Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава тридцать пятая

Крымская глубинка

Когда ее сознание вынырнуло из коматозного состояния, в которое она погрузилась, Диана заметила, что больше не чувствует своего тела. Как будто кто-то обезболил ее чувства. Она ощущала вокруг себя мощную угрозу, но не могла пошевелить ни единым мускулом, и не только из-за сковывавших ее веревок: ее тело перестало сопротивляться, его затягивало в глубину, отдавая на волю тьмы.

− Мама… – взмолилась она, цепляясь за последние минуты ясности. Мысль о матери причиняла ей самую сильную боль. Она внезапно отчетливо поняла, что ей не выжить, что она никогда не покинет это место, где ее держат в плену, живой, а это значит, что она больше никогда ее не увидит. Мысль о том, что они расстались не в лучших отношениях, не давала ей покоя. Диана выплеснула в лицо матери ядовитые слова, о которых пожалела через несколько секунд после того, как их вырвала. Из-за стыда и неспособности проглотить их, попросить прощения, она бросила семью и больше никогда о ней не слышала.

Она как будто слышала голос матери: «Иди домой, глупышка…»

−Я не могу… – шипела девушка. − Прости меня, мамочка.

Ее мысли и сознание снова стали размываться, угасая, как пламя умирающей свечи, пока не погасли в мимолетном дымке.

Снова возникла слепая ночь, и, почувствовав ее ледяные объятия, Диана сдалась, не оказав никакого сопротивления.

Глава тридцать шестая

Симферополь

Стоя на балконе и ожидая, пока ее бойфренд почистит зубы и примет душ, Мария Райская курила и думала о своем напарнике. За эти несколько дней, проведенные в тесном контакте, она не сделала все возможное, чтобы расположить его к себе или дать ему почувствовать себя, желанным гостем; не только потому, что она не доверяла ему, но прежде всего потому, что не любила ограничений. Она привыкла работать самостоятельно, не требуя постоянной ответственности, а теперь ей дали чужака, чтобы отучить. Эту «таблетку» было трудно проглотить, особенно после по ее мнению, явного понижения в статусе в отделе.

Евгений оказался не таким эгоистичным и надменным, как опасалась Мария. Напротив, она всегда первой начинала шутить, стремясь как можно быстрее разрушить эту мембрану жесткости и формализма, навязанную им их работой. Им пришлось быстро научиться полагаться друг на друга, они все же хотели спокойно существовать в этой нестабильной среде для любого человека с долей индивидуальности. Мария поощряла Евгения к открытости, пытаясь узнать больше о его личной жизни, но это было все равно, что пытаться поймать угря голыми руками: он упирался при каждой попытке. По крайней мере, пять или шесть раз Мария видела, как вибрирует мобильный телефон ее коллеги, но Евгений всегда игнорировал звонившего, не перезванивая. Мария не комментировала это, на всякий случай.

«У тебя есть знакомства в столице. Все, что тебе нужно, – это сообщение или телефонный звонок, чтобы узнать о нем все, – сказала она себе. Кроме того, если вы собираетесь работать вместе, ты должна быть в состоянии доверять ему. А чтобы доверять ему, нужно знать, кто этот человек и зачем его сюда прислали. Внешность может быть обманчивой».

Прикосновение партнера вывела ее из этого состояния. Мария улыбнулась и ответила, что все в порядке. Мужчина улегся и стал смотреть телевизор.

Мария попросила переключить на последний выпуск регионального выпуска новостей, чтобы посмотреть, нет ли там известий об исчезновении Дианы, но журналист даже не упомянул об этом; она просмотрела несколько заголовков местных газет в Интернете на смартфоне, но и там ничего не нашла. Она уже собиралась отключиться и лечь спать, как раздался звонок телефона. Это была подруга, с которой она связалась в тот же день, чтобы спросить, свободна ли студия, которую она снимала весной и летом.

«Конечно! Если хочешь, я покажу тебе его завтра утром», – написала она…

Мария переслала сообщение Кротову и спросила, не хочет ли он случайно заглянуть к ней.

