Текст книги "Корабль палачей (Романы, повести, рассказы)"
Автор книги: Жан Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
Глава IX
Мертвая деревня
Плавание «Тонтон Пип» протекало в исключительно благоприятных условиях. Ветер дул с необычной стороны, принося нередко дождь и туман, но при этом безотказно надувая паруса.
– Мы поднимаемся к северу так легко, словно наше судно катится по проспекту, – с удовлетворением заметил Списсенс.
Время от времени появлялись небольшие айсберги и плавающие льдины, но этим дыхание севера пока и ограничивалось.
– Если так будет продолжаться, мы найдем фьорд Скорсби[17]17
Скорсби – самый длинный фьорд в мире – расположен на восточном побережье Гренландии. Он имеет древовидную структуру с множеством ответвлений. Самая длинная ветвь достигает 350 км в длину. В 1822 году он получил свое название в честь открывших его китобоев Уильяма Скорсби и его сына. Именно они были первыми исследователями фьорда Скорсби и нанесли его на карту.
[Закрыть] свободным от льда, – заметил Каплар.
Стивенс, часами не покидавший воронье гнездо, не сводил глаз с западного направления. Наконец, около полудня, он смог крикнуть:
– Земля слева впереди по курсу, вижу прибой!
– Это мыс Бревстер! – воскликнул Мартин Списсенс, рассматривавший с помощью бинокля зловещие коричневого цвета скалы, у подножья которых пенился сравнительно слабый прибой. Через час другие скалы весьма опасного облика появились дальше к северу.
– А вот и мыс Тобин, перед которым находится фьорд Скорсби!
Атмосфера оставалась прозрачной, и волны сверкали солнечными блестками. Каплар вызвал на палубу Гюстава и Эме и сыграл для них роль преподавателя географии.
– Перед вами сейчас находится фьорд Скорсби, самый большой фьорд в мире, по площади примерно равный Бельгии.
Списсенс добавил:
– Он расположен между 70 и 72 градусами северной широты и 22 и 30,2 градусами западной долготы.
Восхищенные юноши всматривались в полосу воды шириной миль в двадцать, описываемую в лоциях как крайне неприветливую и опасную, а сейчас выглядевшую такой спокойной.
– Фьорд разделяется на несколько ветвей, – продолжал Каплар, – и можно разглядеть в хороший бинокль, как на севере от него отделяется неглубокий залив, получивший название залив Розенвинг, а еще дальше к северу протягивается узкий длинный фьорд или канал, получивший название Харри Инлет.
– И все это было открыто в 1820 году, не так ли, Каплар? – сказал Мартин.
– Совершенно правильно! И эти открытия совершил крупный исследователь Уильям Скорсби, охотник на китов и в то же время серьезный ученый.
– Дальше к югу тянется край, получивший название «Земли Блоссевиль», – произнес подошедший к ним граф Бодуэн. По его лицу было видно, как сильно он волновался; у него даже дрожали руки.
Пьер Каплар приветствовал графа.
– Нужно ли мне рассказывать мальчишкам о Блоссевиле, господин граф?
Граф улыбнулся:
– Первое место в конкурсе на знание морской истории, не так ли, Каплар? Кто сможет рассказать об этом лучше вас?
– Хорошо, тогда я продолжаю.
Жюльен де Блоссевиль, лейтенант фрегата французского военно-морского флота, участвовал в нескольких полярных экспедициях на судне «Кокий» и мечтал продолжить изучение севера.
Он пользовался поддержкой многих ученых, тогда как управление французского флота не считало необходимым продолжение исследований, так как оценивало их как слишком дорогостоящие.
В конце концов, после ряда неудач лейтенант Блоссевиль получил в свое распоряжение парусный восьмипушечный бриг «Лийуаз», к сожалению, не слишком хорошо подготовленный для исследования полярных регионов.
Судно вышло из Дюнкерка в начале весны 1833 года и достигло берегов Гренландии в конце июля.
– … В конце июля, – машинально повторил Гюстав, очевидно, невольно подумавший о сроках начала экспедиции «Доруса Бонте».
– Он вернулся в Исландию с большим количеством новых наблюдений. В последнем письме, датированным началом августа, он сообщает о своих планах вернуться в Гренландию. При этом он обещает быть крайне осторожным.
