Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава девяносто первая

Район села Скалистое, южный Крым

Всеволод Латыпов, убаюканный шелестом яблоневых листьев и приятным дымом от костра где-то вдалеке, сидел в кресле на веранде дома, с бутылкой пива в руке, на тарелке лежали бутерброды с колбасой и луком. Это была уже третья бутылка.

Зазвонил его мобильный.

– Слушаю, – пробурчал Всеволод в трубку.

– Это я, – услышал он в ответ. – Узнал? Надо встретиться!

Латыпов недовольно поморщился.

− Надо, надо, – надсаживался в трубке знакомый голос. – Слышишь?

– Что стряслось? – Кайф от пива у Всеволода куда-то делся. Теперь оно только недовольно булькало в организме.

– Прокол! – человек на той стороне был сильно встревожен. – Ну, давай же, поспеши, так надо!

– Прокол? – переспросил Всеволод. – Чей? В чем?

Пиво навевало сонливость и вялость. Не хотелось не то, что никуда ехать – идти.

– Потом все объясню, потом! – торопила его трубка. – Тебе, Сева, надо было из своей берлоги своевременно съезжать. Не торопясь, всем сказать, что к родичам, на недельку. Проведать. И в тот же день, а то сейчас земля заполыхала.

− С сыном проблемы, − буркнул Всеволод. – сбежал, паскуда… Вырастил сорванца…

− Бери самое необходимое и двигай на то место, про которое ты сам знаешь. Адрес не забыл?

− Я выпил… − протянул Латыпов. – мне несколько часов надо. Проспаться…

– Ладно. Пара часов у тебя есть. Понимаешь, отпечаток твой обнаружили на вещах этой девки. Они будут проверять. А когда проверять начнут, могут начаться проблемы. Так что проспись чуток и приезжай, – вещал голос. – Мы с тобой решим, как тебе с полуострова выбираться. Может, через мост, а скорее морем. На большую землю. Но ты не дергайся, глупостей не делай. И помни мою доброту. Встречаемся у меня. Адрес помнишь?

– Адрес помню, – ответил Латыпов, но трубка была уже пуста. В ней не осталось ничего, кроме прерывистого комариного писка гудков.

Пока Всеволод еще собирался с мыслями, ноги его продолжали действовать независимо от головы, в автономном режиме. Он завалился на диван. И так паршиво на душе из-за Михаила, а тут еще новые проблемы. Ладно, пусть все подождут.

Пиво навевало сон, который путал мрачные мысли. Всеволод и сам не заметил, как захрапел.

УВД Симферополя

Закончив рассматривать фотографии и читать показания свидетелей, Марат Неделин выключил настольную лампу и откинулся в кресле. Он знал, что его отражение в зеркале даст ему образ человека, постаревшего раньше времени. Он почувствовал прилив жалости к себе и заставил его исчезнуть так же быстро, как тот и появился. Раздумывая над фотографиями, которыми он был окружен, он задался вопросом, когда все это началось.

Я был заражен этим в восемьдесят девятом году, – размышлял он. Когда я увидел жертву у священного колодца тавров… Я пытался не замечать ее, жить дальше, но она не уходила.

Она. Тьма. Та, что накапливается внутри тебя день за днем, разрастаясь, как опухоль, жадная и молчаливая.

Майор улыбнулся, поскольку в его ситуации была определенная ирония. Он был убежден, что тьма действует по-разному в зависимости от людей, в которых она вселяется, но прежде всего – в зависимости от профессии, которой они занимаются, а полицейские находились на вершине пирамиды профессий, связанных с повышенным риском. Именно это и смешило его: то, что он был так близок к пенсии, что ему удавалось сдерживать тьму все эти годы, пока его не перевели в Алушту, место, безусловно, более спокойное, чем Симферополь, где никогда ничего серьезного не происходило, как бы обманывая бдительность, чтобы она никогда не нашла его. И все же…

– И все же я здесь, – пробормотал он.

