Текст книги "Авторская энциклопедия фильмов. Том II"

Автор книги: Жак Лурселль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 151 страниц)

Sanatorium pod clepsydra
Санаторий под клепсидрой

1972 – Польша (120 мин)

· Произв. Film Polski (Silesia Film Unit)

· Реж. Войцех Xаc

· Сцен. Войцех Хас по рассказам Бруно Шульца

· Опер. Витольд Собочински (Eastmancolor)

· Муз. Ежи Максимюк

· В ролях Ян Новицки (Йозеф), Тадеуш Кондрат (отец), Ирена Орска (мать), Галина Ковальска (Адела), Густав Голубек (доктор Готард).

Мужчина приезжает в санаторий, где умирает его отец, и хочет сам лечь туда же. Главврач объясняет ему, что в лечебных целях время в санатории течет иначе и что его отец мертв за его стенами, но не здесь. Мужчина бродит по обветшалым комнатам санатория, по укромным и загадочным садам, где оживают – а быть может, никогда не переставали жить – образы из его детства (он говорит с собой в детстве, а мать обращается к нему как к ребенку), его отец, еврей, торгующий тканями, исторические персонажи (Бисмарк, Эдисон), солдаты, незнакомые люди, иногда похожие на механических кукол и разбивающиеся при падении.

♦ Рукопись, найденная в Сарагоссе, Rekopis znaleziony w Saragossie, 1965, поставленная по роману Яна Потоцкого, поразила зрителей авантюрностью и дерзостью (редчайшее явление для восточноевропейского фильма), а также конструкцией, состоящей из многоступенчатых рассказов и стремящейся к герметичной замкнутости внутри визионерского и глубоко фантастического мира. На этот раз Хас снова создает довольно необычную картину, экранизируя тексты Бруно Шульца, «польского Кафки» (по выражению Жана-Лу Пассека). Авантюрность отсутствует, дерзость присутствует лишь местами, фантастичность оказывается уверенней и безудержней, чем когда-либо. Цвет добавляет этому музею времени и его ужасам важнейшее измерение, которое намного обогащает фантасмагорические и болезненно-тревожные декорации, столь любимые автором. Санаторий под клепсидрой – не просто фильм о памяти; в нем доминирует навязчивая мысль о старении и разложении. По этой причине Войцех Хас, если бы захотел, мог бы стать (и в каком-то смысле уже стал) лучшим иллюстратором По на экране. Стоит отметить, что этот фильм, где главный герой бродит, словно по лабиринту (лабиринту времени), а многие сцены повторяются по 3–4 раза с мельчайшими различиями, станет мучительной пыткой для рационально мыслящего зрителя, любящего ясное, четкое и плотное линейное повествование.

Sanma no aji
Вкус осенней сайры

1962 – Япония (112 мин)

· Произв. Shochiku, Ofuna

· Реж. ЯСУДЗИРО ОДЗУ

· Сцен. Ясудзиро Одзу и Кого Нода

· Опер. Юхару Ацута (Agfacolor)

· Муз. Кодзюн Сайто

· В ролях Тисю Рю (Сюхэй Хираяма), Сима Ивасита (Митико Хираяма), Синитиро Миками (Кадзуо Хираяма), Кэйдзи Сада (Койти Хираяма), Марико Окада (Акико Хираяма), Нобуо Накамура (Судзо Кавай), Эйдзиро Тоно (Сакума), Кёко Кисида (барменша), Кюдзи Кита (Сасуму Хориэ).