Больше никто ничего не слышал, ни о нем, ни о бриге «Лийуаз», что вызвало большое беспокойство в кругах французского военного флота. На следующий год был снаряжен корабль «Борделез» под начальством капитана Дютайи, также малопригодный для полярных исследований. Он вернулся, не доставив никаких сведений о пропавших. Это вызвало волнение как в морских кругах, так и среди публики. Проблемой занялся известный английский исследователь севера Джеймс Росс, считавший, что оснований для отчаяния нет. Этого же мнения придерживался знаменитый натуралист Араго.
– Энергичные, отважные люди, вооруженные одними ножами и всем, что требуется для разведения огня, могут продержаться не один год в полярных областях, питаясь мясом тюленей и используя их жир в качестве источника энергии, – заявил Росс.
Затем к Гренландии было отправлено судно «Решерш» под командой опытного моряка капитана Треуарта.
Следует отметить, что в ходе поисков было допущено несколько серьезных ошибок. В частности, власти отказались от сотрудничества с опытным охотником на китов Гидоном из Дьеппа, предложившим свои безвозмездные услуги.
Что касается Треуарта, то он, несмотря на весь свой опыт, не решился на проникновение в область паковых льдов и, в итоге, не обнаружил никаких следов экспедиции Блоссевиля.
Через три года, в 1836 году, Жюльен Блоссевиль, предположительно погибший, был вычеркнут из списков французского военного флота[18]18
Даже если в 1837 году уже упоминалась Земля Блоссевиля, например, во время открытия памятника этому моряку в Руане, официально это название было присвоено заброшенной территории только в 1900 году, когда датский мореплаватель Амдруп водрузил на ней французский флаг с согласия датского правительства. С тех пор название «Земля Блоссевилля» присутствует на датских картах. (Примеч. авт.)
[Закрыть].
Когда Каплар замолчал, Мартин Списсенс провозгласил громким голосом:
– Да здравствует Блоссевиль!
Огромный поморник, носившийся над водой, отозвался эхом:
– Иль!.. Иль!..
Граф де Вестенроде попросил принести секстан и определил позицию судна. Обращаясь к капитану, он сказал:
– Завтра мы войдем в фьорд, обогнув мыс Тобин.
– А Розенвинг?
Граф покачал головой:
– Это бесполезно! Мы войдем в Харри Инлет, и в конце фьорда начнутся северные территории.
Тем не менее это еще не была Земля Блоссевиля, но Списсенс не придал этому значения. Ему достаточно было осознавать, что это одно из самых печальных и самых недоступных мест на земле.
* * *
Отрезок пути от мыса Бревстер до мыса Тобин не представлял особых трудностей для навигаторов, если не считать нескольких повстречавшихся им плавающих льдин и трех остроконечных айсбергов, которые можно было обойти без труда.
На гребне мыса Тобин развевался на ветру выцветший датский флаг, но отсутствовали какие-либо проявления человеческой жизнедеятельности, которые можно было бы разглядеть в бинокль, за исключением разве что развалин жалкой деревянной хижины. Кроме этого, ничто не позволяло установить, что здесь когда-либо жили люди.
Вдали вздымались заснеженные вершины гор, обрамлявших залив Розенвинг. На темном фоне обрывов отчетливо выделялась пенная полоса водопада.
Несколько ленивых тюленей валялось на узкой полосе каменистого пляжа. Ни спущенная на воду шлюпка, ни сидевшие на веслах моряки не привлекли их внимания.
Сидевший за рулем Ивон Тейрлинк поспешно передал его матросу и схватился за гарпун.
– Ты видел его, Гюстав? – воскликнул он.
Гюстав ничего не разглядел, кроме большого нечеткого светлого пятна, возникшего рядом с лодкой.
– Настоящее чудовище! – крикнул Ивон, поднимая гарпун. – Если мне удастся добыть его, наш кок будет на седьмом небе от радости.
Раздался короткий свист брошенного гарпуна, вода возле лодки вскипела, и линь натянулся, словно струна.
– Подсоедините линь к лебедке! – закричал гарпунер.
Из воды появилось огромное плоское тело. Выскочившие на палубу Мартин и Каплар дружным криком выразили свой восторг.