Он закрыл глаза и увидел ее, как будто она стояла перед ним. Диана… В те дни, когда он работал в отделе убийств, после нескольких кружек пива или вина ветераны часто приводили в пример историю одного слишком большого числа: Они утверждали, что в карьере следователя существует порог смертей, который нельзя превышать; для одних это десять, для других – пятьдесят, для самых упрямых сердец – сто, и в этом заключалась проблема: не знать, за каким порогом тебя охватывает тьма, чтобы унести с собой.

Для Неделина одним из таких убийств стало убийство Дианы. Вид этого оскверненного тела, избитого и истекающего кровью, как животное, открыл в нем пропасть, которую он никак не мог закрыть. Вина за то, что он не смог найти ее до того, как она встретила свою гибель, сделала все остальное. Бирюков победил. Убил он ее или нет, Марата уже не волновало. Когда он узнал о смерти гуру, то почувствовал себя так, словно его лишили всякого смысла. Тьма, разрушившая его брак, заставлявшая его изгонять свою заброшенность бессмысленными приключениями и веселыми попойками с друзьями, пришла за ним, и на этот раз Марат безоговорочно взял ее за руку, позволил втянуть себя в ее царство тьмы.

Он снова открыл глаза и почувствовал, что на него смотрят все фотографии девушки, которые он тщательно изучил в рамках дела.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он. – Надеюсь, я заслужу твое прощение.

Вдруг в его памяти всплыла деталь, которую он тщетно искал несколько дней. Что-то настолько неестественное, что разум отказывался принимать это во внимание. Он открыл глаза. Через пару минут Марат стал набирать телефон Кротова.

Район села Скалистое, южный Крым

Яростный ветер раскачивал сухие дубы, сыпал желуди, которые дети ходили собирать, чтобы скормить свиньям. Грозовые тучи заволокли деревню. Но со свинцового неба еще не упало ни одной капли. С момента последнего дождя прошло немало времени. Природа, как старик, чей распорядок дня нарушен, сходила с ума. Вода была важнейшим элементом в круговороте времен года. Без нее все разрушится.

Всеволод проснулся с тяжеловатой головой, умылся до пояса холодной водой и отправился пешком в сторону деревни Латыповых. Собаки с лаем последовали за ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы заставить их замолчать и разойтись. Он бодро вошел в лачугу своей старшей тети и нашел ее в сырой комнате, где чадила печка. Она сидела в углу, окруженная младшими девочками из семьи.

– Убирайтесь, – приказал мужчина голосом, мощным, как картечь. Остальные женщины исчезли.

– Как ты? – спросил он, и голос его дрогнул, когда он опустился на колени, чтобы сжать эти хрупкие руки между своими.

Тетя всегда была рядом, сколько он себя помнил. Он настолько свыкся с мыслью о ее неизменном присутствии, что не задумывался о том, что она может заболеть или даже умереть; в глубине его сознания иррациональная часть верила, что тетя Генриетта, женщина, заменившая ему мать, никогда не оставит его, что она переживет его. В этот момент он понял, насколько он хрупок и как быстротечна жизнь.

– Ты пришел ради меня?

– Конечно, это так.

Глаза женщины затуманились.

– Зря ты так, Всеволод.

– Не говори так, даже в шутку. Хочешь, я отвезу тебя в больницу?

– В больнице? Я? – с едкой улыбкой сказала старушка. Она покачала головой. − Нет, мы, Латыповы, не созданы для больниц.

Болезнь засела в ней неизвестно сколько времени, но, как сказали Всеволоду, только в это утро ее три раза вырвало потоками черной крови.

– Я бы хотела, чтобы ты обратилась к врачу, тетя.

– Нет, – решительно ответила женщина, кутаясь в свою черную шаль. Если мне суждено умереть, то пусть это будет в моем доме, где я родилась и выросла.

– Ты не умрешь, понимаешь?

– Я не могу этого сделать. Боюсь, что не смогу.

Всеволод улыбнулся.

– Я отнесу тебя в постель, хорошо?

Женщина кивнула. Ее племянник был единственным мужчиной, которому она позволяла прикасаться к себе.

Он взял ее на руки так бережно, словно она была сделана из хрусталя, и отнес в свою комнату, чтобы аккуратно положить на кровать.

– Перо весит больше, чем ты, тетя, – сказал он, откидывая одеяло.

– Мое тело предает меня.

