Текст книги "Тени древней земли (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава семьдесят девятая

Симферополь

Несмотря на позднее время, Регина Львовна приготовила им что-нибудь поесть и удалилась, оставив их одних на кухне.

– Это очень мило с ее стороны, но я не хотела беспокоить ее в такой час, – сказал Евгений.

– Она в восторге. И она тоже волновалась, хотела вас увидеть, – ответил Роман Игоревич, держа в руках маленький бокал с бренди. − Вы знаете, что такое средства массовой информации: они все драматизируют. Телевизионные новости приукрасили эту историю и превратили ее в какой-то фильм ужасов.

– Могу себе представить, – сказал Евгений, надувшись. − И я боюсь того, что ждет меня завтра в прессе.

– Не думайте об этом сейчас. Вы поймали преступника, это самое главное.

Было без нескольких минут полночь. После написания рапорта об обстоятельствах перестрелки и задержании Бирюкова Кротов подготовил отдельный доклад наверх. В это время Неделин и другие его коллеги из отдела убийств тщетно пытались добиться от гуру хоть слова в комнате для допросов на основании найденных в его апартаментах улик, показаниях об изнасилованиях и его дневного бегства. Бирюков – несомненно, по совету своих адвокатов – не открывал рта: он только сверкал своей дьявольской ухмылкой от одного вопроса к другому, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто кто-то пытался продать ему набор бесполезных и слишком дорогих кастрюль.

Уже на пути к дому подполковника, в машине, чем больше Евгений взвешивал улики, тем больше убеждался, что Дмитрий Бирюков виновен во многих отвратительных преступлениях, но не в убийстве молодой девушки.

Кротов разговорился с Барсуковым в перерывах между едой.

– Так вы думаете, что он кого-то прикрывает? – спросил он.

– Да. Я думаю, что он кого-то защищает, и в то же время его защищает кто-то. Тот самый человек, который выступал перед прессой и предупреждал его в ночь налета.

– Это должен быть кто-то очень высокопоставленный, чтобы иметь доступ к такой информации.

Евгений кивнул, вытирая губы полотенцем. Он был опустошен усталостью, но в то же время с тех пор, как они днем арестовали гуру, в их вены словно из капельницы непрерывно поступал адреналин, делая их динамичными и бдительными как угорь под воздействием метамфетамина. Быстро забежав домой, чтобы переодеться, Мария и Евгений снова сели в служебную машину и поехали к Барсукову, поскольку подполковник настоял на том, чтобы встретиться с ними в любое время.

– Наверное, кто-то в форме, – намекнула Мария, демонстрируя собственные опасения.

Барсуков кивнул.

– Это многое объясняет. Значит, начальство и Фирсов планируют передать дело в прокуратуру и формализовать обвинение против Бирюкова?

– Да. Они все еще ждут результатов различных анализов экспертов, но уже перевели его в…

– Разряд раскрытых, – пришел Евгений коллеге на помощь.

– Именно так. Вы лучше меня знаете, что если речь идет о таком жестоком убийстве, к которому подключаются акулы СМИ, чтобы вынюхать кровь, то чем быстрее мы найдем виновного, чтобы выложить его на всеобщее обозрение, тем лучше для всех, особенно для следователей.

– Конечно, это так.

– Они думают, что ночь за решеткой его смягчит. Завтра его снова начнут допрашивать, уже в СИЗО, но я думаю, что это будет все та же старая песня. Они спешили найти того, кого можно обвинить, и Бирюков идеально подходит на эту роль.

Барсуков улыбнулся.

– Что говорит Неделин?

– Он убежден, что этот ублюдок – убийца, но я думаю, что это связано с его чувством вины за смерть Дианы. Я видела, что он испытывает сильное психологическое напряжение.

– Он хороший парень, он принимает такие вещи близко к сердцу. Есть ли у вас какие-нибудь новости об Илье?

– Его ввели в искусственную кому. Судя по всему, положение его безнадежно.

