Текст книги "Горящие сердца"
Автор книги: Жанакаит Залиханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Потом ее мысли приняли другое направление. В чем ее ошибка? И почему в отзыве не указали на нее конкретно? Ведь она основывалась на опыте собственной работы. И, кажется, все у них в порядке: породность улучшается, приплод хороший и хорошо сохраняется... Но они обязались получить по теленку от каждой коровы, а не справились с этой задачей. Что-то проглядели. Может быть, ошибка именно в этом?..
– Ты, я вижу, сильно переживаешь? – неожиданно говорит Азамат, натягивая поводья.
Фаризат пугается: так и есть – он прочитал ее мысли! Девушка чувствует, как щеки ее покрываются краской. Хорошо еще, что стемнело – Азамат не увидит.
– Думаю, – отвечает она, – где я могла ошибиться, в чем загвоздка?
– Не горюй, все уладится. Посоветуешься со знающими людьми и исправишь свои ошибки... Жить-то где будешь – в гостинице или у Атаевых?
– Наверное, у них. Я ведь их не стесню – буду приходить ночевать, а весь день в библиотеке... Думаю, что десяти дней мне даже не понадобится.
– Да ты не спеши, если понадобится еще время – позвони мне. Главное – успешно закончить дело.
– Спасибо, Азамат, я постараюсь...
Аул встречает их приветливой россыпью огней. Азамат обещает завтра пораньше прислать за Фаризат машину. Они прощаются. Девушка заезжает к себе во двор, а председатель направляется в правление – узнать, как шли дела в его отсутствие.
Батыр Османович держит речь на совещании директоров школ. Собрались они сегодня со всего района, сидят серьезные, сосредоточенные – у каждого свои заботы, свои нужды, их они принесли сегодня сюда, в райком партии.
– Дети – наше будущее, – говорит Баразов, – будущее нашей партии, нашего народа. Не мне вам об этом рассказывать... От того, как мы их воспитаем, к чему мы их приучим, какие представления вложим в их души, – зависят их жизнь и труд в будущем. Я повторяю эти хорошо известные вам истины для того, чтобы мы с вами еще раз подумали о важности стоящих перед нами задач, мобилизовали все свои силы для их выполнения. Мы обсудили вопрос с товарищем Саубаровым и, возможно, поставим его на очередной сессии районного совета. Нужно привлечь к подготовке очередной сессии комсомольских работников, школьных учителей, врачей, воспитателей детских садов, родителей – всех тех, кто имеет отношение к воспитанию детворы, кто несет ответственность за ее учебу и ее здоровье... Хотелось бы выслушать ваше мнение по этому поводу, товарищи.
Саубаров и другие участники совещания поддержали предложение Батыра Османовича. Предстоящую сессию Совета, таким образом, решили посвятить вопросам воспитания и обучения подрастающего поколения.
После окончания совещания директора школ плотным кольцом окружили Баразова, Саубарова и заведующего районо. Пришло время решать вопросы насущные и неотложные: тот жалуется на плохое качество ремонта школы, другой – на нехватку учителей, третий просит заменить вышедшую из строя машину... В результате блокноты руководителей покрываются мелкой вязью записей и пометок. Все будет сделано: может быть, не сразу, но сделано будет непременно.
Вернувшись в свой кабинет, Баразов попросил Тоню вызвать к нему редактора районной газеты.
«День сегодня какой-то бесконечный, – думает Батыр Османович, – что у нас? Четверг? Четверг как четверг, не лучше и не хуже других четвергов... Что это со мной? Устал, что ли?»
Быстрой и энергичной походкой в кабинет входит редактор.
– Что нового? – встречает его вопросом секретарь.
– Новости мы не печатаем в газете, – улыбается в ответ редактор.
Разговор пошел о том, что необходимо организовать постоянный раздел «Трибуна учителя» и привлечь для участия в нем лучших педагогов района, корреспондентов от каждой школы. Редактор, разумеется, не возражает и со своей стороны предлагает привлечь и родителей для участия в этом разделе... Можно будет и поспорить иной раз на страницах газеты по острым вопросам обучения в школе и воспитания в семье.
