Текст книги "Авторская энциклопедия фильмов. Том II"

Автор книги: Жак Лурселль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 151 страниц)

Paradis perdu
Потерянный рай

1939 – Франция (103 мин)

· Произв. Sofradis, Tarice Film (Жозеф Тан)

· Реж. АБЕЛЬ ГАНС

· Сцен. Жозеф Тан, Стев Пассёр

· Опер. Кристиан Матра

· Муз. Ганс Май, слова Роже Ферней

· В ролях Фернан Гравей (Пьер Леблан), Мишлин Прель (Жанина / Жаннетта), Эльвира Попеско (Соня Ворошина), Андре Алерм (Калу), Робер Ле Виган (Эдуар Борденав), Андре Пизани (Лезаж), Жерар Ландри (Жерар), Моник Роллан (Лоране).

14 июля в Париже на праздничном балу художник Леблан встречает Жанину, молодую работницу модного ателье. Они влюбляются друг в друга с 1-го взгляда. Художнику кажется ужасным платье, которое дала девушке богатая клиентка. Он переделывает его, и девушка выигрывает конкурс красоты. Ее начальник нанимает художника на работу, и тот успешно переделывает по-своему все платья в коллекции. Пьер и Жанина женятся. Их слишком недолгое счастье прервано вестью о начале войны и мобилизации. Жанина работает на заводе по производству снарядов. Не выдержав нагрузок, она умирает, перед смертью родив дочку. Пьера это известие застает на фронте. Он ранен. Он отдает дочь на воспитание в пансион и не хочет ее видеть: он считает, что дочь виновата в смерти матери.

После войны Пьер вновь начинает писать и продавать картины. Он узнает, что некий кутюрье использует его старые рисунки. Он устраивает скандал и возвращает себе отобранные права. Он становится знаменит в мире моды. Его дочь Жаннетта выросла и превратилась в точную копию матери. Она просит отца, чтобы тот перестал жить воспоминаниями. Следуя ее советам, он берет в невесты совсем юную девушку, брат которой Жерар влюблен в Жаннетту. Но Жерар считает, что его сестра слишком молода, чтобы выходить за Пьера. Пьер жертвует своим счастьем, чтобы его дочь была счастлива с Жераром. Тяжело заболев, он все-таки приходит на их свадьбу и умирает на церемонии.

♦ Эту заказную картину одни (как правило, восторженные поклонники Ганса) считают проходной, другие же (более критично настроенные к мэтру) – напротив, чуть ли не лучшим его звуковым фильмом. В любом случае картина доказывает эклектичность Ганса, поскольку, вопреки всем ожиданиям, самой удачной частью этой мелодрамы оказывается счастливая, легкая, живая, наполненная нюансами 1-я часть. Искренность актеров (Гравей никогда еще не был настолько хорош, разве что в Капитане Фракассе, Le capitaine Fracasse, 1943, еще одном превосходном фильме Ганса), изобретательность и динамичность перипетий (любовники разлучаются по вине глупой шутки школьников; находят друг друга по воле провидения и с помощью портрета; вновь расстаются после начала войны), безыскусный лиризм и сдержанно-эмоциональная интонация (усиленная песней, давшей фильму название) делают картину одной из самых симпатичных работ автора Наполеона, Napoléon*. Публика не обманулась в этом, и, несмотря на гораздо более искусственную 2-ю часть, фильм имел значительный успех в годы оккупации.

Нельзя не задаться вопросом: не слишком ли часто из всех красок своей палитры Ганс, с неким даже мазохизмом, выбирал те, что сильнее всего отталкивают французскую публику (напр., нравоучительную и демонстративную увлеченность темой, вычурное и по-шекспировски масштабное раздувание сюжета)? Но все-таки хотя бы как антивоенный призыв (эта тема особенно дорога Гансу) эта скромная и симпатичная мелодрама работает не хуже, чем Я обвиняю, J'accuse* и прочие «современные трагедии в 10 актах».

Paradis pour tous
Рай для всех

1982 – Франция (110 мин)

· Произв. Parafrance, AJ Films, Films А2

· Реж. АЛЕН ЖЕССУА

· Сцен. Ален Жессуа и Андре Руэллан

· Опер. Жак Робен (Fujicolor)

· Муз. Рене Кёнинг

· В ролях Патрик Деваэр (Ален Дюрьё), Жак Дютрон (Пьер Валуа), Фанни Коттансон (Жанна Дюрьё), Стефан Одран (Эдит), Филипп Леотар (Марк Лебель), Патрис Кербра (Арман), Жанна Гули (Софи).

