Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава пятьдесят девятая

Кафедра истории древнего мира и средних веков, Крымский Федеральный Университет Симферополь

Полицейские проигнорировали вывешенный на двери кабинета листок с объявлением о переносе заседаний и устных слушаний на следующую неделю и стучали. Один раз, два раза. Едва Евгений собрался уходить, как дверь распахнулась, и профессорского вида мужчина лет сорока, приняв стоявшую у дверей Марию за студентку, отстающую от курса, обругал ее:

– Вы не умеете читать? Разве вы не видели записку?

– Записку мы видели, а как насчет того, чтобы взглянуть на это? – произнес Кротов, появляясь из-за спины своего коллеги показав служебное удостоверение.

Доцент Валерий Ионов, преподаватель кафедры истории древнего мира и средних веков, покраснел и стал заикаться в извинениях.

– Мы – инспекторы Кротов и Райская, из УВД, – сухо продолжила за коллегу Мария. − Полагаю, вы знаете, зачем мы здесь.

В какой-то степени Евгений оценил подход своего напарника. Такая тактика «сильного оружия» – установление с самого начала периметра враждебных отношений для Ионова, который не знал, как реагировать на эту инсинуацию, – была не слишком распространенным методом допроса, но она оправдала себя: запуганный, Ионов стал мокрой глиной в руках полицейских.

Доцент покраснел еще больше.

– Правда, я не…

– Мы можем войти?

– Я не…

– Мы не займем у вас больше десяти минут, – заверила его Мария, проскальзывая в кабинет.

Оказавшись внутри, Евгений Кротов закрыл дверь. Этот жест тоже был полон психологического подтекста: теперь ты застрял здесь, с нами, с законом.

– Мы можем располагаться? – спросила Мария, занимая место перед столом.

– Пожалуйста, – пробормотал доцент.

Евгений встал рядом с ними и огляделся. Еще один психологический маневр: разница в размерах между двумя инспекторами заставляла преподавателя переводить взгляд с одного на другого, усиливая его опасения.

– Расслабьтесь, мы здесь за консультацией, – сказала Мария с явно фальшивой улыбкой. − Пожалуйста, располагайтесь.

Несколько секунд оба инспектора молчали. Это снова был прием, чтобы вызвать тревогу. По правде говоря, они пришли сюда не для допроса, но две вещи насторожили их: во-первых, нервозность Ионова, которой они собирались воспользоваться в полной мере; во-вторых, руки доцента. Одна из них была перевязана, а кисть другой так сильно была покрыта синяками и ссадинами, что казалось, будто он бил ей о стену. Или кого-то. Эта деталь не могла остаться незамеченной.

– Что у вас с руками? – спросила Мария мягко.

Мужчина посмотрел на них, как будто не понимая.

– Вы с кем-то поссорились? – настаивала Мария.

– А, это… Нет, нет… Я помогал старым коллегам на раскопках, и руки у меня застряли под инструментом… Ничего страшного.

– Археологические раскопки? − спросил Евгений.

– Да.

– Где? – настаивала Мария.

– Почему вы спрашиваете?

– Простое любопытство, – сказала она. − Когда я была маленькой, я мечтала стать археологом. Это были времена Индианы Джонса…

– Да… Не могли бы вы сказать мне, зачем вы здесь, пожалуйста?

Кротов и Райская могли казаться безобидными: на самом деле они распознали ложь, как акула распознает кровь.

Они поняли, что Валерий солгал, но ничего не сказали об этом, а лишь понимающе улыбнулись и продолжили.

– Мы здесь потому, что вы считаетесь одним из ведущих специалистов в области крымской культурной антропологии и этнографии, – приветливо сказал Евгений. − Вы известный человек в научных кругах, ваши исследования получили признание на национальном и даже международном уровне. Это впечатляет.

Это был тактический ход: подхалимство расстраивает собеседника, заставляя его ослабить бдительность.

– Я… Давайте не будем преувеличивать, но все равно спасибо…

– Не скромничайте. Мы видели ваши книги, – польстила ему Мария.

– Ну, я написал несколько, да…

Райская, как ни в чем не бывало, достала планшет и протянула Валерию: на нем были изображены фотографии с места обнаружения тела Дианы.

Ионов застыл на месте от удивления, расширив глаза.

