Текст книги "Путешествие на Луну (ЛП)"

Автор книги: Жорж Ле Фор

Соавторы: Жорж Ле Фор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА XIII

Сэр Джонатан Фаренгейт. – Зачем он приехал в Ниццу? – Опять Шарп. – Проект путешествия на Луну. – Гигантская пушка. – Страшный удар.

Через час после разговора, описанного в предшествующей главе, Михаил Васильевич под руку с дочерью и граф Фламмарион вместе со своим приятелем входили в библиотеку обсерватории, где уже был в сборе весь персонал астрономов. За столом, стоявшим посредине комнаты, сидел пожилой человек, нервно перебирая кипу бумаг. Это и был сам виновник собрания, сэр Джонатан Фаренгейт.

Тёмно-красное лицо, обрамленное жесткой рыжей бородой, рыжие волосы, остриженные под гребёнку, густые нависшие брови, под которыми злобным огоньком блестели маленькие, серые глаза, огромный нос и толстая, апоплексическая шея – таков был портрет достопочтенного сэра. Судя по мощной фигуре, можно было предположить в нем громадную силу, а бриллианты, блестевшие на пальцах и галстуке, свидетельствовали о богатстве американца.

– Чёрт возьми! – прошептал Сломка на ухо другу, – по-видимому, в свободной Америке ремесло ученого гораздо прибыльнее, чем у нас.

Гонтран хотел ответить приятелю, но в этот момент сэр Джонатан встал с кресла.

– Господа, – сказал он, кланяясь собранию, – я должен начать с глубочайшей благодарности за тот лестный прием, который вы мне оказали… Господа, я попросил вас собраться здесь, чтобы сделать вам одно признание. Строго говоря, я не принадлежу к числу людей науки, – я просто член американской компании, которая поставила себе целью решить одну из величайших задач, – задачу установить сообщение между земным шаром и его спутником, Луною…

При этих словах американца граф Фламмарион невольно обратил свой взгляд на Михаила Васильевича. Старый ученый стоял с бледным лицом, лихорадочно блестевшими глазами и полуоткрытым ртом. Судорожно сжав спинку кресла, он неподвижно впился взором в холодную фигуру Фаренгейта.

– Достигнуть Луны! – продолжал между тем последний, – сколько гениев тщетно ломали себе голову над этой задачей! Сколько человеческих жизней разбила эта сладкая мечта, до сих пор остававшаяся неосуществимой! И вдруг теперь эта мечта готова стать на почву действительности!

Здесь оратор сделал паузу и обвёл глазами слушателей: на лицах всех было написано нетерпеливое ожидание.

– Дело вот в чем, господа, – продолжал Фаренгейт, довольный эффектом своих слов. – Спектральный анализ лунных лучей убедил нас, что на поверхности земного спутника находится значительные залежи окристаллизованного углерода, то есть бриллиантов. Для эксплуатации этих копий немедленно была огранизована компания, которая за большие деньги приобрела планы одного ученого относительно пути на Луну. Но, прежде чем окончательно приступить к делу, мы решили узнать мнение о нашем предприятии всего учёного мира… Вот почему я езжу из одной страны в другую, советуясь с астрономами всех обсерваторий, вот почему я прибыл и сюда.

С этими словами американец опустился в свое кресло, в ожидании мнения слушателей. Первым заговорил Михаил Васильевич.

– А позвольте вас спросить, – сказал он дрожащим голосом, – не будет нескромным узнать у вас имя того ученого, который продал вам эти планы?

– Напротив, – отвечал сэр Джонатан, – мне нет никаких оснований скрывать имя этого гения, сделавшего такой гигантский шаг… Его зовут Теодор Шарп.

Услышав ненавистное имя, старый ученый не мог удержаться от взрыва негодования.

– Этот Шарп – вор! – закричал он вне себя. Американец удивленно взглянул на своего собеседника.

