Текст книги "Корабль палачей (Романы, повести, рассказы)"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Три дома

Остров Барра в проливе Северный Минх – это очень странный остров, – заявил Варли, рулевой, и Трэш, первый матрос, постарался перещеголять его.

– Остров Сарс, расположенный немного дальше к северу, кажется мне гораздо более странным, и я ни за какие деньги не согласился бы вернуться на него.

– По-моему, я кое-что слышал о нем, – задумчиво сказал Варли. – Но, кажется, на нем никто не живет, не так ли?

– Как на всех этих скалистых островках, на которых нет пресной воды, но есть уютные бухты, в которых можно укрыться, когда начинает дуть «кошачий нос», на этом острове время от времени оказывается какой-нибудь рыбак с Гебридских островов.

– И вы, Трэш, бывали на нем?

– Да, в те времена, когда я плавал с ловцами устриц. Вы, должно быть, знаете, что в тех местах есть несколько хороших отмелей с устрицами.

– Говорят, что на острове есть несколько домов, построенных в укромных местах между скалами.

– Там действительно есть три дома, – ответил матрос, с трудом успокоив задрожавшие руки. – Если вам интересно, я могу вам рассказать кое-что про них.

* * *

– Нас было четверо на борту; патрон, некий Пуни, отчаянный парень, два незнакомых мне ловца устриц и я. Погода грозила испортиться, и мы решили бросить якорь у острова Румм, когда неожиданно на нас со скоростью локомотива накинулся «кошачий нос», этот проклятый северо-западный ветер.

– Нам придется искать укрытие у Сарса, – проворчал Пуни.

– Я предпочел бы что угодно другое, только не это, – откликнулся я.

– Но не в этом случае. С этим ветром мы рискуем вдоволь нахлебаться, – буркнул патрон. – Так что выбирай, горе-матрос!

Мы взяли курс на остров, появившийся с левого борта, и быстро нашли хорошо защищенную бухту.

Ночь прошла спокойно, хотя в открытом море буря продолжала свирепствовать. На следующий день нельзя было даже подумать о том, чтобы выйти в море.

– Послушайте, парни, – сказал заскучавший Пуни, – мне хочется пойти глянуть на дома.

Услышав это, два ловца устриц, добравшиеся до наших мест с мыса Врат, принялись жаловаться и предсказывать нам всякие несчастья. Они уверяли, что мы сами превратимся в устриц, морских звезд или медуз, потому что на острове царят злые духи, выбравшие для себя в качестве жилья именно эти жуткие дома.

Но Пуни был не из тех, кого можно напугать разными баснями; к тому же он хлебнул немного больше бренди, чем следовало.

– Мы все равно пойдем туда, – заявил он, – и захватим с собой багры, чтобы научить этих духов уму-разуму, если они решат появиться.

Было уже довольно поздно, когда мы сошли на берег, Пуни и я, и направились к скалам.

Мы быстро добрались до трех домишек, очень старых и частично разрушенных. Правда, один из них выглядел лучше сохранившимся, и мы зашли в него. Одна из комнат в нем даже оказалась свободной от песка, водорослей и раковин. Камин в этой комнате уцелел, в отличие от двух других хижин, и в ней стояла большая деревянная скамья.

У Пуни резко улучшилось настроение, и он принялся собирать плавник, чтобы разжечь огонь в камине.

Скоро огонь запылал; мы уселись возле него и закурили трубки.

– Таким образом, мы стали владельцами этих строений, – засмеялся Пуни. – Я даже подумываю, не стоит ли мне объявить себя хозяином и господином этого острова.

– И начать собирать налоги с местных камбал и чаек, – поддержал я его шутку.

– Отличная идея! – воскликнул Пуни.

В этот момент у него из рта выхватили трубку, а сам он получил такую оплеуху, что слетел на пол со скамьи.

Я едва не завопил от ужаса: перед нами внезапно возникла страшная женщина. Она походила на этих отвратительных скатов, которых ловят к северу от Врата, – большой рот, маленькие глазки, руки с перепонками между пальцев. На ней была очень странная одежда, если, конечно, это была одежда – скорее, можно было подумать, что она закутана с ног до головы в маслянисто поблескивавшую кожу.

