк,—возразил капитан,—что если бы вы уже
не застали лейтенанта, я счел бы своим долгом сам сопровождать вас
до границ полярного моря.
Затем он еще раз повторил астроному, что тот может вполне на
него рассчитывать и что он желанный гость в форте Соединения.
IV. Фактория
Невольничье озеро—одно из самых обширных озер, встречающихся
за шестьдесят первой параллелью. Оно простирается до двухсот пятидесяти
миль в ширину и находится под 61°25' широты и 114° западной
долготы.28 Окружающая его местность понижается длинными уступами
к общему центру, как бы широкой котловине, занимаемой озером.
Это озеро, окруженное охотничьими территориями, на которых водилась
масса пушных зверей, тотчас же обратило на себя внимание Компании.
В это озеро впадало или вытекало из него немало рек: Мекензи, Атабаска
и другие. На берегу его было построено несколько военных фортов, как форт Провидения на севере и форт Решения на юге. Что же касается
форта Соединения, то он находился на северо-восточном конце озера, в трехстах милях от входа в Честерфильд, длинного и узкого лимана, образуемого водами Гудзонового залива.
Невольничье озеро все усеяно островками, которые возвышаются над
водой метров на тридцать–сорок. Северный берег озера покрыт густыми
лесами и граничит с оледенелой и бесплодной полосой земли, получившей, не без основания, название Проклятой Земли. Зато южная область
с известковой почвой представляет совершенную равнину, без единого
холма, без малейшего возвышения, и служит границей, за которую почти
никогда не заходят крупные жвачные животные Северной Америки, буйволы
и бизоны, мясо которых служит почти единственной пищей канадских
и туземных охотников.
Великолепные леса тянутся по всему северному побережью. Не следует
удивляться, что на таком далеком севере встречается богатая растительность.
В самом деле, Невольничье озеро лежит нисколько не севернее
тех мест Норвегии и Швеции, где находятся города Стокгольм и Христиания.
Дело в том, что изотермические линии, по которым распространяется
тепло в одинаковом размере, вовсе не проходят по параллелям
земного шара и что в Америке гораздо холоднее, чем в Европе в местностях, лежащих под одним и тем же градусом широты. В апреле улицы
Нью-Йорка покрыты снегом, хотя Нью-Йорк лежит почти на той же
параллели, как и Ассоры. Это происходит потому, что очень многие
причины, как, например, расположение континента относительно океанов, отклонение Гольфштрема и т. д. оказывают неблагоприятное влияние на
его климатические условия.
Форт Соединения в летнее время утопал в зелени, на которой с наслаждением
отдыхал олень после жестокой зимы. Густые леса состояли
почти исключительно из тополей, сосен и берез. Островки были покрыты
великолепными ивами. Дичь водилась в изобилии, и она не покидала
леса даже в холодное время года. Немного южнее встречались бизоны, лоси и особенные канадские дикообразы, мясо которых очень вкусно.
Что же касается Невольничьего озера, то рыбы в нем водилось в изобилии.
Форели достигали громадного размера, и вес их часто превышал
двадцать пять кило. Щуки, прожорливые налимы, хариусы, названные
англичанами „голубой рыбой", и множество других рыб кишели в озере.
Таким образом, обитатели форта Соединения не могли иметь недостатка
в пище. Одеваясь зимою в теплые меха лисиц, куниц, медведей и других пушных
зверей, они могли спокойно переносить невзгоды этого сурового климата.
Форт состоял из двухъэтажного деревянного дома, в котором жили
командир и его офицеры, помещения для солдат, магазинов Компании
и конторы, в которой производился обмен товаров. В стороне находился
пороховой погреб. Все это было обнесено деревянной оградой в семь
метров высоты, и по четырем углам обширного двора находились маленькие
бастионы с остроконечными крышами. Форт был таким образом достаточно
укреплен на случай нападения.
Подобные меры были необходимы в прежнее время, когда индейцы, не желая быть поставщиками Компании, вели с ней борьбу за независимость
своих территорий; приходилось также воевать с агентами и с солдатами
конкурировавших компаний, оспаривавших право обладания этой
богатейшей страной мехов и эксплоатации ее туземцев.