– Мы здесь неофициально для расследования, – говорит Евгений. − мы бы попросили вас оставить этот разговор при себе, поскольку расследование продолжается.

Мужчина поднял глаза на питерца и уставился на него, словно не понимая ни слова из того, что он говорит.

– Мы можем на тебя рассчитывать? Вы никому не скажете? – настаивала Мария.

– Я… Конечно, конечно.

– Ну… Мы сейчас занимаемся реконструкцией этнографической базы, которая лежит в основе убийства, которые мы считаем ритуальным, – туманно продолжил Евгений.

– Еще…

Оба полицейских сделали вид, что удивленно смотрят друг на друга. Ионов это заметил.

– Подобные преступления уже были, – сказал он. − В семьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах…

– Извините, но что вы знаете? – спросила Мария, возобновив свой авторитарный тон.

– Меня консультировал ваш коллега, Роман Барсуков. – спохватился Валерий, − Он тогда обратился ко мне за экспертной помощью.

– Барсуков, конечно… – понимающе сказал Евгений.

Мужчина вернул взгляд на планшет.

– Идите вперед. Пролистайте фотографии, – поощрила его Райская.

Валерий повиновался. Его глаза были полузакрыты от грубости изображения.

– Вы заметили какие-нибудь отличия от других убийств? – спросил Кротов.

– Это пещера Шан-Кая-Кобасы, южный Крым, таврическое святилище – произнес преподаватель как бы про себя.

– Именно так, – подтвердила Райская.

– Когда это произошло? – спросил доцент.

– Это не имеет значения, – вмешался Евгений. − Вы не замечаете ничего диссонирующего с предыдущими убийствами?

Ионов несколько минут молча анализировал фотографии.

– Я так не думаю, – наконец сказал он, передавая планшет обратно женщине-полицейскому.

– Если бы мы попросили вас изучить культовые элементы этого убийства, вы бы это сделали? − спросила Евгений.

– Конечно, если я могу быть чем-то полезен следствию…

– Не могли бы вы уделить нам минут двадцать? – спросила Мария.

– Вы имеете в виду сейчас? По правде говоря…

– Похоже, что эти убийства вдохновлены обрядами древних тавров, не так ли?

Мужчина пристально посмотрел на Евгения и кивнул.

– Да.

– Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? – спросила Мария.

Ионов пожал плечами.

– Например, какова цель этих церемоний? – спросила Мария, доставая из сумки блокнот и ручку.

– Ну, сакральная функция ритуальных церемоний вполне определенно вытекала из дионисийских обрядов, прямым продолжением которых они являлись… Праздники имели терапевтическую цель для общества, которое после жертвоприношения вновь обретало смысл жизни.

– Под жертвоприношением вы подразумеваете кровавое жертвоприношение? – спросил Евгений.

– Первоначально – да. Обряды страсти жертвенной жертвы – простите за каламбур – были достаточно кровавыми. Но это было необходимо, поскольку они должны были имитировать жизненно важную жертву во благо общества.

– Мы говорим о древнем обществе, не так ли? – спросила Мария.

– Именно так. Обряд был связан с природой и ее циклами жизни и смерти. Смена времен года, все такое.

– Во имя кого приносилась жертва?

– Мы можем только предполагать. Как вы, конечно, знаете, причерноморская античная цивилизация оставила нам мало письменных свидетельств, поэтому мы можем только осторожно предполагать…

– Смелее, – подбадривала Мария.

– Некоторые исследователи полагают, что тавры, а затем и скифы исповедовали монотеистическую религию, в которой существовал единый бог, имевший как мужское, так и женское начало. Огромное количество культовых и погребальных предметов, найденных в ямах и на прилегающих территориях, включая район Карабийского нагорья, свидетельствуют о существовании обычая приношения божеству.

– И что? – спросила Евгений.

– Самым благородным жертвоприношением была жизнь живого существа, как правило, животного. Жертвоприношения совершались в обмен на что-то: исцеление от телесных недугов, искупление земных грехов, вмешательство божества в случае эпидемий и голода – мотивы были самыми разнообразными.

– А как насчет человеческих существ? Разве их тоже не приносили в жертву?