Промзона Кавасаки. 3 давних друга, бывшие однокашники Хираяма, Хориэ и Кавай, часто встречаются, чтобы поболтать, выпить сакэ и вспомнить прошлое. Вдовец Хираяма живет со взрослым сыном, 21-летним студентом, и с 24-летней дочерью Митико, на которой висят все заботы по дому. У него есть еще один сын, более взрослый и уже семейный человек. Хориэ, тоже вдовец, только что женился снова на совсем молодой девушке, которая годится ему в дочери, а то и во внучки. Этот недавний брак провоцирует ироничные (возможно, не без доли зависти) замечания друзей. Кавай уговаривает Хираяму, чтобы тот выдал дочь замуж и не позволял ей жертвовать собою ради него. У него в запасе есть кандидат. 3 друга и прочие их соученики организуют праздничный ужин в честь их бывшего учителя Сакумы по прозвищу Тыква, который теперь живет кое-как с дочерью, старой девой, и владеет ресторанчиком в дешевом квартале города. Позднее Хираяма приезжает в дом Сакумы, чтобы передать ему деньги, собранные бывшими учениками. Глядя на молчаливую и обиженную дочь Сакумы, не нашедшую мужа и оставшуюся с отцом, Хираяма поддается на уговоры Кавая и решает выдать Митико замуж. Молодой человек, которого она любила, друг ее старшего брата, уже нашел себе другую невесту: Митико слишком долго ему отказывала. Она решает выйти за претендента, предложенного Каваем. Вечером после брачной церемонии Хираяма пытается утопить тоску в алкоголе и приходит в кафе, куда его когда-то привел бывший моряк, сражавшийся под его командованием на войне. Хозяйка заведения похожа на его покойную жену. Обстоятельно напившись, Хираяма возвращается домой, где он отныне будет жить один, с младшим сыном.

♦ Последний фильм Одзу (и 6-й его фильм, снятый на цветную пленку). Ощущение узнавания в мире Одзу так сильно, что полностью затмевает собой ощущение реальности. Реальность в данном случае реальна именно потому, что узнаваема. Тема Вкуса осенней сайры уже не раз была проиллюстрирована Одзу (в частности, в шедевре Поздняя весна, Banshun* и в Поздней осени, Akibiyori, 1960). Все актеры – завсегдатаи его фильмов. Стиль Одзу уже давно определен раз и навсегда: планы, снятые с пола, неподвижная камера, планы предметов или пустых декораций отмечают паузы или ритм повествования. Поскольку эти планы тесно связаны с содержанием сцены, они – полная противоположность «натюрмортов» (в особенности план, где дым медленно поднимается к потолку бара в сцене, когда Тисю Рю напивается после свадьбы дочери). Узнавание и ощущение прикосновения к вечности, которые испытываешь при встрече с фильмами Одзу рождаются, в частности, от того, что для него настоящее не более важно, чем прошлое или будущее. Прошлое весьма интенсивно существует в мыслях и воспоминаниях, к которым постоянно возвращаются персонажи; в хрестоматийных сценах торжественного ужина, организованного в честь старого и бессильного учителя. Будущее живет в планах и прожектах, которые постоянно строят персонажи, чтобы обеспечить счастье своих потомков. А от мимолетного настоящего, возможно, остается самое главное: та самая мимолетность, тоска, то чувство поражения и, самое главное, пустоты, которое Одзу превращает для зрителя в наполненность. Неудовлетворенность постепенно перерастает в покой и безмятежность. Отчаяние незаметно оборачивается покорным смирением перед неотвратимыми законами времени, старения, последовательной смены поколений. В последнем фильме Одзу всеми усилиями пытается придать созданному им миру, своим любимым персонажам, своим самым интимным мыслям и впечатлениям самый обыденный и банальный вид – насколько возможно, несущий утешение. В конце творческого пути он выбрал для себя лучший способ смириться с жизненной мукой: принять и предъявлять ее другим как нечто обыденное и банальное. Мы никогда не научимся мириться с грустью, одиночеством, смертью, пока они не станут нам знакомы и узнаваемы как психологически, так и в самом конкретном своем виде. Таков, в общих чертах, смысл его предсмертного напутствия.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги выпущены отдельным томом в издательстве «Publications Orienialistes de Françe» (1986; французское название картины – Le gout du saké).