– Как вор? – спросил он. – Это слишком тяжёлое обвинение… На чем вы его основываете?

– На том, что проданные вам планы Шарпа, принадлежат мне.

Шёпот удивления пробежал при этих словах по всему собранию.

– Это нужно доказать, – холодно заметил Фаренгейт.

– Извольте! – и Михаил Васильевич, прерывающимся от волнения голосом, описал недостойную проделку Шарпа.

– Если хотите, – закончил он, – я могу в точности рассказать вам содержание этих планов.

Американец утвердительно кивнул головой, и профессор, обратившись к присутствующим, начал:

– Вы знаете, господа, что, по законам Галилея, между всеми телами существует притяжение, прямо пропорциональное их массе и обратно пропорциональное квадрату расстояния. В виду этого всякий предмет, будучи брошен от земли, возвращается на ее поверхность, или же, если, например, мы пустим ядро с начальною скоростью в 8.000 метров, то оно успеет достигнут того пояса, где центробежная сила равна силе земного притяжения; в таком случае ядро не упадет никогда на Землю, но будет вращаться вокруг последней, как ее спутник… Все-таки, это ядро будет в сфере земного притяжения… Если бы Земля совершенно одна находилась в небесном пространстве, то этой сферы нельзя было бы даже никогда избегнуть, какую бы скорость мы не придали ядру, – причина очень проста: как бы громаден не был квадрат расстояния ядра от Луны, он никогда не будет и не может быть таким, чтобы притяжение равнялось нулю. Но дело в том, что при существующем устройстве Солнечной системы земное притяжение действует лишь в ограниченной сфере, за пределами которой начинается сфера притяжение других планет, прежде всего Луны. Отсюда, если мы захотим, чтобы наше ядро упало на Луну, необходимо сообщить ему такую скорость и силу движения, чтобы оно не только достигло пояса равновесия, но перешло его и попало в сферу притяжения Луны. Для этого, по моим вычислениям, ядру следует придать начальную скорость более 11.300 метров в секунду…

Пока Михаил Васильевич говорил это, американец справлялся в бумагах и время от времени утвердительно кивал головой.

– И вот, господа, продолжал старый учёный, – я задался мыслью, может ли человек произвести такую головокружительную скорость? – Результат был утвердительный. Для достижения предполагаемой цели мне необходимы были две вещи: пушка и взрывчатое вещество, способные бросить на 80.000 лье снаряд весом в 3.000 килограммов. Нужное взрывчатое вещество я открыл: "еленит", – так я его назвал, – состоит из смеси углеазотистых веществ, поташа и гремучего студня. Что касается пушки, то позвольте мне ее нарисовать!..

С этими словами старый профессор повернулся к большой черной доске и стал быстро чертить на ней странный эскиз, увидев который слушатели удивленно раскрыли глаза.

– Доказано, – продолжал Михаил Васильевич, рисуя, – что чем длиннее канал орудия, чем быстрее летит снаряд; кроме того, если бы во время движения ядра по каналу орудия, последнее могли бы снова зарядить и снова выстрелить, то скорость снаряда возросла бы еще более… Отсюда прямой вывод: чтобы пустить снаряд с наибольшей скоростью, надо взять орудие как можно длиннее и воспламенять в его канале последовательно несколько зарядов взрывчатого вещества…

Здесь оратор остановился на мгновение, чтобы перевести дух, и взглянул на Фаренгейта: тот сидел с бесстрастным лицом, уставившись в бумаги.

– Руководствуясь этой идеей, – снова начал профессор, – я придумал создать орудие следующего устройства… Ах, простите! Сначала я должен сказать вам, что мой снаряд для путешествия на Луну имел бы три с половиною метра в высоту и два метра в диаметре… Так орудие было бы в сорок раз длиннее диаметра снаряда, то есть имело бы восемьдесят метров в длину. Отлить его я предполагал из стали, по особому способу, более экономичному, чем Бессемеровский. Вес его был бы 600 тонн, на наш счёт 36 тысяч пудов. Но что самое главное, – так это я придумал к каналу орудия присоединить ряд камер, они обозначены на моем чертеже буквой С… Хорошо, не правда ли, г-н Фаренгейт.

