Текст книги "Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929"

Автор книги: Жорж Садуль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

Именно трюкачом дебютировал Штрогейм у Гриффита, в фильме «Рождение нации». Он изображал человека, убитого во время партизанского рейда в Пьемонте, и пять или шесть раз падал с высоты нескольких метров. Во время одного из падений Эрих сломал два ребра.

Его постоянное присутствие среди статистов привело к тому, что Штрогейма заметили некоторые режиссеры. Ему доверили несколько маленьких ролей в фирме «Трайэнгл» в отделе «Файн артс», которым в качестве продюсера руководил Д.-У. Гриффит. В частности, его пригласил Джон Эмерсон – один из режиссеров Гриффита. Речь шла о фильме «Старый Гейдельберг», экранизации сюжета, который затем часто использовали в Голливуде (в том числе под названием «Принц-студент»). Картину сделали по популярной пьесе Ричарда Мэнсфилда, основой для которой послужил роман МейераФорстера. Молодой принц, студент в Гейдельберге, влюбляется в служанку таверны, от которой должен отказаться «по долгу». Штрогейм не только сыграл камергера, но и стал ассистентом и техническим советником Джона Эмерсона.

«За выполнение всех трех работ, в том числе и игру, я получал значительную сумму– 15 долларов в неделю. В мои функции входили наем (тогда еще не существовало контор по найму) типажей на роли офицеров, студентов и прочих лиц, добывание костюмов и форм для них, проверка их одежд и правильности поведения, обеспечение транспорта для перевозки статистов и съемочной группы, отыскание мест для натурных съемок и получение разрешений от полиции на работу в парках и на улицах; заказ, контроль и раздача корзин с провизией, сжигание картонных коробок и замасленной бумаги после еды, постоянная готовность к съемке в роли важного персонажа, бухгалтерский учет ежедневных расходов, работа кассиром, оказание всяческих услуг и звонки по телефону до глубокой ночи, чтобы нанять персонал на следующий день съемки».

по н Эмерсон остался доволен Штрогеймом. Он исльзовал его в тех же функциях при работе над нескольми фильмами, в том числе «Макбетом», снятым осенью

1915 года, в котором играл знаменитый английский актер сэр Герберт Бнрбом Три. Штрогейм был не только ассистентом, он также рисовал декорации. Как Джозеф Хенэйбери, Ван Дайк, Тод Браунинг, Эдвард Диллон н Джордж Сигмэн, Штрогейм стал ассистентом Гриффита еще при съемках фильма «Нетерпимость», где сыграл роль второго фарисея в Страстях Христовых. Потом он снова ассистировал Эмерсону при съемке некоторых первых фильмов Дугласа Фэрбэнкса, в частности картин «Фотография в газете» («His Picture in the Papers* и «Как вошел, так и вышел» («In Again, out Again*).

Когда весной 1917 года Америка вступила в войну на стороне союзников, режиссеры вспомнили об этом австрийце с военной выправкой и стали приглашать его на роли прусских офицеров. Посредственный режиссер Алэн Крослэнд, снявший позже первые звуковые фильмы («Дои Жуан» и «Певец джаза»), первым использовал Штрогейма именно в этом качестве. Он вызвал его на студию Эдисон в Нью-Йорке и поручил роль антипатичного офицера в «Неверном» («The Unbeliever*), фильме с явно выраженной союзнической пропагандой, снятом с помощью американского военного флота.

«То был первый фильм, где я играл, быть может с излишним рвением, роль наглого и грубого немецкого офицера. Когда в 1918 году фильм шел в небольшом кинотеатре негритянского квартала Лос-Анджелеса, моя жена * захотела увидеть меня в этой роли. В конце демонстрации она в одиночестве покинула зал, и мне понадобилось немало времени, чтобы убедить ее в том, что в обычной жизни я вовсе не похож на офицера, которого играю в картине».