– Как вы себя чувствуете? Вижу, вы выглядите неважно.

– Больной и измученной. Все произошло так быстро, что я еще не успела это осознать.

– Вы в порядке физически? – спросил Евгений, делая вид, что не замечает, как дрожат руки подполковника, держащие столовые приборы.

– Да, я так думаю.

Барсуков указал на папку из сантиметрового картона, которую Кротов держал при себе.

– Что вы мне принесли?

– Тяжелые вещи, – сказал он, протягивая ему материалы. − То, чего у меня не должно быть. Я взял это в комнате отдела убийств. Там отчет о первом вскрытии Дианы, а также фотографии предметов, изъятых у Бирюкова. И его татуировки… Посмотрите на те, что у него на плечах, разве они вам ничего не напоминают?

– Спиралевидный разрез на спине жертвы…

– И это все.

– Вы не возражаете, если я взгляну?

– Вот почему я принес его вам. Я хотел узнать ваше мнение… Есть много других документов, например, записи разговоров Дианы по мобильному телефону или отчеты об анализе ее профиля в социальных сетях, которые я не смог получить в свое распоряжение. Но это уже отправная точка. Если выяснится, что я украл эти документы… Я бы не хотел об этом думать.

Пока Барсуков читал, Евгений воспользовался возможностью закончить трапезу и понаблюдать за ним. Подполковник выглядел намного в лучшей форме, чем накануне, был ясен и отзывчив. Евгений понял, что должен воспользоваться этим и обсудить с ним все «серые» моменты расследования.

– Что ж, должен признать, что, похоже, все указывает на направление, выбранное следователями, – сказал подполковник. – Бирюков идеальный преступник: гуру секты, где много наркотиков, бросивший школу, с историей сексуального насилия, оккультные элементы в его доме… Он сбежал, чтобы избежать ареста, есть также совпадение рисунка разреза на жертве с татуировками на его спине… Простите за выражение, но, по-моему, он похож на идеального подозреваемого, – заключил Роман Игоревич, передавая документы и снимая очки для чтения. − Это же мечта любого прокурора и следователя: эффектное убийство, раскрытое в кратчайшие сроки. Повышение по службе произойдет быстро.

– Но не звучит ли это слишком идеально? Как подстава? – спросил Евгений. − Я бы подождал еще немного, прежде чем обвинять его в убийстве.

Барсуков вернулся к отчету судмедэксперта и перечитал некоторые примечания.

– Я тоже, по правде говоря… Кто-нибудь установил связь между этим убийством и старыми делами? Какова официальная линия по этому поводу? – спросил он.

Евгений покачал головой, застигнутый врасплох.

– Честно говоря, они не очень-то склонны связывать его с двумя предыдущими убийствами… Расследование зашло в тупик.

Барсуков почувствовал удар: он наморщил лоб и уставился на нее в недоумении.

– Но… ритуальное убийство это явно напоминает… Почему они не хотят их связать?

– Все так, как вы и говорили. У них есть идеальный преступник: хладнокровный, несговорчивый ублюдок, который даже не пытается оправдаться. У них есть ряд вещественных доказательств… Я пытался усомниться в их теории, высказывал свои сомнения Фирсову, но только выглядел идиотом.

– Что вам сказал Фирсов?

– Что пережитый стресс мешает мне ясно видеть происходящее и, главное, что дело находится в руках ребят из убойного отдела, а не нас с Райской… Элегантный способ сказать мне, чтобы я занимался своими делами и оставался на своем месте.

– Что сказала Мария?

– Как всегда, у нее не было настроения спорить, более того, она была в шоке от случившегося с Ильей. В какой-то мере она тоже чувствует себя виноватой в случившемся.

– Вы видели Бирюкова лицом к лицу и имели возможность поговорить с ним.

– Да.

– Какое впечатление он на вас произвел?