Существо походило на огромный перламутровый диск. Сначала покорно приближавшееся к шлюпке, оно неожиданно забилось со страшной силой, вспенивая воду. Только через несколько минут его удалось затащить в лодку.
– Гигантская камбала! – воскликнул Гюстав.
– Огромная тюрбо[19]19
Большая, похожая на камбалу хищная морская рыба. Достигает метра в поперечнике и 20 кг веса.
[Закрыть]! – поправил его Тейрлинк. – Чтоб мне провалиться! Она будет метра два в длину и по меньшей мере метр в диаметре. А до чего тяжелая! Не удивлюсь, если она потянет килограммов двести!
Он оттолкнул Гюстава, наклонившегося над рыбой.
– Осторожней, парень! У нее еще хватит сил, чтобы превратить тебя в лепешку ударом хвоста, несмотря на торчащий в ней гарпун… А вот и Ригольбер, он нюхом почуял нашу добычу.
Выскочивший на палубу кок крикнул, приплясывая:
– Замечательно! Свежая тюрбо! Съедим, сколько сможем, а остальное можно будет засолить! Нам крупно повезло!
Обед в этот день оказался невероятно вкусным, так как Ригольбер в полной мере проявил свое поварское искусство.
Даже старый Ансельм, уверенный, что бренди гораздо надежнее, чем самое лучшее жаркое, поддерживает пламя жизни в человеческом организме, расправился с несколькими порциями жареной рыбы, утверждая при этом, что полярные страны следует считать благословенным краем.
«Тонтон Пип» встал на якорь у самого устья ответвления фьорда, известного под названием Харри Инлет.
* * *
Вид у фьорда был крайне мрачный. Высокие скальные стенки стискивали узкую полоску воды зеленовато-серого цвета. Дикий пейзаж оживляло только стадо моржей, то нырявших, то выбиравшихся на берег, дравшихся друг с другом и грозно ревевших.
Корабль, медленно продвигавшийся вперед на пониженных оборотах винта, их ничуть не интересовал. Списсенс, хорошо представлявший всю сложность маневрирования в узком ответвлении фьорда, совершенно справедливо использовал паровую машину.
Возможно, что у моржей до сих пор не было основания опасаться человека, иначе они не позволили бы людям оказаться так близко от них.
Гюстав потянулся было за ружьем, но Каплар, покачав головой, дал ему понять, что стрельба здесь нежелательна.
– Нам ни к чему их отвратительный на вкус жир, да и бивни моржей не обогатят нас. К тому же я всегда считал преступлением убивать животных без особой на то необходимости.
Указав на черные блестящие спины морских животных, он со смехом добавил:
– Самая крупная дробь из твоего охотничьего ружья даже не пробьет их шкуру, а пуля самого большого калибра застрянет в толстом слое жира. Убить моржа можно только винтовочной пулей в голову или с помощью гарпуна. Иногда с моржом можно справиться только с помощью топора…
– Судя по рассказам, моржи не кажутся такими игривыми существами, как тюлени. Это правда? – спросил Эме Стивенс.
– Действительно, они обычно ведут себя очень свирепо и могут даже потопить шлюпку с охотниками, потому что это невероятно сильные животные.
Послышался громкий рев. Почти сразу моржи прекратили свою возню на берегу и дружно, словно по команде, устремились в воды фьорда.
– Это их вожак отдал команду, – пошутил Каплар. – Возможно, он понял, о чем мы говорили. А ведь мы упоминали о ружьях, пулях, гарпунах…
– Как вы думаете, мы встретим эскимосов? – спросил Гюстав.
Каплар пожал плечами:
– Вполне возможно. Прошлый раз, когда я посетил эти края, мы встретили небольшую группу примерно из сорока человек, мужчин, женщин и детей. Они только на время появляются в этих местах. Им не нравится слишком суровый край, расположенный так далеко на севере, и они предпочитают жить южнее. Если где-то поблизости и есть эскимосы, они обязательно посетят нас, так как они обычно стараются выменивать европейские товары на свои охотничьи трофеи.
Моряки не знали, что слова Пьера Каплара будут подтверждены – хотя бы частично – в самое ближайшее время.
«Тонтон Пип» осторожно продвигался в глубь фьорда. Ему пока вполне хватало водного пространства, хотя все чаще и чаще встречались льдины, столкновения с которыми следовало избегать.
