Текст книги "Путешествие на Луну (ЛП)"

Автор книги: Жорж Ле Фор

Соавторы: Жорж Ле Фор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Леночка слушала объяснения отца, широко раскрыв глаза.

– Папа, – перебила она, – а разве есть во вселенной миры, жители которых ничего не едят?

– Очень возможно, дитя мое. Было бы очень печально, если бы во всех мирах дело обстояло так же, как у нас на Земле.

– Я не могу, однако представить себе, чтобы высшие существа не принимали никакой пищи, – возразил старому ученому инженер.

– Конечно, это очень трудно… Такие существа должны иметь крайне фантастический вид: люди без головы, без рук и ног! Ведь наш головной мозг есть ничто иное, как утолщение спинного; в свою очередь он вызвал образование черепа, а череп – головы. Наши ноги и руки – в сущности вполне соответствуют четырем ногам зверей, лишь усовершенствованным вследствие долгого упражнения: вертикальное положение тела создало ноги, а частью хватательные движения – руки. Живот есть лишь оболочка внутренностей. Последние в свой очередь находятся в зависимости от употребляемой пищи. Словом, что ни возьмите, все зависит от тех условий, в которых живет известное существо…

ГЛАВА XXXIII

В подземной галерее. – Состав лунной атмосферы. – Вагон-граната. – Немой разговор. – Телинга и Роум-Серхоум. – Новый туннель. – «В плену!». – Михаил Васильевич хочет за два дня выучиться говорить по-селенитски.

Едва Михаил Васильевич окончил объяснения, изложенные в предшествующей главе, как толпа селенитов вновь показалась из пещеры. Двое гигантов катили пред собой нечто вроде повозки, в которую и усадили гостей с Земли. После того, двигаемая мощной силой лунных жителей, повозка с головокружительной быстротой покатилась вдоль длинной подземной галереи, в которую переходила пещера.

Через несколько минут путешественники увидели свет солнца. Повозка выкатилась на дно огромного кратера, который, по вычислениям Сломки, имел до десяти километров в диаметре и представлял из себя, по-видимому, главный кратер вулкана. Эта громадная арена окаймлялась высочайшими горами, причудливо зазубренные вершины которых и остроконечные пики поднимались вверх на неизмеримую высоту.

Чистое небо из глубины этой котловины казалось тёмно-синим, и на нем, несмотря на ослепительный блеск солнца, виднелись несколько звезд первой величины.

– Удивительно! – проговорил, обращаясь к своим спутникам Сломка. – Давление здесь очень слабое, а между тем я не чувствую никакого стеснения дыхания…

– Здесь давление такое же, как на высочайших вершинах Анд, – отвечал Михаил Васильевич.

– Говорят, – вмешался в разговор Гонтран, – что на такой высоте чувствуются все мучительные симптомы горной болезни. Я, напротив, ничего такого не ощущаю, напротив, мои лёгкие действуют прекрасно.

– Очень вероятно, – объяснил старый ученый, – что лунная атмосфера имеет состав несколько иной, чем наша земная. При первой возможности я удостоверюсь в этом при помощи анализа. Мне кажется, что кислорода в ней заключается гораздо больше одной трети, и притом здесь есть еще другие газы.

Между тем как наши герои беседовали таким образом, повозка продолжала с прежнею быстротой катиться по дну кратера. Вдруг Фаренгейт указал своим спутникам на какую-то массу, блестевшую вдали.

– Наш вагон! – вскричал он.

Действительно, блестящий предмет оказался тем самым ядром, которое принесло путешественников на Луну. Упав с огромной высоты, оно, однако не потерпело значительных повреждений: только основание гранаты углубилось в каменистую почву, один бок погнулся, некоторые из стекол разбились, и металл местами расплавился.

– О, да оно еще послужит нам и для отъезда! – воскликнул Сломка, опытным взглядом осматривая повреждения.

Селениты, окружив своих гостей, начали указывать им на вагон-гранату, прося, по-видимому, объяснить, откуда взялся этот странный предмет.