Отвратительное создание как будто перестало интересоваться нами. Оно принялось энергично дымить отобранной трубкой, так что вскоре вся комната заполнилась дымом. Трубка поэтому быстро погасла, и существо начало гневно ворчать, бросая на нас взгляды, не обещавшие ничего хорошего.

– Трэш, – пробормотал Пуни, – я догадываюсь, в чем тут дело. Мы оказались в логове сирены, и когда ей больше нечего будет делать, она для развлечения просто свернет нам шею, как это проделывают с курами. Нам надо попытаться смыться отсюда.

Чудовище, судя по всему, угадало наши намерения, потому что оно перестало ворчать, и мы услышали громкое рычание.

В этот момент меня осенила спасительная мысль. Когда мы собирались на прогулку, я сунул в карман куртки весь свой запас жевательного табака, опасаясь, что кто-нибудь из ловцов устриц может позаимствовать его у меня. Этого табака в моем кармане было около фунта.

Я достал хорошую порцию и сунул табак в рот. Сирена тут же кинулась на меня, выгребла из моего кармана весь табак и принялась жевать его.

Очевидно, это занятие ей понравилось, потому что она даже не посмотрела на нас, когда мы на цыпочках выбрались из дома и помчались к лодке.

– Вот такая история случилась со мной на этом острове, – закончил Трэш.

Варли вздохнул с облегчением.

– Ветер затихает, – сказал он, – мы сможем обойтись без этого Сарса!

– Значит, Бог и святые на нашей стороне, – благоговейно произнес матрос и перекрестился.

Спайдер-мастер

Топпер родился в Зодрингтоне, самом унылом небольшом порту на берегах Карибского моря, который посещает преимущественно всякое океанское отребье. Он не очень гордился своим происхождением, и все на борту любили его. Это продолжалось до того дня, когда он сошел с ума.

Это не должно сильно удивлять вас, так как солнце, опаляющее Малые Антильские острова, хорошо делает свою работу. Впрочем, безумие Топпера было не слишком обычным. Он всегда оставался прекрасным рулевым, но вбил себе в башку, что должен стать спайдер-мастером, а этот термин означает «господин пауков». Не удивляйтесь, такие люди существуют на самом деле, хотя они встречаются почти так же редко, как Кохинур или Регент[41]41
  Бриллианты из числа наиболее известных в истории. Кохинур (109 карат) сейчас находится в короне английской королевы, Регент (140 карат) хранится в Лувре.


[Закрыть].

Получилось так, что я знаком со многими моряками, более или менее приличными, готовыми поклясться своим вечным спасением, что Топпер действительно стал «господином пауков». И я могу назвать их: это Копеланд, Джонс, Кригер, Хуарес, Крипплед Бак, Уолт Ламмль, фламандец Гербигер и этот голландский дуралей Кей Хаутпенн.

Случилось однажды, что пара громадных пауков, так называемых jumper-spider, что я перевожу как «прыгающие пауки», попала на борт и принялась развлекаться, карабкаясь по вантам. Большие, примерно с куриное яйцо, с короткими когтистыми лапами, они способны наносить весьма болезненные укусы. Считается, что они обычно не ядовиты, но все может быть… Когда они подолгу голодают, они способны напасть на крысу и справиться с ней!

В этот момент Топпер появился на палубе, закричав:

– Только не убивайте их, это такие очаровательные создания!

И он начал насвистывать очень странную мелодию, от высоких нот которой у нас пошел мороз по коже. Как только маленькие чудовища услышали его, они тут же свернулись в комок и перестали двигаться.

– Отлично! – сказал Топпер. – А теперь вы можете уйти!

И пауки опрометью кинулись, но не прятаться в какую-нибудь дыру, а прямо в воду…

На следующий день на Сен-Джон-Антигуа, неуютном маленьком островке с чем-то вроде горы посередине, к нам на борт заявился индеец, продававший цесарок и ананасы. Он не относился к уроженцам острова, а был родом из Бразилии и считался опасным человеком. Он вел себя требовательно и даже, можно сказать, нахально, но… до того момента, как на палубу поднялся Топпер.

