Текст книги "Горящие сердца"
Автор книги: Жанакаит Залиханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
2. ДЕНЬ СЕКРЕТАРЯ РАЙКОМА
Рассветное небо безоблачно. Снеговые вершины ярко розовеют – вот-вот взойдет солнце. Батыр Баразов, как всегда, уже на ногах. По тихим утренним улицам идет он к зданию райкома. Идет и радуется бодрящему утру, которое предвещает хороший день. Сколько их, дней, погожих и дождливых, жарких и холодных, прошло с тех пор, как он работает в райкоме? Годы сложились из этих дней, годы... А Батыру кажется, что каждый новый день – первый, и все начинается сначала. Что принесет с собой нынешний?
В кабинете Батыр прежде всего открывает окно – он это делает всегда, в любое время года, так работается лучше. Утреннюю тишину взрывает телефонный звонок. Секретарь поднимает трубку.
– Да, я. Доброе утро, Азамат! Что так рано звонишь? Решайте сами, на месте. Нет, приехать не сумею. Совещание у нас сегодня. Приедешь – здесь и поговорим. Да, к десяти.
...В зале заседаний райкома к десяти часам собралось народу немало: секретари партийных и комсомольских организаций, председатели колхозов и сельсоветов. Батыр Османович открывает заседание. Рядом с ним в президиуме секретарь обкома Таулуев, подтянутый, с густой проседью в черных волосах. На нем белоснежная сорочка с темным галстуком. Лицо почти не загорело, не то что у Батыра, который без конца носится по району с непокрытой головой, в рабочем кителе и в сапогах. В этом же кителе стоит он сейчас у стола президиума.
– Товарищи! – начинает Баразов. – Мы сегодня собрались по весьма важному поводу. Принято решение о сооружении в нашем районе большой гидроэлектростанции. Товарищ Таулуев, которому я сейчас предоставлю слово, подробно расскажет об этом.
Таулуев поднялся на трибуну.
– Стоит ли говорить, товарищи, как у вас до сих пор обстояло дело с электрификацией? Движок – в колхозе, движок – на предприятии, вот и все богатство. Дорого и неудобно. День работаете при свете, два – без него. Собственная дешевая электроэнергия необходима вам, как воздух, это ясно и обсуждения не требует. Но вы должны иметь в виду, что обеспечить строительство рабочей силой – ваша задача, товарищи. Понадобятся не только чернорабочие, но и специалисты – трактористы, механики, электрики, каменщики. У меня все. – И Таулуев не спеша прошел на свое место.
– Техника начнет поступать на днях, – снова заговорил Батыр. – Я думал, что смогу познакомить вас сегодня с начальником строительства, но он где-то задержался. Не сегодня-завтра приедет, и тогда мы сообща составим разнарядку на рабочую силу: сколько и каких специалистов и разнорабочих должен будет выделить каждый колхоз и каждое предприятие района. Стройка наша – ударная, молодежная, и шефство над ней, думаю, должен взять комсомол. Уже сегодня надо думать о подборе кадров. И прежде всего о том, чтобы люди после окончания строительства могли остаться там на постоянной работе. Это должны быть надежные, честные люди: летуны и сезонники нам не нужны...
Вопрос обсудили быстро, спорить не о чем, а само сообщение о строительстве электростанции обрадовало всех. Перешли к делам текущим, а их, как всегда, оказалось немало. Когда совещание закончилось, в райкоме остались только те, у кого была нужда поговорить с Баразовым. Среди оставшихся был и Азамат. Он вошел в кабинет Батыра, когда уже собирался уезжать Таулуев.
– Заходи, заходи, Азамат, – сказал секретарь.
– Хорошо, что я застал вас обоих, – начал Азамат.
– Вы, товарищ Таулуев, давно обещали дать нам машину. Да что-то я ее до сих пор не вижу.
– Это ты, дорогой, у Баразова проси. Я машинами не торгую. Мы их распределяем по районам, а уж как они там распоряжаются – их дело.
– Ну вот и дайте нам хотя бы одну машину, а уж мы как-нибудь сами решим, кого ею наградить, – вмешался Батыр.