– Тебе просто нужно немного отдохнуть.

– Мой отец…

– Я позабочусь о Бабакае. Клянусь, что позабочусь.

– Не говори ему о Михаиле…

– Конечно, нет, не волнуйся. А теперь поспи. Я пришлю девочек, хорошо?

Женщина кивнула. Всеволод прижался губами к ее лбу и уложил ее, как ребенка.

Когда он закрыл дверь, его грубые щеки были мокрыми от слез. Он вытер их тыльной стороной ладони и спустился вниз. Он приказал кузинам присмотреть за Генриеттой и ушел. Он пересек двор, где клевали куры, и пошел к дровяному сараю. Он снял куртку и взял топор. С невероятной силой он начал раскалывать деревяшки. Лезвие вылетало, с силой рассекая поленья. Всю свою злость и муки внука и отца он выплескивал в физическом усилии.

Позже братья нашли его в сарае с инструментами, где он точил топоры и косы точильным камнем. Искры вспыхивали и через мгновение гасли, как падающие звезды.

– Сева! – громко позвали они.

Гигант отпустил педаль, которая приводила в действие шлифовальный круг, и повернулся.

– Вы нашли его? – спросил он, вытирая пот.

– Еще нет. Пока нет.

После нескольких секунд недоумения мужчина кивнул.

– Он не мог уйти далеко. Продолжайте его искать и верните как можно скорее. Мне скоро надо ехать, когда вернусь, надеюсь увидеть его здесь.

Браться кивнули и Всеволод направился к своему джипу.

Симферополь

Если бы была кнопка для отключения участка мозга, постоянно поглощенного делом, Мария Райская давно бы ее нажала. Но такой кнопки не было. Даже когда она занималась другими делами, от самых благородных до самых прозаических, ее следственная логика под поверхностью сознания продолжала просеивать элементы, возникающие в ходе расследования, подвергая их проверке на вероятность, проверяя их последовательность, разбивая их на части в надежде найти хоть какую-то рациональность в этом абсурдном преступлении. Подобно фантомным приложениям, потребляющим значительную часть заряда батареи телефона, даже когда он не используется, убийство Дианы Гурджиевой продолжало поглощать ее мозг, когда она была не на службе.

Мария поняла это, когда, просматривая женский журнал в спешке, чтобы записать новую идею по делу, поймала себя на том, что отмечает кровавую деталь убийства рядом с прекрасным цветным снимком известной модели в нижнем белье.

Хватит. Ты сходишь с катушек, – сказала она себе, зачеркивая ручкой текст.

В это время она уже давно должна была быть в постели со своим ухажером; ее бойфренд еще не спал, увлеченный игрой по телефону, ожидая подругу на «макси-кровати». Неизбежно, что и он страдал от последствий этого расследования, проводя слишком много времени без Марии, ужиная и ложась спать в безумные часы, с «низкофункциональной» любовницей, как утверждала сама Райская. В тот вечер роли поменялись: именно она предложила Павлу романтический вечер, потому что на фоне всего того мрака и убожества, что она видела за последние несколько дней, ей нужно было верить, что любовь и доброта еще существуют в мире, населенном такими паразитами, как Бирюков и его дружки. Более того: она чувствовала потребность физически обнять партнера, покрыть его поцелуями, ощутить его аромат и вкус.

Она приняла душ, почистила зубы и, наконец, вернулась к Павлу. Выключив свет, она обняла его так, как будто от этого зависела ее жизнь.

– Ты грустишь, Маша?

– Почему бы и нет?

– Потому что обычно, когда ты меня так обнимаешь, тебе грустно.

Этот человек понимал ее: достаточно было одного предложения, чтобы он перешел грань дозволенного.

– OK. Да, мне немного грустно.

– Почему так?

– По многим причинам. Потому что я редко тебя вижу, потому что работа сложная… Да много чего, Паш.

– Когда мне грустно, я ем макароны, и все проходит.

– Я знаю, Паша.

– Может быть, тебе стоит есть больше макарон?

Мария улыбнулась.