Через несколько секунд до нее дошел положительный ответ Евгения, сопровождаемый счастливым смайликом.

Мария покачала головой и сказала, чтобы он встретился с ней на следующий день.

«Пара дней – это ничто… Дай ему еще немного времени», сказала она себе, готовясь к ночи, отложив на время поиски информации о своем коллеге.

Прижимаясь к партнеру, Мария Райская вдруг испугалась, что не сможет заснуть: как бы она ни старалась стереть из памяти образы, показанные Барсуковым, они все время всплывали, неся в себе таинственный груз, заставлявший ее волноваться.

Она мысленно прокляла своего старого коллегу и закинула ногу на бойфренда. Мария прижалась к нему с улыбкой на лице, отбросив мысли о работе.

Глава тридцать седьмая

Шоссе, Симферополь

Сплоченный коллектив отвергает чужака, и профессиональный уровень не имеет значения. Евгений размышлял об этом, наблюдая за тем, как вибрирует и мигает его мобильный телефон на пассажирском сиденье. Вернувшись к дороге, он прибавил громкость автомобильного радио. Попрощавшись с Марией, он решил исследовать Симферополь на машине. Ночная езда под хорошую музыку расслабляла и помогала думать.

Археологический музей, пгт Черноморское

В то утро Всеволод Латыпов появился у постели своего сына элегантно одетый, надушенный, чисто выбритый, настолько, что мальчик удивился.

– Миша. Пойдем. Нам надо кое-куда съездить, – сказал он, бросая ему новую одежду: джинсы, рубашку и джемпер. Давай быстрее, в дороге доспишь.

Мальчик привык подчиняться. Через полчаса они уже ехали в черном «Чероки» Всеволода.

– Куда мы едем? – спросил Михаил, видя, что джип выезжает с их территории в сторону равнины.

– На северо-запад.

Мальчик больше не задавал вопросов, и остаток пути они провели в полном молчании.

Приехав в Черноморское, они остановились в одном из кафе. Пока сын набивал рот двумя пончиками с кремом, Всеволод воспользовался возможностью полистать утреннюю газету; он пропустил страницы с местной информацией и, дойдя до статьи об исчезновении Дианы Гурджиевой с пачкой фотографий девушки, остановился и внимательно вчитался.

– Вы ведь не местный? – спросил бармен, отвлекая его от чтения.

Казалось, он был не прочь завязать разговор.

– К счастью, нет, – ответил Всеволод, пресекая всякую дискуссию в зародыше и заставляя Мишу улыбнуться.

Он расплатился и пригласил мальчика следовать за ним на улицу. Они направились в историко-археологический музей «Калос Лимен». Михаил заметил плакаты, рекламирующие присутствие в местном музее древней богини-матери Кибелы, обычно выставляемой в национальном археологическом музее в Симферополе.

– Так вот почему мы здесь? – спросил он, недоумевая.

Мужчина отрывисто кивнул. Михаил заметил, что у Всеволода было мрачное настроение, и ему было почти не по себе, как будто он собирался встретиться с кем-то важным и не чувствовал себя готовым к этому.

Когда они оказались в музее, сотрудник лет шестидесяти, сидевший за столом, поднял глаза от своего журнала и уставился на них.

– Здравствуйте… Вы пришли к Богине-Матери? – спросил он, смутно заинтригованный: должно быть, эти два гостя сильно отличались от обычных посетителей.

– Да. Два билета, пожалуйста, – произнес Всеволод, стараясь смягчить свой караимский акцент.

Он протянул мужчине купюру и стал ждать сдачи.

– Нужен ли вам гид?

Всеволод покачал головой.

– Очень хорошо. Сюда, пожалуйста.

Мужчина и мальчик оказались в комнате, в центре которой стояла единственная скульптура, защищенная стеклянным футляром, – особо древнее изображение греческой богини-матери.

В комнате воцарилась неземная тишина.