– По-видимому, так оно и было, особенно в крайне тяжелых для таврических кланов ситуациях. Козлов, быков и ягнят уже было недостаточно, чтобы добиться более быстрого и решительного вмешательства божества… Эти люди верили, что могут заслужить расположение судьбы, понимаемой как выражение божественной воли, отдав важный элемент, ключевую фигуру в общине, поскольку для них значение общины превышало значение отдельного человека, какое бы место он ни занимал в иерархии. Эта жертва искупала их вину перед богом или богиней.

– Но почему именно пещеры?

– У киммерийцев, а затем и тавров священным местом поклонения была пещера. Спуск под землю, символизировал переход в подземный мир.

– Так что это способ соприкоснуться с божественным, – сказала Мария.

– Именно.

– Кто совершал эти обряды?

– Современные исследования позволяют предположить, что это были жрицы. Они были носителями тех сакральных аспектов, которые связаны, определим это так, с магией.

Мария вскинула бровь. Ионов заметил это и отреагировал так, словно его ужалили в самое сердце:

– Не смотрите на меня так. Магия всегда давала людям инструменты, позволяющие справиться с критическими моментами, для преодоления которых одной человеческой силы недостаточно. Маг, или, в данном случае, жрица, рождается как проекция потребностей конкретного контекста. Они являются чистым выражением местной культуры. Использование магии имеет большое социальное значение: оно делает сообщество более сплоченным, через общий, коллективный ритуал укрепляет доверие к людям и к совместной жизни. Она выполняет решающую социологическую функцию.

– Вы оправдываете человеческие жертвоприношения? – намекнула Мария.

– Нет, конечно же, нет. Я просто вписываю их в контекст того времени, когда маг или жрица играли основополагающую роль духовного и, в некотором смысле, политического проводника древнего общества, – пояснил Ионов. − Акт жертвоприношения имел не только магическое, но и политическое значение.

Евгений решил, что они уже достаточно долго бьются вокруг да около, успокаивая преподавателя: тот уже достаточно ослабил бдительность. Он достал из кармана брюк фотографию, развернул ее, положил на стол доцента и спросил:

– Не могли бы вы рассказать о своих отношениях со студенткой Дианой Гурджиевой?

Глава шестидесятая

Кафедра истории древнего мира и средних веков, Крымский Федеральный Университет Симферополь

Ионов несколько секунд рассматривал фотографию Дианы, затем поднял глаза на инспектора.

– Она была у меня студенткой несколько семестров. Я ее давно не видел: наверное, она бросила учебу, – сказал он как можно более естественно. − У нее проблемы?

– Вы, наверное, видите, как много студентов приходит и уходит, – ответила Мария, проигнорировав его вопрос. − Почему вы так хорошо помните эту девушку?

– Потому что у нее была хорошая голова. Она не очень старалась, но я до сих пор помню ее вопросы, которые всегда были умными.

– Как давно вы ее не видели? – вмешался Евгений.

– Я не могу дать вам точного ответа… Полгода, год… В этой суете… Это ведь та девушка, которая пропала, не так ли? Я читал о ней в газетах. Когда я увидел ее фотографию по телевизору и в газетах, я сразу подумал о ней. И имя то же самое, о котором говорили в новостях.

Мария незаметно кивнула своему коллеге. Перед тем как отправиться на беседу с Ионовым, Евгений вспомнил, что прочитал в досье Дианы, что девушка некоторое время изучала антропологию в университете Симферополя. Они зашли в кабинет школьного секретаря, чтобы узнать, был ли у Дианы преподаватель Ионов. Когда секретарь ответил утвердительно, они выстроили линию вопросов, направленную на выяснение их отношений. Они не считали, что Ионов причастен к убийству, однако в расследовании сложного дела нельзя упускать ни одной зацепки, какой бы незначительной она ни была.

– Вы нашли ее? – спросил Ионов.

– Покажите ему другую фотографию, – сказала Мария.

Евгений Кротов показал доценту фотографию Дмитрия Бирюкова, гуру неоанастасийцев.

− Это законченный мудак! – резко воскликнул Ионов.

Евгений улыбнулся.

– Я так понимаю, вы его знаете.