На третий день Эванс сообщил, что они дошли до конца канала.
Они очутились в небольшом заливе, где судно могло встать на якорь, находясь в полной безопасности.
В случае необходимости оно могло даже зазимовать здесь, ничуть не опасаясь смертельной хватки ледяного панциря зимой.
Граф де Вестенроде взял бинокль и принялся изучать окрестности. Он сразу же понял, что пейзаж не содержит ничего утешительного, скорее, наоборот. Мрачный и монотонный, он простирался до горизонта, примечательный лишь отдельными полями снега, никогда не таявшего даже летом. Местами поднимались невысокие сланцевые холмы и отдельные базальтовые скалы. Слабо волнистая равнина продолжалась до бесконечности, расплываясь у горизонта в сером тумане.
Температура оказалась достаточно сносной, ртуть в термометре не опускалась ниже нуля. Немногочисленные морские птицы кружились над морем и сушей – несколько разновидностей чаек, олуши, какие-то птицы с длинными хвостами.
На расстоянии выстрела от судна по мелкой воде бродили птицы на длинных тонких ногах.
– Надеюсь, нам не придется использовать их в качестве светильников, – сказал Пьер Каплар графу.
– Как светильников? – удивился граф.
– Да, ваша светлость. Это невероятно жирные птицы, с совершенно несъедобным мясом. Эскимосы тем не менее постоянно охотятся на них. Высушив птичью тушку, они подвешивают ее за ноги в своих иглу, затем поджигают клюв, после чего высушенная птица медленно горит, правда, давая много дыма, пока полностью не превратится в пепел.
Граф с интересом выслушал рулевого, которого с полным основанием считал большим знатоком всего, что имело отношение к северу.
Неожиданно он подозвал его ближе и передал бинокль.
– Посмотрите, вам не кажется, что это эскимосские иглу?
– Иглу в это время года? Где только эти бедолаги найдут сейчас достаточно снега для строительства своих снежных замков?
Нет, это всего лишь небольшие развалы камней… Постойте, ведь я был именно в этих местах пять или шесть лет назад. Мы тогда добыли здесь нескольких крупных китов, загнав их в тупик залива Харри.
Недалеко от берега мы видели небольшое поселение эскимосов. Они последовали советам датчан, ничего не знающих о местных условиях, и построили себе уродливые каменные хижины, в которых неизбежно должны были замерзнуть зимой. Это были мирные, очень бедные люди. Вы не представляете, насколько они были бедными! Все их имущество ограничивалось несколькими шкурами песцов и тюленей, которые они отдавали в обмен на стальные рыболовные крючки и табак, привозимый сюда норвежскими рыбаками, несмотря на запрещающие датские законы.
Каплар всмотрелся в груды серых камней:
– Если это не развалины их каменных хижин, то можете считать меня дельфином!
Странно, что они не показываются! Может быть, они переселились подальше от берега? Но зачем?
Лицо Пьера помрачнело. Он внимательно смотрел на небо. Потом он указал на небольшую стаю птиц, кружившихся низко над землей.
– В чем дело, господин Каплар? – спросил граф.
– Это стая ворон, и в этом нет ничего хорошего… Черт возьми! Я вижу рыжих лисиц… Нужно немедленно осмотреть место, возле которого собрались вороны и лисы! Мне кажется, что там нас ждет большая неприятность…
Каплар и граф сошли с судна. С трудом передвигаясь по земле, усыпанной галькой и обломками сланцев, они подошли к развалинам убогих хижин. При их приближении стая воронов с карканьем поднялась в воздух, и несколько лисиц скрылось среди камней.
– Лисы… – проворчал Каплар. – Догадываюсь, что мы увидим… Какой кошмарный запах…
Моряки непроизвольно отшатнулись.
Хищная звериная морда выглянула из развалин, и лиса со злобным ворчаньем неторопливо исчезла, загремев разбросанными по земле костями скелетов.
Пьер заглянул в одну из хижин и тут же выскочил наружу, не сдержав тошноту.
– Они мертвы! Они все мертвы! И, что самое страшное, они все были убиты!
Преодолевая отвращение, Пьер и сопровождающий его граф зашли в соседнюю лачугу.