Фильм сразу сделал Штрогейма кинозвездой, и Гриффит взял его на роль прусского офицера в ленте «Сердца мира». Этот далеко не лучший фильм Гриффита имел невероятный коммерческий успех в 1918 году. Картина, пропагандирующая шовинизм, принесла за тридцать месяцев доход пять миллионов долларов. Штрогейм, у которого до этого не было больших ролей, теперь стал признанной звездой первой величины, и режиссер Алэн Холубэр пригласил его на аналогичную роль в фильме

* Скорее всего, речь идет о его третьей жене – Валери Жермонпре. После смерти Маргарэт Нокс в 1915 году он был вдовцом Затем Штрогейм женился на художнице по декорациям Мэй Джоунс, от которой у него родился сын – Эрих-младший.

«Сердца человечества». Лионель Ландри с восхищением писал в «Синэа» (14 октября 1921 года):

«Мать теряет одного за другим четырех детей – они убиты на войне. Две попытки изнасилования. Обстрелы. Взрывы снарядов. Самые бошистые из бошей. Я смотрел, как Штрогейм играет эти роли, и невольно вспоминал известную историю с горчичницами – фаянсовыми свиньями в остроконечной каске, которых по заказу производил один немецкий предприниматель (дело происходило до войны). Тебя охватывает чувство тоски, когда видишь актера, немца (а вернее, австрийца) по происхождению, с потрясающей убедительностью показывающего самые отвратительные черты своих соотечественников. А когда думаешь... о подслащенной пилюле, которую нам преподносит Ссссю Хайакава с его квасным патриотизмом, то восхищаешься артистическим мужеством Штрогейма».

Критик не знал, что Хайакава подвергался в это время сильнейшим нападкам в Японии за то, что соглашался на роли желтокожих предателей в многочисленных голливудских фильмах.

После нескольких схожих ролей (в частности, в фильме «Среди гуннов» – «The Hun Within*– Кристи Кабанна) Штрогейм, которого и зрители и киномир отождествили с сыгранными им персонажами, подвергся почти повсеместному бойкоту. Он вступил в американскую армию и попросил гражданства *. После демобилизации его пригласила на работу фирма «Юнивэрсл мэньюфэкчуринг К0», которая начала широкую рекламную кампанию. «Человек, которого вы с удовольствием возненавидите».

Карл Леммле разрешил Штрогейму писать сценарии для своих собственных фильмов, где режиссер одновременно играл главные роли. Его режиссерским дебютом был недорогой фильм «Слепые мужья» **. Фильм сняли за семь недель в студнях «Юнивэрсл». Натурные съемки

* О своей службе в американской армии в. 1918 году говорит сам Штрогейм. Дени Марьон пишет, что актер получил гражданство лишь в 1926 году.

** В титрах указывалось, что Штрогейм экранизировал одну из своих театральных пьес – «Вершина» («The Pinnacle»). Перионаально так назывался и фильм, в 1921 году анонсировавшийся во а в looo под названием «Гора-мстительница» («L'Alpe vengeresse»), I году вышедший на экраны под названием «Закон гор» («La

des montagnes»).

произвели в районе Скалистых гор, напоминавшем Доломиты. Действие происходило в Кортина д'Ампеццо в 1910 году: «В горном отеле австриец, лейтенант фон Штойбен (Штрогейм), безуспешно ухаживает за молодой жеиой (Франсилла Биллингтон) врача-американца (Сэм де Грасс). Во время прогулок их сопровождает молчаливый гнд Сепп (Гибсон Гоулэнд). Мужа терзают подозрения. Он вырывает у офицера признание в том, что тот якобы соблазнил его жену. Врач заставляет офицера совершить вместе с ним опасное восхождение и оставляет его на вершине, где тот погибает после приступа головокружения».

Рассказывая о фильме, Лионель Ландри писал в «Синэа» (12 мая 1922 года): «Не впадая в карикатуру, Штрогейм передал характер лейтенанта фон Штойбена с исчерпывающей правдивостью и полнотой. Образ получился куда сочнее, нежели такой же офицер из «Сердец мира». Его игра затмевает верную и сдержанную манеру игры Франсиллы Биллингтон и Сэма Де Грасса. Удивляет своей игрой Гибсон Гоулэнд. <...> Очень точно и строго сыграны роли молодых супругов. Молодую женщину играет Валери Жермонпре, ныне мадам фон Штрогейм.