Азамат начал горячиться:
– У вас, товарищ Таулуев, наверное есть какой-никакой запасик. Сами знаете, дороги у нас каменистые. Машины, которые на равнине свободно проходят сто тысяч километров, у нас в горах не выдерживают и тридцати-сорока. А вы, прошу прощения, не принимаете в расчет эту разницу.
Батыр дипломатично молчал. Видно, доволен настойчивостью Азамата.
– Ты, пожалуй, прав, эту сторону дела мы действительно не учитываем, – согласился Таулуев и задумался, потирая рукой подбородок.
– Ну вот, а надо учитывать, – сказал Азамат наставительно, и тут Батыр поддержал его:
– Хорошо бы давать горным колхозам и побольше скатов для машин. Они невероятно быстро изнашиваются. До анекдота доходит: колхозы приобретают совершенно ненужные им прицепы, снимают с них скаты и обувают грузовики.
– Что ж, ладно! Посоветуемся у себя, попробуем что-нибудь придумать, – пообещал Таулуев и снова начал прощаться. Но Азамат еще не высказался до конца.
– А к нам когда приедешь? С прошлого года обещаешь. Пора бы!
– Некогда, Азамат! Что делать, повсюду не поспеешь.
– Что значит некогда? В республике сто селений, в году триста шестьдесят пять дней. Можно, кажется, успеть! Оставьте свои кабинеты, людей посмотрите, себя покажите.
– Правда твоя, Азамат. Нынче летом приеду обязательно. – И Таулуев пошел к дверям. Азамат с Баразовым проводили его до машины.
– Слушай, Батыр, как ты думаешь, не переборщил я немного? – спросил Азамат, когда они вернулись в кабинет секретаря.
– Нет, друг, не тревожься, ты хорошо сказал. Руководить народом и знать его нужды – это вовсе не такое простое дело.
Вроде бы все уже сказано, но Азамат не уходит. Медленно и нерешительно переставляет он предметы на секретарском столе, перебирает отточенные карандаши в карандашнице, теребит листки календаря... Батыр знает эту его привычку. Разговор, по-видимому, предстоит долгий.
– Я тебя слушаю, Азамат.
– У меня, Батыр, просьба...
– Что-то ты сегодня все время просишь – то одно, то другое. У Таулуева – машину, а у меня что?
– Освободи меня, пожалуйста, от работы. Очень прошу!
– Какая муха тебя укусила, старина? Может, не выспался, плохие сны видел?
– Какие сны, если я совсем сна лишился! Трудно мне, понимаешь, трудно! Тяжел стал на подъем, нерасторопен... Посмотри, какая у нас прекрасная молодежь выросла – мастера-животноводы, знатоки своего дела. И сил у них больше, чем у меня, и знаний...
– В этом ты прав, конечно! Но и тебе, с твоим опытом, рано еще записываться в пенсионеры.
– Тогда верните меня обратно в сельсовет.
– Не спеши, Азамат. У нас с тобой еще есть время подумать, посоветоваться. А я, признаться, ждал, что ты будешь говорить об Асхате.
– Что Асхат! У него своя голова на плечах. Одно я решил твердо: в этом году обязательно женю его.
– Это ты за него решил или он сам?
Азамат молчит, не отвечает. Вспомнил, видно, старые свои промахи...
– Сам, конечно, сам, – наконец отзывается он. – Разве у нас теперь спрашивают?
– На ком же он собирается жениться, если не секрет?
– Точно не скажу, но по всему видно, что они с библиотекаршей уже окончательно поладили. Давно дружат.
– Что ж, прекрасная пара! Ариубат – славная девушка, лучше не найти. С радостью спляшу у них на свадьбе. Между прочим, у нас на Асхата есть свои виды. Хотим направить его комсоргом строительства. Как думаешь?
– Не справится. Молод еще. Какой из него комсорг?
– Ты же сам только что сказал, что у нас подросла чудесная молодежь – готовые руководители.
– Я говорил о более опытных и возрастом постарше, – выкручивается Азамат.
– Да и Асхат на стройке будет не из младших. Подумай сам: там же соберутся ребята, недавно окончившие школу. И те, что не попали в вузы... Зеленая молодежь. А твой Асхат уже и мир посмотрел, и диплом получил, и жениться собирается... Кстати, мы его самого вызвали сегодня. Скоро, наверное, приедет.