Обычно в убежищах эскимосов, будь это зимнее иглу или летний навес, трудно рассчитывать на порядок. Тем не менее шкуры обычно оказываются аккуратно сложенными в стопку, сушеная рыба хранится отдельно, снаряжение для рыбной ловли и охоты лежит в стороне. Здесь же все предметы сурового быта были свалены в диком беспорядке. Не видно было ни тюленьих шкур, ни мехов.
Каплар указал на полуразложившееся тело эскимоса, сжимавшего в руке нож и явно пытавшегося оказать сопротивление.
– Убит пулей в голову, – сказал он.
Наклонившись над телом, он поднял нож.
– Клянусь всеми святыми, – воскликнул он. – Это же нож Дингера!
Граф внимательно осмотрелся.
– Что это? – спросил он, осторожно подняв какой-то небольшой предмет. Увидев его, Каплар закричал, не сдержав бешенства.
Это была красная резиновая перчатка, от которой был оторван кусок.
* * *
Покинув место побоища, Пьер Каплар и граф некоторое время не могли прийти в себя после пережитого кошмара.
– У меня в голове постепенно укладываются все случившиеся в последнее время события, господин граф, – сказал Каплар, – и я начинаю представлять последовательность произошедших здесь событий. «Дорус Бонте» побывал здесь до нас; поскольку я хорошо знаю, какой сброд был нанят в команду Холтемой, то меня совсем не удивляет произошедшее. В это время года несчастные эскимосы, трупы которых мы обнаружили, накопили добытые за сезон охоты меха – шкуры медведей, лис, куниц… Могу предположить, что команда «Доруса» не имела товаров, обычно используемых для обмена, – по крайней мере, я никогда не слышал об этом. Поэтому они просто решили отнять шкуры у эскимосов. Естественно, те попытались сопротивляться грабителям, но были застрелены бандитами.
Он поднял рваную красную перчатку.
– При побоище присутствовал демон, переодетый человеком. Он обыскал тела, пытаясь найти бог знает что. Но, будучи знатным лицом, он не захотел пачкать руки кровью жертв. Вот эта перчатка и осталась после него.
– Пранжье! – прошептал граф.
Отойдя от побоища, он осенил его крестным знамением.
– Завтра наши матросы похоронят убитых. На общей могиле будет установлен крест в память об ужасном преступлении.
Рулевой и граф некоторое время шли молча. Внезапно граф остановился.
– А «Дорус Бонте», господин Каплар! Где сейчас находится это судно?
Каплар развел руки неопределенным жестом:
– Меня это тоже интересует, господин граф. Скорее всего, они проникли глубже в одно из ответвлений фьорда.
Я знаю, что севернее Харри Инлет находится небольшой фьорд, имеющий прямой выход в океан. Есть шансы на то, что они укрылись именно там.
– Возможно, вы правы, господин Каплар. Но в этом случае, когда Стивенс осматривал окрестности из вороньего гнезда, он должен был увидеть мачты «Доруса», ведь место, о котором вы говорите, находится довольно близко от нас.
– Вы не учитываете, что утром еще не рассеялся туман, не позволявший хорошо видеть окружающую местность. Но взгляните на этот холм. Поднявшись на него, мы, надеюсь, сможем осмотреть окрестности. Тем более что туман почти рассеялся.
Склоны холма оказались довольно пологими, и через час они добрались до вершины.
Их взгляды одновременно оказались направленными на восток, и они дружно воскликнули:
– «Дорус»!
Действительно, это судно с аккуратно убранными парусами, спокойно и невинно отдыхало в тихих водах северного фьорда.
Глава X
Зеленый туман
Этим вечером на борту «Тонтон Пип» состоялся настоящий военный совет. Прежде всего, обсуждалась возможность контакта с «Дорус Бонте».
Первым высказался Пьер Каплар:
– Я хорошо представляю, что экипаж «Доруса» – это не детский хор воскресной школы. Все, что мы знаем о нем, свидетельствует, что это бандиты, настоящие убийцы. Что касается Холтемы, то я не вправе обвинять его.