– Хороший вопрос… Он из тех людей, от которых кровь стынет в жилах. Он – чудовище. Настоящий монстр, гнилой до глубины души… Однако, даже если я убежден, что он по уши в этой истории, я не думаю, что именно он убил Гурджиеву.

– Его последователи? Удалось ли вам заставить их говорить?

– Вообще ничего.

Подполковник потягивал свой напиток, пытаясь осмыслить всю новую информацию.

Воспользовавшись этой минутой молчания, Евгений задал Барсукову вопрос, который не давал ему покоя уже несколько часов.

– Почему вы так спешили связаться со мной, Роман Игоревич?

Мужчина несколько секунд смотрел на нее, не отвечая. Затем он встал и достал что-то из ящика стола. Протянул Кротову. Это был блокнот.

– Должен признаться, что моя голова… Ну, скажем так, она играет со мной, как вы, наверное, заметили. Больше всего я боюсь забыть ценную информацию о старых убийствах… Поэтому я переписал все, что смог вспомнить. Все до мельчайших подробностей.

Евгений перелистывал страницы, испещренные изящным почерком полицейского.

– Воспоминания, впечатления, то, что мне кажется важным для расследования… Я старался ничего не упустить. Я хотел бы, чтобы вы прочитали ее и сохранили у себя.

– Конечно, конечно. Большое спасибо за это. Мне это пригодится.

– Я надеюсь… Есть что-то еще.

– Дайте мне знать.

Глава восьмидесятая

– Здорово, возмутитель спокойствия, – ухмыльнулся генерал Гречихин весело, будто каждый день, вот так запросто, заглядывал в кабинет к Фирсову. – Есть свободная минута?

– Конечно, конечно, – засуетился от неожиданности Яков Михайлович. – Заходите, Алексей Эдуардович… кофе будем пить…

– Будем, конечно, будем. Ты радио включи, а то как-то скучно сидеть…

Фирсов налил воду в электрочайник, включил его в сеть, нажал рычажок на корпусе. Генерал сидел у стола, задумчиво крутил в руках авторучку черного цвета.

– Семья отдыхает? – спросил он. – Как супруга?

– В Керчь к подруге отправились, – небрежно ответил полковник. – Пусть развлекутся немного…

– Пусть развлекутся, – разрешил генерал. – И пусть не мешают тут твоим комбинациям.

– А что за комбинации? – поинтересовался Фирсов.

– Заварилась очень крутая каша, – генерал неожиданно подкинул авторучку и ловко поймал ее. – А я не хочу за тебя ее расхлебывать…

– А вам я и не предлагаю ничего расхлебывать, – резко сказал Фирсов. – дело возбуждено и расследуется по всем правилам…

– Ты так считаешь? – грустно усмехнулся Гречихин. – Ты думаешь, что все так просто?

– Конечно, – кивнул скромно Фирсов. – Возбуждено дело об убийстве, задержан подозреваемый, собираются доказательства, ведется следствие.

– Твои люди с ума сошли вместе с твоим безумным дружком Неделиным, – покачал головой генерал. – Это у вас проблемы, а не у Дмитрия Бирюкова. Двоюродного брата Сергея Бирюкова! Ты знаешь, кто он?

– Понятия не имею, – пожал плечами Фирсов.

– Он замначальника УФСБ по республике Крым и городу Севастополь.

– Полицейские не любят гебистов… – засмеялся полковник.

– Умные от дураков отличаются тем, что до последнего вздоха учатся, – назидательно заметил Гречихин и мягко сказал: – Столько лет проработал в органах, а ума не набрался. Генерал-лейтенант Сергей Бирюков двадцать лет в системе ФСБ. Пять лет возглавлял отдел по борьбе с терроризмом в Карачаево-Черкессии. Десять лет работал замначальника УФСБ Ульяновской области. И я тебе по-хорошему объясняю: не даст он своего родственника в обиду…

– А я разве обижаю замечательного чекиста? Его родственник главный подозреваемый в деле об убийстве.