– К сожалению, да. Помимо преподавания, я являюсь членом кооператива, объединяющего бывших университетских коллег. Мы занимаемся присмотром над некоторыми археологическими памятниками… Этот придурок Бирюков и его последователи разрушают памятники, спят на них, разжигают костры на прилегающих территориях, забирают камни и сколы для изготовления идолов и амулетов… Они уже повредили десятки гробниц раннехристианской эпохи и некрополей скифов. Но помимо археологического ущерба, он издевается над кучей людей, заставляя их верить, что камни обладают целительной силой, магнитными и энергетическими вибрациями, способными заменить, например, радиотерапию или химиотерапию. Вы должны остановить его…

– Была ли у вас когда-нибудь прямая конфронтация с ним? – спросила Мария.

– Конечно, да. Мы вместе ходили в школу. Затем он уехал на много лет в Саратов. Уже тогда у него были странные теории о лечебной силе дольменов, о том, что курганы – это энергетические центры, способные общаться со звездами… Он даже смог получить диплом какой-то академии там, в Саратове. Тогда мы вместе с другими коллегами разоблачили его деятельность перед руководством вуза, выступили на нескольких его конференциях с опровержением его слов, а также на различных презентациях его книг, которые пользуются необъяснимым успехом, если учесть, что они полны такого шарлатанства.

– И поэтому вы побили его? – спросил Евгений, указывая на ушибленные руки Валерия.

– Нет, нет… Но, признаюсь, я не прочь с ним жестко потолковать… Он опошляет традиционную археологию и антропологию, поддерживая эту Анастасию, своего рода псевдорелигию, вдохновленную неоязычеством. Самое безумное, что за ним идет невероятное количество людей. В основном отчаявшиеся люди… Причастен ли он к исчезновению девушки?

– Скажем так, мы хотели бы с ним поговорить, но его сейчас нигде нет. Вы случайно не знаете, где мы можем его искать? – спросил Евгений.

– Он часто отправлялся со своими последователями в паломничества надежды, как правило, к таврическим святилищам и мегалитическим памятникам.

– Не могли бы вы уточнить?

Ионов покачал головой.

– Одних только древних захоронений насчитывается уже около восьмисот, они разбросаны по всему полуострову… Он действительно может быть где угодно.

– Все же, какое место, он чаще всего упоминал? − спросил Евгений.

Доцент на несколько секунд задумался.

– Может быть, Гурзуфское седло… так называется перевал, где почти сорок лет назад было открыто таврское святилище. Тогда был зачищен обширный слой из мощных скоплений жертвенных животных, множество разбитых при совершении обрядов амфор из Синопа, Гераклеи, с Родоса. Всего площадь раскопов составила примерно две тысячи квадратных метров. Это самый высокий перевал Крымских гор. По словам Бирюкова, это античное языческое святилище обладает феноменальной энергетической силой… Вот здесь бы я и попытал счастья.

Евгений кивнул и составил сообщение с указанием местоположения, отправив его Марату Неделину: «Попробуйте посмотреть, если еще не сделали этого. Возможно, он прячется там. Я объясню почему после».

– Насколько вам известно, кроме порчи памятников, он занимается какой-либо незаконной деятельностью, или он мог совершить серьезное преступление?» – спросила Мария.

– Я бы не удивился… Об этих паломничествах ходят слухи: говорят, что там используются наркотики и галлюциногенные вещества. До меня доходили слухи об оргиях, сексуальном насилии над последователями, о некоем промывании мозгов новичкам со стороны Бирюкова и его адептов. Это полноценный культ.

Мария передала ему несколько папок с антропологическими соображениями по поводу ритуала, лежащего в основе убийств 1978 и 1989 годов. Это были работы Барсукова.

* * *

– Я бы хотела, чтобы вы сделали одну вещь: просмотрите эти документы и скажите мне, есть ли в них хоть какое-то правдоподобие в вашей области знаний, – попросила она.

Они дали ему несколько минут, затем мужчина кивнул и передал документы.

– Если бы только мои студенты были такими же прилежными… Это вполне правдоподобно. Это ведь работы Романа Барсукова, не так ли?

Райская кивнула.

– Роман Игоревич попросил вмешаться моего бывшего преподавателя, у которого я учился и с которым работал до его ухода на пенсию. Тогда я, в свою очередь, помог ему попытаться расшифровать этот ритуал смерти… Должен признать, что он более сведущ в этом вопросе, чем большинство моих коллег.