Я всегда считал его опытным честным моряком, хотя и довольно скуповатым и даже немного жадным. Поэтому я не верю, что он участвовал в убийстве эскимосов. В то же время доктор Пранжье – это человек, не знающий угрызений совести и не останавливающийся перед любым препятствием, даже перед преступлением, когда он стремится к своей цели. Поэтому я считаю, что мы должны действовать крайне осторожно.
Было решено отправить на разведку нескольких человек. В разведывательный отряд вошли Ивон Тейрлинк, Эванс и Ригольбер.
Холодная ясная ночь с усеянным крупными звездами небом способствовала задуманной операции.
Разведчики двинулись на шлюпке вдоль берега, стараясь как можно ближе подойти к «Дорусу» и не оказаться при этом замеченными с судна.
Расстояние между двумя парусниками было не больше семи миль, и разведчики вполне могли вернуться этой же ночью, тем более что в это время года солнце вставало довольно поздно.
Этой ночью мало кто спал на борту «Тонтон Пип». Списсенс, граф и Каплар вообще не ложились спать. Капитан достал из сейфа десяток ружей системы Снайдера, несколько больших револьверов Лефоше и десяток хорошо наточенных кинжалов.
– Нам может понадобиться серьезное оружие, – сказал он.
Граф де Вестенроде нахмурился, но не стал возражать, хотя мысль о вооруженном столкновении ему явно не понравилась.
Когда далекие вершины осветило встающее солнце, разведчики вернулись.
– Что вам удалось выяснить? – спросил их Списсенс.
Увидев груду оружия, Тейрлинк покачал головой и сказал:
– Не думаю, что все это может нам пригодиться, капитан.
– Почему? Неужели громилы с «Доруса» превратились в ягнят благодаря какому-то волшебству?
– Волшебство не превратило их в ягнят, но я не сомневаюсь, что только благодаря волшебству они исчезли!
– Как исчезли? Что ты такое говоришь?
– Так оно и есть, капитан! «Дорус Бонте» опустел, словно старая раковина устрицы!
– Опустел? – недоверчиво воскликнул граф.
Эванс и Ригольбер дружно подтвердили случившееся.
– Нам удалось без труда подобраться к судну, – рассказал англичанин. – Дорога вдоль побережья на представляла трудностей. Только отсутствие деревьев не позволяло нам представить, что мы движемся по аллее парка. Судно было причалено к берегу с помощью толстых канатов, наброшенных на столбы. На борт можно было подняться без каких-либо мостков. Нигде не горел свет, даже в штурманской рубке, не было и фонаря возле штурвала. Некоторое время мы прятались в темноте, потом осторожно приблизились к судну.
– Нас очень удивило, что с палубы на сушу сбежало несколько лисиц, – со смехом сказал Ригольбер.
– Обычно эти осторожные животные стараются держаться подальше от человека, – добавил Тейрлинк. – Если, конечно, это не какие-нибудь особенные лисы. Мы поняли, что нет необходимости соблюдать осторожность, и решительно поднялись на судно. Конечно, мы смогли осмотреть судно только очень бегло, потому что было слишком темно. Тем не менее не вызывало сомнения, что судно покинуто экипажем.
– Нам нужно будет убедиться в этом! – воскликнул Мартин Списсенс.
– Разумеется, вы должны проверить наши наблюдения, капитан, – согласился Ивон Тейрлинк.
Немедленно была организована еще одна команда в составе Списсенса, графа де Вестенроде, Пьера Каплара, Гюстава Лемана и Эме Стивенса, отправившаяся осматривать «Дорус».
Ночью температура опустилась до шести градусов ниже нуля. Добравшись до фьорда, разведчики увидели, что течение в нем остановилось и благодаря этому появилось множество льдин. К счастью, ветер ослабел, и можно было не опасаться дальнейшего понижения температуры. Через час пути группа увидела мачты парусника, укутанные легким утренним туманом. Вскоре они оказались перед тихими водами Инлета в полумиле от «Доруса». При приближении к судну из распахнутых дверей каюты выскочили две лисы, быстро скрывшиеся среди камней.
– Тейрлинк был прав, – проворчал Списсенс. – Животные уловили запах сала или еще чего-нибудь съедобного и поняли, что можно воспользоваться отсутствием человека. Останься на борту хотя бы один человек, они держались бы на расстоянии. Короче, мы можем без каких-либо опасений посетить судно.