Невероятно, как за одно мгновение может измениться человек! Едва он увидел нашего рулевого, как сразу же бросился ничком на палубу и принялся сначала стонать, а потом затянул странную мелодию.

Топпер улыбнулся.

– Значит, ты принес одного, – сказал он.

– Ох, господин, – захныкал индеец, – разве я осмелюсь солгать вам? Да, действительно, я нашел его на мангровом дереве.

– Это не так, – сказал Топпер, – но это меня не касается. Дай-ка его сюда!

Индеец снова застонал, потом достал из своих лохмотьев жестянку, положил ее на палубу и мгновенно свернулся в клубок.

– Никто не должен подходить ко мне, – сказал Топпер. – Это настоящий аракуари, и для любого из вас это мгновенная смерть!

Он принялся насвистывать жалобную мелодию; крышка банки приподнялась… В это же мгновение все находившиеся на палубе кинулись, с криками ужаса, в укрытие.

Из банки выбралось невероятное чудовище; паук неприятного красновато-бурого цвета, размером больше растопыренной руки человека, покрытый длинной шерстью, с ярко горевшими многочисленными глазками.

Копеланд, капитан, достал револьвер, но Топпер не дал ему выстрелить.

– Послушай, Топ, – воскликнул наш старик, – ты же знаешь, что эта бестия опаснее, чем гремучая змея!

– Я знаю это, – ответил Топпер. – Все зависит от того, как к нему подойти, и если поступить с умом, это чудовище будет вести себя как ангелочек с крылышками!

Громадный паук сначала принялся бегать кругами, потом остановился и вцепился в свисавшую на палубу снасть, которую мгновенно разорвал на куски.

– Ну-ка, принцесса, – воскликнул Топпер, – поприветствуй зрителей!

Паук перестал терзать трос, встал на задние лапы и вежливо поклонился.

В этот момент из-за бочки с водой выскочила крыса.

– Хватай ее! – скомандовал Топпер.

Паук совершил длинный прыжок, оцененный капитаном в два локтя, то есть примерно в два с половиной метра, и обрушился на крысу.

Грызун едва успел пискнуть, и на этом его жизнь оборвалась: паук принялся рвать его на части.

– Хватит! – остановил его Топпер. – Возвращайся в свое укрытие!

Паук еще раз мотнул головой, вернулся в жестяную банку… и опустил за собой крышку!

– А теперь, Бою, – обратился Топпер к индейцу, – поднимай поскорее паруса, потому что если ты хоть на минуту задержишься на судне, я посоветую принцессе заинтересоваться твоим тощим телом.

– Пощади меня, о великий бог пауков! – воскликнул индеец, низко кланяясь; после этого он исчез, оставив довольным морякам птиц и фрукты.

– Послушай, Топ, я ничего не понимаю в твоем колдовстве, – сказал капитан, – но скажи, что собирался делать индеец с этим чудовищем?

– Он дрессировал его, чтобы с его помощью совершить ряд преступлений, в которых его никто не смог бы обвинить. Но теперь индеец понял, что паук никогда не будет подчиняться ему. Он не может считаться «господином пауков», и я предупредил об этом паука из банки.

– Ты говоришь правду? – недоверчиво поинтересовался капитан.

– Да, конечно…

* * *

Вы, разумеется, захотите узнать, что стало потом с Топпером?

Мне довелось услышать, что несколькими годами позднее его посадили в тюрьму в Каракасе, обвинив в контрабанде. Но как-то ночью ему удалось исчезнуть. Странно, но именно этой ночью тюрьма оказалась заполненной гигантскими пауками, и охране пришлось спасаться бегством.

Индейцы рассказывают, что армией пауков командовала Spider-queen, то есть королева пауков, а это ужасное существо гигантских размеров, которое встречается только в самом сердце джунглей, и индейцы поклоняются ему, как страшному божеству.

Но эти рассказы, разумеется, следует считать местными легендами.

Капитан Крюгге

Конечно, вы знаете знаменитого барона Мюнхгаузена, которого иногда называют барон де Крак[42]42
  Баронде Крак – французский вариант барона Мюнхгаузена. Известны фильмы начала XX века о похождениях этого героя.