– Перестань! – прикрикнул генерал и директивно добавил: – Надо найти общий язык с ним…

– И не подумаю, – помотал головой Фирсов. Генерал долго, внимательно смотрел на него.

– Ты рассуждаешь, как зеленый стажер. Сейчас новые времена! Изменилась политическая ситуация. Это ведь я отвечаю за область… – Гречихин говорил горько и устало. – Наша контора отвечает за все успехи и за всю гадость в городе! – выпалил генерал с яростью. – Как ты думаешь, мне этот геморрой нужен? Мы здесь все сидим, старые кадры. Прошли переаттестацию, да, но на каждого из нас компромат можно собрать в любой момент! А на нас почти полумиллионный город. А ты отвечал только за вчерашние успехи, а за сегодняшнюю грязь – подставляешь отвечать меня!

– Вы излишне горячитесь, Алексей Эдуардович, − стараясь сохранять спокойствие, ответил Фирсов, − возбуждено дело, речь же об убийстве, все идет законным ходом.

– Это так! − Гречихин вздохнул. – Читал я дело. Надо еще все посмотреть как следует со всех сторон. Прямых улик против Бирюкова все-таки нет. А тебе еще работать… Чего молчишь?

Фирсов вздохнул:

– Я боюсь, Алексей Эдуардович, что вы меня неправильно понимаете. Наш отдел бьется не с сектой… Мои коллеги расследуют убийство, с отягчающими обстоятельствами. Возможно, в прошлом такие убийства уже имели место…

– Эх ты, полковник! – горестно покачал головой Гречихин. – Этим глупым фразам ты научился у своего сумасшедшего дружка Неделина. А тем временем вы уже потеряли одного сотрудника.

– Вы же читали рапорты, – заметил Яков Михайлович.

– Ладно! – махнул на него рукой генерал. – Я тебя предупредил. У меня есть личная просьба – думаю, ты мне не откажешь. Сергей Бирюков прилетел из Ростова. Вот-вот будет здесь. Он прилетел с совещания по борьбе с терроризмом. Ты должен его принять. ФСБ имеет большую силу на полуострове…

– С ним я встречусь.

– И на том спасибо, – генерал сказал это другим тоном – холодно и злобно. – Все знают, как ты занят, как мало у тебя свободного времени. Боюсь, очень скоро его у тебя совсем не будет…

Фирсов залпом допил остывший кофе.

СИЗО-1 г. Симферополь

Пока двое его коллег по специальной группе занимались своими смартфонами, Марат Неделин коротал время, слушая, как два сыщика шепчутся о необходимости найти неоспоримый мотив, чтобы подкрепить дело и не дать адвокатам сослаться на психические расстройства, чтобы получить смягчающие обстоятельства. Они должны были привести доводы о преднамеренности, чтобы прокурор в дальнейшем мог требовать пожизненного заключения – и добиться этого в суде. Марат был согласен с ними, но он знал, что у адвокатов Бирюкова нет никакой надежды: у следователей было слишком много улик, чтобы расследование или суд могли быть поставлены под угрозу.

Было половина одиннадцатого. Они уже ждали в небольшой комнате, предназначенной для допросов подследственных. Бирюков находился где-то в этой старой тюрьме, запертый в отделении строгого режима вместе с другими особо опасными подследственными. Они были готовы ко второму раунду допроса: утром они выбрали общую жесткую линию – разрушить любую стратегию защиты с помощью вещественных доказательств, которых с каждым часом становилось все больше и больше. Последним из них стало обнаружение костра на плато Гурзуфское седло, где неоанастасийцы разбили лагерь: они пытались сжечь одежду и личные вещи Гурджиевой, и, по мнению экспертов, весьма вероятно, что гуру и его последователи бросили их в пламя, чтобы стереть следы своего присутствия на месте преступления.