Удачно воспроизведены деревни и пейзажи, хотя не знаю, насколько трудно было найти в Соединенных Штатах горы, похожие на Доломиты. Деревня и гостиница выглядят подлинными – обыграны все подробности, делающие обстановку совершенно правдивой. Но именно в этом художник по декорациям отходит от жизни. Такой тщательности даже не требуется – есть детали, о которых не подумал бы ни один другой режиссер, и именно благодаря им мы чувствуем, что все – правда».

Штрогейм был одновременно н декоратором и художником по костюмам своего фильма. Комплименты французской критики удивляют тех, кто видел фильм недавно. Гостиница отдает студией, а кур, роющихся в куче навоза, вряд ли можно увидеть на столь элегантном курорте, как Кортина д'Ампеццо.

После просмотра фильма на ретроспективе в Венеции я указал на те же недостатки. Но через несколько месяцев я изменил свое мнение, увидев в каком-то итальянском журнале фотографию 1910 года главной площади Кортина д'Ампеццо, заштатного городишки, где, конечно, имелись гостиницы, похожие на ту, что изобразил Штрогейм. Устарел вид декорации, но не замысел, в котором уже. прослеживается вкус к тщательной отработке «более чем точных» деталей, характеризующей последующие постановки Штрогейма.

Гибсон Гоулэнд, гид Сепп из «Слепых мужей», играл второстепенную роль в «Сердцах мира». Штрогейм так вспоминал об их встрече во время съемок фильма:

«Рядом со мной в грязной траншее находился высокий, странный человек с хриплым голосом и густой копной светлых вьющихся волос, который играл немецкого солдата. Во время длинных перерывов между съемками... я познакомился с ним. Я уже тогда задумывался о постановке фильма по своему собственному сценарию, действие которого происходит в Альпах и в котором есть превосходная роль горного проводника, чье описание в точности соответствовало облику стоящего рядом со мной человека. Я сказал ему, что, когда стану режиссером – кто не мечтал об этом? – то возьму его на роль проводника. Он усмехнулся: «Мне столько раз обещали большие роли...»

Как актер Штрогейм не появился в фильме «Дьявольская отмычка» («The Devil's Passkey», 1920), экранизации романа баронессы де Мейер, действие которого разворачивалось во Франции после войны. Его героями были драматург (Сэм де Грасс), его жена (Уна Тревельян), американский военный атташе (Клайд Филмор), белошвейка (Мод Джордж) и женщина на содержании, «прекрасная Одера» (Мэй Баш). Адюльтер или возможный адюльтер усугублялся попыткой шантажа, которую предотвращал атташе-рыцарь.

Если в Соединенных Штатах фильм приняли сдержанно («Моральная проблема не на столь высоком уровне, как можно было ожидать»,– писал журнал «Фотоплей»), то во Франции ему оказали откровенно холодный прием. Альбер Бонно писал в «Синэ-магазин» (25 января 1924 года): «Французские характеры изображены в самом отвратительном виде, и не сомневаюсь, фильм будет освистан, если найдутся достаточно смелые директора кинотеатров, чтобы показать подобную мерзость своим зрителям. Но следует отдать должное операторской работе–съемки великолепны».

Конечно, эти яростные нападки не обошлись без шовинистических выпадов, но французскую критику следует признать справедливой в части большого количества смехотворных неточностей. «В «Кафе де ля пэ» на табличке вместо стоимости напитков написано: «Мочиться запрещено». Магазин «Бон марше» показан в виде маленькой и жалкой галантерейной лавочки на улице де ля Пэ. По бульварам ходят античные омнибусы с империалом образца 1880 года (а дело происходит после перемирия). Наши уважаемые стражи порядка носят на голове жокейские шапочки и т. д.».

«Дьявольская отмычка» вышла на французские экраны через пять лет после «Глупых жен», где великолепные декорации очень точно воспроизводили Монте-Карло. Но здесь, в дешевом фильме, Штрогейму, который до этого, по-видимому, в Париже не бывал, пришлось поверить на слово «техническим советникам», чей взгляд на французскую столицу совпадал со взглядами голливудских заправил. Поэтому «Вершина» куда характернее для дебюта великого -кинорежиссера, чем «Дьявольская отмычка».