«Дорис» подверглось тщательному осмотру. В каютах ничего интересного обнаружить не удалось, но вот камбуз, как оказалось, подвергся настоящему разграблению лисами; мешки с сухим горохом и бисквитами были опрокинуты и рассыпаны, повсюду валялись объедки сала и солонины.
Каплар добрался до каюты господина Пранжье. Дверь в нее оказалась заперта, но моряк легко справился с замком с помощью ломика. Он с изумлением ознакомился с содержимым каюты.
– Провалиться мне на этом месте, если в содеянном виноваты лисы! – воскликнул он. – Вообще-то они обычно не пользуются фомкой, да и с ключами у них должны были возникнуть проблемы.
Уютная и ухоженная каюта представляла картину настоящего разгрома. Двери стенных шкафов болтались на сорванных петлях, их содержимое не просто валялось на полу, но и было разорвано в клочья. Книги, приборы, предметы мебели, дорогие бархатные шторы – все было разорвано, разломано, раздроблено какой-то дьявольской силой, основательно порезвившейся в каюте.
– Это невозможно объяснить никакой логикой, – сказал пораженный граф де Вестенроде.
Гюстав Леман заметил, с каким вниманием граф осматривал хаос обломков.
– Можно подумать, что кто-то использовал здесь паровой молот, – заявил Списсенс.
– Паровой молот… – задумчиво повторил граф. – Возможно, нечто похожее… Но…
Он провел пальцем по глубокой борозде на поверхности столика красного дерева.
– Камни… Если бы гиганты каменного века поработали здесь своими кремневыми топорами, результат, скорее всего, был бы аналогичным.
Он показал Пьеру Каплару черную крошку, прилипшую к его рукам.
– Это базальт, – негромко заключил он.
– Камни из долины Тинга! – прошептал рулевой.
Гюстав Леман, копавшийся в обломках, неожиданно воскликнул:
– Смотрите! Я узнаю это!
Он показал обломок камня, кристаллический излом которого отливал зеленым.
– Он очень похож на тот черный камень с зелеными прожилками, который господин Пранжье украл у меня и который…
Он покраснел и замолчал.
Граф взял у него камень.
– Кажется, я начинаю понимать, – пробормотал он. – Несчастный Пранжье! Наверное, он нашел точно такой же камень у убитых эскимосов…
На его лице проявилась смертельная бледность.
– Он пошел на смертельный риск! Он развязал Тоормак! – произнес он дрожащим голосом.
Списсенс и Каплар хотели расспросить его, но в этот момент послышался крик:
– Сюда! Скорее!
– Это Эме! – воскликнул Гюстав, выскакивая из заваленной мусором каюты.
Эме выглядывал из каюты капитана.
– Скорее, скорее, сюда! – взволнованно кричал он.
В противоположность каюте Пранжье, каюта капитана оставалась в порядке, если не считать нескольких опрокинутых стульев и валявшихся на полу подушек. Среди подушек, частично заваленное ими, лежало тело.
– Чей это труп?
Каплар поспешно откинул подушки.
– Это Холтема!
На полулежал бледный и неподвижный капитан «Доруса».
Пьер наклонился над телом.
– За свою жизнь я видел немало мертвецов, но никогда еще мне не приходилось видеть на их лицах выражение такого невероятного ужаса!
Граф де Вестенроде в свою очередь склонился над телом капитана.
– Этот человек жив! – заявил он, выпрямляясь. – Скорее, принесите воды и что-нибудь спиртное. Где аптечка скорой помощи, Каплар?
Аптечка оказалась в каюте, и граф достал из нее все, что требовалось в этот момент. Несколько часов после этого он безуспешно пытался привести в чувство лежавшего без сознания моряка.
– Это не имеет смысла, господин граф, – сказал Списсенс, – Холтема взял курс на противоположную сторону Бытия, и у нас нет возможности вернуть его.
Но граф продолжал манипуляции с телом, не теряя надежды. Он поднес флакон с эфиром к носу лежащего, а потом принялся энергично массировать его грудь, руки и ноги.
Внезапно Каплар воскликнул:
– Боже всемогущий! Он начал дышать!
Действительно, еле заметный вдох приподнял грудную клетку лежавшего без сознания человека, и его веки слегка вздрогнули.
– Плесните ему немного рома, несколько капель!