Страховой агент, пребывающий в депрессии, хочет покончить с собой. Он проходит курс лечения по революционному методу «флэш-терапии». По этой методике область гипоталамуса бомбардируется лучами. Тот, кто раньше был в депрессии, становится «счастливым человеком», излучает вечный оптимизм и в сексуальной и профессиональной жизни действует безупречно, как робот. Глядя на мужа, жена агента впадает в депрессию, а затем сама проходит «флэш-терапию». Врач, разработавший этот способ лечения, в унынии наблюдает за блаженными монстрами, созданными его стараниями, и не видит для себя иного выхода, кроме «флэш-терапии». Вскоре вся страна вступит в эру «флэш-терапии», оплаченной государственной страховкой.

♦ Демонстрируя недюжинную последовательность, Ален Жессуа продолжает начатые его дебютным фильмом Жизнь наизнанку, La vie à l'envers, 1964, исследования психологии современного человека. Его взгляд на нервную депрессию, болезнь века, черпает материал одновременно из социологии и научной фантастики, однако в формальном плане его фильм нащупывает хрупкое равновесие между эссе, аллегорической притчей и зрелищным развлечением. Метод лечения, применяемый к персонажу Деваэра, пусть мягкий и безболезненный, напоминает тот, что врачи и психологи насильно и жестоко применяли к герою Заводного апельсина, A Clockwork Orange*. Этот метод хуже любого зла. Но как бы тревожна ни была мысль Жессуа, она тем не менее, избегает полного пессимизма. Жессуа и его сценарист Андре Руэллан полагают, будто душевное неравновесие, экзистенциальный страх и даже попытки суицида – своеобразные сигналы, ментальные маячки, которые активирует нервная система, если психологическое и социальное окружение человека грозит ему уничтожением. Как ни парадоксально, это признаки здоровья. Если они не проявляются – значит, ужас окончательно утвердился в своих правах. Последняя – и выдающаяся – роль Патрика Деваэра перед самоубийством.

Les parents terribles
Ужасные родители

1948 – Франция (97 мин)

· Произв. Ariane

· Реж. ЖАН КОКТО

· Сцен. Жан Кокто по собственной одноименной пьесе

· Опер. Мишель Кельбер

· Муз. Жорж Орик

· В ролях Жан Марэ (Мишель), Ивонн де Брэ (Ивонн-Софи), Габриэль Дорзиа (Леони), Марсель Андре (Жорж), Жозетт Дэ (Мадлен).

1-й акт. По невнимательности и от нервов Ивонн чуть не вкалывает себе смертельную дозу инсулина вместо обычной ежедневной дозы, поскольку в этот день ее 22-летний сын Мишель впервые в жизни не ночует дома. Ивонн замужем за инженером Жоржем. Она никогда не выходит на улицу и живет с мужем и сестрой Леони в квартире, которую в этой странной семье, задыхающейся в четырех стенах, называют «фургончиком». Их семейная жизнь пошла бы прахом, если бы не вечные заботы Леони – единственного человека в семье, кто обеими ногами стоит на земле. Когда-то она принесла в жертву свои чувства, не выйдя замуж за Жоржа: она любила его, но он предпочел ей Ивонн. Вернувшись домой, Мишель сообщает встревоженной матери, что нашел женщину своей жизни. Это девушка Мадлен, до сих пор жившая на содержании у старого покровителя, но теперь решившая с ним расстаться. Ивонн, для которой Мишель значит больше всего на свете, закатывает скандал, воет, топает ногами, но потом успокаивается. Тем временем Жорж в ужасе понимает, что старый покровитель – это он. Он рассказывает об этом Леони, и та решает взять дело в свои руки. Для начала она убеждает Ивонн, что нужно немедленно разыскать эту девушку.

2-й акт. Семья в полном составе является в дом Мадлен, которая страстно любит Мишеля, но сохраняет теплые дружеские чувства к старому покровителю. Узнав, что Жорж – отец Мишеля, она падает в обморок. Оставшись с Мадлен наедине, Жорж угрожает раскрыть тайну и заставляет ее сказать Мишелю, что у нее есть 3-й любовник, который ее «содержит» и вынуждает порвать с остальными. Она подчиняется и вынуждена лгать. Жорж, Ивонн и отчаяшийся Мишель удаляются. Оставшись в квартире, Леони говорит Мадлен, что не одобряет шантаж, к которому прибегнул Жорж, и что отныне она переходит в ее лагерь.