Старику приятно, что Батыр хвалит Асхата. С деланным безразличием он пожимает плечами:
– Поступай, как знаешь, Батыр, но я все-таки думаю, что молод он.
– Ничего! Ошибется – поправим, споткнется – поддержим. Ну что, двинулись? Я хочу еще на ферму одну успеть.
Из райкома вышли вместе. Батыр Османович поехал на ближайшую ферму – были у него там неотложные дела. Азамат отправился домой...
Асхата сразу пригласили в кабинет секретаря. Батыр поздоровался приветливо, поздравил с окончанием института, а потом перешел к делу.
Предложение Баразова поначалу несколько ошарашило Асхата. Первая реакция была вполне естественной:
– Батыр Османович, я не справлюсь! И вас подведу, и сам провалюсь с треском... У меня ж никакого опыта работы с людьми. И не этому меня учили...
– Не торопись! – остановил его Батыр. – Все мы начинали когда-то. А опыт... Где же его взять, если не в самой работе? Поможем тебе. Вижу, ты уже склонен согласиться с моим предложением? Подумай только, какая это увлекательная и почетная работа! Главное, нужно поставить дело так, чтобы люди с первого же дня поверили в тебя. Никогда не обещай, не подумавши... Старайся всегда поставить себя на место другого человека. А если уж обещал – держи слово, чего бы тебе это ни стоило! Особых профессиональных секретов в нашей работе нет. Поменьше ненужной болтовни и треска. Побольше требовательности и настойчивости. Но при этом люди, которыми ты призван руководить, должны все время чувствовать, что ты по-настоящему уважаешь и понимаешь их – их жизнь, потребности, каждого в отдельности... Ненавижу этот тип руководителя – болтуна и «обещалкина». Ты понимаешь меня?
Асхат молча кивнул головой. Батыр Османович хорошо представлял себе, что происходит сейчас в душе молодого человека. В то же время Батыр понимал, что и он не может, не должен сулить Асхату «златые горы». Он обязан прямо и честно сказать ему обо всем.
– Не стану скрывать, что вас всех, и тебя в частности, ждут впереди немалые трудности, – продолжает секретарь. – Там, куда мы тебя посылаем, – сейчас голое место. Не сегодня-завтра начнет прибывать техника, начнут съезжаться люди. Пока их негде разместить, жить они будут в ближайших аулах, на работу ходить далеко. Ничего там сейчас нет. И клуба нет, конечно, его вам еще предстоит построить. А молодежи каждый вечер после работы подавай кино, танцы. Сейчас все это можно организовать под открытым небом. А поздней осенью, зимой? Словом, есть о чем хорошенько подумать.
А парень все молчит. Кажется, будто он не слушает Батыра. В растревоженном мозгу вихрем проносятся картины: стройка идет полным ходом... Вот с песнями и шутками трудится бригада молодых землекопов. Кирки и лопаты весело взлетают в воздух... Впереди, на пригорке, развевается красный флаг – почетная награда лучшей бригаде. Из репродуктора льются ликующие звуки духового оркестра. Нет, не так. Люди работают молча, сосредоточенно. Шуток не слышно. Скрежет вгрызающегося в землю экскаватора перекрывает все остальные звуки... Вдали – бетонный прямоугольник фундамента... Снующие грузовые машины... Но вот Асхат как бы просыпается и тихо говорит:
– Хорошо, Батыр Османович. Я готов сделать все, что от меня потребуют. Постараюсь оправдать ваше доверие. Но уж обращаться к вам за советом и помощью буду, наверное, часто. Так и знайте и не ругайте меня за это.
– Об этом я и сам тебя прошу. А теперь давай прощаться. Не буду тебя задерживать. Завтра-послезавтра тебе уже надлежит явиться на место работы. Парторг тебя ждет. Человек он превосходный, коммунист с большим опытом. Не первая у него стройка. Уверен, что вы с ним прекрасно поладите.
Итак, вроде бы все уже сказано, но Батыру жаль расставаться с Асхатом.
– Помнишь экспедицию Потапова?
– Конечно.