Михаил Васильевич поспешил удовлетворить законное любопытство жителей Луны. Взяв железный болт, выпавший из вагона, он начертил на земле два круга неодинаковой величины, соединил их примой линией и на одной точке последней набросал разрез вагона.

Один из селенитов, став на колени, внимательно следил за действиями своего собеседника. Затем, при помощи выразительной мимики, он спросил, изображает ли большой круг небесное тело.

Старый учёный утвердительно кивнул головою. Чтобы быть еще более понятным, он продолжал свой чертеж и начертил всю систему Коперника, разместив планеты по порядку расстояния их от Солнца, изображенного в виде круга громадной величины; дойдя до Земли, он обратил особенное внимание своего собеседника на ее фигуру.

Селенит с вопрошающим видом указал на ядро.

– Он спрашивает, не в этом ли предмете мы прилетели на Луну, – пояснил Сломка.

Михаил Васильевич сделал утвердительный знак.

– Скажите им, что мы присланы Землёй в качестве посланников к ее спутнику, – шутя заметил граф Фламмарион.

– Нет, спросите-ка лучше, не видали ли они в своих краях другого вагона, похожего на наш, – промычал янки. – О, только бы мне поймать негодяя Шарпа!..

Между тем немая беседа между селенитом и старым ученым продолжалась. Великан высунул язык и указал на него пальцем. Михаил Васильевич отрицательно покачал головою. Тогда житель Луны встал, обернулся к своим товарищам и начал им что-то оживлённо говорить, указывая то на пришельцев с Земли, то на фигуры, начерченные на земле отцом Елены.

Наконец он взял за руку одного из своих соотечественников и подвел его к профессору, громко проговорив:

– Телинга!

Вместе с тем он прикоснулся пальцем сначала к языку Телинги, потом к уху Осипова. После этого начальник селенитов указал на самого себя, проговорив:

– Роум-Серхоум.

Тот, которого он назвал Телингою, вынул из своей одежды длинные ленты, испещрённые массой непонятных знаков, и присоединил к последним копии с чертежей профессора.

– По-видимому, этот молодец, – заметил Сломка своему другу, – собрат по науке твоему знаменитому однофамильцу. Вероятно, ему будет поручено наше обучение: если я не ошибаюсь, Роум-Серхоум выразил намерение обучить нас говорить по-селенитски.

Лишь только молодой инженер окончил свое замечание, селениты указали путешественникам на повозку. Прежде чем сесть в последнюю, Михаил Васильевич красноречивой мимикой поручил туземцам хранить его вагон.

Толкаемый по-прежнему двумя селенитами, экипаж, оставил дно кратера, проник в тёмную подземную галерею и покатился здесь, следуя всем изгибам и поворотам туннеля. Наконец вдали блеснул свет, и через несколько мгновений путешественники очутились и громадной светлой зале. Доставив сюда своих гостей, селениты тотчас все вышли и оставили путешественников в полном одиночестве.

– Мы в плену! – яростно воскликнул Фаренгейт, предполагая здесь западню со стороны жителей Луны.

Михаил Васильевич положил ему на плечо руку и спокойно проговорил:

– Успокойтесь, успокойтесь, дорогой товарищ!.. Здесь, очевидно, недоразумение, и стоит лишь нам объясниться…

– Объясниться?! Как же вы будете объясняться с этими дикарями, когда они не знают ни слова по-английски?!

– Э! Стоит лишь выучить их язык.

– Благодарю покорно, – я не берусь за это.

– А я возьмусь, – решительно проговорил профессор. – Вы ведь знаете, что мы, русские, – первые лингвисты в свете.

– Ну, вам придется потратить порядочно времени.

– Уверяю вас, что не более, как через два дня, я буду уже разговаривать с селенитами.

Ответ Михаила Васильевича глубоко озадачил почтенного гражданина Соединенных Штатов.

– Два дня?! – повторил он. – Это удивительно!