3-й акт. Мы снова в «фургончике». Жорж во всем признается жене и сыну и погружается в депрессию. Леони приводит в «фургончик» Мадлен. При виде ее Мишель от счастья и эмоций лишается сил. Ивонн смотрит на всеобщее примирение 4 персонажей и внезапно чувствует, как далека от них. Вдобавок она теперь ясно видит, что потеряет сына. Она делает себе укол – на этот раз не инсулина – и умирает по-настоящему, крича, что хочет жить.

♦ 4-й из 6 полнометражных фильмов, поставленных Кокто – и самый удачный, наряду с Красавицей и Чудовищем, La Belle et la Bête*, Кокто намеренно играет в «киноспектакль» (в своей неповторимой манере) и даже делит фильм на 3 акта. Он оставляет текст пьесы практически в полном объеме, лишь слегка сокращает несколько реплик. Это решение великолепно подходит мрачному и удушливому замкнутому пространству, где 5 персонажей рвут друг друга на части. Кинематограф здесь используется как безжалостный микроскоп, что рыщет по декорациям в той же степени (если не в большей), что и по актерам, поскольку декорация, несомненно, главный персонаж этой драмы. Она заснята со всех возможных и воображаемых ракурсов, как будто зритель обыскивает комнату, заглядывая во все тайные уголки.

Кроме того, кинематограф позволяет Кокто обессмертить великолепный состав исполнителей, и в 1-ю очередь – игру Ивонн де Брэ, вдохновительницы пьесы, ей же и посвященной (из-за болезни де Брэ не смогла сыграть эту роль на сцене в 1938 г.). Кокто писал о де Брэ: «Достаточно было оставить ее наедине с худшим инструментом любопытства – кинокамерой… Не важно, что она смотрела в объектив; не важно, что ее рука пролетала на 1-м плане, словно птица. Главное было – ухватить живым ее ребяческий взгляд, ее чудесный низкий голос, чуть хрипящий, мягкий, грубый, из бархата и металла» (в журнале «L'Ecran français» от 9 ноября 1948 г., перепечатано в «Du cinématographe», Pierre Belfond, 1973). Кокто также говорил Андре Френьо в знаменитых «Беседах о кинематографе» (André Fraigneau, Entretiens autour du cinématographe, 1951, переизданы в «Belfond» в 1973 г.): «Мадам де Брэ одним скачком без всякой подготовки достигала мастерства, которое никак не вязалось с окружающим ее беспорядком. Сложно даже представить себе, что ей это ровным счетом ничего не стоило. Каких-то нескольких минут ей хватило, чтобы понять, что в студии можно передвигаться лишь по начерченным мелом траекториям. Я могу сказать, что посадил эту львицу в клетку и ее электричество трещит от этого лишь с большей силой».

Уже сама пьеса была во многих отношениях кинематографична. Прежде всего, противоречивостью своей структуры: «На свете нет более отлаженного водевиля, чем эта драма», – говорит в 1-м акте Жорж. Затем, противоречивостью персонажей: это представители буржуазии и высочайшей богемы, затворники, которые тем не менее постоянно изменяются под влиянием переносимых страданий. Страдания приводят их то к безумной страсти (Мишель и Мадлен), то к поискам правды и ясности сознания (Жорж и Леони), а то и к трагедии и смерти (Ивонн). Наконец, не сыскать более мобильной драматургической структуры, чем этот «фургончик» и его добровольные пленники, никогда не видящие дневного света.

Картина весьма показательна в плане глубокой двойственности стиля Кокто: с одной стороны – влажная и лихорадочная возбужденность, бесстыдная близость к коже, вывернутое наружу нутро персонажей со столь заплутавшими душами; с другой – совершенно классическая отстраненность и сдержанность, придающие этой современной драме вневременный характер греческой трагедии. Кокто предстает в этой картине художником с барочным темпераментом, который при этом держит курс в сторону классицизма. Строгость и универсальность прельщают его больше, чем красивые завитки, которые, однако, так легко удаются ему, талантливому жонглеру и акробату.

N.B. Английский ремейк – Интимные связи, Intimate Relations, Чарлз Фрэнк, 1953.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги опубликованы в журнале «Le Monde illustré théâtral et littéraire», № 37 (1948). Текст пьесы с редкими техническими пометками, добавленными Кокто.