– Это возможно, милый. Но в отличие от тебя, если я съем чуть больше мучного, чем обычно, я начинаю быстро набирать вес, понимаешь? И тогда мне становится еще грустнее, потому что люди думают, что я корова с пистолетом. Ты этого хочешь? Мумию с широкой задницей и большим животом?

Павел разразился смехом.

– У меня есть еще один секрет, как преодолеть грусть.

– Какой?

– Я прижимаю тебя к себе, а потом касаюсь твоего живота, вот так.

Мужчина захихикал, когда его щекотали.

– Маш, можно я тебе кое-что скажу?

– Я весь внимание.

– Ты глуп.

«Спасибо, мой дорогой. Только тебя не хватает», – внутренне улыбнулась Райская, прикрыв глаза.

– Я знаю, любовь моя.

– Иди сюда.

– Да.

Засыпая, после бурного секса, Мария поняла, что никогда не спрашивала Евгения ни о чем личном.

Кто знает, женат ли он или есть ли у него дети, задавалась она вопросом. А если нет, то кто знает, как ему удается в одиночку справляться со всем этим мраком.

Глава девяносто вторая

УВД Симферополя

Закончив рассматривать фотографии и читать показания свидетелей, Марат Неделин выключил настольную лампу и откинулся в кресле. Он знал, что его отражение в зеркале даст ему образ человека, постаревшего раньше времени. Он почувствовал прилив жалости к себе и заставил его исчезнуть так же быстро, как тот и появился. Раздумывая над фотографиями, которыми он был окружен, он задался вопросом, когда все это началось.

Я был заражен этим в восемьдесят девятом году, – размышлял он. Когда я увидел жертву у священного колодца тавров… Я пытался не замечать ее, жить дальше, но она не уходила.

Она. Тьма. Та, что накапливается внутри тебя день за днем, разрастаясь, как опухоль, жадная и молчаливая.

Майор улыбнулся, поскольку в его ситуации была определенная ирония. Он был убежден, что тьма действует по-разному в зависимости от людей, в которых она вселяется, но прежде всего – в зависимости от профессии, которой они занимаются, а полицейские находились на вершине пирамиды профессий, связанных с повышенным риском. Именно это и смешило его: то, что он был так близок к пенсии, что ему удавалось сдерживать тьму все эти годы, пока его не перевели в Алушту, место, безусловно, более спокойную, чем Симферополь, где никогда ничего серьезного не происходило, как бы обманывая бдительность, чтобы она никогда не нашла его. И все же…

– И все же я здесь, – пробормотал он.

Он закрыл глаза и увидел ее, как будто она стояла перед ним. Диана… В те дни, когда он работал в отделе убийств, после нескольких кружек пива или вина ветераны часто приводили в пример историю одного слишком большого числа: Они утверждали, что в карьере следователя существует порог смертей, который нельзя превышать; для одних это десять, для других – пятьдесят, для самых упрямых сердец – сто, и в этом заключалась проблема: не знать, за каким порогом тебя охватывает тьма, чтобы унести с собой.

Для Неделина одним из таких убийств стало убийство Дианы. Вид этого оскверненного тела, избитого и истекающего кровью, как животное, открыл в нем пропасть, которую он никак не мог закрыть. Вина за то, что он не смог найти ее до того, как она встретила свою гибель, сделала все остальное. Бирюков победил. Убил он ее или нет, Марата уже не волновало. Когда он узнал о смерти гуру, то почувствовал себя так, словно его лишили всякого смысла. Тьма, разрушившая его брак, заставлявшая его изгонять свою заброшенность бессмысленными приключениями и веселыми попойками с друзьями, пришла за ним, и на этот раз Марат безоговорочно взял ее за руку, позволил втянуть себя в ее царство тьмы.

Он снова открыл глаза и почувствовал, что на него смотрят все фотографии девушки, которые он тщательно изучил в рамках дела.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он. – Надеюсь, я заслужу твое прощение.

Вдруг в его памяти всплыла деталь, которую он тщетно искал несколько дней. Что-то настолько неестественное, что разум отказывался принимать это во внимание. Он открыл глаза. Через пару минут Марат стал набирать телефон Кротова.

Глава девяносто третья

УВД Симферополя

Мария Райская нашла своего коллегу в его кабинете.