Сломка насмешливо подмигнул своему приятелю и шепнул ему на ухо:

– Бедный янки! Он и не предполагает, что на Луне год состоит лишь из двенадцати дней, а каждый день равен 29 земным суткам и ещё 12 часам и 44 минутам…

ГЛАВА XXXIV

Урок селенитского языка. – Что старше, Земля или Луна? – Фонограф. – Успешное обучение. – Карта Луны. – Лунные города. – Аудиенция у Роум– Серхоума. – План Михаила Васильевича. – Задуманная экспедиция. – Что стало с Теодором Шарпом.

На другой день пребывания наших героев на Луне, – теперь они могли определять день и ночь только при помощи хронометра, – Михаил Васильевич и его спутники увидели, что в залу, предназначенную для их пребывания, входит Телинга.

После взаимного обмена жестами, выражавшими приветствие, селенит высунул язык и положил на него свой палец, потом указал на уши путешественников.

– Должно быть, он спрашивает нас, господа, начинать ли уроки, – догадался Сломка.

После утвердительного ответа своих друзей, инженер обратился к Телинге и знаками дал понять, что они в его распоряжении. Селенит молча поклонился и вышел.

– Ну, что же он нас бросил?! – удивлённо воскликнул Гонтран.

– Вероятно, он отправился за учебными пособиями, грамматикой и словарями, – заметил Сломка.

– Так ты думаешь, что на Луне есть свои Ломонды и Литтре?

– Я уверен, – вмешался в разговор приятелей профессор, – что у селенитов общий уровень развития стоит выше, чем у нас.

– У этих-то дикарей?! – презрительным тоном сказал Фаренгейт.

– Эти дикари, как вы их называете, – холодно отвечал Михаил Васильевич, – живут в мире более старом, чем наша Земля.

Американец с раздражением топнул, ногой, которая увязла в землю на целый фут. Это обстоятельство еще более увеличило гнев янки, разразившегося десятком проклятий.

– Что с вами, сэр Джонатан? – с удивлением спросил Соломка.

– Да как же? Вот г-н Осипов говорит, что Луна старше Земли…

– Сказал и снова повторю.

– Но ведь Луна образовалась из Земли?

– Совершенно верно.

– Ведь она есть просто часть земного глобуса.

– …Часть, оторванная от экватора действием центробежной силы, – добавил Сломка.

– Вы вполне правы, достопочтенный сэр, – но что же из этого?

– Как что? Но если Луна есть часть Земли, то она не может быть старше того мира, из которого образовалась!

Услышав замечание американца, Гонтран в знак полного согласия кивнул головою.

– А ведь он прав, – обратился молодой человек к своему другу.

– Замолчи, глупый! – остановил его Сломка, – Фаренгейт говорит вздор, а ты ему поддакиваешь.

Гонтран хотел уже заспорить, когда Михаил Васильевич проговорил в ответ на замечание американца:

– Вы не подумали, мистер Джонатан, что диаметр Луны равняется всего одной четверти земного.

– Ну-с? Что же отсюда выходит?

– Что выходит? А выходит, что Луна в сорок девять раз меньше Земли.

Фаренгейт покраснел от гнева.

– Бесполезно говорить мне, – обиженно отвечал он, – что величина всякого шара зависит от его диаметра: я не ребёнок… Но все-таки я не вижу, какое отношение имеют объемы Земли и Луны к их возрасту.

Старый ученый с нетерпением пожал плечами.

– О эти неучи! – пробормотал он, затем прибавил: – Отношение очень простое: раз Луна меньше Земли, то она быстрее последней охладилась, быстрее покрылась твёрдой корой, быстрее увидела на своей поверхности жизнь. Самый прогресс жизни на ней совершался скорее, и в то время как на нашей планете жили одни чудовищные амфибии, на Луне уже обитал человек.

Уничтоженный янки в замешательстве потупил голову. В этот момент в дверях залы показался Телинга, тащивший на плече какой-то ящик. Поставив последний на пол, селенит жестом пригласил путешественников стать поближе. Урок начался.

Прежде всего учитель указал на уши своих слушателей, другою рукой показав на таинственный ящик. Потом он указал на глаза слушателей и на стену залы.

– Понимаешь ли ты, что он хочет сообщить нам? – с недоумением обратился Гонтран к своему другу.