Une partiе de campagne
Загородная прогулка

1936 – Франция (40 мин)

· Произв. Пьер Бронберже

· Реж. ЖАН РЕНУАР

· Сцен. Жан Ренуар по одноименному рассказу Ги де Мопассана

· Опер. Клод Ренуар

· Муз. Жозеф Косма

· В ролях Сильвия Батай (Анриетта Дюфур), Жейн Маркен (Жюльетта Дюфур), Габриэлло (Сиприан Дюфур), Жорж Дарну (Анри), Жак Борель (= Жак Б. Брюниюс) (Родольф), Поль Тан (Анатоль), Габриэль Фонтан (бабушка), Жан Ренуар (папаша Пулен), Маргерит Ренуар (официантка), Пьер Лестренгес (кюре), Жак Бекер (семинарист), Ален Ренуар (молодой рыбак).

Лето 1860 г. В воскресный день торговец скобяным товаром из Парижа мсье Дюфур решает вывезти на прогулку за город свою жену, дочь Анриетту, тешу, глухую как тетерев, и своего делового партнера Анатоля, ограниченного болвана. Они останавливаются в таверне папаши Пулена и обедают, сидя на траве у берега реки. С ними знакомятся 2 гребца, явно что-то задумавшие. Они одалживают мсье Дюфуру и Анатолю удочки, чем приводят их в восторг, затем приглашают женщин на свои ялики. Анри, самый серьезный из 2 друзей, увозит кататься Анриетту, а Родольф – с повадками фавна – берет на себя мадам Дюмур, женщину еще вполне аппетитную и в теле. Анри показывает Анриетте остров, а затем овладевает ею на траве. Неожиданно поднимается ветер, на речную гладь падают капли дождя.

Проходят годы. Анриетта, как и предполагалось, выходит за Анатоля. Однажды в воскресенье Анри встречает ее на острове. Ни он, ни она не забыли их давнее приключение. «Я думаю об этом каждый вечер», – говорит Анриетта, прежде чем уехать с мужем. 2 эти встречи без будущего, между которыми пролегло несколько лет, не оставили обоим ничего, кроме грусти и сожалений.

♦ Судьба распорядилась так, что по причинам финансовым, психологическим (разногласия в группе) и техническим (постоянная плохая погода) фильм остался незавершен и был представлен публике через 10 лет в 40-мин версии. На самом же деле, с какой точки зрения ее ни суди, Загородная прогулка остается законченным и цельным произведением. Более того, она представляет собою чистейший конденсат тематики и стиля Ренуара, к тому же обрамленный в безупречную форму. Почти священный трепет перед красотой природы (и камера способна фиксировать одновременно и эту красоту, и этот трепет). Карикатурность и нежность в рисунке персонажей (карикатурность, как правило, выпадает на долю мужчин, а нежность – на долю женщин). Потрясающая стихийность, почти чудодейственная точность в актерской игре и интонациях. В портрете общества отчетливо проявляется жестокость, плод анархических воззрений автора: традиционные семьи и общество обречены на то, чтобы плодить зло, несчастья, покорность и неудовлетворение; а счастье может быть только тайным, секундным и словно украденным у общества. Ренуар полностью верен не только самому себе, но и (пластически) своему отцу и импрессионизму, а драматургически, эмоционально и нравственно – Мопассану. Восхищение перед водой – непреходящей стихией, доминирующей над всей человеческой жизнью, чье извилистое течение отрицает саму идею укрощения и одомашнивания, – так же значительно для режиссера, как и для писателя. Главное же чувство здесь – грусть от контраста между совершенством природы и несовершенством человека как общественного животного. При своей краткости Загородная прогулка оставляет такое впечатление, будто содержит в себе все самое важное, что было действительно дорого Ренуару. Она также является прекраснейшим произведением автора – и всего французского кино.

N.B. Фильм вышел на экраны только в 1946 г.; его монтаж был осуществлен группой под руководством Маргерит Ренуар. «Съемки Загородной прогулки, – пишет Клод Бейли (Claude Beylie, Anthologie du cinéma, том 11, 1983), – были прерваны Ренуаром осенью 1935 г., предварительный монтаж был заброшен. Тогда Пьер Бронберже предложил нескольким режиссерам взять его в свои руки (среди них был и Даглас Сёрк, проездом оказавшийся во Франции). Он даже поручил Жаку Преверу полностью переписать диалоги (они были опубликованы в журнале „Art et Essai“ в апреле, мае и июне 1965 г. и значительно отличаются от тех, что остались в оригинальной версии). Фильм принял окончательную форму только после войны, когда Ренуар еще был в Америке… Единственным добавлением, сделанным к этому моменту, помимо 2 титров, оказалась песня, которую поет с закрытым ртом Жермен Монтеро».

БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка в журнале «L'Avant-Scène», № 21 (1962).