До конца войны «Юнивэрсл» оставалась незначительной фирмой, несмотря на шумиху, поднятую вокруг основания в 1915 году «Городка Юнивэрсл» на площади 900 гектаров. В марте 1920 года фирму реорганизовали Карл Леммле, ее основатель, и Р.-Х. Кохрэйн. Чтобы подняться до уровня «великих», фирма, располагавшая большим капиталом, решила снять фильм стоимостью миллион долларов. В то же время фирма открыла полсотни прокатных агентств в Соединенных Штатах и несколько филиалов за границей. В портфеле «Юнивэрсл» лежало множество сценариев для дешевых фильмов, но отсутствовал сценарий того, что называют «гвоздем» программы или «престижным» фильмом и что Карл Леммле называл «особой, супердрагоценностью».

Несколько лет подряд «Юнивэрсл» брала для своих супербоевиков европейские сюжеты. Как и «Парамаунт», фирма мечтала о завоевании иностранных рынков – об этом свидетельствует небольшое объявление, появившееся накануне путешествия Карла Леммле в Европу.

«Французская секция нью-йоркского отдела «Юнивэрсл» принимает любые сценарии на французском языке от всех желающих. Этой секцией руководит Вилли Уайлер*, директор по рекламе, который уверяет нас, что сценарии на французском языке будут изучаться с той

* Речь идет о будущем режиссере Уильяме Уайлере, родившемся в 1902 году в Милхауэе. Он был племянником Карла Леммле и в возрасте девятнадцати лет руководил рекламным отделом «Юнивэрсл» в Париже.

же тщательностью, как и сценарии на английском языке» («Синэ-магазин», 23 декабря 1921 года):

Когда в начале 1922 года состоялась премьера «Глупых жен», «Юнивэрсл» сообщила, что вначале Штрогейму выделили бюджет в 50 тысяч долларов, но после неоднократного перерасхода предоставленных сумм стоимость фильма выросла в 25 раз. Если верить словам Штрогейма, речь идет о рекламной легенде:

«Именно с этим фильмом фирма пошла на сознательный обман. Р. Кохрэйну, вице-президенту «Юнивэрсл» и большому специалисту по рекламе, пришла в голову гениальная идея представить фильм «Глупые жены» в качестве первой картины стоимостью в миллион долларов, хотя его производство обошлось всего в 730 тысяч долларов. Подобная реклама могла привлечь внимание публики. Он велел изготовить самый крупный в НьюЙорке рекламный щит и поместил его на углу 44-й улицы и Бродвея.

«Юнивэрсл Фили Компани – Карл Леммле

Эрих фон $трогейм

«Глупые жены»

Себестоимость на сегодняшний день: $ 947382 013».

Лампочки на щите меняли каждый четверг, в полдень нью-йоркские пожарные с помощью самой большой лестницы. Щит висел целый год. Естественно, что значок доллара в моей фамилии, а также фиктивные цифры, растущие с каждой неделей, создали мне репутацию самого дорогого «пленного» режиссера (sic) *».

По данным рекламы «Юнивэрсл», фильм «Глупые жены» обошелся в 1 млн. 300 тысяч долларов, то есть вдвое дороже, чем на самом деле. Основные расходы – воссоздание главной площади Монте-Карло с его Казино и «Гранд-отель де Пари». «Юнивэрсл» объявила, что застеклить витрины кафе стоило 12 тысяч долларов. Штрогейм с помощью одного из лучших художников по декорациям Голливуда Ричарда Дэя («Оскар» 1942 года за фильм «Моя девочка Сэл» – «Му Gal Sal») с большой точностью воспроизвел фасады зданий и интерьеры Дворцов.

Нп Возможно, Штрогейм действительно хотел сказать «пленного». „ ° а,1глийский язык был для Штрогейма неродным, и он мог наAve Ж1П caPtiv"y* вместо «in capacity*. Тогда конец фразы сле/ет читать: «...самого дорогого работающего режиссера».