– Они снова работают у нас, только в другом ущелье. Думается, трудятся не напрасно. Нужно уметь смотреть вперед. Ты понимаешь, какое значение в этих условиях приобретает строительство электростанции? Это же – новые заводы, города. Понимаешь? Города в наших ущельях! Свой рабочий класс. Мы уже сейчас пытаемся начать специализацию колхозов, их ориентацию либо на молочное, либо на мясное животноводство. Строителей и горожан нужно кормить, правда?
Увлекшись, Батыр Османович вышагивает по просторному кабинету. Забыл уже, что попрощался с Асхатом. Видно, очень нужен секретарю сейчас слушатель, да еще такой внимательный и благодарный, как этот парень – новоиспеченный комсорг стройки...
И Асхат размечтался. Следит глазами за Батыром, поворачивает голову то в одну, то в другую сторону. И видятся ему тоже сверкающие огнями города в горах, широкие асфальтированные ленты дорог... Хочешь – сажай в собственную машину жену с сыном, да езжай себе в город, в театр... И в тот же вечер возвращайся домой...
При мысли о доме и о будущей жене с будущим сыном Асхат слегка краснеет.
На маленьком приставном столике зазвонил телефон. Батыр остановился, снял трубку:
– Слушаю. Кто говорит? Плохо слышно... Ах, это вы, Борис Петрович... Слышите меня? Вы легки на помине: только что говорил о вас с одним хорошим парнем... Что? Руда? Спасибо, дорогой друг, спасибо! Немедленно приезжайте! Сейчас же высылаю за вами машину. Жду!
Баразов нажимает кнопку. Девушка-секретарь входит в кабинет и выжидательно смотрит на Батыра.
– Тонечка, пускай Борис срочно едет в колхоз «Путь к коммунизму». Там, в парткоме, его будет ждать Потапов, надо привезти его сюда.
Тоня, кажется, никогда еще не видела Баразова таким возбужденным и радостным. Она молча улыбается, кивает головой и идет выполнять поручение. Асхату же не хочется уходить, толком ничего не узнав; он мнется в нерешительности, а секретарь уже обнимает его за плечи.
– Какой ты у меня дорогой гость, джигит! Знаешь, ведь с хорошим гостем приходят в дом счастливые вести. Нашли-таки геологи зарытый в наших горах клад! Ну, друг, счастливого тебе пути! Знаешь, как нам теперь твоя электростанция нужна – позарез! Спеши!
Оставшись один, Батыр снова принимается мерить шагами свой кабинет. Мысли теснятся, обгоняя одна другую: «Что-то теперь скажут маловеры и нытики? Может, попросят прощения? Не жди, Батыр, не попросят. Только бы не помешали... Впрочем, ключи от клада теперь у нас в руках. Да и средств на изыскания потрачено немало. Наш долг – вернуть их государству сторицей. Интересно, велики ли запасы? Дуралей, ни о чем не сумел расспросить Потапова как следует... Телефон барахлит – надо, чтобы проверили линию... Ладно уж, часа через три Борис Петрович сам будет здесь, все разузнаю. Нужно ли сейчас звонить в обком? Пока не стоит, пожалуй. Вот если бы и нефтяники до чего-нибудь докопались. Который год бурят пробные скважины... Тогда-то район быстро пошел бы в гору. Где промышленность, там и кадры... И культура... Все это близко, совсем у порога».
Батыра прерывает телефонный звонок:
– Слушаю. Товарищ Абазов? Слушаю. Трактор, говоришь? У кого? Подожди минуту у телефона.
Батыр снимает трубку с другого аппарата:
– Лесозавод? Салам, Андрей Николаевич! Что-то тебя не видно. Все мы рождены для того, чтобы выполнять планы. И перевыполнять тоже. Что у тебя делает твой ЭС-100? Работает? А после смены ты бы не мог одолжить его часа на три Абазову? Что? Тебе же будет лес подтаскивать. Да. Спасибо. Он приедет сам.
И в другую трубку:
– Поезжай к шести часам, возьми трактор. Да не забудь вернуть вовремя! Я тебя знаю... До свидания!
Батыр положил трубку, но, видно, тут же сам вспомнил о неотложном разговоре и звонит уже сам.