The Party
Вечеринка

1968 – США (99 мин)

· Произв. UA (Блейк Эдвардз)

· Реж. БЛЕЙК ЭДВАРДЗ

· Сцен. Блейк Эдвардз, Том Уолдмен, Фрэнк Уолдмен

· Опер. Люсьен Бэллэрд (Technicolor, Panavision)

· Муз. Генри Манчини

· В ролях Питер Селлерз (Хрунди В. Бакши), Клодин Лонже (Мишель Моне), Мардж Чемпион (Розалинда Данфи), Шэрон Кимберли (принцесса Елена), Денни Миллер (Вайомингский Билл Келсо), Гэвин Маклеод (Ч.С. Дивó), Бадди Лестер (Дэйви Кэйн), Корин Коул (Дженис Кейн), Дж. Эдвард Маккинли (Фред Клаттербак), Фей Маккензи (Элис Клаттербак), Стив Фрэнкен (дворецкий Левинсон), Кейт Грин (Молли Клаттербак).

Актер Хрунди В. Бакши, индиец по происхождению, своей неуклюжестью и несобранностью срывает несколько дублей на съемочной площадке и доводит режиссера до белого каления. «Могу вам гарантировать, что вас не позовут больше ни на один фильм!» – рычит тот словно дикий зверь. «Включая телепостановки?» – кротко спрашивает Бакши. По воле случая его имя, вместо «черного списка», попадает в конец списка приглашенных на вечеринку Клаттербака, хозяина студии и продюсера фильма. На вечеринке на роскошной вилле Клаттербаков Бакши допускает 1001 оплошность. Он падает с крыши в бассейн, и его спасает Мишель Моне, начинающая актриса, которую слишком предприимчивый – и вежливо отвергнутый – продюсер тоже грозит уволить со съемок. Юная дочь Клаттербаков появляется во главе целой банды молодежи и приводит с собой слоненка, чья кожа расписана лозунгами протеста. Бакши считает, что эти надписи несовместимы со священным характером животного, и готовится смыть их. Вся банда участвует в этой затее: мыльная пена постепенно заполняет собой весь дом. Со стен снимают драгоценные картины. Музыканты продолжают играть, наполовину погруженные в пену. Гости вперемешку со слугами и цыганами пускаются в безудержную пляску по всей территории виллы. С хозяйкой приключается нервный срыв, и ее уносят на носилках. На рассвете Бакши отвозит Мишель домой на своем трехколесном «моргане».

♦ Лучший фильм Блейка Эдвардза и Питера Селлерза. Самая удачная и смешная комедия из тех, что нам довелось увидеть за последние 20 лет. Блейк Эдвардз возрождает старые традиции бурлеска – искусства, в эпоху немого кинематографа основанного на непрерывной последовательности неловкостей и катастроф, принимающих все более гигантские пропорции, – и обогащает их новыми козырями: цветом, роскошью и весьма искусной режиссурой, неторопливой и завораживающей, словно во сне. Гэги присутствуют в изобилии и срабатывают эффективно; им не обязательно быть оригинальными, чтобы добиться совершенства. На них работают 3 основных элемента. Во-первых, до крайности сочная игра Питера Селлерза в роли кроткого индуса, необычайно любознательного, инфантильного, но при этом – пугающе надоедливого и склонного к разрушениям. Комическая природа этого персонажа обладает ощутимой двойственностью. Он напрашивается на симпатии зрителя уже потому, что прибыл издалека, покинув родную страну. При этом мы следим за ним не без некоторого садизма, предвкушая новые бедствия, которые вызовет эта ходячая катастрофа, напоминающая персонаж мультфильма. На 2-м месте следует отметить силу гэгов, удесятеренную утонченной режиссурой, использующей длинные планы и все возможности уникальной декорации, замкнутого помещения со множеством укромных уголков. Для героя они превратятся в настоящую полосу препятствий. Наконец, эти гэги приобретают дополнительную выразительность в сухой, эгоистичной, отстраненной атмосфере званого приема. Большинство оплошностей, допущенные героем, прочие гости либо не замечают вовсе, либо обнаруживают в последний момент. Точно так же, как декорация дома, где проходит прием, становится сама по себе немым социальным комментарием, характеризующим персонажей и дух голливудских «тусовок», ход самой вечеринки иронично выражает изобразительными средствами обстановку безразличия к ближнему, благопристойного лицемерия, которые определяют в этом мире поведение каждого обитателя. Заключительная фирменная черта Блейка Эдвардза: фильм заканчивается великолепной и потешной сценой, визуально напоминающей сон или бред. В самом деле, Блейк Эдвардз всегда стремится к тому, чтобы в финале его фильмов сатира преобразилась в некое чарующее сновидение.