Персонал Компании Гудзонова залива состоял тогда из тысячи человек.
Администрация Компании пользовалась неограниченной властью над своими
служащими и имела даже право жизни и смерти над ними. Начальники
факторий могли по своему усмотрению назначать жалованье, устанавливать
цену на съестные продукты и на меха. Благодаря такой лишенной всякого
контроля системе, им нередко удавалось получать доход в триста процентов
на сто.
Из следующего отрывка, взятого из „Путешествия капитана Роберта
Лэда“ , видно, при каких условиях совершался обмен товаров с индейцами, являющимися теперь лучшими охотниками Компании. В то время меновою
единицею при купле и продаже была бобровая шкура.
Индейцы платили: за ружье—10 бобровых шкур, за полфунта пороху—
1 бобровую шкуру, за 4 фунта свинца– 1 бобровую шкуру, за топор—
1 бобровую шкуру, за шесть ножей—1 бобровую шкуру, за фунт мелких
стеклянных вещей—1 бобровую шкуру,за одно платье с галуном—6 бобровых
шкур, за платье без галуна—5 бобровых шкур, за женское платье, обшитое галуном—6 бобровых шкур, за фунт табаку—1 бобровую шкуру, за пороховницу—1 бобровую шкуру, за гребень и зеркало—2 бобровых
шкуры.
Но, с некоторого времени, бобровая шкура сделалась большой редкостью, и теперь меховой единицей на рынках служит шкура бизона. Когда
индеец приходит в форт, агенты уплачивают ему стоимость принесенных
им шкур, деревянными марками, которые он тут же на месте обменивает
на мануфактурный товар. При такой системе Компания, которая к тому же
назначала цены на покупаемый и продаваемый товар по личному усмотрению, имела, конечно, весьма значительные барыши.
Таковы были порядки во всех почти факториях, следовательно также
и в форте Соединения. Миссис Барнетт все это прекрасно изучила во
время своего пребывания в форте, где она прожила до 16-го апреля.
Путешественница и лейтенант Гобсон проводили время в частых беседах, составляя великолепные проекты и решив не отступать ни перед какими
препятствиями. Что же касается Томаса Блэка, то он вмешивался в разговор
только тогда, когда вопрос касался его специальной миссии. Когда
ему случалось говорить о блестящей короне или о протуберанцах солнца, он весь преображался. Каждому становилось ясно, что он вложил всю
свою душу в решение этой проблемы, и Томасу Блэку удалось даже заинтересовать
ею Полину Барнетт. Как им хотелось обоим пересечь поскорее
полярный круг, и каким далеким казалось 18-е июля 1860-го года,—
особенно нетерпеливому астроному Гринвича!
Приготовления к отъезду могли начаться лишь в середине марта.
Прошел целый месяц, пока, наконец, все было готово. Не легко снарядить
экспедицию в полярные страны. Надо было все предусмотреть, взять
с собою все, что могло понадобиться: съестные припасы, одежду, домашнюю
утварь, инструменты, оружие.
Отряд, под начальством лейтенанта Джаспера Гобсона, должен был
состоять из одного офицера, двух унтер-офицеров и десяти солдат, из
которых трое брали с собою жен, и этим девятнадцати человекам предстояло
пройти несколько сот миль по пустынной, мало известной территории.
Для осуществления этого проекта агенты Компании припасли в форте
Соединения все необходимое для экспедиций. Было заготовлено до дюжины
саней с упряжными собаками. Сани эти были самого примитивного
устройства; они состояли из легких досок с такими же поперечинами.
Полозья из узкой деревянной доски, загнутой спереди кверху, как у коньков, позволяли саням легко разрезать снег, не проваливаясь в него.
Шесть собак, запряженных парами, служили двигателями для этих саней, двигателями сообразительными, быстрыми, делавшими до пятнадцати миль
в час.
Верхняя одежда путешественников состояла из оленьих шкур, подбитых
теплым мехом.