– Хажомаров? Справку для обкома написал? А как с семинаром? Не спеши, нужно подготовиться к нему как следует. В ночной тиши голова, говорят, лучше работает. Конечно, неплохо, чтобы в сутках было не двадцать четыре, а хотя бы тридцать часов? Согласен. Но уж тут я ничем тебе помочь не могу...
Вошла Тоня и положила на стол перед Батыром объемистую папку с бумагами. Среди официальных отношений, испещренных штампами, печатями и подписями, в глаза сразу же бросилась бумажка непривычного вида: страничка из школьной тетради в косую линейку; небрежные каракули, – вроде бы малограмотный человек писал, однако грубых ошибок нет. Так и есть – анонимка. Батыр брезгливо поморщился и отложил листок в сторону. Потом все же взял и стал нехотя читать. «Так, какие-то гадости про Азамата. Чем-то он не угодил этому пачкуну. А вот и Асхата лягнул. Не успел человек приехать, его уже порочат. Какая мерзость! Ходит, небось, этакий двуличный тихоня по аулу, все улыбается, перед председателем раболепствует, а про себя копит злобу и зависть... Страшная штука зависть! Холодной змеей в теплый день подползает, жалит в самое сердце... Когда же этому будет конец? Вот растут молодые, умные, чистые... Как их уберечь от чужой зависти, как сделать так, чтобы сами они никогда не поддавались подлому чувству?..» Приподнятое настроение Батыра быстро улетучивается. Ходу анонимке он, конечно, давать не собирается, но... Вытащить бы ее автора перед всем народом за ушко да на солнышко. Посмотрели бы люди, кто ходит по земле рядом с ними...
В дверь просунулась голова районного прокурора.
– Заходи, Мухаммет Каирбекович! – Батыр со вздохом сложил в папку бумаги, встал навстречу прокурору. – Ну, как? Санаторий на пользу пошел?
– Очень даже, спасибо, Батыр Османович! Трость свою бросил в Кисловодске.
– Ну и хорошо. Теперь не запускайте болезнь.
– Болезнь обещаю не запускать, а вам должен сказать, что кое-какие дела без меня здесь запустили. Перед отъездом оставлял в райисполкоме представления о нарушениях сельхозустава в некоторых колхозах. Так все и лежит без движения.
– Это не дело! – заметил Баразов и что-то записал на календаре.
В свою очередь пожаловался прокурору на то, что в районе развелось множество каких-то подозрительных личностей, – под видом заготовителей они втираются в доверие к колхозникам, по дешевке скупают у них ранние фрукты и овощи, в общем, обслуживают людей по-всякому.
Мухаммет Каирбекович обещал сам заняться этим и милицию привлечь на помощь.
– Да, вот еще что, – вспомнил Батыр. – Колхозы начинают стрижку овец. Но с приемкой шерсти не все, по-моему, обстоит благополучно. Ты сам, пожалуйста, проверь, в помощь возьми кого-нибудь из специалистов-зоотехников. Потом составишь нам справочку. Не обсчитывают ли колхозы на приемке? Может, я и ошибаюсь. Рад был бы ошибиться.
Прокурор в свою очередь аккуратно записывает поручения в записную книжку, прощается и уходит.
Батыр Османович вдруг ощущает, что он здорово проголодался. Хорошо еще, успел выпить кружку парного молока на ферме... Вырваться домой на обед сегодня, видимо, не удастся – назначен разговор с редактором районной газеты.
Редактор является точно в назначенное время и входит в кабинет с видом бодрым и столь деловитым, что Батыр подумал было, уж нет ли у редактора к нему какого-нибудь наиважнейшего дела.
– Садись, друг, – приветствует его секретарь. – Как говорят, для хорошего человека стул всегда готов.
Редактор усаживается. Начало разговора, кажется, не сулит ему ничего хорошего, и его бодрая улыбка слегка тускнеет.
– Должен сказать тебе следующее, – медленно начинает Батыр. – Если я не ошибаюсь, ты тоже являешься членом бюро. Не хуже меня знаешь состояние дел в районе и тоже, кажется, несешь за это ответственность. Так?
– Так, – соглашается редактор и начинает беспокойно ерзать на стуле.