– Кротов, я не хочу к тебе придираться, но даже сегодня ты выглядишь так, будто спал в конуре, – поприветствовала она его, заметив, что у питерца появились черноватые круги вокруг глаз.

– И тебе доброе утро, Райская, – ответил Евгений, протягивая ей чашку растворимого кофе. – Я смотрю, ты уже подготовилась к показу мод, – поддразнил он, оценив пиджак и брючный костюм деловой женщины.

– Что мы сегодня делаем? – спросила Мария, вдыхая аромат бразильского напитка.

Евгений показал ей пакеты с уликами, в которых находились волосы Ионова, и кофейная чашка из его кабинета.

– Эксперты нашли три разных набора ДНК на теле Дианы. Два сгустка крови под ее ногтями принадлежат людям, которых нет в базе данных. Третий человек, чьи микрочастички кожи найдены между зубами покойной – Бирюков. Давай посмотрим, сможем ли мы исключить доцента, чтобы сузить круг подозреваемых.

– Его образцы были взяты не совсем законным способом…

– Я уже разговаривал с Маценко сегодня рано утром и он пообещал все оформить как надо.

– Так это хорошие новости, моя задница! Я вот сегодня впервые за долгое время с радостью пришла на работу.

– Это я почувствовал.

– Как это?

– От тебя разит спермой, как от порнозвезды.

– У тебя, несомненно, отличный нюх, – укорила его Мария.

– Профессиональное, – ответил Кротов.

– Полагаю, это означает что-то хорошее для меня, не так ли?

– Да, конечно. Очень мило с твоей стороны – немного пренебречь гигиеной, чтобы мужчины вокруг тебя жадно принюхивались.

− А ты что, святой? Я, кстати ничего не знаю о твоей личной жизни. И здесь, в Крыму, ты ни разу не упоминал о женщинах. Хочешь, я тебе найду подругу? – интимным голосом спросила Мария, приблизившись вплотную к Евгению, − у меня есть знакомая, классная девчонка. Внешность – зашибись, ебливая весьма, и вообще…

Ее размышления были прерваны появлением Эркенова.

– Привет. Есть новости от Неделина? Он уже появился? – спросил он своих коллег.

– Нет, Паш. Мы его сегодня вообще не видели.

– Хорошо, спасибо. У меня назначена встреча с одной из лучших подруг Дианы; благодаря анализу смартфона девушки выяснилось, что они обменивались многочисленными конфиденциальными сообщениями. Я договорился с Неделиным пойти вместе, но, видимо, пойду один.

* * *

Когда Фирсов вошел в комнату отдела убийств, по аромату лосьона после бритья и легкого сигаретного дыма было ясно, что будут новости.

– Какой прекрасный запах, – прокомментировала Мария.

− Окна открывать не будем, − съязвил шеф.

– Вот, – сказала Мария, протягивая ему пачку листов.

Это был краткий отчет о расследовании деятельности доцента Ионова и его жены.

– Отлично, – оценил Фирсов после быстрого осмотра. Что-нибудь новое?

– Пока ничего конкретного. Но мы надеемся получить дополнительную информацию сегодня днем от компьютерного отдела.

– Нам это очень нужно, коллеги, потому что я вынужден отказаться от некоторых кадров команды.

– Почему? – спросила Мария.

– Вооруженное ограбление инкассаторов. Убит один из грабителей. Остальные в бегах.

– Черт.

– Без скольких сотрудников нам придется обойтись?

– По крайней мере, пять или шесть.

– Это отличное урезание.

– Замначальника УВД хотел бы получить еще больше людей, поскольку, по его мнению, дело Гурджиевой закрыто.

– Я бы не стала слишком беспокоиться. Чем меньше, тем лучше, – прокомментировала Мария.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Евгений.

– Будем брать качеством, – объяснил Фирсов. − Вот к чему все сводится. Когда вы хотите допросить доцента?

Евгений уже собирался ответить, когда в заднем кармане его джинсов завибрировал мобильный телефон.

– Извините, шеф. Это Неделин.

– Так, ответьте.

– Добрый день, Марат.

Райская и Фирсов увидели, как Кротов побледнел и стал заикаться от неразборчивых слов.

