Текст книги "Корабль палачей (Романы, повести, рассказы)"
Автор книги: Жан Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
Это произошло в год, памятный для Австралии, как год летучих собак. Если нас не подводит память, это было в 1862 году, когда огромные полчища этих громадных рукокрылых оккупировали сам город и все окрестности Сиднея.
Четырехмачтовик «Мина Кранерт» вышел из Бремена, направляясь в новые, многообещающие земли. Он перевозил примерно триста пассажиров, в основном швейцарцев и немцев, будущих колонистов Тасмании.
Это был великолепный клипер, «стоящий на море прямо, как дуб, вросший в землю». Так обычно моряки говорили о судах, завоевавших всеобщее уважение.
Но если эмигранты, которых он вез к новой родине, пользовались на борту максимальной безопасностью, то в том, что касается питания, они, скорее, сидели на диете, ибо меню на судне было скудным.
По контракту им полагалось три плотных приема пищи ежедневно, а также трижды в неделю им должны были давать вино. На самом деле ежедневная порция еды состояла из двух пинт варева, называвшегося чаем или кофе, с галетами, котелка супа, унции вареного сала и какой-то толченой мешанины, от которой у многих выворачивало животы.
Что касается вина, то никто не видел даже его цвета…
Капитан Ганс Витце был прекрасным моряком, но также и скупым проходимцем. Тем, кто требовал положенное, он неизменно отвечал, что он исполняет инструкции своих арматоров.
Поскольку возмущение переходило в гнев, а обитатели кают, которым было что потребовать, в отличие от людей, загнанных в межпалубные помещения, грозились пожаловаться консулам Швейцарии и Германии, когда «Мина Кранерт» будет стоять в Кейптауне, капитан Витце пообещал загрузить большое количество свежей провизии на ближайшей стоянке.
Но ничего так и не сделал. В Кейптауне на судно взяли запас питьевой воды, а как только ее загрузили, корабль поднял паруса. Тогда на сцену выступил господин Пипер.
Господин Пипер был маленьким человечком родом из Маннгейма. Хотя он оплатил свой проезд в каюте второго класса, его отправили в межпалубное помещение по случайной или неслучайной оплошности, допущенной суперкарго судна.
Он ничего не требовал и с беззаботным видом улыбался.
Перед отправлением эмигранты должны были вручить навигационной компании декларацию, в которой уточняли, в качестве кого они собирались стать колонистами: торговцев, фермеров, шахтеров или скотоводов.
Господин Пипер не вписал свое имя ни в одну из вышеуказанных категорий, а на полях сделал следующую запись: «Профессор музыки».
Австралия в профессорах музыки в это время не нуждалась, но господин Пипер одновременно предъявил кредитное письмо от Мидленд-банка, и разрешение на эмиграцию ему выдали без возражений. Он мужественно сносил тесную и малоприятную близость других обитателей межпалубного помещения, ел рататуй, пил, не протестуя, мутное варево и даже умолял соседей вытерпеть все, рассказывая им о щедрых обещаниях капитана и получении свежих продуктов.
Но «Мина Кранерт» ринулась в Индийский океан, не взяв ни одной репы, ни единого ящика сладкого картофеля.
Женщины и дети ощутили отчаяние, а мужчины стали поговаривать о бунте.
Но капитан Витце выставил на палубе команду из полудюжины матросов, вооруженных винтовками «снайдер», и через своего помощника довел до сведения пассажиров, что они не должны забывать, что на борту он был «первым после Бога» и имел право принимать самые строгие меры против возмутителей спокойствия.
Тогда господин Пипер явился к капитану и спокойно и вежливо предупредил его, что по приходе в Сидней он подаст жалобу от имени всех эмигрантов, загнанных в межпалубное пространство.
– Не только за несоблюдение контракта, но и за присвоение денег и воровство, – предупредил он, – что повлечет для вас два года каторжных работ.
Витце так разгневался, что заковал господина Пипера в кандалы на двадцать четыре часа.
Когда срок заключения истек, человечка освободили, и об инциденте больше не заговаривали.
Прошло десять суток, как парусник покинул Кейптаун, когда утром, сразу после восхода солнца, Блейхер, один из вахтенных, начал кричать:
– Чайки!.. Острокрылые чайки!..
Острокрылые чайки не относятся к особому классу чаек. Их так называют, поскольку крылья у них более узкие и более острые, чем у их сестер.
Когда они летят, они словно рассекают воздух, как лезвия бритвы, и производят шум, похожий на свист сабли или плети.
Подобные птицы не должны были удивлять такого моряка, как Блейхер, но его поразило то, что они появились в открытом море далеко от какой-нибудь суши.
Помощник вышел на палубу как раз в то время, когда чайки исчезли в тумане.
– Это невозможно, – проворчал капитан, которому сообщили удивительную весть. – Здесь не может быть чаек, тем более острокрылых чаек, которые встречаются лишь на Аляске и на Лабрадоре.
– Правда? – послышался тихий голос. В открытый иллюминатор заглянула головка острокрылой чайки и тут же исчезла.
– Юстус Монк! – закричал капитан, называя помощника по имени. – Юстус Монк, что означает эта шутка?
– Шутка? Повторите, и я выклюю вам глаза! – проревел яростный голос, и журавль просунул в иллюминатор длиннющий клюв.
Витце и Монк бросились на палубу, но нашли ее совершенно пустой. И в то же мгновение раздался голос, который, казалось, доносился из моря:
– Сюда! Сюда! Сюда, капитан Витце!
Оба моряки увидели, что вдоль борта плывет ужасная акула с мордой демона, обитательница Индийского океана.
– Ганс, я тебе покажу… Ганс, я тебя сожру!
– Это она! – завопил Ганс Витце. – Говорящая акула… она собирается меня съесть! Господи, что происходит?
В тот же день кок, дрожа всем телом, сообщил, что чайник перестал свистеть, когда вскипает, а лопочет и плюется паром: «Ганс, ты попадешься акуле… она тебя сожрет!»
Путешествие продлилось еще двадцать двое суток, и на бизань-гафель не раз садился дрозд и выводил пронзительную трель:
– Ганс… акула тебя сожрет!
У Витце были странные видения: голуби всех расцветок, сидевшие на такелаже и даже в его собственной каюте, где они тихо курлыкали:
– Ганс… ты достанешься акуле… акула тебя сожрет!
Когда «Мина Кранерт» вошла в Ботани-Бей, командование на себя принял Юстус Монк, поскольку вот уже несколько дней, как капитан превратился в буйнопомешанного, и его заперли в собственной каюте.
Этой тайне было, однако, найдено объяснение. Через год очень талантливый иллюзионист, который называл себя волшебник Симонидес, организовал турне по крупнейшим прибрежным австралийским городам.
Главный его номер состоял в том, что на сцене и среди зрителей появлялись самые разные птицы, которые летали и переговаривались, как люди, а потом внезапно исчезали. Этот Симонидес был чревовещателем, каких редко встретишь на подмостках.
Он был немцем, и его имя было Франц Пипер.
«Мина Кранерт» встала на якорь на задворках сиднейского порта, потом ее выставили на продажу. Ни один арматор не стал покупать судно – у него была опасная репутация, его заколдовали, и никто не хотел на него наниматься.
Судно простояло без движения десять лет, потом пришел буксир, отвел клипер в Перт, где он был пущен на слом.
История не говорит, выздоровел ли Витце после долгого пребывания в психиатрической больнице.
Его имя больше не встречалось в списках команд и бортовых журналах.