Все носили теплые фуфайки, которые должны были оберегать от
обычных в этих широтах быстрых колебаний температуры. Всякий, будь
это офицер или солдат, мужчина или женщина, должен был быть обут
в сапоги из тюленьей кожи, сшитые жилами и мастерски изгототовленные
туземцами. Эта обувь совершенно непромокаема и, благодаря своей мягкости, очень удобна для ходьбы. К подошвам можно было прикреплять
лыжи из соснового дерева, благодаря которым человек мог держаться
на самом рыхлом снегу, передвигаясь с такою же быстротою, как делают
конькобежцы на льду. Меховые шапки и кожаные кушаки дополняли
одежду путешественников.
Из оружия лейтенант Гобсон вез вполне достаточное количество
ружей, пистолетов, сабель; из инструментов—топоры, пилы, рубанки и все
необходимое для плотничьих работ; из домашней утвари все, что только
могло понадобиться для устройства фактории, между прочим—печь, горн, котел, два воздушных насоса для накачивания воздуха и даже каучуковую
лодку, которую надувают воздухом в случае надобности и спускают
на воду.
Что касается провизии, то в этом отношении вполне полагались на
охотников экспедиции. Многие солдаты считались прекрасными охотниками, а недостатка в оленях не могло быть в полярных странах. Целые племена
индейцев и эскимосов, не имея хлеба или какой-либо другой пищи, питаются
исключительно оленьим мясом, которое и вкусно и имеется
в изобилии. Впрочем, в виду вероятности всевозможных затруднений, пришлось запастись некоторым количеством припасов. Взято было мясо
бизонов, лосей и оленей, добытое во время охоты на юге озера и приготовленное
по индейскому способу, который заключается в том, что
мясо высушивают и толкут в мельчайший порошок, отчего оно, однако, не теряет своих питательных свойств. Приготовленный таким образом
мясной порошок не нужно ни варить, ни жарить, и, в то же время, он представляет
собою очень здоровую пищу. Из крепких напитков лейтенант
Гобсон брал несколько боченков брандвейна и виски, дав себе слово, однако, расходовать их как можно меньше: употребление спиртных напитков
на севере особенно плохо отражается на здоровье людей. Компа*
ния также предоставила в его распоряжение переносную аптеку, изрядное
количество лимонного сока и многие другие противоскорбутные средства, так как скорбут очень распространен в северных странах. Все люди, отправлявшиеся в эту экспедицию, были выбраны тщательно: они были
не слишком тучны, не слишком худы, были приучены к суровости холодного
климата и могли довольно легко вынести трудности путешествия
к Ледовитому океану. К тому же это были люди отважные, мужественные
и сами пожелавшие участвовать в экспедиции. Им был назначен двойной
оклад жалованья на все время их пребывания на окраинах американского
материка, если только им удастся обосноваться за семидесятой параллелью.
Особые сани, отличавшиеся большими удобствами, были приготовлены
для миссис Барнетт и ее верной Мэдж. Отважная женщина не хотела
сначала пользоваться никакими преимуществами перед другими, но затем
должна была согласиться на настояния капитана, который, впрочем, передавал
лишь желания Компании. В конце-концов, миссис Полина принуждена
была уступить.
Что же касается астронома Томаса Блэка, то те же сани, которые
привезли его в форт-Соединения, должны были доставить его к цели
путешествия вместе со всем маленьким багажом ученого. Немногочисленные
инструменты астронома,—телескоп для небесных наблюдений, секстант30
для определения широты, хронометр для определения долготы, несколько
географических карт, несколько книг,—все это прекрасно помещалось
в санях, и Томас Блэк был уверен, что верные собаки не бросят
его посреди дороги.
Прокормление собак в дороге было также предусмотрено. Забота об
этой стае, состоящей из семидесяти двух собак, принадлежала всецело
охотникам, которые и должны были доставлять им пищу.
Эти умные, сильные животные были куплены у индейцев-чипевезов, умевших удивительно дрессировать их для упряжи.