– Эй, что за хрень происходит? – спросила Мария.

Евгений опустил телефон и пробормотал:

– Только что обнаружили труп Всеволода Латыпова.

Глава девяносто четвертая

«… Тридцатого сентября две тысячи девятнадцатого года в семь часов двадцать минут на железнодорожных путях путевым обходчиком обнаружен труп неустановленного следствием лица – мужчины на вид сорока – сорока пяти лет без признаков насильственной смерти.

На теле потерпевшего имеются многочисленные механические повреждения, которые свидетельствуют о столкновении тела с движущимся транспортным средством (поезд)…При трупе обнаружен паспорт на имя Латыпова Всеволода Ахметовича…»

− Так бы и написали – попал под поезд! – сердился Неделин, читая рапорт с места происшествия, – эти официальные формулировки – черт ногу сломит.

Кротов молчал, смотря на бесформенное, кровавое месиво, укрытое брезентом. Он сомневался, что Латыпов мог так просто попасть под поезд. Но в одном он теперь был уверен твердо.

Кто-то очень неглупый, хитрый и расчетливый постоянно играет в занимательную игру, в которой неизменно выходит победителем. Он не просто развлекается, он играет всерьез, продуманно. Что ни ход, то хитро разыгранная комбинация. Убита Гурджиева, восстановлен давний «обряд», а подставлены неоанастасийцы.

Убит Бирюков. Убит, потому что знал что-то о деталях и главное, участниках предыдущей «операции». А из его убийства кем-то извлечена двойная выгода: в его студию были подброшены вещдоки, проходившие по делу о похищении девушки, и даже для полной убедительности на стенах нарисованы фигуры, схожие с рисунками на теле жертвы – значит, поиски убийцы полицией прекращаются.

И наконец, теперь найден мертвым Латыпов. Надо выяснить, как он здесь оказался. Видимо он тоже знал остальных участников убийства в пещере, – и это знание стоило ему жизни. Но что связывало Бирюкова и Латыпова?

− Не все случаи убийств одинаковы. Некоторые остаются с вами навсегда. Вы носите их с собой, как шрамы. Через несколько лет они перестают болеть, и вы перестаете обращать на них внимание. Они становятся частью вас. Рубцовая ткань исчезает настолько, что вы перестаете замечать ее присутствие. Но достаточно одной детали, одного запаха, одного взгляда или одного слова, чтобы рана зарастала, чтобы вновь открылся ящик Пандоры, который почти все следователи держат внутри себя, давая волю разъедающим воспоминаниям и чувству вины, коварному, как кишечные паразиты. И сколько бы километров, физических или психологических, ни отделяло вас от дела, оно всегда найдет вас, как дух, не находящий покоя и пришедший помучить вас в поисках справедливости. Оно стоит в очереди на кассе в супермаркете, наблюдает за вами в приемной врача, прячется за вашей спиной, когда вы ужинаете с семьей. Она преследует вас, как любовь, которой не хватило смелости жить. Жажда правды со временем ослабевает, но только не для тех душ, которые обречены на вечную ночь, и только от вас зависит, как можно лучше осветить их. Это ваша работа. Или, возможно, даже больше: это то, кто вы есть. То, для чего вы, кажется, были рождены. Ваша миссия. Ваше убеждение. И если вы пытаетесь забыть о них, духи жертв не дают вам покоя. Вы чувствуете их у изножья своей кровати. Они шепчут о ваших недостатках. Они обвиняют вас в том, что вы сдались. В конце концов, они доводят вас до безумия, и вы готовы на все, чтобы прогнать их. Все, что угодно. – размышлял Неделин.

− Кучно пошло: менее чем за полутора суток два трупа, − прервала размышления майора Райская.

Марат кивнул. Сидевший рядом с ним на корточках Кротов был хорошо знаком с этим типом одержимости. Глядя на тело Латыпова под испачканным кровью брезентом, Евгений задавался вопросом, что заразило майора: возможно, тот первый насильственный контакт с темнотой, который ознаменовал перелом в жизни каждого полицейского. В любом случае, убийство Дианы должно было пробудить в Неделине дурные воспоминания, демонов, которых он так пока и не смог преодолеть.