Телефон на столе Баразова зазвонил, как всегда, громко и требовательно. Секретарь взял трубку. Редактор прислушивается, пытается понять, с кем беседует Баразов. Звучат имена Адемея, Кичибатыра, Конака, еще раз Конака... Видимо, на проводе – Азамат. Он часто звонит сюда, они с секретарем райкома друзья старые, верные.
Батыр Османович, кажется, доволен разговором, улыбается в трубку, поддакивает собеседнику.
– Вот тебе еще одна хорошая новость, – обращается Баразов к редактору газеты. – Азамат организует экскурсию для своих колхозников по местам Сталинградской битвы. Двадцать человек повезет и среди них, кого бы ты думал? Конака! Будет потом об этом целый год вспоминать, как про «Мескуа»...
– Может, послать с ними корреспондента? – загорается редактор.
– Что ж, пошли, мысль хорошая... Еще Адемей с ними поедет. Он воевал там, знаешь? Нет? Да, многого мы еще не знаем о наших людях, я вот тоже только что впервые услышал. Адемей – золотой человек. Сколько пережил, а как работает до сих пор! Молодежь хорошую воспитывает – Салих его выученик. Вот бы написал кто-нибудь из твоих ребят очерк об Адемее – толково написал бы, с фотографиями... Какая тема, а? Много ли осталось у нас таких героев? Пока они живы, мы не должны забывать о них, на их опыте нужно учить молодых, понимаешь?
Редактор все понимал и обещал обязательно написать хороший очерк о старом Адемее, выделить для этого самого способного своего журналиста.
После беседы с редактором Баразов занялся почтой. Внимательно, с пристрастием изучает он последнюю сводку республиканского статистического управления. Как там район выглядит по сравнению с другими? Так, так. Поголовье скота неуклонно растет. Однако падеж овец тоже есть, и немалый. И это сильно отражается на доходах... «Мало в районе специалистов по сельскому хозяйству, – думает Батыр Османович, – да и используем мы их неважно. Они должны быть настоящими хозяевами колхозов, должны организовывать производство на научной основе... Да, наука плюс опыт передовиков – огромная это сила... Может, позвонить Тембулату Алиевичу, попросить, чтобы помог специалистами? Нет, не стоит, пожалуй. К тому же Тембулат тоже не всесилен, людей пока не хватает... Начнет упрекать меня, что мы плохо их используем. А если созвать районное совещание специалистов и посоветоваться с ними? Неплохо... Нужно будет, пожалуй, позвать и председателей колхозов, чтобы потом зоотехники, к примеру, не жаловались на них: мы, дескать, отдаем распоряжения, а они их не выполняют. Так и сделаем, – решил Баразов и сделал пометку в настольном календаре, – так и сделаем...»
Потом мысли его невольно обратились к Азамату: «Что-то Азамат сегодня ему буркнул по телефону? Забыл в какой связи... «Ах, да... Я ему сказал про Конака – не забывайте, мол, о старике, возьмите с собой в экскурсию. А он, – дескать, не забывайте и обо мне, во второй раз прошу, я тоже уже стар... Да, надо решать с Азаматом. Трудно ему в его годы без специального образования. В Совете ему, конечно, будет полегче. Но колхоз он пока еще держит в руках, тут спору нет. Люди его любят, слушаются его. Очень не хочется заменять Азамата. Да и кем заменить? Может, Фаризат? Прекрасная девушка и, кажется, в этом году кончает университет. Или в будущем году? Да, в будущем... Что ж, придется уговорить Азамата потерпеть еще годик. Но не слишком ли молода Фаризат, потянет ли она колхоз?.. Сам же только что думал о нехватке специалистов, а они – здесь, рядом. Как говорится: ищу медь за горой, а на пороге лежит золото. Нужно только уговорить Фаризат. Золотая девчонка – как здорово она работу на ферме поставила!.. Вот и будет у нас молодая горянка – председатель колхоза. Замечательно!.. А Конак-то, Конак, ай да старик, спасибо ему. Как он тогда орал в телефон, чтобы Фаризат не снимали с фермы, не назначали секретарем сельсовета! Оказался дальновидней Кичибатыра... Не вижу я в общем другой замены Азамату. И если не будет лучших кандидатур, – непременно назову Фаризат...»