Снаряжение экспедиции было произведено очень быстро. Гобсон вел
дело с изумительным усердием. Гордясь возложенным на него поручением, он весь отдавался своему делу, боясь упустить из виду что-либо, что
могло бы содействовать успеху экспедиции. Джолифф суетился, не принося, однако, большой пользы; зато его жена была и должна была быть
очень полезной в этом путешествии. Полина Барнетт очень подружилась
с умной, живой уроженкой Канады, красивой блондинкой с добрыми, большими глазами.
Нечего и говорить, что капитан Кравенти сделал для успеха экспедиции
все, что только мог. Из инструкций, полученных им от главных агентов
Компании, было ясно видно, какое громадное значение они придавали
устройству новой фактории за семидесятою параллелью. Можно поэтому
с уверенностью утверждать, что было сделано все, доступное человеку, чтобы достигнуть цели. Но не поставит ли природа непреодолимых преград
на пути отважного лейтенанта? Никому не дано предвидеть будущее.
V. От форта Соединения до форта Предприятия
Наконец наступили первые весенние дни. Зазеленели холмы под начинающим
таять снегом. Потянулись с юга лебеди, глухари, орлы и другие
перелетные птицы. На тополях, березах, ивах наливались почки. В образовавшихся
от таявшего снега болотах появились красноголовые утки,
порода которых так многочисленна в северной Америке. Чистики, гагары
улетели искать более холодные края. Микроскопические землеройки, величиною
с орех, отваживались вылезать из своих нор, и от их остроконечных
хвостиков видны были на снегу самые разнообразные узоры. Какое
наслаждение вдыхать этот бодрящий опьяняющий весенний воздух, нагретый
лучами солнца! Природа расцветала, просыпаясь от своего бесконечного
зимнего сна. Это возрождение нигде не бывает так ощутительно, как в северных странах.
Однако полной оттепели все же не было. Термометр Фаренгейта
показывал 41° выше нуля, но по ночам температура была настолько низка, что снег еще крепко держался на равнинах. Обстоятельство это, впрочем, было благоприятно для санной езды.
Лед на озере еще держался. Охотники уже в продолжение месяца
делали удачные экскурсии на равнину, где появилось много дичи. Полина
Барнетт с восхищением наблюдала, с какой удивительной ловкостью эти
люди пользовались лыжами. Их скорость равнялась скорости пущенной
галопом лошади. По совету капитана Кравенти, путешественница начала
тоже упражняться в беге на лыжах и скоро выучилась отлично скользить
на них по снегу.
Уже за несколько дней в форт стали наезжать индейцы, чтоб обменивать
добычу своей зимней охоты на мануфактурные товары.
Год этот был не особенно удачен. Мехов было куда меньше, чем
раньше. Куниц было еще много, но шкур бобровых, выдровых, рысьих, горностаевых и лисьих оказалось совсем мало. Компания поэтому поступила
весьма благоразумно, решив исследовать более отдаленные окраины
севера, которых не коснулось еще хищничество человека.
16-го апреля утром весь отряд лейтенанта Гобсона был уже готов
к отправлению в путь. Пространство между Невольничьим и Медвежьим
озером могло быть пройдено по заранее составленному маршруту. Джаспер
Гобсон должен был достигнуть форта Доверия, основанного на северном
берегу Большого Медвежьего озера. Пунктом для пополнения
запасов был назначен форт Предприятия, построенный в двухстах милях
к северу-западу, на берегу маленького озера Снур. По расчету Джаспера
Гобсона, можно было остановиться там в первых числах мая, если отряд
будет делать по пятидесяти миль в день.
Отсюда отряд должен был кратчайшим путем достигнуть американского
побережья и направиться потом к мысу Батурст. Было заранее условлено, что через год капитан Кравенти пошлет к мысу Батурст новый запас
провизии, а лейтенант должен был выслать несколько человек навстречу, которые и должны были проводить их до места постройки нового форта.
Таким образом, будущность фактории была несколько гарантирована от
случайностей, и лейтенант с его спутниками могли сохранить некоторую
связь с людьми.
Рано утром 16-го апреля запряженные сани стояли в ожидании путешественников.
Капитан Кравенти, созвав входивших в состав экспедиции
солдат, обратился к ним с напутственной речью.