Всеволода охватило чувство религиозного экстаза, и он стал медленно обходить витрину, приковав взгляд к сорокасантиметровой статуэтке из блестящего белого мрамора, которая спустя более чем пять тысяч лет все еще сияла, словно в собственном свете.

– Па? – сказал Михаил через несколько минут. – Что мы пришли делать? Может, украдем ее?

На лице мужчины появилась забавная улыбка.

– Нет, – ответил он.

– И что?

Всеволод молчал, любуясь девственной красотой и святостью Богини, возводящей мост между древностью и современностью. Статуя словно излучала тонкую вибрацию, заставляя его душу резонировать с ней.

– Папа? – сказал Михаил, тряся его.

– Ты все поймешь, когда мы вернемся домой, – просто ответил Латыпов.

Глава тридцать восьмая

Симферополь

– Как тебе? Доволен? – спросила Мария. – Она не очень большая, это точно, но…

– Я сниму ее, – произнес Евгений, к большому удивлению своей подруги и коллеги по команде.

– Может быть, вы захотите остаться на неделю или две, чтобы понять, подходит ли вам это место? – предложила Роза, хозяйка дома, после нескольких секунд неловкого молчания.

– Нет, это не так. Она идеальна. Я согласен, – повторил Евгений, окидывая взглядом едва ли двадцать пять квадратных метров. Да, она маленькая, но вид из окна открывается великолепный. Здесь даже есть кофеварка, чего еще желать?

Роза уставилась на Марию, которая пожала плечами.

– Он из Питера, – пояснила Райская, как будто это объяснение оправдывало странности ее коллеги.

– Когда я смогу переехать? – спросил Евгений.

Роза не была готова к такому нетерпению.

– По правде говоря, все произошло так неожиданно, что я даже не успела… Не знаю… Квартира свободна, но мне пришлось бы, по крайней мере, сделать уборку и…

– Я могу сделать это сам, без проблем. Если для вас это не проблема, я сразу же возьмусь за дело.

– Прямо сейчас? Немедленно, когда?

– Сразу же, – ответил Евгений, улыбаясь.

– Черт возьми, Кротов. Апартаменты, в которых ты остановился, должно быть, очень плохи, раз ты так торопишься их покинуть, – произнесла Райская.

– Нет, это то, что я хочу иметь место, где я чувствую себя как дома.

– Ну, это, конечно, лучше, чем жилье, которое тебе дали бы в казарме… Роза: что ты хочешь от меня услышать? Она сама этого хочет, ничего не поделаешь.

– Хорошо, тогда… Давайте я спущусь вниз, распечатаю кое-какие документы и сразу приду к вам.

– Спасибо, – сказал Евгений.

– Она тебе действительно нравится? – спросила Мария, когда они остались одни.

– Это в тихом районе. Никто не будет докучать… А потом эта маленькая терраса… Идем.

Евгений открыл эркер, и Мария вышла за ним на скромный крытый балкон, выходивший на улицу, с которого открывался вид на необъятную степь, усеянных кустарником и окруженных болотной растительностью.

– Это невероятно… – пробормотал питерец, любуясь видом, прислонившись к балюстраде.

Мария покачала головой и вернулась в студию, приготовила два кофе и поставила их на маленький столик на балконе.

– Спасибо, – произнес Евгений, потягивая кофе.

Мария указала на степь.

– Ты будешь на отшибе.

– Так что можно сказать, что это место стоит своей цены, хотя бы ради спокойствия, не так ли?

– Ты уверен, что оно тебе нужно? Мне кажется, это больше подходит для пенсионера или студента, при всем уважении.

– Ну, я исключаю, что я пенсионер, но я же студент, не так ли? Я учусь жить на полуострове, да или нет?

Мария улыбнулась.

– Кстати говоря… – сказала она, доставая из сумки скомканную газету. − Вот ваш следующий урок. Это самая читаемая газета в Симферополе. Она называется «Город двадцать четыре».

Евгений улыбнулась.