Батыр Османович поднялся из-за стола и, подойдя к приемнику, повернул ручку. Передавали сводку погоды. Ночь обещала быть холодной... Вспомнилась почему-то прошлогодняя авария: на горной дороге из-за гололедицы перевернулся автобус. Были жертвы... Уж не тогда ли начали седеть его, Баразова, виски? Видимо, тогда... Как выяснилось потом, причиной аварии были неисправные тормоза. Однако тогда он, Баразов, даже эту беду, эту катастрофу сумел использовать на благо своему району. Таулуев-то мигом примчался на место аварии... И ничего, помогла республика району. Вначале они сами, вместе с Саубаровым и начальником дорожного отдела, приняли временные меры: сделали песчаные насыпи вдоль опасных участков горной дороги... А потом, когда правительство выделило дополнительные средства, наладили и дорожное строительство как следует. Сейчас вроде бы ничего, дороги неплохие, надежные, а все же, зимой особенно, щемит сердце, как бы снова чего не случилось. Горы есть горы...
Сам Батыр Османович, кажется, больше всего на свете любит свое Черекское ущелье! Есть ли на земле место красивее? Правда, каждый хвалит места, где он вырос, но, в самом деле, что может сравниться с Черекским ущельем? Слов нет, красиво и Баксанское – по склонам гор растут там высоченные сосны, сказочные красавицы. А Эльбрус, сияющий Эльбрус, окруженный ореолом прозрачного, как бы светящегося воздуха? А гордость Кавказа – Чегемское ущелье с его живописными водопадами?.. А сам Чегем —стремительный и бурный, с трудом прорубающий себе дорогу в тесных скалах?.. Местами они так близко подошли друг к другу, что человек свободно может перепрыгнуть с одного берега на другой... И в Хуламском ущелье так же... А сверкающие льды Безенгийской стены! Есть ли еще на земле такое чудо? А Голубые озера, а минеральные источники?.. Нет, безнадежное дело – пытаться перечислить все наши сокровища! Потому едут сюда люди – поклониться красоте, налюбоваться ею, унести в своих сердцах хотя бы частицу ее...
Он, Батыр, вырос здесь, он знает каждую тропинку, каждый утес, и не устает восхищаться окружающей красотой, каждый день открывая для себя что-нибудь новое, не замеченное прежде...
Батыр Османович выключил свет и подошел к окну. На фоне звездного вечернего неба четко вырисовывались ветви высоких, раскидистых деревьев. Лишенные листьев, кое-где присыпанные снегом, они напоминали причудливый орнамент на черненом серебре.
«Дерево и зимой красиво, – подумал Батыр. – А вон и мой любимец-орех! Как широко и вольно он раскинул свои ветви! Сам сажал... Недаром наши предки говорили, что тот не мужчина, кто не посадит дерева и не родит сына... Сына у тебя нет, Батыр, а деревья... Деревьев-то, если взять широко, в метафорическом смысле, ты насажал немало. Тем и счастлив... Счастливый полюбит весь аул, а несчастный – только себя... Что-то сегодня тебя потянуло на пословицы, Батыр?..»
Вошла Тоня и сказала, что Борис уже давно подал машину. Да, нужно срочно ехать к строителям на комсомольское собрание, если он, конечно, не хочет поспеть к шапочному разбору.
Батыр Османович очнулся от своих мыслей и стал быстро собираться. Уже одетый, он снял с полки томик стихов Кязима, но, поколебавшись, поставил его на место. Некогда. А как хочется сейчас почитать хорошие стихи...
На улице он еще раз окинул взглядом ореховые деревья. «Как они выросли и окрепли, – снова подумал он, – эти символы народной любви к вождю и вечной памяти о нем... Свидетели наших добрых дел и нашего счастья…»
Часть третья
1. УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ
Весна выдалась холодная, и река, берущая свое начало в древних ледниках, еще не наполнилась. Обмелевшая и непривычно спокойная, она медленно текла меж крутых берегов, лениво облизывая промерзшие каменные глыбы. Но вот солнце начало щедрей сыпать свои огненные стрелы на землю, и река стала полнеть, надуваться; снова запела она свою старую, громкую песню.