Sansho dayu
Управляющий Сансё

1954 – Япония (124 мин)

· Произв. Daiei (Масаити Нагата)

· Реж. КЭНДЗИ МИДЗОГУТИ

· Сцен. Ёсиката Ёда, Яхиро Фудзи по одноименному рассказу Огаи Мори

· Опер. Кадзуо Миягава

· Муз. Фумио Хаясака

· В ролях Кинуё Танака (Тамаки), Ёсиаки Ханаяги (Дзусио), Кёко Кагава (Андзу), Эйтаро Синдо (управляющий Сансё), Итиро Сугаи (министр юстиции Нио), Бонтаро Миякэ (Китидзи), Ёко Косоно (Кохаги), Кикуэ Мори (Мико), Кэн Мицуда (Моросанэ Фудзивара), Macao Симидзу (Масаудзи Тайра, отец), Рёсукэ Кагава (Рицуси Уммо), Акитакэ Коно (Таро, сын Сансё), Масахико Като (Дзусио в детстве), Кэйко Энами (Андзу в детстве).

Япония, XI в. Тамаки идет по лесу с 13-летним сыном Дзусио, 8-летней дочерью Андзу и служанкой. За 6 лет до этого ее муж, губернатор провинции Пуцу, был отправлен в ссылку, когда вступился за крестьян, от которых требовали слишком тяжелого оброка. Перед тем как уехать, он попросил сына навсегда запомнить его слова: «Тот, кто не знает жалости, не может зваться человеком. Будь строг к себе и мягок к другим. Все люди равны, и каждый имеет право на счастье». Тамаки 6 лет прожила с родителями, но потом они умерли, и брат прогнал ее из дома. Во время скитаний с детьми она попадает в руки торговцев рабами, которые продают ее в качестве куртизанки на далекий остров Садо. Дзусио и Андзу проданы в рабство Сансё, управляющему особняком министра юстиции в провинции Танго. Сансё правит безжалостно и жестоко. С его рабами обращаются, как с животными, а тем, кто пытается бежать – мужчинам и женщинам, молодым и старым, – выжигают на лбу клеймо каленым железом. Только Таро, сын Сансё, сочувствует детям и не одобряет методы отца.

Проходит 10 лет. Дзусио ожесточился; Андзу осталась прежней и упрекает его в жестокости. От новой рабыни, недавно прибывшей в дом, она узнает, что на острове Садо живет куртизанка по прозвищу Дама, которая постоянно поет жалобную песню, где повторяются имена Дзусио и Андзу. Дзусио решает сбежать вместе с сестрой. Та советует ему уходить в одиночку. Чтобы не разговориться под пыткой, она топится после его ухода. Дзусио находит приют и укрытие в храме под защитой Таро, ставшего священником вдали от отца, затем отправляется в Киото и просит аудиенции у 1-го министра. Сперва его бросают в тюрьму за дерзость, но потом в конце концов проводят во дворец. Недавно назначенный министр сожалеет о несправедливой участи отца Дзусио, но ничем не может ему помочь, поскольку он умер прошлой весной. Он назначает Дзусио губернатором провинции Танго. Вопреки советам придворных, Дзусио своим указом запрещает рабство. Он арестовывает и отправляет в ссылку Сансё, а рабам его дарит свободу. От них он узнает о смерти сестры. Выполнив то, что он сам считал святым долгом, он уходит в отставку с губернаторского поста и отправляется на поиски матери. Он находит ее на острове Садо в деревне, разрушенной наводнением. Она ослепла и узнает сына, только когда он дает ей в руки статуэтку бога Милосердия, оставленную на память отцом. Она спрашивает Дзусио, нет ли вестей о его отце и сестре. «Остались только мы вдвоем», – отвечает он.