– А вот, если бы ты не занимался разглядыванием лица m-lle Елены и больше обращал внимания…

– Ну, начал! – с улыбкой прервал инженера граф. – Ответь лучше прямо на мой вопрос.

– Конечно, наш учитель просит нас прислушаться к этому ящику и глядеть на эту стену.

Между тем селенит разместил в ящике металлические цилиндры, испещренные какими-то знаками, потом поставил у стены деревянную рамку, покрытую белой материей и соединённую с ящиком металлическими нитями.

Установив всё это, Телинга щёлкнул языком, чтобы привлечь внимание своей аудитории, и повернул ручку ящика. Тотчас же из глубины последнего послышался чистый, раздельный голос, совершенно похожий на человеческую речь, за исключением лишь некоторой его монотонности. Одновременно на белой поверхности экрана появились какие-то знаки, вроде китайских теней.

– Что это такое? – спросила удивлённая Елена.

Услышав голос молодой девушки, селенит тронул ручку, и ящик замолчал, а знаки исчезли с экрана.

– Странно! – проговорил Сломка. – Если не ошибаюсь, появляющиеся знаки должны представлять слоги или слова, произносимые ящиком, причем ученик сразу учится и как выговаривать слово, и как писать его.

В ответ на замечание друга граф покачал головой.

– Всё это очень мило, – сказал он, – но если бы я просидел целый месяц перед этой шарманкой, я едва ли подвинулся бы далеко в изучении языка селенитов. Я слышу слова, знаю, как они пишутся, но кто объяснит мне их значение? Положим, я заучу, как попугай, тысячу слов, – ну, а потом?

Никто из присутствующих не отвечал: каждый ломал себе голову над разрешением трудной задачи.

Селенит, заметив, что его ученики замолкли, продолжал урок и снова повернул ручку. Ящик произнёс какое-то слово, а на экране появились обозначавшие его буквы. Вместе с тем Телинга, достал из ящика какой-то предмет и показал его присутствующим.

– Кубок! – сказал Фаренгейт.

– Да, кубок, – подтвердили остальные, рассматривал показанный предмет.

Селенит гортанным голосом повторил слово, произнесенное ящиком, и поочередно указал на этот последний, на экран и на предмет, который держал в руке.

Елена с восторгом захлопала руками.

– Я поняла! Я поняла!

– Ну, что же ты поняла? – с улыбкой спросил ее отец.

– Ящик произносит слово, знаки на экране изображают его, а селенит показывает тот предмет, который это слово обозначает.

И Елена с буквальной точностью повторила звуки, раздавшиеся из ящика.

Услышав их, селенит с довольным видом улыбнулся, ещё раз повторил слово и утвердительно кивнул головою.

Таким образом урок продолжался до тех пор, пока наконец солнце не скрылось за горизонтом. Селенит сообщал своим слушателям названия наиболее употребительных предметов, а его ученики запоминали их начертание и произношение. Михаил Васильевич, кроме того, записывал все слова в свой памятную книжку, с переводом русским, французским и английским.

Через четыре урока запас слов у путешественников был настолько велик, что учитель счел возможным приступить к изложению селенитской грамматики. Усвоив ее правила, жители земли могли уже с успехом беседовать с селенитами.

Старый ученый особенно полюбил звучный язык обитателей Луны, напоминавший наречия Индии. Его усердие было тем сильнее, что Михаил Васильевич вскоре собирался покинуть кратер, служивший местопребыванием путешественников, и отправиться для исследования лунной поверхности.

Однажды, перелистывая тома библиотеки, предоставленной в его распоряжение, то есть заставляя говорить ящик фонограф, профессор случайно встретил описание Луны. Вместе с тем он получил на экране подробную карту невидимого с Земли лунного полушария. Это последнее полушарие, подобно видимому, было всё испещрено большими серыми пятнами «морей» и «океанов». Были ли то действительно пространства покрытые водой, или только высохшие долины? – вот вопрос, который всецело занял старого учёного. Кроме морей, на карте были нанесены многочисленные кратеры и цепи высоких гор, а в некоторых местах стояли какие то точки. Телинга объяснил профессору, что это города.