[Закрыть], и рассказы о его потрясающих приключениях. Но знаете ли вы, что существует своего рода морской Мюнхгаузен, такой же фантазер, как и общеизвестный герой?

Этот легендарный моряк имеет немецкое или датское происхождение, и зовут его капитан Крюгге. Вот как его описывают:

…У капитана Крюгге два глаза, как у всех людей, но один глаз смотрит налево, а другой – направо. В хорошую погоду один смотрит вперед, а другой назад, хотя случается, что один смотрит вверх, а другой вниз.

…У капитана Крюгге нос такой же, как у всех людей, но он гораздо больше и очень красный. Он способен почуять землю, находящуюся на сто лье дальше горизонта, и улавливает все, что могут варить или жарить на этом расстоянии. Когда он пользуется нюхательным табаком, он высыпает его в левую ноздрю и никогда в правую, которую использует для питья, так как рта для этого у него нет.

…У капитана Крюгге есть две руки, как у всех людей, но с помощью одной он летает, а другую использует, чтобы отвешивать оплеухи тем, кто ему не понравился.

Точно так же рассказывают, как капитан использует свои уши, свои ноги, свой живот и свои семь зубов. И так далее, и тому подобное.

Известно множество его приключений. Вот некоторые из них.

Он поймал в ловушку множество чаек, отрезал у них крылья и привязал их к своему судну. Таким образом, оно получило возможность летать над океаном, ни разу не замочив киль в воде.

Когда ему показалось, что стоит слишком холодная погода, он поймал кита и поселился в желудке у него. Перед этим он оборудовал его, установив там кровать, кресло и стол и создав солидные запасы табака и спиртных напитков. Если вы встретите в океане кита, у которого из пасти валит дым, будьте уверены, что капитан Крюгге обосновался именно в этом ките.

Время от времени капитан связывает в одну множество лестниц и спускает получившуюся при этом длинную лестницу в воду. Это позволяет ему гулять по морскому дну и подбирать при этом все, что ему понравится.

Он занимается торговлей тюленьими шкурами, зашибая при этом хорошие деньги. Вот как он это делает без особых трудов: он приглашает тюленей опрокинуть стаканчик у него на борту, выкурить добрую трубку и сыграть в карты.

Поскольку эти прекрасные морские животные не имеют денег, они ставят на кон свои шкуры. Но капитан Крюгге – опытный шулер, и он всегда выигрывает, отправляя затем в море бедных тюленей без шкуры.

Если дует слишком сильный северный ветер и это не нравится капитану Крюгге, он выбирается на палубу, приказывает принести ему кружку с водой и начинает пить.

Увидев это, северный ветер восклицает:

– Капитан Крюгге пьет чистую воду! Такого никто никогда не видел! Я должен немедленно бежать отсюда, чтобы рассказать про это чудо всем другим ветрам Земли!

И северный ветер исчезает, чтобы распространить по всему свету эту удивительную новость.

Рассказывают также, что капитан Крюгге однажды решил – исключительно для развлечения – растопить льды, окружающие Северный полюс.

Для этого он схватил экватор и уложил его вокруг громадного ледяного поля полярных льдов. Лед принялся немедленно таять, а белым медведям стало так жарко, что им пришлось посбрасывать свои великолепные белые шубы.

Капитан Крюгге собрал их и, вернувшись к себе, продал, получив весьма неплохие деньги…

Мелкие радости морской жизни

Этот небольшой остров относится к архипелагу Крузенштерна и лежит прямо на тропике Рака. Тем не менее он отсутствует на морских картах.

Хоул, рулевой, решил, что этот остров лучше всего подходит его шхуне «Си-Хантер», так как крейсеры английского флота никогда сюда не доберутся.

Когда остров появился на горизонте по левому борту с подветренной стороны, Хоул внимательно рассмотрел его в морской бинокль и пробормотал:

– Несколько рифов, небольшие буруны, ничуть не мешающие проходу; видны кокосовые пальмы, но никаких намеков на дым. Следовательно, эта небольшая земля необитаема, что прекрасно подходит мне.