♦ Один из главных шедевров последнего периода творчества Мидзогути. По сюжету и по персонажам это фильм скорее мужской, чем женский, что довольно редкое явление для режиссера; притеснение, показанное в фильме, затрагивает в равной степени мужчин и женщин, детей и взрослых. Описывая несчастья Тамаки, Дзусио и Андзу, Мидзогути хочет показать, как зарождались моральные ценности в те времена, когда они еще не стали общепринятым понятием, а были лишь принципиальным убеждением избранных (напр., отца Дзусио). Как и в других фильмах Мидзогути, силу и универсальность истории придает не только сценарий и актерская игра, но и красота каждого плана. Резкий, подвижный, почти хаотичный в начальных сценах (в них используются флэшбеки, что крайне редко встречается у этого режиссера) стиль Мидзогути постепенно умиротворяется и достигает той гениальной безмятежности, что для него характерна, – по мере того, как главный герой (Дзусио) знакомится с жестокостью мира и политической системы, размышляет обо всем этом и переходит от пассивности к активной борьбе. Финальная сцена (встреча матери с сыном) ― одна из самых прекрасных в творчестве Мидзогути, поскольку вызывает сильнейшие эмоции при полной безмятежности стиля, словно примирившегося со вселенной.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги в журнале «L'Avant-Scène», № 227 (1979).

A Scandal in Paris
Скандал в Париже

1946 – США (100 мин)

· Произв. UA, Арнолд Прессбёргер

· Реж. ДАГЛАС СЁРК

· Сцен. Эллис Сент-Джозеф по «Воспоминаниям» (Mémoires) Франсуа Эжена Видока

· Опер. Гай Роу

· Муз. Ганс Айслер, Хайнц Рёмхельд

· В ролях Джордж Сандерз (Видок), Сигне Хассо (Тереза), Кэрол Лэндис (Лоретта), Аким Тамиров (Эмиль), Джин Локхарт (Рише), Джо Энн Марлоу (Мими), Элма Крюгер (маркиза), Алан Нэйпиер (Удон), Владимир Соколов (дядя Юго), Жизелла Уорбисек (тетя Эрнестина), Фред Нарни (кузен Габриэль).

Человек, называющий себя Видоком, рассказывает свою историю. Он родился в 1775 г. от неизвестного отца в тюрьме неподалеку от Парижа. Его мать – частый гость в подобного рода заведениях, и самому Видоку тоже придется не раз возвращаться в тюрьму и тосковать по детству и юности. Чтобы убить время, он спит и читает Казанову. Он также заводит знакомства – напр., с Эмилем, вором и убийцей, который становится его другом, доверенным лицом, слугой и помощником. Тете Эмиля, Эрнестине, приходит в голову удачная мысль передать узникам торт с напильником внутри: Видоку и Эмилю удается сбежать. Случайно встреченный художник просит их позировать для витража, на котором св. Георгий пронзает дракона. Художник поражен невинным лицом Видока (св. Георгий), и злобной, алчной физиономией Эмиля (дракон). Пока художник работает, святой Георгий-Видок крадет оседланную лошадь и сбегает со своими сообщниками в Париж.

Эмиль знакомит Видока со своей семьей – это сплошные воры, грабители, мошенники и т. д. Дядя Юго (взломщик) советует друзьям направиться в Марсель и с фальшивыми документами, изготовленными кузеном Габриэлем, записаться в армию Бонапарта, готовящуюся к Египетской кампании. В Марселе лейтенант Руссо (он же Видок) знакомится с прекрасной Лореттой – певицей, невестой начальника полиции Рише. Целуя ее в фиакре, он крадет у нее подвязку, украшенную рубинами. Через 2 года, покончив с военной карьерой (о которой предпочитает не рассказывать), он знакомится на кладбище в окрестностях Парижа со старой маркизой, и именно там, глядя на могилу некоего Франсуа Видока, представляется внучатым племянником покойного и впервые присваивает себе имя, под которым впоследствии прославится. Внучка маркизы Тереза давно влюблена в св. Георгия с витража, для которого некогда позировал Видок. Каково же ее удивление, когда она видит его точного двойника – нового друга бабушки. Видок же вскоре тоже влюбляется в девушку ― сдержанную, молчаливую, мечтательно-удивленную. Ее отец, зять маркизы – министр полиции Удон. Видок, укравший драгоценности графини, ломает комедию и, используя дедукцию, находит их в оранжерее, куда сам же их и припрятал. Так он, как и было задумано, завоевывает восхищение и признательность министра, и тот назначает Видока на место Рише, уволенного за некомпетентность.