Зазеленела трава на горных пастбищах, и для чабанов наступила горячая пора. На душе у Адемея радостно и тревожно: в отаре начался окот. С первой весенней травкой появляются и первые новорожденные ягнята – так повелось от века, и ничто не в силах нарушить заведенный порядок. Как заботливые молодые мамаши, хлопочут Адемей с Салихом вокруг новорожденных, ревниво оберегая их от малейшей опасности. Даже друг другу доверять перестали – как ни старателен Салих, все равно Адемей не успокоится, пока не осмотрит и не проверит все сам. Отхода пока нет, все ягнята здоровенькие, бодрые, есть и двойняшки.
Азамат и Кичибатыр приезжают сюда каждый день, поочередно. Батыр Османович тоже почти ежедневно справляется по телефону о том, как идут дела. Опыт колхозных животноводов его очень волнует. Если надежды оправдаются, можно будет повсеместно проводить скрещивание горных овец с баранами-кроссбред. А если надежды рухнут, ох, не простит ему этого обком! Да и сам себе он не простит... Надо, пожалуй, съездить своими глазами посмотреть, что у них там получается. Может, пригласить с собой Таулуева? Нет, не стоит. Решив так, секретарь райкома однажды в послеобеденную пору поехал на пастбище.
Дорога из райцентра в горы весной еще живописнее, чем летом. Склоны покрыты густой растительностью. Издали кажется, будто здесь никогда не ступала нога человека. Скоро зацветут дикие яблони и груши, и тогда на темном фоне леса особенно белыми и пушистыми покажутся их кроны.
А дорога все вьется и вьется, медленно подымаясь вверх. Вот уже и в ущелье въехали, потемнело вокруг. «А что если между этими двумя утесами построить канатную дорогу? – подумал Батыр Османович. – Она привлекла бы в наш край туристов... Сиди себе в кресле и любуйся естественной панорамой, слушай неумолчный говор реки. А с того утеса, наверное, открывается вид на Баксанское ущелье... Не такая уж это несбыточная мечта в наше время – канатная дорога. А может, лучше протянуть ее над озером Ариу на вершину Эменли... Тоже здорово!»
В таких размышлениях Баразов незаметно доехал до поворота и, не заезжая в аул, решил отправиться прямиком в чабанскую бригаду.
Нелегко Борису вести машину по каменистым подъемам. Если бы нужно было, Борис, кажется, свой пиджак бросил бы под колеса, да разве этим поможешь делу. Мотор перегрелся, из радиатора валит пар, как из котелка с кипящей картошкой. Борис сидит хмурый, сосредоточенный, будто сам испытывает те же муки, что и машина.
За перевалом стало полегче. Ровное горное плато расстилается вокруг. Говорят, на этой Хуламской поляне прежде устраивали скачки. А где-то еще раньше – Адемей рассказывал об этом Батыру – аулы насмерть дрались за право владения плодородными пастбищами. Потом они как-то помирились и согласились отвести поляну под скачки.
– Не люблю я эти скачки, – сказал тогда Адемей Батыру.
– Почему же?
– Да за что их любить? Несправедливое дело. Побеждает на скачках конь. Правда? А почести и награды достаются наезднику.
– А ты, Адемей, оказывается философ. В самом деле – несправедливое распределение благ... Мне раньше и в голову не приходило, – улыбнулся Батыр Османович.
Теперь, вспоминая этот разговор, он тоже улыбается. Занятный старик Адемей, и о многом, видимо, успел подумать, пася своих овец...
Собаки издали услыхали шум машины и с громким лаем выбежали навстречу. Вдалеке, на зеленой поляне, пасутся овцы, на краю ее возвышается статная фигура Адемея. В извечной библейской позе всех пастухов стоит он, опираясь на герлыгу, посреди своей паствы... Салих окриком призвал собак к спокойствию и поспешил к машине.