Он потребовал даже установки настоящих звонков стоимостью в несколько долларов в номерах гостиницы. Но во времена немого кино подобные расходы выглядели ненужными. Никто не попрекнул Штрогейма 12 тысячами долларов за стекла – эти расходы были «видны», но его требование поставить настоящий звонок, чтобы создать актерам более точную и жизненную обстановку, натолкнулось на трудности.

Перескажем вкратце сценарий «Глупых жен», написанный Штрогеймом:

«В 1920 году в Монте-Карло приезжают белогвардеец граф Серж Карамзин (Эрих фон Штрогейм) и его кузины-княжны (Мод Джордж и Мэй Баш). Эмигранты «работают» вместе со старым художником-фальшивомонетчиком (Чезаре Гравина), который не чает души в своей полоумной дочке (Мальвина Поло).

* В Монте-Карло с официальной миссией прибывает американский дипломат (Джордж Кристиане) со своей женой (мисс Дюпон). После приема у принца Монако он останавливается в «Отель де Пари». Его молодой жене представляют графа как «самого великого сердцееда». Она с благосклонностью принимает его ухаживания, а он пользуется этим, чтобы выманить у нее деньги.

Во время одной из прогулок они попадают в грозу и укрываются в хижине, где живет старуха, пользующаяся репутацией колдуньи. Молодая американка снимает с себя вымокшую одежду и засыпает. Граф садится рядом и начинает целовать ее обнаженные ноги, но неожиданное появление нищенствующего монаха мешает ему овладеть ею.

Ради денег граф обхаживает свою уродку горничную (Дэйл Фуллер), но по-настоящему его влечет лишь к идиотке, дочери фальшивомонетчика.

Эмигрантская троица превращает свою виллу в игорный притон, где пользуются краплеными картами и манипулируют с рулеткой. Американский дипломат собирается выдать их полиции. Граф заманивает на виллу его жену. Обезумев от ревности, горничная поджигает виллу и кончает жизнь самоубийством. Пожарники спасают любовников, и дипломат вызывает графа на дуэль.

Троица готовится скрыться. Но граф перед отъездом решает изнасиловать дочь фальшивомонетчика, который застигает насильника на месте преступления, убивает его и выбрасывает труп в канализационный люк.

Обе «княжны»-блондинки арестованы полицией. Сорвав с себя парики, они признаются в том, что они профессиональные воровки».

Съемки фильма «Глупые жены» потребовали от Штрогейма одиннадцати месяцев непрестанной работы. В разгар съемок умер Джордж Кристиане, игравший дипломата. Чтобы не начинать работы снова, в качестве дублера покойного пригласили Роберта Идесона и снимали его лицо издали, либо со спины. А крупные планы взяли из старых фильмов Кристианса. Штрогейм писал: «Я нашел в фильме, некогда снятом для «Юнивэрсл», сцену, в которой Кристиане в смокинге бил кого-то в лицо, с крупным планом актера, наносящего удар кулаком. Именно эти кадры спасли фильм, поскольку мне удалось втиснуть их в сцену, в которой он бил меня в лицо. Это потребовало применения очень сложной трюковой съемки с подвижной маской, чтобы устранить задний план, который, конечно, не совпадал с декорациями нашего фильма».

Окончательный вариант фильма «Глупые жены» состоял из двадцати одной части (в «Нетерпимости» было только четырнадцать), то есть требовал пяти часов демонстрации. Штрогейм предложил разбить фильм на несколько серий и показывать их либо в несколько недель, либо в один день с перерывом на обед (как позже поступил Юджин О'Нил со своей пьесой «Странная интерлюдия») *.

«Но, конечно, моголы [«Великие моголы», или «набобы», промышленности.– Ж– С] в лице Ирвинга Тальберга не могли согласиться с такой перспективой».