– Принято к сведению.

– Знаешь ли ты, какой раздел «Города двадцать четыре» является самым популярным?

– Я весь внимание.

– Некрологи.

– Не может быть…

– Клянусь. В сельской местности читают ее с карандашом в руке и улыбками на лицах, гордо вырезая женские некрологи, тех, которых они пережили.

– Однако… Звучит довольно мрачно, Маша.

– Мы, крымчане, умеем быть очень циничными, Кротов. Мы не на вашем уровне, это ясно, но мы к этому стремимся…

– Если я тебя не отшиваю, то только потому, что ты нашла мне квартиру… Есть новости о Диане?

– Ноль. Я купила ее ради этого, но не ради одной строчки.

– Удалось ли тебе поспать этой ночью?

– Мне помог близкий человек… А ты? Не снились кошмары?

– Мне давно ничего не снится.

– Счастливчик. Но я уверена, что через несколько дней мы забудем обо всем этом. Потому что мы решили выложить это все красивой мраморной плитой, не так ли?

Мария не заметила, как в глазах ее коллеги появилось убеждение.

– Кротов? Мы решили оставить это дело закрытым, так понятно?

– Да, да, конечно… – ответил Евгений, словно внезапно придя в себя.

– А вот и я, – сказала Роза, снова входя в студию с документами в руках.

– Давай, – сказала Мария, вставая. − Раз уж ты так торопишься, подпиши все эти бумаги, чтобы мы могли пойти и пообедать в честь твоего нового жилища… Прости, твоей новой квартиры.

Глава тридцать девятая

Алушта

Майор Неделин курил и размышлял. Диана Гурджиева, если она действительно исчезла против своей воли, могла быть похищена или спрятана где угодно. Горы, леса, настолько густые и непроходимые, что, как говорили, некоторые их части, по сути, никогда не были исследованы; места, сохранившие безупречное изящество палеолита и не видевшие присутствия человека на протяжении тысячелетий. Нетронутые райские уголки. Идеальное место для примирения с духами древних.

Марат обнаружил, что гуру Бирюков имел привычку брать своих последователей в «паломничество» в отдаленные места, как можно дальше от цивилизации, где никто не мог потревожить их «регрессивный транс».

Масштабные поиски с участием МВД, МЧС и военных не дали никаких результатов. Начальник отделения подал запрос на разрешение расширенной разведки с использованием беспилотников, но получил отказ; каждый год пропадает множество девушек, а с момента возвращения Дианы домой прошло меньше недели. Того факта, что она вошла в ближний круг неоанастасийцев, по мнению руководства, было недостаточно, чтобы перевести поиск на новый уровень. Поскольку предчувствия Неделина не могли быть воплощены в бюрократические действия или материальные доказательства, они не имели веса.

Ну и шуточки, подумал он, паркуясь возле дома гуру. Этот сукин сын идеально подходит под профиль психопата, и он ранее подозревался в изнасиловании. Обвинения, которые почему-то оказались в мусорной корзине. Кто-то защищает этого мифомана: чем раньше это осознать, тем лучше. Теперь остается только играть по правилам.

Он вышел из машины и огляделся. Он ждал темноты, чтобы начать действовать. Дом по-прежнему выглядел нежилым. Утром он провел рекогносцировку, чтобы обнаружить какие-либо системы сигнализации: их не было. Единственным препятствием были замки. Это была детская забава: при небольшом терпении и наличии темноты ни один из них не устоял бы перед его набором для взлома замков.

Он не имел ни малейшего представления о том, что может скрывать этот дом. Но ему нужна была хоть какая-то, пусть даже самая маленькая зацепка, чтобы направить свои поиски девушки.

После беглого осмотра он перепрыгнул через каменную стену и направился к двери, ведущей в сад с задней стороны дома. Он принялся за работу над замком, осознавая, на какой риск идет.

Жизнь этой девушки может быть поставлена на карту. Мне плевать на последствия, подумал он.

После нескольких минут работы полицейский откинул ручку и вошел.