Американец утвердительно кивнул головой, и Михаил Васильевич продолжал с торжествующей улыбкой:

– Эти камеры должны быть по моему плану стальными, в пятнадцать сантиметров толщины, чтобы выдержать страшное давление; их должно быть двенадцать, и каждая должна содержать пятьсот килограммов "еленита". На дне пушки я предполагал положить основной заряд из тысячи килограммов последнего. Все эти заряды должны быть соединены электрическим проводом… Когда все готово, пускают ток… Основной заряд воспламеняется и дает мгновенно миллион кубических метров газа… Затем, по мере того, как снаряд пробегает в стволе, взрываются заряды в камерах, прибавляя новую скорость к первоначальной, и в результате снаряд, вылетев из орудия, обладает скоростью двенадцати километров в секунду!..

Наэлектризованный собственным рассказом, старый ученый от волнения оборвал свою речь… Шумные аплодисменты раздались в зале… Через минуту Михаил Васильевич сделал жест, приглашая своих слушателей к молчанию.

– Я должен ещё добавить, – сказал он. – что, по моему плану, отливка орудия, приготовление "еленита" и выстрел должны происходить в южном полушарии, не южнее архипелага Гамбье, самое лучшее – на острове Питкерн, лежащем под 26° Ю. Ш. Вы понимаете, почему это необходимо? – во-первых, надобно найти такую точку на земном шаре, откуда орудие могло бы подходящим образом быть нацелено на Луну, а во-вторых, это место должно быть необитаемым, так как моментальное развитие нескольких миллионов кубических метров газа, конечно, разрушит всё вокруг орудия.

Сказав это, профессор замолчал, потом через минуту спросил:

– Ну-с, г-н Фаренгейт, так ли я передал содержание купленного вами проекта? Американец встал.

– Я должен объявить вам, господа, – сказал он, обращаясь к собранию, – что планы г-на Шарпа вполне сходны с тем, что вы сейчас слышали.

Михаил Васильевич испустил радостный крик и, бросившись к Фаренгейту, стал горячо пожимать его руку, повторяя:

– Ах, благодарю вас, благодарю вас!

– Но что же вы теперь намерены делать? – спросил сэра Джонатана Сломка. При этом вопросе американец пожал плечами.

– Что делать? – повторил он. – Что же вы хотите, чтобы я сделал?

– Но, мне кажется, при доказательствах, представленных профессором Осиповым… – начал молодой инженер. Фаренгейт прервал его жестом.

– Я уже имел честь объяснить почтенному собранию, – холодно проговорил он, – что состою представителем компании для эксплуатации лунных копей, с основным капиталом в пятьсот миллионов долларов. Из этой суммы мы уже истратили шесть миллионов на покупку планов Шарпа и предварительные изыскания и потому… вы понимаете? – мы прежде всего народ практичный, в глазах которого личное чувство ценится мало.

– То есть? – упавшим голосом спросил Михаил Васильевич.

– То есть, находя странным ваше глубокое знание проекта профессора Шарпа, я, однако не вижу в этом ничего, что помешало бы нам осуществить этот проект. Мы заплатили, мы владельцы и вправе употребить, как хотим, нашу собственность.

Услышав этот ответ, несчастный старик почувствовал, словно громадная тяжесть ударила его по черепу… Потеряв сознание, он без движения упал на кресло.

ГЛАВА XIV

Пробуждение. – Гениальная идея приходит на ум Гонтрану. – Вулкан в роли пушки. – Удивление Сломки. – Предсказания Кампадора. – Клад покойника. – Отъезд инженера и философия его друга.