– Города! – воскликнул слышавший объяснение селенита Гонтран. – На Луне ость города! Очень возможно, что мы найдем в них и магазины вроде "Au bon marche?" или "La ville de Paris". Мне непременно нужно обновить запас перчаток…

К счастью Гонтрана, Михаил Васильевич не слышал его легкомысленной болтовни. Отец Елены что-то молча соображал и наконец обратился к Телинге:

– Я желал бы видеть вашего начальника.

– Когда вам угодно? – предупредительно спросил селенит.

– Лучше сейчас же, чтобы не терять напрасно времени.

Через несколько минут Михаил Васильевич и его спутники были введены в зал, в глубине которого шестеро селенитов сидели на странных седалищах, сделанных, по заключению Сломки, из лавы.

– Говорите, друзья, – сказал один из селенитов, в котором наши герои не замедлили узнать своего старого знакомца Роум-Серхоума. – Я постараюсь удовлетворить все ваши желания.

– Мы хотели бы уехать отсюда, – сказал Михаил Васильевич.

– Уехать! Зачем же! – с удивлением спросил селенит.

– Неужели вы думаете, – возразил ему старый учёный, – что мы покинули землю и пролетели 90.000 миль для того, чтобы навсегда поселиться в вашем кратере? Луна есть лишь первая стоянка на нашем пути, первая станция воздушного путешествия, которое мы предприняли. Но прежде чем отправиться на другие планеты, весело сияющие в лазури неба, мы хотели бы изучить поверхность земного спутника, и вот почему мы торопимся покинуть вас.

Пейзаж на невидимой стороне Луны

– Куда же вы хотите сначала направиться?

– Наша цель – северный полюс Луны, с которого бы нам удалось видеть полную Землю…

– Кроме того, – вмешался в разговор Фаренгейт, страшно коверкая соленитские слова и мешая их с английскими, – нам хотелось бы отыскать следы одного жителя Земли, упавшего на видимое полушарие.

При этих словах селенит сделал жест ужаса.

– Если тот, – сказал он, – о котором вы говорите, упал на видимое полушарие, то он погиб.

– Погиб! – закричал американец, сжимая кулаки. – Значит, он избежал моего мщения?.. Во всяком случае я не поверю, пока не увижу его труп.

ГЛАВА ХХХV

Видимое полушарие Луны. – Экспедиция решена. – Отправление. – В кратере. – Странный экипаж. – В подземной галерее. – Оригинальный способ передвижения.

После нескольких секунд молчания начальник селенитов решительным тоном проговорил:

– Ваша экспедиция, господа, на ту сторону нашей планеты, откуда видна полная Земля, – решительно невозможна.

– Невозможна?! – воскликнул старый учёный. – Почему же?

– Потому что пояс неприступных скал и высочайших гор отделяет одно полушарие Луны от другого, и тысячи непреодолимых препятствий помешают вам достигнут цели. Кроме того, та половина пашей планеты совершенно безводна, бесплодна и необитаема: вы найдёте на ней одни лишь развалины некогда цветущих городов. Никакое живое существо, ни растение, ни животное, – не может жить в этой печальной пустыне, почти лишённой воздуха.

– Лишенной воздуха! – воскликнул Гонтран, обращаясь к профессору. – Значит, все мы ошибались: и мой знаменитый однофамилец, и вы, и я…

Граф произнес последние слова с апломбом, вызвавшим улыбку на лице его приятеля. Михаил Васильевич с минуту раздумывал.

– Без сомнения, – сказал он, – в словах селенита много преувеличений, но очень вероятно, что на видимой стороне Луны слишком мало воздуха для поддержания жизни… Однако для нас это не должно быть препятствием.

Фаренгейт удивлённо раскрыл глаза.

– Но ведь мы не можем же жить без дыхания? – проговорил он.

– А кто вам говорит это? – с нетерпением возразил профессор. – Разве у нас нет запасов жидкого кислорода и дыхательных аппаратов?

– Однако, – заметил Гонтран, с беспокойством смотря на свой невесту, – если это предприятие сопряжено с большими опасностями, то не лучше ли будет отказаться от него?

Старый ученый с негодующим видом скрестил на груди руки.