Он расстегнул кобуру, освободив пистолет, и включил фонарик.

Глава сороковая

Человек выглянул в окно. Там скоропостижно темнело. Кофе уже не хотелось, можно было собираться домой, но там как-то одиноко, тоскливо.

Он набрал номер:

– Здравствуйте, Всеволода будьте добры.

– А кто его спрашивает? – насторожился немолодой женский голос в трубке.

– Иван Демидов, – назвал человек условное имя.

– А его нет. Что-нибудь передать?

Звонивший давно приметил, что людей успокаивает, когда называют какое-нибудь конкретное имя. Все товарищи по работе и одноклассники выглядят как-то на удивление расплывчато, и недостоверно, вызывают ненужное раздражение и подозрение, столь же лишнее. А назвал имя – и вот пожалуйста: все в порядке. Не с каким-то абстрактным голосом дело имеешь, а с вполне конкретным человеком.

Пользовался он именами свободно и с удовольствием.

– А когда он будет? – придавая голосу максимум приличных интонаций спросил человек. – Или он все-таки дома? Так вы передайте, что Демидов звонит, он возьмет трубочку…

«Еще как возьмет», – про себя размышлял человек. – Схватит. Потому что он давно на крючке».

И действительно, на том конце провода произошла небольшая заминка, трубку явно зажимали рукой. Звонивший успокоился: значит, на самом деле дома. А то звони ему бесконечно, разыскивай. Глядишь, и планы придется на ходу менять…

Прозвучал голос Всеволода:

– Иван?

– Ну, – ответили на том конце провода. – Ты от кого хоронишься-то? Можешь, впрочем не отвечать. Нечего тетю беспокоить. Это Генриетта подходила?

– Да.

– Ну вот и хорошо. Слушай меня внимательно и молчи. Ты мне на днях понадобишься. Понимаешь-то хоть для чего?

– Да уж, – процедил Всеволод, – Понимаю. А без меня не можешь справиться?

– А вот это не твоего ума дело. Мои проблемы – это твои проблемы.

– Это я давно понял.

– Ну, значит, ноги в руки. В полночь встретимся в парке.

– Ага…

– В парке, уловил? Где я тебе говорил.

– Да помню я, помню…

– Вот и хорошо. И убери из голоса эти недовольные интонации. За тебя же беспокоюсь.

– Ладно, – Всеволода явно тяготил разговор. – Пока.

* * *

Лежавший на диване человек посмотрел на светящийся циферблат часов. До встречи оставалось еще минут сорок. В комнату проникал неяркий свет с улицы: кое-где сохранились фонари. Он, потягиваясь, подошел к окну. Теперь главное – не разбудить никого.

Быстро одевшись, человек тихо прихлопнул дверь и вышел на улицу.

Улицы в этом районе были разрыты – ремонтировали теплотрассу. Обходя ямы и заграждения, человек потерял немало времени. Взглянув на часы, он прибавил темп – он уже немного опаздывал, а по договору, ждать на явке следовало не больше минуты.

Но все же, несмотря на все препятствия, задыхаясь, человек довольно быстрым шагом приближался к парку.

Этот ритм ему даже нравился. Вот так, ближе к полночи, когда ни машин, ни прохожих, когда свежий воздух легко входит в легкие и столь же легко выскальзывает оттуда, вынося весь хлам от неприятной еды, выкуренных за день пары сигарет… Собственно, человек уже успевал, но снижать темп не собирался – помимо всего, играл в жилах азарт.

У парка он перешел на размеренный, прогулочный шаг, аккуратно восстанавливая дыхание.

В парке находилось здание бывшего летнего кинотеатра, находившееся в аварийном состоянии, обнесенное строительной сеткой. Место человек подобрал несколько лет назад. Ценность его заключалась как раз в том, что даже если за одним из встречающихся следили, второго увидеть не могли. А кроме этого лабиринт строений с одной стороны и раскидистые деревья с другой позволяли встречающимся быстро скрыться.