Когда Михаил Васильевич пришел в себя, то почувствовал, что лежит в постели; пузырь со льдом находился на его голове, а ноги горели от горчичников.

Возле постели с беспокойным видом сидела Леночка, а в ногах кровати расположился Гонтран, углубившийся в чтение какой-то книги. Судя по лихорадочному румянцу на щеках молодого человека и блестящим глазам, книга его сильно интересовала.

– Папа! – воскликнула девушка, увидев, что больной открыл глаза. – Папочка! Узнаешь ли ты меня?

Старик нежно посмотрел на дочь, и грустная улыбка появилась на его изможденном лице.

– Леночка! Дитя мое! – прошептал он едва слышным голосом.

Затем, увидев Гонтрана, больной протянул ему свою исхудалую руку со словами:

– Сын мои!

Трогательное молчание царило несколько секунд. Наконец старый ученый спросил:

– Я был сильно болен, не правда ли?

– Боялись за кровоизлияние в мозг, – ответил Гонтран.

– Давно я в таком положении?

– Завтра будет десять дней.

Старик стал припоминать, и вдруг две крупные слезы скатились по его лицу.

– Ах, почему я не умер! – с отчаянием проговорил он. – Тогда по крайней мере я не видел бы подлого торжества этого негодяя Шарпа!

– Ради Бога, папочка, будь рассудителен и не думай о Шарпе! – испуганно воскликнула Леночка. – Иначе ты снова заболеешь!

– Тем более, что надежда еще не потеряна, – добавил Гонтран. – Вячеслав теперь в Ницце и организует компанию для осуществления вашего проекта.

– Поздно! – безнадёжным тоном проговорил больной, – вы слышали, что говорил Фаренгейт? Шарп слишком опередил нас.

– Но нельзя ли придумать какого-нибудь более быстрого способа? – настаивал граф.

Старик грустно покачал головою.

– Эх, дорогой друг мой, я провел всю свою жизнь в поисках, прежде чем пришел к результату, который похищен у меня презренным Шарпом… А теперь уже смерть стережет меня. Пусть только она придет скорее и избавит меня от тягостного существования.

Гонтран с состраданием взглянул на больного, затем перевел свой взгляд на Елену, глаза которой были полны слез… Вдруг он испустил торжествующий крик и, схватив книгу, которую читал, взволнованно произнёс:

– Михаил Васильевич!.. Спасены!..

Леночка и старый ученый подумали, что граф сошел с ума. Тем не менее профессор спросил Гонтрана:

– Что это за книга?

– "Подземный мир", сочинение Мартинеса Де Кампадор, приора иезуитского монастыря в Саламанке.

– Ну? – спросила Елена, начавшая уже надеяться.

– Ну! – воскликнул Гонтран, – к чёрту все эти пушки, аэропланы, гранаты, пар и даже "еленит!" Все эти средства для путешествия – старье, рококо, отсталые игрушки!.. Вот, подумаешь, – продолжал ироническим тоном молодой дипломат, – находятся же люди, которые мучатся над придумыванием ужасных снарядов, взрывчатых веществ… А между тем в природе множество естественных аппаратов, далеко оставляющих за собой искусственные!

Старый ученый невольно увлекся уверенностью Гонтрана и нетерпеливо спросил:

– Ради Бога, дорогой друг мой, не томите меня, скажите, о чем вы говорите?!

– Да о вулканах!.. О вулканах!.. – торжествующим тоном воскликнул граф.

– О вулканах? – повторил старый ученый в недоумении.

– Ну, да! Вулканы – это природные пушки. Стоит урегулировать силу их извержения, – и мы получим удивительные результаты!

Михаил Васильевич и Леночка с изумлением смотрели на Гонтрана, не веря, что тот говорит серьезно. Между тем граф лихорадочно перелистывал сочинение испанского монаха-астронома.