Он зашел к капитану, спавшему после употребления рома и виски в большом количестве, и разбудил его. Проснувшись, капитан поинтересовался, как далеко они от Лондона.

– Почти точно на половину длины меридиана, – ответил Хоул.

– Это не так уж и далеко, – пробормотал пьянчуга. – Вечером я зайду опрокинуть стаканчик в Холборне.

– Это совсем недалеко от Бедлама[43]43
  Широко известная лондонская психиатрическая больница.


[Закрыть], – ухмыльнулся Хоул и отдал приказ команде, состоявшей преимущественно из канаков.

«Си-Хантер» с трудом прошел между рифов и бурунов и приблизился к зарослям мангров.

Но матросы, едва увидев густые заросли, подняли крик:

– Рада!.. Нюи!.. Нюи!..[44]44
  Плохо! Проклятое место!


[Закрыть]

– В чем дело? – заорал рулевой.

– Злой дух, очень-очень сильный, – простонал Апоэ, старший канак.

Хоул нахмурился. Возможно, это было всего лишь проявление предрассудков, широко распространенных среди туземцев, но ситуация могла быть и гораздо серьезнее, как случалось с обитателями Олбани, считающихся чем-то вроде австралийских норманнов.

Канаки столпились на палубе, заявив, что они не сделают отсюда ни шагу, и Хоул хорошо представлял, что не сможет изменить их решение.

К счастью, ветер дул в нужную сторону, и Хоул сам встал за штурвал. Через час «Си-Хантер» вошел в лагуну, показавшуюся рулевому весьма гостеприимной.

– Мы на месте? – крикнул снизу капитан.

– Конечно! – ответил ему Хоул.

– Это Холборн?

– Разумеется… Если этот лондонский район можно считать частью ада, то это именно он!

Бухта плавно изгибалась, затем расширилась, и в естественном бассейне Хоул увидел судно.

Это был легкий крейсер английской морской полиции. Он назывался «Васп».

* * *

Хоул стоически принял коварный удар судьбы.

Он подумал: «Вот уже не знал, что канаки так освоились с современностью, что приняли за злого духа английский военный корабль. Впрочем, они не очень сильно ошиблись».

Он принялся невозмутимо считать, загибая пальцы:

– Десять или двенадцать случаев контрабанды, что обойдется нам в два или три года тюряги. Бедный «Си-Хантер» будет продан, чтобы оплатить штраф.

Он хотел обсудить ситуацию с капитаном, но вполне мог с тем же результатом выбрать себе в собеседники ветер.

– Пожалуй, мне стоит одному отправиться нанести визит «Васпу», – решил он.

Подойдя на шлюпке к «Васпу», небольшому военному судну, он принялся кричать:

– Эй, на «Васпе»!

Хоулу никто не ответил, что показалось рулевому весьма странным.

Он увидел, что даже тонкая струйка дыма не поднималась из трубы судна, а само судно так наклонилось на правый борт, что его пушка могла бы стрелять прямо в кружившихся над судном чаек.

Что касается морских птиц, то он заметил на судне только одну олушу, сидевшую на бизань-мачте.

Известно, что эта птица не любит человеческое общество и старается избегать посещать его корабли, если только…

Если только они не покинуты людьми.

Хоул быстро убедился, что на судне не было ни одного человека. Ржавчина разъела цепи и другие металлические предметы, в том числе даже пушку, а морские птицы создали на палубе толстый слой гуано. Все деревянные части судна были сильно изъедены привольно чувствовавшим себя древоточцем.

Хоул понял, что крейсер, вероятно, был загнан сильным северным ветром на мель, и команда покинула судно, уйдя на шлюпках в неизвестном направлении.

Его имя было дано другому судну к огорчению контрабандистов, но это уже совсем другая история.

Когда канаки узнали о случившемся, они поняли, что на острове не было никакого злого духа. После того как Хоул сообщил им, что на покинутом судне сохранилось множество деталей из меди и свинца, они восприняли эту новость с энтузиазмом, так как Хоул щедро поделился с ними полученными за продажу цветных металлов деньгами.