– Как же тогда мы будем продолжать свое путешествие по планетам? – спросил он.

– Но что общего между нашим путешествием и предполагаемым исследованием Луны?

– Общего очень много: спектроскоп открыл мне на поверхности Луны, недалеко от полюса, присутсвие драгоценной руды, которая одна позволит нам продолжать путь в пространстве… Впрочем, – прибавил профессор, – если вы сомневаетесь, то оставайтесь здесь: я отправлюсь один.

– Нет, вы не поедете один, – воскликнул американец, – я буду вас сопровождать, и пока вы разыскиваете руду, – буду искать негодяя Шарпа!..

И янки подчеркнул свои слова выразительным жестом.

– Я не за себя боюсь опасностей и утомления, – сказал Гонтран, – но за Елену Михайловну.

Молодая девушка поблагодарила жениха ласковой улыбкой.

– Merci, граф, – произнесла она, – я не боюсь ничего и готова идти всюду, куда пойдет папа.

Водворилось молчание. Воспользовавшись им, Роум-Серхоум спросил профессора:

– Хорошо ли вы знаете топографию той части лунного диска, на которой теперь находитесь?

– Достаточно… хотя и хуже, чем другое полушарие.

– Другое полушарие? – изумленно спросил селенит.

– Ну, да… то есть видимое.

– Это невероятно.

Тогда Михаил Васильевич показал Роум-Серхоуму один из новейших фотографических снимков Луны, сделанных знаменитым американским астрономом Рутерфордом.

Удивлению селенита не было границ.

– Как же вы, – спросил он, – могли начертить этот план, когда ваша нога ни разу не была на нашей планете?

Старый ученый постарался в нескольких словах объяснить, что такое фотография, и в заключение попросил Роум-Серхоума дать ему проводника для экспедиции.

– Телинга будет сопровождать вас, – отвечал глава селенитов. – А когда вы отправитесь?

– Завтра, при восходе солнца. Выходя из залы, Сломка спросил Михаила Васильевича:

– Какие же средства передвижения мы используем?

– Это будет зависеть от маршрута, который мы изберем, и от скорости, с которой пожелаем путешествовать.

На другой день наши путешественники, встав спозаранку, сделали все необходимые приготовления. Лишь только первые лучи солнца позолотили вершину кратера, в залу вошёл Телинга и, увидев своих спутников вполне готовыми, сделал им знак следовать за собою.

Все двинулись вдоль подземной галереи, где царил непроницаемый мрак. К счастию, всегда предусмотрительный Сломка захватил с собой электрическую лампочку Труве, лучи которой скоро осветили извилистую подземную дорогу.

– Куда теперь мы направляемся? – спросил своего путеводителя Михаил Васильевич, рассматривая карту Луны.

– Прямо в Кюир, большой город, лежащий на реке То, – отвечал Телинга.

– А каким путём? – повторил вопрос профессор.

– Сейчас узнаете.

После нескольких минут ходьбы путешественники неожиданно вышли на дно огромного кратера, вершина которого возвышалась более чем на тысячу футов. Внутренность этого кратера, которым окачивалась подземная галерея, имела почти километр в диаметре и представляла из себя огромную залу, освещённую сверху лучами солнца.

Выйдя сюда, Телинга испустил громкий крик, повторенный в подземельях тысячеголосым звучным эхом. Тотчас навстречу нашим путникам откуда-то вынырнула высокая фигура, в которой старый ученый не замедлил узнать селенита. Переговорив со своим соплеменником, Телинга обратился к жителям Земли и лаконично сказал:

– Через час мы будем в Кюире.

Профессор справился по своей карте и не мог удержаться от возгласа изумления:

– Но ведь отсюда до Кюира более четырехсот верст!

– Верно и у селенитов есть железные дороги, – заметил Гонтран.

Джонатан Фаренгейт пожал плечами, ворча:

– Если бы даже они и были, – никакой поезд не в состоянии пройти за час такое пространство. Даже почтовый поезд Тихоокеанской дороги, от Нью-Йорка до Сан-Франциско, может делать не более ста верст. А ведь это, – с гордостью добавил американец, – самый быстрый поезд на всем свете.