– Вот смотрите! – остановился наконец молодой человек, – на странице 130 Мартинес Де Кампадор приводит цифры, выражающие скорость извержения разных вулканов… Этна выбрасывает из своего жерла камни со скоростью 800 метров в секунду, Везувий – 1.250 метров, Гекла со скоростью 1.500 метров, Стромболи – 1.600… Еще сильнее действуют вулканы экваториальной Америки: Пичинча, Котопахи и Антизана, например, выбрасывают камни с начальною скоростью от 3 до 4 километров в секунду. – Здесь Гонтран немножко передохнул, затем прибавил: – Вот, Михаил Васильевич, каков мой план…

Старик радостно вскрикнул.

– Ах!.. – прошептал он дрожащим голосом, привлекая к себе графа и обнимая его, – ах!.. Гонтран!.. сын мой!.. вы возвращаете мне жизнь…

В эту минуту дверь отворилась, и на ее пороге показался Сломка.

– В добрый час! – радостно сказал он, – вот вы и поправляетесь, дорогой профессор. А я с своей стороны хочу сообщить вам новость, которая ускорит ваше выздоровление.

– Говорите!.. Говорите!.. – поспешил произнести больной.

– Я виделся с префектом и президентами чуть не всех ученых обществ Ниццы, рассказал им о вашем проекте… Все заинтересовались… В ваше распоряжение предоставлена лучшая театральная зала в городе: когда угодно, туда можно собрать капиталистов Ниццы, и вы разъясните им свои планы.

Молодой инженер произнес эти слова без передышки, с блестящими глазами и сияющим лицом. Затем он бросился в кресло, вытирая платком мокрый лоб. К удивлению, его слова далеко не встретили ожидаемого восторженного приема.

– Конечно, г-н Сломка, я весьма благодарен вам за труды, – с заметной холодностью проговорил старый ученый, – но, к сожалению, они теперь совершенно напрасны.

Молодой инженер удивленно раскрыл глаза.

– Да, – продолжал профессор, – в то время как вы много хлопотали и не меньше говорили, ваш друг, как истинный человек науки, втихомолку открыл гениальное средство выполнить мой проект путешествия по неведомым мирам.

Сломка в немом изумлении смотрел на своего приятеля, который с замешательством пробормотал:

– О! Вы слишком мне льстите, профессор… doctus cum libro[3]3
  Doctus cum libro (лат.) – учил по книге.


[Закрыть]…

– Нет, нет, друг мой, – остановил графа Михаил Васильевич, – вы слишком скромны и этим отличаетесь от ложных ученых с их болтовней.

Говоря это, старик бросил на Сломку выразительный взгляд.

– Итак, – сказал последний, с любопытством рассматривая друга, – ты нашел способ достигнуть Луны?

– Перелистывая этот том Кампадора, оставленный тобой на балконе, я пришёл к мысли, что, может быть, возможно воспользоваться двигательной силой вулканов…

Молодой инженер подумал, что Гонтран сошел с ума, и, вскочив с кресла, подбежал к своему приятелю. Тот счёл это движение за выражение энтузиазма и с торжеством спросил:

– Ну, что ты об этом думаешь?

Сломка готов был ответить, что мысль Гонтрана – чистое безумство, но удержался, вспомнив, что старый ученый сочтет это завистью, и воскликнул:

– Превосходно! Великолепно! Гениально!..

Вдруг старый ученый грустно вздохнул.

– Увы! – сказал он, – эта мысль прекрасна в теории, но неприменима на практике: ведь чтобы воспользоваться силой вулкана, надо заранее знать время его извержения.

– Это правда! – озадачено пробормотал Гонтран, – вот неожиданное препятствие!