Отодвинув проволочную сетку, человек подошел к павильону. Он взглянул на часы: было ровно то время. Не оборачиваясь, он облокотился спиной на стену и негромко спросил:

– Ну как?

– Тут я, – ответил голос изнутри, где раньше располагалось отверстие кассы.

– К делу. Будь готов двадцать второго.

– Этот человек согласится?

– Почти уверен.

– Хорошо. А это точно, что мне придется только помогать?

– Как договорились, Сева. Имей в виду, я все знаю про последние события в твоих краях. Поэтому сделаешь все как надо. Иначе хана тебе. Не забудь звякнуть, когда все будет готово. Используй одноразовую левую симку. После двадцать второго отчаливай на некоторое время. Понял?

– Сделаю.

– Можешь использовать своего двоюродного братца. Он хоть глухонемой, но не дурак. Все. Расходимся.

– Пошел! – процедил Всеволод и в тишине зазвучали его быстро удаляющиеся шаги.

Глава сорок первая

Алушта

Когда дрожащий луч фонарика просканировал стены «кабинета» гуру, Марат Неделин про себя выругался, что так долго не мог попасть в этот дом.

− Твою мать… – пробормотал он, приковав взгляд к рисункам мелом на черных стенах, странно похожих на школьные доски. Полицейский почувствовал, как его затягивает в прошлое, в сентябрь 1989 года, когда он, едва выйдя из подросткового возраста, был командирован на место преступления в горный район на побережье Крыма. На набросках на стенах была изображена жертва, которую нашли стоящей на коленях перед одним из трех священных колодцев, руки связаны за спиной, лицо скрыто пластмассовой маской ведьмы, тело покрыто овечьими шерстинками. У мерзавца был талант к рисованию, но больше всего майора беспокоили следы укусов на открытых участках кожи жертвы: у неопознанной девушки, которую нашли в горах, были такие же повреждения в тех же местах: как будто мерзавец был там, или действительно…

Черт, это мог быть он, подумал майор, делая быстрый мысленный расчет. В то время Бирюкову было едва ли больше двадцати. Слишком молод, наверное, – снова подумал он.

Он продолжил, продолжая освещать стены лучом своего фонаря. Еще одно меловое граффити точно изображало место другого ритуального преступления – 1978 года. В то время Неделин видел дело из отдела убийств. Он узнал там развалины древнего храма и место священного источника, а также описанные с мельчайшими подробностями приметы безымянной жертвы.

Сукин сын… – пробормотал он. Рисунки мелом продолжались: антропоморфные маски, обнаженные женщины перед каменными алтарями и дольменами, звериные фигуры, древние изваяния… Словно Бирюков запечатлел на этих стенах свое извращенное воображение. Все сильнее сжимая желудок, полицейский продолжил свое тайное исследование. На стенах он обнаружил репродукции древнего оружия и караимские карнавальные маски. Когда свет осветил череп козла, Неделин вздрогнул, и лампа выпала у него из рук.

Стол был завален текстами по оккультизму, набросками и черновиками непонятных обрядов и жертвоприношений, а также фотографиями, на которых Бирюков и его последователи в лесу, скрыв лица за масками, часто обнаженные, проходят своеобразной процессией мимо священных источников, древних колодцев и других археологических объектов, затерянных в лесу.

Рука, защищенная полиэтиленовой перчаткой, в которой майор рассматривал фотографии, дрожала. Ему стало не хватать воздуха. Он хотел бы включить свет для более тщательного осмотра, но не стал этого делать: из опасения выдать свое присутствие, а также из опасения испортить какие-либо улики. Чем больше времени он проводил там, тем выше был риск оставить следы.

Неделин вспомнил лицо Дианы Гурджиевой и опешил от мысли, что девушка может оказаться в руках этого психопата.

«Надо было раньше приехать…», – упрекал он себя.

Он вернулся, чтобы осветить меловые рисунки ритуальных убийств, и, глядя на них, размышлял: что же я теперь придумаю?