Ирвинг Грант Тальберг родился в 1899 году, а в 1918 году поступил мелким служащим в «Юнивэрсл». Вскоре он стал личным секретарем Карла Леммле, а в 1921 году – генеральным директором и руководителем производства фирмы. У этого двадцатидвухлетнего парня были длинные зубы, и надо думать, что он обзавелся хорошими связями с Моголами и крупными финансистами с Уолл-стрит, вкладывавшими деньги в фирму. Его головокружительную карьеру оборвала в 1938 году скоропостижная смерть. Академия киноискусства и наук Учредила в его память ежегодную «Премию Ирвинга Тальберга». Награда вполне закономерна, поскольку этот человек был типичным среди деятелей, взявших Гол-

ред * ^Та девятиакт,1ая пьеса была написана в 1928 году.– Примеч.

ливуд в свои руки в начале 20-х годов, а именно продюсеров*. В военные времена крупные фирмы ставили на звезд или режиссеров (бывших одновременно и продюсерами своих фильмов). После войны финансисты сделали своими доверенными лицами продюсеров, которые не только занимались административными делами, но и сценариями и искусством кино.

Тальберг приказал сократить «Глупых жен» до 14 частей. Некоторые сцены насилия вырезали, чтобы избежать цензуры.

Премьера фильма «Глупые жены» состоялась в начале 1922 года в «Мишшн», самом крупном кинотеатре ЛосАнджелеса. Робер Флоре писал в «Синэ-магазин» (1922): «Вечер премьеры войдет в анналы киноистории Лос-Анджелеса. В восемь часов вечера кинотеатр «Мишшн» был взят приступом знаменитостями, кинозвездами и режиссерами. У входа скопилась огромная толпа. Значительные полицейские силы сдерживали зевак. В центральном проходе вели съемку двенадцать операторов. Вход в «Мишшн» был освещен мощными прожекторами, ртутными лампами и громадными плафонами. По счастливой случайности я пришел вместе с Рэксом Ингрэмом («Четыре всадника Апокалипсиса»). По воле того же случая я оказался рядом с друзьями – Чарли Чаплиной, Максом Линдером, Эметтом Флинном, Джеком Гилбертом. Передо мной сидели Карл Леммле и звезды «Юнивэрсл».

В 1922 году такие премьеры были редкостью, но затем они стали правилом для всех супербоевиков. Этот праздник во многом помог «запуску» фильма. Леммле пустил его первым экраном на несколько месяцев в крупном нью-йоркском кинотеатре. А в Сан-Луи (Миссури) фильм пошел одновременно в 26-ти кинотеатрах.

Фильм «Глупые жены» вызвал не один скандал. Корреспондент «Синематографн франсэз» оказался в сентябре 1922 года одним из выразителей такого возмуще-

* Ирвинг Тальберг считался «интеллектуалом» среди голливудских продюсеров 20—30-х годов и был более противоречивой фигурой, чем это следует из текста. Его «художественные» претензии и попытки противостоять жесткой стандартизации производства в «МГМ» вылились в конфликт с Л.-Б. Манером, вследствие чего Тальберга фактически отстранили от работы в фирме. В своем романе «Последний магнат» (опубликован посмертно, в 1945 году) Ф.-С. Фитцджералд «списал» образ главного героя (кинопромышленника Стара, предпринимателя «созидательного» типа) с И. Тальберга,– Примеч. ред.

{1ия: «Кажется уже невероятным, что Уилл Хейс не воспротивился показу столь животного реализма, но совсем непонятно, как цензура пропустила фильм на наши экраны. Достойно сожаления, что герр фон Штрогейм 1!Спользовал свой великий талант постановщика на съемку сценария столь дурного вкуса».

К подобным протестам прислушались: через несколько педель картину «Глупые жены» запретили в Манчестере по настоянию «Комитета бдительности». Сильная, реакция наблюдалась и в Соединенных Штатах. «Фотоплей» (по свидетельству Льюиса Джекобса) писал: «Рассказать о таком фильме, как этот, равнозначно оскорблению любого американца... ибо он втаптывает в грязь американские идеалы и совсем не обращается к нашим традициям и чувствам».