Бирюков, тем не менее, продолжал тактику молчания: теперь он равнодушно смотрел в зарешеченное окно и улыбался каким-то своим мыслям. Временами он поглаживал свою бородку и закрывал глаза, словно пытался медитировать.

− Если собираетесь симулировать психическое расстройство, Бирюков, − не выдержал зампрокурора Маценко, − делайте это убедительнее.

В ответ гуру многозначительно улыбнулся и стал покачиваться на стуле, словно маятник.

В конце концов Неделину это надоело, и он, заглянув в папку, стал заново анализировать задокументированные этапы вихревого расследования, которое привело – по общему мнению – к поимке убийцы.

− У меня вопросов больше нет, − бросил он в пространство.

Бирюкова увели конвоиры, а уже на лестнице Маценко спросил у Марата:

− Надеется на помощь родственника?

− Не только, есть кто-то еще, − задумчиво пробормотал Неделин, − звено, которое мы упустили в расследовании.

Глава восемьдесят первая

Сергей Бирюков, двоюродный брат арестованного гуру, приехал в середине дня. Служебная «Волга» въехала во двор; сидевший рядом с шофером офицер вышел первым, открыл дверцу. Генерал-лейтенант был в гражданском – на нем был костюм, на который был накинут плащ.

Войдя в кабинет Фирсова, он без предисловий подошел к полковнику, улыбнулся приветливо, протянул руку:

– Здравствуйте, Яков Михайлович, рад, что не отказали, приняли. Я только с аэродрома. Суетишься, суетишься, а поговорить по душам и не с кем. Вы как спасение.

Бирюков был мужчиной лет сорока – сорока пяти, лицо узкое, загорелое, короткая стрижка, с боков начавшая проступать седина, светлый костюм, черный галстук – у генерал-лейтенанта был вкус в одежде.

– Спасибо, – сказал Фирсов.

– Давайте к делу. Может, выпьем кофе? Я тут привез коньяк, может немного выпьем для завязки разговора?

Полковник покрутил головой.

− Спиртное в другой раз.

– Вы чем-то расстроены?

Фирсов пожал плечами, сказал неопределенно:

– Работа.

Он согрел чайник, разлил кофе по чашкам, достал сахар. Бирюков бросил себе в чашку пару кусков рафинада и повернулся к Фирсову:

– Я вот по утрам порой просыпаюсь, и страх охватывает, знаете, прямо пальцы стынут, умирать скоро, а собой и не жил, понимаете? Собой, нутром своим, душой своей, чтобы почувствовать, что живешь именно в данную минуту, в это мгновение и что жизнь – самое замечательное, что может быть. Понимаете меня?

Яков Михайлович усмехнулся, отпил, смакуя, кофе, продекламировал:

– Я хочу быть кумиром вселенной, я хочу ничего не хотеть… Подавите желания и ощутите жизнь. Способ один, других нет.

Бирюков сделал глоток:

– Чересчур за многое и за многих я в ответе – жена, дети, родственники, друзья, сослуживцы, естественно. Допустим, я начну жить по большому счету, а что будет с ними? Кстати, о родственниках…

Фирсов опять усмехнулся:

– Легкая интеллектуальная разминка, а теперь о деле, верно? Так учил Дейл Карнеги. Я правильно произношу?

Бирюков засмеялся:

– Вы мне нравитесь, полковник. Вы все понимаете. – Он развалился на стуле, запросто, по-свойски, улыбку убрал, заговорил доверительно: – Да, о деле. Вот какая штука. Вы вчера задержали одного человека, непутевого балбеса.

– Дмитрия Бирюкова?

– Да. Он немного особенный. Тяжелое детство. Я принимал в его становлении кое-какое участие. Он мой двоюродный брат.

– Какое?

– Ах, полковник, разве это имеет значение… – грустно улыбнулся Бирюков.

– В темную не играю, – Фирсов осушил чашку, налил себе еще.

– Сыщик есть сыщик, – скорбно вздохнул Бирюков. – помог получить диплом, работу.