– Никакого препятствия нет, – заметил спокойно молодой инженер. – Оно устранено тем же Кампадором… Взгляни-ка на конец его книги, – обратился он к приятелю, – ты увидишь там таблицу предсказаний о вулканических извержениях вплоть до 1900 года. Автор вычислил их, руководствуясь тем принципом, что извержения имеют отношения к земному магнетизму. Изучая в течении нескольких лет это отношение в самом кратере Везувия, патер Мартинец и нашел способ заранее предсказывать время будущих извержений.

– Но какой же закон положил он в основу своих предсказаний? – дрожащим от волнения голосом спросил Михаил Васильевич.

– Очень простой: закон периодичности. Он заметил, что движения земной коры, подобно морским приливам, подвергаются периодическим возвратам, в зависимости от положения небесных тел и центробежной силы.

С этими словами молодой инженер взял книгу из рук Гонтрана и стал ее внимательно рассматривать.

– Но, – возразил старый ученый, – даже если бы и удалось узнать заранее время извержения, ведь нужно ещё чтобы вулкан лежал на 28° северной или южной параллели, где Луна проходит чрез зенит. К тому же сама гора должна быть высока, иначе скорость снаряда значительно уменьшится вследствие трения его о слои воздуха…

– Победа! Победа! – вдруг прервал печальные размышления Михаила Васильевича Вячеслав. – Вот что говорит Кампадор: "28 марта 1882 года сильное извержение Котопахи, ужасные потрясения в области узла Пастос"… А ведь Котопахи один из высочайших вулканов и лежит под 28-й параллелью!

При этих словах странный огонек засверкал в глазах старого профессора, который, сложив руки на груди, прошептал:

– Боже мой!.. Боже мой!.. Не безумная ли это мечта?!..

– А если испанский ученый ошибся? – выразил опасение Гонтран.

Сломка кинул на него насмешливый взгляд.

– Довольно! – сказал он. – Теперь надо подумать об изобретении прибора, который бы мог указать на близость извержения… Придумать его нетрудно, и ты, Гонтран, мог бы взять это на себя.

– Ладно, – не моргнув ни одним глазом отвечал дипломат, – я подумаю… Только не мало ли у нас времени. Извержение предсказано в марте месяце 1882 года, а теперь ведь октябрь 1881 года!

– Ничего, за пять месяцев мы успеем и построить вагон-гранату, который будет выброшен вулканом, и приготовить Котопахи к роли пушки, – оживленно сказал Михаил Васильевич.

– Но, папа, где же деньги для выполнения этого проекта? – спросила Леночка, опечаленная новым увлечением отца.

– Деньги? – задумался старый ученый. – Ба!.. Вспомнил!.. Ура!.. – вскочил на ноги больной, позабыв болезнь, лед и горчичники. – Друг мой Сломка, живее собирайтесь и с первым же поездом отравляйтесь в Герцеговину!.. Разыщите в Динарах, около Невесинья, вершину Чрвленой-горы… Там под камнями клад…

Старый профессор в оживлении порывался соскочить с постели, и больших трудов стоило Леночке вновь уложить его. Успокоившись, Михаил Васильевич рассказал изумленным собеседникам о золоте, скрытом несчастным Джуро…

Сломка не нуждался в новых напоминаниях, и через час, в сопровождении Гонтрана, уже мчался на извозчике к вокзалу железной дороги.

– До каких пор продолжишь ты эту шутку? – спросил он приятеля, прощаясь с ним.

– До моей женитьбы на Елене.

– Даже если свадьбу придется играть на Луне?

Граф с изумлением взглянул на друга.

– Разве дело зайдёт так далеко? – спросил он.

– Надеюсь, что нет… Но нужно быть готовым на все…

В это время свистнул последний свисток, и друзья крепко поцеловались… Машина тронулась от дебаркадера[4]4
  Дебаркадер – крытая грузовая платформа для погрузки-выгрузки на железной дороге.


[Закрыть]…

– Эх! Была не была!.. Пусть Купидон заботится о нашей судьбе, как знает! – сказал про себя молодой дипломат, провожая глазами уходивший поезд.