Прежде чем живительная влага попала в горло капитана, пришлось силой разжать ему стиснутые зубы. После этого признаки жизни стали еще более убедительными. На щеках появилась розовая краска, глаза слегка приоткрылись.
– Пульс стал сильнее! – радостно воскликнул Списсенс.
Им показалось, что лежащий пытается заговорить.
– Он что-то хочет сказать!
Каплар склонился над лежащим, пытаясь разобрать едва слышные звуки.
– Не понимаю… Он говорит про туман, про камни… Совершенно бессвязные фразы…
Каплар приложил ухо к самым губам Холтемы.
– Мне кажется, он засыпает!
Действительно, капитан уснул, уснул беспокойным сном, и сквозь его сон то и дело прорывались, неразборчивые слова, бессвязные обрывки фраз…
– Люди камня… Зеленый туман…
– Капитан Холтема, вы меня слышите? Это я, Пьер Каплар! – громко обратился к капитану рулевой.
Кажется, Холтема услышал и понял его. Он глубоко вздохнул и открыл глаза. Но взгляд его оставался неподвижным, устремленным в одну точку.
– Я Пьер Каплар, – повторил бывший помощник капитана с «Доруса». – Вы помните меня?
Холтема попытался сесть.
– Каплар… Он умер… Погиб на Могенасе с двумя мальчишками… Бог свидетель, я не хотел этого. Но они погибли, погибли втроем!
– Нет, что вы! – закричал Каплар. – Мы не погибли! Мы здесь, все трое, мы живы!
Но взгляд капитана продолжал оставаться стеклянным, ничего не выражающим.
– Мертвы… Все трое… Там, на Могенасе…
Он закрыл глаза и печально улыбнулся.
– Небольшой домик с башенкой среди сада… Я никого не смог бы убить ради этого… Я не преступник, не убийца, как…
Его лицо исказила гримаса бешенства.
– …Как этот Пранжье!.. Демон, грязное животное, злобный хищник, я задушу тебя, потому что ты не человек, а мерзкое животное, настоящий демон!
Он куда-то показывал дрожащими руками.
– Камни… Живые камни… Они появляются из ночи, они хотят напасть на судно… Туман! Зеленый туман!
– Бедняга совсем свихнулся, – сочувственно покачал головой Списсенс.
– Туман! Зеленый туман!
Холтема орал, как безумный, оглашая дикими воплями окрестности.
– Что он имеет в виду, когда говорит про зеленый туман? – Каплар посмотрел на окружавших его моряков. Внезапно он вскочил и бросился к иллюминатору.
– Боже! Что это значит? – Это туман, зеленый туман! – закричал Списсенс, кинувшись к выходу.
Граф Бодуэн остановил его:
– Холтема бредит, но в бреду говорит правду…
Моряки увидели за круглыми стеклами иллюминаторов, как унылый пейзаж скрылся за дымовой завесой. По крайней мере, это марево зеленого цвета напоминало дым… Или это был туман? Туман, наползавший на судно узкими полосами, извивавшимися, словно змеи.
Через несколько мгновений нечто вроде тумана заволокло весь пейзаж, и они оказались изолированными от всего мира зеленой мглой.
– Смотрите, зеленый туман пытается проникнуть в каюту в щель под дверью! – одновременно закричали Эме и Гюстав.
Действительно, несколько волокон зеленого тумана проникло в каюту; они стали подниматься к потолку, становясь все гуще, все плотнее.
Послышался вопль Холтемы:
– Они пришли! Это они! Из зеленого тумана выходят каменные люди! Я слышу странный шум на палубе, словно по ней волокут мешки весом в добрую сотню фунтов.
Эме схватил Гюстава за руку и с ужасом осознал, что его друг оцепенел, словно внезапно его охватил тяжелый, свинцовый сон.
– Капитан… Пьер… Господин граф… Помогите! – в отчаянии пробормотал он.
Ни слова в ответ.
Плотный зеленый туман заполнял кабину, обволакивая силуэты его товарищей. Граф Бодуэн осел на стуле, его голова упала на грудь. Какое-то мгновение Эме еще смог видеть, как Каплар упал на колени и исчез под зеленым покрывалом.
Что-то увесистое ударилось в дверь, затрещавшую от удара.