Тем временем Тереза узнает от местного кюре, что для св. Георгия позировал рецидивист. Теперь она знает подход к Видоку. Тот же, став начальником полиции, спешит расставить родственников Эмиля на посты в «Парижском банке», намереваясь позже его ограбить: Габриэль становится кассиром, Юго – ночным сторожем и т. д. Все они официально считаются детективами, которым поручено следить за банком. Видок случайно встречает Лоретту: теперь она замужем за Рише. Лоретта хочет вновь покорить Видока, своего бывшего любовника; она готова пойти даже на шантаж. Сначала Лоретта вынуждает его расплатиться за нее с модисткой, затем назначает ему свидание у той же модистки. Ради Терезы Видок решает стать честным, т. е. другим человеком; он готовится покинуть свой парижский пост. Он говорит об этом Терезе в парке, украшенном китайской каруселью. Но Тереза так сильно любит Видока, что готова даже стать воровкой. Видок забывает о назначенной встрече с Лореттой. И это к лучшему: ревнивый муж выслеживает ее, переодевшись разносчиком, и убивает в доме модистки. Видок запрещает родственникам Эмиля грабить банк и физически расправляется с самим Эмилем в парке с каруселью, буквально проиллюстрировав таким образом легенду о св. Георгии и драконе. После этого, исповедовавшись перед маркизой, Удоном и даже младшей сестрой Терезы, он женится на Терезе и становится добропорядочным человеком: теперь он посвятит жизнь ловле преступников.

♦ Период между немецкими мелодрамами 30-х гг. и обновлением американской мелодрамы в последние годы карьеры (1954―1958) – самая малоизвестная часть творчества Сёрка, бывшего в то время новичком в Голливуде. С 1942-го по 1954 г. он проявляет невероятную эклектичность и берется за огромное количество жанров: военный фильм (Безумец Гитлера, Hitler's Madman, 1942 – фильм о Гейдрихе, один из самых удивительных антифашистских памфлетов в истории голливудского кинематографа), литературная экранизация (Лентяя буря, Summer Storm, 1944 – по рассказу Чехова «Драма на охоте»), триллер с психиатрическим и психоаналитическим уклоном (Соблазненная, Lured, 1946; Спи, любовь моя, Sleep, My Love, 1947). фильм на религиозные темы (Первый легион, The First Legion, 1950; Гром на холме, Thunder on the Hill, 1951), социальная сатира (Суженый не нужен, No Room for the Groom, 1952), ностальгическое воссоздание прошлого Америки, т. н. американа (Встретимся на ярмарке, Meet Me at the Fair, 1952), вестерн (Таза, сын Кочиса, Taza, Son of Cochise, 1953), пеплум (Знак язычника, Sign of the Pagan, 1954) и т. д. Ни один из фильмов этого периода не отражал настолько его личность и стремления, как Скандал в Париже – фантазия и свободная вариация на тему судьбы Видока, сыгранного Джорджем Сандерзом в расцвете сил (эта роль подходит ему как нельзя лучше). В этой картине Сёрк плетет серию ироничных, но при этом серьезных и искренних узоров вокруг Добра и Зла, двойственной природы человека, присутствия святого Георгия и дракона внутри каждого из нас. В центре сюжета – странный персонаж Видок, человек циничный и умный, трезвомыслящий и лишенный иллюзий, балансирующий между двумя мирами и стремящийся вырваться из пут прошлого, как и многие герои Сёрка. Режиссер явно вдохновлялся богатым на перипетии сценарием и блистательными диалогами Эллиса Сент-Джозефа, в изобилии насыщенными афоризмами. (Некоторые «позаимствованы» из лучших источников – напр., 19-я максима Ларошфуко: «У нас всех достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего»[87]87
  Франсуа де Ларошфуко, Максимы и моральные размышления, пер. Э. Линецкой.