– Лидера секты неоанастасийцев?

– Это все попутное. Он мой родственник. Вы меня понимаете? – Бирюков положил Фирсову руку на плечо, добавил, понизив голос: – пропуска в Национальный парк их организация получала через меня, по линии ФСБ. Как не хотелось бы, Яков Михайлович, чтобы мое участие фигурировало в документах дела.

Фирсов покрутил головой медленно, шея напряглась.

– Я не знаю, чем вам помочь, генерал-лейтенант.

– Дмитрий может вернуться к нормальной жизни только чистым, полковник. Если будет признано, что задержание его произошло по ошибке. Подумайте об этом, – допил душистый напиток Бирюков и уставился на Фирсова.

– Это невозможно, Сергей Александрович.

– Вы же однажды помогли нашей конторе, – вежливо настаивал Бирюков. – дали оперативную информацию о ячейках экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир» на полуострове… Забыли?

– Ну, во-первых, борьба с экстремизмом входит в нашу компетенцию, − Фирсов встал, стоял, глядя в окно, неожиданно безразличный. − Но в ситуации с вашим родственником замешаны наркотики, а это я считаю злом.

Бирюков усмехнулся:

– Дело, наверное, не только в них. – Он сделал еще глоток, – Есть причины и другого характера, верно?

– Да, – кивнул головой Яков Михайлович. – Это так. Ваш двоюродный брат подозревается в убийстве молодой девушки, жестоком убийстве, с ритуальными мотивами. – Он бросил взгляд в сторону генерал-лейтенанта, – я ничего не могу сделать.

Бирюков печально покачал головой, встал, поставил пустую чашку на блюдце, сказал сухо:

– Мы можем обойтись и без вас. Это просто. Но я знаю, что вы полезете в драку и на каком-то этапе успешно, вас ценят, у вас опыт, имя здесь. Значит, война. А это создаст неудобство, я не люблю неудобства, я люблю комфорт. – Он, сузив глаза, оценивающе посмотрел на Фирсова. – У меня есть информация о ваших связях с агентами украинской разведки здесь, на полуострове. Что вы сообщаете им самое важное, что происходит в этом здании. Правда, я не люблю верить слухам…

Полковник не ответил, опять взглянул в окно, оно выходило на хоздвор здания, увидел подъехавшую машину, человека, вылезавшего из нее, засмеялся неожиданно, повернулся к гебисту, сказал:

– Тут и там ходят слухи по домам…

Бирюков застыл в ожидании.

– Ваш родственник подсаживает на наркотики своих адептов, – сказал Фирсов, – людей, которые приходят к нему с надеждой. Я навел сейчас наскоро некоторые справки. У вас дочь, одна дочь, благовоспитанная, экономист, в вашей чистой биографии. А жаль, что у вас не было больного ребенка, жаль, что слезы не лили, не маялись, не обращались к знахарям и колдунам…

Бирюков жестко ударил кулаком себя в ладонь и торопливо вышел. Фирсов оперся спиной о подоконник, проговорил тоскливо:

– Зачем? Зачем, а?

* * *

Вскоре позвонил Эркенов, он все еще работал в комнате спецгруппы. Голос его был растерян:

– Странно получилось, господин полковник! Мы все делали, старались… И какой конец!

– А что случилось? Я не в курсе, – встревожился Фирсов.

– Сейчас Сергей Бирюков заехал в следственный изолятор. С ним полковник Назаренко и прокурор по надзору за следствием и дознанием в органах МВД…

– Соснин!

– Только что судья вынес меру пресечения Дмитрию Бирюкову в виде домашнего ареста без дополнительных условий…

– А что наш гуру?

– Говорят, уже покинул СИЗО. Вместе с адвокатом и своим двоюродным братом. Сказали, вы в курсе дела…

– Не расстраивайся, Павел.

Полковник взглянул на часы и стал набирать номер Райской. Надо было обсудить изменившуюся ситуацию.