– А раз так, – продолжает секретарь, – то объясни мне, пожалуйста, почему мы на бюро хвалим одни фермы, один хозяйства и критикуем другие, а ты у себя в газете поступаешь как раз наоборот? Вот полюбуйся. – И Батыр Османович протягивает редактору сегодняшний номер районной газеты, исчерканный во всех направлениях синим карандашом.
Редактор быстро разворачивает газету.
– Да, верно, виноваты мы. – Он разглядывает конец четвертой полосы. – Не видел. Ездил с докладом на лесозавод.
– А другие куда смотрели? Ты же в редакции не один. И потом, доклады можно читать и не в те дни, когда у тебя номер выходит. В дальнейшем, товарищ редактор, давай условимся так: сразу же после пленума, заседания бюро и так далее ты собираешь своих сотрудников и информируешь их обо всем, о чем у нас шла речь. Согласись с тем, что мы не зря критикуем одних и поддерживаем других. Нужно шире пропагандировать в газете опыт передовиков. И совсем не обязательны длинные статьи. Мало у вас оперативных заметок, информаций. Ваши читатели должны постоянно быть в курсе того, что делается на соседней ферме или на заводе... Не мне учить тебя. И еще: почему в газете не выступают ответственные работники, специалисты, руководители хозяйств? Да и рабкоровских заметок, писем с мест очень мало. Какую статью ни возьмешь – под любой подпись сотрудника редакции. Это не дело.
Редактор сокрушенно оправдывается.
– Говоришь, работники райкома не хотят писать в газету, ссылаются на свою занятость? А ты, товарищ редактор, когда составляешь план работы, укажи не только темы, но и авторов. Мы их вместе утвердим на бюро. Посмотрим тогда, будет тебе писать районное начальство или нет.
В заключение Батыр Османович советует организовать на строительстве электростанции специальный рабкоровский пункт. Съездить туда, познакомиться с парторгом, с комсоргом, поговорить с ребятами, найти среди них наиболее грамотных да зубастых. Шутка сказать, какая стройка затевается! В каждом номере газеты должна быть информация с места работ...
Проводив редактора, Батыр на некоторое время остается один и думает о только что закончившемся разговоре. Неплохой, в сущности, парень этот редактор, только не умеет еще организовать дело как следует, за все хватается сам. Покраснел... Хорошо, когда человек умеет краснеть за свои ошибки. Что-то, однако, Бориса Петровича долго нет... Баразов посмотрел на свои часы – подарок жены к сорокалетию. Два года он носит их. А сколько раз за это время они с женой обедали дома вместе? По пальцам можно перечесть. Работа, работа и опять работа... Как отец говорил, работе конца не бывает.
И, словно отвечая его мыслям, резко зазвонил телефон:
– Абазов? Снова ты? Послушай, я и вчера говорил и сегодня повторю: ни одного человека из райцентра на уборку мы не дадим, и школьников тоже хватит отрывать от занятий. Пусть работают на своих пришкольных участках, с них и этого достаточно... Хватит! Ежегодно останавливаем работу учреждений, посылаем людей к вам на уборку овощей и кукурузы, а колхозники, надеясь на них, порою даже не выходят на работу. Так? У людей, понимаешь, уже и психология такая появилась: приедет чужой дядя и поможет... Сами развращаем людей, поверь мне... Да и от гастролеров этих больше вреда, чем пользы... Половина урожая ежегодно остается неубранной... Думайте своей головой: установите премии и поощрения, выполняйте свои обещания – тогда и люди вам поверят, и вы сами откажетесь от посторонней помощи. Денежная заинтересованность колхозников – великое дело. Вот увидишь, через год уехавшие запросятся к тебе обратно. Да, да, вот именно...
Зашла Тоня и доложила, что в приемной дожидается какой-то старик.
– Пусть войдет.
Батыр Османович встал навстречу белобородому деду.
– Садитесь, отец, на диван, здесь удобнее. Я вас слушаю.
Старик рассказал о своей нужде – крышу покрыть нечем. Дом построили, а стоит он до сих пор непокрытый. Не дай аллах, дожди, – вся работа пропадет, развалится саманная постройка. Ходил он к начальникам разным, обещать обещают, а делать не делают.