Через несколько недель «Си-Хантер» бросил якорь возле одного из тихоокеанских островов, где получил неплохие деньги за останки «Васпа». Хоул смог приобрести новый хронометр, пенковую трубку с янтарным наконечником и шейный платок из красного шелка.

Колетт

Однажды вечером, когда наше судно «Хеерендам» возвращалось из Рангуна, угроза тайфуна заставила нас укрыться в хорошо защищенной бухте Мартабана. Тайфун не обратил на нас внимания и отправился куролесить вдоль побережья Малаккского полуострова.

Вдали, над зеленой стеной джунглей, виднелись причудливые крыши нескольких небольших пагод, указывавших на присутствие деревни.

Мы спустили на воду шлюпку; высадившись на берег, я двинулся по узкой, шириной не более локтя, тропинке, рассчитывая купить птицу и рыбу, а если повезет, то и молока буйволицы.

Когда я возвращался на судно с несколькими только что обезглавленными утками, болтавшимися у меня за спиной, я встретился с тигром.

Хищник фыркнул, почуяв свежую кровь, явно раздразнившую его аппетит; я швырнул ему в морду ругательство, единственное, что мог использовать для защиты.

Животное показалось мне грязным и тощим, и шкура его была со следами чесотки.

Вряд ли можно рассчитывать, что эти громадные кошки оказываются менее опасными, даже если их морда выражением напоминает китайского ростовщика. Скорее, можно ожидать обратного, поскольку их тощие бока свидетельствуют о муках голода.

Но мой тигр раз фыркнул, чихнул и скрылся навсегда в высокой траве.

С этого дня я стал считать себя табу и перестал верить в ставшее общеизвестным мнение о свирепости хищников вообще и тигров в частности.

Таким образом, через пару лет я без малейшего сомнения согласился работать с хищниками в зоопарке Кассегрена.

Старина Кассегрен разъезжал по ярмаркам, представляя зрителям шоу с хищниками, которых он весьма умело дрессировал.

Однако после отъезда из Тулузы случилось несчастье.

Лев по кличке Чемпион простудился, начал кашлять и отказался есть, несмотря на отличные куски мяса, пачкавшие кровью подстилку в его клетке. Разумеется, с животным нельзя работать, когда оно находится в такой плохой форме. Но в отсутствие Чемпиона львица Мукере отказалась выполнять хорошо известные ей трюки. Она лежала посреди своей клетке, ворчала, скалила зубы и хлестала себя по бокам тяжелым хвостом. Пришлось оставить и ее без дела.

У Кассегрена оставался только гималайский медведь, животное невероятно глупое, требовавшее хорошей еды, долго спавшее и, когда оно было в хорошем настроении, соглашавшееся постучать в барабан. Конечно, этого было недостаточно, чтобы привлечь публику, тем паче что Ладислав, как звали медведя, иногда, развлекаясь, швырял палочки в зрителей.

В результате в Тулузе случилось несчастье, когда барабанная палочка попала в лицо пришедшей с детьми воспитательнице и выбила ей глаз. Кассегрену пришлось заплатить пострадавшей большие деньги и продать медведя за сущие гроши.

В это время один из наших конкурентов, находившийся на грани разорения, выставил на продажу великолепного бенгальского тигра, прошедшего, по словам продавца, хорошую дрессировку. Кассегрен собрал все, что у него оставалось в резерве, кое-что подзанял у Сеппи, человека с верблюжьими ногами, и купил тигра.

– Кто будет работать с ним? – поинтересовался продавец.

Кассегрен тигров никогда раньше не дрессировал, но вспомнил, что я рассказывал ему историю с тигром в Мартабане. Он дружески похлопал меня по плечу и сказал:

– С ним будет работать Джонни – никто лучше него не знает тигров!

Юношеская гордость не позволила мне отказаться.