– Как дела, джигит? – приветствует Батыр молодого чабана, крепко пожимая ему руку.
– Неплохо, совсем неплохо, даже хорошо, – смущаясь, отвечает Салих и ведет секретаря на дальний край поляны, где Адемей с Жамалом помогают появиться на свет новому ягненку. Старик тщательно обтирает травой маленький мокрый комочек живой плоти... По поляне прыгают ягнята, родившиеся раньше и уже немного подросшие. Овцы с тревожным блеянием бегают за ними. А совсем молодые мамаши не отходят от новорожденных, поглядывая по сторонам испуганными глазами.
На вопрос секретаря о том, как идут дела, старый Адемей тоже отвечает, что дела идут совсем неплохо, можно сказать, даже хорошо.
– Что вы словно сговорились: хорошо да хорошо. Будто не знаете других слов, – шутит Баразов.
– А ты погляди вокруг, – степенно отвечает Адемей. – Если найдешь другое слово, то вот тебе моя папаха. – И старик сдергивает с головы свою старую широкополую шляпу.
– Как же ты собираешься проспорить мне то, чего у тебя нет? – смеется Батыр, глядя на головной убор пастуха. Смеется и Адемей: его видавшую виды шляпу папахой и вправду не назовешь...
– А у тебя и такой шляпы нет, – поддразнивает Адемей, радуясь доброму настроению гостя.
Все вместе осматривают молодых ягнят. Какие они славные, точно игрушечные. И все, кажется, одинаковые, будто их смастерил один и тот же умелый мастер.
Овцы потянулись к овчарне. Она – открытая, просторная, залитая солнцем. Длинные узкие корыта наполнены водой, в кормушках – сытное месиво, рядом и корыта, в которые насыпана соль. Крепкие ворота замыкают ограду, чтобы по ночам овцы не разбредались.
– Молодцы! – радуется Баразов. – Только бы никто не сглазил ваших питомцев.
– А мы привяжем им на шеи разноцветные тряпочки, – откликается Жамал, – говорят, помогает от дурного глаза.
– Лучше уж пусть Адемей поколдует над ними, – добавляет рассудительный Салих.
– Как умею, так и колдую, – улыбается старик.
– Однако, шутки шутками, – сразу посерьезнел Баразов, – а как стукнет нас по затылку – будет не до шуток. Большое дело вы сделаете, товарищи, если сохраните весь приплод без потерь. Основная работа у вас еще впереди. Если эксперимент удастся, – а я на это очень надеюсь, – можно будет распространить ваш опыт на все хозяйства района. Надо подождать до осени.
– Правда твоя, Батыр, – медленно говорит Адемей. – Ягнята – полдела. Посмотрим, как они будут чувствовать себя летом. Мы ведь не собираемся их содержать в закрытых, теплых помещениях. Будут в горах и дожди, и сырость. Земля каменистая...
– Салих больше всего беспокоился о состоянии копыт, – говорит секретарь, глядя на молодого чабана.
– Да, это меня больше всего тревожит. Как увижу хромую овцу – сердце переворачивается.
– Что ж, посмотрим, – говорит Баразов, заканчивая разговор. – Посмотрим, как ваши подопечные будут переносить горные условия, сколько дадут шерсти, мяса. Осень и зима покажут. Специалисты все проверят, а уж тогда будем решать...
И Батыр Османович стал прощаться.
– Не положено гостю уезжать из коша, не отведав нашей еды, – удержал его Адемей.
– Чашку айрана, я, пожалуй, выпью, – ответил ему секретарь, отказываясь от приглашения зайти в кош. – Я спешу, не обессудьте.
Жамал выносит ему кружку пенящегося айрана. Батыр Османович осмотрел кружку со всех сторон, отхлебнул прохладный напиток и сказал:
– Айран-то хорош, спасибо, а вот кружка к нему не подходит.
Адемей мигом понял его и, быстро зайдя в кош, возвратился оттуда с деревянным обрубком в руках:
– А это пойдет? – спросил он у секретаря.
– Береза, что ли? – удивился Батыр. – Откуда она здесь?