– Мы это поняли, – сказал Евгений. − Большое спасибо за то, что нашли время встретиться с нами. Возможно, мы еще вернемся и побеспокоим вас.

– Я буду рад помочь.

– Мы не исключаем возможности того, что к вам придут журналисты, чтобы задать вопросы, и весьма вероятно, что они будут очень настойчивы, – добавляет Мария. −Готовьтесь к такому развитию событий.

– Что это такое? Почему?

Инспектор ничего не ответил и продолжила:

– Мы настоятельно рекомендуем вам не давать им никакой пищи для размышлений. Разговоры с ними могут помешать нашему расследованию. Как вы уже поняли, речь идет о расследовании убийства. Умышленное убийство, с отягчающими обстоятельствами – преднамеренность, если быть точным. Сами понимаете, пожизненное заключение.

Если Мария хотела напугать его, то, по мнению ее коллеги, ей это удалось с блеском.

– Я ни с кем не буду разговаривать, – пообещал профессор.

– Отличная идея, – ответила Мария.

Кротов осторожно пожал его забинтованную руку и они приготовились прощаться.

– Девушка на фотографиях в том святилище… Вы ее опознали? Это Диана? – спросил Ионов, когда они уже стояли на пороге.

Полицейские повернулись и несколько секунд молча смотрели на него.

– Нет, – солгал Евгений. − Мы не думаем, что это может быть она. Мы все еще работаем над тем, чтобы выяснить, кто это.

Глава шестьдесят первая

Таврическая академия Крымского Федерального Университета, Симферополь

– Скользкий тип, – сказала Райская, когда они дошли до машины на стоянке. − Я не знаю, о чем, но он лжет.

– Да, я тоже так думаю… Я ему совсем не доверяю. Кажется, он что-то скрывает, − кивнул Кротов.

– Когда мы представились друг другу, я услышала, как его яйца подпрыгивают на полу. Он стал почти таким же яростным, как и мы.

– У тебя есть запечатанный пакет? – спросил Евгений, доставая фотографию Дианы, на которой Ионов оставил свои отпечатки пальцев.

– Что ты имеешь в виду? А, это… Неплохо, Кротов. Совсем неплохо, – согласилась Мария и улыбнулась, роясь в сумке в поисках ключей.

– Знаете, как говорится, никогда нельзя быть слишком осторожным… – сказал Евгений.

Мария открыла багажник своего автомобиля и достала пакет с уликами, в который положила фотографию.

– Что ты предлагаешь? – спросил Евгений.

– Копнуть его поглубже.

– Я согласен. Ему сорок пять, а он все еще временный преподаватель. Конечно, коррупция, но… Он только лектор, верно? Тебе это не кажется странным?

– Очень… У меня есть контакты в университете. Я могу запросить о нем дополнительную информацию.

– Ты хочешь предупредить Фирсова?

– Что сказать ему, что нам не нравится лектор Ионов? Он нам откажет. Если мы хотим привлечь его к сотрудничеству, нам нужно что-то более основательное, чем впечатление. И в любом случае, этот вопрос не должен нас волновать. Мы не часть команды, не забывай.

– Это не значит, что мы не можем сообщить ему, если что-то увидим.

– Только вот на данный момент, мне кажется, у нас недостаточно информации.

– Ты видела, что в кабинете он был в шарфе?

– Конечно, это так.

– И, кажется, он был простужен?

– Нет, не видно было по нему. Я тоже это заметила… Ты думаешь, он что-то скрывает, не так ли? Царапины, синяки…

– Там уже было включено отопление. Мы умирали от жары, – сказал Евгений. − И все же он был в шарфе, причем очень плотно.

– Может быть, мы просто даем волю своему воображению?

– Он что-то скрывает, – продолжал Евгений задумчиво.

– На данный момент все указывает на Бирюкова, и наши впечатления не стоят не шиша.

– Не мешало бы побеседовать с Барсуковым и спросить его, что он думает об Ионове, – предложил Евгений.

– Это хорошая идея. Но не сегодня. Ты видел, в каком состоянии был старик?

– Как ты находишь Ионова, когда я показал ему фотографию?

– Мне показалось, что он стал похож на человека, который обделался.

– Почему так?

– Это вопрос дорогого стоит, – сказала Мария, включая зажигание.