Продавец, вполне удовлетворенный, пожал мне руку и сказал мне, рассовывая по карманам деньги Кассегрена:

– Как видите, Джонни, я не только не получил все, что причитается за такое прекрасное животное, но ваш хозяин не выполнил требования обычая, согласно которому новый дрессировщик опасного хищника получает небольшой подарок от нового владельца или от продавца. Я не могу дать вам денег; как вы смотрите на замечательную ученую сороку? Она болтает, словно консьержка, и вы всегда сможете продать ее какой-нибудь чокнутой старушке, которой требуется собеседница.

Таким образом я стал хозяином Колетт, сороки-болтушки, существа склочного, жуликоватого, но чертовски забавного. Всего через несколько дней, несмотря на ее отвратительный характер, мы стали настоящими друзьями.

Мы направились на северо-запад, и Кассегрен устроил шоу в Кагоре. Местная публика обожает ярмарочные представления; поэтому известие о свирепом бенгальском тигре, «ужасном тигре по кличке Факир», как говорилось в афише, позволило заполнить «под завязку» палатку Кассегрена.

– Ну, приятель, постарайся проделать хорошую работу; от первого дня зависит последующий успех. Я надеюсь, что для парня, способного надурить тигра в джунглях, проблем на арене не будет!

Вот как должно было выглядеть выступление Факира.

Сначала он сидел на табуретке, обтянутой красной материей, потом стрелял из пистолета, проделывал несколько танцевальных па под звуки барабана и, наконец, обнимал меня.

Сначала выступили три ученых собаки, разыгравших небольшую пантомиму, потом несколько небольших бантамских петушков станцевало джигу, и старый шимпанзе, куривший трубку, изобразил игру в карты.

Доброжелательная публика аплодировала, но было ясно, что все ждали выступления тигра.

И вот Факир появился на арене. Это было громадное животное; его огненная шкура с черными полосами придавала ему величавый вид. Под низким лбом с серебристыми пятнами огромные глаза сверкали зеленым пламенем.

Он медленно обошел клетку, отбросил лапой табуретку и улегся на песок.

Стоя за перилами, с хлыстом в руке, я смотрел на зверя. Потом я вспомнил изъеденного молью тигра, встреченного мной когда-то в джунглях. Да, сравнение было не в его пользу…

– Вперед, Джонни, – шепнул мне Кассегрен, – номер должен пройти с блеском!

Я толкнул решетчатую дверцу.

Теперь я находился в клетке, лицом к лицу с гигантским хищником.

Он не шевелился, и я заметил проблеск удивления в его огромных зрачках. Удивление, которое я быстро понял: не увидев своего прежнего дрессировщика, он воспринял меня как врага.

– Встань, Факир!

Он сжался и прижался к земле; его хвост легонько забил по песку.

– Встать!

Его жуткий взгляд остановился на мне; волна злобы прокатилась у него по позвоночнику.

Прошло минуты две; среди публики раздался шум. Зрители были не столько удивлены непослушанием животного, сколько почувствовали приближение драмы. Я услышал, как за моей спиной Кассегрен оборвал возглас ужаса. Внезапно чудовище зарычало – прозвучал глухой рокот гнева и ярости, и приготовилось к прыжку.

Я услышал щелчок взведенного курка револьвера; Кассегрен, в ужасе и отчаянии, был готов выстрелить.

Но роковой прыжок не состоялся. Неожиданно послышался звонкий крикливый голосок:

– Встань, Факир! Встань, мой хороший!

Мне показалось, что случилось чудо: Факир быстро обернулся, вспрыгнул на табуретку, дернул за шнур, привязанный к курку пистолета, потом спрыгнул на землю и проделал несколько танцевальных па, потом потянулся ко мне мордой для финального поцелуя. Номер закончился, и Факир бросился в клетку, где и улегся с чувством исполненного долга.

Раздались громкие аплодисменты, и Кассегрен обнял меня со слезами на глазах.

И тогда я увидел Колетт, сидевшую на одной из поперечин палатки и энергично искавшую блох в своем блестящем наряде. Я понял, что это она взяла на себя руководство номером в трудный момент и даже изобразила рокот барабана. Короче, она создала для тигра привычную обстановку представления.

С тех пор я больше не заходил в клетку Факира, но Колетт с удовольствием исполняла роль дрессировщика. Номер от этого стал еще более необычным, что положительно отразилось на наших заработках.