Неделин расписался в протоколе и вернулся к коллегам, где Райская и Кротов пытались воссоздать утренние события. Путевой обходчик явно находился в состоянии шока.

– Как тело попало сюда? – спросила Мария у Евгения. – Что он здесь делал?

− Безлюдное место, – мрачно сказал Неделин, оглядывая окрестности.

− От станции далековато, − заметил Кротов, − где его автомобиль?

Марат пожал плечами.

– Не сочтите меня за дурака, но я же присутствовал на месте преступления восемьдесят девятого года. Я видел результаты того убийства, хотя был очень молод.

– Что вы имеете в виду? – спросила Мария.

– Что все это происходит оттуда. Вся эта боль, все эти мучения идут из прошлого. Как будто эти старые файлы породили энтропию, которая нарушит равновесие в ближайшие годы.

– Извините, но я вас не понимаю.

– Некоторые, если судить поверхностно, говорят, что это проклятие, – попытался объяснить Неделин. − Я же считаю, что убийство нарушает жизненно важный баланс, и если этот баланс не восстанавливается тем или иным способом, то отсутствие справедливости порождает хаотическую рябь, которая отражается на жизни всех нас: и сотрудников полиции, и жертв. Зло, которое не прижигается, порождает новое зло по бесконечной спирали.

Ладно, он совсем отстал от жизни, сказала себе Мария, самодовольно кивнув.

– Не смотрите на меня так. Я не сошел с ума. И если вы думаете, что я не прав, то, к сожалению, в итоге вы переосмыслите то, что я вам сказал, потому что Роман Игоревич – только первый, «двинувшийся» на этом деле, – разгорячился Неделин. − Я буду ждать вас в машине.

Оба полицейских смотрели, как он уходит в сторону служебного фургона.

– Ты слышал? К нам приехал философ. Алуштинский Ницше, – прокомментировала Мария.

Мысленно Кротов был согласен с Маратом. Он нутром чувствовал негативную силу, порожденную смертью Дианы: словно магнитный ток, которым она была пропитана.

– Ты поедешь с нами? – спросила Мария Евгения.

– Да, но… – неожиданно задумался Кротов и, почесав в затылке, добавил: – я потом сразу еду в караимское селение. Ну, в район Бахчисарая.

– Разумно, – ответила Мария. – Но будь осторожен. Там народ твердый, разговорить их будет трудно. С другой стороны, настало время их прощупать…

– Может, кто-то что-то вспомнит, – взглянул на часы Кротов.

– А что у тебя есть для этого?

Евгений пошарил по карманам.

– Ничего такого. Пистолет.

– Пистолет вынимать не надо, – улыбнувшись, сказала Мария. – Могут не так понять. Разговаривай с ними об их общине, земляках, упомяни древность их народа. Это они любят. Может, и узнаешь чего. Что-нибудь еще?

– Нет, – ответил Евгений, – пусть возьмут ДНК Латыпова для сравнения с имеющимися образцами с места убийства.

– Без тебя я бы не догадалась, – сказала Райская, но, услышав гудок автомобиля, заспешила: − поехали. Останки Латыпова тоже совсем скоро повезут в город.

На обратном пути Кротов сказал Марии и Марату:

− Я пока не хотел бы, чтобы имя погибшего сообщало в прессе. Пусть пока скажут, что при трупе не было документов.

− Почему? – обернулся Неделин.

− Известие о смерти внука может добить старика Латыпова, а он может дать ценную информацию по делу, − посмотрел на часы Евгений.

− А они даже из сообщений утренних СМИ не поймут, что несчастье случилось с их родственником?

− Латыповы живут обособленно, в горном селении, − заметил Евгений, − живут в основном сельским трудом, вряд ли сидят часами напролет в интернете. Из сказанного по телику вряд ли что поймут. Да и сопоставлять отъезд Всеволода с сегодняшним трупом для фермеров из глухого селения – непосильное занятие. Так что я предполагаю, что они пока находятся в неведении.

− Результаты экспертизы будут к вечеру, − заметила Райская.

− Тогда встретимся потом в Управлении, − Евгений вытащил записную книжку.