Он советовал им тесно сплотиться и помогать друг другу среди ожидающих
их опасностей. Строгое повиновение начальникам было необходимым
условием достижения успеха в предпринимаемом им деле. Громкое
„ура“ было ответом на слова капитана. Простившись наскоро, каждый
занял назначенные для него заранее сани. Впереди ехали Джаспер Гобсон
и сержант Лонг. За ними следовали Полина Барнетт и Мэдж, очень ловко
управлявшие собаками при помощи длинного эскимосского кнута. Томас
Блэк и солдат Петерсен составляли третий ряд. Затем ехали остальные
сани, в которых помещались солдаты и женщины. Джолифф с женой
составляли арьергард. По распоряжению Гобсона, каждый кучер должен
был по возможности соблюдать назначенный порядок и сохранять одинаковое
расстояние между санями, так как столкновение саней при такой
быстрой езде могло иметь очень неприятные последствия.
Выехав из форта Соединения, Джаспер Гобсон взял направление на
северо-восток. Надо было сначала переехать широкую реку, соединяющую
Невольничье озеро с озером Иольмслей. Но река, покрытая еще толстым
слоем льда, ничем не отличалась от громадной снежной равнины. Вся
страна представляла однообразную снежную поверхность, по которой
сани летели с необыкновенной быстротой.
Погода была прекрасная, но еще очень холодная. Солнце, невысоко
поднявшись над горизонтом, описывало на небе удлиненную кривую
линию. Его лучи, отражаясь в снегу, давали больше света, чем тепла.
К счастью, не было ни малейшего ветра, и, благодаря этому, холод
казался менее резким. Однако холодный воздух, рассекаемый быстрой
ездой, сильно ощущался теми, кто не привык к суровому северному
климату.
– Все идет хорошо,—сказал Джаспер Гобсон неподвижно сидевшему
около него сержанту,—путешествие начинается при хороших условиях.
Небо чисто, температура сносная, сани летят, как самый быстрый поезд; если такая погода продолжится, то наша поездка пройдет вполне благополучно.
Что вы об этом думаете, сержант Лонг?
– Я думаю то же, что и вы, лейтенант,—ответил сержант.
– И вы так же, как я, решили произвести исследования как можно
дальше на север?
– Я исполню все, что вы прикажете, лейтенант.
– Я это знаю, сержант,—ответил Джаспер Гобсон,—я хорошо знаю, что если вам будет дано приказание, то оно будет вами исполнено.
Если б и все ваши люди могли, как вы, понять всю важность данного
нам поручения! Ах, сержант Лонг, я уверен, что если б я дал вам даже
невозможное приказание...
– Нет такого приказания, которое было бы невозможно исполнить, господин лейтенант.
– Как, а если б я вам приказал отправиться на северный полюс?
– Я поехал бы, господин лейтенант.
– И вернуться назад! – сказал улыбаясь Джаспер Гобсон.
– Я вернулся бы, – ответил просто сержант Лонг.
Во время этого разговора между лейтенантом Гобсоном и его сержантом, Полина Барнетт и Мэдж также вели беседу. Собаки теперь бежали
тише, спускаясь с горы. Обе женщины, укутанные в меховые капоры и
медвежьи шубы, с любопытством рассматривали бледные очертания горизонта, изучая мало знакомую им природу севера. Отряд оставил далеко
за собою возвышавшиеся на берегу Невольничьего озера холмы, покрытые
искривленными деревьями. Впереди, уходя вдаль, развертывалась бесконечная
снежная равнина. Иногда птица нарушала своим пением или
полетом это торжественное безмолвие. Пролетала, сливаясь с белизною
снега, стая лебедей, покидавшая север. Их можно было заметить только
во время полета, когда же они опускались на снег, то до того сливались
с ним, что самый зоркий глаз не мог бы их заметить.
– Что за удивительная страна! – говорила Полина Барнетт. – Какая
разница между этой северной природой и зелеными равнинами Австралии!
Помнишь, милая Мэдж, какая жара одолевала нас на берегах залива