– Что требуется то – шифер или черепица? – поинтересовался Батыр.
– Лучше бы шифер, он дешевле, – ответил старик. – А то у меня и лесу мало, черепицу не закрепишь... Колхоз помог – дал ссуду. Насчет крыши и обращаться стыдно, в колхозном хозяйстве каждый грош на учете.
– А что ж дети?
– Обоих сынов взяла война... Были бы живы – разве ходил бы я так, просителем? Два сына, два наследника, две руки мои... – Уловив живое сочувствие в глазах собеседника, старик принялся рассказывать свою горестную повесть: – Младший и жениться еще не успел. А у старшего уже двое детей было... Да... Их мать, бедняжка, в Азии умерла. Трактором придавило на уборке свеклы... Внуков мы с женой сами воспитали. Трудно было, но что поделаешь. Выучили, в люди вывели. Теперь они уже оба женаты, живут отдельно. Да на первых порах им тоже нелегко приходится. Вот и взяли мы с женой к себе их детишек. Мальчик и девочка... Мальчик в школу зимой пойдет. Хороший мальчишка, уже помогает бабушке по дому. Так оно и идет: сначала дети, потом внуки, потом – правнуки... Будь она проклята, эта война, во веки веков! Не дай аллах, повторится вновь.
Батыру жаль старика. Чем он может ему помочь? Ну, шиферу, конечно, достанут. Да разве этим залечишь давние и глубокие душевные раны? Сколько еще в одном их районе, таких вот беспомощных стариков и старух, сколько сирот! А инвалиды войны? Мало мы им помогаем, до сих пор мало знаем, как живут такие вот семьи...
Договорившись по телефону с председателем райпотребсоюза о шифере, Батыр провожает старика до дверей. И тут же просит Тоню вызвать к нему заведующего орготделом Хажомарова.
Батыр любит беседовать с этим толковым и рассудительным человеком. Первым делом он попросил Хажомарова вновь обследовать, как живут семьи погибших фронтовиков и инвалидов войны. Давно отгремела война, а раны и рубцы, нанесенные ею, все еще дают себя знать – в третьем поколении отзываются... Потом они дружно покритиковали работу инструкторов орготдела: в командировках бывают часто, а толку мало. Только фиксируют положение дел, помогать не помогают.
– Ты пойми, Хажомаров дорогой, инструктор должен, конечно, изучить обстановку, но изучить для того, чтобы делом помочь, – это первое, а потом и о будущем подумать, это второе. Согласен?
– Согласен, Батыр Османович, тут спорить не о чем.
– Ты-то с ними часто говоришь о делах?
– Часто. Надо бы и тебе, Батыр, с ними общаться.
– Надо, ты прав.
– Да, между прочим, из обкома опять звонили насчет курсов. Пора готовить людей.
– А что, не готовили еще?
– Да нет. Не успеваем, Батыр, сам знаешь, сколько сейчас дел.
– Вот тебе, пожалуйста! Используй своих инструкторов, ведь каждый прикреплен к какой-нибудь парторганизации. Пусть подберут людей. Сколько мы посылаем?
– Да человек пять-шесть ежегодно.
– Куда же они после окончания курсов деваются?
– Направляем на работу в колхозы, на предприятия.
– Вот видишь! А занимаемся такой ответственной работой формально. Неправ я?
– Прав-то ты прав, но еще учти, что в парторганизациях с толковыми работниками расстаются неохотно, хоть клещами выдирай. Отпускают кого похуже, без кого могут обойтись.
– Близорукая практика. Надо ее ломать во что бы то ни стало. Надо, чтобы человек, побывавший на курсах, возвращался на работу к себе же на предприятие или в колхоз да брался бы за серьезное дело. Тогда и отпускать будут охотнее.
Хажомаров слушает с явным одобрением, но не упускает возможности поспорить.
– Мы каждого человека на бюро утверждаем, так, Батыр? Так! Вот тогда и надо приглядываться повнимательнее.
– Надо, конечно! Ты верно говоришь, что зашиваемся мы с текучкой, о некоторых вещах не думаем по-настоящему, себя же и наказываем потом.
Хажомаров напоминает Батыру о партийном собрании в «Голубых озерах» и уходит.