[Закрыть]. Видок, как выясняется, крадет не только драгоценности, но и слова, мысли.) Это объясняет, почему, несмотря на довольно скудный бюджет, палитра Сёрка отличается удивительным и почти неисчерпаемым разнообразием. Помимо колкого, язвительного юмора, главной интонацией фильма, стоит отметить красоту бессловесных появлений Терезы (которые так пленяют Видока), сюрреалистические декорации и атмосферу некоторых сцен (в особенности тех, что разворачиваются в парке с каруселью), а также трагическую силу убийства Лоретты – сцены напряженной, отчаянной и грустной. Скандал в Париже – эстетский фильм, где сквозь блеск весьма утонченного развлекательного зрелища прорываются серьезные интонации; он хорошо отражает мысли Сёрка и его положение в те годы. Без сомнения, он был немного растерян, попав на чужбину в Голливуд, и потому чувствовал себя как дома только в искусстве и в данном случае взялся за сюжет, который, помимо прочих своих достоинств, возвращал его в старушку-Европу.

Scaramouche
Скарамуш

1952 – США (115 мин)

· Произв. MGM (Кэри Уилсон)

· Реж. ДЖОРДЖ СИДНИ

· Сцен. Роналд Миллар и Джордж Фрёшель по одноименному роману Рафаэля Сабатини

· Опер. Чарлз Рошер (Technicolor)

· Муз. Виктор Янг

· В ролях Стюарт Грэйнджер (Андре Моро), Элинор Паркер (Ленор), Дженет Ли (Алин де Гаврийяк), Мел Феррер (маркиз де Мейн), Генри Уилкоксон (де Шабрийен), Нина Фош (Мария-Антуанетта), Ричард Эндерсон (Филипп де Вальморен), Роберт Кути (Гастон Бине), Льюис Стоун (Жорж де Вальморен), Элизабет Риздон (Изабель де Вальморен), Джон Денер (Дутреваль), Ричард Хейл (Перигор).

Франция накануне Революции. Королева обеспокоена памфлетами, гуляющими по столице за подписью «Марк Брут». Маркиз де Мейн, кузен королевы, тайно в нее влюбленный, клянется найти и убить своими руками этого самого Марка Брута. Де Мейн ― один из лучших фехтовальщиков королевства, но он злоупотребляет своим талантом, чтобы устранять противников. Королева настоятельно советует ему взять в жены ее протеже, юную Алин де Гаврийяк, чтобы продолжить род. Автор памфлетов – молодой дворянин-идеалист по имени Филипп де Вальморен, лучший друг Андре Моро, красивого и циничного авантюриста, не верящего ни во что, кроме дружбы и любви. Моро ухаживает за бойкой девушкой Ленор, актрисой из труппы Бине. Она безуспешно пытается женить на себе Моро, которого искренне любит. Моро узнает от нотариуса имя своего родного отца, которое всегда от него скрывали. Его имя – де Гаврийяк. На дороге Моро выручает из беды юную Алин, чья карета сломалась. Он ухаживает за ней, но вынужден остановиться, узнав, что она – дочь де Гаврийяка. Моро не успевает приехать к отцу до его смерти и принимает решение никому не раскрывать своего происхождения. Он подавляет в себе любовь к Алин, которая также влюблена в него, но не знает, что они – брат и сестра.