Могущественная Ассоциация женских клубов обратилась в «Юнивэрсл» и к Уиллу Хейсу. Фильм начали калечить. В версиях, показанных во Франции и Италии, американский дипломат стал бизнесменом, поэтому вырезали несколько сцен – прибытие дипломата на крейсер «Салем», прием принцем Монако и двором, военную церемонию, кортеж, эскортирующий его в гостиницу, а также все эпизоды, где Штрогейм с едкой сатирой говорит о военных делах *.

«Все это сильно ослабило сценарий, в котором «граф Серж» использовал супругу посла для сбыта фальшивых денег, поскольку ее в подобных действиях заподозрить никто не мог. А на жену бизнесмена подозрение падает в первую очередь. Я выбрал ее посредницей именно за неоспоримую целостность ее характера. И все же фильм шел на Бродвее целый год».

Протесты, которые вызвал фильм «Глупые жены», и купюры свидетельствуют о том, как он отличался от тогдашней американской кинопродукции. Конечно, его персонажи и декорации несли отпечаток принадлежности к голливудскому миру – красавцы военные, светские женШины, мошенники высокого полета, дворцы, роскошные гостиные, игорные залы и т. п. Да и в сценарии присутствовали мелодраматические решения.

Но Штрогейма уже тогда охватила страсть к подлин, °сти, которая не ослабевала в течение всей его карьеры

Чуше ^а*ется> так искромсали американский вариант картины. ВоэМузе Н Чггр°гейм писал: «Эйрис Барри, директриса (будущая) ным ц совРеменн°го искусства в Нью-Йорке, объявила себя верховрежиссера. В эпоху, когда Голливуд проливал слезы жалости по русской эмиграции, его «граф Серж», о котором неизвестно, был он узурпатором или нет, продолжал вести прежний образ жизни, но пользовался иными средствами. Он – соблазнитель, но женщины нужны ему для мошенничества; он – игрок, но передергивает в картах; он подменяет царские «бумаги» фальшивой монетой. Его прекрасная осанка, награды, «голубая» кровь, великолепное воспитание служат ему пропуском повсюду.

Для Штрогейма подобный аристократ – законченный мерзавец. И финальная сцена, когда старик сталкивает его труп в канализационный люк, превращается в символ. Подобные паразиты (и у власти и в изгнании) для Штрогейма ничем не отличаются от самого поганого отребья.

В фильме «Глупые жены» реалистично изображена Европа 1919—1920 годов. Только что закончившаяся война еще не забыта. В одной из самых ярких сцен граф Серж толкает человека в военной форме, с широкой пелериной на плечах. Плащ падает – и мы видим инвалида без рук...

В искусственном мире Монте-Карло царит безумная мания удовольствий, которая охватила богачей (старых и новых). В этом мире, мечтающем о возврате довоенной «прекрасной эпохи», русский аристократ превращается в мошенника, а другой получает все права на уважение, даваемое властью денег. Это – американец, и неважно, дипломат он или, как в окончательном варианте, бизнесмен. Только после войны людей из Нового Света стали принимать с такой пышностью.

В «Глупых женах» присутствует и любимая тема Штрогейма: человек, покинувший свое социальное окружение и город, оказывается безоружным перед лицом враждебной природы. Отсюда – акцент на грозу, в которую попадают граф Серж и жена дипломата.

Вначале Штрогейм кажется жестоким человеком, поскольку не отступает перед самыми неприятными явлениями жизни. В одной из вырезанных частей была сцена, когда граф Серж, стоя перед зеркалом, выдавливает прыщик. Если такие кадры можно отнести к «натуралистическим», не стоит осуждать за них все произведение, поскольку его героев не преследует рок и они не рабы физиологических потребностей. Они – продукт общества совершенно точно определенной эпохи и социальной организации.

лПо этой (и другим) причине Штрогейм только выглядит пессимистом. Вспоминая знакомое ему австрийское общество или глядя на современный Голливуд, он с горькой усмешкой восклицает: «Все – гнилье и мерзость». Но если проникнуть за броню горечи, видишь его глубокий гуманизм. Он не относится к тем жестоким людям, которые говорят: «Хромой утке пощады нет». Его охватывает жалость при встрече с любым человеком с физическими недостатками, с любой жертвой – глухонемой девушкой или горничной, жалкой и уродством и положением прислуги.