Председатель райисполкома Соубаров зашел попрощаться перед отпуском и заодно поговорить о делах. Но у Батыра не выходит из головы недавний разговор с прокурором.
– Что же вы до сих пор не рассмотрели представление прокурора? – спрашивает он.
Соубаров мнется, ссылается на объективные обстоятельства. Договорились все же, что решит он этот вопрос безотлагательно, а потом уже отправится в Кисловодск.
– А ты когда в отпуск? – спрашивает Соубаров.
– Да вот как только закончу все дела, – смеется Баразов.
К вечеру похолодало. Свежий горный ветер парусом надувает оконную занавеску, врывается в кабинет. Батыр изрядно устал, а впереди еще – поездка в «Голубые озера», на партийное собрание.
Секретарь подходит к окну и отодвигает занавеску. Над крышами домов синеют горы. Лес на их склонах густой, если смотришь отсюда, темная до черноты зелень сливается в одну массу, только сверкнет кое-где под лучами вечернего солнца осенняя желтизна. Батыр любит эти предвечерние минуты у окна. Воздух вливается в грудь живящим потоком. Отдыхают уставшие за день глаза. Правду говорят люди: зеленый цвет врачует и успокаивает... Ослабевает напряжение, и словно улетают в открытое окно дневные тревоги и огорчения... Интересно, много ли зверья осталось в наших лесах? Дикие козы еще остались, кажется. Сколько раз товарищи приглашали его на охоту, он всегда отказывался. Зачем уничтожать живое без надобности? Разве дикая коза твой враг? Или она ест твой хлеб? А зачем убивать орлов? Кому мешают эти гордые в полете птицы, плавно парящие в вышине?
...Дверь кабинета отворилась почти бесшумно, но Баразов услыхал. Обернулся. В комнату вошел Потапов. Они с Батыром обнялись на радостях, обнялись молча и так же молча Потапов начал выкладывать из своей сумки прямо на стол секретаря образцы; выгрузил и тогда только сказал:
– Ну, хозяин, получай свой клад. С тебя причитается!
– Проси что хочешь – твое слово для меня закон.
– Тогда подари мне гору Уштулу.
– Бери, дорогой, о чем речь! И еще парочку в придачу.
– Спасибо! Вижу, ты у нас не скупой, товарищ секретарь...
Они еще долго беседовали, не зажигая света. Вместе позвонили по вертушке в обком, первому секретарю.
Было уже темно, когда они вышли из райкома. Баразов подвез Бориса Петровича к гостинице. Наутро геолог должен был выехать в Нальчик. Сам Батыр спешил в «Голубые озера».
...Ясная ночь. Звезд высыпало столько, что, кажется, нет в мире ничего, кроме звезд да луны над вершиной Дыхтау, да мерцающих в лунном свете снежно-ледяных вершин, застывших в тишине. И куда-то в звездную бесконечность убегает лента дороги. Батыру хочется послушать тишину, хочется, чтобы не нарушал ее шум мотора. Он просит Бориса остановить машину, медленно выходит на дорогу...
Собрание кончилось поздно. Торопиться домой уже нечего – там давно все спят. Имеет секретарь райкома, в конце концов, право немного помечтать и полюбоваться звездами?.. Звезды вздрагивают и мерцают, будто живые глаза неба. Которая из них Темирказак – Полярная звезда? Говорят, она ярче всех. Батыр хорошо знает звезды «в лицо», а вот названий не знает. Есть ли там жизнь и разумные существа? Может, и есть: ведь миров этих бесконечное множество, и среди них огромные – в тысячи раз больше, чем Земля. А ведь уже не далек тот день, когда мы узнаем о звездах гораздо больше, чем знаем сегодня. Его сограждане уже летают в космос. Не за горами, наверное, и полет на Луну, а там – на Марс, потом... Как интересна жизнь грядущих поколений! Наши деды не знали, что такое автомобиль, не говоря о самолете, а внуки полетят к звездам. Какое, черт возьми, потрясающее время!
Борис обходит машину, проверяет скаты, потом снова садится за руль. Батыр все стоит и думает. Когда он, спохватившись, идет к машине, то видит, что шофер задремал. Пускай отдохнет, жалко будить. Баразов присел на обочине.