– Выпросил у приезжих ребят. К следующему твоему посещению сделаю тебе хорошую кружку для айрана. А пока, может, отведаешь мяса молодого ягненка?
– Адемей, это же грех – трогать их сейчас.
– Мы трудились, как видишь, не покладая рук, – неужели не можем себе позволить поесть свежего мяса?
– Всему свое время. Мы еще у вас попируем, поверь мне. – И секретарь прощается со всеми уже окончательно.
Газик легко катится под гору, но водитель еще крепче, чем прежде, сжимает руль.
– Что, Борис, после дождя сюда на машине, верно, не добраться?
– Да, дорога трудная. На лошади добраться можно.
Выехали на широкую дорогу, напряжение спало, и Батыр Османович погрузился в воспоминания. Вспомнил он почему-то одного незнакомого человека, который однажды зашел к нему в кабинет и назвался его родственником.
– Что ж, я очень люблю и почитаю своих родственников, – ответил ему Батыр. – Пойди, пожалуйста, ко мне домой, я скоро закончу работу, и мы с тобой хорошо побеседуем.
Однако новоявленный родственник от приглашения отказался и стал вдруг просить Баразова, чтобы он похлопотал за него и помог ему получить тепленькое местечко ночного сторожа в колхозном саду. Очень тогда рассердился и огорчился Батыр Османович. Помнится, ответил он так:
– Вот что, брат мой, чем просить меня о протекции, ты бы лучше подумал о том, что скажет обо мне народ, если я на тепленькие места буду назначать своих родственников. Ты что думаешь, направляя на работу в этот район, меня так напутствовали: «Езжай, Батыр, там твоим родственникам плохо живется»... Так, что ли? Поверь, не затем меня послали сюда. Если ты считаешь себя моим родственником и уважаешь меня, – неужели тебе приятно, чтобы я краснел за тебя? Ступай, брат, к себе домой и берись за ту работу, которую поручают...
Обескураженный посетитель ушел, не промолвил и слова. Несколько лет Батыр о нем ничего не слышал. А недавно произошла новая и весьма любопытная встреча с «родственником». Баразов присутствовал на отчетно-выборном собрании горного колхоза. Сидел, как водится, в президиуме. Вдруг с задней скамьи поднялся какой-то человек и попросил слова. Батыр с удивлением узнал в нем «родственника» и шепотом спросил у председателя, кто это.
– Наш знатный кузнец, – ответил председатель, – когда-то был у вас в райкоме и просил, чтобы вы направили его на самый трудный участок работы, вот мы и назначили его в кузницу... Отличный работник, скажу я вам...
А «родственничек» Баразова тем временем уже взобрался на трибуну и оттуда во всеуслышание стал рассказывать о том, какой конфузный разговор произошел у него когда-то с секретарем райкома...
– Народ! – сказал кузнец. – В своей оплошности я уже однажды повинился. Вы знаете – работаю я, не жалея сил, и техника отремонтирована у нас как будто неплохо... Но сегодня я хочу еще раз попросить прощения у вас и у товарища Баразова. Человек, который дал мне тогда совет пойти к нему и попросить его о легкой работе, сидит сейчас среди нас. Я его не буду называть, но пусть он знает, что я ему не прощаю его грех, и аллах, надеюсь, тоже не простит. Вот и все. Сейчас я чувствую себя так, будто сбросил с души большой груз. – С этими словами кузнец сошел с трибуны.
Батыр Османович улыбнулся своим воспоминаниям: неожиданными путями приходят они в голову.
До райцентра было уже недалеко. По дороге заехал в школу-интернат, расположенную в пригожем лесистом уголке. Побеседовав с директором, педагогами и воспитателями, Баразов посоветовал нм завести своих коров и обещал похлопотать, чтобы колхозы выделили интернату по одной корове – колхозам будет ненакладно, а школе – прямая выгода...
Приближаясь к дому, Батыр Османович рисовал себе приятные картины: как детишки получили уже колхозных коров, как старательно они ухаживают за ними, наделяют их ласковыми кличками, спорят о том, чей теленок лучше... Не забыть бы завтра распорядиться...
Батыр Османович не заметил, как подъехал к дому.