– Мы отправимся в Кюир, – перебил селенит догадки путешественников, – подземной дорогой, очень простым способом, вот в этом экипаже…

В то же мгновение на дно кратера выкатилось нечто вроде лодки на полозьях, которые бесшумно скользили по выемкам, высеченным в лаве. Телинга указал нашим героям на странный экипаж и предложил им сесть на скамейки, шедшие вдоль бортов. Сам он стал на носу, положив руку на металлический рычаг. После того селенит, доставивший экипаж, быстро и без всяких усилий покатил последний ко входу в подземный туннель, открывавшийся в стене кратера.

Здесь обитатель Луны оставил повозку, которая, словно увлекаемая невидимой силою, понеслась вдоль подземной галереи с возрастающей скоростью.

– Ага, теперь я понимаю! – воскликнул Сломка: – мы скользим по наклонной плоскости!

– Но если так, – заметил Гонтран, – то в конце концов мы попадём, вместо поверхности Луны, к ее центру.

Молодой инженер задумался.

– Я думаю, – сказал он после минутного соображения, – что здесь применён принцип "русских гор", которые каждый из нас, без сомнения, видел во время святок… Сначала наш экипаж скользит вниз по наклону; когда он приобретет достаточную скорость, то, благодаря ей, он может взлететь и на следующую затем возвышенность; потом он опять спускается, опять поднимается и так далее, – словом, описывает волнистую линию.

– А разве, по-вашему, такая система может быть применена на больших расстояниях?

– Отчего же, особенно если трение полозьев, как здесь, крайне незначительно, а точка отправления имеет достаточную высоту?! Однако во всяком случае, – прибавил Сломка по-селенитски, – этот четырехсотверстный туннель представляет собой чудесное сооружение.

– Этот туннель сделан вовсе не нашими руками, – возразил Телинга, – это просто природный проход, прорытый в почве лавою, еще в ту эпоху, когда наша планета изливала из своих жгучих недр тысячи потоков лавы. Подобные трещины встречаются в почве Луны во множестве, и мы додумались воспользоваться ими, чтобы устроить сообщение между различными пунктами.

– Это прекрасно! – в восторге воскликнул Михаил Васильевич.

– К несчастью, – пробормотал Гонтран, – здесь адская темнота. Пара фонарей была бы далеко не лишней.

Селенит, владея способностью отлично видеть в темноте, не обращал внимания на мрак, но нашим героям пришлось снова прибегнуть к помощи лампы Труве.

Вскоре быстрота движения экипажа возросла до крайних пределов, так как уклон дороги все увеличивался. Путешественники принуждены были сесть спиной вперёд, так как течение воздуха, бившего в лицо, не позволяло дышать.

– Мы делаем более ста метров в секунду! – проговорил старый учёный.

Елена почувствовала головокружение и спрятала свое лицо на груди отца. Гонтран, бросая кругом беспокойные взгляды, судорожно уцепился за борт. Фаренгейт казался спокойным, но бледность лица и дрожание губ свидетельствовали о его волнении. Один Сломка чувствовал себя прекрасно и с любопытством наблюдал дорогу, по которой скользил их экипаж.

– Ну, конечно, – воскликнул он, – это система "русских гор!" Теперь мы начинаем подниматься… Замечаете, как скорость движения уменьшается? Теперь наш экипаж двигается единственно благодаря инерции… С каждой минутой быстрота его должна ослабевать, и наконец он остановится.

– А скоро мы приедем? – спросил Фаренгейт.

Инженер взглянул на часы.

– Телинга сказал, что весь проезд займет час времени; мы едем уже пятьдесят минут, значит, осталось всего десять минут, – был его ответ. – Вероятно, скоро остановка.

И Сломка указал на светлую точку, показавшуюся вдали, размеры которой быстро увеличивались.

Через несколько минут селенит надавил рычаг; скорость повозки еще уменьшилась, и наши путешественники въехали в кратер, очень похожий на тот, который они покинули.

– Кюир! – лаконично сказал им Телинга, указывая на кратер.