Он не издевается над настоящими человеческими чувствами. Штрогейм борется с лицемерием и социальной ложью. Он верит в любовь – и его и нас возмущает граф Серж, разыгрывающий страсть и обманывающий женщин. Штрогейм отделяет страсть от полового инстинкта, развращенности, о которых говорит либо прямо, либо намеками.

Рассказ ведется легко и плавно, с желанием, как у Чаплина или Гриффита, быть понятым всеми. Он умело руководит игрой актеров. Две княжны изображены Мэй Баш и Мод Джордж настолько убедительно, что Штрогейм еще долго останется верным М. Джордж, которая сыграет хозяйку борделя в фильме «Карусель» и княгиню-мать в картине «Свадебный марш».

Откровенный тон рассказа не влияет на крайнюю утонченность стиля. Штрогейм ненавидит показуху, характерную для супербоевиков Голливуда,– он строит большие декорации, но они не подавляют его. Он требует от своих верных операторов Бена Рейнолдса и Уильяма Дэннэлса тщательно отработанных кадров. Эпизод у старухи сделан изощренно – камеры снимают на просвет, через циновки.

Изображение – не самоцель, Штрогейм стремится к Формированию человеческих (иногда в крайних проявлениях) характеров. Почти во всех картинах того времени, ч в Америке и в Европе, персонажи, скорее, походили на тени. Штрогейм почти не пользуется диалогом в субтиТРах (как часто поступали его великие современники), чТ°бы раскрыть душу своих героев. Он прибегает к разыгрыванию немых сцен, действенных, часто жестоких, °снованных на беспощадных наблюдениях без какой-ли0 примеси цинизма. Так, поцеловав в губы свою Уродливую, но трогательную горничную, граф брезгливо Утирает рот платочком...

И если в «Глупых женах» чувствовались уступки «вкусам клиента», сиречь Карла Леммле, Штрогейм умело отходил от жанра светской мелодрамы. Его страстный поиск реальности и человеческой души оживляет произведение.

Его первый шедевр (и предыдущие фильмы) принадлежат к «романному» кино – качество и правдивость рассказа прямо восходят к произведениям великих романистов второй половины XIX века.

Фильм «Глупые жены» имел большой коммерческий успех, и именно этот кассовый успех первого «фильма-замиллион-долларов» позволил дядюшке Леммле продолжать свою политику «супердрагоценностей», с помощью которых сбывалась серийная продукция.

Затем Штрогейм приступил к реализации нового супербоевика, «Карусель», сюжет которого французская критика пересказывала следующим образом: «Граф Франсуа-Максимилиан (Норман Керри) влюблен в ярмарочную артистку Мици (Мэри Филбин), которую тиранит зловещий хозяин цирка (Джордж Сигмэн). Граф женат (его жену Гизелу фон Штайнбрук играет Дороти Уоллес), но после многочисленных перипетий [и после поражения Австрии в мировой войне.– Ж– С] он возвращается к бедной девушке, которую не переставал любить».

Действие проходило до, во время и после войны. В фильме были и другие персонажи – отец Мици (Чезаре Гравина), жена владельца цирка (Дэйл Фуллер), хозяйка борделя (Мод Джордж), горбун (Джордж Хаккасорн) и император Франц-Иосиф (Антон Ваверка). Сценарий написал Штрогейм. Во многом картина напоминает его более поздний фильм – «Свадебный марш». Но, по словам Штрогейма, «когда фильм был на три четверти готов, Ирвинг Тальберг в отсутствие Карла Леммле отстранил меня от постановки, поскольку не желал брать на себя ответственность за столь же дорогую, как и «Глупые жены», картину. Я оказался первым режиссером в кино, которого в процессе съемки выставили за дверь, но случай со мной стал прецедентом.

Я не очень пострадал с финансовой точки зрения, поскольку через две недели меня пригласили в «Голдуин Компани» и предложили впятеро больший оклад. Но меня крайне огорчило то, как искалечили и оскопили мой фильм. Через адвокатов я потребовал от «Юнивэрсл компани» убрать мое имя из титров как автора и режис-