Солнце печет вовсю. Только подумать: еще недавно было по-весеннему холодно, а сейчас... Воды в реке сильно поприбавилось. Она уже не походит на спящую красавицу, а скорей, напоминает необъезженного коня, скачущего по утесам. И шум ее изменился: вместо монотонных всплесков, не умолкая ни днем, ни ночью, звучит в ушах гортанная песня. Такие громкие, воинственные песни певали когда-то в старых саклях, притаившихся в самом сердце гор. Густой туман расползается от реки по всей равнине. Нынче перед рассветом неожиданно разразился сильный и долгий ливень, и река просто разбухла от воды.
Множество людей собралось на берегу, смотрят, сокрушенно покачивают головами. Старикам не нравится быстрый, неукротимый бег потока, по их приметам, следует ждать беды...
Башир со своими ребятами – тоже на берегу. Они не на шутку встревожены. Того и гляди, течением снесет перемычку недостроенной плотины. К полудню воды в реке стало еще больше; она уже затопила высокие прибрежные камни, и стало ясно, что перемычка не выдержит. Малкаров с Сокуровым уже здесь. Нужно что-то предпринять, но что? Башир предлагает часть воды отвести в канал, но прораб категорически против:
– Как вы не можете понять – пустить воду по трубам нельзя! Зальет машинный зал, а он еще не забетонирован. И отводной канал, как назло, еще не начали строить.
– Что будем делать? – кричит Асхат. – Перемычка не выдержит!
Прораб принимает мгновенное решение отводить реку в искусственное русло и посылает Асхата, как самого проворного и решительного, за бульдозером и экскаватором.
А река бесится все пуще и пуще. В ее шум вплетаются новые звуки: то бьются друг о друга подхваченные потоком камни. Будто насмерть дерутся старые туры, ударяя друг друга рогами. Но вот на вздыбленной поверхности реки появляются вырванные с корнем деревья, старые доски и бревна – остатки сорванных в верховьях мостов. Положение становится еще более угрожающим: под ударами этих таранов плотина не устоит. Они еще страшнее, чем бушующая вода.
Вскоре подоспел Асхат, пригнавший технику. Прораб сам забрался в кабину экскаватора и, не медля ни минуты, приступил к выемке грунта; бульдозер выравнивал дно. Ребята тоже были тут с лопатами и кетменями, но толку от них немного.
– Эх, рвануть бы динамитом! – предлагает Башир и мчится на машине к дорожникам за взрывчаткой.
Работа кипит, рев экскаватора сливается с шумом прибывающей воды. Со стороны кажется, будто вода и машина соревнуются друг с другом – кто кого.
Вода прибывает неумолимо. Люди, всю зиму тосковавшие по солнцу, торопившие лето, сейчас отдали бы все на свете, лишь бы солнце поскорее скрылось за горным хребтом. Но светило как будто заупрямилось – оно светит все ярче, греет все жарче, растапливая ледники на вершинах.
Вернулся Башир с дорожным мастером, оба они принялись за подготовку к взрыву. С противоположного берега реки хорошо видно, как горит подожженный запальный шнур, как он с каждым мгновением укорачивается, подбираясь к скважине... Грохот взрыва потряс окрестности и мощным эхом отозвался в горах. Освобожденная река ринулась в новое русло, огибая плотину и сметая все на своем пути. Деревья, кусты, камни, несутся в мутном потоке. Уровень воды в реке заметно снижается.
Радоваться, однако, еще рано: вырванные с корнями деревья сгрудились у плотины, грозя разнести ее. Необходимо во что бы то ни стало выловить их. Асхат, Башир и Хусей взялись за это небезопасное дело. В ход пошли привезенные цепи и канаты. Стоя на покачивающихся, скользких стволах, ребята пытаются привязать их к концу цепи, другой ее конец крепко держат их товарищи на берегу. В любую минуту тебя может смыть в воду, затянуть под бревна или сбить проплывающими корягами...
– Осторожней, осторожней! – беспрестанно повторяет Жунус, сжимая в руках конец цепи, которую Хусей пытается привязать к дереву.