Де Мейн находит Вальморена и убивает его на дуэли на глазах у Моро. Это не дуэль, а настоящее убийство. Моро клянется отомстить за друга. Он вынужден укрыться от преследования за маской и именем Скарамуша, главного актера труппы Бине. Так он начинает обучаться параллельно актерскому мастерству и фехтованию. Он учится обращаться со шпагой у знаменитого Дутреваля, который учил самого де Мейна. Застав Моро у своего учителя, маркиз хочет проткнуть его шпагой, но появление Алин и тайная дверь, открытая Дутревалем, помогают Моро улизнуть. Затем Моро тащит труппу Бине в Париж, чтобы поучиться у мэтра из мэтров, фехтовальщика Перигора, учителя самого Дутреваля. Ленор находит Алин, и девушки проявляют чудеса изобретательности, чтобы помешать роковой встрече между де Мейном и Моро. Некий член Ассамблеи предлагает Моро депутатские полномочия, поскольку ему больно видеть, как де Мейн и сообщники убивают в поединках его союзников. Моро немедленно соглашается и отправляет в мир иной (или серьезно ранит) многих сторонников де Мейна. Но последний все время отсутствует на заседаниях: Алин ловко интригует, чтобы королева, ее подруга, нуждалась в де Мейне всякий раз, как Моро задумает провокацию. Но однажды вечером де Мейн ведет Алин в театр «Амбигю», где выступает на сцене Скарамуш. Тот узнает врага среди зрителей и втягивает его в затяжную дуэль; соперники пересекают весь зрительный зал. Моро получает шанс нанести маркизу смертельный удар, но сохраняет ему жизнь. Позднее он упрекает себя за слабость. Отец его друга Филиппа де Вальморена объясняет бессознательные причины его поступка: де Мейн – его брат. Родным отцом Андре был человек по фамилии де Мейн, а не де Гаврийяк. Моро на 7-м небе от счастья: он внезапно обнаруживает, что может жениться на Алин. Так он и делает с щедрого благословения Ленор, чьим новым любовником становится низкорослый офицер со странной привычкой закладывать правую ладонь за отворот сюртука, словно чтобы пощупать живот.

♦ Ремейк немого Скарамуша, снятого Рексом Ингрэмом (1923); самый знаменитый послевоенный фильм «плаща и шпаги». Дуэли в нем изобилуют и, подобно балетным номерам, оттеняют достаточно сложное действие изобретательной и прыгучей хореографией. Финальная 7-мин дуэль, когда актеры передвигаются по всему театру, сначала на перилах балконных лож, затем в проходах и на креслах зрительного зала и, наконец, на сцене и за кулисами, – хрестоматийный эпизод, до сих пор не имеющий себе равных. Актерский состав фильма на редкость безупречен. 4 главные звезды (Стюарт Грэйнджер, Элинор Паркер, Мел Феррер, Дженет Ли) выгодно подчеркивают друг друга и внешне, и драматургически. Не будучи авторским режиссером в полном смысле слова, Джордж Сидни сиял достаточно впечатляющее количество удачных фильмов, чтобы его творчество было достойно внимания и тщательного изучения. Оно представляет собой вершину той голливудской элегантности, что родилась с появлением цвета (в особенности в фильмах производства «MGM»). Эта элегантность хорошо просчитана, тщательно проработана (случайность здесь, конечно, ни при чем), но при этом очень естественна, поскольку никто не смог бы «поймать» ее, не обладая к этому природными способностями. Сидни в каком-то смысле – ремесленник-денди. В образе Скарамуша, человека независимого, встающего на чью-либо сторону лишь по личным мотивам, он нашел для себя наилучшую модель.

N.B. В сценах поединков Мела Феррера дублировал Жан Эреманс, учитель фехтования и чемпион, инструктор Стюарта Грэйнджера, у которого дублера не было. Грэйнджер рассказал в автобиографии «Искры устремляются вверх»[88]88
  Иов 5:7.


[Закрыть] (Stuart Granger, Sparks Fly Upward, London, Granada, 1981) о том, какому огромному риску подвергались фехтовальщики на съемках. Грэйнджер ранил Эреманса и сам пострадал при падении на съемках финальной дуэли в партере. На несколько мгновений он притворился мертвым и услышал, как Сидни и ассистент режиссера сокрушаются – не о его судьбе, а о судьбе фильма: «Господи, что же нам делать? Мы не отсняли и половины!»