– Асхат, вылезай, скорей! – кричит с берега промокший до нитки Башир. – Давай я сам... – Бригадир уверен, что у него дело пойдет успешнее, к тому же он сильно беспокоится за Асхата, зная его склонность к простуде. Но комсорг и слышать не хочет о замене.
– Отпусти немного, не тяни так сильно, – кричит он Баширу, привязывая цепь к ветвям полузатонувшего дерева.
И Хусей уцепил наконец свою корягу. Парни вылезли из воды, и бульдозер начал потихоньку подтягивать деревья к берегу. В этот момент одна из цепей оборвалась, и конец ее пролетел в нескольких сантиметрах от того места, где стоял Асхат. Цепь с грохотом ударилась о бетонную стойку, и на бетоне остался глубокий след. Плохо пришлось бы Асхату, окажись он чуть правее.
Несколько стволов уже удалось вытащить на берег. Но одно упрямое дерево – то самое, с которого сорвалась цепь, все еще не поддается усилиям людей. Видимо, зацепилось за что-то корнями. Особой опасности оно уже не представляет, но Хусей не может успокоиться и просит опустить его на веревках с плотины, посмотреть, в чем там дело, и постараться все же оттащить это проклятое дерево. Вначале все идет гладко: Хусей опускается на полузатонувший ствол и, медленно переступая, подвигается по нему от кроны к корням. Ребята, затаив дыхание, наблюдают за ним сверху, готовые прийти на помощь. Но в эту минуту проплывающее мимо еще одно дерево ударило Хусея сучком. Парень покачнулся – вот-вот свалится в воду. Осторожно натягивая веревку, втаскивают его наверх.
– Ушибся? Больно? Что с тобой? – сыплются вопросы. Хусей отвечает, что ничего у него не болит, но вдруг бледнеет и начинает дрожать.
– Простыл, наверное, – шепчет он непослушными губами, – опять лихорадка...
Сокуров усаживает его в машину и с провожатым отправляет в поселок – нужно как можно скорее доставить парня в медпункт. Шофер гонит вовсю, но тут случается досадная авария – спускает скат, напоролись на покореженный арматурный прут. Вот проклятое невезение! Водитель заменяет скат и, наконец, довозит ослабевшего Хусея до медпункта. Из машины его выносят на руках. Врач определяет перелом двух ребер. Травма серьезная, придется нашему герою на некоторое время забыть о работе.
У плотины снова тревога: прибежали взволнованные люди и объявили, что серьезная опасность угрожает Верхнему мосту – затор из деревьев вот-вот снесет его. Асхат и еще несколько человек погнали туда бульдозер, и все началось сначала. Опять пришлось обвязывать деревья цепями и тащить их из воды. И здесь не обошлось без происшествий – сорвалась наспех привязанная цепь и концом переломила руку стоявшему на берегу старику. Раненый бледно улыбается: хорошо, что руку, а не голову. Его тоже отправляют на медпункт. Но вот самые толстые стволы вытащены на берег. Особенно хорошо потрудился здесь Ахман. С радостью смотрит он, как оседает река, устремляясь в освобожденный проход под мостом.
Уже вечереет, но люди на берегу все не расходятся.
– Если бы это буйство приключилось ночью, – говорит шустрый старикашка с козлиной бородкой, указывая на реку своей кизиловой палкой, – не миновать бы нам беды. С нашей речкой шутки плохи, не одно поколение горцев плакало от ее капризов горькими слезами. Слава аллаху, строители оказались под боком, помогли. Что бы мы стали без них делать? Хорошо еще, что без человеческих жертв обошлось, хотя пострадавшие все же имеются.
Только теперь ребята поняли, как они устали. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, стало холодно. И очень хотелось есть. Попрощавшись с местными жителями, они сели в машину и что есть духу погнали ее к поселку строителей. По дороге, однако, Асхату пришла мысль навестить Хусея. Как были, грязные и промокшие, комсорг с Баширом ввалились в медпункт и, набросив халаты, прошли в маленькую боковую комнатку, где лежал Хусей. Лариса, пригорюнившись, сидела у его кровати. У Хусея лицо горело – начался жар. У Ларисы красные глаза.
